Текст книги "Пират и русалка"

10

Бросившись на свое узкое ложе, Доминик тут же уснула. В беспокойных сновидениях перед ней то и дело вставало лицо Джуда Гэлланта, и тогда ее начинало лихорадить и непонятным, незнакомым ранее томлением наливались груди.

– Нет, уходи прочь, – стонала она. – Я не хочу. Оставь меня в покое.

Ее разбудил корабельный колокол, за бортом все еще было темно. Почему ей так жарко? Она сбросила с себя одеяло и попыталась подняться, но, дрожа от слабости, снова рухнула на кровать и застонала. О, только бы перестала раскалываться голова! И отчего корабль швыряет из стороны в сторону?

Доминик не имела представления, сколько времени провела она в забытьи, не отрывая головы от подушки. Она слышала чьи-то голоса, но смысла разговоров уловить не могла.

– Я обнаружил ее в таком состоянии, капитан, – говорил Корнелиус. – Когда она не ответила на мой стук, я понял, что с ней что-то неладное, и отпер дверь своим ключом.

Она ощутила у себя на лбу прохладную ладонь. Кто-то заставил ее приоткрыть рот.

– Ее болезнь не заразна, – сообщил доктор Джуду. – Я подозреваю, что это всего лишь обыкновенная простуда – она наверняка подхватила ее, когда плыла к кораблю. Я в два счета вылечу ее и поставлю на ноги.

– Побудь с ней, пока ей не станет лучше, Итан, – сказал Джуд, встревоженный мертвенной бледностью девушки. – Пожалуй, мне будет нелегко убедить людей, что она не занесла на корабль какую-нибудь заразу.

Джуд порывисто вышел и поднялся на верхнюю палубу. Как он и подозревал, там уже собралась почти вся команда. Слышался приглушенный ропот.

– Я только что наведался к этой женщине, – сказал им Джуд. – Она всего лишь простудилась, и доктор Грэм заверил меня, что опасности заразиться нет.

– Нам не нужны на корабле женщины, – послышался голос одного из матросов, и остальные согласно закивали головами.

– Посадите ее в шлюпку, и пусть плывет куда хочет, – добавил другой. – От женщин на корабле ничего хорошего не жди – они приносят одни несчастья. Передохнем тут все от этой заразы, что она принесла с собой на борт.

– Выслушайте меня, – властно возвысил голос Джуд. – Разве я вас когда-нибудь обманывал? Если бы эта женщина представляла опасность для корабля или команды, разве не я первый сказал бы вам об этом? Есть тут кто-нибудь, кто ставит под сомнение мое слово?

Матросы стали неловко переглядываться и переговариваться. Они больше не сомневались, что капитан говорит им правду.

Однако Том Битон все еще имел зуб на эту женщину и хотел, чтобы она была наказана. Когда он заговорил, в его голосе звучала откровенная злость:

– Мне из-за нее достались плетки. От этой женщины одни неприятности, и мое слово – пусть убирается, пока не случилось чего похуже.

Джуд смерил Тома таким взглядом, от которого тот поежился, хотя вовсе не был трусом.

– Кто ты такой, – прогремел наконец Джуд, – чтобы распоряжаться на моем корабле?

– Никому из нас не по вкусу, что женщина на судне, капитан, – вступился кто-то за Тома.

– А кто из вас посмеет сказать, что виновата эта женщина, а не Том? Разве она оказалась на борту не из-за его нерадивости? И не приходит ли вам в голову, что, будь кто-нибудь из вас так же невнимателен на вахте, Том первый бы потребовал его наказания?

Матросы в ответ закивали головами.

– Да чего уж там, вы, конечно, правы, капитан, – согласился вслух один из них. – И все же это не меняет дела: женщина на корабле – сущее проклятие.

– С этим я не спорю, – сказал Джуд. – Но я не выброшу беспомощную женщину одну в море. Если среди вас есть хоть один человек, способный послать ее на верную смерть, пусть сделает шаг вперед.

Воцарилась мертвая тишина. Никто не двинулся с места.

Джуд удовлетворенно кивнул.

– Вот теперь мы поняли друг друга. Я даю вам слово, что высажу ее на берег, как только мы увидим землю.

Том, несмотря на неудовольствие, почувствовал уважение к капитану, который одним усилием воли способен был держать этих людей в повиновении.

– Раз уж это моя вина, капитан, что она забралась на корабль, то я думаю, будет несправедливо спускать ее одну в море. Так что я согласен, пусть остается на борту, пока мы не придем в порт.

Джуд кивнул, убедившись, что бунт удалось предотвратить. Однако у него было предчувствие, что, если он не удалит Доминик с корабля, ничем хорошим это не кончится.

– Расходитесь по своим делам, – приказал он. – Сегодня вечером каждый из вас получит добавочную порцию рома.

Сквозь жар лихорадки Доминик ощущала присутствие человека с прохладными руками и тихим голосом. Шли дни, она набиралась сил и вскоре узнала в этом человеке доктора Итана Грэма. Иногда, просыпаясь по ночам, она замечала, что он сидит у ее постели и не сводит глаз с ее лица.

Как-то утром Доминик открыла глаза и обнаружила, что она одна. Впервые за эти дни почувствовав себя здоровой и отдохнувшей, она села в кровати и потянулась.

Дверь в каюту открылась, и на пороге появился мужчина. Увидев ее сидящей в постели, он облегченно улыбнулся.

– Я рад, что вам лучше. Через денек-другой вы совсем поправитесь.

Он был строен, темные волосы откинуты со лба назад, а в карих глазах светилось сочувствие.

– Вы, наверное, доктор Грэм, не так ли?

– Совершенно точно. А вы, мисс Шарбоно, были очень серьезно больны.

Доминик необходимо было выяснить, сколько драгоценного времени она потеряла. Сейчас она была не ближе к заветной цели, чем в тот день, когда впервые оказалась на «Вихре».

– Как долго я была больна, доктор Грэм?

– Три дня. Но особой опасности не было. – Он добродушно улыбнулся. – Но все-таки я должен предостеречь вас на будущее – не плавайте на такие большие расстояния. Я вообще поражен, как вы, такая хрупкая девушка, решились на это.

Три дня, с горечью подумала Доминик. Для дедушки, который так болен, это может означать целую жизнь. Она должна убедить доктора, что достаточно окрепла и может выходить из каюты. Иначе у нее не будет никакой надежды завоевать капитана.

– Доктор Грэм, если бы мне разрешили хоть немного погулять по палубе! Я убеждена, что морской воздух в два счета поставит меня на ноги.

Итан придвинул стул и сел подле нее.

– Может, вы и правы. Я поговорю об этом с капитаном – решения на этот счет принимает только он.

Она посмотрела в ясные честные глаза доктора и спросила себя, как подобный человек оказался на борту пиратского корабля.

– У вашего капитана злой нрав, я боюсь, он не станет особенно считаться с личными желаниями.

Итан с изумлением взглянул на нее и весело расхохотался.

– По-моему, вы первая женщина, которая видит Джуда в таком черном свете. Как забавно.

– Если судить по моим собственным впечатлениям, я как-то не заметила, чтобы он был склонен щадить женские чувства.

Доктор посерьезнел и заговорил – скорее сам с собой, чем с Доминик, хотя та об этом не догадывалась:

– Вы не должны судить его слишком строго. Когда-то Джуд был добрым и верным мужем. Когда его жена умерла, он совершенно переменился и стал таким, каким вы видите его теперь.

Девушка припомнила, как полковник Марсо упомянул о том, что у капитана Гэлланта умерла жена, но Доминик было трудно себе представить этого человека, скорбящим по женщине. Доктор, видимо, знает его не так хорошо, как ему кажется, решила она.

– Вы защищаете его, но я сомневаюсь, стал ли бы он благодарить вас за это. В конце концов, он всего лишь кровожадный пират.

Внезапно на глаза доктора набежала какая-то тень, и он встал. Вид у него был уже не такой дружелюбный.

– Все мы на борту «Вихря» всего лишь кровожадные пираты. Однако вы прекрасно знали об этом, когда вознамерились проникнуть сюда. – Он устало направился к выходу. – Я поговорю с капитаном о вашей просьбе. Я убежден – он разрешит вам прогуливаться по палубе, если вас будут сопровождать.

Доминик почувствовала, что чем-то обидела доктора, а этого ей совсем не хотелось.

– Вы кажетесь совсем не таким, как остальные на этом корабле. Я не могу поверить, что вы одобряете их бесчеловечные поступки.

Итан остановился у двери и обернулся к Доминик.

– А разве кто-нибудь из нас таков, каким кажется? – мрачно осведомился он. – Взять, к примеру, вас. Вы по собственной воле признались, что работали в таверне «Голубой Пес». – Его глаза не отрывались от ее лица. – Однако, глядя на вас, трудно представить, что вы можете заниматься подобным ремеслом.

Доминик опустила голову, прикрываясь от доктора завесой из волос. В который раз ей пришлось пережить унижение, которое навлекла на нее ее собственная ложь. Ей не хотелось, чтобы доктор думал о ней дурно, но сказать правду она не смела. Как бы он ни был добр по отношению к ней, в конце концов, он тоже сообщник капитана.

Когда она подняла голову и взглянула на него, в ее глазах светилась невыразимая печаль.

– Все мы делаем то, к чему принуждают нас обстоятельства.

– Вы делаете то, к чему вас принуждают обстоятельства, а капитан делает то, что считает правильным. – Он произнес эти слова мягко, не имея намерения упрекнуть ее. – Вспомните об этом, когда вам в следующий раз придет в голову судить его, мисс Шарбоно.

Когда доктор удалился, Доминик выскользнула из кровати и обнаружила, что одета в мужскую рубашку, которая доходила ей до колен. Очевидно, это доктор переодел ее во время болезни. Сняв с кровати одеяло, она накинула его на плечи и принялась по всей каюте искать свою собственную одежду.

В дверь постучали, и, когда Доминик открыла, вошел Корнелиус со стопкой одежды.

– Капитан разрешил вам гулять по палубе, но только в сопровождении доктора Грэма или со мной. Я порылся в сундуках и нашел для вас кое-что подходящее из одежды. Может, матросы будут обращать на вас меньше внимания, если вы тоже оденетесь моряком.

Она взяла из принесенной им стопки пару вылинявших голубых штанов с белыми полосками и внимательно их осмотрела.

– Не хотите же вы, чтобы я надела брюки. Это было бы… неприлично, неслыханно… Нет, я не могу этого сделать!

Корнелиус с любопытством посмотрел на нее, отметив про себя краску стыда, залившую ее щеки. С какой стати женщина с запятнанным прошлым, промышлявшая тем, что ублажала мужчин, теперь беспокоится о том, достаточно ли она прилично одета? Наверное, ему никогда не понять, что происходит в голове у женщин.

– Прошу прощения, мэм, но если вы хотите гулять по палубе, вы не должны привлекать к себе внимания. Таково распоряжение капитана.

– А где моя собственная одежда? – сердито спросила Доминик.

– Кок хотел вас порадовать – и выстирал вашу юбку и блузу. А теперь он места себе не находит, потому что они развалились на лоскутки.

Он протянул ей пару коричневых сапог с отворотами.

– Поглядите-ка, – в его голосе зазвучала гордость. – Я даже умудрился найти для вас обувь. Эти сапоги когда-то носил юнга, на вид совсем ваш размер.

Доминик быстро приняла решение: единственный способ увидеть капитана – это выйти из каюты. А выйти из каюты можно, только одевшись так, как требует капитан. Она вздохнула.

– Я не хотела бы показаться неблагодарной после всего, что вы для меня сделали. Я надену все это.

– В таком случае, приготовьтесь. Я скоро вернусь и буду сопровождать вас на прогулке.

Доминик заметно повеселела, шагая по палубе рядом с первым помощником капитана. Ее стройная фигура совершенно потерялась в мешковатых штанах и рубахе, волосы были спрятаны под ярко-красным беретом. Впрочем, ее все равно сопровождали похотливые взгляды и недовольное ворчание кое-кого из команды. Она решила не обращать на это внимания.

– Какой чудесный день, – сказала Доминик, наслаждаясь солнечным светом. – Ведь я родилась и выросла на острове, поэтому обожаю бывать на открытом воздухе. В отличие от многих моих подруг, я никогда не любила заниматься вышиванием и прочими глупостями для благовоспитанных девиц. Я предпочитаю прогулки верхом по плантации…

Она замолчала, боясь, что выдала себя. Но взглянув на Корнелиуса, с облегчением вздохнула, так как его внимание явно было занято совсем другим.

– Эй, вы там, – крикнул первый помощник одному из матросов, – завяжите-ка этот узел заново, может, на этот раз вам удастся затянуть его потуже! Вы же знаете, капитан не терпит на корабле разгильдяйства.

Корнелиус отошел от Доминик, чтобы проверить работу матроса, и она посмотрела на капитанский мостик. Так и есть, капитан был там, словно монарх, обозревающий свои владения. Его взгляд задержался на ней лишь на мгновение, а затем он отвел глаза, как будто она была недостойна его внимания.

В этот момент налетел неожиданный порыв ветра, сорвал с головы Доминик берет и забросил его за ограждение борта. К ее ужасу, достать берет было почти невозможно.

Надеясь, что за ней никто не наблюдает, Доминик наклонилась вперед и попыталась все же дотянуться рукой до берета. Но в тот момент, когда ей уже совсем было удалось его схватить, корабль качнуло, Доминик не смогла удержать равновесия и полетела за борт.

Она с такой силой ударилась о воду, что у нее перехватило дыхание, и она почувствовала, как вода сомкнулась над ее головой. Она стала опускаться все глубже и глубже в соленую пучину.

В безумном страхе она заработала руками и ногами, стараясь вынырнуть на поверхность. Но все ее усилия, похоже, были тщетны. Штаны и тяжелые сапоги тянули ее ко дну.

И когда легкие ее, казалось, готовы были разорваться от нехватки воздуха, Доминик почувствовала, как чья-то сильная рука подхватила ее и быстро вытянула на поверхность воды.

Первый вдох причинил ей боль, и она закашлялась, ухватившись руками за шею мужчины, который ее спас. Силы оставили ее, и она беспомощно положила голову на плечо своему спасителю, думая, что это Корнелиус.

Услышав резкий голос Джуда, Доминик замерла.

– Мисс Шарбоно, вы в порядке?

– Я… Думаю, что да.

Подняв на него глаза, она прочитала в его взгляде укор.

– Что заставило вас сделать такую глупость? – сердито спросил он.

– Берет, – ответила она, обмякая от слабости в его руках. – У меня унесло берет.

– Настоящая сирена из Гомеровой «Одиссеи», – ехидно заметил он, хватаясь одной рукой за веревочную лестницу, брошенную Корнелиусом. Когда они взобрались на палубу, Джуд передал ее своему первому помощнику.

– Корнелиус, – резко бросил Джуд, – проследите, чтобы эта женщина снова не попала в какую-нибудь беду, и попытайтесь держать ее подальше от воды. В следующий раз я позволю ей утонуть.

– Есть, капитан, – ответил первый помощник, с беспокойством оглядывая Доминик. – Вы не ушиблись, мэм? – спросил он, ставя ее на ноги.

У нее хватило сил только на то, чтобы покачать головой, и Корнелиус повел ее прочь, бережно поддерживая под локоть. Но, сделав несколько шагов, она зашаталась и потеряла сознание. Не успей Джуд вовремя подхватить ее, она упала бы на палубу. Его каюта была ближе всего, и, взяв Доминик на руки, капитан понес ее туда.

Корнелиус вбежал в каюту первым, схватил с кресла плед и укутал Доминик, пока Джуд бережно укладывал ее на постель.

– Сходите за Итаном. Я хочу убедиться, что она ничего не повредила при падении в воду.

Доминик открыла глаза и увидела склонившегося над ней капитана.

– Не везет вам, бедняжка, да? – тихо проговорил он. Выражение его лица было почти нежным.

Непонятно отчего, но его доброта исторгла из ее глаз слезы. К счастью, порадовалась про себя Доминик, лицо ее было мокро от морской воды, и он не заметит, что она плачет.

– Вам стоило бы переодеться, капитан, – только и нашлась она.

– Это верно, – согласился тот. Он торопливо порылся в сундуке, ища сухую одежду и сапоги. Затем направился к двери и, взявшись за ручку, произнес: – Вы останетесь в моей каюте до тех пор, пока доктор не сочтет, что вы достаточно оправились, чтобы вернуться в свою.

Она приподнялась на локте, взгляд ее выразил беспокойство.

– Это ваша каюта?

Догадавшись, что она подозревает, будто он принес ее к себе с недобрыми намерениями, он нахмурился и повернулся к двери.

– Вам нечего меня опасаться, мисс Шарбоно, у меня хватает дел и без вас.

Доминик не могла не заметить то, как мокрая рубашка облепила его широкую грудь. Он провел рукой по темным волосам, и она, отчего-то почувствовав смущение, отвела глаза.

– Спасибо, капитан, за то, что вы спасли мне жизнь. Я бы наверняка утонула, если бы вы не бросились за мной.

Он хмуро посмотрел на нее.

– На мой взгляд, вы проводите в воде слишком много времени. Я бы советовал вам избавиться от этой привычки.

Не произнеся больше ни слова, он вышел из каюты.

Доминик повернула голову и оглядела комнату. Вот ее шанс – она была одна в его апартаментах! Может быть, она успеет просмотреть его личные бумаги, пока никто не вошел.

Но тут, к ее невероятному разочарованию, появился доктор Грэм. Он внимательно осмотрел ее и констатировал, что прыжок в воду обошелся для Доминик без каких-либо последствий.

Ей ничего не оставалось, как позволить Грэму проводить Доминик в ее каюту, где он заставил ее переодеться в сухую одежду, а затем отправился с докладом к капитану.

Она во что бы то ни стало должна вернуться в каюту Джуда. Доминик была совершенно убеждена, что найдет там сведения, которых так добивался полковник Марсо.

11

День за днем жизнь Доминик протекала в одиночестве: она постепенно пришла к печальному заключению, что ее миссия обречена на провал. Долгие часы проводила девушка в своей тесной каюте, шагая из угла в угол и пытаясь придумать, как обратить на себя внимание капитана Гэлланта. Она видела его в последнее время только мельком и издали; казалось, он нарочно избегал ее. Доминик уже начинала отчаиваться, боясь, что капитан никогда больше не позволит ей приблизиться к нему.

Каждое утро и каждый вечер ей было разрешено ненадолго появляться на палубе в сопровождении доктора Грэма или Корнелиуса. Как и предвидел первый помощник, благодаря своему новому наряду она терялась среди одинаково одетых матросов и спокойно наслаждалась прогулкой.

Но, будучи одета в мужское платье, как могла она заставить капитана взглянуть на нее как на женщину? Во что бы то ни стало она должна сделаться желанной для него, пусть сама эта мысль внушает ей отвращение.

Доминик всегда ненавидела ложь и обман. Но теперь она попала в западню, и вырваться из нее было невозможно. Единственный способ, которым она могла добиться освобождения брата и дедушки, состоял в том, чтобы помочь своему заклятому врагу полковнику Марсо схватить капитана Гэлланта и предать его суду за преступления против Франции.

* * *

Доминик взяла в руки три книги, которые ей принес доктор Грэм. Две из них были английские, и она уже прочла каждую из них по три раза. Третью книгу она тогда же отложила в сторону, поскольку это были сочинения Гомера в оригинале, на греческом, этого языка Доминик не знала. Разумеется, когда-то она читала Гомера во французском переводе, поэтому содержание было ей известно. Книга была в прекрасном кожаном переплете и с золотым обрезом. Какой Итан молодец – умеет читать по-гречески, подумала Доминик.

Рассеянно открыв первую страницу, Доминик увидела аккуратную надпись, сделанную, без сомнения, женской рукой. Но предназначалась она вовсе не доктору, а капитану Гэлланту:

Моему дорогому мужу, Джуду. Посылаю тебе с любовью эту книгу, зная твое пристрастие к греческим мифам. Я молю Господа приблизить день нашей встречи, чтобы мы смогли никогда больше не разлучаться.

Любящая тебя Мэри.

Прочитав это нежное послание, Доминик почувствовала себя так, словно подслушала чужой разговор. Значит, капитан не только говорит по-французски, но и читает по-гречески. Она все чаще и чаще становилась в тупик, поскольку он никак не вписывался в ее представление о морском разбойнике. Кто же он? Что он за человек на самом деле?

Доминик была так глубоко погружена в свои мысли, что поначалу даже не услышала, какая суматоха поднялась на палубе «Вихря».

Она едва удержалась на ногах, когда корабль резко развернулся, и до нее донеслись возбужденные крики матросов. Вслед за этим прогремел пушечный залп.

Корабль подвергся нападению!

Доминик услышала, как Джуд приказал дать залп из всех орудий по французскому фрегату, который дерзко покачивался на расстоянии ближе пушечного выстрела.

– Капитан, – крикнул с мачты дозорный, – вижу второй фрегат по правому борту! Он идет на нас полным ходом!

Джуд резко развернулся и направил подзорную трубу на второй корабль.

– Черт побери, – выругался он, нервно хлопнув трубой о ладонь, и обернулся к Корнелиусу. – Можете наслать проклятие на мою голову – я проглядел второй фрегат. Он догонит нас через несколько минут.

– Что будем делать, капитан? – Первый помощник ждал распоряжений.

Джуд выхватил у рулевого штурвал и, резко развернув корабль, направил его на нос вражеского судна. Правый борт «Вихря» с силой ударился о неприятельский корпус. Затрещало расколотое в щепы дерево, послышались вопли раненых французов. «Вихрь» содрогнулся и застонал, но его обшивка выдержала удар.

Второй фрегат французов подошел на расстояние пушечного выстрела и выпустил залп, стараясь достать «Вихрь». Раздался чудовищный треск, и грот-мачта рухнула, придавив собой несколько матросов. Палуба «Вихря» огласилась воплями смертельно раненных людей.

– Заряжай! Целься! – громко скомандовал Джуд. – Приготовились! Огонь!

Доминик зажала уши, не в силах вынести оглушительного грохота орудий. Ей казалось, будто пушки не умолкают ни на секунду, и она была совершенно убеждена, что их корабль с минуты на минуту пойдет ко дну.

Внезапно она подумала о раненых: она обязана как-то помочь им. Не задумываясь о грозящей ей самой опасности, она рванула дверь каюты и взлетела по ступенькам на палубу.

Ее взору предстало ужасающее зрелище. Палуба была завалена обломками снастей, среди которых истекали кровью и умирали матросы. Потрясенная, она смотрела, как Том Битон сует в жерло пушки шомпол, другой матрос забивает туда ядро, а третий поджигает фитиль.

Доминик понятия не имела, сколько времени простояла так. Вдруг она вскрикнула, увидев, как Том рухнул на палубу, сраженный меткой пулей вражеского стрелка.

Она глянула на другое судно, на мачте которого реял французский флаг. Но никакие патриотические чувства не связывали ее с теми, кто воевал на стороне Наполеона. Для нее они были врагами и напоминанием о ненавистном полковнике Марсо.

Она услышала голос Джуда, перекрывший шум и грохот боя:

– Продолжайте палить, ребята! Не давайте им передышки!

С яростью, удивившей ее самое, Доминик бросилась вперед, подобрала шомпол Тома Битона и стала в точности повторять движения, которые, как она видела, проделывал он, пока не упал.

Она прочистила раскаленное пушечное жерло, и ошеломленные матросы, зарядив орудие, прицелились и выстрелили. Это повторялось снова и снова. Доминик машинально выполняла свою часть работы у орудия, будто для этого и родилась на свет. Ей казалось, что каждое ядро, вылетавшее из ствола пушки, было нацелено прямо в сердце полковника Марсо.

В воздухе висела пелена едкого пушечного дыма, и все выглядело так, словно «Вихрь» проигрывает сражение. Джуд понятия не имел, что Доминик присоединилась к команде, обороняющей его корабль. Капитан думал только о том, как перехитрить врага.

Его челюсти были крепко сжаты, в углах рта залегла жесткая складка, но, прикинув расстояние, разделявшее «Вихрь» и два вражеских фрегата, приближавшихся к нему с противоположных сторон, он на мгновение улыбнулся.

– Они думают, что победили нас, Корнелиус, но они только что подписали себе смертный приговор! Ну, берегитесь! – угрожающе крикнул он, глядя, как два фрегата, паля из пушек, полным ходом идут прямо на них.

Сделав стремительный маневр в подветренную сторону, «Вихрь» задрал нос вверх и, словно повинуясь неведомой силе, прыгнул вперед. Людей швырнуло на палубу и потащило на корму. Джуд пытался выровнять корабль после головокружительного рывка. Сверхчеловеческим усилием ему удалось удержать рвущийся из рук штурвал и вновь заставить судно слушаться руля.

«Вихрь» ушел из-под перекрестного огня, но грохот канонады не стих. Однако облако порохового дыма было таким густым, что Джуд не мог ничего разглядеть.

Он повернул «Вихрь» против ветра и схватил трубу, чтобы увидеть, сработал ли его план.

Дым медленно рассеялся, лицо Джуда помрачнело, но он удовлетворенно кивнул головой.

– Никогда не видел ничего подобного, капитан! – воскликнул Корнелиус, широко усмехаясь и в изумлении качая головой. – Я как увидел, что французы зажали нас между собой, посчитал нас всех уже покойниками. Черт побери, да вы выскользнули в последнюю секунду, и они завалили ядрами друг друга! Даже после нашей смерти об этом дне будут ходить легенды!

Воздух огласили победные кличи, когда матросы увидели, какая участь постигла вражеские фрегаты. Один с зияющей пробоиной на уровне ватерлинии быстро кренился на бок. Другой получил многочисленные повреждения и загорелся. Оба тонули.

Джуд наблюдал, как французы спускали на воду лодки и, прыгая за борт, дрались между собой за место в шлюпках.

– Будем стрелять, капитан, или возьмем пленных? – спросил Корнелиус.

– Прекратить огонь. Предоставим их своей судьбе. Неприятель проиграл, и незачем добавлять им страданий.

– С этих даже трофеев не возьмешь, – заметил первый помощник, наблюдая, как пылающий корабль уходит под воду.

Джуд окинул взглядом собственное судно. На палубе истекали кровью матросы, некоторые, погребенные под обломками мачты, были уже мертвы.

– Вперед, Корнелиус. Ведите нас в безопасный порт – нам надо зализывать собственные раны.

Доминик совершенно выбилась из сил, но вокруг было много раненых, которые нуждались в помощи. Не проронив ни слова, она опустилась на колени рядом с доктором Грэмом и принялась помогать ему накладывать жгут на раненую руку Тома Битона.

– Доктор, вы видели, что сделала эта маленькая мисс? – ухмыльнулся Том, превозмогая боль.

Итан взглянул на Доминик, чье лицо было черно от копоти, а одежда разодрана в клочья.

– Вы участвовали в сражении?

– И еще как участвовала, доктор, – ответил за нее Том. – Мисс Доминик была такая бесстрашная, что дала бы сто очков вперед любому мужчине, – с гордостью добавил он.

Итан знаком показал двум матросам, чтобы те отнесли Тома в лазарет. Сейчас было не время обсуждать подробности сражения – сперва следовало позаботиться о раненых. Доктор переходил от одного к другому, делая все необходимое, а Доминик не отставала от него ни на шаг и помогала, чем только могла. Она бинтовала раздробленные конечности и обрабатывала рваные раны.

Только спустя много часов ей удалось добраться до своей каюты. Она была в таком изнеможении, что моментально уснула.

Джуд осмотрел повреждения, полученные в сражении фрегатом, и пришел к заключению, что судно способно плыть дальше. После этого он спустился в лазарет проведать раненых. Он останавливался у каждой койки и каждому говорил слова благодарности и ободрения. И хотя в результате этого сражения им не удалось взять ни единого трофея, все матросы единодушно сочли сегодняшний день бесспорно удачным и победным.

Джуд остановился поболтать с Томом Битоном, у которого рука была на перевязи.

– Ну, как дела, Том?

– Да все хорошо, капитан, лучше и быть не может. Ну и бой у нас сегодня вышел.

– Доктор сказал мне, что у тебя серьезно повреждена рука и есть еще несколько довольно глубоких ранений, но кости все целы.

– Так и есть, сэр. Но если б не маленькая леди, могло быть куда хуже.

– Да, мне доложили, что мисс Шарбоно помогла во время сражения. – Джуд улыбнулся, отметив, как изменилось отношение Тома к присутствию на корабле этой женщины. – Все наперебой ее расхваливают.

– Она такая молодчина, капитан. Мисс Доминик была у нас за ангела-хранителя, когда помогала доктору Грэму с ранеными. Другая на ее месте, как увидела бы раны и кровь, сразу хлопнулась в обморок, а она была молодцом.

– Что ж, Том, сдается мне, она нашла в твоем лице защитника, не так ли?

– Так, так. Похоже, она принесла нам удачу, капитан. Если кто-нибудь ее хоть пальцем тронет, будет иметь дело с Томом Битоном. Вот что я вам скажу.

Капитан не стал напоминать Тому, как именно он громче всех кричал, что женщина на корабле приносит несчастье. А теперь он уже почти готов хвастаться тем, что именно благодаря ему, Тому Битону, эта женщина оказалась на борту «Вихря», подумал Джуд.

– Ну если так, Том, значит, мы выиграли сражение благодаря мисс Шарбоно.

Том приподнялся на локте.

– Нет, капитан, сражение – благодаря вам. И, клянусь всеми святыми, никогда я не видал ничего подобного! Я, конечно, помню легенду про одного капитана – не могу припомнить, как его звали, он был один из героев Войны за независимость, – но я не знаю, был такой человек взаправду или это все сказки. Рассказывают, будто он совершил точно такой маневр, как вы сегодня, и кончилось все точно так же. Но я никогда не слышал, чтобы кто еще вытворял такие фокусы, да наверняка больше и не услышу.

Взгляд Джуда стал задумчивым.

– Человек, о котором ты говоришь, существовал на самом деле. Он был известен под прозвищем Ворон и был другом моего отца.

Было уже совсем поздно, когда Джуд отправился навестить Доминик. Дверь ее каюты была распахнута настежь, и, войдя, он увидел, что она спит. Он долго стоял над девушкой, вглядываясь в ее черты. Лицо Доминик было покрыто копотью, одежда разорвана и залита кровью. Он попытался представить себе, как она выглядела сегодня, орудуя шомполом и помогая раненым.

Он подумал о своей покойной жене. Мэри лишилась бы чувств при первом же выстреле, не говоря уже о том, что она вообще не выносила вида крови. Много лет он привык оценивать каждую женщину в сравнении с Мэри – но только не эту. Она была не похожа ни на одну из тех, кого он знал.

Даже копоть не могла скрыть красоты и совершенства ее лица. У нее была стройная фигурка и изящные руки. Что заставило такую женщину, с ее храбростью и утонченностью, заняться проституцией, гадал Джуд, с отвращением думая о бесчисленных мужчинах, которые касались этого тела.

Он поднял с пола одеяло и бережно укрыл ее. Доминик только вздохнула, но не проснулась. Многое в этой женщине оставалось для Джуда тайной. Ясно было одно: теперь, после этих ее героических подвигов, он абсолютно не верил, будто она оказалась на его корабле потому, что нуждалась в защите.

Причиной этого было что-то другое, и Джуд намерен был выяснить, что именно.