Текст книги "От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов"

Комбат Найтов
От винта!: Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов

Не надо переворачивать лодку

Безвестному герою или героям Великой Отечественной войны посвящается: начальникам Главного Управления учебных заведений ВВС РККА с 1941-го по 1945 год.

Ваши воспитанники сломали хребет гитлеровскому люфтваффе.

«Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен!»

С благодарностью, сын генерал-майора ВВС СССР, выпускника ускоренного выпуска летного училища весны 1943 года.

Часть 1

5 июня 1938 года, воскресенье. Мы пошли на пляж под Качей. Мы – это курсанты Качинской авиашколы, будущие истребители. Четверо местных девчонок уговорили нас взять лодку напрокат, на которой мы, ввосьмером, вышли в море. Чуть погодя ребята и девчонки начали баловаться. Я с Урала, у нас в городе ни больших речек, ни озёр не было. Плавать я не умею. Сидел сзади и хохотал над тем, как ребята и девчонки дразнили друг друга. Кто-то вставал, размахивал руками, пытался усадить девчонок, которых чем-то обидели. Потом, как-то неожиданно, я оказался в воде: она была всюду, была горько-солёной, кашель, я пытался кричать, пока не услышал голос:

– Рот закрой! И не кричи! Не закрывай глаза! Расслабься! Не мешай мне!

Не знаю почему, но я послушался этого голоса. Впрочем, я был уже довольно глубоко под водой и начинал терять сознание. Мне ничего не оставалось, как сжать рот и продолжать медленно тонуть. Совершенно неожиданно мои ноги пришли в движение: пятки подтягивались к заднице и делали движения, напоминающие движения лягушки, руки тоже выполняли какие-то скоординированные движения.

– Не дыши! Ты на поверхности, но вдох не делай!

Спустя несколько десятков секунд раздалась команда: «Вставай и бегом к лодке справа!» Я встал и побежал к перевёрнутой лодке на берегу. «Ложись на киль лодки, голову и верхнюю часть корпуса вниз!» Из носа и рта полилась вода. «Дыши!» И я попробовал сделать вдох! Кроме кашля, это ничего не вызвало. Дикая боль в груди, головокружение и жуткий порыв рвоты. Из носа и изо рта продолжала литься вода. Но спустя несколько секунд я почувствовал, что в лёгкие ворвался воздух. «Уффф, – послышалось в мозгу. – Дыши! Всё в порядке!» Несколько минут меня скручивало, изо всех отверстий лилась морская вода и меня здорово тошнило. Затем я открыл глаза.

– Очухался? – послышалось в мозгу.

– Вроде да!

– Не кричи! Смешно выглядит! Для того, чтобы разговаривать со мной, достаточно просто подумать! Читать «про себя» умеешь? Так и действуй!

– Ты кто?

– Я? Сергей меня зовут. Или Сергей Петрович. А ты?

– Меня зовут Андрей. Я из Златоуста. Учусь в Качинской авиашколе.

– Год какой?

– Не понял?

– Какой год у тебя сейчас?

– 1938-й!

– Уф! Попал! Наконец-то!

– Куда попал?

– В тот год и в то место, куда хотел попасть!

– Что вы от меня хотите?

– Я? Пока не знаю!

– Я доложу о вас кому следует!

– В КГБ, что ли? Пардон! В НКВД? Да пожалуйста! Попробуй!

Я попытался встать, меня шатало. Я сделал несколько шагов вперёд, вдруг, под смех Сергея, я повернулся налево, присел на колени и дважды стукнулся лбом о борт перевёрнутой шлюпки.

– Как успехи? – послышался издевательский вопрос. – Ещё раз стукнуть?

Остановить собственную голову от удара о борт шлюпки мне не удалось!

– Андрей! Не рискуй! Я контролирую тебя достаточно плотно. Максимум, чего ты добьёшься: отдельной палаты в Кащенко.

– В каком Кащенко? Ты о чём?

– Извини! Профессор Кащенко ещё живой и его больница ещё не носит его имени! Это под Москвой. Психоневрологический диспансер. Раздвоение личности – это по их части! Слушай! Расскажи мне о себе! Я, конечно, могу поковыряться у тебя в мозгу, но это не совсем то, что требуется.

Здесь до меня дошло, что, собственно, ничего особенного он от меня не просит: он не даёт команды пойти и убить кого-нибудь, хотя может. Голос у него далеко не противный, даже успокаивающий. Тут ко мне подскочили ребята и девчата, с которыми мы пошли кататься на лодке. Была куча вопросов, на которые я ответил, но при попытке сказать что-то о голосе, возникшем у меня в голове, у меня не открывался рот. Ребята звали меня с ними в ресторан, но я отказался. Оставшись один, я его позвал:

– Сергей!

– Здесь я, здесь.

– Объясни, пожалуйста, зачем я тебе?

– Тебе сразу всё? Или кусочками?

– Желательно всё и сразу!

– А мозги твои выдержат?

Я задумался. Почему-то я воспринимал его серьёзно. Сергей спросил:

– Что замолчал?

– Не знаю! Я никогда об этом не задумывался. Есть ещё одна проблема! Завтра я, скорее всего, стану тебе не интересен!

– Это потому, что твой инструктор сказал тебе, что ты не умеешь водить самолёт, и тебя отчислят?

– Да!

– Не дрейфь! Покажешь мне полётное задание, и мы его выполним без замечаний!

– Почему ты выбрал именно меня?

– Нашёл могильный памятник в Каче с датой 05-06-1938 в 2012 году. Собственно говоря, тебя уже нет. Ты утонул некоторое время назад. Около получаса назад. Я, к сожалению, не могу войти в сознание живущих людей, когда они находятся в сознании. Собственно, ты уже и не человек, ты – киборг. Я управляю тобой через компьютер. Это такой прибор, который может моделировать ситуации. У него есть логика, простейшая. Он может много, и ничего. Он может замедлить время и передать тебе информацию с максимальной скоростью. Может найти правильное решение, а может не найти его, если решение выпадает из стандартной логики. Так как ты – живой, ты можешь самостоятельно принимать решения, когда я сплю или снял джойстики с конечностей и с головы. В остальных случаях я обязательно вмешаюсь. Через три года и семнадцать дней начнётся Великая Отечественная война между СССР и Германией. Она унесёт двадцать миллионов жизней только с нашей стороны. Я не хочу, чтобы это состоялось в том виде, в котором это было! Так понятно? В общем, так, курсант! Давай-ка дуй в расположение! По возрасту и по званию я гораздо старше тебя. И у меня четыре войны за плечами. Отдыхай! Давай готовиться к полётам. На чём летаешь?

– На И-16.

– Какой серии?

– Я пока на УТИ-4 летаю, меня самостоятельно не выпускают.

– Значит «пятёрка». Справимся! Займись управлением двигателя и винта. Иди, почитай.

Во влип! И что делать? Как он умудряется меня полностью контролировать? Где он? Вопросы роились в голове, но ответов не было. Как и присутствия Сергея. Вопрос к нему остался без ответа. Может быть, мне это всё почудилось? Но сохнущая гимнастёрка подчеркивала, что я действительно был в воде. Пока, в задумчивости, сидел – успел получить замечание от старшины роты. Переоделся во второй срок и пошёл читать наставление по управлению двигателем м-25. Начал откровенно скучать и перевернул недочитанную страницу. Вдруг рука сама вернула прежнюю!

– Сергей?

– Да!

– А почему ты не отвечал?

– Ходил гулять с собаками, в магазин заходил. Я хоть и на пенсии, но всё равно не могу проводить всё время за компьютером.

– Зачем тебе наставление?

– У тебя же завтра – контрольные полёты, а я ничем не смогу тебе помочь в вопросе управления двигателем, если не прочту это.

– Так ты этого не знаешь? И никогда не летал на УТИ-4?

– Их списали за тринадцать лет до моего рождения! На таком старье я никогда не летал. Только виртуально.

– Что такое виртуально?

– Как бы летал, но в другой реальности. Прога, написанная на основе ТТХ. Не заморачивайся с этим! Всё равно пока не поймёшь. Не мешай!

Рука перевернула страницу. Читал Сергей очень быстро. На мой вопрос об этом буркнул:

– Тренируйся, для лётчика это важно.

Буквально через час наставление было закрыто, я (или мы?) потянулся и встал.

– Во сколько начало полётов?

– В четыре тридцать построение!

– О, чёрт, так рано вставать! Сверим часы? Ну, всё, пока!

Подъём и зарядка прошли в обычном режиме, а вот на завтраке меня стало трясти. Маренков, мой инструктор, был очень требовательным человеком и не прощал малейших ошибок в управлении. И имел на меня зуб из-за сломанного мною бескрылого «ишака». У меня плохо получается парировать гироскопический момент на взлёте и прогазовке. Впрочем, если меня отчислят, то, может быть, «этот» отвяжется?

– Не отчислят! И не отвяжется! Привет!

– Привет! А я уже думал, что всё кончилось!

– Всё только начинается! Я уже пью кофе и дожёвываю бутерброд! Ты чего дрожишь? Холодно? Ой, а мысли-то какие глупые! Лучше повтори полётное задание!

Построение не заняло много времени, все получили указания и, от руки написанные, полётные задания. Маренков не забыл упомянуть, что сегодня у меня последний вылет с инструктором. Вообще, последний вылет! Моя очередь была третьей. Первым взлетал Василий. Сергей меня не беспокоил. Два самолёта взлетели, и я услышал свою фамилию, встал и обречённо пошёл к самолёту. Забрался в кабину, пристегнул поясной, затем (почему-то) пристегнул плечевые. Подвигал ручкой управления, педалями, затем наклонился к переговорной трубе и вежливо попросил инструктора снять ноги с педалей, мешают! Из переговорника послышался басок Маренкова: «Что ты сказал?»

– Товарищ старший лейтенант! Снимите, пожалуйста, ноги с педалей, вы мне мешаете! – повторил Сергей моим голосом.

– Ну, ты даешь, курсант Андреев! К запуску!

– Действуй, как вчера в море, просто расслабься и запоминай движения! – послышался голос Сергея. От его слов я почувствовал себя много увереннее. При старте машина даже не дёрнулась, чего не скажешь о моих ногах. Они вовсю работали, а не стояли на месте, как у меня.

– К взлёту – готов!

Я поднял руку и увидел взмах флажка финишера! Плавно стали прибавляться обороты, ноги двигались, гася попытки самолёта развернуться, отпущен тормоз, «ишачок» стремительно начал набирать скорость, отрыв, кручу ручку уборки шасси. Высота двести, плавно сбрасываю обороты, небольшой доворот, лег на курс, продолжаю набирать высоту. Высота тысяча метров, перевожу машину в горизонтальный полёт, убавляю обороты.

– Подходим к первому повороту! Тридцать секунд!

– Действуй!

На вираже мы не потеряли ни одного метра, машина выровнялась точно на курсе. Вся «коробочка» была выполнена безукоризненно. Сбрасываю газ, перевожу машину в планирование, на посадку. Даже не задумываюсь о том, кто из нас ведёт машину. Кручу ручку шасси, выпускаю закрылок, выравниваю, обороты в ноль, поднимаю нос и притираюсь, плавно на три точки. Зарулил. Поднял руку, выключить двигатель. «Отставить! На второй круг! Вот задание!» Смотрю на задание и глазам не верю: в зону на пилотаж!

Взлетаем без замечаний, набираем 3000 метров, запросил «добро» и выполнил все восемь обязательных фигур с небольшими «полочками» между ними.

«Молоток!» – послышалось сзади.

– Тащ лейтенант! Разрешите свободный пилотаж? Топливо есть!

– Ну, давай, Андрюша!

«Пристегнись!» – «Не учи учёного!»

Мотор взревел, машина поставлена вертикально, обороты убраны, она зависает на мгновение, но тут же сваливается на крыло и переходит в отвесное пикирование, без всякой площадки в боевой разворот с тремя бочками, спираль, ещё одна вертикаль и неизвестная мне фигура: самолёт как бы раскачивается и падает, как лист, затем два витка штопора, глубокий вираж вправо, за крылом аж белые полосы потянулись, но самолёт точно вышел в ту же точку, откуда начал, и мгновенно начал вираж в обратную сторону. Затем иммельман, бочка с фиксацией каждых 90 градусов, петля и горка с выходом на три тысячи. Слышу Сергея: «Всё, топливо! Пора домой!»

– Пилотаж закончил! Прошу добро на выход из зоны!

– Выходи!

Иду по коробочке, а у самого аж зубы трясутся. Я впервые в жизни побывал в таком полёте!

– Сам садись! Ты можешь!

Сел я, действительно, сам и без огрехов. Остановил двигатель, выскочил из кабины:

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите получить замечания!

Вместо замечаний Кузьма Иванович меня облапил:

– Талант! Талантище! А я тебя выгнать хотел! А почему так сразу не летал?

– Боялся, товарищ старший лейтенант. А вчера у нас лодка перевернулась, а я плавать не умею… Жить захотелось. Выплыл. И бояться перестал.

Я знал, что это за меня говорит Сергей, но где-то понимал, что я действительно стал другим…

– Часок отдохни, Андрюша! И – самостоятельно! Только без фокусов! Строго по заданию! Ступай! – сказал инструктор и начал снимать реглан. Спина у него была мокрая! Я отошёл в тень под деревьями и устало повалился на землю.

– Сергей! Ты откуда так можешь?

– У меня налёт раз в сто больше, чем у твоего инструктора. И не на таких гробах. Я – летчик-испытатель первого класса и мастер спорта международного класса по самолётному спорту.

– Понятно. Ты откуда?

– Сейчас? Из Ленинграда. Только он теперь Санкт-Петербургом называется.

– Мы что, проиграли ту войну, о которой ты говорил?

– Нет, мы, то есть вы, её выиграли. Не ты конкретно, тебя уже не было. Мы проиграли потом. Не время сейчас об этом. Сейчас тебе надо учиться драться и учить других, как это делается. Чтобы победить меньшей кровью. Я родился после войны, а вот мой отец прошёл её от звонка до звонка.

– Летчик?

– Нет, сейчас он только призвался в армию и служит в горнострелковой дивизии, летчиком станет в 43-м. Отдыхай, тебе ещё в воздух! Через полчаса разбужу.

– А ты не устал?

– Нет, все перегрузки – ваши. Я просто сидел за столом.

Полёт меня, действительно, вымотал, и я быстро уснул. Впрочем, поспать особо не пришлось, минут двадцать, после этого меня мой взвод поднял. Все уже слышали о том, что я делал в пилотажной зоне. А ещё спустя полчаса я уже стоял перед одноместной «пятёркой», осматривая её перед полётом. Полёт прошёл нормально. Сергей сказал, что он и не вмешивался. Всё-таки мышцы и спинной мозг всё быстро запоминают, раз это уже делали.

Учиться стало гораздо легче. Меня включили в пилотажную группу, которая готовилась к параду в Москве. Через несколько дней мне удалось ещё раз удивить инструктора. Я выполнял стрельбу по конусу. В первый раз заход выполнил неточно и отвалил, не стреляя. Вдруг услышал: «Помочь?» – «Да, не получается!» – «Расслабься и не мешай, но будь предельно внимателен!» Самолёт перевернулся через крыло и начал соскальзывать к цели, выравнивая угловые скорости. Конус въехал в прицел, и раздалась очередь. Конус оборвался и упал. В нём насчитали 26 пробоин из тридцати возможных.

– Понял как?

– ДА!!! Уравнять скорости и подойти поближе!

– Правильно! По истребителям при атаке сзади 3/4. Но к бомбёрам так не подходи! На них надо идти в мёртвых зонах стрелков.

Что было на земле – словами не передать. Правда, попало за опасное сближение с мишенью.

В августе мы показали групповой пилотаж в Москве, и я познакомился с легендарным Чкаловым. После группового мы показали воздушный бой, я выиграл все три боя и индивидуальный пилотаж. Валерию Павловичу очень понравился мой пилотаж, и он сказал, что хотел бы видеть меня в НИИ ВВС.

– Но я ещё курсант!

– Но летаешь, как бог! Пошли!

И он потащил меня к правительственной трибуне.

– Вот, товарищ Сталин! Нашёл! – и показал на меня. Я вытянулся:

– Курсант Андреев! Качинская авиашкола!

– Летает – как бог, с самолётом такое вытворяет, что мне и не снилось! Хочу его к себе забрать! Буду готовить из него лётчика-испытателя!

– Так кто мешает? Забирай. Товарищ Смушкевич! – обратился Сталин к сидящему в кресле лётчику с загипсованной ногой. – Удовлетворим просьбу Валерия Павловича?

– Конечно, товарищ Сталин! Пусть после парада подойдут ко мне!

Смушкевич поговорил сначала с Чкаловым, потом со мной. Набросал на листочке в блокноте несколько фраз, вырвал его, передал мне и приказал завтра с утра быть в управлении кадров ВВС. Похлопывая меня по плечу, Валерий Павлович увлечённо рассказывал о машине, которую он готовит к испытаниям. Так я впервые услышал аббревиатуру И-180. Сергей молчал, хотя я знал, что это он провёл все бои и индивидуальный пилотаж. Сказал, что это – как чемпионат мира, здесь проигрывать нельзя. Вечером я спросил его, почему он молчит. «Думаю, подбираю литературу. Ты просто ещё не знаешь, во что мы вляпались! Я, конечно, подозревал нечто подобное, но чтобы так, и сразу. А ты – молодец! Не растерялся! Всё, спи. Утро вечера мудренее».

Поставив меня в тупик, Сергей исчез: «Пошел гулять с собаками!» Самая частая отговорка у него. Почему-то во множественном числе? У нас разрешается иметь одну собаку в доме, даже если служебная порода. Вообще-то у меня претензий к нему нет. Учит он меня серьёзно и без дураков. У меня не получался «кленовый лист», так он раз пять его показывал и подробно разбирал мои ошибки. Стреляет он, вообще, как будто у него все пули сами летят в цель. Пилотаж? Он может быть абсолютно правильным, как на схеме в штабе, а может быть рваным, резким, незаконченным и непредсказуемым. Очень любит вертикаль и штопорить, и всё время говорит мне, что ему очень жаль, что на моей машине нет дополнительного бака для «перевёрнутого» пилотажа. Что это такое, я не знаю, но, скорее всего, это очень красиво. Его, а последнее время и мой пилотаж всем нравится. Я, правда, никогда его не видел со стороны, но после него вылезаешь из кабины просто мокрым! Всю душу вынимает. С этими мыслями я уснул в казарме Центрального аэродрома.

Утром я поехал в кадры. Там опять встретился со Смушкевичем, который очень долго и подробно со мной беседовал. Задавал вопросы о матери, отца у нас не было, о службе, о знакомых. Я подписывал какие-то бумажки. В результате мне на руки выдали приказ по НКО о присвоении мне звания лейтенант и направление в распоряжение НИИ ВВС. И приказ на отпуск на целых 14 дней! Причём по командирской ставке! Я заехал к Валерию Павловичу. Он очень радушно посоветовал мне ехать в Качу, получить все бумаги об окончании училища и немного отдохнуть: там, в Крыму, или дома. Наши ребята тоже возвращались в школу, но на товарном поезде! Я взял билет на скорый! Через полтора суток я был в Каче у начальника училища. Он внимательно посмотрел на меня неожиданно добрыми глазами: «Тебя заметили? Это хорошо! Не споткнись, малыш! С этих высот очень больно падать! Документы будут готовы завтра. Успехов тебе, лейтенант!» – и, хлопнув меня по плечу, выпроводил из кабинета. Целый день свободы! Подъёмные, отпускные и деньги за парад я получил минут через десять. Забежал к Абраму Иосифовичу, у которого все шили командирскую форму, и вышел от него в новой шевиотовой гимнастерке, новых сапогах, новых галифе и новой фуражке. Всё синего цвета, кроме золотой кокарды, «птички» и сапог. А на воротнике на голубых петлицах алели два кубика! Лейтенант ВВС! Я засмотрелся на себя в витрине какого-то магазина. Моя детская мечта воплотилась! Я – летчик и красный командир! «Пацан! – послышалось в мозгу. – Поздравляю!» – «Спасибо, Сергей! Без тебя бы этого не случилось!» – «Давай не будем о грустном! Судя по твоим мыслям, в голове у тебя полный сумбур, ты собрался к какой-то Надежде и к маме одновременно. Надежду мы оставим на потом, она того не стоит, а сейчас пойдём на автобус и поедем в Севастополь, покупать билеты на завтрашний вечер, в Златоуст». Сергей, как всегда, прав. Надя – очень милая и очень доступная девушка. Не думаю, что она вспомнит обо мне через пару месяцев. К маме надо обязательно заехать и показаться ей в этом виде. Мою попытку взять вино на обед Сергей жёстко оборвал 200 граммами красного сухого «Крымского». Я получил билеты по предписанию: Севастополь – Златоуст – Москва, доплатил за купе, и, Сергей настоял, чтобы я вернулся в Качу и спал в казарме. У меня было совсем другое настроение. Мне казалось, что глаза всех девушек в округе глядят только на меня! «Козёл!» – отблагодарил меня Сергей.

В поезде я пытался закрутить роман с замужней женщиной, едущей со мной в одном купе, но этому мешали ещё два пассажира в том же купе. Сергей пробормотал что-то по поводу какого-то токсикоза. Мама была очень рада моему приезду, а с дочкой её новой соседки мы провели незабываемые дни и вечера. Десять дней неожиданно быстро кончились, и требовалось уезжать к новому месту службы. С Тасей мы договорились переписываться. «Всё? Угомонился?» – это было первое, что я услышал в скором поезде Златоуст – Москва. «Матери-то денег оставил?» – «Да, конечно!» – «Обрати внимание, что я не лез в эти дела, только когда ты собирался отписать Тасе весь свой денежный аттестат!» – «Я?» – «Да, ты! Забирайся на полку, мне совсем не нравится твой сосед по купе: Адольф Витольдович. Уж слишком много внимания он уделяет заштатному лейтенанту ВВС. Неспроста это». – «Ты это о чём? По-моему, очень милый человек, приветливый, интеллигентный и вежливый!» – «Ты просто не понимаешь, куда ты сейчас едешь!» – «В Москву, к Чкалову!» – «Нет, мальчик мой! Ты едешь в самое секретное место в Советском Союзе! В научно-исследовательский институт Военно-воздушных сил СССР. Одно лишнее слово здесь запросто может стоить головы. Поверь, пожалуйста, старому генералу, 35 лет прослужившему в стенах этого ведомства!» – «Вы – генерал?» – «Да, генерал-майор запаса, бывший начальник отдела в этом институте. По-вашему – комбриг». – «Ой, а я всё: Сергей, Сергей! Извините!» – «Можешь не извиняться! Так быстрее, да и значения это не имеет». – «А что имеет значение?» – «То, что 15 декабря погибнет Чкалов, и И-180 не пойдёт в серию, как и следующий самолёт Поликарпова: И-185». – «Как погибнет? С чего вы взяли?» – «Ты забываешь, что между нами 74 года. Это – история СССР, которую мы с тобой исправить пытаемся. У самолёта Чкалова не будет заслонок двигателя, двигатель переохладится и заклинит. Он попытается сохранить машину и погибнет. Перед этим он грубо нарушит полётное задание. Он слишком верит в эту машину. После этого ещё несколько человек погибнут при испытании этой машины. Надо найти причину этих катастроф и устранить её». – «Шпион? Враг?» – «Дались тебе эти шпионы! Шпион – вон, внизу сидит, зовёт тебя коньячку откушать! Поблагодари его и откажись, скажи, что совершенно не употребляешь, так как это мешает координации движений». Отказаться оказалось совсем не просто, всё купе было в предвкушении выпивки, а мне неожиданно совсем расхотелось общаться с соседями по купе. Сергей меня просто огорошил! Когда все, наконец, успокоились и перестали обращать на меня внимание, я снова позвал Сергея. «В чём заключается моя задача?» – «Войти в группу испытателей И-180, разобраться в конструкции, в технологии изготовления, стать контролёром ОТК опытных образцов истребителя. Не допустить поломки и катастроф этих машин». – «Но я же не умею этого?» – «Летать ты тоже не умел! Научился. Учиться придётся много! Ты ещё в академию Жуковского у меня пойдешь!» – рассмеялся Сергей. «А вы?» – «А я её уже закончил! Давно! Хватит об этом, да и поздно уже, спать пора!»