Текст книги "Кости холмов"

Глава 9

За месяц, проведенный вдали от главных сил ханских войск, Джебе потерял счет пройденным милям. Вначале он направился на юг и вышел к широкому озеру, формой напоминавшему полумесяц. Джебе никогда прежде не видел столько пресной воды, сколько было в этом большом водоеме, таком огромном, что даже самые зоркие разведчики не могли разглядеть противоположного берега. Джебе со своими людьми задержался там на несколько дней, забивая острогами жирных зеленых рыб, названия которых никто не знал, и пировал, с удовольствием вкушая свежую пищу. Решив не пересекать озеро вплавь на лошадях, он повел свой тумен вдоль глинистых берегов. Окрестности озера изобиловали разной живностью: от газелей и горных козлов, которых ловили и ели, до бурого медведя, который однажды с ревом выскочил из леса и едва не покалечил лошадь, прежде чем стрелы свалили его на землю. Водрузив на спину своего скакуна медвежью шкуру, Джебе надеялся поскорее прокоптить ее хорошенько, поскольку подкожное сало уже начало разлагаться. Соколы и орлы парили в небе высоко над головой.

Холмы и долины, знакомые с детства, напоминали Джебе о доме.

Как и велел Чингис, воины Джебе не причиняли зла мелким селениям, мирно проезжая мимо них мрачной колонной. Крестьяне разбегались либо в исступленном страхе провожали непрошеных гостей взглядом. Местные земледельцы напоминали Джебе скот, и он лишь удивлялся тому, как это можно было приковать себя на всю жизнь к одному клочку земли. Джебе разрушил четыре больших города и с десяток дорожных укреплений, закопав награбленное добро в тайниках на холмах. Воины тумена постепенно начали признавать Джебе своим командиром и скакали с высоко поднятыми головами, симпатизируя его тактике стремительных атак и бросков на огромные расстояния, которые преодолевались всего за несколько дней. Арслан в свою бытность командующим туменом действовал осторожнее, но он хорошо обучил Джебе, и молодой человек теперь выжимал из своих людей все возможное. Он намеревался занять почетное место среди других военачальников и не допускал проявления слабости и нерешительности теми, кто шел за ним следом.

Если город сдавался быстро, Джебе отправлял городских купцов на северо-восток, в те места, куда, по его мнению, мог добраться Чингис с тяжелым обозом телег и стадами скота. Джебе сулил купцам золото и подкупал их китайскими монетами в доказательство обещанной щедрости. И хотя многим из них пришлось увидеть, как огонь пожарищ сжигал дотла их дома, возбуждая ненависть к монгольскому темнику, купцы принимали подношения и отправлялись в дорогу. Они понимали, что с продвижением Чингиса на юг дома не имело смысла отстраивать заново, и Джебе находил, что эти люди прагматичнее монголов и смиренны перед судьбой, которая возвышает одних и низвергает других без всяких на то причин и оснований. Подобное отношение к жизни не вызывало у Джебе восхищения, но хорошо соответствовало его целям.

К исходу луны Джебе достиг новой горной гряды, которая лежала южнее большого кривого озера. От мусульманских купцов ему стало известно, что по магометанскому календарю шел месяц Рамадан и что Отрар стоит к западу от хребта. Дальше лежали золотые города шаха, названия которых Джебе давались с большим трудом. Он узнал про Самарканд и Бухару, а местные крестьяне показали их положение на черновых картах, которые, пожалуй, оценил бы даже Чингис. Путешествие в эти укрепленные города пока не входило в планы Джебе. Он увидит их позже, когда вся монгольская орда будет стоять за его спиной.

Огибая последний из холмов южной гряды, Джебе отметил на картах источники воды. Луна скрылась за облаками, и пора было позаботиться о ночлеге. Темник не давал воинам расслабляться и мог в любой момент развернуть войско и отправиться на войну. Хотя тумен Джебе был в походе дольше одного оборота луны, он не взял с собой тяжеловесные юрты и разбил лагерь в укромной долине, расставив дозоры на всех окрестных высотах. Один из дозорных внезапно вернулся в лагерь, и, судя по взмыленной лошади, Джебе догадался, что тот очень спешил.

– Я видел всадников, господин, там вдали.

– Тебя заметили? – спросил Джебе.

Юный воин гордо покачал головой.

– В жизни не заметят, господин. Я видел их перед самым закатом и сразу вернулся. – Дозорный замялся, и Джебе подождал, пока тот не заговорит снова. – Мне показалось… Это могли быть монголы, господин. Так скачут только монголы. Я видел их мельком в последних лучах заката, а потом стемнело. Шестеро всадников. Это могли быть только наши.

Забыв про зажаренного на ужин кролика, Джебе быстро встал.

– Кто еще мог бы зайти так далеко на юг? – спросил он вполголоса.

Тихонько свистнув, Джебе подал остальным команду отложить пищу и седлать лошадей. Для быстрой езды было слишком темно, однако Джебе заметил перед закатом тропу через холмы и не видел ничего страшного в том, чтобы всадники ехали в темноте более плотным строем. И тогда войско могло бы выйти на позицию уже к рассвету. Джебе отдал приказ командирам, а те довели его распоряжения до ушей остальных. Еще несколько секунд – и повсюду послышалось глухое щелканье языков, монголы седлали коней и выстраивались в колонну.

Луна по-прежнему пряталась за облаками, и ночь была темной. Но войско послушно следовало приказу, и Джебе был доволен. С ухмылкой на лице он рассуждал, что дозорный, возможно, видел людей Хасара или, еще лучше, разведчиков Субудая. Джебе теперь не хотелось ничего иного, кроме как удивить кого-нибудь из военачальников своим внезапным появлением на рассвете. Направив скакуна во главу колонны, Джебе почти шепотом давал по пути указания разведчикам и слал их вперед. Он был уверен в том, что полководцы хана с не меньшим удовольствием нанесли бы неожиданный визит ему самому. В отличие от прославленных военачальников Джебе еще только предстояло приобрести себе имя, и он с надеждой принял вызов незнакомой земли. Возвышение Субудая показало, что Чингис ценит талант человека больше его родословной.

Очнувшись от мертвецкого сна, Джучи лежал в кромешной тьме посреди соснового леса на склоне горы. Поднеся левую руку к лицу, он попытался разглядеть ее и усиленно захлопал ресницами. Арабы называли рассветом то время, когда черную нить можно отличить от белой, но, судя по всему, до рассвета было еще далеко. Джучи зевнул. Его измученное тело лениво пробуждалось к жизни, и он понял, что больше не уснет. По утрам кожа на ногах еще деревенела, и Джучи начинал каждый день, втирая масло в зарубцевавшиеся шрамы, что остались от раскаленного железа и тигриных когтей. Медленно растирая огрубевшую кожу пальцами, он чувствовал, как расслабляются мышцы, и с облегчением вздыхал. Потом раздался топот копыт и зов разведчика.

– Сюда, – ответил Джучи.

Воин спешился и опустился возле него на колени. Это был один из китайских рекрутов, и Джучи вручил ему горшок с маслом, чтобы тот довершил растирание кожи, пока он будет слушать. Разведчик быстро залопотал на родном языке, однако Джучи перебил его всего один раз, чтобы выяснить значение слова.

– Три недели мы не видели никаких следов войск, а теперь они сами подкрадываются к нам в темноте, – произнес Джучи, вздрогнув, когда пальцы китайца прошлись по больному месту на ноге.

– К рассвету мы могли бы уйти на много миль отсюда, генерал, – тихо предложил разведчик.

Джучи замотал головой. Его люди позволили бы ему бежать только в том случае, если бы он придумал какой-нибудь план, как заманить неприятеля в западню. Простое бегство подорвало бы его авторитет среди всех групп тумена.

Джучи изрек проклятие. В безлунную ночь очень трудно узнать, где находится враг и какова численность его войска. И даже лучшие разведчики тут были бы бесполезны. Единственное преимущество Джучи состояло в том, что он хорошо знал местность. Уединенная долина, что лежала южнее холма, стала на полтора месяца учебным лагерем, и Джучи пользовался ею, чтобы подготовить своих людей к новым трудностям. Вместе с разведчиками Джучи исходил долину вдоль и поперек и знал каждую тропинку, каждое укромное местечко.

– Собери командиров минганов и приведи ко мне, – велел он разведчику.

Десять младших командиров могли быстро довести приказ до каждого воина своей тысячи. Чингис ввел эту систему, и она хорошо себя зарекомендовала. Джучи добавил лишь изобретение Субудая давать имена каждой тысяче и каждому джагуну из ста человек. Такая практика служила лучшему взаимопониманию в бою, и Джучи был доволен нововведением.

Вернув горшок с маслом своему командиру, китаец спешно удалился. Довольный тем, что боль в ногах успокоилась хотя бы на время, Джучи поднялся с земли.

Когда воины Джучи подводили лошадей к вершине холма, откуда начинался спуск в долину, прибыли еще двое дозорных. Солнце пока не взошло, но к тому времени, когда над холмами забрезжило бледное зарево рассвета, все уже чувствовали, как в жилах шевелится жизнь. Заметив на лицах дозорных улыбку, Джучи жестом подозвал их к себе. Эти двое тоже были китайцы, однако обычно невозмутимых воинов явно что-то сильно развеселило.

– В чем дело? – нетерпеливо спросил Джучи.

Дозорные обменялись взглядами.

– Те, которые идут на нас, – монголы, генерал.

Джучи недоуменно сморгнул. В полумраке их лица были хорошо различимы, но ведь когда они находились в пути, спеша передать ему донесение, то скакали в полной темноте.

– Откуда ты знаешь? – спросил Джучи.

К его удивлению, один из них легонько стукнул себя по носу.

– По запаху, генерал. Ветер дует с севера на юг. Ошибиться невозможно. Мусульмане не натираются прогорклым бараньим жиром.

Разведчики ожидали, что Джучи вздохнет с облегчением, когда узнает новость, однако он сощурил глаза и резким жестом отослал их от себя. Монголы, которых видели разведчики, могли быть только из войска Арслана, хотя теперь его туменом командовал новый человек, поставленный отцом. Джучи не имел случая познакомиться с Джебе до того, как Чингис отправил его вперед. В предрассветном полумраке Джучи оскалил зубы. Джебе плохо знал окружающую местность, и Джучи решил встретить его здесь на своих условиях.

Джучи дал новые распоряжения, и войско ускорило шаг. Нужно было спуститься в долину до наступления рассвета. Новость о приближении монгольского тумена слышали все и, так же как Джучи, сгорали от нетерпения показать, на что способны. Даже разгром войск шаха Мухаммеда не доставил бы столько радости, сколько победа над своими.

В лучах восходящего солнца Джебе медленно продвигался вперед. Его воины крадучись окружали долину, где слышались голоса людей и ржание лошадей, разносившиеся далеко по холмам. Боясь обнаружить себя, Джебе оставил сорок кобылиц, у которых подошел цикл, далеко позади, чтобы те не начали подзывать жеребцов.

На рассвете Джебе с довольной улыбкой окинул взглядом долину. Темные пятна людей двигались внизу по земле, окруженной со всех сторон откосами холмов и скалистыми утесами. Шаманы рассказывали когда-то предания о громадных камнях, прилетающих с неба. Упав на землю, они и создали долины, такие как эта. Джебе заметил удобный уступ, с которого можно было бы руководить флангами своего войска, и, умело прячась за листвой деревьев, двинулся вперед в направлении примеченного утеса. Джебе не собирался никого убивать. Он хотел только попугать соплеменников, показать, что они в окружении и могут расстаться с жизнью. Они надолго запомнили бы эту сцену с наступающими со всех сторон вооруженными всадниками.

Обладая острым зрением, Джебе с удовлетворением отметил, что люди в долине не подавали признаков беспокойства.

Было очевидно, что они упражняются в военном деле, и темник разглядел вдали линию дисков, вероятнее всего, соломенных мишеней для лучников. Мужчины скакали шеренгами и пускали стрелы, затем разворачивались для новой попытки. Заслышав далекие звуки монгольских рогов, Джебе умильно улыбнулся.

Вместе с двумя командирами минганов и двумя знаменосцами Джебе привязал коня к сосне и припал к земле, осторожно продвигаясь к краю уступа. Несколько последних шагов пришлось ползти на животе, пока зеленая долина наконец не открылась целиком взору Джебе. Из-за большого расстояния узнать, кто темник, не получалось, но Джебе отметил строгость войсковых построений, а также точность и быстроту выполняемых ими маневров. Кем бы ни был их командир, он хорошо обучил своих людей.

Вот на высоком утесе в полумиле от Джебе мелькнула красная вспышка, а значит, левый фланг нашел подходящий спуск и был готов к атаке. Теперь Джебе ждал только сигнала с правого фланга, и, когда вдали показался и тут же исчез синий флажок, сердце полководца забилось быстрее.

Однако что-то не давало ему покоя, мешая концентрироваться на операции. Где же их дозоры, которые должны были предвидеть возможность окружения? Эта долина была весьма уязвима для нападения неприятеля, и Джебе не мог представить, чтобы кто-то из военачальников Чингиса был бы настолько беспечен. Джебе дал приказ разоружить дозорных, не позволяя им протрубить сигнал тревоги, однако все шло как-то уж чересчур гладко. Или просто Отец-небо покровительствовал ему и дозорных удалось снять без шума? Джебе недоверчиво покачал головой.

– Где их дозоры? – тихо спросил он.

Ближе всех к генералу оказался Палчук, муж ханской сестры Тэмулун. Джебе надеялся, что Чингис не ошибся в выборе, когда, изменив своим принципам, продвинул этого человека наверх.

– Войско невелико, и вокруг других войск нет, – ответил Палчук, пожимая плечами. – Может быть, они выставили дозоры ниже в долине?

По другую сторону низины блеснул огонек. На таком большом расстоянии флажки были бы незаметны, но тот, кто подавал знак, воспользовался осколком китайского стекла, отражавшего солнечные лучи. Отбросив сомнения, Джебе выпрямился во весь рост. В сотне шагов от военачальника лежали две тысячи воинов вместе с их лошадьми. Животные были хорошо обучены и поднялись с земли, не издав ни звука, как только руки покинули их шеи.

– Луки не брать. Не стрелять, – скомандовал Джебе. – Мы только немного поучим их.

Последовав примеру Джебе, Палчук прищелкнул языком и сел в седло. Полки Джебе выступали с четырех флангов и должны были сойтись в центре, где темник рассчитывал встретить командира другого тумена. Джебе дал себе слово, что не станет злорадствовать при их встрече.

Джебе поднял руку, но, не успев отдать приказ к началу атаки, заметил красную вспышку слева. На левом фланге кто-то снова подал сигнал.

– Чем они там занимаются? – громко спросил он.

Не успел Палчук дать ответ, как со всех сторон буквально из-под земли возникли вооруженные люди. Неожиданное появление монгольских воинов с луками в руках произвело шумное смятение в войске Джебе. Стало ясно, что они попали в засаду. Воины другого тумена в полной тишине поджидали их с самого рассвета, прячась в неглубоких ямах и мелких овражках под толстым слоем дерна из опавшей листвы и сосновых игл. Ошеломленный Джебе развернул лошадь и мгновенно оказался под прицелом десятков острых стрел.

Увидев Джучи, широко шагающего из-за деревьев, Джебе запрокинул голову и рассмеялся. Ханский сын хранил молчание до тех пор, пока не подошел ближе, и, остановившись возле стремени темника, опустил руку на эфес своего меча.

– Твои люди схвачены, генерал, – сказал он. – Никто не уйдет, и ты в моих руках.

Только теперь Джучи улыбнулся, и те, кто находился в его ближайшем окружении, злорадно ухмыльнулись.

– Я чувствовал, что дозоров должно быть больше, – ответил Джебе.

Включаясь в игру, он передал свой меч победителю. Довольный успехом, Джучи принял клинок, но тут же вернул его владельцу. И пока Джебе с удивлением смотрел на Джучи, тот протрубил в рог долгий сигнал, который эхом прокатился по всей долине. Далеко внизу воины прекратили маневры, и ликующие крики поднялись почти до самого неба.

– Добро пожаловать в мой лагерь, генерал, – произнес Джучи. – Может, спустишься со мною в долину?

Джебе склонился перед неизбежностью и подождал, пока люди Джучи не уберут оружие и подведут коней.

– Как ты узнал, что я буду руководить операцией именно отсюда? – спросил он Джучи.

– Я тоже выбрал бы это место, – ответил ханский сын, пожимая плечами.

– К тому же ты ученик Субудая, – сухо добавил Джебе.

Джучи улыбнулся, решив не упоминать о других четырех местах, где его люди сидели в засаде, устроенной на холмах. Часы ожидания и неудобства от холода и сырости все же стоили того, чтобы увидеть изумленное выражение на лице Джебе. Спускаясь по склону в долину, они, казалось, радовались неожиданному знакомству друг с другом.

– Никак не могу придумать имя своему тумену, – вдруг сказал Джучи.

Джебе посмотрел на него, недоуменно изогнув брови.

– Субудай называет своих людей Волчатами. Кажется, это звучит лучше, чем Воины Джучи или Тумен Джебе. Как ты думаешь?

Джебе видел своими глазами поединок этого необычного юноши с тигром. Теперь полосатая шкура свисала из-под седла Джучи, и Джебе чувствовал себя неуютно от зловония бурой медвежьей шкуры, на которой сидел он сам. Но Джучи как будто не замечал запаха.

– Может быть, Тигры или что-нибудь в таком роде? – осторожно предложил Джебе.

– О нет. Необязательно, чтобы это были животные, – ответил Джучи, бросив короткий взгляд на шкуру медведя.

Джебе понял, что его щеки наливаются краской, и снова усмехнулся. Ему нравился этот молодой человек, несмотря на то что поговаривали о нем в лагерях. Неважно, был ли он сыном Чингиса или нет, но Джебе чувствовал себя легко рядом с этим юношей. В нем не было заметно и толики пустого чванства, которым отличался его брат Чагатай, и это импонировало Джебе.

Спустившись в долину, военачальники выехали на поле, где их дожидался тумен Джучи, выстроенный квадратами правильной формы. Отдавая честь его командирам, Джебе поклонился им на виду у всего войска.

– Они смотрятся довольно грозно, – заметил Джебе. – Может, назвать их Железным Копьем?

– Железное Копье, – повторил Джучи, оценивая звучание слов. – Мне нравится слово «железное», но у меня так мало копий, что название вряд ли себя оправдает. Думаю, бессмысленно заставлять людей переобучаться на новое оружие, чтобы соответствовать этому названию.

– Тогда Железный Конь, – предложил Джебе, увлекшись игрой. – По крайней мере, лошади есть у всех.

Джучи потянул за поводья.

– Мне нравится! У Субудая – Волчата, у меня – Железный Конь. Да, аж кровь в жилах играет.

Джучи улыбнулся, и вдруг оба громко расхохотались, смутив стоящих рядом командиров.

– А как ты догадался, что это мы? – спросил Джебе.

– Почуял запах медвежьей шкуры, – ответил Джучи, и оба снова залились смехом.

Поскольку в здешних местах водилось достаточно дичи, мяса хватило на всех. По примеру своих командиров, сидевших рядом, как старые приятели, оба тумена быстро перемешались, и воины вели себя непринужденно. Лишь дозорные несли караул на вершинах высоких холмов, и на сей раз Джучи выдвинул посты на многие мили, как делал каждый день во время тренировок. Джучи невозможно было застигнуть врасплох в его же долине.

Джебе позволил своим воинам тренироваться вместе с воинами Джучи и провел большую часть дня в разговорах о тактике и территории, которую он обошел. Джучи предложил ему ночлег в своем временном лагере, и Джебе принял предложение, оставшись лишь до рассвета, поскольку решил отправиться в дальнейший путь на следующий день. Остановка в лагере Джучи стала приятной передышкой от скачки и скудного дорожного пайка. Джебе хорошо подкрепился, и Джучи снабдил его остатками своих запасов арака для командиров. Джучи, однако, ни разу не напомнил о том, как удивил его умело устроенной западней на холмах, и Джебе понимал, что отныне он в долгу перед ним. Люди будут говорить об этой засаде еще не один месяц.

– Оставляю тебя вместе с твоим Железным Конем, Джучи, – сказал Джебе. – Может быть, когда-нибудь и я тоже придумаю для своего тумена название.

– Я подумаю над этим, – обещалДжучи. На мгновение он вдруг лишился непринужденности и сделался серьезнее. – У меня мало друзей, Джебе. Могу ли я называть тебя другом?

Джебе ответил не сразу. Путь старшего ханского сына был тернист и не гладок, и при одной только мысли о том, чтобы оказаться между Чингисом и этим высоким юношей, по коже Джебе пробежал холодок. То ли из чувства долга, то ли потому, что Джучи действительно понравился ему, Джебе согласился. Ведь он всегда действовал импульсивно. Одним быстрым движением Джебе вынул нож, сделал надрез на ладони и протянул ее другу.

Поняв, что происходит, Джучи кивнул, повторил то же самое, и двое молодых людей пожали друг другу руки. Воины, стоявшие вокруг, знали, что это не шутка, и наблюдали за происходящим в молчании.

Момент скрепления дружбы был прерван, когда вдали показались два всадника. Судя по скорости, с которой приближались разведчики, военачальники догадались, что те везут важные новости, и Джебе решил задержаться с отъездом, пока не узнает, в чем дело.

Двое разведчиков были людьми Джучи, поэтому Джебе только стоял рядом и слушал, что они говорят.

– Враг на горизонте, генерал. В тридцати милях к югу отсюда. Движутся в западном направлении.

– Сколько их? – не удержался и спросил Джебе. Джучи кивнул, и разведчик ответил.

– Людям и лошадям нет числа, генерал. Больше, чем все войско хана. Может быть, в два раза больше. С ними громадные звери, каких я раньше не видел, в золоченых доспехах.

– Шах вышел на войну, – сказал довольный Джучи. – Мой Железный Конь поскачет посмотреть на них. Твои Медвежьи Шкуры с нами?

– Медвежьи Шкуры мне совершенно не нравится, – ответил Джебе.

– Отличное название. Обсудим это по дороге, – предложил Джучи и свистом подозвал коня.