Текст книги "Безвозмездный дар"

Константин Бояндин
Безвозмездный дар

Шорох ветвей и неугомонный птичий пересвист.

Лес вокруг, без конца и края; ни дорог, ни тропинок. Те, кто пробираются сюда – а таких, как ни странно, не так уж и мало – вынуждены всякий раз склоняться перед здешней властительницей. Ни топор, ни огонь не смеют коснуться ни единой веточки окрестных деревьев – ведь, прогневав её, окажешься один против всего окружающего мира.

Необъятного, зелёного, нетронутого мира. Даже удивительно, как удалось воздвигнуть этот не столь уж и маленький домик – а вернее, храм. Впрочем, по воле Хранительницы Лесов расступаются деревья, говорят человеческим языком звери и птицы, и происходит множество иных, не менее поразительных, чудес. Храмы её лишь кажутся затерянными в бескрайних просторах лесов и джунглей – ведь, даже без прислуживающих Ей жрецов никто не осмелится назвать их заброшенными.

Путник пробирался к труднодоступной цели путешествия, как и многие до него: пешком. Ближайшие поселения – в двадцати пяти километрах отсюда. Что такое двадцать пять километров в лесу, где все направления едины?

Бесконечность. В особенности, если хозяйка храма не пожелает пропустить тебя в святая святых.

О том, чтобы пробраться сюда верхом, не могло быть и речи. Да и не всякий конь не сбросит всадника, заметив украшенные вечно зелёными, никогда не увядающими ветвями ивы стены и колонны. С некоторых пор Хранительница Лесов не любит всадников, приближающихся к Её жилищу. Отчего это так – никто не знает.

Пробираясь едва заметными просветами меж плотно вставших деревьев, путник уповал лишь на благорасположение Хранительницы. Как и в предыдущий раз. Однако, в тот раз он, увлёкшись разговорами с охотниками, пригласившими его к костру, не произнёс надлежащего приветствия, начиная трапезу. И бродил три последующих дня по молчаливой, не принимающей его зелёной пустыне – подлинной пустыне, потому что ни ягод, ни съедобных кореньев, ни грибов было уже не отыскать. Чужих здесь не любят.

На сей раз к нему были благосклонны, и крыша храма – дом, всегда открытый для тех, кто попросит приюта – показалась на глаза в должный срок. Превосходно. Остановимся здесь… и далее в путь. Тысячи и тысячи храмов разбросаны там и сям по великому восточному лесу…

Произносить его имя вслух не полагается вступившему под зелёные своды. Какими бы странными ни казались здешние обычаи, лишь глупец пренебрежёт ими.

Однако, когда заросли колючих кустов словно бы сами разошлись в стороны, открывая храм во всём его великолепии, путник услышал совершенно неуместный здесь звук. И понял, что удача вновь улыбнулась ему.

Последний раз улыбку эту он лицезрел лет пять назад. Да и то, скорее уж это была усмешка.

Молоточек, постукивающий по камню. По металлу… вновь по камню.

И слабый, но явственный запах горячего железа.

Кузница.

Славно, не правда ли? Во владениях Хранительницы Лесов. И как только занесло сюда кузнеца?

Путник уже знал ответы на эти вопросы. Во всяком случае, на некоторые. Усмехнувшись (про себя, ибо лес сейчас наблюдает за ним, пристально наблюдает), путник поклонился, как полагается, стенам храма и окружающему лесу и, повесив ещё одну зелёную ленточку на росший перед входом куст шиповника, вошёл внутрь.

* * *

Сколько бы паломников ни почтили своим вниманием храм, всегда отыщется место для каждого из них. Как это получается – никто так и не выяснил; да и невозможно постичь древнюю Силу, что превыше сил смертных. Путник прошёл мимо приоткрытой двери, из-за которой доносился стук молотка и преступил порог следующей.

Комнаты, которые Храм предлагал гостям, конечно, не могли сравниться роскошью со столичными гостиницами. Уют был весьма символическим; однако, и на простой деревянной мебели можно было превосходно провести время в медитации, беседах на подобающие темы или же во сне.

Путник, не торопясь, привёл себя в порядок. Ему не терпелось поговорить со вторым «постояльцем» Храма. Но предыдущие попытки доказали, что проявлять нетерпение и пытаться добиваться своего во что бы то ни стало, тщетны. Лишь одно боги ценят превыше всего – умение отказаться от всех желаний, притязаний и стремлений.

Тот, кто желает достичь цели во что бы то ни стало, искренен только в этом желании.

Дверей в коридоре было лишь две. Два постояльца, две двери.

Впрочем, когда приходило время празднеств, здесь можно было встретить сотни и даже тысячи гостей – и всё равно, достаточно сделать всего несколько шагов, чтобы добраться до кого угодно из них. Немало магов ломали головы, силясь разрешить эту загадку – но тщетно. В подобные вещи надо просто верить – нельзя же не верить в то, что видишь собственными глазами.

Путник подошёл к приоткрытой дверце и прислушался. Кто-то напевал песенку низким голосом. Дверца приоткрыта – значит, можно входить.

Путник, тем не менее, постучал. Стук молоточка немедленно стих.

– Войдите, – отозвался голос.

Чтобы последовать приглашению, вновь прибывшему пришлось сильно наклонить голову.

* * *

– Я вижу, князь, ты всё так же одержим своей идеей, – услышал путник вместо приветствия.

Его собеседник был чуть выше полутора метров ростом, с коротко остриженной, ухоженной бородкой и широким лицом. Одежды его нельзя было назвать пышными – но и скромными они тоже не были. В углу комнаты – а вернее сказать, кузницы, мастерской – жарко пылал огонь. Огонь этот никогда не гаснет – ещё одна небольшая тайна, проникнуть в которую никто не берётся.

– Я уже не князь, – отозвался путник устало, опускаясь на стоявший поблизости табурет. – Мне казалось, что я отвык удивляться. И вот я снова вижу дариона, вдали от собственного народа, вне своих подземных городов – и вновь удивлён.

Собеседник его отложил в сторону неоконченное изделие – ажурный венец, украшенный изящно выполненными листьями дуба из серебряных нитей – и, тяжело вздохнув, повернулся к гостю лицом.

Немногие живущие на поверхности земли могут сказать, что видели дариона собственными глазами – хотя не так уж это и сложно. Вовсе не похожи они на уродливых, жадных и злокозненных карликов, какими часто предстают в сказках и преданиях.

– В таком случае удивиться должен я, Овельтар, – отозвался кузнец. – Я вижу, ты теперь – истинный служитель Хранительницы.

Невероятно! Чтобы человек оставил все блага, которые дарует власть над себе подобными, и добился милости Её… – дарион покачал головой и улыбнулся. Улыбка была не без ехидства.

– То же самое когда-то говорил и я, – ответил путник, не изменившись в лице. – Дарион, отринувший собственных подземных богов и поселившийся в лесу – не менее загадочно.

– Мои боги вовсе не подземные, – отозвался Овельтар, вытирая руки о фартук. – Ты проделал напрасный путь, князь. Ты уже исчерпал все способы убедить меня. Или ты просто пришёл поговорить о путях Её? О красоте леса, о слиянии с природой, о превратностях жизни? Изволь, я составлю тебе компанию.

И они уселись друг напротив друга за низеньким столом. Дарион разлил вино в тонкие, необычно красивые и невесомые бокалы и, воздав должные хвалы госпоже этого дома, устремил взгляд куда-то сквозь собеседника. Время от времени отпивая из бокала.

События прошлого представали перед ним.

К ним же возвращался и вновь прибывший паломник, также не торопившийся нарушить молчание.

* * *

– Я знаю, что ты – Овельтар, мастер по камню и металлу, получивший благословение Хранительницы, – услышал путник свой голос.

Давно это было… Шесть лет назад? Или десять?.. Годы ушли прочь, пропали, как вылитая на песок вода. Напрасно кажется, что человек учится только в детстве. Обучение не прекращается никогда.

– Ты знаешь моё имя, уважаемый, – отозвался тогда дарион, бросив короткий взгляд на богато украшенный походный плащ своего гостя. – Но я не могу назвать твоего.

– Я Эниант, князь Ровельта, – было ответом. – Моя страна находится поблизости от трёх великих государств долины Вереньен. Моя просьба покажется тебе очень необычной.

– Отчего же, – дарион пожал плечами. – Я знаю, что тебе нужно. Тебе нужно оружие, не знающее себе равных; тебе нужны доспехи и украшения, достойные твоей супруги. Это, конечно, в первую очередь. Ответь, прав ли я, – и повернулся к рабочему столу, на котором, на куске бархата, лежал прекрасный, сияющий, словно солнце, кинжал.

– Верно говорят, что дарионы не знают ни титулов, ни вежливости, – ответил князь, поморщившись. – Верно, мастер, мне нужно и это. Но не только и не столько. Ровельт

...

конец ознакомительного фрагмента