Текст книги "Саммари книги «Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек»"

Подопытные кролики

Летом 2005 Скотт только закончил университет, стипендия заканчивалась, куча долгов по студенческим займам только росла. Легким и верным способом заработать деньги было участие в тестировании лекарств в качестве подопытного.

Найти объявление было легко. Местная исследовательская организация Covance предлагала 3200 долларов за несколько недель. Они тестировали лекарство от эректильной дисфункции. Левитра лишь незначительно отличалась от виагры. На промышленном жаргоне такие лекарства называются «я такое же» (me too): основные фармакологические свойства препарата почти такие же, как у того, что уже имеется на рынке, но различий при этом достаточно для получения отдельного патента.

Заработать на тестировании легко, но совсем не безопасно. Так, в 2006 году восемь добровольцев согласились принять участие в недельном испытании TGN1412. Через несколько минут после получения первой дозы шесть человек вырвало и они потеряли сознание. Врачи констатировали симптомы множественного поражения органов. Жизни добровольцев удалось спасти, но один потерял пальцы на руках и ногах. У другого начался рак – возможно, именно из-за применения препарата.

В 1999 году в Филадельфии всё зашло еще дальше. Джесси Гельсингер умер через пять дней после того, как получил один из первых коктейлей для генной терапии; ему было всего восемнадцать.

Однако виагра с другим названием была относительно безопасной. Всех подопытных собрали вместе и перечислили правила: всегда отпрашиваться в туалет, вовремя сдавать кровь, никакого алкоголя, секса, кофеина и наркотиков.

Там же Скотт познакомился с Фрэнком – ветераном клинических исследований. Он объяснил, что главное – не обращать внимания на незначительный дискомфорт. А если всё станет совсем плохо, я это сразу пойму.

Антропологи Кэтрин Уолдби и Мелинда Купер придумали термин «клинический труд» для описания той деятельности, которой практически профессионально занимается Фрэнк. Участие в клинических испытаниях – та же смесь альтруизма и доходности, которая присутствует на всех остальных красных рынках. Лаборатории платят за время, которое отнимают у своих «подопытных кроликов», и за потенциально серьезные риски для здоровья.

До 70-х годов в США 90 % лекарств испытывали на заключенных. Это привело к расцвету фармацевтики – практически неограниченный доступ к огромному числу подопытных. Затем исследования в тюрьмах запретили, пришлось сменить кнут на пряник и нанимать добровольцев. Вскоре сформировалась целая категория людей – в основном рабочих, бывших заключенных, студентов и мигрантов, которые считали, что это хороший способ заработать.

На второй день исследований Скотту ввели первую дозу препарата. А Фрэнк поделился профессиональным опытом: главное, было следить за венами, а то будешь похож на наркомана, а их в новые исследования не берут. Но это не понадобилось, в конце дня медсестра вручила Скотту часть суммы и сказала, что ему больше не нужно приходить.

Сейчас всё больше фармацевтических компаний стремятся удешевить проведение исследований и переносят их в Китай, Индию, Россию и Великобританию. Лучшими подопытными считаются те, кто раньше никогда не имел доступа к услугам здравоохранения, это может гарантировать необходимое для исследований отсутствие предыдущего лечения, что уменьшает риск искажения данных.

Обычно подопытные не имеют никакой выгоды от фармацевтических экспериментов. В разработке лекарств они становятся неравноправными партнерами, никогда не получают ни рыночной цены за свое участие в исследовании, ни доступа к патентованному лекарству после его разрешения. Бедные и обездоленные рискуют при тестировании лекарств, а плоды пожинают богатые и влиятельные. Согласно исследованию 2006 года, проведенному Ernst and Young, всего 10 % населения Китая – те, кто застрахован, – могут приобрести патентованные препараты.

Черное золото

Скотт взял номерок, снял ботинки и прошел следом за остальными через кованые ворота на территорию храма бога Вишну. Там ему вручили два лезвия: одно – для головы, другое – для лица.

Толпа продолжила путь по широкой лестнице, кое-где покрытой клочками темных волос. Мужчин и женщин разделили по двум залам. Посреди зала четыре больших стальных резервуара.

Паломник во главе очереди низко наклонился, а человек с бритвой быстро избавил его от растительности на голове. Дошла очередь и до Скотта, служитель споро приладил его лезвия к своей бритве. Скотт постарался думать о боге, а мужчина остриг его быстро, будто овцу. Каштановые волосы упали на пол. Женщина в синем сари стремительно собирала волосы в ведро и наполняла ими резервуары.

Это церемония принесения жертвы в дар богу. Раньше волосы просто сжигали, но всё изменилось. Добро пожаловать в Кальяна-Катта, центр стрижки волос при храме Шри-Тирумала в штате Андхра-Прадеш, Индия, – отправную точку для самой успешной в мире торговли человеческими расходными материалами. Собранные здесь волосы становятся частью полумиллиардной индустрии красоты: индийские «премиальные» волосы оказываются главным образом на головах афроамериканок, желающих заполучить длинные прямые пряди.

Примерно каждый четвертый паломник, приезжающий в город, жертвует свои волосы, что приносит храму около 10–15 миллионов долларов в год.

Индийские волосы продаются на двух разных рынках: короткие приобретают химические компании и делают из них удобрения или L-цистеин – аминокислоту. Более прибыльные волосы женщин-паломниц, которые служители храма называют «черным золотом», переправят через океан и продадут поставщикам индустрии красоты.

В человеческих волосах множество выделений: пот, сало – поэтому в цехах по обработке стоит омерзительная вонь. В кучах волос бегают крысы, и трудно представить себе, как части этой дурно пахнущей кучи в один прекрасный день украсят головы американских поп-звезд.

В каком-то смысле индийская торговля волосами напоминает другие красные рынки тем, что человеческие материалы трудно собрать и они представляют собой редко встречающийся ресурс. Но при этом это восполняемый ресурс, волосы – единственная человеческая ткань, к которой можно смело относиться как к обычному товару, продавать и покупать на вес, а не считать особым материалом с важной биологической историей.

Волосы в Индии собирают повсюду. Бедняки бродят от дома к дому, чтобы получить волосы, оставшиеся на расческах, или копаются в мусорных баках. Такие волосы ценятся намного ниже, но всё же помогают им заработать.

Для американских модниц волосы стали теперь таким же аксессуаром, как серьги или ожерелье. Благодаря индийским волосам они могут менять прически каждый день. При этом им совсем не обязательно знать, откуда берутся эти волосы.

Послесловие

Скотт четыре года изучал красные рынки, и теперь его мало что может удивить. В большинстве случаев мы спокойно относимся к идее покупки тел и их частей, если только не знаем, откуда они берутся. Криминальные и неэтичные красные рынки имеют куда меньший размах, чем их вполне законные конкуренты. Согласно данным Всемирной организации здравоохранения, в мире около 10 % органов для пересадки приобретаются на теневых рынках.

И всё же это очень значительная цифра. И наше самоощущение в обществе зависит от того, как мы относимся к этим 10 процентам. Позволим ли мы кровавым посредникам и похитителям детей заниматься и дальше своим бизнесом, закроем ли на это глаза как на неизбежные издержки?

Сокращение числа преступлений – не только юридическая проблема; ее решение должно быть связано с фундаментальной переоценкой наших долговременных убеждений в святости человеческого тела, экономики, альтруизма и личного пространства. Нам нужно перестать расценивать спрос на тела и человеческие ткани как вечную проблему, разрешить которую может лишь увеличение предложения.

Лучшим выходом было бы увеличение прозрачности. Прямая связь между донором и пациентом могла бы исключить из цепочки множество посредников, наживающихся и на тех, и на других.

Прозрачность, конечно, не решит всех проблем. Преступники, разумеется, найдут способы подделать документы, придумать новые истории доноров и продолжить свою криминальную деятельность новыми, еще более изобретательными способами. Государственные границы и различия в законодательствах позволяют им легче заметать следы. Однако четкий документооборот даст возможность сразу отметить тех, кто действует с нарушениями.

* * *