Текст книги "Журналистское расследование"

Дискредитация жанра и ее последствия

На первых порах от «расследовательского» жанра в нашей стране ждали прежде всего восстановления социальной справедливости. И какое-то время – когда рухнул железный занавес, открылись секретные архивы, появилась возможность публично сопоставлять и анализировать факты – расследовательская журналистика успешно справлялась с этой задачей.

Но время шло, и обыватель уже считал пресными откровения времен гласности и перестройки. Общество требовало новых разоблачений, желательно с пикантными подробностями и усекновением голов. Спрос на такого рода материалы совпал по времени с переделом рынка средств массовой информации в России. Крупные финансово-промышленные и политические группы осознали, что СМИ и профессионалы, которые в них работают, могут быть мощным оружием в борьбе за сферы влияния. Начался процесс активной скупки средств массовой информации, благо большинство из них, даже самые влиятельные, стояли на краю финансового омута. Новые хозяева быстро сориентировались в общественных настроениях и стали превращать СМИ в собаку, которая рвет того, на кого ее спустили. Надо отметить, что многие средства массовой информации охотно приняли предложенные правила игры. Конфликтующие стороны не брезговали самыми изощренными методами, в первую очередь так называемым «сливом» компромата, который вскоре стал едва ли не самым действенным инструментом в общественно-политической и экономической борьбе.

К середине 90-х годов в общественном сознании сформировалось понятие «война компроматов». С нее и началась дискредитация жанра журналистского расследования. Едва ли не во всех средствах массовой информации таковыми стали называть материалы, которые никакого элемента расследования в себе не содержали. Так, некая влиятельная газета под рубрикой «Журналистское расследование» одну за другой публикует расшифровки магнитофонных записей телефонных переговоров различных чиновников и политиков, а центральные телеканалы борются за право показать пленку, где голый министр юстиции развлекается с двумя проститутками в бане. Механизм появления этих статей и сюжетов предельно прост: редакциям просто «сливают» эти кассеты, которые те с соответствующими комментариями выносят на суд общественности. Безусловно, нам небезразличен моральный облик министра юстиции страны, и с этой точки зрения никто не ставит под сомнение право на выпуск подобного сюжета в эфир. Но при чем здесь расследование?

К концу 90-х годов в «войну компроматов» включились многие авторитетные средства массовой информации. Жанр журналистского расследования стал активно использоваться в качестве эффективного инструмента, так называемого «черного пиара». Сбор негативной информации о конкурентах с последующей ее реализацией через подконтрольные СМИ стал обычным приемом борьбы в политике и бизнесе. Наиболее откровенно и на полную мощь инструменты «черного пиара» были задействованы в 1999 – 2000 годы против руководителей некоторых крупных регионов России, в частности – Москвы и Санкт-Петербурга. На одном из центральных телеканалов мэра Москвы практически еженедельно обвиняли в самых тяжких грехах, и фраза «журналистское расследование» звучала в эфире как пароль. Под слоганом «Петербург – криминальная столица России» в свое время в многочисленных СМИ публиковались совершенно абсурдные с точки зрения здравого смысла разоблачения прежнего губернатора Санкт-Петербурга и его окружения, которые имели столь слабую аргументацию, что никакого доверия не вызывали.

В результате внедрения в практику подобных PR-технологий репутация жанра журналистского расследования была подмочена: обыватель не мог не почувствовать, что под соусом «журналистского расследования» ему подсовывают тенденциозную стряпню.

* * *

Существует мнение, что нынешняя дискредитация жанра – во многом результат пренебрежения классикой расследовательской журналистики. Даже среди «акул пера» немногие дали себе труд окунуться в историю вопроса.

Между тем история этого направления отечественной и зарубежной журналистики насчитывает более полутора сотен лет, этим методом пользовались известнейшие журналисты двух минувших веков, талантливые литераторы и даже гениальные поэты. Именно они вырабатывали эталон расследовательской журналистики, к которому, увы, пока мало кому удалось приблизиться из современных «разгребателей грязи».

Глава 1
Классики жанра

Журналистское расследование в современном понимании этого метода обязано своим происхождением Америке. Оно ведет начало от так называемых «макрейкеров» (muckrakers) – «разгребателей грязи», публиковавших на рубеже XX века разоблачительные статьи в газетах и журналах. Термин «muckraking» введен в обиход президентом Теодором Рузвельтом. 10 февраля 1906 года он назвал в своей речи «разгребателями грязи» журналистов и писателей, которые, подобно персонажу из романа английского литератора и проповедника XVII века Джона Беньяна «Путь пилигрима», предпочитали месить ногами грязь, не желая замечать голубого неба над головой. Таким образом президент выражал недовольство деятельностью «разгребателей». Тем не менее кличка «макрейкер» оказалась удачной: она прижилась и ознаменовала своим появлением не только целое десятилетие американской истории, но и новое направление в мировой журналистике.

1.1. Журналистские расследования в Америке

Социальную значимость нового жанра подчеркивали сами темы материалов – коррупция, трудовой рэкет, мошенничество, захлестнувшие большие города Америки. Промышленная революция, которая активно развернулась здесь в 20 – 40-е годы XIX столетия, создала благоприятные условия для предприимчивых дельцов. Гражданская война между Севером и Югом (1861 – 1865) уничтожила в стране рабство, высвободила наемную рабочую силу, устранив последнее препятствие к бурному развитию экономики. Надежды на будущее становятся весьма конкретными и «материальными». Идея разбогатеть носится в воздухе, Америку захлестывает волна коррупции и рвачества.

Стоит признать, что у «разгребателей грязи» было много предшественников, сумевших подготовить общество к восприятию правды о себе. Один из них – Сэмюэл Ленгхорн Клеменс, великий американский писатель Марк Твен (1835 – 1910).

Трудно сказать, что более всего руководило редактором «Территориэл энтерпрайз» («Territorial enterprise») Джо Гудменом, когда он требовал от своих сотрудников «твердых убеждений и достаточно мужества, чтобы их отстаивать». Но Сэмюэл Клеменс, который был принят сюда в августе 1862 года на должность репортера и очеркиста с окладом 5 долларов в день, отнесся к этим словам со всей серьезностью. Тем более что материала для «отстаивания убеждений» было в его распоряжении предостаточно. Под пристальное внимание дотошного репортера попадали продажные чиновники, местные депутаты и судьи. Вскоре будущий писатель сделался весьма влиятельной фигурой в штате Невада. С мая 1866 года он сотрудничает в «Морнинг Колл» («Morning Call»), которая издавалась в Сан-Франциско, и становится чем-то вроде генерального цензора в этом городе, где, по его словам, «самый воздух был отравлен распутством и слухами о распутстве»[3]3
  Фонер Ф. Марк Твен – социалист-критик. М., 1961. С. 26.


[Закрыть]. В чем видел Твен профессиональный долг журналиста, можно судить по речи, произнесенной им в Хартфордском понедельничном клубе, когда он обвинил газеты в том, что, «подкупленные политиками, они покрывают их грязные делишки», выгораживая сановных преступников. Элементы расследования отчетливо видны в его книге «Налегке» (1872), которая посвящена причинам серебряной лихорадки в Неваде и связанным с нею махинациям. Повествование, написанное в форме путевых заметок, начинается с истории Невады и предпосылок ее процветания. Автор использует различные методы сбора информации, не пренебрегая даже такими «источниками», как предания Карсонской долины. На протяжении своего «пути» Твен сменит несколько ролей, становясь то помощником секретаря, в руках которого перебывала масса документов, свидетельствующих о махинациях невадского и федерального правительств, то непосредственным участником действий. Реальные факты и вымысел переплетаются, это рассказ уже не только о серебряной лихорадке, но об эпидемии, которая охватила все общество. Истоки этой болезни были вскрыты писателем еще в фельетоне «Исправленный катехизис», опубликованном в сентябре 1871 года в нью-йоркской «Трибюн» («Tribune»).

« – Какая у человека цель в жизни?

– Разбогатеть.

– Каким образом?

– Бесчестным – при удаче, честным – при необходимости.

– Что есть Бог, истинный и единосущный?

– Бог есть деньги. Золото, банкноты и акции – суть отец, сын и дух единый в трех лицах».

В декабре 1873 года выходит «Позолоченный век», написанный Твеном в соавторстве с Ч. Уорнером. Эта книга, в которой обличительные настроения обрели философскую подоплеку, оказалась подобна взрыву разорвавшейся бомбы. В ней было все: упадок морали, вульгарность нуворишей, подкуп народных избирателей, сомнительность финансовых сделок, жажда наживы, охватившая общество. Америка впервые взглянула на себя в зеркало и ужаснулась тому, что увидела. Авторов упрекали за то, что в «Позолоченном веке» было собрано «все самое дурное и отталкивающее». Критики заранее краснели при мысли, что книга будет переиздана в Европе, но самые проницательные из них не могли не признать, что Твен и Уорнер оказали своей стране великую услугу, обратив внимание на необходимость коренных перемен.

В наши дни профессиональная премия в размере 10 тысяч долларов представляется суммой в достаточной степени скромной. Особенно по западным меркам. Но в случае с Пулитцеровской премией речь идет в первую очередь не о деньгах, а о статусе и «раскрученности» награды. Ведь на протяжении последнего столетия Пулитцеровская премия (Pulitzer Prize) считается одной из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, театра и музыки. Основателем этой премии является легендарный американский журналист венгерского происхождения Джозеф Пулитцер (1847 – 1911). Этот незаурядный во всех смыслах человек, помимо прочего, был автором высказывания, которое, на наш взгляд, претендует на то, чтобы считаться девизом расследовательской журналистики: «Всякое преступление живет не иначе как за счет тайны. Выведите его наружу, опишите его, высмейте его в прессе, и рано или поздно общественное мнение произведет свое очистительное действие».

По окончании Гражданской войны 1861 – 1865 гг., воевавший на стороне «северных» юный отставной солдат-наемник Джозеф Пулитцер, прочитав в газете «Westliche Post» рекламное объявление, отправился в Луизиану, с намерением завербоваться на табачные плантации. Однако с работой его, выражаясь современным сленгом, «кинули». Разобиженный Пулитцер написал в редакцию газеты гневное, полное желчи и яда письмо, которое, как ни странно, напечатали. Счет публикациям будущего журналиста был открыт.

Некоторое время спустя в библиотеке Сент-Луиса, куда Пулитцер частенько захаживал после работы, за игрой в шахматы он познакомился сначала с владельцем, а потом и с редактором той самой «Westliche Post». (По причине своего скверного английского, Пулитцер в ту пору предпочитал газеты на немецком языке.) Вскоре «газетные боссы» предложили ему должность репортера, и за три с небольшим года молодой человек (долговязый, нескладный, с отвратительным английским) превратился в настоящего аса журналистики – местного короля репортажа, способного добыть любую информацию.

Пулитцер начинает активно заниматься общественной деятельностью: избирается в законодательное собрание штата Миссури, возглавляет парламентский комитет, становится полицейским комиссаром Сент-Луиса. Все это время параллельно продолжает заниматься журналистикой: к 1871 году Пулитцер не просто корреспондент «Westliche Post», но уже и ее полноправный совладелец. Однако баловню репортерской судьбы становится тесно в рамках местечковой, да к тому же еще и немецкоязычной газеты: в 1874 году Пулитцер продает свои «газетные» акции и уезжает в Вашингтон. Здесь на протяжении трех лет он работает адвокатом (для денег) и корреспондентом «The New York Times» (для души).

Сколотив небольшое состояние, в 1878 году Пулитцер принимает предложение о покупке близких к банкротству сент-луисских газет Dispatch и Post. Он объединяет две редакции в одну и начинает издавать новую собственную газету St. Louis Post-Dispatch. Такую, какую ему хочется. Такую, о которой он все эти годы мечтал.

В своей газете Пулитцер многолик: он и босс, и редактор, и журналист. Его стиль агрессивен, напорист и дерзок. Его газета бичует правительство и политиканов, ввязывается в политические и коррупционные скандалы, она высмеивает и откровенно издевается. Издание Пулитцера становится самой популярной газетой в Сент-Луисе, а ее владелец наживает в штате такое количество врагов, что из соображений личной безопасности вынужден переселиться в Нью-Йорк. Однако Пулитцеру неинтересно руководить газетой «на расстоянии», а потому вскоре он покупает себе вторую газету – The New York World, которую в кратчайшие сроки преображает до неузнаваемости.

Пулитцер создает новый газетный стиль, который позднее назовут «новым журнализмом». Он одним из первых делает акцент на умении не просто подготовить материал, но и правильно подать его. Он экспериментирует с заголовками, разбавляет «кирпичи текста» фоторепортажами с места событий, реанимирует жанр политической карикатуры, поднимает уровень криминальной хроники и журналистских расследований. Для последних он изобретает особый термин – «крестовые походы». Результаты этих походов (что-то вроде былой советской газетной рубрики «Письмо позвало в дорогу») неизменно приводят американских читателей в восторг. Классическим примером жанра «крестовых походов» становится статья журналистки Нелли Блай о нравах и ужасах, царящих в нью-йоркской психиатрической клинике. Чтобы проникнуть за закрытые двери лечебницы, девушка столь талантливо симулировала сумасшествие, что осматривавшие ее психиатры вынесли единодушный вердикт – «шизофрения». На «выздоровление» ушло несколько недель, после чего в газете Пулитцера появился шокирующий материал о жестоком обращении с пациентами психиатрической клиники. После этой скандальной публикации мэрия вынуждена была переоборудовать лечебницу.

Когда Пулитцер покупал The New York World, тираж этой газеты не превышал скромных пятнадцати тысяч экземпляров – за десять с небольшим лет он взлетел до 1 миллиона. Газетные детища Пулитцера принесли их владельцу состояние в $20 000 000, однако не смогли сделать его счастливым человеком. К возрасту сорока лет Пулитцер практически ослеп и уже не мог передвигаться без посторонней помощи. Вдобавок ко всему у него развилась болезненная чувствительность к шуму, и Пулитцер вынужден был большую часть времени проводить в звукоизолируемых помещениях.

Умер Джозеф Пулитцер на борту своей яхты 29 октября 1911 года. Еще за семь лет до смерти он составил завещание, в котором жертвовал два миллиона долларов Колумбийскому университету. Три четверти этих денег предназначались для реализации проекта по созданию высшей Школы журналистики, а оставшуюся сумму он предлагал направить на премии для американских журналистов, а также за достижения в области литературы, драмы, гуманитарной области и за вклад в образование.

Заложенные Марком Твеном и Джозефом Пулитцером ростки расследовательской журналистики упали в благодатную почву. Движение «макрейкеров» возникло на гребне борьбы мелкой буржуазии с засильем монополий. Тресты в Америке росли и множились, как грибы. Печально знаменитый закон Шермана утверждал, что их создание противоречит конституции США, но за 10 лет существования этого закона против трестов было возбуждено лишь 18 процессов, да и те кончились безрезультатно. Эпоха больших ожиданий оборачивалась временем крушения надежд.

К узловым моментам американской действительности внимание читателей пытался привлечь журнал «Арена», который издавал Б. Флауэр. В 1898 году здесь появилась статья К. Ридпета, где шла речь о том, что народом Америки правит не республиканское правительство, а девятнадцать погрязших в коррупции сенаторов, которых автор называет «Невидимой империей». Но главным печатным органом «разгребателей грязи» становится журнал «Макклюрс» (The McClure’s), о котором стоит сказать подробнее.

В 1893 году Сэмюэль Макклюр создает свой пятнадцатицентовый ежемесячник, который открыл эпоху дешевых массовых изданий в Америке. В первые годы своего существования этот журнал ставил своей целью просвещение читателей. Здесь печатались произведения Киплинга, Конана Дойля, Т. Гарди и др. «Макклюрс» приобрел популярность, но его содержание не удовлетворяло предприимчивого издателя, который требовал от своих сотрудников новых тем и постоянно искал их сам. Новую линию в направлении журнала наметили пришедшие сюда Э. Лефевр и Ф. Виллард, которые стали «раскапывать» проблему муниципальной коррупции. Эта тема стала для «Макклюрса» золотой жилой: рядовым американцам нравилось читать о нравах и повадках тех, кто обирает их. Тиражи журнала взлетели, так была подготовлена почва для «макрейкеров». Подлинная эра «разгребателей грязи» началась в октябре 1902 года, когда в «Макклюрсе» была напечатана статья Л. Стеффенса и К. Уитмора «Времена Твида в Сен-Луи»[4]4
  Твид Уильям Марси (1823 – 1876) – в 1860-е годы контролировал весь аппарат нью-йоркской организации демократической партии. Был изобличен в совершении ряда уголовных преступлений. Несколько раз судим и приговорен к 12 годам заключения. Бежал за границу, но был выдан. Умер в тюрьме.


[Закрыть]. Безусловной заслугой издателя следует считать то, что ему удалось собрать в «Макклюрсе» лучших журналистов Америки. Здесь работали Л. Стеффенс, А. Тарбелл, Р. Бейкер и др. «Разгребатели» трудились на совесть. Они бичевали пороки американского общества, предавая гласности скандальные факты коррупции, взяточничество, шантаж, закулисные махинации королей нефти, угля и стали, хищничество на железных дорогах, торговлю живым товаром.

К 1906 году движение «разгребателей грязи» стало большой общественной силой. Эстафету «макрейкеров» подхватили другие массовые журналы. «Кольерс» начал поход против шарлатанства в медицине, опубликовав серию материалов о патентованных лекарствах, широко рекламируемых в печати и наносящих непоправимый вред здоровью. «Космополитэн» помещает статью Д. Г. Филиппса «Измена сената», вскрывшая тайные пружины действия американской политической машины. Перед искушением разоблачений не смогли устоять даже некоторые бульварные издания. И все же более всего «макрейкерская» журналистика обязана Л. Стеффенсу и его книге «Позор городов» (The Shame of Cities), вышедшей в свет в 1904 году и составленной из статей, которые ранее печатались в журналах.

Джордж Линкольн Стеффенс (1866 – 1936) был одним из наиболее ярких и интересных представителей движения «макрейкеров». Получив блестящее образование (он учился в военной школе, трех университетах, изучал философию, этику, социологию, искусство), из всех возможных профессией Стеффенс выбрал журналистику. Работа в газете «Ивнинг пост» как нельзя лучше соответствовала его стремлению изучать жизнь. Стеффенс обладал удивительным даром: он умел разговаривать с людьми любых социальных слоев. Ему не только поверяли то, о чем отказывались говорить с другими, но неизменно приглашали «заходить», а это для молодого журналиста было самым ценным.

«Разгребанием грязи» Стеффенс начал заниматься будучи репортером газеты «Коммершиэл адвертайзер» (Commercial Advertiser), где ему впервые открылись контакты между криминалом и миром большого бизнеса. Уже в качестве корреспондента «Макклюрс» (1902 – 1903) он объезжает города Америки и в каждом из них находит небольшую группу людей, в чьих руках сосредоточены деньги и власть. Прикрываясь разговорами об американских идеалах, они цепко держат в руках город, беззастенчиво разворовывают казну. Оказалось, что республика, на фасаде которой написано, что она «управляется народом, через народ и для народа», имела совсем другой вид с изнанки.

После публикации статей «Позор Миннеаполиса» и «Питсбург – опозоренный город» в редакцию журнала посыпались письма со всех концов страны. Их авторы приглашали Стеффенса приехать к ним для того, чтобы он убедился в том, что его предыдущие разоблачения – это еще цветочки. Имя Стеффенса становится широко известным. Местные газеты заранее извещали читателей о приезде журналиста в их город. Разговаривая с боссами, он не обвинял и не увещевал, но интересовался деталями, приводил и сопоставлял факты. Это неизменно вызывало уважение деловых людей, один из которых восхищенно заявил: «Вы прирожденный жулик, но вы пошли по честному пути».

Советская критика называла Стеффенса «бесстрашным искателем истины». Как и другие «разгребатели грязи», он долгое время был убежден в том, что вскрываемые им преступления – лишь отдельные частные факты, которые проистекают исключительно от «плохих людей». В 1908 году, уразумев, что в бедах Америки повинны не столько люди, сколько система буржуазных ценностей, Стеффенс порывает с «макрейкерами», в движении которых намечаются разброд и шатания.