Текст книги "Благослови, душа моя!.. Псалмы русских поэтов"

Благослови, душа моя!.. Псалмы русских поэтов

© Бунин И. А., наследники, 2019

© Коровин В. Л., составление, предисловие, примечания, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Предисловие

В сборник вошли стихотворения русских поэтов XVII – начала XX века, главным образом – переложения псалмов, составляющих Псалтирь, одну из книг Священного Писания Ветхого Завета (в еврейской традиции называемой Книгой Хвалений). Среди них есть и парафразы, более или менее близкие к исходному тексту (как правило, славянскому), и вольные «подражания», но во всех случаях это стихотворения, напрямую связанные с конкретными псалмами[1]1
  В отличие от ранее вышедшего в данной серии сборника, куда вошли преимущественно оригинальные религиозные стихотворения: Молитвы русских поэтов / Сост., предисл. и примеч. В. Л. Коровина. М.: Издательство «Э», 2015. 640 с. (Библиотека всемирной литературы). Новый предлагаемый вниманию читателей сборник лишь в нескольких случаях пересекается с ним по материалу, а вместе они составляют двухтомную антологию религиозной лирики русских поэтов.


[Закрыть]. В сборнике представлены переложения всех 150 псалмов (и дополнительного 151-го, имеющегося только в греческой и славянской Библии), большая их часть – в нескольких вариантах, принадлежащих разным поэтам. Тексты расположены по авторам в хронологической последовательности. Указатель соответствующих каждому из псалмов переложений находится к конце книги[2]2
  Нумерация псалмов везде дается по греческой (славяно-русской) традиции; об ее отличиях от еврейской нумерации см. в преамбуле к примечаниям в наст. изд.


[Закрыть].

В «Дополнениях» помещены переложения девяти «библейских песней», или «Песней Священного Писания»[3]3
  Это 1-я и 2-я песни Моисея (Исх 15:1–19; Втор 32:1–43); 3-я песнь – Анны, матери пророка Самуила (1 Цар 2:1–10); 4-я песнь – пророка Аввакума (Авв 3:1–19); 5-я – пророка Исаии (Ис 26:9–19); 6-я – пророка Ионы (Ион 2:3–10); 7-я и 8-я – из Книги пророка Даниила (Дан 3:26-56; 3:57–88); 9-я песнь состоит из двух частей – Песнь Богородицы (Лк 1:46–55) и Молитва Захарии, отца Иоанна Предтечи (Лк 1:68–79). «Песни Священного Писания» входили в состав богослужебных изданий славянской Псалтири – в так наз. Псалтирь малую, предназначенную для келейного чтения, и Псалтирь следованную, имеющую собственно богослужебное назначение и включающую также много других приложений.


[Закрыть]. В Септуагинте (греческом переводе Ветхого Завета, созданном в III–II вв. до Р.Х.) из них составлен особый раздел, находящийся после Псалтири, и позднее они традиционно рассматривались как дополнение к ней. Наряду с псалмами они постоянно используются в богослужениях Православной Церкви (как и католической). Симеон Полоцкий и В. К. Тредиаковский – первые русские поэты, сделавшие стихотворные переложения всей Псалтири (в 1680 и 1753), – переложили и эти библейские песни. Такое намерение, видимо, возникало и у А. П. Сумарокова, который в своих «Стихотворениях духовных» (1774) после всех переложений псалмов поместил переложение 2-й песни Моисея о второзаконии (как последнее в сборнике стихотворение). Священник Г. А. Пакатский, четвертым по счету из русских авторов переложивший Псалтирь стихами (1818), перед этим выпустил составленную из библейских песней «Священную поэму» (1814). Перелагали их и другие авторы, в частности, А. Ф. Мерзляков (1778–1830), чьи переложения двух песней Моисея в свое время почитались образцовыми духовными стихотворениями. В наст. изд. избранные переложения девяти библейских песней вынесены в особый раздел, чтобы обратить внимание на такие стихотворения, являющиеся особою (и наименее известною) частью псалмодической лирики русских поэтов и до сих пор не входившие в аналогичные нашему сборники.

Первый в отечественном книгоиздании сборник переложений псалмов, сделанных разными русскими стихотворцами, вышел еще в 1809 и с дополнениями был переиздан в 1811[4]4
  Полное собрание псалмов Давыда поэта и царя, преложенных как древними, так и новыми российскими стихотворцами из прозы стихами, с надписанием каждого их имяни; собранные по порядку Псалтири А. Решетниковым. М., 1809. Т. 1–2. 604+544 с.; Полное собрание псалмов Давыда, преложенных российскими стихотворцами из прозы стихами; собранные по порядку Псалтири в 1809-м году А. Решетниковым, а ныне при втором издании им же умноженное и дополненное… М., 1811. Т. 1–2. 608+706 с. Несколько стихотворений самого А. Г. Решетникова и сведения о нем см. ниже в наст. изд.


[Закрыть]. Его составитель, А. Г. Решетников, кроме прочего, перепечатал в нем все псалмы Симеона Полоцкого и Сумарокова. Все позднейшие сборники, хоть и включают также позднее написанные стихотворения, значительно уступают ему по разнообразию и объему. Так, в сборнике, дважды изданном книгопродавцем Н. А. Шигиным (1869, 1874)[5]5
  Стихотворное переложение псалмов пророка и царя Давида, составляющих Псалтирь / С объяснением исторического, таинственного или нравственного смысла псалмов. СПб., 1869. 280, VIII с.; То же. 2-е изд. СПб., 1874. X, 339 с. (репринт: М., 2007).


[Закрыть], тоже есть переложения всех псалмов, но каждый представлен только одним переложением одного автора. В других сборниках XIX века находятся лишь избранные переложения далеко не всех псалмов[6]6
  Русские поэты конца прошлого и начала нынешнего столетия и их лирические стихотворения, написанные в духе псалмов, составляющих Псалтирь. СПб., 1872. 189, III с.; Избранные псалмы св. царя и пророка Давида, переложенные стихотворною речью известными русскими поэтами. М., 1895. 108 с.; Сионский песнопевец / Собрал игумен Антоний. 2-е изд. М., 1902. 144 с.; То же. 3-е изд. 1908 (репринт: Священные псалмы в устах поэтов. К 2000-летию от Рождества Христова. Свято-Введенский монастырь Оптиной пустыни, 2000; перепеч. также в сб.: Псалмы царя и пророка Давида в устах поэтов. М., 2008. 190 с.).


[Закрыть]. В новейшее время вышел лишь один заново подготовленный сборник переложений псалмов того же, что у нас, периода, небольшой по объему, но зато с указаниями на источники текстов, примечаниями и статьей его составителя Б. Н. Романова (1995)[7]7
  Псалтирь в русской поэзии XVII–XX вв. / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. Б. Н. Романова. М.; Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. 381 с. (Золотая библиотечка русской религиозной поэзии). Не называем здесь целый ряд вышедших в XIX веке и в новейшее время сборников духовной лирики русских поэтов, где, наряду с другими стихотворениями, находятся, конечно, и переложения псалмов.


[Закрыть].

Настоящий предлагаемый читателю сборник на данный момент является наиболее полно представляющим псалмодическую лирику русских поэтов XVII – начала XX века. Многие вошедшие в него стихотворения либо никогда не перепечатывались в подобных сборниках, либо не перепечатывались вообще.

Последнее касается не только малоизвестных авторов, но и, например, Сумарокова, у которого некоторые стихотворения являются переложением сразу нескольких псалмов («Из 3–16-63 псалма», «Из 38-39-58-69 псалма» и др.). В посмертном полном собрании его сочинений, выпущенном Н. И. Новиковым (Т. 1–10. М., 1781–1782; 2-е изд. М., 1787), все переложения собраны в первом томе и расположены по порядку Псалтири, соответственно все такие стихотворения разделены на части, помещенные в разных местах под своими номерами, в результате в значительной степени просто утрачивая смысл. В наст. изд. все они (большая часть – впервые) воспроизводятся в подлинном виде по прижизненному изд. 1774.

Целый ряд авторов представлен всеми имеющимися у них переложениями, как, например, М. В. Ломоносов и В. И. Майков, или большинством из них, как Г. Р. Державин (в наст. изд. включены 23 из 27-ми его псалмов). В некоторых случаях сохранена композиция соответствующих разделов в прижизненных сборниках, очевидно, имевшая для авторов определенный смысл, когда они располагали свои переложения и не по нумерации Псалтири, и не по времени их написания. Это касается И. Ф. Богдановича, В. В. Капниста, М. А. Дмитриева, а также И. А. Крылова, который в середине 1790-х (за десять лет до того, как заняться исключительно баснями) составил рукописный сборник своих стихов, который должен был открываться циклом из восьми духовных од (при его жизни были напечатаны только две из них).

В общей сложности в нашем сборнике представлены стихотворения более пятидесяти русских поэтов[8]8
  Конечно, ряд авторов и переложений, по-своему занимательных, остался за рамками наст. изд. (по невозможности уместить всё в одну книгу). Кроме того что полные переложения Псалтири Симеона Полоцкого, Тредиаковского, Сумарокова, Пакатского и Е. В. Карнеева здесь представлены лишь избранными стихотворениями, в него не вошли переложения ряда авторов XVIII в., которые можно найти, в частности, в названных изданиях Решетникова (И. В. Лопухина, И. П. Тургенева, Авраама Крылова и др.). Знаменитый гимн «Коль славен наш Господь в Сионе» (подражание 64 псалму), традиционно приписываемый М. М. Хераскову, не вошел из-за неполной ясности вопроса с авторством (при жизни Хераскова он не публиковался, а под его именем стал печататься только со второй половины XIX в.). Из переложений позднейших авторов, выходивших отдельными книгами, в наст. изд. не использованы следующие: Носович И. И. Псаломские песни, или Сто пятьдесят псалмов Псалтыри Давида, пророка и царя, переложенных в русскую стихотворную речь. СПб., 1869. VIII, 265 с. (автор – известный белорусский языковед и этнограф); Дворяшин В. П. Переложения псалмов святого праведного царя и пророка Давида и подражания им. Тверь, 1879. 85 с. (здесь находятся переложения псалмов 1, 3, 5, 11, 14, 23, 26, 33 [два стихотворения], 36, 40, 44 [два стихотворения], 50, 60, 85, 90, 102).


[Закрыть]. Сведения об отдельных включенных в него авторах и текстах находятся в примечаниях. Здесь ограничимся несколькими пояснениями о принятых в наст. изд. хронологических рамках.

Переложения псалмов (или «подражания» им) в новой русской литературе вплоть пушкинского, как минимум, времени являлись основной разновидностью высокой лирической поэзии на духовные темы. Не слишком преувеличивая, можно утверждать, что с них, в общем-то, и началась история русской поэзии. «Псалтирь рифмотворная» Симеона Полоцкого, изданная в 1680 году (вместе с переложениями девяти библейских песней и стихотворным Месяцесловом), оказалась не только первым у нас опытом стихотворного переложения Псалтири, но и вообще первой изданной в России книгой стихотворений. Ломоносов, по имеющемуся свидетельству, в ранней юности читал ее «многократно», отчего и «пристрастился к стихам»[9]9
  Первое печатное сообщение об этом находится в «Опыте исторического словаря о российских писателях» Н. И. Новикова (1772).


[Закрыть].

Первое совместное выступление Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова, трех основоположников новой русской литературы, «отцов российского стихотворства», которое, среди прочего, ознаменовало окончательное принятие ими силлабо-тонической системы стихосложения (спор шел о качествах ямба и хорея), было их поэтическим состязанием по переложению 143 псалма, а вышедшая в итоге брошюра «Три оды парафрастические псалма 143, сочиненные чрез трех стихотворцев» (СПб., 1744) стала первой в русской гражданской печати книгой со стихотворными парафразами из Священного Писания.

Прижизненные собрания стихотворений Ломоносова (1751, 1757) открывались переложениями псалмов, составлявшими больше половины стихотворений в разделе «Оды духовные» (семь из десяти). Впоследствии они служили чем-то вроде жанрового эталона духовной оды (Пушкин, критически относившийся к торжественным одам Ломоносова, как раз о его переложениях псалмов писал, что «они останутся вечными памятниками русской словесности»).

Псалтирь Тредиаковского, полностью подготовленная им к изданию в 1753, но опубликованная только через два с половиной века (в 1989), в свое время могла бы стать самой большой по количеству написанных силлабо-тоническими стихами книгой (не исключая и вышедшие перед 1753 собрания стихотворений его самого и Ломоносова).

Псалтирь Сумарокова, кроме прочего, замечательна чрезвычайным разнообразием стихотворных форм, среди которых есть и уникальные для его времени свободные стихи, верлибры (по крайней мере, сейчас они воспринимаются именно так).

Священник Г. А. Пакатский предисловие к своей «Псалтири в стихах» (1818) начал такими словами: «Не удивляйтесь, благосклонные читатели! что так многие за преложение псалмов Давидовых стихами охотно принимаются. Сама по себе Псалтирь есть обширное поле для стихотворческих занятий»[10]10
  Пакатский Г. А. Псалтирь в стихах, с приложением при каждом псалме содержащегося в нем исторического, таинственного или нравственного смысла, и с объяснением неудобовразумительных некоторых речений: [В 2 ч.]. СПб., 1818. Ч.1. С.I.


[Закрыть]. Далее он говорит о духовной пользе псалмов, но, как видно, начинает с упоминания, казалось бы, безотносительных к ней «стихотворческих занятий». Обращенность их к Священному Писанию, к предметам духовным в глазах Пакатского (и не его одного) как раз и оправдывала эти занятия, придавала им высокий смысл и значение.

В новой русской литературе, в светской поэзии, возникшей в России в первой половине XVIII века и размежевавшейся с церковною книжностью, переложения псалмов выполняли важные функции, а в частности, давали религиозное оправдание самому ее существованию, удостоверяли, что подвизающиеся в ней авторы – богомыслящие христиане. Искусный поэт, мирской человек, не имеющий права говорить от имени Церкви и, в общем-то, не обладающий в глазах читателей никаким религиозным авторитетом, свидетельствуя в стихах о своей вере, все-таки привлекал к ней их сердца, что было очень важно в период секуляризации русского общества. Духовные оды Ломоносова и спустя сто лет после их написания церковные писатели признавали как сочинения, которые «для духовного просвещения много значили и значат»[11]11
  Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский. Обзор русской духовной литературы. Изд. 3-е, с поправками и доп. автора. СПб., 1884. С.335.


[Закрыть].

Переложения псалмов есть у большинства русских поэтов второй половины XVIII – начала XIX века, как у самых прославленных, вроде Державина, так и у наименее заметных, вроде А. Ф. Протопопова. Некоторые же авторы, как, например, Н. М. Шатров, вошли в ряд знаменитых поэтов своего времени исключительно благодаря своим подражаниям псалмам, в которых, в частности, отразились общественные переживания Отечественной войны 1812 года и последующих событий. В пушкинское время, вплоть до конца 1830-х, псалмодическая лирика еще занимает большое место в творчестве русских поэтов, из которых в особенности нужно назвать Ф. Н. Глинку и В. К. Кюхельбекера, но, например, у самого Пушкина уже нет переложений псалмов, как нет их и у В. А. Жуковского, несмотря на его глубокую религиозность и постоянный интерес к Библии (в 1840-х он перевел на русский язык весь Новый Завет, перелагал в стихи Апокалипсис и др.). Нет их и у М. Ю. Лермонтова, хотя первый его сохранившийся автограф – владельческая запись на экземпляре русского перевода Псалтири (М., 1822), сделанная в 1824, а в числе самых известных его стихотворений – перевод «Еврейской мелодии» Байрона, в которой царь Саул обращается к псалмопевцу Давиду. Во второй половине XIX века переложения псалмов у ведущих поэтов становятся редкостью, и их совсем мало у поэтов Серебряного века, хотя, например, Вячеслав Иванов связывал открытие в себе поэтического призвания с чтением в детстве 151 псалма, а в конце жизни подготовил комментированное издание «Псалтирь на славянском и русском языках» (Рим, 1950).

Конечно, дело не в том, что сама Псалтирь перестала волновать поэтов, напротив, она (прежде всего в славянском переводе) как бы растворилась, вошла во фразеологию и образный строй русской поэзии, возраставшей во многом именно на переложениях псалмов. К началу XX века она, казалось, окончательно переросла их, словно дитя колыбель, и парафразирование псалмов стало уделом стихотворцев, стоящих в стороне от главных литературных движений времени, как, например, священник Василий Пробатов (1866–1956), сделавший новое стихотворное переложение всей Псалтири в 1930-м[12]12
  См.: Пробатов Василий, протоиерей. Псалтирь [стихотворная] // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2009. Специальный выпуск к № 4. С.378–445.


[Закрыть].

Во второй половине XX века, в особенности в последние его десятилетия и вплоть до настоящего времени, переложения псалмов и подражания вновь стали притягательною задачей для поэтов. Только полных переложений Псалтири стихами в последнее время появился целый ряд (прежде всего, наверное, стоит назвать совершенно разные опыты Н. И. Гребнева и С. С. Аверинцева[13]13
  См.: Гребнев Н. И. Книга псалмов (Псалтирь). Перевод в стихах. М., 1994; Аверинцев С. С. Переводы: Евангелие от Матфея. Евангелие от Марка. Евангелие от Луки. Книга Иова. Псалмы Давидовы. Киев, 2004.


[Закрыть]). Это в каком-то смысле неожиданное возрождение псалмодической лирики, совсем, казалось, угасшей к началу XX века, еще нуждается в осмыслении. Опыты поэтов позднего советского времени и наших современников от переложений псалмов, представленных в нашем сборнике, отделены временным промежутком более чем в полвека, когда эта разновидность лирической поэзии была вполне маргинальной. Поэтому в качестве верхней хронологической границы в наст. изд. избрано предреволюционное время, представленное стихотворениями Валерия Брюсова и Ивана Бунина, а нижней – конец XVII века, когда в Москве была напечатана «Псалтирь рифмотворная» Симеона Полоцкого.

В. Л. Коровин

Псалмы в переложениях русских поэтов

Симеон Полоцкий (1629–1680)

 
Благочестивый книги читателю,
во писаниих жизни искателю,
Молю тя, здравым умом да судиши
труд, иже в книзе предлежащей зриши, –
Не слов измену тощно разсуждая,
но в тех разума единство лобзая.
Псалтирь се царя купно и пророка
Давида свята, тайна в ней глубока:
Иже Дух Святый оному сказаше,
та пророчески в псалмех он писаше.
Всякая служба теми украшенна
во церкви святей: вся в них божественна.
Без псалмов церкви не возможно быти,
яко без воды рыбе не леть жити;
Та в своем чине, яко преведенна
древле, во церкви да будет храненна.
Тужде аз рифмы тщахся преложити,
не дабы тако в церкви чтенней быти,
Но еже в домех часто ю читати
или сладкими гласы воспевати
Во славу Богу, – ибо услаждает
рифм слух и сердце: чести понуждает.
Коль же есть лучше сию прочитати,
неже в суетах время погубляти,
Знает то кождо, а то извещаю,
поелику сам спастися желаю, –
Яко аще зде зрится ново дело,
обаче разум псалмов хранит цело;
Толк слова менит, множит, уменшает,
подобне в рифмех нужда содевает.
Само сущее в церкви цело тебе, –
зде метафразис к домашней потребе.
Во мнозех местех толк зде положися,
еже во сущем глубоко сокрыся.
Тем не дивися, видя ино слово, –
разум един есть, речение ново
Светлости ради ли за нужду меры:
толк отверзает сих сокровищ двери.
Не слушай буих и ненаказанных,
в тме невежества злобою связанных,
Им же обычай все то обхуждати,
его же Господь не даде им знати.
Не буди общник расколы творящым,
всю мудрость в себе заключенну мнящым,
А в самом деле пребезумным сущым,
упором своим в погибель текущым.
Ни завидящым подражатель буди,
им же чуждии сердце гризут труди,
Иже благая за зависть хухнают,
совесть поправше, вся уничижают.
Но буди правый писаний читатель,
не слов ловитель, но ума искатель.
А всяко полза имать быти тебе,
токмо прилежно разсуждати требе.
Веждь же и сие, яко псалми сии
от древних времен писани святии
Стихов мерою, от муж умудренных,
добре еллинским книгам изученных.
И во прочиих суть стихотворени
языцех честных и святи вменени.
Ревнуя убо, тщахся написати
нашим славенским, в рифмех миру дати.
Тем благодарно прими труды сия,
иным обычны, в России новыя.
Чти, пой разумно, хвали ими Бога,
от Него же мзда будет тебе многа.
И за мя, грешна, Ему помолися,
хулником уста заграждати тщися.
Защищай добро, Бог защитник тебе
даст зде век долгий и вечность на небе,
Ея же верно аз тебе желаю,
милости твоей сам ся поручаю.
 

 
Блажен муж, иже во злых совет не вхождаше,
ниже на пути грешных человек стояше,
ниже на седалищех восхоте седети
тех, иже не желают блага разумети.
Но в законе Господни волю полагает,
тому днем и нощию себе поучает.
Будет бо яко древо, при водах сажденно,
еже дает во время си плод свой неизменно.
Лист его не отпадает, и все, еже деет,
по желанию сердца онаго успеет.
Не тако нечестивый, ибо исчезает
яко прах, его же ветр с земли развевает.
Тем же нечестивии не имут востати
на суд, ниже грешницы в совет правых стати.
Весть бо Господь путь правых, тыя защищает,
путь паки нечестивых в конец погубляет.
 

 
Славу Божию небо поведает,
твердь руку Его дело возвещает.
День глагол славы дневи отрыгает,
нощь нощи разум Божий извещает.
Не суть языцы, им же не слышати
гласа их, что Бог вся весть управляти.
Изыде в мир весь онех вещание
и в концы земли их глаголание.
В солнце положи свое селение,
его же светло есть исхождение.
Яко жених з чертога исходит,
весело, точне и оно восходит.
Яко исполин радостно путь деет,
от края небес исход его спеет.
Запад на ином краи содевает,
от зноя его никто ся скрывает.
Чист закон Божий, души обращающ,
и глагол верен, дети умудряющ.
Оправдания Господня правдива,
веселящая сердца незлобива.
Заповедь светла очи просвещает,
страх Его чист есть, вечно пребывает.
Судбы Господни верны, оправданны,
паче чистаго злата суть избранны.
Паче камене честна многа драги
и паче сота медвеннаго благи.
Тем же я́ раб Твой тщится соблюдати,
дабы сохранну мзду многу прияти.
Обаче грехи кто уразумеет,
никто их кроме быти доумеет.
От тайных, Боже, изволь очистити,
и от чуждих мя раба си щадити.
Аще аз от тех не одолен буду,
кроме порока в то время пребуду
и от велика греха очищуся,
достоин жизни вечныя являюся.
Тогда уст моих слово возлюбиши,
на мысли сердца моего призриши,
Господи Боже, мой пособителю
и от всяческих бед избавителю.
 

 
От Господа аз пасуся,
лишения не боюся:
в месте злачне мя вселяет,
у покойных вод питает.
Душу мою обратил есть,
на путь правый наставил есть,
за имя Си пресвятое,
содевает благо тое.
Аще смерти приближуся,
зла от нея не боюся:
яко Ты сам при мне еси,
Боже живый на небеси.
Жезл Твой мене утешает,
и палица защищает.
Ты трапезу пред очима
в лице врагов дал моима.
Маслом главу мастил мою
и дал еси чашу Твою:
яже дивне упояет,
радость в сердце содевает.
Милость Твоя мне прибудет,
дондеже жив раб Твой будет:
да в Господень дом вселюся,
в долготу дний веселюся.
 

 
Господи, к Тебе душу воздвизаю,
Боже мой, на Тя, раб Твой, уповаю:
тем да не буду посрамлен вовеки
пред человеки.
Врагом из мене не даждь ся смеяти,
терпящим Тебе не лепо срам знати.
Беззаконницы, иже в злобе тщатся,
да постыдятся.
Ты пути Твоя изволи явити
и стезям Твоим мене научити:
на истину Ти да мя наставиши
и научиши.
Ты Бог и Спас мой, терпех весь день Тебе,
благости ради яви щедра Себе:
помяни милость, яже есть от века,
на человека.
Юности грехи и неведения
да покрыеши прахом забвения:
помяни же мя по Твоей милости,
ради благости.
Благ и прав Господь, закон полагает,
слез, кто в пути семь грехи содевает:
кроткия люди на суд наставляет,
путь Свой являет.
Милость и правда вси путие Его,
завет свидений ищущим от Него:
за имя Твое грех мой да чистиши,
иже мног зриши.
Кто муж есть иже Господа боится,
тому на пути закон положится,
душа во благих его водворится,
дом внаследится.
Держава Господь боящимся Его,
не потаит им завета Своего;
аз же ко Богу очи обращаю,
милости чаю;
Яко исторгнет нозе ми от сети,
помиловав мя, изволит призрети:
яко нищ есмь аз и уединенный,
от всех лишенный.
Сердца моего скорбь преумножися:
от всех бед, Боже, спас мне сотворися;
виждь низость мою и труд сущ наяве,
всяк грех остави.
Виждь враги моя, яко мнози беша
И без правды мя возненавидеша.
Сохрани душу, всего мя избави,
без срама остави.
Уповах на тя, мне ся прилепляху,
иже незлобнии и праведны бяху,
терпех Тя, спаси от бед Твоя люди,
милостив буди.
 

 
Суди, Господи, мя обидящия,
возбрани, Боже, мене борющия,
невинна суща.
Возми мечь и щит, стани в помощь мою,
взем оружие, яви милость Твою,
запни гонящих.
Рцы души моей: Аз есмь твой спаситель!
Сотвори, да всяк оныя гонитель
посрамлен будет.
Злаго ми любцы вспять да возвратятся,
яко пред ветром прах, да расточатся
в разныя страны;
ангел Господень их да оскорбляет,
ангел Господень их да погоняет
в тме путем ползким,
Яко ми сети пагубы сокрыша
и души моей всуе поносиша
зело досадно.
Ея же не весть, в сеть враг да впадется,
в ловитву, юже сокры, да вплетется
за свою прелесть.
Душа же моя да возвеселится
о Бозе Спасе, яко свободится
от сети ловчи.
Вся моя кости рекут: Живый в небе
Боже, кто и где есть подобен Тебе
в милосердьи?
Ты нища из рук креплших избавляяй,
от хищных врагов мене свобождаяй,
Сам един еси.
Лжесвидетели на мя клеветаху,
их же не ведех, мене вопрошаху,
да мя погубят.
За мою благость воздаша ми злая,
душу загнаша в места неплодная,
да гладом таю.
А внегда они стужаху ми зело,
смирях дух постом, а вретищем тело,
да Господь призрит.
Молитва моя в недра ми вратися,
Господь всещедрый милостив явися
за смиренье.
Яко ближнему тщахся угождати,
яко о братних случаех рыдати,
тако смиряхся.
Они же на мя собор сотвориша
со веселием, раны ми мыслиша,
аз аки не чух.
От любве должны вси разделишася,
оней же злобе не умилишася,
братия суще.
Подражнением люте мя дражниша,
искусиша мя и скрежет твориша
зубы своими.
О Господи мой! когда то узриши
и душу мою благоустроиши
от их злодейства?
Иже, яко льви гладнии, рыкают,
единородну мою умышляют
зубы терзати.
Аз в церкви мнозе тя исповедати
имам и в людех тяжцех восхваляти
за милость Твою.
Врагом, без правды ненависть имущым
на мя, очима си помизающым,
не даждь радости,
Яко мне убо мирно глаголаху,
а в сердцех лести на гнев помышляху,
да мя погубят.
Уста си на мя люте разширяху;
благо же, благо видят, – глаголаху, –
очеса наша.
Ты сия видев, да не премолчиши,
Боже, от мене да не отступиши,
во скорби суща.
Востани, Боже, сотвори суд правый,
Господи, зри прю, даждь суд: да лукавый
не веселится.
Да в сердцех своих о мне не вещают:
благо нам, благо; ни да обещают:
уже пожрем и́.
Срам да обымет, и да постыдятся
вси врази вкупе, иже веселятся
о злых ми сущих.
В студ и срамоту да суть облечени,
иже великим хулам изучени
мне глаголати.
Иже по моей правде поборают,
веселие и радость да познают
во сердцех своих.
Иже ми мира желают от Бога
выну да поют: буди слава многа
Господу Богу».
Аз же языком правду Ти хвалити
моим и славу имам возносити
в мире на всяк день.