Текст книги "Реализация конституционных социальных прав и свобод с использованием искусственного интеллекта: проблемы правового регулирования, пределы и ответственность"

Н. И. Касперская – известный эксперт в области ИТ-безопасности в своем выступлении на Парламентских слушаниях в Государственной думе РФ, также обозначила основные риски «цифровой колонизации» и широкого внедрения во все сферы жизнедеятельности таких технологий, как уберизация, «большие данные», блокчейн, виртуальная реальность[125]125
  Касперская Н. И. Цифровая экономика и риски цифровой колонизации. Развернутые тезисы выступления на Парламентских слушаниях в Госдуме // URL: https://ivan4.ru/news/traditsionnye_semeynye_tsennosti/the_digital_economy_and_the_risks_of_digital_colonization_n_kasperskaya_developed_theses_of_the_spee/ (дата обращения: 22.02.2021).


[Закрыть]. Прорыв в искусственном интеллекте, анализ «больших данных» сопряжен, по ее мнению, с навязыванием западных технологий, деградации собственных компетенций, потерей базовых когнитивных компетенций, снижением качества обучения, снижением личных контактов, ростом конфликтов, «утечкой» талантливой молодежи и преподавателей за границу, снижение общего уровня подготовки и др.

Вот далеко не полный перечень барьеров и рисков цифровизации образования. Цифровая трансформация образовательной сферы в Российской Федерации обусловлена преимущественно внешними факторами. Основным из них (факторов) является необходимость осуществления цифровизации экономики, которая выдвигает требования к цифровым навыкам и универсальным компетентностям современных работников.

Цифровые трансформации системы современного российского образования представляют собой своего рода ядро, вокруг которого должны формироваться новые педагогические инновационные и методики и происходить качественное улучшение результативности образовательного процесса. Однако в настоящее время основная проблема заключается в отсутствии четкого понимания путей реформирования российской системы образования. Использование цифровых технологий в все еще продолжает рассматриваться в отрыве от трансформации целей, организационных форм и методов учебной работы, что порождает их неэффективность., а, соответственно, не способствует повышению качества образования.

Таким образом, важнейшим условием эффективного внедрения цифровых технологий в образовательный процесс является осмысление возможного места этих технологий в системе российского образования и результативности их использования.

Исследование правовых проблем использования технологий искусственного интеллекта в реализации права на образование позволяет сделать следующие выводы.

1. Искусственный интеллект является неотъемлемым условием развития образовательных стандартов будущего. При этом говорить об искусственном интеллекте как о субъекте образовательных правоотношений достаточно рано, хотя алгоритмы создания чат-ботов по формированию и корректировки индивидуальной траектории обучения, создания искусственным интеллектом учебников и учебных пособий активно обсуждаются. В настоящее время в сфере образования искусственный интеллект проявляется в двух аспектах: как технологии устойчивого развития образования и как объект изучения в рамках образовательного процесса.

2. Проведенный анализ программных и стратегических документов Российской Федерации по развитию искусственного интеллекта в образовании показал, что, во-первых, в Концепции развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года, необоснованно игнорируется сфера образования, которая не указана в числе первоочередных отраслевых направлений регулирования использования искусственного интеллекта. Такая ситуация не способствует устойчивому развитию образования в условиях информационно-цифровой реальности.

3. Текстуальный и содержательный анализ Федерального закон от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» показал, что до настоящего времени в нем не используются термины «технологии искусственного интеллекта», «системы искусственного интеллекта» и иные словосочетания, образованные с конструкцией «искусственный интеллект». Несмотря на то, что в указанном законе содержится статья, устанавливающая понятия и порядок реализации образовательных программ с применением электронного обучения и дистанционных образовательных технологий, следует отдавать отчет, что ни при электронном обучении, ни при дистанционных технологиях не задействованы системы искусственного интеллекта в широком смысле.

4. Условно к правовым инструментам стимулирования внедрения технологий искусственного интеллекта в сферу образования можно отнести экспериментальную и инновационную деятельность, определение и содержание которых закреплено в ст. 20 Федерального закона об образовании. Безусловно, цель указанных видов деятельности ориентирована на модернизацию и устойчивое развитие системы образования. Гипотетически предполагая, что модернизация и развитие в настоящее время не мыслятся без включения в образовательный процесс технологий искусственного интеллекта, можно говорить о «скрытом содержании» перечисленных видов деятельности в сфере образования.

5. Несмотря на достигнутый прогресс, в сфере высшего образования по-прежнему существует неравенство возможностей. Цифровые технологии являются вездесущими только в принципе, в реальной жизни их присутствие раздроблено ввиду существования «цифрового разрыва».

Один из барьеров, который должен быть устранен, связан с расходами на инвестиции в информационно-коммуникационные технологии. Технологическая инфраструктура наряду с программным обеспечением, технической поддержкой, обучением педагогов и техническим обслуживанием требует существенной финансовой поддержки со стороны государства. Цифровые устройства в развивающихся странах не всегда доступны по стоимости ни для студентов, ни для государственных учебных заведений. Высокая стоимость цифровых технологий побуждает университеты образовывать консорциумы для совместного финансирования расходов, использования ресурсов и инфраструктуры.

6. Использование цифровых технологий таит в себе риск социального расслоения в обществе. Люди, проживающие в городах, в первую очередь получают доступ к Интернету более высокого качества, тогда как те, кто живет в удаленных районах, в этом отношении оказываются в неблагоприятном положении или вообще не имеют такого доступа. Использование информационно-коммуникационных технологий может приводить к лишению возможностей получения образования, особенно для малообеспеченных слоев населения.

Вместе с тем внедрение технологии в аудиторный учебный процесс существенно сказывается на роли преподавателя. Электронные материалы должны дополнять существующие методы работы в аудитории, поскольку видео и онлайн-упражнения служат дополнением к традиционным методикам обучения. За счет непосредственного взаимодействия со студентами преподавателю легче определить степень понимания материала и степень активности студентов и принять корректирующие меры для устранения проблем.

7. Злоупотребление технологиями может приводить к издевательствам в киберпространстве, криминальной деятельности и даже к терроризму. Педагоги должны готовить своих учащихся к тому, чтобы они могли противостоять новым рискам. Необходимо защитить детей от потенциально вредных последствий электронного контента.

Государство должно принимать меры к тому, чтобы защитить детей от онлайн-преследования, включая издевательства или «груминг» в сексуальных целях. Наконец, необходимо внимательно следить за тем, чтобы дети не вовлекались в незаконную деятельность, финансовые схемы или терроризм.

Резюмируя итоги проведенного исследования государственной политики России в сфере образования в условиях применения новых цифровых технологий и искусственного интеллекта, можно заключить, что, во-первых, для стимулирования развития и использования технологий искусственного интеллекта необходимы адаптация нормативного регулирования в части, касающейся взаимодействия человека с искусственным интеллектом, и выработка соответствующих этических норм. Во-вторых, избыточное регулирование искусственного интеллекта может существенно замедлить темп развития и внедрения технологических решений в образовательный процесс. Соответственно, следует руководствоваться принципом разумной достаточности: регуляторный процесс должен стимулировать развитие искусственного интеллекта в сфере образования, но не устанавливать императивы его внедрения. Вместе с тем в стратегические документы целесообразно включить положения, направленные на устойчивое развитие образования с использованием искусственного интеллекта, взвешивая при этом потенциальные риски.

2.2. Право на охрану здоровья, качественную и доступную медицинскую помощь в условиях развития систем искусственного интеллекта в сфере здравоохранения

Современный этап развития человечества неразрывно связан со всесторонним технологическим прогрессом. Процесс бурного, непрерывного развития характерен для широкого круга отраслей научного знания, как в фундаментальной, так и в прикладной плоскостях, в рамках которых, одним из и наиболее перспективных направлений исследования является развитие технологий искусственного интеллекта и их приспособление в повседневной жизни.

Актуальность и популярность искусственного интеллекта, как одного из направлений технологического прогресса, обуславливается перспективой его прикладного применения в широком спектре научного знания, в том числе в медицине и фармацевтики, а также производным и близкородственным к ним наукам. Развитие искусственного интеллекта, его интеграция в прикладные отрасли медицины, закономерно создает основу для качественного изменения в системе здравоохранения. «Проникновение» технологий искусственного интеллекта в практическую медицину, безусловно несет в себе колоссальный положительный потенциал, могущий значительно улучшить качество здравоохранения. Соответствующий процесс, закономерно, отображается на реализации права на охрану здоровья, а также качественную и доступную медицинскую помощь, в том числе в рамках пандемии новой коронавирусной инфекции COVID-19.

Прежде чем перейти к изучению влияния искусственного интеллекта на реализацию права на охрану здоровья и оказания качественной и доступной медицинской помощи, необходимо проанализировать сущность и содержание последнего.

Данное право является одним из наиболее значимых конституционных прав человека, без которого немыслимо существование России как социального государства. По своей природе право на охрану здоровья, оказание качественной и доступной медицинской помощи представляет собой сложное субъективное право, раскрывающееся через множество правомочий и субъективных прав более низкого порядка. Указанная характеристика исследуемого права определяет сильноразветвленную систему нормативных источников, осуществляющих его правовое регулирование.

Исходным нормативным базисом права на охрану здоровья, оказание качественной и доступной медицинской помощи в Российской Федерации является ст. 41 Конституции РФ[126]126
  Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993; в ред. Закона РФ о поправке к Конституции РФ от 14.03.2020 № 1-ФКЗ // СЗ РФ. 2020. № 11. Ст. 1416.


[Закрыть]. В ч. 1 данной статьи закреплено лаконичное правило, согласно которому каждому предоставлено право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Кроме этого, в ней гарантируется бесплатное оказание последней в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения.

Право на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется в России не только национальным законодательством. В условиях триумфа идеи о современном демократическом государстве, как единственной верной формы организации государственной власти, признающем личность, ее права и свободы в качестве высшей ценности, среди подавляющего большинства стран мирового сообщества, обусловило универсальный характер исследуемого права, его признание на глобальном уровне. Рассматриваемое право гарантируется широким рядом международных нормативно-правовых актов. Так, среди международных договоров Российской Федерации, в том или ином выражении, право на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется: Всеобщей декларацией прав человека 1948 года (ч. 1 ст. 25); Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах 1966 года (ч. 1 ст. 12); Международной конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 года (п. «е» ч. 4 ст. 5); Европейской социальной хартией 1996 года (ст. 11); Конвенцией о правах ребенка 1989 года (ч. 1 ст. 24). Конституция Российской Федерации, а также перечисленные международные акты, осуществляют регламентацию основ права на охрану здоровья, качественную и медицинскую помощь, что является логичным следствием природы указанных источников права.

Детальное и конкретное регулирование исследуемого права в России осуществляется Федеральным законом от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 323-ФЗ)[127]127
  Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 27. Ст. 5186.


[Закрыть].

По своей природе данное право неоднородно и немонолитно. На это уже указывает сложное, двухсоставное наименование изучаемого субъективного права. Смысловое содержание правовой конструкции, зафиксированной в ч. 1 ст. 41 российской Конституции логично «распадается» на два взаимосвязанных субъективных права: право на охрану здоровья и право на медицинскую помощь. Глава 4 Федерального закона № 323-ФЗ, посвященная правам и обязанностям граждан в сфере охраны здоровья, закрепляет эту «двухсоставность» на законодательном уровне. Так, регулирование права на охрану здоровья осуществляется ст. 18 данного Федерального закона, а право на медицинскую помощь – ст. 19[128]128
  Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 27. Ст. 5186.


[Закрыть]. В свою очередь, обе нормы закона также указывают на сложную природу обозначенных прав. Согласно ч. 2 ст. 18 Федерального закона № 323-ФЗ право на охрану здоровья обеспечивается охраной окружающей среды, созданием безопасных условий труда, благоприятных условий труда, быта, отдыха, воспитания и обучения граждан, производством и реализацией продуктов питания соответствующего качества, качественных, безопасных и доступных лекарственных препаратов, а также оказанием доступной и качественной медицинской помощи[129]129
  Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 27. Ст. 5186.


[Закрыть]. Ряд перечисленных в данной норме гарантий права на охрану здоровья представляют собой блага, обеспечиваемые некоторыми конституционными нормами. Так, охрана окружающей среды гарантируется правом на благоприятную окружающую среду (ст. 42 Конституции РФ), безопасные и благоприятные условия труда – правом на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены (ч. 3 ст. 37 Конституции РФ), благоприятные условия быта и отдыха – правом на отдых (ч. 5 ст. 37 Конституции РФ), воспитание и обучение граждан – правом на образование (ст. 43 Конституции РФ), а также государственной защитой материнства, детства и семьи (ст. 38 Конституции РФ), и в конце концов – оказание доступной и качественной медицинской помощи – право на медицинскую помощь (ст. 41 Конституции РФ)[130]130
  Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993; в ред. Закона РФ о поправке к Конституции РФ от 14.03.2020 № 1-ФКЗ // СЗ РФ. 2020. № 11. Ст. 1416.


[Закрыть]. Из этого следует, что конституционное право на охрану здоровья соотносится с конституционным правом на медицинскую помощь как общее с частным.

В то же время, согласно ст. 19 Федерального закона № 323-ФЗ, право на медицинскую помощь является многокомпонентным правом. Соответствующие права-элементы конкретизируют порядок использования гражданином права на медицинскую помощь и по своему содержанию являются его продолжением. К таким правам относятся предусмотренные в п. 1–6 ч. 5 ст. 19 Федерального закона № 323-ФЗ[131]131
  См.: Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 27. Ст. 5186.


[Закрыть]. Однако рассматриваемый федеральный закон содержит также ряд иных конституционных прав. Как верно отмечает А. А. Уваров: «Связь права на охрану здоровья прослеживается также с конституционными правами на личную и семейную тайну (ст. 23) (в ст. 13 Закона – это соблюдение врачебной тайны), на свободу вероисповедания (ст. 28) (в п/п 11 п. 5 ст. 19 Закона – допуск к пациенту священнослужителя), правом на получение квалифицированной юридической помощи (ст. 48) и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52) (в п/п 9 и 10 п. 5 ст. 19 Закона – возмещение вреда, причиненного здоровью при оказании пациенту медицинской помощи, и допуск к нему адвоката для защиты своих прав)»[132]132
  Уваров А. А. Охрана здоровья и медицинская помощь как конституционное право граждан // Известия Оренбургского государственного аграрного университета. 2012. С. 270.


[Закрыть]. Указанные права не входят в состав права на медицинскую помощь, и, следовательно, права на охрану здоровья, но содействуют его реализации на качественно новом уровне.

Таким образом, исследуемые право на охрану здоровья и право на медицинскую помощь имеют сложную структуру и обеспечиваются широким спектром субъективных прав. Более того, соотношение между самими исследуемыми правами построено по схеме «часть-целое», где «часть» – это право на медицинскую помощь, а «целое» – право на охрану здоровье.

С логикой законодателя следует согласится. Главная цель развития медицины (как науки, так и практической деятельности) состоит в обеспечении существования надлежащего комплексного механизма по охране здоровья граждан. Целью права на медицинскую помощь является гарантирование гражданину возможности получения этой самой помощи в случаях, когда того требует обеспечение его собственного здоровья. При этом, стоит согласиться с И. В. Тимофеевым, который утверждает, что исходя из положений ст. 2 и 17 Конституции России, здоровье человека является неотъемлемым и неотчуждаемым благом, как и сам человек[133]133
  Тимофеев И. В. О содержании права каждого на доступную и качественную медицинскую помощь в Конституции РФ, федеральном законодательстве и конституциях (уставах) субъектов РФ // Российское право: образование, практика, наука. 2019. № 1. С. 14–15.


[Закрыть]. По его мнению, доступность и качество медицинской помощи являются имманентными характеристиками, включенными в конституционную формулу права на охрану здоровья и медицинскую помощь[134]134
  Тимофеев И. В. О содержании права каждого на доступную и качественную медицинскую помощь в Конституции РФ, федеральном законодательстве и конституциях (уставах) субъектов РФ // Российское право: образование, практика, наука. 2019. № 1. С. 15.


[Закрыть]. Стоит согласиться с указанным мнением, поскольку отсутствие у права на медицинскую помощь характеристик доступности и качества сводит на нет цель, преследуемую гарантированием как самого права на медицинскую помощь, так и права на охрану здоровья в целом – обеспечение поддержания здоровья человека на надлежащем уровне. Текстуальное фиксирование данных характеристик в законодательстве, не смотря на их имманентность самому праву, представляется необходимым и обуславливается особенностью правоохранительной системы Российской Федерации, использующей на практике преимущественно дословное толкование правовых норм.

Для гарантирования эффективной реализации конституционного права на охрану здоровья, доступную и качественную медицинскую помощь требуются меры комплексного характера. О признании данного положения законодателем свидетельствует определение охраны здоровья граждан, которое дается в п. 2 ст. 2 Федеральном законе № 323-ФЗ: «охрана здоровья граждан – система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи»[135]135
  Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 27. Ст. 5186.


[Закрыть]. При этом из данного определения следует, что к субъектам, на которые возлагается обязанность создания системы мер по охране здоровья граждан относятся Российская Федерация, ее субъекты и местное самоуправление, в лице соответствующих органов, организаций, их должностных лиц.

Одним из перспективных направлений в деле совершенствования системы обеспечения права на охрану здоровья, доступную и качественную медицинскую помощь сегодня признается применение искусственного интеллекта в медицинской сфере. Уже сегодня искусственный интеллект широко применим в медицине[136]136
  Бурсов А. И. Применение искусственного интеллекта для анализа медицинских данных // Альманах клинической медицины. 2019. № 47 (7). С. 630.


[Закрыть]. Согласно некоторым исследованиям, использование искусственного интеллекта при диагностике и назначении лечения снижает риск ошибок примерно на 70 %[137]137
  Фершт В. М., Латкин А. П., Иванова В. Н. Современные подходы к использованию искусственного интеллекта в медицине // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 2020. № 1. С. 122.


[Закрыть]. Таким образом, использование искусственного интеллекта в современной медицине открывает новые пространства в совершенствовании системы здравоохранения.

При этом применение в России технологий искусственного интеллекта на современном этапе сталкивается с определенными проблемами. Так, одной из ключевых проблем правового регулирования искусственного интеллекта является отсутствие единого подхода к его определению. В научной литературе отмечается большое разнообразие дефиниций и определений понятия «искусственный интеллект», при этом ни одно отдельно взятое определение искусственного интеллекта не принято единодушно всеми специалистами[138]138
  См.: Морхат П. М. Правосубъектность искусственного интеллекта в сфере права интеллектуальной собственности: гражданско-правовые проблемы: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2018. С. 73; Лаптев В. А. Понятие искусственного интеллекта и юридическая ответственность за его работу // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2019. С. 82.


[Закрыть]. Более того, существует несколько концепций понимания сущности искусственного интеллекта. В науке выделяются следующие направления понимания сути искусственного интеллекта:

– искусственный интеллект как система, которая действует подобно человеку с аналогичными когнитивными способностями;

– искусственный интеллект как система (устройство), обладающая хотя бы одним из свойств человеческого разума;

– искусственный интеллект как сверхразум, как система, превосходящая интеллектуальные способности человека;

– искусственный интеллект как научное направление, изучающее возможность использования систем (устройств) для моделирования человеческого мышления (машинное обучение)[139]139
  Васильев А. А., Шпоппер Д., Матаева М. Х. Термин «искусственный интеллект» в российском праве: доктринальный анализ // Юрлингвистика. 2018. № 7–8. С. 41.


[Закрыть].

Кроме того, некоторые исследователи, в качестве причины отсутствия консолидированной позиции по определению искусственного интеллекта связано с дифференцированным подходом к пониманию самой природы искусственного интеллекта, в частности – выделении «слабого искусственного интеллекта» и «сильного искусственного интеллекта»[140]140
  См.: Морхат П. М. Правосубъектность искусственного интеллекта в сфере права интеллектуальной собственности: гражданско-правовые проблемы: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2018. С. 63; Васильев А. А., Шпоппер Д., Матаева М. Х. Термин «искусственный интеллект» в российском праве: доктринальный анализ // Юрлингвистика. 2018. № 7–8. С. 41.


[Закрыть]. «Слабый искусственный интеллект» способен выполнять строго определенные виды задач, которыми он и ограничен, в отличие от «сильного», который значительно более приближен к человеческому интеллекту, и в частности способен решать любые задачи. При этом отмечается, что последний вид искусственного интеллекта будет разработан весьма нескоро, если в принципе когда-нибудь будет разработан[141]141
  Морхат П. М. Правосубъектность искусственного интеллекта в сфере права интеллектуальной собственности: гражданско-правовые проблемы: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2018. С. 63–64.


[Закрыть].

Близкой к понятию «слабый искусственный интеллект» представляется предложенная в 2017 году американским законодателем дефиниция «узкий искусственный интеллект» (другой вариант перевода – «инструментальный искусственный интеллект»)[142]142
  См.: Морхат П. М. Правосубъектность искусственного интеллекта в сфере права интеллектуальной собственности: гражданско-правовые проблемы: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2018. С. 90; Бирюков П. Н. Деятельность США в сфере использования искусственного интеллекта // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. 2019. № 3. С. 327.


[Закрыть]. Данное понятие раскрывается как система искусственного интеллекта, решающую задачи в определенной прикладной области, такой, как стратегические игры, перевод с языка на язык, беспилотные автомобили и распознавание образов[143]143
  См.: Морхат П. М. Правосубъектность искусственного интеллекта в сфере права интеллектуальной собственности: гражданско-правовые проблемы: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2018. С. 90; Бирюков П. Н. Деятельность США в сфере использования искусственного интеллекта // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. 2019. № 3. С. 327.


[Закрыть]. Таким образом «узкий искусственный интеллект», в определенной степени, является синонимичным «слабому искусственному интеллекту».

Не смотря на обозначенное разнообразие вариантов определений искусственного интеллекта, его нормативного определения в России не существовало, вплоть до утверждения Указом Президента от 10.10.2019 № 490 Национальной стратегии развития искусственного интеллекта[144]144
  Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 г.: утв. Указом Президента Российской Федерации от 10.10.2019 № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: www.pravo.gov.ru (дата обращения: 11.10.2019).


[Закрыть]. Согласно данной стратегии искусственный интеллект – это, комплекс технологических решений, позволяющий имитировать когнитивные функции человека (включая самообучение и поиск решений без заранее заданного алгоритма) и получать при выполнении конкретных задач результаты, сопоставимые, как минимум, с результатами интеллектуальной деятельности человека[145]145
  Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 г.: утв. Указом Президента Российской Федерации от 10.10.2019 № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: www.pravo.gov.ru (дата обращения: 11.10.2019).


[Закрыть]. Такой комплекс включает в себя информационно-коммуникационную инфраструктуру, программное обеспечение (в том числе в котором используются методы машинного обучения), процессы и сервисы по обработке данных и поиску решений[146]146
  Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 г.: утв. Указом Президента Российской Федерации от 10.10.2019 № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: www.pravo.gov.ru (дата обращения: 11.10.2019).


[Закрыть]. Данное определение представляется достаточно удачным и приемлемым для использования в качестве эталона для исследования юридической природы искусственного интеллекта так как, с одной стороны, оно является универсальным, то есть может быть применимо к широкому спектру систем, в той или иной степени отвечающим критериям искусственного интеллекта, выделяемого разными учеными. С другой стороны, оно носит официальный характер, следовательно, именно в таком варианте сегодня его воспринимает государство.

В то же время предметом данного исследования является «слабый», «узкий» искусственный интеллект. Выбор «слабого искусственного интеллекта» определен несколькими причинами. Во-первых, сама постановка исследуемой проблемы указывает на применение технологий искусственного интеллекта к конкретной сфере человеческого общежития – здравоохранению. В таком контексте постановка вопросов о потенциальной способности «сильного искусственного интеллекта» быть субъектом социальных, в том числе правовых отношений, хоть и возможна, однако теряет свою первостепенную значимость и отодвигается как минимум на второй план, а возможно и на третий. Значительно больший интерес вызывает полезность искусственного интеллекта в сфере обеспечения права человека на охрану здоровья, доступную и качественную медицинскую помощь, а также его законодательное регулирование в указанной области. Во-вторых, на современном этапе развития науки и техники «сильный искусственный интеллект» существует только в теории, в отличии от «слабого», нашедшего уже сейчас применение в разных областях человеческой жизни.

Тем не менее разработка легального определения искусственного интеллекта не решает проблему дефинитивного разнообразия полностью, по нескольким причинам. Во-первых, разработчики соответствующих систем могут не иметь представление о содержании нормативных актов Российской Федерации. Во-вторых, широкий характер легального определения имеет позитивный потенциал для споров в области гуманитарного знания, поскольку показывает государственное отношение к пониманию проблемы сущности искусственного интеллекта. В перспективе из государственного понимания природы искусственного интеллекта можно будет вывести отношение государства к вопросу о субъектности систем искусственного интеллекта. Однако с точки зрения физико-технических и естественных наук, столь широкое определение искусственного интеллекта не привносит никакой пользы для разработки соответствующих технологий.

Тем не менее, применение технологий искусственного интеллекта уже на данном этапе все больше находят свое применение в системе здравоохранения. Одним из актуальных направлений по применению технологий искусственного интеллекта в сфере обеспечения права человека на охрану здоровья, доступную и качественную медицинскую помощь сегодня является борьба с пандемией коронавирусной инфекции COVID-19, вызванной вирусом SARS-CoV-2. Стремительное распространение новой коронавирусной инфекции в купе с высокой смертностью продемонстрировали недостаточный уровень эффективности системы охраны здоровья (особенно в первые месяца после начала распространения инфекции) не только в России, но и в мире в целом. При этом, не смотря на немалый срок возникновения инфекции, эпидемиологическая ситуация в Российской Федерации до сих пор остается достаточно сложной. Так, по состоянию на 5 августа 2021 года, статистика пандемии коронавирусной инфекции COVID-19 по России выглядела следующим образом: заболеваемость – 6,36 млн за весь период пандемии, выздоровело за весь период – 5,68 млн, смертность – 162 тыс.[147]147
  Коронавирус статистика по России / Коронавирус. URL: https://coronavirusstat.ru/ (дата обращения: 05.08.2021).


[Закрыть] Статистика на 4 августа 2021 года по миру выглядела так: заболеваемость – 199,446 млн, смертность – 4,244 млн[148]148
  WHO Coronavirus (COVID-19) Dashboard // URL: https://covid19.who.int/ (дата обращения: 05.08.2021).


[Закрыть].

Перспективным направлением использования искусственного интеллекта в борьбе с пандемией коронавирусной инфекции COVID-19 представляется прогнозная аналитика. Прогнозная аналитика использует имеющиеся ретроспективные данные и различные прогнозные модели, созданные в том числе с помощью машинного обучения, чтобы ответить на вопрос «Что может случиться?». При этом прогнозную аналитику можно разделить на управленческую аналитику, предназначенную для поддержки принятия управленческих решений и используемую руководителями различного уровня для оценки возможных сценариев распространения заболеваний, нагрузки на медицинские организации, потребности в лекарствах и т. д., а также клиническую прогнозную аналитику главная цель которой заключается в поддержки принятия врачебных решений в вопросах тактики ведения пациента[149]149
  Гусев А. В., Новицкий Р. Э. Технологии прогнозной аналитики в борьбе с пандемией COVID-19 // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 25.


[Закрыть].

Так, еще в 2020 году ученные Института информатики ДВО РАН внесли в систему интеллектуальной диагностики болезней рекомендации по диагностированию новой коронавирусной инфекции, разработанные Министерством здравоохранения Китая. Принцип работы данной диагностической системы выглядит следующим образом: в системы вносится персонифицированная информация пациента, в том числе жалобы и симптомы (при этом искусственный интеллект в случае необходимости может запросить уточнение информации); на основе полученных данных искусственный интеллект подтверждает или опровергает диагноз; далее система дает рекомендации по лечению конкретного пациента, учитывая его индивидуальные характеристики – пол, возраст, состояние здоровья, стадия заболевания[150]150
  Фершт В. М., Латкин А. П., Иванова В. Н. Современные подходы к использованию искусственного интеллекта в медицине // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 2020. № 1. С. 127.


[Закрыть]. Данный способ представляет собой частный пример использования технологий искусственного интеллекта для осуществления клинической аналитики.

Относительно широкое распространение в целях осуществления клинической прогнозной аналитики приобрела такая разновидность технологий искусственного интеллекта, как система поддержки принятия врачебных решений (далее – СППВР). СППВР объединяет информацию из электронных медицинских карт, данные медицинских справочников и результаты последних медицинских исследований для формирования подсказок врачу по тактике ведения пациента, в том числе с целью сокращения врачебных ошибок[151]151
  Гаврилов Д. В., Кирилкина А. В., Серова Л. В. Алгоритм формирования подозрения на новую коронавирусную инфекцию на основе анализа симптомов для использования в системе поддержки принятия врачебных решений // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 52.


[Закрыть]. СППВР способна проводить системный анализ симптоматики, характерной для инфекции COVID-19, учитывая при этом частоту встречаемости тех или иных симптомов при подтвержденном диагнозе новой коронавирусной инфекции, а также временную длительность оценки выявленных симптомов[152]152
  Гаврилов Д. В., Кирилкина А. В., Серова Л. В. Алгоритм формирования подозрения на новую коронавирусную инфекцию на основе анализа симптомов для использования в системе поддержки принятия врачебных решений // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 56.


[Закрыть]. На основе проведенного анализа СППВР может определить вероятность инфицирования коронавирусной инфекцией COVID-19[153]153
  Гаврилов Д. В., Кирилкина А. В., Серова Л. В. Алгоритм формирования подозрения на новую коронавирусную инфекцию на основе анализа симптомов для использования в системе поддержки принятия врачебных решений // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 56–57.


[Закрыть].

Сегодня в мире технологии СППВР используются достаточно широко. Так, в США Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) предоставило разрешение для системы оценки медицинских данных на основе искусственного интеллекта «CLEW Medical», которое позволяет выявлять инфицированных COVID-19 с высоким риском дыхательной или сердечно-сосудистой недостаточности, поступивших в отделение интенсивной терапии. Система «CLEWICU» принимает большой спектр данных о пациентах, включая сведения из электронных медицинских карт (ЭМК) и подключенных медицинских устройств без необходимости ручного ввода информации. В ответ система выдает предупреждение о потенциальном ухудшении состояния пациента для принятия врачебных решений[154]154
  Гусев А. В., Новицкий Р. Э. Технологии прогнозной аналитики в борьбе с пандемией COVID-19 // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 30.


[Закрыть].

Другим примером служит система «eCart», используемая в более, чем 20 госпиталях США, применяется для предсказания летальности у пациентов, находящихся в отделениях реанимации[155]155
  Гусев А. В., Новицкий Р. Э. Технологии прогнозной аналитики в борьбе с пандемией COVID-19 // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 30.


[Закрыть].

В Израиле одна из крупнейших организаций здравоохранения Maccabi Healthcare Services использует искусственный интеллект для определения наиболее подверженных риску тяжелых осложнений COVID-19 из обслуживаемых 2,4 миллионов человек[156]156
  Гусев А. В., Новицкий Р. Э. Технологии прогнозной аналитики в борьбе с пандемией COVID-19 // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 30.


[Закрыть]. Стоит отметить, что Maccabi Healthcare Services использует разработку созданную для оценки рисков по заболеванию гриппом, которая в сложившейся ситуации была адаптирована для оценки рисков осложнений COVID-19[157]157
  Гусев А. В., Новицкий Р. Э. Технологии прогнозной аналитики в борьбе с пандемией COVID-19 // Врач и информационные технологии. 2020. № 4. С. 30–31.


[Закрыть]. Данный пример свидетельствует, что применение СППВР возможно не только в рамках борьбы с пандемией коронавирусной инфекции COVID-19, но и иными заболеваниями.