Текст книги "Саммари книги «Воспоминания биржевого спекулянта»"

Эдвин Лефевр
Саммари книги «Воспоминания биржевого спекулянта»

Американский журналист, писатель и дипломат Эдвин Лефевр приобрел наибольшую известность благодаря своим историям о бизнесе на Уолл-стрит. «Воспоминания биржевого спекулянта» – классика американского делового письма. Она посвящена одному из величайших финансовых гениев в истории, Джесси Ливермору (в книге он выведен под именем Ларри Ливингстона), его пути к вершине через стратегии, уловки и приемы, знания и интуицию, которые он использовал.

Впервые напечатанная в 1925 году, она переиздавалась каждые 10 лет и стала настольной книгой для нескольких поколений финансистов и трейдеров. Произведение абсолютно актуально и сегодня, поскольку законы и психология рынков, инвестиций и биржевой игры неизменны.

Начало

Свою рабочую деятельность Ларри Ливингстон начал после окончания семилетней школы. Эта была брокерская контора, где он мелом на доске торгового зала записывал котировки.

С детства Ларри отличался отличной памятью на числа и любовью к устному счету. Наблюдая за изменениями котировок, он задался вопросом: почему они всё время меняются? Так в нем впервые зародился интерес к движению биржевых цен.

Ливингстон начал сравнивать котировки акций в разные дни и вывел закономерности этого процесса. Таким образом, уже в 14 лет он мог делать прогнозы. Свои наблюдения он записывал в блокнот в течение пяти месяцев, отмечая гипотетические успехи и просчеты. На тот момент его интересовала сугубо точность собственных расчетов. Окажется он прав или нет?

В результате постоянных наблюдений Ларри сделал вывод, что причины колебания акций вторичны. Главное – начать действовать сразу, иначе тебя оставят позади.

Один из коллег просветил Ливингстона насчет игры на бирже. Оказалось, что это могут делать не только богатые пожилые клиенты. Можно и самому рискнуть небольшой суммой.

Ларри сверился со своими записями. Он понял, что это прекрасная практическая возможность убедиться в точности своих наблюдений и выводов. В результате, вложив 5 долларов, уже к концу недели он заработал 3 доллара 12 центов.

Так началась история его спекуляций. Ливингстон занимался этим в бакет-шопах, где делались ставки на изменения цен, которые выдавала тикерная лента биржи, и можно было купить или продать даже несколько акций.

Что именно приобретать или продавать, Ларри было неинтересно, так же как и мнение более опытных коллег. Важны были только принцип и система.

Вскоре игра на колебаниях курсов акций стала приносить значительно больший доход, чем основная работа. Он уволился и уже через полгода принес матери первую тысячу долларов. На тот момент Ларри было пятнадцать.

Однако постоянные выигрыши привели к тому, что у Ливингстона в бакет-шопах просто перестали принимать ставки, рекомендуя обратиться в другие места. Пришлось кочевать по бакет-шопам, делая ставки у разных брокеров, идти на хитрости, ставя в новом месте на проигрышные варианты, чтобы потом заработать по-крупному.

Владельцы рано или поздно начинали понимать, кто виноват в снижении их доходов. Скоро все двери оказались для Ларри закрыты. Кроме Космополитен, самой солидной и богатой из всех контор. Она была неизменным лидером рейтинга, имела огромное количество клиентов и отделения почти во всех значимых городах Новой Англии. И главное – не лимитировала объем сделок.

Имидж этой солидной компании не позволил указать клиенту на дверь. Зато ей удалось значительно затруднить Ливингстону путь к успеху. Сначала они подняли залоговую маржу до трех пунктов, затем потребовали дополнительную оплату в полпункта, которые вскоре превратились в полтора. Это в три раза снижало возможность прибыли. Однако выбора не было. Ларри то выигрывал, то проигрывал, хотя в конечном итоге всегда оставался в плюсе.

Меры, предпринятые Космополитен, не устраивали менеджеров компании, которые хотели выдавить Ларри из игры.

Однажды Ливингстон совершил короткую продажу (шортировал) 3,5 тысяч акций Американской сахарной компании. Его залоговая маржа составляла 10 000$. Да, уже в 20 лет он имел такую сумму наличными.

Ларри находился в зале, отслеживая минимальные колебания котировок, которые менялись точно по его прогнозам. Однако он чувствовал в этих колебаниях что-то неладное. Акции сахарной компании как раз достигли своего нижнего предела в этот день. Тем не менее, ощущая неясную угрозу, Ливингстон закрыл позицию, не дожидаясь объявления следующей котировки, и покинул контору.

Его преследовало чувство, что он чудом избежал ловушки. И он оказался прав. Ситуация была следующая: когда появлялось много клиентов, игравших на повышение («быков»), бакет-шоп договаривался с брокером, способным хотя бы ненадолго уронить курс определенных ценных бумаг, чтобы очистить их кошельки. При падении даже на два пункта бакет-шопы клали в свои карманы несколько тысяч, полученных с нескольких сотен акций.

Именно это и проделала Космополитен, чтобы надуть клиентов, игравших на понижение бумаг Американской сахарной компании.

Нью-Йорк

Ливингстон знал, что Космополитен может устроить любую пакость, лишь бы от него избавиться. Ему захотелось оказаться в эпицентре событий, и он отправился в Нью-Йорк. Там была возможность играть в бакет-шопе от фондовой биржи.

Шел 1900-й, ему был 21 год, а вся наличность составляла 2,5 тысячи долларов. Он уже сделал главные выводы, исходя из собственного (и не только) опыта успехов и провалов: когда Ларри опирался на свои прогнозы, он всегда оставался в выигрыше, если же решал положиться на удачу, терял деньги.

В атмосфере азарта и всеобщего возбуждения на бирже очень просто потерять здравый смысл, поддавшись всеобщему ажиотажу.

Итак, Нью-Йорк. Ливингстон понятия не имел, какие конторы здесь играют по правилам, но знал, что нужна такая, где размах игры зависел бы только от размеров его капитала.

Первые полгода Ларри хорошо зарабатывал и приносил большие комиссионные со своих сделок конторе. Его система давала прибыль в бакет-шопах только при ставках на изменение курса. Он старался избегать рисков, но в такой сфере деятельности сделать это почти невозможно.

Ливингстон выбрал для заработка брокерскую контору А. Фуллертона. Однако здесь он не мог стоять рядом с телеграфной лентой, как в бакет-шопах. Так, в конторе Космополитен тикерный аппарат показывал, что цена акций на сахар составляет 105 долларов. Это давало Ларри возможность спрогнозировать их снижение на 3 пункта. В любую секунду он мог скинуть бумаги. Однако пока аппарат печатал, настоящий курс акций на фондовой бирже в это время мог упасть на 1 или 2 пункта. В результате его метод дал сбой.

У Фуллертона Ливингстон должен был находиться в другом помещении. Он мог сделать распоряжение о продаже своих акций менеджеру, находившемуся в зале биржи. Только после этого Ларри получал отчет клерка, из которого мог узнать, за какую сумму были проданы его акции. Однако за это время курс мог опуститься еще больше. Теперь Ларри часто не получал ни цента.

В Нью-Йорке игра шла по своим правилам, которых Ливингстон тогда не знал. Он не принимал в расчет влияние самих торговых операций с акциями на колебания их курса.

Через полгода после приезда в город он остался с пустым кошельком, задолжав конторе Фуллертона несколько сотен. Встретившись с самим Фуллертоном, Ларри попросил одолжить ему еще 500 долларов, чтобы отыграться в бакет-шопах, где ему всё было понятно. Однако все они в Нью-Йорке оказались закрыты, хотя еще недавно работали на каждом углу.

Он решил отправиться в Сент-Луис, поскольку слышал, что там есть пара крупных фирм, бакет-шопов, проворачивавших самые внушительные сделки на всем Среднем Западе. Здесь он решил раскрутиться, чтобы потом опять вернуться к Фуллертону.

Ларри рассчитывал, что здесь его не узнают и он сможет поработать хотя бы 2–3 дня, пока его не выставят за дверь. В зале первой конторы, принадлежавшей Джеймсу Долану, было полно народу, человек двести, не отрывавших взгляда от котировочной доски. Здесь вполне можно было остаться незамеченным.

Подойдя к стойке менеджера, Ларри разыграл небольшой спектакль, прикинувшись новичком и назвав чужое имя, и купил акции на 200 долларов. Три дня, проведенных в конторе, позволили ему заработать 2 800$.

На следующий день его пригласил в свой кабинет владелец конторы, который уже узнал его настоящее имя. Мистер Долан сказал, указав на толпу в зале, что эти лопухи кормят его и его семью. Всего за три для Ливингстон унес денег больше, чем он, Долан, зарабатывал на этих простаках за три недели. Всё, что Ларри заработал, он может забрать, с условием больше не переступать порог его заведения.

Ливингстон отправился во вторую крупнейшую контору, принадлежавшую Теллеру, но там о нем уже знали и моментально выставили за дверь. Пришлось возвращаться в Нью-Йорк.

Ларри вернул долг Фуллертону и стал играть на то, что осталось. Он уже чуть лучше стал разбираться в нюансах, поэтому, частенько проигрывая, всё же оставался в небольшом плюсе.

Примерно через два месяца после возвращения из Сент-Луиса Ливингстон познакомился со старинным приятелем Фуллертона, явно знававшим лучшие времена. Тот рассказал, что Теллер – жулик и аферист. Сейчас у него крупнейшая контора, бакет-шоп, в городке Хобокен, где игра идет без лимита. Появился шанс расквитаться с Теллером.

Был конец недели, все предыдущие дни рынок рос, а в те времена это гарантировало, что в субботу серьезно сократятся избыточные банковские резервы. Незадолго до закрытия торгов скорректируются курсы акций, особенно тех, которые в тот день расхватывались как горячие пирожки. Если сыграть на понижении котировок, менеджер бакет-шопа решит, что появился очередной простофиля.

Ларри приехал в Хобокен в субботу и, устроив очередной спектакль, в 11:15 дал сотруднику список акций, которые хотел продать. Прогнозы Ливингстона оказались верны, и он закрыл свои квитанции сразу перед тем, как котировки снова пошли вверх, за несколько минут до окончания торгов. Ларри заработал 5 100$.

Его всё-таки узнали, был скандал, однако выигрыш Ливингстон, конечно, получил. Расстались, достигнув компромисса: Ларри не обирает новое заведение, а ему не устраивают разборок.

Искусство спекуляций

Когда Ларри только приехал в Нью-Йорк, он сразу открыл брокерский счет в фирме Harding Brothers, зарегистрированной на Нью-Йоркской фондовой бирже. Там работал один его знакомый по бакет-шопу.

Здесь Ливингстон стал играть по уже отработанному методу: пытался заработать на незначительном колебании котировок. Обстановка была привычной – котировочная доска, игроки, тикерная лента. Значит, и игра, и результат будут теми же.

За два часа Ларри провел операции более чем с тысячей акций. Правда, потерял больше тысячи долларов. Он не расстроился, поскольку не заметил, где просчитался. Через пару дней стало очевидно, что система не работает, однако Ларри не стал с этим разбираться. Закончилось всё, как и прежде, пустым кошельком и долгом Фуллертону.

После Сент-Луиса Ливингстон старался играть более осмотрительно. Некоторое время всё складывалось удачно: интересная жизнь, легкие деньги и друзья для досуга. Его расчеты до сих пор опирались на тикерную ленту, и он так и не мог понять, в чем уязвимость его метода.

Эпоха успеха и цена опыта

Шел 1901 год. США преуспевали, экономика была на подъеме. Это было время слияния промышленных компаний, объединения капиталов и огромного интереса к спекуляциям на бирже. Если до этого на Уолл-стрит пиком активности считались дни, когда продавались и покупались 250 000 акций номиналом в 25 млн, то в 1901 только за один день эти цифры были больше в 10–12 раз.

В Нью-Йорк тогда съехалось множество миллионеров. Появились первые, самые видные игроки Уолл-стрит. Налога на прибыль еще не было, а выиграть можно было просто невероятные деньги.

Ливингстон на этом подъеме не особенно разбогател. Он понимал, что такой рост вечно продолжаться не может, поэтому иногда играл на понижение, вступая в ряды «медведей». Ларри проигрывал. От фиаско его спасала только моментальная реакция.

Единственные акции, которые он не ставил на понижение – это бумаги железнодорожной компании Northern Pacific. Купив тысячу, Ларри держал их, пока они не выросли на 30 пунктов, что при продаже позволило увеличить его брокерский счет на 50 тысяч.

В это время крупнейшие финансовые гиганты, группы Моргана и Гарримана, боролись за контрольные пакеты акций железнодорожных компаний, для чего наперегонки скупали их на бирже десятками тысяч.

Ливингстон увидел свой шанс в игре на понижение. Он был уверен, что сейчас рынок обрушится, дав возможность скупить некоторые акции за бесценок. После этого рынок, конечно, восстановится, принеся огромные барыши. Ларри вступил в игру с 50 тыс. долларов.

Цены на открытие торгов показали молниеносное обрушение. Нанятые Ларри брокеры старались как могли. Однако пока они выполняли распоряжения по продаже, акции падали еще на пару десятков пунктов.

Невероятная скорость изменения котировок привела к тому, что данные телеграфной ленты сильно отставали от рынка и от фактической ситуации на бирже. Это стало причиной краха Ливингстона. Ларри наконец-то понял, что для успеха совершенно недостаточно навыка работы с лентой, и был поражен, что раньше этого не осознал.

Он потратил не один год, чтобы выяснить, что торговать стоит на будущее, предвидя события в масштабе, а не заниматься прогнозированием скорых котировок.

А пока Ларри продолжил играть, используя старую, лишь слегка измененную систему. Временами он выигрывал. Это позволяло ему жить на широкую ногу, правда, сильно задержало его обучение секретам и тонкостям биржевой игры.

Вскоре он опять потерял всё, оказавшись на том уровне, с которого начинал. Отягощала ситуацию приобретенная привычка к роскошной жизни. Однако хуже всего было то, что он постоянно ошибался.

Всё с начала

Ларри вернулся домой. Многие бакет-шопы были закрыты, но даже те, что сменили владельцев, не пускали его на порог. Он очень нуждался в деньгах.

Случайно встретился с неким Робертсом, который рассказал, что кроме Нью-Йоркской фондовой, где играл Ларри, есть еще хлопковая и продовольственная биржи. Робертс работал в довольно крупной конторе, имеющей определенную известность и неплохую репутацию.

Ливингстон провел небольшое расследование и понял, что контора промышляла жульническими операциями на бирже, прикрываясь видимостью законности своих действий. Однако Ларри решил, что, поскольку он в курсе этого, ничто не мешает ему заработать и снова уехать в Нью-Йорк.

Ливингстон встретился с управляющим конторы и честно рассказал, что играет не первый день, имел счета в брокерских домах на Нью-Йоркской фондовой бирже и всё там спустил. Управляющий увидел в нем очередного азартного неудачника, из которого легко можно сделать дойную корову. Он дал гарантию, что торговля будет осуществляться по котировкам тикерной ленты. Ларри сказал, что подумает.

Собрав информацию, касающуюся подобных полулегальных брокерских контор, Ливингстон открыл в трех из них брокерские счета. Снял маленький офис, который был напрямую связан с телеграфами этих контор. Торговать начал без размаха, чтобы не вызвать подозрения, купив собственный тикерный аппарат.

Дела шли неплохо. Ларри не только вкладывал средства, но откладывал их, чтобы потом было с чем вернуться в Нью-Йорк.

Фирмы в своем привычном режиме пытались жульничать, однако прелесть сотрудничества с мошенниками была в том, что даже пойманные за руку, они не держат на тебя зла. Главное, чтобы ты оставался в игре.

В какой-то момент уловки контор Ларри утомили и он решил их проучить. Через своих брокеров теперь уже в пяти фирмах купил «промокшие» акции, которые еще недавно были в фаворе, а потом лишились своей активности.

После поступления данных с телеграфной ленты Ливингстон приказал часть этих акций продать в короткую. Их быстро выкупили за бесценок, но это была именно та цена, по которой конторы приобрели их для него. Лжеброкерам Ларри сказал, что у него есть проверенная информация об этих акциях.

Потом он обратился в настоящую брокерскую контору незадолго до завершения торгов и распорядился немедленно закрыть его короткую позицию и вернуть проданную часть акций за любые деньги. Поступив в Нью-Йорк, его заявка вызвала скачок цен на акции, после чего Ливингстон пяти конторам дал приказ о продаже всех акций. Результат был неплохой.

Конторы раскусили его трюк, но деньги выплатили. Правда, рассчитывать там на большие выигрыши уже не приходилось. Отложенных денег должно было хватить, чтобы вновь на Уолл-стрит попытать счастья.

Уолл-стрит. Третий заход

Только лишившись всего, что заработал, можно выяснить, чего не стоит делать. Это, в свою очередь, может дать понимание, что же делать надо, чтобы победить. Это первый урок.

Вернувшись в третий раз на Уолл-стрит, Ливингстон верил, что придет время и он добьется успеха. С десяти до трех ежедневно он торговал на бирже. Далее следовал отдых. Он не позволял себе транжирства и всего, что может навредить игре, и соответственно, психическому или физическому здоровью. На первом месте всегда стоял полноценный сон.

Ларри начал менять свою систему игры с планирования времени. Он понял, что должен играть на опережение, предугадывать динамику рынка. Игра на незначительном изменении котировок сродни азартным играм, тогда как прогноз непременных поворотов рынка является неотъемлемой частью профессиональных спекуляций.

Теперь Ливингстона увлекала подготовка к купле-продаже, а не сам процесс сделок, как раньше. Он стал отслеживать финансовые отчеты компаний и их коммерческую статистику. Его игра приобретала осмысленность, которая была первым шагом на пути к решению проблемы. И есть только один способ убедиться в правильности решения: поставить деньги и выиграть.

Ларри не переставал анализировать свои удачи и провалы. Он изучал операции, которые приносили ему хорошую прибыль и были безупречно спрогнозированы. Однако, даже при обладании такой информацией его доходы были далеки от тех, на которые он мог рассчитывать. Так в чем же была причина этих неполных побед?

Ливингстон пришел к выводу, что, как ни странно, его подводила осмотрительность. Он смотрел на бывалых игроков и действовал так же, по известному правилу: фиксировал прибыль и только потом приобретал акции, опираясь на новые котировки.

Да, тот, кто действует таким образом, никогда не разорится. Но и не разбогатеет. Пусть и не сразу, но Ларри понял, что настоящие деньги стоят за анализом и диагностикой всего рынка и его тенденций.

Позже Ливингстон говорил, что, проигрывая и зарабатывая миллионы, он имел огромные прибыли не благодаря уму, а благодаря умению выжидать.

Умелые и опытные игроки разоряются на бирже часто только потому, что им не хватает терпения и стойкости.

Психология внутреннего голоса

Ларри не раз посещало неясное чувство тревоги с пониманием, что надо срочно закрывать позицию. Он всегда принимал его в расчет. Правда, иногда действовал вопреки интуиции, списывая тревогу на счет нервного перенапряжения из-за усталости, переизбытка сигар или кофе. В таком случае неудачи следовали незамедлительно.

Одну историю Ливингстон считает особенно значительной с учетом ее результата, когда его внутренний голос, безусловно, основывался на психологии.

Это было в 1906 году на каникулах в Атлантик-Сити, куда он отправился со своим приятелем. Как и Ларри, тот играл в Harding Brothers.

Тогда на рынке было время «быков» и тенденция показывала, что рост цен будет и дальше продолжаться. Ларри был на отдыхе, но рынок давно стал неотъемлемой частью его жизни, поэтому они с приятелем взяли за правило каждое утро заходить в отделение Harding Brothers на набережной, чтобы быть в курсе событий.

В тот день, изучая котировочную доску, Ларри обратил внимание на акции Union Pacific, притом что акции всех компаний показывали рост.

Это была перспективная железнодорожная компания, которая приносила высокую прибыль. Однако внутренний голос подсказал, что на бумагах Union Pacific надо сыграть на понижение. Взвесив все за и против, он не нашел ни одной логической причины выставлять акции на продажу без покрытия. Тем не менее Ливингстон отдал приказ продать на бирже пакет в тысячу акций этой компании.

Его приятель был шокирован, поскольку сам играл на повышение этих бумаг и никак не мог понять поступок Ларри. Однако не так просто объяснить наличие внутреннего голоса. Повинуясь ему, Ларри выставил на продажу еще один такой же пакет, потом третий.

Ливингстон не сопротивлялся своей интуиции. Он уже слышал мнение, что она является проявлением работы подсознания, внутреннего творческого гения. К тому же он не забывал, как проигрывал, когда не слушал внутренний голос.

На второй день после продажи акции все так же росли, но Ларри был абсолютно спокоен. На третий рост остановился, после чего стал падать. Почти перед самым закрытием торгов он продал еще две тысячи акций. Он продал бы еще, но у него уже не было средств на счете в этой компании.

Утром следующего дня стало известно о небывалом землетрясении в Сан-Франциско. Оно прежде всего ударило по железнодорожным компаниям, однако рынок отреагировал сначала вяло, небольшим падением. Он был настроен на рост и не сразу оценил масштабы трагедии.

В течение нескольких дней Ливингстон продал пять тысяч акций, потом еще десять.

Рынок рухнул. Ларри действовал не наугад. Он понимал, что последствия катастрофы невозможно устранить в кратчайшие сроки. На следующий день он закрыл все свои позиции, заработав четверть миллиона.

Через какое-то время, рассматривая доску котировок, Ларри увидел, что акции обогатившей его компании Union Pacific, кажется, собираются подрасти. Котировки и так были довольно высокие, но, глядя на поведение акций, Ливингстон понял, что кто-то богатый и весьма толковый начал на них настоящую охоту.

Через пару дней Ларри тоже вступил в игру. Несколько раз приобретал по пятьсот акций. Скачков не было, но рост продолжался.

Ему позвонил Эд Хардинг, который был не только достаточно информированным человеком, но и великодушным и честным другом. Он был страшно зол на поведение Ларри и уверял, что тот попался на удочку инсайдеров и надо немедленно скинуть все акции. Ливингстон всегда верил Эду и стал сомневаться в правильности своей позиции. Он отказался от своих планов, всё продал и сыграл на понижение.

Однако рынок вел себя именно так, как Ларри и прогнозировал. Это стало для него очередным очень важным уроком: надо слушать интуицию и нельзя терять веру в себя, даже если тебе дает советы человек, в чьей честности, уме и компетентности ты не сомневаешься.

Ливингстон уверен, что именно эта история позволила ему стать настоящим биржевым спекулянтом. С азартом и верой в слепую фортуну было покончено.