Текст книги "Цитадель современной литературы"

В этот раз мне не удалось ни подняться на Верхнее Седло, ни послушать концерт в исполнении симфонического оркестра. И виновата в этом я сама, поскольку погналась сразу за двумя зайцами. Может быть, в следующий раз я буду разумнее? Однако следующего раза не случилось. Мне больше ни разу не довелось побывать в Кисловодске.

Маргарет Деранц

Американский армяноязычный прозаик, родилась 16 октября 1958 года в Степанакерте, столице Арцаха (Нагорный Карабах). С 2003 года живёт в Лос-Анджелесе (Калифорния, США). Автор семи книг. Имеет награды за литературную и культурную деятельность. Награждена золотой медалью Григора Нарекаци (Степанакерт, 2021), золотой медалью Фонда Азнавура (Париж, 2023). Союз писателей Армении наградил золотой медалью «Литературные заслуги» (2023). Роман «Купольный зонт», посвящённый событиям арцахской войны, в марте 2024 года был удостоен премии гениального армянского писателя Ег. Чаренца, а в сентябре – премии выдающегося армянского прозаика Ст. Аладжаджяна. Произведения Маргарет Деранц неоднократно издавались как на родине (Армения, Арцах), так и в США, Канаде, Ливане, Иране и в Иерусалиме.

Джо Бартон, к удивлению многих знакомых и глубокому сожалению друзей-охотников, бросил охоту в конце того самого года, когда в город Калиенте, что невдалеке от Лас-Вегаса, прибыла семья армянских эмигрантов. Было время, когда бывшая жена Бартона Митра всячески пыталась отвадить его от охоты, но, увы, тщетно. В конце концов, Джо с ней развёлся – предпочёл жене хобби. Многие из его близкого окружения подозревали, что странное решение связано с некоей армянкой по имени Нубар, в которую тот якобы был по уши влюблён. Однако эта версия так и не подтвердилась, поскольку Бартон не любил обсуждать свою личную жизнь. Он был неразговорчивым и замкнутым.

Джо вырос в густом лесу, расположенном в округе Бойсе в штате Айдахо, где жил вместе с отцом-егерем. Матери он лишился в раннем детстве. И отец, и все, кто её знал, с теплотой вспоминали безвременно ушедшую из жизни женщину. О ней отзывались как о преданной матери и жене, скромной, радушной и доброй женщине.

В душе Джо свято хранил воспоминания из детства, связанные с матерью, но не делился ими даже с задушевными друзьями…

…Маленький Джо температурил и не вставал с постели. Его знобило, всё тело ломило, и детское воображение воспринимало болезнь как состояние крайней безнадёжности… Из его глаз невольно хлынули слёзы, и мальчик, зарывшись лицом в подушку, горько заплакал. «Мэри, успокой ребёнка!» – крикнул отец из соседней комнаты. Мать обняла сына, и от её поцелуев боль как рукой сняло.

Джо вспоминал, как молодая женщина, упав на колени перед иконой темноглазой Богоматери, самозабвенно и страстно молилась. Тогда он был уверен, что она молится именно за него. Мама была красива. Джо помнил её прозрачно-голубые глаза, блаженную, нежную улыбку…

За окном сверкнула молния и на миг осветила самые отдалённые уголки дома. Протяжным зловещим воем своё присутствие выдали волки. Они были почти рядом, по ту сторону стены… Ветер свирепствовал, от поднявшегося вихря дом сотрясался. Казалось, стены и потолок одиноко стоящего в лесу домика вот-вот утонут, и небо опустится на его кровать. Конечно, это был бред температурящего ребёнка, всего лишь нереальная реальность… Но, когда мать подошла к изголовью мальчика, ливень и буря отступили – перед силой молитвы они оказались бессильны. Страхи Джо рассеялись. Мать ласково поглаживала его ручонку.

Стихия наконец-то предпочла безмятежность. Ночной небосклон, вся вселенная, природа вернулись на круги своя, подчинившись воле Творца. На лицо матери упала тень вечности.

В детские и юношеские годы лик Богоматери с чёрными глазами имел особую значимость для Джо. Его кровать стояла прямо перед иконой, висевшей на противоположной стене, и он постоянно находился под неусыпным взором матери Христа. Впоследствии, когда мамы уже не было в живых, Джо всё равно ощущал её присутствие рядом. Иногда лицо на иконе вдруг начинало преображаться, принимая черты матери. Лица обеих женщин, чёрные и голубые глаза как бы сливались в одно, воедино, и казалось, что они поразительно похожи: те же глаза, тот же взгляд, в котором застыл вселенский шёпот. Они обе взирали с небес, оберегая жизнь неискушённого юноши. Джо засыпал под взглядом Богородицы и просыпался, встречая заботливый взгляд матери.

Не только новички, но и бывалые охотники старались хотя бы раз выйти на охоту именно с Джо – тот слыл знатоком охотничьего дела. Многие с почтением отзывались о нём, хотя некоторые называли Бартона старым чурбаном, неотёсанным дикарём со старомодными замашками. Но даже у них Бартон пользовался непререкаемым авторитетом. В отличие от других охотников, Джо обладал удивительным чутьём на добычу. Он наблюдал за дикими животными, когда те свободно передвигались в лесу, чтобы понять их сущность и повадки. А иногда он ещё ощущал их присутствие в своём жилище. Пума, умывающаяся по-кошачьи, сокол, взмахивающий мощными крыльями, койот, играющий со своими детёнышами, медведь, ворующий мёд из дупла… Невероятно, но время от времени Джо видел их у себя в доме…

Джо рассказывал истории о лесных диковинках. В них были и индейские легенды, и сказки о сверхъестественном, которые слагала бабушка в старые добрые времена, а для пущей достоверности и убедительности он сдабривал их реальными событиями. У него был свой, самобытный мир, скрытый от чужих глаз.

Благодаря охоте брак Джо с первой женой просуществовал целых четыре года. Охота для него была отдушиной, поводом уйти из дома, единственной возможностью побыть наедине с собой. Он дорожил днями, проведёнными вне дома, поскольку в это время жена не могла его контролировать. До женитьбы Джо думал, что надёжная и трудолюбивая Митра наладит быт и придаст его жизни устойчивости. Он нуждался в семейном тепле и уюте. Митру Бартон привлёк своей мужественной красотой и умение изобразить романтическую утончённость – теми качествами, которые смягчали его грубый нрав.

За исключением счастливого медового месяца, вся их совместная жизнь сопровождалась бурными скандалами. Джо отдавал Митре весь свой заработок, предоставив ей полное право тратить деньги по своему усмотрению. Жена распоряжалась семейным бюджетом, трясясь над каждым центом.

Предметом ссоры между супругами становились бытовые мелочи. К примеру, Джо мог бы довольствоваться одной бутылкой пива – вторая была лишней… Джо не туда поставил стакан… Джо оставил открытым окно, в которое залетели мухи и комары… Джо во время обеда пользовался двумя тарелками… Жена, подобно бдительному полицейскому, следила за каждым шагом мужа. Положительные качества Митры, подмеченные Джо до женитьбы, сейчас действовали ему на нервы, поскольку тесно сочетались с отрицательными чертами характера. Сущность жены предстала перед ним в совершенно ином свете: Митра оказалась чёрствой, расчётливой и властной женщиной – одним словом, сущим семейным тираном. Она в свою очередь считала мужа тупоголовым дикарём. Митра неустанно твердила, что охота – затратное, не оправдывающее себя занятие. Джо возражал, приводя множество доводов.

Так, чтобы получить разрешение на охоту, нужно было уплатить разовый налог, незначительную, в общем-то, сумму. Через несколько дней жена представила мужу подробные расчёты. Митра посчитала часы, потраченные на охоту в течение года, перевела их в месяцы, а общее число месяцев помножила на размер оклада, выплачиваемого мужу на работе. Получилась кругленькая сумма, на которую можно было купить дом в приличном районе города. Конечно, в этом была доля истины. Однако Джо больше не интересовали «истины» Митры, его совершенно не волновала перспектива приобретения собственного дома и тем более – совместного с Митрой «семейного счастья» в этом доме. Но жена была непреклонна: муж должен бросить охоту и искать вторую работу – «Или я, или охота!» Джо выбрал второе.

Тем не менее Джо Бартон, к удивлению многих знакомых и глубокому сожалению друзей-охотников, бросил охоту. Но это произошло позже. Он отказался от любимого занятия тогда, когда в город Калиенте, что невдалеке от Лас-Вегаса, прибыла семья армянских эмигрантов.

Армянская семья арендовала маленькую каморку на окраине города. Мать, которую звали Нубар, и её семнадцатилетний сын Арутюн работали на ближайшей автозаправочной станции. Здесь уже несколько месяцев обсуждали развод супругов – Нубар и Каро. Сотрудники искренне симпатизировали Нубар и ценили её, в то время как у Каро была подмоченная репутация: он вёл аморальный образ жизни, изменял жене, а сейчас связался с ночной кассиршей – Синди, работающей на той же станции.

Нубар была «зеркалом» ереванской жизни Каро. В период их брака он постоянно терпел неудачи, но вину сваливал на других, и особенно на Нубар. В жизни много таких примеров, когда никчёмные мужчины отвергают тех женщин, которые для них – поддержка и опора. Нубар для Каро стала напоминанием о прошлой – ереванской – жизни, бременем прошлых дней, от которого он хотел избавиться как можно скорее. Зачастую под маской «крутого» мужчины этот слабак прятал собственную ущербность. Ему казалось, что в семье сильным считается тот, кто поднимает руку на женщину. Какое заблуждение! Подобное мышление присуще малодушным, слабовольным ничтожествам. Время от времени на нежной белой коже Нубар появлялись синяки, и её глаза, готовые расплакаться, излучали печаль.

Они жили в одном из окраинных кварталов Еревана в тяжёлых бытовых условиях. Жили впроголодь, едва сводили концы с концами. Однако на фоне деловых и эмансипированных женщин Нубар разительно выделялась своей женственностью и обаянием. Ей завидовали? Возможно. Впрочем, о её невероятной привлекательности ходили слухи, но она об этом не знала. Были, конечно, и такие, кто не замечал её достоинств, и в списке этих людей лидировал Каро. Он и не мог заметить, потому что видел её в серой, жалкой ереванской действительности, где на первом месте были житейские хлопоты, где женщина выматывалась до предела, изнурённая нудными домашними обязанностями, требующими ежедневного монотонного труда. Она целый день крутилась как белка в колесе, но не в силах была решить проблемы, которые связывали её унылый быт с реальной жизнью.

Фортуна улыбнулась Каро в Америке – в виде white card. А это означало, что через несколько лет он получит green card. Каро устроился водителем в транспортную компанию, занимающуюся грузоперевозками по маршруту Лас-Вегас – Лос-Анджелес. А когда у него появились деньги, ему захотелось вкусить счастье свободной и вольготной жизни в стране безграничных возможностей: он стал искать новые, неизведанные ощущения, оттенки и переживания, которые никогда прежде не испытывал.

Белокурая Синди, ночная кассирша на бензоколонке, вскружила ему голову. Веснушчатая, длинноногая, легкомысленная, но при этом расчётливая девушка сориентировалась мгновенно. Поймав на себе похотливые взгляды Каро, она сразу смекнула, что этот тип падок на женские ласки и ненасытен. В крупной транспортной компании было много водителей, но – о чудо! – чистокровная американка предпочла именно его – армянина-эмигранта. Каро был польщён, он не верил в свою удачу.

«Она поняла, что я настоящий мужчина, – думал Каро, – заметила мою силу, мои достоинства. Но… А что тут удивляться – так и должно было быть».

Когда мексиканец Хуан намекнул ему, что Синди переспала со многими водителями, Каро, естественно, не поверил: приписал это зависти. Перебранка между ними закончилась бы мордобоем, если бы не подоспевшие вовремя водители.

– Это клевета! – потрясая кулаками, кричал Каро. – Хочешь опорочить беззащитную девушку или за дурака меня держишь?!

Каро тратил на Синди последние деньги. Они часто посещали рестораны Лас-Вегаса, ночевали в дорогих отелях, а денег никогда не хватало.

Пожалуй, жизнь Каро обрела смысл, и смысл этот заключался в Синди. То, что он делал для неё, не делал никогда – ни для родителей, ни для ребёнка, и уж тем более – для жены.

Тем не менее человек по природе эгоистичен: он любит другого человека тогда, когда ради него способен на благие поступки, и ненавидит, когда сам же поступает с ним подло. На каком уровне подсознания это происходит – трудно сказать. Во всяком случае, он не принимает, а может, пелена на глазах не позволяет ему видеть, что в круговороте судьбы добро и зло вращаются только вокруг ошибочной оси его собственного «я».

…Каро с трудом терпел присутствие жены рядом. Он не замечал её пропорциональную фигуру и пленительные формы, детскую улыбку и безграничную снисходительность, которую она проявляла в любых ситуациях. Нубар была очень доверчива и наивно верила, что супруги всегда могут начать с чистого листа и заново познать семейное счастье, осуществляя взаимные ожидания.

Семнадцатилетний сын Каро, Арутюн, по ночам работал уборщиком на той же бензоколонке. Убирался не только в помещении, но и в туалетах. До парня дошли слухи о любовных похождениях отца. Большинство парней его возраста уже осознают себя взрослыми, и вовсе не удивительно, что Арутюн решил по-мужски поговорить с отцом – с целью отвадить его от Синди. Отец, однако, попытался открыть глаза неопытному юнцу.

– Посмотри на свою мать, – кричал он, – а потом на Синди… Настоящая красавица, молодая, на неё многие заглядываются, она же любит только меня. А я настоящий мужчина, не мог устоять. Скажи мне честно, молокосос, ты бы тоже не прочь был лечь с ней в постель, а?

Они впервые так сильно повздорили, и в пылу спора до Арутюна вдруг дошёл смысл последних слов. Он схватил отца за руку:

– Постой-ка, отец, так ты думаешь, что я могу положить глаз на женщину своего отца? Могу сожительствовать с женщиной своего отца? Ты что, считаешь меня подонком?

Бледное лицо юноши побагровело, кровь в венах забурлила. Он ни разу ещё не сталкивался с негодяем, поселившимся внутри отца, и сейчас жалел и боготворил мать, охваченный безудержным желанием защитить её. Но Каро даже не смотрел на сына. Разинув рот, он телячьим взглядом уставился на Синди, которая, догадавшись о предмете спора между отцом и сыном, неторопливой походкой, плавно покачивая бёдрами, приближалась к ним…

«Влюблённая» парочка села в машину и отправилась в Вегас. Сегодня юноша впервые столкнулся с тем, что превращает человека в жалкое зрелище. Арутюн стоял с растерянным видом и понурым взглядом провожал удаляющийся автомобиль.

Мать подошла к сыну и нежно обняла его за плечи. Нубар должна была заступить на смену. День начинался с привычной беготни, с нервных передвижений под «американский ритм», обязывающий не выбиваться из колеи… Арутюн поспешил в школу.

«Влюблённая» парочка вернулась из Вегаса через два дня. У Каро не осталось денег даже на бензин, и он взял их у Арутюна.

– Я не в долг беру, – сказал Каро с наглой усмешкой, скользнувшей по тонким губам, – потому что и ты, и твоя мать в неоплатном долгу передо мной. Не будь меня, вы никогда и не надеялись бы на законное проживание в Америке. И ты это знаешь. Так что ведите себя нормально, а не то я пойду своей дорогой, и что вы тогда будете делать?

Синди занимала даже самые сокровенные мысли Каро.

«А что если уехать с ней куда глаза глядят, где меня никто не знает? – думал он. – А почему бы и нет? Эти меня не любят, семнадцатилетний мальчишка уже выясняет со мной отношения. А Нубар – словно ереванский призрак. Вот-вот состарится, хотя и сейчас на неё без слёз не взглянешь, – и что я буду делать?»

За несколько часов до этого пьяная Синди рыдала на груди Каро, осыпая его поцелуями. Естественно, это была игра – игра, способная разжалобить мужчину.

– Никто меня не любит… Понимаешь? – всхлипывала Синди, – но я никому ничего плохого не сделала. Не бросай меня, прошу! Я же совсем одна на всём белом свете…

Женские слёзы разбудили в душе Каро гамму чувств. Он не мог допустить, чтобы его красавица страдала. «Деньги, – размышлял Каро, – вот решение всех проблем. Я должен срочно достать деньги, и мы сможем выбраться отсюда. Мне плевать, что будет с Нубар и Арутюном, пусть сами о себе позаботятся».

И вдруг Каро вспомнил о ереванской квартире. Вот он, ключ! Он не может разочаровать любимую женщину, не может её потерять. Каро страстно увлёкся своей новой идеей. Квартиру нужно продать – срочно и как можно дороже. Нет нужды даже ехать в Ереван: сделку можно осуществить из Америки. На следующий день он отправился в Лос-Анджелес. Через работника консульства Армении отправил доверенность проживающему в Ереване другу…

Через несколько дней Каро вернулся с восемнадцатью тысячами долларов и твёрдым намерением жениться на Синди и сбежать с ней.

Вечером того же дня на заправочной станции Каро оттащил Нубар в заднюю часть помещения, подальше от глаз клиентов, и дал волю кулакам. Женщина не кричала, она топила боль в молчании и, словно по привычке, закрывала лицо руками…

Пикап резко затормозил. Из кабины выскочил статный мужчина и решительно зашагал к пристройке. В его мужественной внешности сквозили сила и чувство собственного достоинства. Это был Джо Бартон. Он крепко сжал воротник драчуна и прижал того к стене. Ноги Каро оторвались от земли, а когда Бартон ослабил хватку, чтобы обидчик случайно не задохнулся, тот, как надломленный тростник, упал на землю. Джо стоял с непоколебимым видом, пытаясь держать ситуацию под контролем. Лицо Каро выражало безудержную наглость, но в глубине глаз притаился страх.

А вот смиренное выражение на лице женщины ошеломило Джо. Сколько очарования было в её растерянности и тихой мольбе! Её миндалевидные глаза излучали невинность… Именно так, бархатным взглядом карих глаз, смотрят раненые лани, ожидающие последней, смертельной стрелы. Бартон со вчерашнего дня был на охоте, преследовал лань. Обезумевшее, затравленное животное вдруг выбежало на шоссе и угодило под колёса мчавщегося автомобиля. Водитель, который тоже был охотником, стоял около умирающей лани и ждал, когда появится сам следопыт. Он настоял, чтобы Джо, согласно охотничьим правилам, добил лань и избавил её от мучений. Джо не раз приходилось убивать животных, однако одно дело повалить преследуемого зверя, и совершенно другое – в упор, глядя прямо в глаза, выстрелить в трепещущее животное. Прошёл день, а Джо всё ещё не мог забыть глаза той лани.

– Вызвать полицию, мэм?..

– Нет! Ни в коем случае, это мой муж, отец моего сына.

– Я не твой муж, а её, – сказал Каро, взглядом указывая на сидящую в машине Синди, и зашагал в её сторону.

Джо двинулся было за ним, но машина с визгом сорвалась с места. Нубар тяжело прислонилась к столбу, по её щекам струились слёзы.

Бартон подошёл к женщине.

– Не плачь, я помогу тебе, сделаю всё, что в моих силах.

Владелец бензоколонки, перс Гасан, поведал Бартону историю женщины и её сына.

– Нубар и её сын Арутюн – мои самые добросовестные работники, но у них нет разрешения на работу и на вождение, – Гасан искренне выразил свою озабоченность. – Если ничего не предпринять, то работу они, в конце концов, потеряют. Была надежда, что семья получит статус эмигрантов, но, получается, муж бросил жену и сына на произвол судьбы. И что мне теперь делать, Джо Бартон? Совесть не позволяет их уволить, но правда рано или поздно раскроется, шила в мешке не утаишь. Меня привлекут к ответственности, мне придётся отвечать перед законом, в конце концов, я один пострадаю, ясно как день.

Спустя неделю после этой встречи Бартон и Нубар поженились. Регистрация брака была проведена в Лас-Вегасе. Арутюн тоже присутствовал на бракосочетании. Сфотографировались… Во время церемонии руки Джо Бартона дрожали. Как бы он хотел, чтобы брак был настоящим, а не фиктивным, как он предложил поначалу. Джо изначально задался одной-единственной целью: безвозмездно помочь женщине и её сыну – и ничего более. Однако утончённое обаяние Нубар очаровало его. Он часто заходил к ней на работу, заказывал кофе, фотографировался с женщиной, иногда в обнимку. Встречи, приправленные непринуждёнными объятиями, совместные фотографии создавали видимость семьи, что позволило бы завоевать доверие миграционной службы. Но была и подспудная реальность. Джо не сводил влюблённого, преисполненного надежды взгляда с нежной, как цветок, женщины, не переставал любоваться её непорочной чистотой. Женщина с глазами лани олицетворяла собой все мечты, которые он некогда лелеял. Нубар была именно той женщиной, которую Бартон хотел ласкать, защищать и опекать. Нубар краснела от его взгляда, как стыдливая девушка, и прятала свои продолговатые бархатные глаза. И всё… Все предложения мужчины – пойти куда-нибудь, узнать друг друга поближе – Нубар отвергала. Джо наткнулся на необъяснимое и непреодолимое препятствие. Он не знал, что женщина не может самостоятельно принять решение, пока рядом с ней есть мужчина, на которого и ложится вся ответственность. Сперва это был отец, затем муж, сегодня это сын-первенец Арутюн – мамина надежда и опора.

Через полгода миграционная служба США выдала Нубар «вид на жительство». Она вместе с сыном переехала в Лос-Анджелес, и Джо потерял с ней всякую связь. Он бросил охоту, купил лодку и занялся рыболовством. Когда в памяти Джо всплывал взгляд Нубар, преисполненный смирения и мольбы, его сердце сжималось: он тосковал по женщине с глазами лани, которая и была его судьбой – безнадёжно утраченной судьбой.

Спустя восемь лет Джо случайно узнал от водителя-армянина, что Каро пару месяцев назад умер. Жена и сын окружили его всяческой заботой, после того как Арутюн совершенно случайно обнаружил в южной части бульвара Лас-Вегас отца-бродягу, безнадёжно больного, голодного, изменившегося до неузнаваемости. На протяжении двух лет Нубар с самоотверженной преданностью ухаживала за парализованным, потерявшим память мужем, тая надежду, что тот наконец встанет на ноги, заговорит, вспомнит её.

…За долгие охотничьи годы Джо не раз видел исчезающих животных, птиц, насекомых. Бо́льшая их часть не была занесена в Красную книгу. Он неоднократно поднимал вопрос о защите исчезающих видов фауны. Джо не мог смириться с человеческим бессердечием, несущим разрушения, что противоречило идее созидания, замыслам Творца. Несомненно, Джо защитил бы беспомощных тварей, сохранил им жизнь, если бы вдруг свершилось чудо и его наделили таким могуществом и силой, которое человеку даруется свыше для того, чтобы он мог осуществить свою богоугодную миссию.

«Вот и я такой же исчезающий вид, – порой с горечью думал Джо Бартон. – И женщина с глазами лани такое же точно существо. Под солнцем не бьётся больше сердце последнего из могикан, целое племя индейцев истреблено на корню, и о чём они думали – никому не известно… Человек создал Красную книгу с целью, чтобы сохранились и окончательно не вымерли животные и птицы, многие из которых обитают в джунглях и до сих пор неизвестны. А что мы можем сказать об исчезающем виде людей? Может быть, в Книгу жизни занесены имена тех, кого завтра не будет?.. Неужели Всевышний сам отбирает своих „невозвратных“ сыновей?.. Господи Всемогущий! Я полюбил женщину с глазами лани, да будет воля Твоя, пусть мы встретимся с ней в Твоём будущем, там, где не может быть истреблён человек и его вид, где не канет в Лету само имя человека…»

Нубар была уникальной женщиной. Бартон уважал её добровольное мученичество, верность мужу до гроба. Джо был уверен, что секрет красоты всепрощающей женщины – любовь. Любовь, которая так необходима в наш век сумятицы и хаоса.

(Перевод с армянского Каринэ Халатовой)