Текст книги "Нанизывающие слова. Сборник участников 7-й Бакинской международной книжной выставки-ярмарки – 2021"

Басира Сараева

Настоящее имя – Метанет Тагиева. Родилась 25 января 1973 года в Баку (Азербайджанская ССР). Доцент Института языкознания НАНА, член Союза писателей Азербайджана, автор четырех коротких женских романов, около 25 рассказов, семи сказок и нескольких стихов.

Публиковалась в журналах: «Российский колокол», «Литературный Азербайджан», «Постскриптум», а также в различных сборниках. На русском языке издала шесть книг (две в соавторстве). В прошлом – пианистка, композитор, лауреат республиканских фестивалей и конкурсов. Обладатель премии Международной организации по защите интеллектуальной собственности (в номинации «Композитор»).

От чужого в родное
^{(глава из романа «Не сходи с ума по мне»)}

Башир получил отличный шанс улучшить отношения с дочерями – новая работа находилась недалеко от дома, где девушки жили с матерью. Накануне он виделся с Ламиёй и спросил насчет мясных кутабов. Она выразила восторг.

В воскресенье к часу пополудни мужчина принес фарш из баранины с луком, топленое масло и пакет лавашей. Так как бывшая жена уехала куда-то, Башир сказал, что переночует. Его слова не вызвали у дочерей ни радости, ни сожаления. Он прошел в гостиную и стал ждать, когда кто-нибудь из девочек оторвется от книг и возьмется за стряпню. Продукты так и остались нетронутыми в прихожей. Через полтора часа Башир отнес их в кухню и принялся за дело.

– Пап, ты проголодался? – прибежала Алия и распахнула дверцу холодильника. – У нас отличные донеры, правда, со вчерашнего дня остались.

Она вытащила один и полезла за сковородой, чтобы подогреть. Папа безмолвно вернул турецкий фастфуд на место и продолжил начинять лаваши, не зная, что сказать дочери, не испытывающей проблем с рассудком и зрением.

– Мы думали, готовые кутабы принесешь, – оправдывалась Алия, глядя на полуфабрикат. – К экзаменам готовимся. Кушаем когда и что попало.

Башир зардел от стыда: напрочь забыл поздравить ее с окончанием школы. Гляди, уже полтора месяца прошло.

– В какую группу поступаешь? – робко спросил он.

– В четвертую – АМИ, биофак, микробиология.

– Разве не в иняз собиралась?

– В четвертой группе конкуренции меньше, чем в третьей. Языки и на курсах можно выучить.

– А Ламишка?

– Забрала документы из девятого класса, в медколледж идет.

Минут через двадцать белоснежки с волчьим аппетитом налегли на вкуснятину, обжигая пальцы с наращенными ногтями. Затем Ламия помыла посуду, Алия поставила чайник на газ и открыла банку вишневого варенья с заводской этикеткой. Чай пили молча – никто не находил, чем оживить разговор, не задевая чувства друг друга. Слишком многое упущено, чтобы зажить дружной семьей.

Девушки поблагодарили отца за обед. Он отпустил их, сам помыл стаканы, розетки и ложечки.

Когда мужчина вернулся в комнату, дочери сидели за одним столом, иногда младшая закрывала глаза, надевая наушники. Он тоже сомкнул веки и задремал. Кондиционер сильно остудил квартиру. Алия укрыла отца пододеяльником и поцеловала в лоб. Он улыбнулся, одарив ее ответным поцелуем в щеку.

– Чем могу быть полезен? Не стесняйтесь.

– Пока ничем. У меня тесты. Всё зависит от хватки и везения. Ламишка собеседование пройдет, потом сочинение, пятое-десятое. Вряд ли завалит.

Она не сказала, что за сестру поручился мамин любовник и «оплатил» важнейший экзамен.

Башир поиграл с мобильником до разрядки батарейки. У девочек оказались другие модели телефонов, а в начале XXI века еще не применялись стандартные адаптеры. Ламия предоставила плейстейшн. Отец отказался и порылся в книжном шкафу. Ничего интересного среди давно прочитанной беллетристики не нашлось, но в глаза бросились две растрепанные брошюры: «Что такое дислексия?» и «Как распознать дислексию?».

– Кто у нас скверно читает? – улыбнулся он.

– Я. Но это не мешает учиться, – ответила Ламия. – Дислексия – болезнь гениев: Томас Эдисон, Агата Кристи, Том Круз…

– Знаю, знаю, – весело произнес мужчина. – Это болезнь рода Агамусы.

Ровно пятнадцать лет назад Башир официально получил развод. Имя младшей дочери, родившейся через две недели после расторжения брака, узнал, когда переоформлял алименты. Пока он не увидел, что Ламия как две капли воды похожа на него, не признавал своего отцовства. Насчет Алии был уверен. Тогда Умай жила рядом с бдительной свекровью. Старшая дочь, похожая на мать хрупкой физиономией, унаследовала черты лица папиной мамы. Младшая же была высокой, широкоплечей, с большими руками и длинными пальцами. Лицо крупное, круглое, с немаленьким, но прямым носом, густые ресницы обрамляли темно-карие глаза. Последнее время она осветляла каштановые волосы.

Пожелав абитуриенткам спокойной ночи, родной гость до наступления сумерек улегся на диван и предался воспоминаниям.

* * *

В конце XIX века хаджи Агамуса купил недалеко от морского побережья голый участок земли площадью два гектара, который превратил в богатую усадьбу. Перед смертью он поделил вотчину поровну между сыновьями-близнецами. Те также распределили свои паи между потомками: кому больше, кому меньше – в зависимости от привязанности к земле. Позже большинство потомков Агамусы продали дачи.

Таким образом, век спустя истинных любителей дачи осталось двое: Башир с 15 сотками и его сородич Нариман, у которого после гибели брата оказалось около 20 соток (половину после совершеннолетия могла отобрать племянница София).

Испокон веков апшеронские дачи размежевывали смоковницами, не обнося забором. Одно дерево могло принадлежать двум или трем хозяевам – каждый рвал плоды со своей территории. Для удержания иссохшего песка на вспаханных угодьях ставили низкую изгородь из тростника, колючек, хвороста – из любого растения с твердым стеблем.

В 80–90-е годы XX столетия с сентября по апрель местные чабаны стали пасти стада в виноградниках. Некоторые дачники, в том числе Башир, отгородились невысоким каменным забором. Нариман оставил двор открытым, лишь лозы кое-как обнес частоколом, зато он построил новый дом. Сородичу было достаточно крохотной ветхой каморки с сетчатой кроватью и вешалкой да кухоньки с керогазом. У дороги под боком поставили электрический столб – Башир не шевельнулся. Его родители забросили дачу, хотя именно у них сохранились прадедушкины деревья и кусты благородных сортов винограда.

Раза два в месяц одинокий отец Алии и Ламии пригонял БМВ к излюбленной обители безмятежности и несбыточных грез. Зимой пропахивал сад, весной и осенью (порой в паре с наемным садовником) обрезал кустики и сажал новые, летом чистил колодец, собирал остатки урожая и просто отдыхал. С женой ему не повезло, как братьям Нариману и покойному Ниязу. Дети во время редких пикников просились на море, оттуда – в город.

Как-то зашел Башир к родственникам подкрепиться. Нариман задерживался в поселке. Толстушка Адиля хлопотала у плиты. Гость вышел рассматривать голубей и прислушался к разговору детей, собравшихся под гигантской смоковницей.

– Нина Ка-рна-ухова не при-го-то-вила уро-ки по ма-те-матике и пришла, – запыхалась Соня.

– Смелей, смелей! – подбадривала соседская девочка.

– По буквам слоги и слова приклей, – говорил кузен Мехман, который был на три года младше.

Не видевший сиротку Соню в новой и чистой одежде, Башир всегда жалел ее, обижаемую тетей-злодейкой и дядей-тюфяком. Худенькая босоногая девочка со взлохмаченными волосами постоянно выполняла какую-то работу.

Мужчина явно находился под влиянием индийского фильма «Зита и Гита». Разве сыновья Наримана не шныряли в выцветших дырявых шортиках? Не носила ли «злая» тетя платья в заплатах? Отпустила бы бабушка Соня любимицу, если что-то было не так? Как раз-таки, наоборот, дядя и тетя обожали Софию, берегли как зеницу ока, отвели ей отдельную комнату, ключ от которой имелся только у нее.

Сиротка прибежала на террасу, умылась, застелила скатерть, позвала дядю Башира и принялась резать домашний хлеб.

– В каком классе учишься? – участливо спросил дядя.

– Какой там класс? Ни в каком, – выпалила Сонечка, протирая усталые глаза.

Башир надулся, нахмурив брови. «Точно сделали из нее Золушку!» – подумалось ему. Будь Нариман рядом, не избежал бы взбучки.

– Закончатся каникулы, пойду в шестой класс и пятый по пианино, – засмеялась девочка и забарабанила по столу.

– Из-за дислексии плохо читает, – сказала наблюдавшая сцену Адиля. – Чего мы только не делали, бесполезно!

* * *

Когда Башир проснулся утром, завтрак ждал его в кухне. Алия спала. Ламия собирала вещи для большой стирки, не намереваясь составить ему компанию за столом. Мужчина и не замечал натянутого отношения к себе. Троюродная сестра, стерев в ночных воспоминаниях последние следы сомнений, переполнила его сердце любовью к родной дочери. Он смотрел на Ламию с нежностью и чувством неизгладимого сожаления. При этом никаких мыслей о возобновлении отношений с Умай не было. Ламия присела на табуретку.

– Прости, если обидели. Мы не научены хорошим манерам вашей семьи.

– Я был плохим отцом, ужасным отцом. Позволь исправиться.

Разве девочек воспитывала образцовая мать? Исчезала в неизвестном направлении по несколько суток. Дочери с раннего детства привыкли оставаться дома одни.

* * *

Башир женился на Умай в ответ на замужество бросившей его двоюродной сестры. Нашел достойную замену малограмотной медсестре. Умай училась в художественном училище, имела дипломы международных конкурсов. Но хозяйкой оказалась безответственной. Свекровь ворчала от зависти, как казалось со стороны. Молодые купили квартиру по льготной цене в строительной компании, где Башир занимал пост главного инженера.

С переездом проблемы только росли. Глава семьи перестал есть горячие домашние блюда, чистил мебель, мыл полы, чтобы малышка Алия не наглоталась инфекции. Умай целыми днями размалевывала невостребованный авангард, постоянно обновляла гардероб за счет мужа да носила одну тряпку не больше трех раз. Позже наняла няню дочурке и гордо пропадала из дома: мастерскую бесплатно выделили.

Заглянул муж к «богемной» жене из чистого интереса к ее творчеству, приправленного щепоткой ревности. Живая картина поставила последнюю точку в их союзе. Авангардистка разок заикнулась, что пробует кисть в доходном жанре – создании портретов. Как назло, в день мужниного визита позировал полуголый зеленый урод, чьи ребра можно было сосчитать под кожей.

Исполин Башир легким взмахом руки уложил клиента на пол. Испробовавшая ранее затрещины благоверного Умай с закатившимися глазами побелела у белого холста. Башир погладил ее выступающий живот:

– Не бойся, малыш! Ты родишься здоровеньким. И папа сейчас поднимется. Просто дядя дал маме понять, что он не лох.

– Я не изменяла тебе, дорогой мой, – с горячими слезами изрыгала женщина правду.

Гордый муж в тот же вечер собрал пожитки, сообщил тестю, что квартиру оставляет Алие и обеспечит необходимым только ее. Тесть же обещал убить унизившую мужа дочь, если ее друзья хотя бы на часок зайдут к ней домой.

Привыкшая к роскоши Умай некоторое время спустя действительно заспешила в мастерскую к клиентам, обнажающимся не для портретов.

За пятнадцать лет Башир сожительствовал со множеством женщин без серьезных намерений и чувств. Он жил только сегодняшним днем и отгонял все мысли о старости, вбив в голову, что умрет внезапно или от ураганной болезни. «Слава богу, есть кому похоронить», – размышлял он о непререкаемом долге детей перед родителями.

* * *

Ламия положила руку на отцовские плечи:

– Да всё в порядке. Зря не старайся выпрямить гнутое прошлое, а просто выброси из головы.

– Гениально! – улыбнулся Башир. – Кстати, постараюсь вылечить тебя от болезни гениев.

– Чего мы только не делали, бесполезно! – повторила она слова Адили.

Он обещал Ламие свести ее с Софией, чтобы воспользоваться ее опытом по преодолению дислексии. Раз Соня набирает на компьютере большие статьи, значит, научилась складно читать.

– Это та девушка, которая на радио работает?

– Может, уже на радио. В позапрошлом году в газете работала.

– Сейчас точно на радио, – заверила проснувшаяся Алия. – На той неделе я на DiyarFM[5]5
  Вымышленное радио.


[Закрыть] косметику выиграла. Пошла за призом, спустилась наша София. Она прелесть.

Алия сразу узнала родственницу, потому что сопровождала папу на ее обручении и любила щелкаться с виновниками любого торжества. У нее даже имелся специальный альбом с такими фотографиями.

Наконец-то члены семьи нашли интересную для всех тему разговора. На прощание мужчина сказал младшей дочери:

– Выбери ресторан ко дню рождения. Пригласи всех, кто тебе дорог. Да хоть мама Союз художников приведет.

– Да здравствует перемирие! – похлопала в ладоши Алия.

Елена Шпень

Автор научного трансформационно-психологического метода интерпретации карт «Тайны Манара», автор и ведущая трансформационно-психологической предсказательной игры «По кругу Манара», автор научного метода интерпретации стихий и сочетания их элементов, автор и ведущая трансформационно-психологической игры «Бабочки в стихах».

Изданные книги: «Ассоциации в интерпретации», «Мой любимый цветок», «Календарь счастливых дней», «Записки о любви», сборник стихов «Танец Нарцисса».

Консультирующий дипломированный психолог, дипломированный сексолог, сертифицированный обучающий тренер.

Лауреат литературных международных премий и наград.

Проживает в Одессе и воспитывает двоих детей.

Танец Нарцисса

 
Идет он гордою походкой,
Меня под руку придержа,
Так, словно хвастаясь находкой –
Своих фантазий миража.
Превозносил меня он сладко
И восхищенно наблюдал,
Уничтожая без остатка
Все, что блестело так, – порвал.
Качели вверх, качели вниз,
Все вперемешку – соль и сладость.
И этот затяжной круиз
Рождал во мне к нему же слабость.
То «уходи», то «вновь вернись!»,
То «так люблю», то «ненавижу!».
Но то, на чем мы вдруг сошлись,
Уже давно совсем не вижу.
О, нарциссичная любовь!
Она нежна и так жестока,
И незаметно, что порой
Уже все чаще одиноко.
Проходят дни, а с ними сны,
Мечты куда-то исчезают,
И всей твоей любви цветы
Так постепенно увядают.
Недолюбил, недоласкал,
Недоубил, недоунизил,
И, когда даже обнимал,
Я перед ним метала бисер.
Когда эмоции пройдут,
Польются слезы облегченья,
Над горизонтом вдруг взойдут
Нарциссы моего творенья!
 

 
Нарциссы – желтые цветы,
Цветы весны, апреля, мая,
Нет, не волшебной красоты,
Растут, так быстро отцветая.
Растет с другими у дорожки,
Среда – обычная такая.
Стоит один, на тонкой ножке,
И шляпка пышная какая!
Он не заморский, не из сказки,
Обычный временный цветок,
Бутоны смотрят прямо в глазки
Всем тем, кто так же одинок.
 

 
Среди тюльпанов, кипарисов,
Среди акаций, колких роз
Не замечаем мы нарциссов,
Которых рок нам злой принес.
Простая формула нарциссов:
«Я лучше всех! Я слишком мал!» –
Хоть лишена каких-то смыслов
И недостойная похвал.
Они сначала превозносят
Самих себя в чужих глазах,
Потом помочь так слезно просят,
Летая в черных облаках.
Они других окружат лаской,
Заботой мнимой и любовью,
От них какой-то веет сказкой,
Случившейся сейчас с тобою.
Но, время года два спустя,
Так ничего не замечая,
Вся сказка ложная твоя
Уходит, плавно исчезая.
И из веселых дней чудесных
Дни превращаются в унынье.
Не ощутить оков всех тесных,
Что жертва носит и поныне.
И только в памяти улыбки,
Всегда затертые слезами,
Анализируешь ошибки,
Которые создали сами.
 

 
Ты мой Нарцисс! Ты мой герой!
Как сильно я тебя любила!
И так ошибочно порой
Тебя я всем превозносила!
Ты идеал. Ты лучше всех.
Ты был таким, каким ты не был!
Ты демонстрировал успех,
Который превращался в небыль.
О, мой Нарцисс! Ты так прекрасен!
Я так ничтожна для тебя…
Ты для меня ведь был опасен –
Вед жил со мною, не любя!
Я так порою заблуждалась,
Когда смотрела на себя,
И, словно змейка, извивалась,
Чтобы порадовать тебя.
Не достучалась в твои двери,
Не подошла к окну надежд,
Ты все своей линейкой мерил
И одевал в копну одежд.
Мне не достать твоей вершины,
Ты так безмерно высоко…
И каждый раз одни причины,
В которых очень нелегко.
Поверь, цветок, ведь ты завянешь!
Не угрожаю я – поверь.
Побудь один – и ты узнаешь!
Попробуй просто и проверь!
 

 
Нарцисс ни разу не откажет,
Он вас поддержит ну во всем!
И незаметно вам прикажет
В своих решеньях быть вдвоем.
Его желанье станет вашим,
Его стиль жизни будет ваш,
Но будет как-то приукрашен,
И каждый день его – кураж.
Все ваше станет незаметно
Для вас самих всегда его.
И он покажет вам примерно,
Что вы совсем не для него.
И будут зависть, и улыбки,
И будет много гнусных слов,
А вы, скорее по ошибке,
Вдруг попадетесь на улов.
Нарциссы очень ядовиты,
Они как самый сладкий яд
В момент, когда вы вдруг разбиты,
Одеты в лучший свой наряд.
Вы просто будьте осторожны,
Все это длится на года.
Поверьте: они очень ложны,
У них из уст всегда – вода!
 

 
Нарцисс искусно унижает,
Все вуалируя, любя,
И в самый центр поражает
Такую хрупкую тебя.
Он не хотел! Даже не думал!
Это все ты восприняла
Не так, как в целом он задумал, –
Он это делал для тебя,
Чтобы помочь, чтобы наставить
На путь к просвету твоему,
Он не пытается заставить…
Но ты идешь всегда ко дну!
Ты ничего не понимаешь,
Но точно чувствуешь: не так
Должно все быть. Ты утопаешь,
А для него это – пустяк.
Твоя любовь к нему крепчает,
Хотя ведь логики тут нет,
А он энергию качает,
Лишь пустоту даря в ответ.
Сначала ты была красивой,
Сейчас – несчастна и скучна.
Сначала ты была счастливой,
Сейчас все время ты одна.
Нарцисс, психолог ты искусный!
Ты так талантлив, лицемер!
В своей душе всю жизнь ты грустный,
В оценке своих эфемер.
 

 
Нарцисс, боишься ты игнора,
Словно бесовского костра,
Нет в мире лучшего мотора,
Который включит вдруг тебя.
И сразу тон такой спокойный,
И много ласки и тепла,
И всем вокруг ты вдруг довольный.
Хоть к ране приложи тебя!
Но все твой мозг запоминает,
Чтобы однажды разогнать,
И жертве он напоминает
Все, в чем возможно упрекать.
Умеет очень он искусно
Слова любые обкрутить,
Чтоб не казалось жертве грустно
С ним под одною крышей жить.
Он как та хитрая лисица
Из русских сказок про обман,
Вода, которой не напиться,
Словно рассеянный дурман.
Спустя лишь время есть все шансы
Вдруг наконец-то протрезветь.
Но жертвы раздают авансы,
Чтобы прозрение стереть.
 

 
Когда нарциссик слишком жалок,
Он переходит лишь на крик,
Словно собака между палок,
Среди которых он залип,
Ища лишь ту, что по карману
Или хотя бы по зубам.
С ним принимают валерьяну,
А иногда – гидазепам.
На вид как песик он из басни,
В которой лает на слона,
Но представляет себя властным,
Когда со рта летит слюна.
На самом деле так со слабым
Он может только поступать,
С тем, кто подверженный усладам,
Которыми он может брать.
Нарцисс любовь никак не ценит,
Он не умеет полюбить.
Все, что ни сделай, – обесценит
И постарается забыть.
Но знай: с нарциссом шутки плохи!
Они умеют побеждать,
Оставив жертве только вздохи,
А сам он будет ликовать!
 

 
Повысилась температура?
Ему совсем не до тебя!
Такая странная натура –
Нарциссу наплевать всегда.
Не подойдет и не поможет,
Нет, не утешит он ни в чем.
Когда другого что-то гложет –
Нарцисс все время ни при чем.
Но если заболел нарцисс –
Его должны все окружить
Так, чтобы душа стремилась ввысь,
Так, чтобы хотелось дальше жить.
Нарциссам просто безразлично
Все, что касается других,
Ведь важно только то, что лично
Заботит всех его родных.
Все не болеют, не устали,
Всегда уставший только он.
Ведь все вокруг весь день лежали,
Создав ленивых батальон.
Не пожалеет, не обнимет,
И даже не предложит чай,
И всю энергию отнимет
Так аккуратно, невзначай.
Тебе болеть нет даже права.
Тебе все время хорошо.
Он на тебя найдет управу
И упрекнет тебя за все.
 

 
О нарциссической любви
Уже так много говорится,
Болезнетворные они.
От них всем хочется привиться.
Нарцисс – чума, что нарастает
И косит всех, кто любит лесть.
От них молитва не спасает,
Он – словно порча, словно месть!
В нарциссах все себя находят,
Влюбляясь быстро, до конца.
С них жертвы глаз своих не сводят,
С их тела, жестов и лица.
Напоминают жертвы зайцев,
В которых змеи впустят яд,
Влюбленных аж до края пальцев,
У них такой покорный взгляд!
Так незаметно и умело
Они задушат и забудут,
Их ненависти нет предела,
Но ласковыми они будут…
Не обольщайтесь! И – бегите!
Возьмите волю всю в кулак!
Себя от дна скорей спасите!
Нарциссы – это вечный мрак!
 

 
«Такого я не говорил!» –
Услышать можно от Нарцисса.
«Тебя я сильно так любил!» –
Слова, что не имеют смысла.
В словах все ложь, все наизнанку,
Нарцисс все вывернет, и боль
Сопровождает на стоянку,
В которой ждет тебя застой.
То он исчез, то появился,
То вспоминал, то забывал.
Лишь на словах – он всем молился.
В реальности – вас проклинал!
Он не любил, и это больно.
И это тяжело принять.
А жертве долго неспокойно,
Ведь его хочется обнять!
Ей хочется опять увидеть
Его манящий, дивный взгляд,
Не в силах вдруг возненавидеть
За его самый гадкий яд.
И не хватает эндорфина,
В крови особый элемент,
Что убивает дофамины
Лишь за секунду, за момент!
И жертва, мучаясь вопросом:
«Что же со мною? Что не так?»,
Не может пребывать в покое,
Все больше погружаясь в мрак.