Текст книги "Библиопсихология. Библиопедагогика. Библиотерапия"

О невнимании к творчеству замечательного книговеда писал Г.П. Фонотов [6]. Справедливы и горьки его упреки в адрес всех нас о забвении имени Николая Александровича Рубакина. Фонотов отмечал, что в одном и том же году, что и Н.А. Рубакин, родился П.А. Столыпин. Но в 2002 году в связи со 140-летием со дня их рождения П.А. Столыпину были посвящены сотни статей и мероприятий, и даже памятник был открыт в Саратове, а юбилей Н.А. Рубакина «обошелся, по существу, безмолвием даже со стороны тех социальных категорий нашего общества, которые считают этого деятеля своим, в том числе библиотекарей» [там же, с. 45]. Необходимо запечатлеть память книговеда: «иметь бы одну типографию, один книжный магазин, одну более или менее известную крупную библиотеку или хотя бы одну библиотечную кафедру “имени Н.А. Рубакина” (при наличии десятков библиотек, бог знает кому только не посвященных)…». Что касается почитания Рубакину, то оно «временами проявляется, но подлинного, скажем с горькой нотой в голосе, – крайне-крайне мало» [там же, с. 45].

Отметим, что на родине Н.А. Рубакина – в Ораниенбауме (ныне Ломоносов) – есть библиотека его имени (которое она носит с 1998 года), а в ней – музей-библиотека Н.А. Рубакина, где 27 мая 2011 г. состоялось открытие мраморной стелы с изображением ученого. Автор скульптуры – А.М. Блонский. Церемония сопровождалась поздравлениями и награждением грамотами библиотек – победителей районного конкурса. В качестве приза вручены памятные медали с изображением портрета Н.А. Рубакина и его экслибриса – раскрытой книги с девизом: «Да здравствует книга – могущественнейшее орудие борьбы за истину и справедливость». Задумал и исполнил памятные знаки также Блонский [7].

В 2005 году издательство «Школьная библиотека» в приложении к журналу опубликовало солидный сборник «Библиопсихология и библиотерапия», где не раз упоминались труды Рубакина [8]. Памяти выдающегося книговеда посвящен и этот, второй, сборник. Подготовлена к печати в этом же издательстве и хрестоматия, посвященная Н.А. Рубакину, концепция которой опубликована в журнале «Школьная библиотека» за 2012 год.

Но этого мало. Деяния Н.А. Рубакина настолько велики, обширны и значимы, что необходимо постоянно анализировать его вклад в книговедение не только в связи с разными датами его жизни и деятельности, хотя и их немало. Например, в 2011 году исполнилось 100 лет со дня выхода его «Писем к читателям о самообразовании» (в журнальном варианте); 95 лет со дня создания Секции библиопсихологической психологии, основанной Институтом Ж.Ж. Руссо и Международным библиографическим институтом по инициативе Н.А. Рубакина и возглавившего ее; 65 лет со дня его смерти 23 ноября 1946 года.

…В Российской государственной библиотеке существует байка, что в хранении обитает призрак Николая Рубакина. По ночам, когда этажи закрываются на ключ и запечатываются сургучными печатями, ночные дежурные слышат, как кто-то ходит, отчетливо слышны шаги, открываются и закрываются двери. Возможно, дело в том, что в своем завещании Рубакин указал, что всю свою личную коллекцию (а это 75 000 книг) он завещает Библиотеке им. Ленина. После его смерти так и сделали. Вместе с книгами привезли и урну с его прахом, и некоторое время она хранилась здесь же. Ну а что такое личная коллекция – это часть души… пометки карандашом на полях, загнутые страницы и много-много мыслей. Похоронили Рубакина в Москве, но призрак его продолжает бродить по этажам… возможно, перелистывая страницы, переставляя книги…

Байка байкой, но, несмотря на скудный финансовый паек для библиотек, надо сделать доступным рукописный фонд Российской библиотеки для всех, кто занимается проблемами чтения. Одни только названия докладов вызывают живой интерес: «Работа библиотекаря с точки зрения библиопсихологии», «Проблема чтения молодежи и антагонизм поколений», «Читатель, познай самого себя». А такое название, как «Пропагандология…», а в скобках расшифровка: «Теория и практика распространения знаний, идей, настроений и действия». Работа была написана в 1935 году, есть автограф [9].

Так что осваивать и осваивать великое наследие Н.А. Рубакина в целях проектирования стратегии жизни через чтение. Девизом жизни самого Н.А. Рубакина была формула: «Да здравствует книга – могущественнейшее орудие борьбы за истину и справедливость».

1. Бородина В.А. Взгляды Н.А. Рубакина на читательское развитие личности // Чтение в современном мире: Опыт прошлого, взгляд в будущее: тез. докл. I Общенац. конгресса по чтению 18–21 авг. 1992 г. / секция «Рубакинские чтения». – М., 1992. С. 14; Н.А. Рубакин – наше читательское всё //Петербургская библиотечная школа. 2003. № 2. С. 37–40; Читательская Вселенная Н.А. Рубакина // Педагогика культуры, 2005. № 3/4. С. 40–45; Юбилейные вехи к большому юбилею Н.А. Рубакина // Школьная библиотека. 2010. № 9—10. С. 40–45.

2. Рубакин Н.А. Письма к читателям о самообразовании // Н.А. Рубакин. Избранное: в 2 т. – М.: Книга, 1975. – Т. 2. С. 3—126.

3. Рубакин Н.А. Этюды о русской читающей публике //Н.А. Рубакин. Избранное: в 2 т. – М.: Книга, 1975. – Т. 1. С. 35—104.

4. Рубакин Н.А. Среди книг // Н.А. Рубакин. Избранное: в 2 т. – М.: Книга, 1975. – Т. 1. С. 107–210.

5. Рубакин Н.А. Основные задачи библиотечного дела // Н.А. Рубакин. Избранное: в 2 т. – М.: Книга, 1975. – Т. 2. С. 127–146.

6. Фонотов Г.П. Человек, любивший книгу и искавший истину // Мир библиографии. 2004. № 5. С. 44–48.

7. Еганова Н.И. Праздник библиотек // URL: http://lomonosovlo.ru/admin/komitety/kul-tura_i_turizm/prazdn (дата обращения: 19.12.2011).

8. Библиопсихология и библиотерапия. – М.: Школьная библиотека, 2005. – 480 с.

9. Фокеев В.А. Книговедение и библиопсихология // Мир библиографии. 2003. № 1. С. 27–29.

Творческое чтение в концепции Н.А. Рубакина
И.И. Тихомирова

Николая Александровича Рубакина называют просветителем и философом ноосферного масштаба. Как считает библиотековед В.А. Бородина, он заменил собой целый научно-исследовательский институт: сумел подойти к проблемам библиотек, книги и чтения как философ, социолог, книговед, библиографовед, библиотековед, психолог и педагог. Конкретизируя его психологические открытия, мы с полным правом можем сказать о нем как о создателе новой науки библиопсихологии, которую теперь часто называют психологией чтения. Разработка вопросов творческого чтения – ее составная часть.

Проблематика творческого чтения нашла наибольшее воплощение в монографии Рубакина «Психология читателя и книги», изданной в 1929 году. В предисловии к переизданию 1977 года этот труд назван А.А. Леонтьевым «путеводителем по данной теме». Не вдаваясь в тонкости теоретических споров вокруг этой книги, которые идут и до сих пор, попытаемся передать его теорию в общих чертах, не прибегая к усложненной психологической терминологии, какую использовал ученый, говоря о деятельности головного мозга читателя. В творческом процессе чтения как «следовой» реакции на текст Рубакин выделил три его составляющих: 1) творчество идей, чувств, стремлений в процессе чтения и слушания; 2) творчество новых форм жизни, социальной и индивидуальной, под влиянием чтения и слушания; 3) процесс превращения читателей в писателей.

Творчество читателя ученый условно отделил от творчества писателя, придав первому определенную самостоятельность, хотя и стимулируемую авторским творчеством. На этот вопрос, как исходный для понимания сути творческого чтения, ученый обратил особое внимание. Одно дело, говорил он, творчество авторское и совсем другое – творчество читательское. Первое относится к творчеству «передающему», второе – к творчеству «получающему», которые не равны друг другу. Говоря об этом неравенстве, Рубакин опирался на тысячелетний опыт, который подтверждает, что чужая устная или печатная речь понимается различными читателями по-разному, нередко диаметрально противоположно. В читательском восприятии, по его словам, «прорастают» лишь некоторые элементы текста, но никогда не все целиком. Эта перемена в читательском восприятии содержания, вложенного автором в книгу, кроется в самой природе чтения и слушания, имеющей не репродуктивный, а творческий характер.

В неадекватности писательского и читательского творчества, как считает ученый, заложен коренной вопрос библиопсихологии. Этот вопрос, на который меньше всего обращают внимание, нуждается в осмыслении раньше других, ибо все другие – производные от него. Отсюда Рубакин делает вывод: «Первое и центральное место в библиопсихологических исследованиях должно занять изучение тех действий, влияний, раздражений, которые оказывают печатное, рукописное или устное слово на читателя и слушателя». То, что у нас преимущественно изучается писательское творчество, т. е. сам текст той или иной книги, без учета его влияния на читателя, он считает большой ошибкой, которая, в частности, присуща изучению литературы в школе. (Не она ли привела нынешних школьников к отторжению от чтения программных произведений?) Вот как поясняет это Рубакин: «В настоящее время (добавим – и сегодня. – И.Т.) обыкновенно делают так: прежде всего изучается произведение автора, по ним исследуется сам автор, а что касается до читателя и чтения, все это оставляется за пределами литературы, ее истории и теории, тогда как с библиопсихологической точки зрения помимо изучения читательства совершенно невозможно изучать объективно ни истории, не теории литературы». С точки зрения психологии чтения должно изучаться взаимодействие трех факторов: читателя, книги и писателя, где на первом месте стоит читатель, на втором – произведение и на третьем – автор.

Другим коренным вопросом библиопсихологии в концепции Рубакина является утверждение о том, что книга не есть передатчик авторских переживаний читателю, а возбудитель в читателе собственных переживаний. Эта мысль проходит красной нитью не только через «Психологию читателя и книги», но и через многие другие труды Рубакина. Вот что он писал, например, еще в 1911 году в «Письмах к читателям о самообразовании»: «Всякое слово есть прежде всего орудие возбуждения мысли и лишь затем – орудие передачи ее. Слыша из других уст какое-либо слово, человек связывает с ним свои собственные запасы – те, какие уже имеются в его голове, а вовсе не те, какие были в голове сказавшего это слово». И еще: «Самая суть чтения заключается вовсе не в воспринимании чужих знаний, чужих идей, чужих настроений из читаемой книги, а в переживании своих собственных . Самая суть в переживаниях читателя, а не в содержании и не выкладывании души писателя». Ту же мысль, но другими словами, он высказал в работе «Практика самообразования», говоря о главном значении книжного влияния. Это влияние, по его словам, «не столько в том, что читатель выносит из книги, сколько в том, что он сам переживает во время ее чтения, – и в том, что он передумывает, читая ее, в том, какие чувства, настроения, стремления, мечты и т. д. зарождаются при этом в читательской душе и стремления к каким именно действиям».

Особое место в теории Рубакина занимает вопрос об отношении творческого чтения к жизни. Ученый считал, что высокое художественное произведение заставляет читателя волей-неволей думать над жизнью, оценивать не только людей, но и сам способ оценки, размышлять об основных вопросах жизни, о ее значении, о ее цели, смысле, правде и неправде и т. д. Он был не сторонник такого взаимоотношения с книгой, когда читатель «посиживает, да почитывает». Широко известны его слова «Чтение – только начало. Творчество жизни – вот цель». Эту мысль в разных вариантах он неоднократно повторяет. Вот некоторые из этих вариаций: «Главная суть книги – в жизни, а не в книге», «Мы не к книге, а к жизни зовем наших читателей». В книге «Практика самообразования» на вопрос «что значит творчество жизни?» ученый так отвечает: «Это значит проявление живой, мыслящей, чувствующей души вовне». Вместе с тем Рубакин отмечает: «Читать наилучшие книги – еще не значит осуществлять их идеи, указания и объяснения на практике». Это только первые шаги в процессе претворения их в жизнь, своего рода «приоткрывание дверей». Чаще всего между смыслом слов и обозначаемой им реальностью имеется разрыв. Здесь много зависит от качества самого процесса чтения.

Исследователь считает, что настоящий читатель, поглощающий читаемую книгу слово за словом, фразу за фразой – существо мифическое. Оно встречается крайне редко. Содержанием книги считается то, что «дошло» до читателя. Несовершенство чтения и отдаляет книгу от жизни. Отсюда вытекает практический вывод: чтобы книга оказывала влияние на идеи, эмоции, хотения, действия человека, надо его учить творческому чтению, т. е. заменить пассивное чтение на активное. Только в этом случае чтение будет способно вести читателя к предвидению, а предвидение – к действию. В обучении людей активному чтению Рубакин видел не только теоретическую, но и прикладную ценность библиопсихологии.

Важной предпосылкой влияния книги на читателя и, следовательно, на жизнь является качество самой книги. Исследуя этот вопрос, автор говорит о парадоксах, которые часто наблюдает. Одним из таких парадоксов является: «Книги “хорошие” гниют на полках, сыщицкие и другие дрянные книжки читаются нарасхват». Другой парадокс – когда умный читатель извлекает пользу из глупой книги. Пример такого явления он привел из очерка Глеба Успенского «На родном пепелище», где тот рассказал о положительном влиянии на него «Рокамболя» – популярной книги французского бульварного романиста XIX века[1]1
  «С большим презрением посмотрел я на эту книгу и почти с отвращением прочел первую страницу: все до того глупо и неестественно с самой первой строки, что казалось бы, надо просто бросить сейчас же книгу под стол… Однако среди полного моего одиночества Рокамболь окружил меня такою чепухою и в такое короткое время, что я сам, не замечая этого, рад был принять эту чепуху за действительность». (Цит. по кн.: Успенский Г. Н. Собр. соч. в 9-ти т. Т. 3. Очерки и рассказы. М.: Худ. лит, 1956, С. 108, 110). Вместе с тем надо заметить, что когда вслед за «Рокамболем» Успенскому принесли журнал «Современник» за 50-е годы XIX века, он о Рокамболе начисто забыл.


[Закрыть]. К психологическим парадоксам Рубакин отнес также вопрос о малочтении и многочтении, о начитанных «идиотах» и неграмотных мудрецах, а также вопрос о книжной и словесной моде, о словобоязни и словоблудстве.

Говоря о читательском творчестве в связи с реальностью, Рубакин ввел понятие «проекция». Подобно тому, как изображение, отбрасываемое из проекционного прибора на экран, покрывает его фигурами и красками, каких на самом экране нет, так и построенная проекция читателем «покрывает собой реальность», и мы принимаем проекцию за реальность. Мы принимаем за реальность те наши переживания, образы, понятия, ощущения, которые испытываем при чтении. Ребенок и старик, как и люди разных профессий, условий жизни, глядя на одну и ту же картинку, или читая одну и ту же книгу, видят, понимают и чувствуют в ней разное содержание. Для наглядности этой мысли ученый приводит пример со словом «собака». «Спросим разных людей, что представляют они под этим словом? Пастух представляет собаку сторожевую вроде овчарки, салонная дама – комнатную болонку, охотник – какого-нибудь густопсового кобеля и т. д. При этом и чувства, вызванные словом «собака», тоже будут разные.

Смотря по тому, рассуждает далее Рубакин, какие психические переживания в нас наиболее напряжены в момент построения проекции, мы их относим к разным типам – интеллектуальным (суждения, доказательства, умозаключения), эмоциональным (позитивные или негативные настроения) или волевым (планы действий). Проекции, построенные, главным образом, из ощущений, сообщают яркость даже самой бледной действительности; проекция с преобладанием образов (умственных картин) называются плодом художественного воображения. Из сказанного автор делает вывод: каждый читатель в процессе чтения строит собственную проекцию читаемой книги, и эту проекцию принимает за качество самой книги и называет ее содержанием читаемого им произведения. Иными словами, читатель вкладывает в книгу свое содержание, а не то, которое вложил автор. Отсюда Рубакин вывел известную многим формулу: «Сколько у книги читателей, столько у нее и содержаний». Мало того, у одного и того же читателя одной и той же книги, в зависимости от изменений его внутреннего состояния, возраста, жизненного уклада, восприятие прочитанного меняется.

Опираясь на выводы немецкого ученого В. Гумбольта и профессора Харьковского университета языковеда А. Потебни, Н.А. Рубакин приходит к утверждению, что книга является не орудием переноса или передачи психических переживаний, а возбудителем их. Чтобы вложенное в книгу содержание дошло до читателя, читатель должен сам создать его из элементов собственного сознания и опыта. Сделанный вывод, обоснованный и статистически и биологически, был назван законом библиопсихологии . Этот закон применительно к чтению часто формулируется так: чтение – это создание собственных мыслей читателя на основе мыслей писателя. Для разъяснения этой идеи Рубакин прибегает к цитированию Потебни: «Личность поэта (автора), т. е. процессы, которые совершаются в его душе, насколько они могут быть нам известны, – в сущности, процессы нашей души, – души тех, которые понимают и пользуются поэтическим произведением. Личность автора, например, поэта, исключительна лишь потому, что в ней, в большей сосредоточенности, находятся те элементы, которые находятся в субъекте, понимающем его произведения». Разделяя мысли Потебни и его предшественника Гумбольта, Рубакин передвигает главный центр тяжести из книги в читателя, из раздражителя в раздражимого, их возбудителя в возбуждаемого. Углубляясь в сферу чтения и соотнеся его с реальностью, Рубакин делает вывод: чем отвлеченнее читаемая книга, тем труднее читателю свести ее к реальности. Закон Гумбольта – Потебни объясняет различия в толкованиях текстов, разницу во мнениях критиков и комментаторов об одном и том же произведении, а также перемены убеждений с возрастом. Тем же законом объясняется пропасть между говорящим и слушающим, между читающим и пишущим.

Подытоживая мысль о возбуждающей переживания читателя роли книги, Рубакин еще раз разъясняет ее: «На содержание книги нельзя смотреть как на величину неизменную, вечно для всех одинаково существующую. Вечно и одинаково существуют только письмена, т. е. крючки и закорючки, бумага, вещь. Но ведь эти письмена вовсе не есть содержание, а лишь возбудители содержания в данном читателе, а это не одно и то же. В первом случае читатель ни при чем, а во втором он – все». А отсюда вывод: примат содержания должен уступить место примату читателя. Утвердив эту идею как основополагающую для понимания чтения как творческого процесса, Рубакин далее конкретизирует ее. От целой книги как реактива он переходит к реакции читателя на отдельные слова и фразы текста. В этой связи выделяется три ступени библиопсихологического изучения любого текста: Первая, когда берутся отдельные слова текста и изучается реакция читателя на них, названа Рубакиным вербальной психологией. Вторая – интервербальная психология. Она изучает реакцию читателя на отдельные фразы. Третью ступень, относящуюся к целому тексту или целой книге, ученый назвал супер-вербальной. Переживания интервербальные и супервербальные всегда, по его мнению, сопровождаются переживаниями вербальными, и обратно. Все три ступени оказываются тесно связанными между собой.

Вербальная психология охватывает очень широкую область. Стремясь запомнить текст слово за словом и не обращая внимания на взаимосвязь слов в контексте, ею пользуются «зубрилы» и все те, кто не вникает в соотношения слов друг с другом. Так читают корректоры и юристы, стремящиеся понять и истолковать каждое отдельное слово.

В интервербальной психологии всякое слово фразы функционально связано со всеми другими словами того же контекста, при этом длинные фразы действуют иначе, чем короткие. Чем больше количество слов в фразе, тем менее ясным становится ее смысл для воспринимающего лица. Восприятие фразы зависит и от того, где в ней стоит то или иное слово. Слово, стоящее в конце фразы, обладает, как показывает Рубакин, более значительным временем реакции, потому что после него стоит точка, обусловливающая собой некоторую паузу, и уже потому производит более сильное действие. Слово, стоящее в начале фразы, произносится иногда с более значительным ударением. Говоря об интервербальном способе восприятия, Рубакин касается таких понятий, как интервербальное воображение, интервербальная интуиция, внимание, память, ассоциация. В силу последней всякое слово приводит к вспыхиванию в сознании целого роя всевозможных переживаний, ассоциировавшихся в процессе читательской жизни. При этом может случиться так, что эмоции, возбужденные предшествующим словом, налегают на образы, возбужденные последующим словом. Получаются, таким образом, самые разнообразные сочетания – «аккорды» переживаний. Исследовав интервербальные явления, Рубакин приходит к выводу о чрезвычайной сложности тех явлений, которые переживает всякий читатель, переходя от одного слова к другому, к соседнему и т. д. в одном и том же контексте. Оказывается, чем сложнее интервербальные отношения, тем плотнее сливаются слова фразы в единое целое.

Еще более сложным с точки зрения психологии являются супервербальное восприятие. Супервербальная психология изучает такие составные психические элементы переживаний, как суждения и умозаключения. Вообразим себе, пишет Рубакин, что читатель, прочтя какое-либо литературное произведение, уже забыл, что чаще всего и бывает, его заглавие, его героев, его сюжет и развертывание сюжета и тем более фразы, отдельные выражения и слова. Это значит, что все вербальные элементы этого романа уже превратились в супервербальные: читатель лишь кратко может сформулировать результат, который есть не что иное, как «общее впечатление». Из сказанного автор делает очень важный вывод: «Чем дальше от вербальности, тем больше свободы для читательского творчества: там оно в узах чужих слое, тогда как в области супервербального творчества для читателя и слушателя существует в этом отношении относительная свобода, потому что здесь вербальный фактор чужой речи уже слаб».

Практическое пояснение изложенной теории вербального, интервербального и супервербального творческого чтения ученый сделал на примере стихотворения Лермонтова «Тучки». В стихотворении 64 слова, связанных между собой. Для начала исследователь предлагает читателю взять цветной карандаш и, внимательно прочитав и перечитав стихотворение, перечеркнуть в нем те слова, какие возбудили в нем какие-либо образы. После этого карандашом другого цвета перечеркнуть слова, которые возбудили какое-либо чувство. За ними – слова, возбудившие ассоциации, и т. д. Исследователю остается только произвести подсчет сделанных читателем перечеркиваний, который представляет собой не что иное, как статистику психических переживаний, возбуждаемых отдельными словами текста. В сделанных читателем подчеркиваниях скажется индивидуальность того лица, на которое именно так, а не иначе, подействовал текст. Таким образом, через пометки читателя, делает вывод Рубакин, можно изучать самого читателя. Это простейшая форма библиопсихологического метода.

Каждое перечеркивание означает не только то, что читатель понял смысл перечеркнутого слова, но что он осознал свое понимание. Если я, говорит Рубакин, перечеркиваю, например, слово «тучки», потому что оно возбудило во мне образ какого-нибудь облака, это значит, что я понимаю и осознаю, что это слово действительно возбудило во мне именно образ. Подобно этому слово «тучки» могут возбуждать и другие психические явления, например эмоции, стремления, воспоминания и т. д. Из этого видно, что читатель в разных случаях может осознавать разные категории своих психических переживаний. Как текст разделен на отдельные слова, так и восприятие и понимание этого текста разделено на ряд актов осознания. Перечеркивание, представляя собой рефлекс, может быть как рефлексом условным, так и безусловным, но каким бы оно ни было, оно всегда будет характеризовать данного читателя. Всякая необычность читательских пометок не менее характерна, чем их обычность, шаблонность или подражательность.

На примере стихотворения Лермонтова «Тучки» Рубакин показал восемь главных категорий психических переживаний читателя: понятий, образов, ощущений, эмоций, органических чувств, стремлений и хотений, действий и инстинктов. Исследование читательских пометок, относящихся к словам или фразам, дает в высшей степени ценный материал для характеристики сложности, тонкости, координированности, отвлеченности и глубины читательских переживаний.

От исследования индивидуальных читательских переживаний Рубакин, развернув применение библиопсихологического метода, переходит к объективному исследованию книги, ее автора и литературы в целом. В частности, он исследует лабораторию литературного творчества, где читатель превращается в писателя, а писатель, плодя читателей, делает литературу необходимой для человечества. Мы не будем подробно освещать эту проблему, для решения которой, идя следом за Рубакиным, надо сделать много методических и научных шагов и отвлечься от темы творческого чтения. Приблизиться к ней дает материал размышлений автора о творческих способностях читателя. Он понимает их как способности, развитые до реальных проявлений и действия. От воспринимающей способности творческая способность отличается только своей напряженностью. Если сравнивать творческие способности читателя и писателя, то, по мнению Рубакина, они отличаются только степенью активности.

Изложенная теория творческого чтения Рубакина имеет отношение не только к изучению влияния книги на читателя, она в полной мере применима к самообразованию и педагогике чтения. Эта теория помогает развить в человеке четыре основные качества. Первое – стремление к знаниям. Второе – умение мыслить, вдумываться в окружающую жизнь, понимать ее внутреннюю и внешнюю стороны, ориентироваться (осваиваться) в любых обстоятельствах. Третье – способность чувствовать жизнь, переживать не только умом, а всей душой, умение воспроизводить в своей душе переживания других людей и отзываться на них. Четвертое – проявление себя в жизни, стремление свои знания воплотить в дело. Четыре качества – знание, понимание, отзывчивость, деятельность – вот что отличает начитанного, т. е. образованного человека. Хорошие, как следует выбранные и как следует прочитанные и усвоенные книги должны и могут помочь развитию в человеческой душе всех этих четырех качеств. Этой цели служат вопросы, ответы на которые надо искать в книгах:

1. Как вычерпывать из читаемой книги возможно больше наиболее ценных знаний?

2. Как, читая книгу, развивать в себе умение мыслить, умение вдумываться и в свою и в чужую душу, и в окружающую жизнь и во все?

3. Как вырабатывать в своей душе отзывчивость, чутье, жалость, любовь к людям.

4. Как проявить себя, свою душу, свои знания, понимание, настроение, отзывчивость – в работе, в деле, вообще в жизни (личной и общественной), в борьбе с ее темными сторонами и в создании новых ее форм.

Для того чтобы человек умел искать и находить ответы на поставленные вопросы, нужно чтобы в нем было развито воображение, а также способность, как говорил Рубакин, «мысленно влезать в чужие шкуры», эмоционально переживать и радость, и горе, и, наконец, идти вперед и вверх – не только накапливать знания, но и воплощать их в жизнь, т. е. что-то сделать, устроить, создать.

На способности «мысленно влезать в чужие шкуры» ученый останавливается особо в книге «Практика самообразования» в разделе «В области интимных отношений. Что и как читать по беллетристике?» Вот что он писал по этому вопросу: «Читая о событиях, описываемых, например, в романе или поэме, нельзя не поставить и такого вопроса и поискать своего ответа на него: почему же именно такие-то (описываемые здесь) люди при таких-то обстоятельствах именно действуют так, а не иначе, и почему они чувствуют, переживают именно это, а не иное что? Ответы на эти вопросы можно дать, лишь вникнув в души описываемых людей, разобравшись в их душевных и иных качествах, свойствах, в чертах их характера, темперамента, воспитания и т. д., словом, подумав и подумав над всеми описанными людьми». Сама постановка вопроса и поиски ответа на него помогают читателю в самом главном – в понимании человека, человеческой личности и в самом себе и в других. Поэтому, считал Рубакин, «изучение человеческой души и ее переживаний и должно быть сделано главным, центральным пунктом в деле изучения содержания литературно-художественных произведений». Говоря иными словами, основным пунктом вникания в содержание литературного произведения, а значит, творческого чтения, является, по мнению Рубакина, «индивидуальная психология», помогающая уяснению личных переживаний, а через них и общественных проявлений этих переживаний.

Подытоживая сказанное, полезно еще раз изложить открытые Рубакиным основные законы, лежащие в основе чтения как творческого процесса: 1) Творческое чтение – не адекватно содержанию прочитанной книги, в нем отражается личность читателя, его субъективный мир. 2) Разные читатели, читая одну и туже книгу одновременно, как и один читатель, читая ее в разное время, вкладывают в нее разное содержание. 3) Писатель не передает свои мысли читателю, а возбуждает в нем его собственные. 4) Творческий характер зависит как от качества самого чтения, так и от качества читаемой книги. 5) Творческому чтению надо учить. Для этого развивать в читателе его творческие способности. 6) Педагогика чтения, направленная на усиление влияния книги на читателя, чтобы быть эффективной, должна опираться на законы библиопсихологии.

Имеет ли все сказанное отношение к детскому чтению? Конечно, да. С той лишь разницей, что у ребенка-читателя свои психологические особенности и свои возможности, обусловленные его малым жизненным опытом, которые автор должен учитывать. Механизм реагирования читателя на книгу, открытый Н.А. Рубакиным, не имеет ограничений, связанных с возрастом и индивидуальностью читателя. С этим механизмом должны считаться как читатели, так и писатели. Опираться на законы библиопсихологии должны также все те, кто поддерживает и развивает читательские способности – педагоги, библиотекари, родители, критики.

1. Рубакин Н.А. Письма к читателям о самообразовании. Избр. в 2-х т. Т.2. – М.: Книга, 1975. – 280 с.

2. Рубакин Н.А. Практика самообразования. Избр. в 2-хт. Т.2. – М.: Книга, 1975. – 280 с.

3. Рубакин Н.А.Психология читателя и книги. Краткое введение в библиологическую психологию. – М.: Книга, 1977. – 263 с.