Текст книги "Чёрное море моё"

Прибытие на службу в Севастополь

Раннее июльское утро в Крыму. Отдохнувшие после ночной прохлады земля, деревья и трава издают какой-то особенно ободряющий запах. Всё пробуждается, всё живущее радо и приветствует наступающий день под южным солнечным небом. Лёгкий бризовый ветерок пьянит, и каждый вздох вливает новые силы.

Паровоз пассажирского поезда гудками, перекатывающимся многократным эхом в горах, возвещает о приближении к станции. Поезд ритмично отбивая колёсами стыки рельс катит вдоль извилистой бухты. На рейде стоят крупные военные корабли, привлекая внимание глаз строгостью линий контура. Около пирсов и причалов стоят более мелкие корабли, сгруппированные по классам. Вдали виднеются просторы Чёрного моря. На противоположном берегу бухты открывается город, расположенный амфитеатром на склонах гор.

Вот и Севастополь с его стройными, высокими кипарисами у вокзала, аллеями белой акации на улицах и зарослями миндаля на склонах гор. Да, это Севастополь, столица Черноморского флота, прославивший в веках геройство русского флота. Здесь растили, закаляли в боях и учёбе чувства любви и ответственности перед родиной, отечеством матросов и офицеров русского флота, такие великие флотоводцы как Нахимов, Ушаков, Сенявин.

Озарённый утренним солнцем город заставляет вспоминать и напрячь свои знания о городе Славы. Под влиянием таких впечатлений я вышел с женой из вагона на перрон станции Севастополь. Здесь, только что окончив инженерное училище, я должен начать свою морскую службу. Назначение уже было на одну из подводных лодок типа «Декабрист» в качестве командира группы движения.

Освободившись от багажа в камере хранения, полные сил, бодрости и утренней свежести, мы пошли по улицам. Город только что просыпался. Привокзальный базар заполнялся ранними продавцами и покупателями. Ряды молочных, фруктовых и овощных продуктов заполняли этот базар. Улицы подметались. Прошли первые трамваи, звонко позванивая звонками. Мы шли и рассуждали об историческом значении этого города. Каждому хотелось высказать больше другого из прочитанного о прошлом героического города. Многие здания своими надписями на мемориальных досках дополняли наши мысли. Не смотря на 7 часов утра на Приморском бульваре около памятника погибшим кораблям уже купались любители купания. Мы также соблазнились и прежде, чем идти на квартиру, решили отдать свой привет Чёрному морю, выкупавшись в его утренней свежести. На берегу было много крупных камней, обточенных в овальные формы морским прибоем. Один из подростков, желая выразить восторг своему товарищу по поводу этих камней, воскликнул: «Вот смотри какие сильные камни!» Эта неправильно, но искренне сказанная фраза нас рассмешила, и потом её мы не раз вспоминали среди друзей.

Так началась наша жизнь в столице Черноморского флота июльским утром 1938 года, полная мечтаний и надежд в будущее.

После представления командиру дивизиона, командиру подводной лодки и дивизионному инженер– механику, мне было дано задание в месячный срок изучить и сдать устройство лодки, механизмов и систем, т. е. всего того, что должен знать каждый офицер подводной лодки, но учитывая специальность инженер– механика, ещё подробней и детальней. Насыщение лодки разнообразием механизмов, приборов и устройств требовали усидчивости и настойчивой работы, чтобы изучить необходимое для моей службы на флоте.

Одеваясь в комбинезон, вместе с матросами и старшинами мне целыми днями приходилось быть в отсеках лодки, трюмах, систернах. Тактико-технические данные, схемы различных магистралей, устройств и электропроводки требовалось знать на память, с умением вычертить по месту. Всё это было переполнено огромным количеством цифр – номеров шпангоутов расположения ёмкостей и мощностей. Необходимо было каждую деталь механизма и устройства просмотреть, знать её назначение, каждую магистраль проследить по изгибам месторасположения. По подволоку, бортам и трюмам проходит десяток магистралей разных диаметров и разного назначения. Они переплетаются, уходят в недоступные места для осмотра и иногда о месте действительного расположения магистрали приходится судить только по предположениям.

Насыщение техники пугает только впервые попавшего на подводную лодку человека, пока он не узнает назначение каждого прибора, механизма, трубопровода. Но у меня уже подготовка к этому была достаточной, полученная курсантом во время практического летнего плавания на лодках другого типа.

О впечатлении впервые попавших на подлодку людей насыщенностью и разнообразием техники в лодке, припоминается один случай.

Будучи курсантом на практике на одной из подводных лодок Тихоокеанского Флота в августе 1935 года, вместе с другими лодками мы стояли на рейде в заливе Де-Кастри. Однажды в воскресенье к нам прибыли на экскурсию военные лётчики. Для них было произведено пробное погружение здесь же в бухте. Лётчики видели, как личный состав выполняет какие-то непонятные для них команды, открывает клапаны, пускает механизмы, но переход лодки из надводного положения в подводное они не заметили, думая, что всё это только приготовления. Когда всплыли и снова открыли входные люки, они спрашивали: «А когда же будете под водой?» Им ответили: «Уже были на глубине 10 метров, а больше нельзя, т. к. мы в бухте».

Это их очень удивило и вероятно было досадно, что всё так просто произошло, а они ожидали чего – то необычного. Находясь в отсеках и видя десятки амперметров, вольтметров, тахометров, манометров и др. приборов, переплетение во всех направлениях крупных и мелких трубопроводов, десятки механизмов на палубе, бортах и подволоке, они терялись и не знали на чём остановить своё внимание. А под конец осмотра некоторые из них откровенно сказали: "И как только можно здесь со всем этим разобраться, здесь чёрт ногу сломает, а не то, что человек. Нет, у нас всё как-то ясней и проще!".

И это вполне понятно, что знакомей, то и ясней. А для меня это было лестно, что несмотря на всё я буду это знать и буду подводником.

Как и ко всякому молодому командиру, ко мне относились испытывающе и с недоверием. Личный состав и старшины старались подметить сои слабые стороны, чтобы потом при удобном случае посмеяться между собой. Но я с самого начала поставил своей целью как можно быстрее овладеть специальностью, а потому без стеснения обращался к ним за помощью.

Амплеев К.А. 1937 г.

Задушевный разговор

В минуты раздумий вспоминаются годы жизни, связанные со службой на подводной лодке. Пелена времени не в силах затмить переживания и волнения тех далёких лет.

Помниться июнь 1938 года. Я стал инженер– механиком Военно-морского флота. Присвоено первое звание воентехник 1 ранга. Назначен на Черноморский флот. Прощальный взгляд, после пятилетней учёбы, на ставшее родным здание училища имени Дзержинского и сверкающий позолотой Адмиралтейский шпиль. И вот город на Неве был покинут на долгие годы.

Севастополь встретил знойным крымским солнцем и пышущими жаром стенами зданий. Покрытые пылью деревья не всегда защищали от жары. Очутившись впервые на улицах этого прекрасного города меня невольно охватило чувство гордости за героическую славу его прошлого. Мемориальные доски на особняках и многочисленные памятники на каждом шагу напоминали о мужестве русских моряков, проявленном почти сто лет назад.

С Исторического бульвара я долго любовался открывшейся панорамой города, амфитеатром сползавшего к бухтам. Лёгкий ветерок колыхал многочисленные бело-голубые флаги на мачтах больших и малых кораблей, стоявших на рейде и у причалов бухт.

А там за городскими строениями в лучах солнца сверкало море. Во всём этом было какое-то особенное, незабываемое очарование.

Под впечатлением охвативших чувств я стоял и думал о начале моей морской службы, о новой жизни, открывавшейся передо мной. Как она сложится? Что меня ждёт впереди?

Назначение на ново строящуюся подводную лодку не осуществилось. Приказ был изменён. Инженер-механиков недоставало на действующих кораблях. Непродолжительная служба на «Декабристе» и вот я на подводной лодке «Щ-202» Учебного дивизиона.

Как молодой командир электромеханической боевой части первые недели моей службы были посвящены изучению своего заведывания. А в ведение инженер– механика входило почти всё на корабле от киля до клотика.

Многое было мне в принципе знакомо, но надо было изучить те особенности, которые отличают одну подводную лодку от другой, даже той же серии.

В промасленном комбинезоне с утра до позднего вечера я находился в отсеках, трюмах, цистернах. Надо было всё знать в совершенстве, в деталях. Время подторапливало. Да и самому хотелось быстрее быть самостоятельным. Не стесняясь за помощью обращался к краснофлотцам и старшинам. А среди них было много опытных специалистов – подводников. Они с охотой мне помогали.

За моими занятиями внимательно и чутко следил дивизионный инженер механик военинженер 3 ранга Виктор Сергеевич Панов и командир подводной лодки капитан-лейтенант Георгий Петрович Апостолов.

И вот необходимый минимум знаний специалиста– подводника сдан и я допущен к самостоятельному руководству боевой частью.

Подводная лодка «Щ-202» или «Сельдь», как она именовалась ещё в формуляре, была устаревшей серии. Её техническое оснащение во многом отставало от новых подводных лодок. «Щ-202» была построена секциями ленинградскими судостроителями и достроена в Николаеве на судостроительном заводе им. 61 коммунара. Военно-морской флаг на ней был поднят в конце 1935года.

Личный состав электро-механической боевой части, как и всей подводной лодки, состоял в своём большинстве из опытных специалистов. Многие из которых прослужили уже не один год. Это обнадёживало меня. Думалось, что это облегчит значительно мою службу, особенно в первое время.

Экипаж подводной лодки встретил тепло и дружелюбно. А от этого я уже скоро не чувствовал себя новичком.

Через месяц службы был избран секретарём парторганизации корабля, которым потом пришлось быть бессменно несколько лет. Доверие коммунистов меня ко многому обязывало и я старался его всячески оправдать.

Так начиналась моя служба на подводной лодке.

Помнится длительный первый поход. Солнечным ноябрьским утром 1938 года наш учебный дивизион подводных лодок в полном составе вышел в море. Требовалось отработать совместное плавание. «Щ-202» была Флагманской. С нами шёл командир дивизиона капитан 3 ранга Б.А. Успенский.

После недавнего шторма на море была мёртвая зыбь. Оно, как усмирённый огромный зверь тяжело вздыхало, перекатываясь отполированными холмами.

А «Щ-202» равномерно покачиваясь полным ходом шла вперёд. Вдали шли остальные пять подводных лодок дивизиона. Слева на траверзе в дымке проступали очертания Крымского побережья.

По командам комдива, передаваемым по флажной системе нашими сигнальщиками, подводные лодки выполняли разные манёвры в строю. Шли то в надводном, то в подводном положении на разных скоростях.

К капитану 3 ранга Успенскому я с первого знакомства почувствовал уважение. Он умел сочетать требовательность с тактичностью и большой культурой морского офицера. Чувствовалось, что Борис Александрович особую заботу проявляет к воспитанию молодого командного состава. При неожиданных встречах на плавучей базе «Очаков» он часто останавливал меня и непринуждённо расспрашивал о моей начинающейся службе. Эти беседы всегда оставляли приятное впечатление.

Был полдень третьих суток похода. Мы шли в Крейсерском положении. Я стоял на мостике покуривая папиросу, любовался морским простором. Встречный свежий ветер ободряюще заполнял лёгкие. Яркие лучи осеннего солнца играли в гребнях небольших волн. То и дело с визгливым криком проносились безмятежные чайки. На мостике и в отсеках шла обычная походная жизнь. Ко мне подошёл комдив. Подтянутый, с напускной серьёзностью он спросил:

– Ну как, Костя, привыкаете к морской службе? – и не давая мне ответить продолжил. – Наверное уже соскучились по берегу, по дому?

– Быть в море, особенно в такую погоду, товарищ капитан 3 ранга, это одно удовольствие. А скучать ещё нет причин. Ведь прошло-то всего трое суток как мы в море, – бодро ответил я, и подумав, добавил, – а потом это ведь служба, которую я сам выбрал."

– Это вы правильно всё говорите. Но для начинающих моряков в первое время службы бывает трудновато и тоскливо. Помнится и мне то время, когда я впервые пришёл на подводную лодку. Но я быстро понял вкус морской службы и теперь для меня море-всё. А как вы переносите качку? – как-то участливо спросил Борис Александрович.

– Да как вам сказать. При очень больших штормах мне не приходилось ещё плавать. А при тех штормах, которые пришлось испытать, чувствую себя хорошо. Появляется какая-то особая возбуждённость. Особенно приятно быть на мостике, любоваться взъерошенным морем и подставлять лицо встречному ветру.

– Ну это уже хорошо, Потом привыкните и к большой волне. Главное во время большой качки берите себя, так сказать в руки. Старайтесь не поддаваться ей, не думать о ней. А для этого больше загружайте себя делами. Это отвлекает от неприятных ощущений, – помолчав немного, Борис Александрович как-то задушевно продолжил, – Аморская жизнь, Костя, интересная и разнообразная. Ведь в ней много и романтики, много новых впечатлений. Вот побываем скоро в Кавказских портах. В каждом из них что-то своё, что-то новое. Да и подводником быть почётно. А специальность у вас интересная. Быть инженер– механиком подводной лодки это всё равно что быть главным инженером большого завода! Ведь столько разнообразной техники собрано на ней. Столько даже не на каждом заводе есть, так что поле деятельности большое. Только по серьёзному во всё вникайте, во все детали. Тогда появится интерес к службе, и она будет доставлять удовольствие. Сейчас вы ещё молодой инженер – механик, не стесняйтесь, больше обращаться к старшинам и краснофлотцам. Они помогут вам быстрее приобрести опыт. Не оставляйте в покое и нашего дивмехе. Ведь он опытный и грамотный инженер– механик.

Много полезных мыслей высказал тогда бывалый, опытный подводник капитан 3 ранга Успенский. Он старался внушить мне свою любовь к морю, к морской службе.

Меня обеспечивал в этом походе военинженер 3 ранга В.С. Панов. Но это была не навязчивая опека, а товарищеская помощь. Свой большой опыт Виктор Сергеевич передавал последовательно, не стесняя моей самостоятельности. Потом я часто с благодарностью вспоминал его советы при дальнейшей службе на подводной лодке.

После захода на сутки – двое в Туапсе и Поти мы дошли до Батуми и затем легли на курс вдоль Анатолийского побережья. В районе Босфора ночью разыгрался девятибальный шторм. Подводная лодка то взбиралась на громадные волны, то обрушивалась между ними в бездну. Грустные чёрные тучи громадами висели над морем. Холодноватыми струями лил дождь. Кромешная тьма разрезалась змеями сверкавших молний. Кругом всё ревело, грохотало. Выступающие над мостиком концы перископов светились от электрических разрядов факелами. Казалось, что все необузданные силы обрушились на наш небольшой корабль, стараясь разломать, разрушить его и бросить в морскую пучину.

Для меня эта ночь была первым испытанием. Я впервые видел разъярённое море во всей красоте, во всём его величии. Это незабываемое впечатление осталось на всю жизнь.

Торжественное построение экипажей подводных лодок «Щ-201» и «Щ-202»

Подводные лодки «Щ-202», «Щ-203» и «Щ-216».

На фотоснимке сняты л.с. «Щ-202» и штаб УДПЛ.

По рядам слева направо:

Первый верхний ряд:

1) Новиков А.И. -ст группы торпедистов.

2) Мнацаканов У.Б. -ст. группы электриков.

3) Амплеев К.А. -командир БЧ-V п.л. «Щ-202»

4) Самойленко П.– командир БЧ-I п.л. «Щ-202»

5) Соколовский – пом. ком-ра п.л. «Щ-202»

6) Апостолов Г.А. -командир п.л. «Щ-202»

7) Успенский Б.А. – командир УДПЛ

8) Литовченко С.О.– комиссар п.л. «Щ-202»

9) Кукуй – дивизионный минёр, до этого был к-ром БЧ-IIп.л. «Щ-202»

10) Грешилов М.В.– дивштур, до этого был ком-ром БЧ-Iп.л. «Щ-202»

11) Костыря С. А. – фельдшер п.л. «Щ-202»

Второй сверху ряд(смещённый вправо)

1) Курганов – ст. группы мотористов

2) Москалёв П.Ф.-ст. группы радистов.

3) Волков-ст. группы трюмных.

4) БондаренкоН.-кок

5) Цуканов-

6) Евсеев-

Третий сверху ряд

1) Не помню, фамилии не разобрать

2) Демидов-

3) ПисицынМ.И.– командир отд. трюмных,

4) Каркоцкий – мотористов

5) Кудланев-

6) Яшков– ком-р отд. мотористов

7) Бондаренко(второй) штурманский электрик

8) Цебрин-

9) Гриднев-

10) Голиченко П.Т. – акустик

11) Хаткин – электрик

Четвёртый сверху ряд:

1) Балашев – моторист,

2) Чернышов – моторист,

3) Кутузов – моторист,

4) Румянцев-

5) Мараховский -

6) Парахненко Г.В. – трюмный,

7) Акулиничев – электрик,

8) Власов -

9) Цыбин -

10) Задвицкий М.А. – электрик.

Пятый сверху ряд:

1) Павленко -

2) Фёдоров А.И. – моторист.

(Пояснения сделаны лично Амплеевым К.А. и скопированы мной, Н. Г-К.)

Феодосия

Начало Великой Отечественной войны

Начало Великой отечественной войны застало подводную лодку «Щ-202», на которой я был инженер– механиком, в Феодосийском порту.

Это была одна из самых старых лодок типа «Щука» и входила в состав Учебного дивизиона подводных лодок Черноморского флота.

С начала июня 1941 года наша подводная лодка обеспечивала бригаде Ленинградского Научноисследовательского института испытания по постановке болванок мин типа «Ялта» (якорная, лодочная, торпедных аппаратов). Постановка болванок проводилась через торпедные аппараты при нахождении подводной лодки на небольших глубинах.

Стоявшая в эти дни штилевая погода благоприятствовала проведению испытаний в Феодосийском заливе. Для испытаний использовались специальные болванки мин с вмонтированными в них необходимыми механизмами и устройствами для их постановки в море.

Первые постановки болванок мин в море не давали нужных результатов. Подтрунивая над специалистами института, отвечающими за подготовку «мин», командир минно-торпедной боевой части подводной лодки лейтенант Гоглигидзе с юношеским задором декламировал: «В минном деле как нигде, вся загвоздка в чеколде». Лейтенант Гоглигидзе только несколько месяцев тому назад прибыл по окончании училища на нашу подводную лодку. С первых же дней прибывания на лодке Леон Гоглигидзе показал себя серьёзным, чутким и общительным командиром и товарищем. Эти его качества располагали к нему, и среди личного состава лодки он быстро завоевал хороший авторитет. Смотря, как специалисты института возятся около болванок ища причину неудач их испытаний, Леон Гоглигидзе не раз робко, но со знанием дела давал им советы, к которым они часто прислушивались. А неудачи испытания «мин» действительно заключались в чеколде.

Но вот все недостатки в механизмах и устройствах болванок мин выявлены и устранены. Испытания постановки «мин» на разных глубинах и подводных скоростях лодки уже давали требуемые результаты. В субботу 21 июня до обеда был сделан лодкой последний выход в море для этих целей и подписан акт об окончании испытаний.

Доложив по радио-связи об этом командованию, командир подводной лодки «Щ-202» капитан – лейтенант Владимир Козюберда получил разрешение на переход лодки в Новороссийск, в базу дислокации дивизиона.

Переход был назначен на воскресенье 22 июня 1941 года.

Узнав об этом, мы все очень обрадовались тому, что уже завтра сможем быть среди семей, друзей и знакомых.

После обеда в субботу была сделана авральная приборка лодки. Краснофлотцы под руководством старшин с особым старанием навели морской порядок в отсеках, вычистили механизмы и трюма, надраили до ослепительного блеска всё медное и латунное.

За время трёхнедельного стояния лодки в порту Феодосия, каждому командиру, старшине и краснофлотцу удалось в свободное от дел время не раз прогуляться по небольшим улицам города и осмотреть все его достопримечательности. Поэтому дальнейшее прибывание здесь делалось уже неинтересным, и всем хотелось быстрейшего возвращения в свою базу.

Ежедневные, однообразные выходы в Феодосийский залив всем значительно надоели. Каждому хотелось вернуться к своим товарищам, друзьям и родным.

Незабываемое впечатление у всех нас осталось от посещения дома-музея Айвазовского. Много суждений и мнений было высказано нами в эти дни о величии и значимости художника – мариниста Айвазовского. Находясь как-то в воскресенье на Феодосийском пляже вместе с другими, я невольно залюбовался пенящимся морским прибоем и в очередной раз восхищался искусством Айвазовского, который неподражаемо смог перенести морской прибой на полотно.

Пустынный и полутёмный порт Феодосия оживал с приходом пассажирского теплохода. Обычно это было в поздние вечера, с наступлением полной темноты. Сияя в огнях, теплоход как гигант возвышался среди окружающих портовых построек. Звуки танцевальной музыки радиолы разносились через весь город до окружающих гор. Шумная, нарядная толпа заполняла причальную стенку.

В середине июня среди этой толпы стало появляться большое количество армейских младших лейтенантов. По отлично пригнанному, совершенно новому обмундированию и по их радостным юношеским лицам было видно, что они только что окончили военную школу и впервые одели непривычную для них командирскую форму.

Возвращаясь однажды из города на лодку, я увидел опять толпы младших лейтенантов.

– Виктор Сергеевич, откуда их столько? Не знаете? – спросил я, показав глазами в сторону их.

– Вероятно окончили где-то на Кавказе военную школу. Вот и направляются в части, – ответил инженер-капитан 3 ранга Панов, дивизионный инженер-механик, который на нашей лодке участвовал в испытании постановки мин.

– Неужели все они следуют в Одесский военный округ? Что-то странно! Ведь это же третий пароход с такими пассажирами.

– Возможно там будут проводиться большие учения. А в общем, конечно, странно… Уж очень много.

Разговор по догадкам о переезде большого количества армейских младших лейтенантов пароходами следующими из Батуми в Одессу пришлось прекратить, так как мы вошли в толпу гуляющих пассажиров.

Кошмарный сон мучил меня в эту июньскую душную ночь. Несколько раз просыпался. Снова засыпал. Но сновидение не оставляло в покое. Опять начиналось всё сначала…

Громадный сарай. Тускло мерцают электрические лампочки. Куда не глянешь, везде голые человеческие трупы. Ровными рядами крест на крест они уложены в высокие штабели. А между ними прямые проходы. Этих штабелей с окостеневшими, вытянутыми, воскового цвета трупами много. Не сосчитать. Я мечусь по проходам, не могу найти выход из сарая. Лабиринт.

"Откуда столько трупов? Внешних повреждений на них нет. Значит это не авария. Неужели это утопленники? Но откуда, откуда же их так много?" – мучительно проносилось в мыслях, но ответа так и не находил.

Под впечатлением сна, обливаясь потом, в тревоге опять проснулся. Посмотрел на часы. До подъёма ещё целый час. Можно бы поспать. Но нет, не хочется видеть эти кошмары во сне. Лучше выйти на свежий воздух.

Электромоторный отсек подводной лодки, в котором была моя подвесная брезентовая койка, полузатемнён. Ниже меня, на такой же койке спал старшина группы электриков Мнацаканов, а на койке выше – электрик Перец. Лица обоих были покрыты капельками пота, особенно капелек много на лбу и на верхних губах. Но это им, видимо, не мешало. Спали крепко. Я потихоньку встал и со всеми предосторожностями, чтобы не разбудить спящих, вышел на мостик, а потом на причал.

От свежего воздуха прилив бодрости наполнил меня всего. Страшное сновидение сразу забылось.

Безоблачное голубое небо опять предвещало жаркий крымский день. От воды тянуло прохладой. Косые яркие лучи солнца позолотившие вершины гор, алея на глади Феодосийского залива, ещё не успели прогреть воздух. Насыщенный за ночь ароматом трав и цветов с близлежащих гор он бодрил, придавая жизнерадостность. Феодосийский порт ещё не пробудился. Тишина его нарушалась только визгливыми криками чаек, стремительно бросавшихся то и дело за добычей в воду. Некоторым из них удавалось взмывать ввысь с небольшими рыбками в клювах. От этого крики других чаек ещё больше усиливались.

Бухта была почти пустынна. При входе в неё, сразу же направо у стенки стояла наша подводная лодка «Щ-202». А по диагонали у дальнем углу стоял морской охотник. Вот и вся загрузка бухты, если не считать нескольких рыбацких шхун, прилепившихся к другим причальным стенкам.

Любуясь красотой моря и окружавших гор я невольно задумался. Вот уже более двух лет, как я служу на «Щ– 202». В повседневной суете и заботах эти годы пролетели как-то незаметно. Зимой текущие ремонты, весной боевая подготовка, летом занятия с курсантами Высшего Военно-морского инженерного училища имени Дзержинского и слушателями курсов по подготовке комсостава подводного плавания. А за эти два года их побывало на нашей подводной лодке уже много десятков. Скоро должны прибыть новые. Для отработки их приходилось по десять – пятнадцать раз в день всплывать и погружаться. Это почти каждый день в течение двух месяцев в году. Но это необходимо. Растущему Военно-морскому флоту нужны кадры. Не смотря на большую загрузку всё же жизнь подводников интересна и разнообразна.

В сентябре должны идти в Николаев на судостроительный завод для капитального ремонта. Материальная часть подводной лодки порядочно износилась. Да и требуется более новейшее её техническое оснащение. Ремонтные ведомости составлены и уже утверждены.

За эти годы наш дивизион базировался и на Севастополь и на Одессу, и вот только в апреле этого года перешёл на новое место базирования в Новороссийск. Вместо Г.А. Апостолова командиром подводной лодки недавно стал капитан– лейтенант В. Козюберда. Трижды менялись и помощники командира подводной лодки. Сейчас им стал старший лейтенант С.А. Калин. Ну что ж, жизнь идёт и всё меняется…

– О чём, красный молодец, задумался? Аль красотка свела с ума? – вывел меня из задумчивости шутливый тон голоса нашего замполита, обратившегося ко мне. Старший политрук Степан Онуфриевич Литовченко был очень жизнерадостным человеком. В его разговоре часто звучали народные поговорки, присказки. За весёлый нрав и за душевность он пользовался большим авторитетом среди личного состава. Крупная фигура, румянец его лица выражали необыкновенную силу и здоровье.

– Да вот, залюбовался этой красотой моря. Вот и нашли кое– какие мысли, – ответил я.

– И впрямь, утречко прекрасное. Пошли смотреть, как бычков ловят. Вон командир уже там.

– Нет, побуду здесь. Скоро уже проворачивание механизмов, – отказался я.

Но вот царившая тишина была нарушена несмолкаемыми, звонкими голосами старшин и краснофлотцев. Все свободные от вахт члены экипажа уже были на стенке. Шутки и смех слышались то тут, то там. Около водопроводного крана люди плескались водой. Лица у всех были возбуждёнными и радостными. Выполнение задания окончено и через два часа мы должны были идти в свою базу – Новороссийск.

Начинался чудесный крымский день. Начиналось воскресенье 22 июня 1941 года в порту Феодосия. Яркие лучи июньского солнца ещё не успели нагреть охлаждённый за ночь воздух.

Вскоре ко мне подошёл инженер– капитан 3 ранга В.С. Панов:

– Красотища какая, Константин, воздух так пить и хочется! – воскликнул он, вторя моим мыслям.

Позолоченный Феодосийский залив всё больше и больше освобождался от утреннего тумана.

Так вместе с Виктором Сергеевичем мы стояли на стенке причала и восхищались наступающим днём.

Из рубочного люка лодки вышел старшина радистов – главный старшина Москалёв.

– Товарищ командир БЧ-V, а не знаете, где командир или комиссар лодки?

– Они пошли кажется вот за этот сарай. Вероятно смотреть как ловят бычков, – ответил я. По выражению лица Москалёва было видно, что он чем-то встревожен. После минутного молчания он осторожно заговорил:– Я недавно включил приёмник. Передавали окончание какого-то важного сообщения правительства. Из окончания этой передачи я понял, что началась война с Германией.

– Да что вы, товарищ Москалёв? Вы что-то перепутали, – почти вместе воскликнул я с Виктором Сергеевичем.

– Да нет, мне кажется, что я не ошибся. В 7 часов это сообщение будет передаваться вновь.

– Пока никому ничего не говорите, а идите и доложите командиру и комиссару, – посоветовал я. Москалёв ушёл искать их, а мы в недоумении смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Ведь только что закончились большие учения Черноморского флота, – мелькали мысли в голове Возможно Москалёв принял по радио новую вводную на учения? Возможно Москалёв что-то не понял? Ведь с Германией заключён договор о ненападении. Почему же вдруг война? Неужели это коварство фашистской Германии?

Это началась война…

Таким образом, в связи с началом войны наша подводная лодка «Щ-202» задержалась в Феодосийском порту до 26 июня. Под руководством военкома п.л. старшего политрука Литовченко С.О. «Щ-202» была замаскирована под фон причальной стенки при помощи рыбацких сетей, кустарника, специально срубленного в горах, и угольной пыли, находившейся в большом количестве на стенке. Утром 24 июня Штаб флота оповестил все порты и корабли о том, что через Крым курсом с Запада на Восток движется большое количество самолётов противника и, что требуется принять в связи с этим необходимые меры.

Командир «Щ-202» капитан – лейтенант Козюберда В.Х. объявил боевую, и потом артиллерийскую тревогу. Артиллерийские расчёты во главе с командиром БЧ-2-3 старшиной Гоглигидзе и командира отделения артиллеристов старшиной 1 статьи Ардельяном С.М. заняли места у двух 45-ти миллиметровых пушек.

Через несколько минут над гребнями гор, окружавших Феодосию с северной стороны, появилось большое количество самолётов летевших курсом с Запада на Восток мимо города. По этим самолётам из наших двух пушек, пушки морского охотника, стоявшего в порту, и пушки, находившейся в районе аэропорта, был открыт отчаянный огонь. Стоя на боевом посту под открытым рубочным люком, оглушённый командами Гоглигидзе и уханьем двух пушек, я невольно подумал, что это наши артиллеристы ведут впервые артогонь не по учебной мишени, а по действительной цели – по противнику.

Через некоторое время я услышал радостные возгласы, раздававшиеся на мостике:

– Смотрите, смотрите!! Один самолёт отстаёт! Он объят пламенем и дымом! Вот, так мы!!

– Смотрите, он рухнул вот за той горой! Ура-а-а!!! Ура-а-а! По окончании арт. тревоги, все находившиеся на мостике утверждали, что один самолёт сбит и сбит нашими артиллеристами. На мостике в это время были: Козюберда В.Х., Литовченко С.О., Панов В.С.(дивмех), Калин С.А. (пом. командира), Гоглигидзе Л. Е. и арт. расчёт 2-х пушек. Версию о том, что самолёт был сбит артиллеристами нашей подлодки, подтверждали потом и жители города, наблюдавшие за арт. стрельбой, Они останавливали на улицах города командиров, старшин, краснофлотцев лодки и поздравляли с боевым успехом, как защитников, которые отогнали от города самолёты противника. Конечно, это звучало наивно. Но, факт остаётся фактом. Если не изменяет память, то в те дни об этом событии сообщала газета «Красный Черноморец».