Текст книги "Суворов. Великое путешествие"

И чудо случилось: он задержался у самого края пропасти. Юноша слышал отдалённые звуки топота копыт.

Внизу, в ущелье, Суворов с армией брёл сквозь туман. Кони фыркали и беспокоились под наездниками. Гриша понимал, что не успевает предупредить, но сделать ничего не мог.

Внезапно сильный порыв ветра толкнул его, и он не устоял над обрывом. Соскользнув, Гриша всё падал и падал вниз. Вдруг его нога зацепилась за ветку, он перевернулся и повис вверх ногами. Но провисел недолго и упал без сознания на землю. Всё померкло…

Тем временем армию Суворова ждали в засаде французы. Они обстреливали из пушек полк князя Мещёрского, высланного на разведку. Ядра попадали в лошадей и солдат, всё гудело и трещало. Фельдмаршал приказал развернуть пушки, однако французы были быстрее. В атаку пошли казаки на лошадях.

Но в ущелье было сложно развернуться. Суворов кричал «Наступать!», и пехотинцы бежали с криками «Ура!» в штыковую.

Тут Гришу привёл в чувства взъерошенный соловей. Он упрашивал своего друга очнуться и вернуться в строй. Но голова после удара болела так сильно, что юноша не мог понять, что ему делать.

«Суворов!» – вспомнил Гриша. Он поднял свой упавший головной убор и пошёл в лагерь по тропке. Дорожка блуждала, но вывела к долине, где на поле боя лежали раненые. Фельдмаршал понуро сидел на пушке и смотрел вниз.

– Александр Васильевич, виноват. – Гриша приложил пальцы к голове и со вздохом произнёс: – Не успел. Я спешил предупредить о засаде.

– Ах, пострел. Не везде ты поспел. – И Суворов с сожалением побрёл дальше, осматривая людей. – Владыкин, Владыкин, тоже мне разведка…

Гриша едва не заплакал и потупил взгляд. Всё из-за него. «Не успел», – думал он и сильнее сжимал губы.

Вечером юноша не мог заснуть. Чтобы занять себя, он чистил лошадь, расчёсывал её гриву и хвост – это самое привычное для него занятие. Но тут Гриша поднял голову и увидел главнокомандующего.

– Александр Васильевич? – удивился он.

– Не спится?

– Так точно.

– Вот и мне не спится. Видишь вон ту горку? Давай пройдёмся, – предложил фельдмаршал.

И Суворов пошёл вперед. Гриша поплёлся за ним. Вверх поднимался небольшой заросший травой холм. Юноша, чтобы заполнить тишину, наигрывал свои мелодии на дудочке. Суворова это веселило. У артиллерии гренадеров были свои мелодии. А тут Гриша наиграл мелодию «Сам погибай, а товарища выручай».

– Это хорошо. Мне нравится, – сказал Суворов, глядя вдаль. – Нелегко нам будет Римского-Корсакова из окружения вызволять. Больно враг хитёр. И поэтому подойти к нему мы должны с того боку, откуда он нас ни за что не будет ждать.

Вдруг он, как мальчишка, покатился по скользкой траве вниз.

– Препятствия нужно обращать в помощь, – кричал Суворов громко, удаляясь всё дальше. – Скользко – катись.

– Страшно… – робел Гриша.

– Боишься, значит? – с ухмылкой заметил бравый старик. – Отучить?

– А разве можно от страха отучить?

– Можно. Ведь дорога, откуда тебя неприятель никогда не ждёт, вдвое короче, в семь раз опаснее, но мы на ней в семь раз быстрее. – И Суворов показал кулак невидимым врагам. – За мной, Владыкин. – Он взял попону и покатился дальше, хохоча, по мокрой траве вниз по склону. – Отстаёте, граф!

Гриша в нерешительности долго смотрел, но, поскользнувшись, покатился кубарем за главнокомандующим. Внизу, докатившиеся до лагеря, собеседники лежали на траве, всматриваясь в ночное небо.

– Ну что? Не боишься больше? – спросил фельдмаршал.

– Не боюсь! – заверил Гриша, улыбаясь. Да и как можно бояться рядом с таким умным человеком, который может всё?

– Вот и славно. Отобьём Корсакова и на Париж двинем. – Суворов повернул голову на восток и стал всматриваться в первые лучи солнца. – Стройся! – тут же закричал главнокомандующий.

Солдаты резко поднялись и схватили свои ружья. Лагерь собрался очень быстро – воины спешили. Уже через несколько минут армия была готова к марш-броску.

Навстречу вдоль ущелья, прихрамывая, брёл австрийский военный.

– Господин Вейротер, помнится, я вас отправлял в разведку, – окликнул его Суворов.

– Виноват, фельдмаршал. Я попал в окружение к французам. Но мне повезло остаться в живых и вырваться, – отвечал тот, показывая перевязанные руки.

– Ну надо же, – усмехнулся Суворов и повернул лошадь на дорогу.

После нескольких часов ходу по горной дороге русские войска остановились. Дальше идти было невозможно. Узкий проход, пробитый в скалах, был перекрыт. На другой стороне стояли пушки неприятеля, которые стреляли не замолкая. Высокая отвесная скала не давала возможности для манёвра.

– Вот здесь, в трёхстах метрах за Урзернской дырой, находится тот самый Чёртов мост. Этот мост на самом деле – искусственная арка. С нечеловеческими усилиями перекинутая с утёса на утёс над рекой на высоте семидесяти пяти метров. Река в этом месте с треском и быстротой бешено прыгает с камня на камень и с рёвом низвергается под Чёртов мост в глубокую пропасть, – Суворов чеканил каждое слово.

Фельдмаршал посмотрел вверх на крутой отвесный склон и увидел орла.

– Ну что, чудо-богатыри, перемахнём через пригорочек? Кто рискнёт? – спросил главнокомандующий, с гордостью осматривая своих солдат.

– Разрешите мне, Александр Васильевич, – вызвался Гриша, желая загладить вину.

Барабаны забили дробь: тук-тук-тук. Юноша обвязал себя мотками плетёной верёвки и пополз вверх. Он цеплялся так крепко, как мог. «Раз, ещё раз, выше!» – мелькали мысли. Страха больше не было, хотя ноги скользили и из-под подошв предательски скатывались камни. Гриша посмотрел вниз: высота была большой, но голова не кружилась. Он взял один из булыжников, который грозился на него упасть, обвязал его верёвкой и закинул вверх в надежде, что он зацепится за острые выступы других камней.

Взобравшись по верёвке, Гриша увидел пустое плато. На нём росло несколько одиноких альпийских деревьев. Юноша неумело привязал к ним верёвки. Но без проверки узлы не выдержали нагрузки, легко развязались, и верёвки заскользили по траве. Гриша успел перехватить их и заново перевязал узлы попрочнее. Теперь он точно знал, что надо проверять каждый свой шаг.

Вслед за ним поползли другие храбрецы. Солдаты карабкались вверх, как скалолазы, будто всю жизнь только этим и занимались. Когда часть войска уже была наверху, верёвки перебросили на другой склон.

Внизу казавшиеся маленькими вражеские солдаты руководили обороной. Французские пушки не давали пройти через вырубленный в скале проход. Спустившись со скал по верёвкам, русские воины навели панику в стане врага и обезвредили пушки. Теперь можно было идти к переправе.

Собравшись в колонны, под барабанную дробь войска пошли вперёд по дороге, нагоняя страх на врагов. Никто не мог подумать, что Суворов так быстро преодолеет это препятствие. Ведь это была единственная дорога к плацдарму неприятелей на Чёртовом мосту. Французы ретировались, разбегаясь в рассыпную, пока не перебежали на другую сторону.

Но тут по приближающимся русским колоннам стали палить пушки. Солдатам было приказано держать строй несмотря ни на что. Воинов даже не пугали камни, разлетающиеся от взрывов в разные стороны. Сквозь пыль наступали конные батальоны, которые вызвал в бой Суворов. Орлы летели и сносили всё на своём пути. Шашки мелькали справа и слева, срубая головы и шпаги.

– На мост, ребятушки! В штыковую! – эхом прогремел приказ.

И с криком «Вперёд! В атаку!» войска шаг за шагом стали отвоёвывать Чёртов мост, который приближал их к несчастным окружённым товарищам.

Ядро одной из пушек попало в мост, и камни с грохотом полетели в бурную реку. Досталось и людям… Гриша потерял сознание от взрыва, а когда очнулся и потёр ушибленный лоб, то увидел, как войско бежит дальше, не обращая на него внимания.

– Разбирай дом, ребятушки! – скомандовал фельдмаршал.

На холме стояло здание из старых прочных бревён. Стены разобрали, и древесина вмиг стала строительным материалом.

– Нужно обезвредить пушку! – кричал кто-то сверху, понимая, что невозможно пройти дальше.

Гриша слышал это, но долго в нерешительности прятался от пуль за большими мешками с песком. Он понимал, что, если хоть ещё одно ядро упадёт на мост, оно окончательно разрушит его.

Страх сжимал всё внутри, но Гриша ощутил уверенность в себе и решил полностью довериться случаю. Вдруг он увидел шомпол, которым прочищали пушку. Юноша схватил эту палку с наконечником и перепрыгнул через пропасть разрушенного моста. Один прыжок, и бурлящая река оказалась позади. Впереди виднелись только французские штыки и пушки. Ни одна пуля больше не пугала Гришу. Французы от неожиданности даже не стали стрелять в храбреца.

И тот, воспользовавшись заминкой, подкатился к бастиону из песчаных мешков и обезвредил противника. Суворов увидел этот безрассудный, но смелый поступок и перескочил на своей лошади те страшные метры над пропастью разрушенного моста. Фельдмаршал с лёгкостью перемахнул через преграду из мешков с песком и пошёл в атаку один.

Тем временем Гриша обезвредил всех французских солдат у пушки. Вдруг последнее ядро выстрелило вертикально вверх. Уже через минуту оно вернулось обратно, разрушив укрепление и железное орудие. Преграды больше не было. А дом оказался разобран настолько быстро, что никто из противников не успел выстроить новую линию обороны. Свежий деревянный настил был аккуратно уложен, и воины с лёгкостью перебежали мост и с криками двинулись на неприятеля. Обескураженные французы ретировались. Гриша вынырнул из-под завалившего его мешка с песком и увидел перед собой главнокомандующего.

– Ай да молодец, граф!

Григорий выправился, как настоящий герой войны.

– Браво, Владыкин, – похвалил его Суворов.

Эмоции юноши бушевали: Гриша понял, каково это – быть настоящим воином.

* * *

Ночью в лагере солдаты танцевали под гитару. Григорий всех их уже знал: они стали своими. И он был своим. Возвращаясь в палатку, юноша увидел поджидавшего его Вейротера. Тот надменно покачивал париком молодого человека.

– Граф или не граф? – сомневался австрийский генерал. – Вот в чём вопрос. Итак, сами сознаемся или доложить Суворову? – и Вейротер хищно посмотрел на растерянного юношу.

Гриша вздохнул. Все его заслуги принадлежали Владыкину, но не ему, обычному конюху.

– Я не… – Юноша замялся.

– Конечно, не граф, – подхватил Вейротер и резко откинул в сторону парик. Ещё бы, так сложно провести этого лиса. – Ты – самозванец. Признавайся!

– Я – Гриша. Слуга купца Пшеницына.

– Зачем же ты пошёл на войну?

– Я хотел помочь… Суворову. Я ведь думал, что справлюсь. Но, наверное, ошибся.

– Ошибку простят. Обман – никогда, – мудро сказал австриец. – Понимаешь, что тебе грозит за такое?

– Что же мне делать? – юноша искал помощи и понимания у Вейротера.

– Тебе повезло, что об этом знаю только я, – деловито сказал тот. – Ответ один – бежать.

– Куда? – недоумевал Гриша. Ведь вокруг неизвестные Альпы и повсюду враги.

Вейротер указал ему в противоположную от лагеря сторону, к скалам.

– Тебе сюда. Так безопаснее. И мундир оставь, всё равно он не твой, – австриец вывел юношу из палатки. – Об остальном я позабочусь.

Понурив голову, Гриша побрёл прочь вместе с верным соловьём. Он больше не был героем и должен был уйти как обманщик. Спускаясь по склону, юноша никак не мог поверить в то, что произошло. Всё, что он любил и чем жил, вдруг исчезло. А причина – соучастие во лжи.

Пройдя по ущелью дальше, он набрёл на горную тропу. Опасная дорога вела к небольшой постройке. Дождь бил в лицо и по хлипкой одежде. От ветра ничего не спасало, и Гриша решил переждать грозу в швейцарском домике.

Это оказалась мельница на горной речке. На минуту задержавшись на середине мостика, он с досадой бросил свою саблю в воду:

– Вот и нет больше героя Петра Владыкина.

Юноша зашёл в дом уже обычным конюхом. Внутри было скромно и холодно. В печи догорали последние угольки. Гриша протянул озябшие руки к тлеющим головешкам и, немного согревшись, стал осматриваться. На втором этаже стояла убогая кровать, заправленная потрёпанными простынями. Конюх упал на неё без сил.

* * *

А в это время в Петербурге отец уговаривал Софью:

– Я слово купеческое дал. Не пойдёшь замуж за Владыкина – отправлю в монастырь.

Но девушка морщилась от слов отца и стояла на своём.

– Лучше в монастырь, чем замуж за нелюбимого, – она не хотела уступать. Нелюбимый Владыкин стал часто её навещать, но Софья не сдавалась.

– Готовься к свадьбе, – настаивал отец. – И точка!

Купец схватил портрет Гриши, который Софья вышила на пяльцах, швырнул его об пол и прихлопнул каблуком, показав, как надо обращаться с холопами. Вся его злость была в этом жесте. Софья подняла потрёпанный портрет и погладила его. На нём был её друг, обычный парень, который единственный понимал девушку на всём белом свете.

* * *

А далеко в Швейцарских Альпах Григорий спал в незнакомом доме. И тут на мельницу вошли двое детей. Мальчик был очень мал, но всё равно нёс за спиной хворост. Девочка была повыше ростом и держала за спиной санки. Она сразу поняла, что в доме кто-то есть. От страха дети схватились за грабли и лопаты. Они осматривали дом, пугаясь даже собственных теней. Но самым пугающим звуком оказался… свист соловья! Птица щебетала странные звуки во сне.

– Ай, какой хорошенький! Иди ко мне на ручки, – обрадовалась девочка и взяла пернатого к себе.

Проснувшийся соловей разбудил Гришу. Тот увидел детей и тоже испугался.

– Вы кто? – Юноша готов был бросить в чужаков первым попавшимся под руки предметом. Это оказалась кружка, стоящая на столе возле кровати. Но, немного помедлив, он разглядел детские лица.

Ребята быстро сообразили, что надо покормить путников, и предложили им немного хлеба.

– Спасибо, – поблагодарил Гриша и съел кусочек угощения.

Вдруг внизу раздался громкий треск. Сквозь щели в полу ребята увидели французских солдат, открывающих дверь. Осмотрев оба этажа, военные не заметили детей, спрятавшихся за деревянной перегородкой. Солдаты поставили посреди нижней комнаты стол и разложили на нём карту.

– Итак, генерал, вы можете праздновать победу, – произнёс знакомый голос. И из темноты вышел французский офицер в большой шляпе.

– Моими стараниями Суворов пойдёт не на север, а на запад, – заговорил человек с носом коршуна. Он показал на карте дорогу. – И завтра упрётся в Люцернское озеро. Поймёт, что вдоль озера дороги нет, а так как Росшток неприступен, двинется вдоль мыса к Мутенской долине, где вы и будете его встречать. Вы ударите с обоих флангов, и на этом его Швейцарский поход закончится.

– Вы сущий дьявол, Вейротер, – сказал французский генерал. – Но не учитываете одного. При схожих обстоятельствах в Сен-Готарде даже при невыгодных позициях он прекрасно среагировал.

– Да. Он гений молниеносной атаки, а его войска натренированы, как бойцовые псы. Но в долине у вас будет троекратное преимущество. И вы ударите сразу с двух флангов. Я ставлю на Францию! – и Вейротер поднял тяжёлую деревянную кружку в знак победы.

– Предатель! – громко сказал Гриша, не сдержав эмоции.

Солдаты услышали это и стали стрелять вверх. Юноша с детьми еле успел отбежать к стенам.

– Там кто-то есть, обыскать! – донеслось снизу.

Гриша вмиг спрятался за большой бочкой, когда солдаты стали осматривать второй этаж. Но тут конюх случайно наступил на грабли. Получив удар по затылку, Гриша вскрикнул, и французы обернулись, обнаружив посторонних. Тогда юноша бросил в солдат тяжёлый мешок с мукой. Враги тут же упали на спину. А опрокинутая конюхом бочка покатилась на неприятеля, сметая всё на своём пути. Один из солдат выстрелил в Гришу, но промахнулся. Зато пуля задела цепочку, удерживающую механизм мельницы. Цепочка лопнула, механизм пришёл в движение, и из открытой заслонки внизу полилась вода.

Сильный поток запустил колесо мельницы. Механизм лесопилки на втором этаже тоже заработал. Балки с укреплёнными в них пилами поднимались вверх и вниз, превращая орудие в оружие. Солдаты загнали Гришу к самым железным зубцам, так что уже некуда было отступать. Но внезапно дети сбросили на французов тяжёлые бочки. Оглушённые, солдаты наталкивались друг на друга. Грохот стоял на всю мельницу…

И тут Гриша подпрыгнул, ухватился за верхнюю балку и изо всех сил толкнул ногами бочки с солдатами к выходу. Они выпали со второго этажа, покатившись по долине вниз. А юноша с детьми, спасаясь, спустились по жёлобу и выскочили наружу подальше от дома. Был уже рассвет, когда ребята очутились на холме.

– Еле ноги унесли! Сейчас мне нужно уйти. Нужно обязательно предупредить Суворова, – Григорий не мог второй раз предать главнокомандующего.

– Суворов – это же великий русский воин! – внезапно сказал мальчишка.

– Да! А Мутенская долина и хребет Росшток, это где? – спросил Гриша.

– Росшток – это там, – подсказали ребята и показали на освещённую первыми лучами долину. – Постой. Возьми.

И девочка сняла с плеча и подарила Грише санки. А её брат отдал ему свою высокогорную шляпу.

– Спасибо, друзья, – юноша был признателен детишкам. Он впервые понял, как велик Суворов, ведь даже деревенский мальчишка в Альпах знает его фамилию.

* * *

– Итак, фельдмаршал, каков наш следующий шаг? – спросил Вейротер, входя в палатку Суворова.

Главнокомандующий сидел за столом и что-то рисовал.

– Мой следующий шаг – двигаться на север.

– Настоятельно не рекомендую. Я предлагаю двигаться на запад, – парировал австрийский генерал. – К Люцернскому озеру.

На листе бумаги Суворов нарисовал небольшой уютный дом с деревьями вокруг.

– Любопытно узнать, зачем нам этот манёвр? – удивился Суворов, а когда Вейротер выложил на стол главнокомандующего мундир, добавил: – Что это?

– Мой адъютант Владыкин оказался изменником и французским шпионом. Он выкрал мои карты, где в точности отмечены все обходные пути к северу отсюда. Теперь эти данные у французов, – австриец был очень убедителен. – Идти в том направлении опасно.

Суворов был обескуражен, но не подал виду. Нет, это невозможно: тот, кто является примером для солдат, не имеет права сдаваться ни при каких обстоятельствах. Дом, нарисованный на листе бумаги, был перечёркнут, и быстрые линии, как языки пламени, поглотили рисунок.

Выбора не было. Войска двинулись вперёд по предложенному австрийцем маршруту.

– Странно, никакой дороги здесь нет, – осматривал Суворов берег озера. – А вот это уже измена. – Он насупился и опустил подзорную трубу. – Где Вейротер?

– Уже ищут, ваше сиятельство, – отвечали солдаты, осматривая свои ряды.

– Раз вдоль озера дороги нет, то, может, пойдём в долину? – спросил Суворова его помощник.

– Вот это меня и смущает.

Главнокомандующий подозрительно смотрел на дорогу, идущую прямо в долину. Она была настолько ровная, что идти по ней было одно удовольствие. Но нельзя. Слишком лёгкий маршрут мог быть самым опасным.

– Ну не назад же нам идти? – возмущались солдаты.

Суворов посмотрел вверх, на вершины гор, и вздохнул. Действовать надо было сейчас.

– Братцы, назад идти – для падших духом. Вперёд дорога только через горы. Там наша честь и слава. Мы – русские, и поэтому победим, – говорил он всё громче. – И покорятся нам величественные Альпы. Вперёд, орлы! – фельдмаршал показал рукой вверх.

«Ура!» – послышалось отовсюду. Никогда ещё воины в полном обмундировании не покоряли такие вершины. Только так можно было выиграть время и победить врага, который хитростью заманивал в ловушку.

А Гриша пробирался сквозь снега Росштока. Холодный ветер кусал его лицо.

– Я должен, – твердил он сам себе, вытаскивая замёрзшие ноги из сугробов. – Я дойду, – и поднимался всё выше, проходя через ущелья и бездонные каменные расщелины.

На другом склоне ущелья наши воины тоже штурмовали скалы. Русские пушки тяжело было тащить в горы, но солдаты старались изо всех сил. Тропы были узкие и труднопроходимые, но воины шли сквозь все преграды, не решаясь ослушаться своего фельдмаршала. Не раз они срывались с обрывов, но помогали друг другу подняться и проходить заснеженные хребты. Бывало, и лавины сходили на солдат, но ничего не могло остановить орлов: Суворов и его войско шли вперёд.

– Ну, что, ребятушки, русский воин несокрушим?

И солдаты насмехались над невзгодами, отряхивая снег со своих мундиров.

На другом склоне на помощь шёл Гриша. Оставалось совсем немного до спуска в долину. Позади возвышались крутые заснеженные вершины, которые он уже прошёл. Юноша достал санки, которые нёс за спиной. Неуклюже встав на них, Гриша поскользнулся и быстро полетел вниз. Поймав на ходу сбежавшие санки, он оседлал их, как коня. Задевая за все ветки елей по дороге, Гриша скользил уже без страха.

Выкатившись с непослушными санями в зелёную долину, он даже напугал отдыхающих французских солдат. Русского солдата сразу окружили и повели в палатку на допрос.

– Ну и ну, Лжепётр. Ты всё ещё жив? – удивился появившийся Вейротер. – Откуда в России эта страсть к самозванцам? – австриец выхаживал горделивой походкой, заложив руки за спину.

– Вы предатель и мерзавец, – отвечал Григорий уже без чувства вины.

– Генерал Массене, полюбуйтесь, этот щенок – мой наивный русский адъютант. Должен признать, без тебя не было бы так просто, – и австриец ткнул Григория в подбородок своей тростью. – Твоё предательство настолько сразило старика, что он с лёгкостью заглотил мою наживку.

Но тут подоспел разведчик.

– Мой генерал, русские не пошли в долину! Они переходят Росшток. Они буквально над нами! – сообщил напуганный солдат.

Воины были в недоумении от такой стратегии. Это невозможно! Генерал Массене от досады швырнул яблоко, которое грыз, и зашипел:

– Вы болван, Вейротер! Вы гарантировали, что Суворов пойдёт сюда, да? – Он схватил австрийца за плечи и стал трясти.

– У нас ещё есть возможность перехватить его, – выкручивался хитрец. – Спуститься с хребта можно только за той горой, – Вейротер рукой показал вдаль. – Мы расставим артиллерию и встретим его залповым огнем.

– Командиры всех дивизионов ко мне! – скомандовал французский генерал.

Гришу решили посадить под арест, но он ловко ускользнул от конвоиров, нырнув за проезжающую повозку. Юноша влез на самый высокий камень и достал из кармана дудочку. Он стал играть мелодию «Сам погибай, а товарища выручай».

Звуки разносились по всем склонам Альп, эхо передавало зашифрованное послание всё дальше и дальше. И Суворов услышал знакомый мотив.

– Это же наша, это сигнал Владыкина. Он не предатель, – задумался Суворов и понял, что впереди что-то не так. Значит, дальше идти нельзя. Впереди засада.

Главнокомандующий решал сложную комбинацию. Партия должна была быть выиграна: на кону русские жизни.

– Перед нами французы перетягивают артиллерию. Фланги не прикрыты, – сообщили разведчики.

– Они хотят нас обойти. А мы сами ударим с фланга, – скомандовал Суворов, решившись на неожиданный ход. – Орлы мои, вперёд! – И он покатился на коне вниз по скрипучему снегу, вновь радуясь, как ребёнок.

Словно на салазках войска скатывались с крутых склонов. Они влетали на большой скорости в незащищённые фланги противника. По всей долине был слышен крик громкоголосого фельдмаршала: «В атаку!»

Французы, не успевшие перебросить все силы, разбегались от неожиданности. Они не могли выстроить преграды и выставить пушки: на это не хватило времени. Русские уже были здесь!

Во вражеском лагере несколько человек схватили Григория и придавили к земле так, что ему стало сложно дышать.

– Я дал тебе шанс уйти, – возмущался Вейротер. – Ты мог уехать домой и остаться в живых, – кричал австриец и расталкивал солдат, чтобы добраться до бывшего помощника. – Но нет, ты всё испортил, – и австриец обнажил шпагу. – Глупый холоп! – он наносил удары, а Гриша уворачивался как мог.

Выхватив шпагу у зазевавшегося французского офицера, Григорий стал обороняться. А Вейротер оттеснял его к обрыву всё ближе и ближе. Вдруг австриец поставил подножку. Юноша от неожиданности упал назад, но уцепился за выступ скалы.

Тем временем погода резко начала портиться, заморосил дождь. И тут на помощь, мешая Вейротеру разделаться с Григорием, пришёл соловей. Он клевал врага, не давая ступить ни шагу в сторону обрыва. Отважная птица сражалась как могла. Но ещё один удар шпагой, и пальцы Гриши разжались. Он съехал по отвесной скале на небольшой уступ. Противников разделяло всего несколько метров. А дождь стал сильнее…

И тут Вейротер повернул свой перстень и вызвал на помощь грифона.

– Вы, господин Вейротер, предатель и подлец. А ещё и трус, – не сдавался Гриша.

Австрийский генерал, не стерпев оскорбления, в один прыжок оказался внизу, на уступе:

– Ну всё. Цирк окончен.

Вдруг всё небо над долиной затянулось, и засверкали молнии. Гром заглушал взрывы снарядов. На поле боя Суворов снёс треуголку французского генерала. Но тот ускакал дальше, злясь и не признавая своё неизбежное поражение. Солдаты шли в штыковую. «Ура!» – слышалось вокруг.

А Вейротер, приближаясь, угрожал Григорию шпагой. Но страха у юноши не было. Русские не сдаются. Гриша сражался как настоящий воин, которым он стал. Ведь только смелость делает человека сильным.

– Теперь ты умрёшь, – грозил Вейротер.

– Это мы ещё посмотрим, – не согласился Гриша.

Они скрестили шпаги. Вейротер оттеснил юношу к самому краю.

Тем временем грифон гонялся за маленьким соловьём. Но юркая птица выныривала с разных сторон, увёртываясь от мощного полузверя и не давая возможности себя поймать.

Тут в землю молния ударила. И в это время Вейротер ранил Гришу в плечо. Но, защищаясь, юноша ответил яростным уколом, задев перстень противника. Кольцо на руке австрийца развалилось, превращаясь в пепел. И грифон, сложив свои крылья, потерял магию. В полёте зверь превратился в каменную статую и упал на Вейротера: грифон задавил своего хозяина.

Внезапно дождь закончился, и долину осветило солнце. Раненый Григорий выполз на равнину, цепляясь за скользкую траву. Переменчивая альпийская погода вновь стала доброй. Уже никто не воевал. На месте прежних французских позиций уланы ставили лагерь и раскладывали палатки. Российский флаг гордо развевался над Альпами.

– Владыкин, вас зовёт фельдмаршал, – вдруг услышал Григорий. Он грустно вздохнул и побрёл, опустив голову.

– Граф Владыкин, и снова ты герой, – хвалил его Суворов.

– Я не граф Владыкин, – юноша встал на колени. – Я самозванец, безродный Гришка. – И он рассказал всю свою историю.

Из строя вышли офицеры и в знак признательности и покаяния за однополчанина сняли шапки. Суворов всё понял.

– Ты не безродный. Ты – солдат русской армии.

Стоя на коленях, Григорий плакал. Он почувствовал облегчение и теперь мог надеяться на справедливость.

– И судьбу твою мы решим другим способом, – Суворов поднял Гришу с колен и вытащил заветную монетку.

Та взметнулась в небо Альп и упала на руку командира швейцарского похода. Суворов даже не посмотрел на свою ладонь: он знал.

– Хм. Орёл.

– Значит, не на каторгу? – с надеждой спросил Гриша. – Значит, в Париж?

– Нет. Пёс с ним, с этим Парижем. Солдаты, Римский-Корсаков спасён, наша война закончилась, – и Суворов поднял руку с монеткой вверх.

«Ура!» раздалось вокруг, и шапки полетели вверх.

* * *

«Суворов прошёл через Альпы», «Суворову пожаловали звание генералиссимуса», «Русские солдаты вернулись домой», – твердили заголовки газет по всей России через несколько дней. А в Санкт-Петербурге из свадебной кареты к храму выходили Владыкины и семья купца Пшеницына.

– У нас товар, у вас купец, – шутил тот.

– Надеюсь, невеста в добром здравии, – хмыкнула графиня.

– В добром здравии и в прекрасном расположении духа, – заверил её купец.

Тем временем Софья в белом платье заливалась слезами. Её никто не мог спасти. Но вдруг в её карету влетел соловей и принёс белый альпийский цветок.

– Соловушка! – обрадовалась она, перестав плакать.

К храму подкатила ещё одна карета, запряжённая двойкой. Из неё вышел сам Суворов, вызвав восхищение людей, собравшихся на торжество.

– А у вас, я погляжу, свадьба? – спросил он.

– Да, наша дочь Софьюшка без ума от графа, – хвалился отец.

– От графа? От дезертира! Так, Софья Дмитриевна? – и Суворов за руку вывел девушку из кареты. – Или от героя войны, русского офицера Григория Альпийского?

Тут из кареты Суворова вышел в начищенных сапогах и новом военном мундире Гриша. Толпа случайных прохожих аплодировала от восторга.

– Гриша, Гришенька! – закричала девушка, подбегая к своему возлюбленному.

– Софьюшка, – ответил тот ей ласково.

Она обняла его за сильные плечи прямо на глазах у родителей.

– Гриша? Да он ведь безотцовщина! – возмутился купец.

– Я ему за отца! Вы не против? – хитро улыбаясь, сказал фельдмаршал. Он по-отцовски хотел устроить жизнь молодого офицера.

– Но помолвка была, и помолвлена Софья с графом Петром Владыкиным, – возмущалась графиня. – Уже две недели как.

– А по моим данным, Пётр Владыкин был призван на армейскую службу. Не так ли, мадам?

И Гриша без стеснения, взяв свою невесту за руку, вошёл в церковь. Его сопровождали знакомые офицеры и сам фельдмаршал.

– Александр Васильевич, а что, если бы монетка упала другой стороной? – внезапно спросил юноша.

– А у нас, Гриша, другой стороны нет. Только своя. Родная. И в неё мы с тобой вернулись, – Суворов по-отечески обнял молодых. – Героем быть может каждый, главное – не бояться!

Таким счастливым событием и закончилась эта история, а по-другому и быть не могло!