Текст книги "Кетаминь. Книга 1. Добро пожаловать в Псайко!"

Хеён испуганными глазами посмотрела на горничную. Слово «выходной» для неё прозвучало как что-то на иностранном языке. Каждый её день был расписан поминутно, её график был насколько насыщенный, что у неё даже не было времени мечтать о выходном.

– Пойдёмте, Госпожа, Вам нельзя тут оставаться в одежде для сна, вдруг вас кто-то увидит.

Они зашли в комнату, и горничная закрыла её изнутри на замок. Хеён выпила залпом стакан крови, а затем ушла в ванную, оставив горничную выбирать одежду. Гардероб Хеён был настолько огромен, что в комнате с её одеждой могло бы жить несколько человек.

Под шум воды в душе, она достала темно-зеленый спортивный костюм, белые плотные носки и кроссовки и понесла их за ширму.

– Я нашла, в чем Вам будет удобно, госпожа Хеён. Вы помните, когда последний раз надевали спортивный костюм прямо с утра? – Хеён отрицательно покачала головой.

– Вот и я такого не помню. Через полчаса Вам подадут завтрак. Вы хотите выйти в обеденный зал, или принести завтрак Вам в комнату?

Хеён указала пальцем на свою кровать, дав понять, что она хочет, чтобы завтрак принесли ей в комнату. Горничная отошла на пару шагов, чтобы полюбоваться созданной красотой.

– Вот и отлично! Вы прекрасно выглядите, Госпожа. Завтрак подадут через полчаса, отдыхайте.

Хеён взяла в руку катану и вышла из комнаты. Проходившие по коридору вампиры кланялись ей, но она будто не замечала их. Она смотрела в окно на величественный и огромный город Псайко. Город, который без остановки общался со своими жителями, город, который был мудрым, глубоким и злым. Город, в котором можно было найти всё и даже больше.

Хеён была единственной наследницей Кима, и хоть вампиры и могли жить сотни лет, ибо естественная смерть была им не страшна, в случае смерти Кима, правление кланом перейдёт в её руки. Посмотрев на город, она вернулась в комнату.

Вскоре горничная принесла завтрак. Хеён смотрела на круассаны, свежие фрукты, бекон, сыр, но аппетита у неё не было. Она взяла в руку круассан, отломила кусочек, посмотрела на него и вернула обратно в тарелку, решив, что для завтрака будет достаточно клюквенного сока. Оставив практически всё нетронутым на столе, она вернулась в кровать. Слушая тишину, Хеён смотрела на потолок комнаты. Весь её день был свободен, но что делать с этой свободой, ей было неясно. Она села на край кровати, взяла катану и решила пойти в зал для стрельбы. Там мастера клана обучали владеть всеми видами стрелкового оружия. Сначала Хеён пугали громкие выстрелы и отдача огнестрельного оружия. Но через время она стала воспринимать это обучение как данность, а сейчас уже не могла представить свой день без стрельбы, боевых искусств и вечной дисциплины, которая стала частью ее самой.

Зал был пустым, и от её шагов слышалось эхо. Хеён увидела старый манекен, на котором отрабатывали удары. Подойдя к нему и заглянув в искусственные глаза, она обнажила лезвия катаны. Вдруг в противоположном углу зала послышался голос:

– Кто здесь?

Хеён поднесла лезвие катаны к шее манекена и продолжала смотреть ему в глаза.

– А, госпожа Хеён, это Вы. Что Вы здесь делаете?

Она провела острым лезвием по шее манекена, там, где находится сонная артерия, выпуская его внутреннюю набивку наружу.

– В этом зале Вы уже испортили сотню манекенов. Пойдёмте, госпожа Хеён, сейчас не время обнажать оружие.

Хеён вернула катану в ножны и поледовала за Мастером. Он продолжил:

– Я работаю на клан уже сотни лет, и всех моих учеников не сосчитать. Но каждый из них в бою проигрывает одним и тем же врагам, имя которым Ярость и Жажда крови. Битва – это Ваш след, Ваше письмо, Хеён. А когда пишешь письмо, это нужно делать так, чтобы его не стыдно было повесить на стену.

Они пошли в угол зала, где стоял маленький стол с горячим глиняным чайником.

– Вы понимаете, о чем я?

Хеён кивнула.

– Чтобы стать истинным воином, нужно всю жизнь усердно учиться. Знания воина каждый день должны становиться более глубокими, чем за день до этого, а мастерство – более искусным. Ибо совершенство воина не имеет границ.

Они сели на пол возле маленького столика, Мастер стал разливать по глиняным чашкам чай. Хеён впитывала каждое его слово.

– Совершенства можно достичь благодаря упорству и дисциплине. Это не составляет труда, если осознавать значение каждого из этих слов. Дисциплина – это не ограничение свободы. Дисциплина – это отсечение всего лишнего. Человек, познавший дисциплину, работает над своими ошибками и устраняет их, ибо человек, который не ошибается, ужасно опасен.

Они сделали по глотку чая, Мастер продолжил:

– Вы будете хорошим воином, госпожа Хеён, до того момента, пока Ваше сердце не познает вкус ярости. Ярость – как поток горной воды, которым невозможно напиться.

Хеён внимательно следила за движениями мастера.

– Вы должны быть верны текущей мысли. Я говорю сейчас о мысли о совершенстве. Тогда Ваше тело сможет достичь неуязвимости. Нет ни возможности, ни смыла отвлекаться на что-либо другое. Эту банальную мысль своим ученикам пытается донести каждый мастер, но иногда за истинной не нужно нырять глубоко, она лежит на поверхности. Твоё главное оружие – это не твои мышцы, а твой мозг. Вместо того чтобы изнурять себя многими мыслями, нужно следовать одной, и тогда можно достигнуть совершенства. Вот только саму мысль время от времени нужно менять.

Хеён продолжала внимательно смотреть на Мастера.

– Будьте верны одной мысли, Госпожа Хеён. Это и есть путь воина. Когда придёт время, размышлять будет некогда, и если Вы не успеете обдумать всё заранее, то этот бой Вы, скорее всего, проиграете.

Мастер допил чай, встал из-за стола и, сложив руки сзади, не спеша подошел к окну. Он посмотрел на город и сказал:

– Большинство людей этого города, которые живут внизу, продолжают рассуждать о том, что мир доживает свои последние дни. Поэтому они считают, что не стоит прилагать никаких усилий. Но я видел, как этот город строился, как его небоскрёбы тянулись к солнцу всё выше и выше. Плохих времён не бывает, ибо плохо бывает лишь тем, у кого нет цели.

Мастер повернулся к Хеён и продолжил, глядя ей в глаза:

– Эти мудрые слова из Кодекса воина. Их должен знать каждый, кто взял в руки меч. Запомните их, госпожа Хеён, ибо эта истина передавалась поколениям воинов тысячи лет.

Хеён допила чай, встала из-за стола, поклонилась мастеру и ушла. Она ходила по зданию Клана и наблюдала за теми, кто работал. Везде была какая-то суета, всё это напоминало огромный бизнес-центр. Казалось, что этот небоскреб невозможно обойти даже за пару дней. Побродив по зданию, она решила переодеться и выйти на улицу, раз уж выпала такая возможность. Хеён побежала в комнату, повесила катану над кроватью и отправилась в гардеробную, где её и нашла горничная.

– Госпожа Хеён, время обеда.

Хеён энергично помахала указательным пальцем в знак того, что сейчас она не хочет есть.

– Господин Ким ожидает Вас в обеденном зале.

Она закатила глаза, вздохнула и бросила одежду, которую держала в руках, на пол.

– В спортивном костюме не подобает идти за стол. Вам следует переодеться.

Горничная ушла вглубь гардероба и вернулась с черным джемпером, брюками и тяжелыми ботинками. Хеён потянула руки за висящей на стене катаной, но горничная сказала, что с оружием в обеденный зал не ходят. Хеён нахмурила брови и с кислым лицом пошла встречать Кима.

Стол обеденного зала был заставлен различными деликатесами, подобный пир обычный человек, вероятно, смог бы позволить себе раз в жизни. За столом сидели Ким и Зэт, о чем-то болтая.

– Привет, Хеён, как прошёл твой день?

Хеён пожала плечами, не зная, что ответить.

– Ты, наверное, была удивлена, что у тебя на сегодня нет никаких дел?

Она опустила взгляд и, проигнорировав вопрос Кима, стала накладывать себе в тарелку креветки. Зэт закурил и с ухмылкой посмотрел на Кима:

– Капризничает.

Ким потягивал из бокала темно-красную человеческую кровь.

– Тут ещё попробуй разобраться от чего, от того, что я её перегружаю, или наоборот, не догружаю.

– А ты не пробовал у неё спросить?

– Как видишь, она не особо разговорчивая.

– Зэт выдохнул облако серого дыма и лениво потянулся.

– Время идёт, а ничего не меняется.

Хеён продолжала сидеть, опустив глаза. Ким отрезал кусок мяса и перевёл взгляд на Зэта.

– Сегодня в баре ты действительно хотел выстрелить?

– Если бы в этом была необходимость, я бы сделал это без малейшего сомнения.

– Корпорации стали терять субординацию. Такую дерзость даже тяжело припомнить с их стороны.

– Мы должны поставить их на место.

– Это всего лишь лающие псы, не стоит заострять на этом внимание. Как тебе креветки, Хеён?

Она продолжала молча жевать, не отводя взгляд от своей тарелки. Ким тяжело вздохнул.

– У тебя всё в порядке?

Хеён кивнула в знак согласия. Никто не обращал внимания на её странное поведение, так как она вела себя так всегда. Ким аккуратно вытер рот салфеткой, встал из-за стола, подошёл к Хеён и поцеловал её в лоб.

– Сегодня у тебя выходной, можешь делать всё, что захочешь, только без глупостей. Не выходи на улицу одна, там опасно.

Он накинул пальто и под какой-то весёлый рассказ Зэта удалился из зала. Хеён отодвинула от себя тарелку. Она глянула по сторонам, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, и бесшумно, будто змея, проскользнула в свою комнату.

Хеён заперла деверь изнутри и побежала в гардероб, попутно скидывая с себя одежду и разбрасывая её по комнате. Она нашла черный дождевик, который должен был спасти её от дождя, сняла со стены катану, повесила её себе за спину, а затем накинула плащ. Надев маску, которая закрывала половину её лица, и накинув на голову капюшон, она выскользнула из комнаты. Увидев двери открывающегося лифта, Хеён ускорила шаг и вскочила в него практически в последний момент. В здании клана камеры просматривали каждый метр, но Хеён за годы жизни здесь успела изучить все слепые зоны. Она нажала на сенсор лифта и спустилась в подземный паркинг. Выскочив на свободу, Хеён, наконец, почувствовала прилив адреналина.

Город Псайко тут же ударил своими грубыми запахами ей в нос. Люди двигались потоками, полицейские квадрокоптеры патрулировали кварталы, автоматы местных ублюдков с нижних этажей жалили копов, не жалея патронов. Хеён осторожно влилась в поток людей. Дождь барабанил по её капюшону, неоновая реклама, которая светилась даже днём, зазывала людей сделать паузу. Запахи мест общественного питания, где продавали быструю еду, били в нос переизбытком приправ в жареных блюдах. Хеён всматривалась в лица людей и жадно пыталась надышаться свободой.

Гуляя по улице, она увидела знакомые иероглифы. Они означали, что в этом заведении подавали кимчхи, которые она обожала с детства, но сейчас в обеденном зале их перестали подавать вовсе. Хеён всё-таки решилась зайти и заказать себе кимчхи с рисом и курицей. Тарелку с едой ей выдали сразу же, она приступила к трапезе в одиночестве. Это было невероятно вкусно, каждый кусок она ела с жадностью, думая о том, что хотела бы есть это каждый день.

За соседним столиком стояли трое мужчин, Хеён услышала их разговор:

– Смотри, это же маленькая сучка Кима.

– Не может быть. Черт возьми, не может быть.

– Смотри, как она жадно ест, будто бы её не кормят деликатесами на верхних этажах.

– Может, мы обознались?

– Её лицо ни с кем не спутаешь.

Один из мужчин запаниковал:

– Парни, пойдемте отсюда, она вампирша.

Двое остальных засмеялись:

– Вампирша? Она всего лишь девчонка. Маленькая глупая девчонка, которая оказалась не в том месте и не в то время. Ты представляешь, сколько нам за неё могут заплатить?

– Парни, она вампирша.

– Да заткнись ты. Если ты боишься, то можешь проваливать прямо сейчас.

Третий мужчина остался стоять на месте.

– Парни, поймаем её – и мы миллионеры.

Хеён, не доев свою порцию, стала медленно двигаться к двери. Трое мужчин вышли сразу же за ней. Не оглядываясь, она чувствовала запах их крови и вполне понимала дистанцию, которая всё сокращалась. Хеён рванула в переулок в надежде оторваться, но в этом переулке был тупик. Подонки медленно приближались и окружали её, как шакалы окружают свою жертву:

– Маленькая сучка, неужели ты думала, что мы тебя не узнаем?

На улице лил дождь. Самый крупный из всех, тот, кто организовал эту погоню, резко рванул к ней в попытке схватить, но Хеён молниеносно достала из-за спины катану и разрезала его нос поперёк. От болевого шока он упал на спину, по его лицу стекала кровь, смешиваясь с каплями дождя. Не понимая, что происходит, он бессмысленно размазывал эти струйки по одежде. Второй мужчина достал из кармана нож и кинулся на Хеён, желая отомстить за товарища. Выставив свой меч и сделав шаг вперёд, она пронзила его сердце, а после, резким ударом в грудь, скинула со своего оружия уже мёртвое тело. Третий напарник, не произнеся ни звука, стал пятиться назад, а затем развернулся, в панике убегая с места преступления. Только дождь всё также продолжал идти, смывая остатки крови с холодной стали.

Ярость 2. Тихон

– Ну и что это? Почему я должен тебе на всё указывать пальцем? Ты сам не видишь, что здесь везде грязно?

Тихон драил полы в комнатах, где жили старшие монахи. Он ненавидел это место, вот только идти ему было некуда. Родители Тихона, которые всё его детство пропивали детское пособие и кормили его объедками, после того как он вырос, отдали его в детский приют и, вероятно, уже завели следующего, чтобы не работать. О судьбе своих родителей Тихон ничего не знал. Единственным человеком, с которым он имел кровную связь, была его бабушка, которая доживала свои годы в съёмной квартире на нижних этажах. Именно она устроила Тихона в духовную семинарию, желая ему зажиточного будущего. Священнослужители в городе Псайко считались неприкасаемой кастой, как и те, кто принадлежал к клану вампиров. Как ни крути, а деньги в этом городе решали практически всё.

– Почему я должен делать это один? Разве людей не достаточно?

– Вопросы тут задаю я, а ты их будешь задавать, когда будешь на моем месте. Точнее, если вообще на нём окажешься. Тебе всё ясно?

– Ясно.

– Или делай то, что тебе говорят, или вылетишь на улицу.

Старший, уходя, толкнул Тихона в грудь, и тот, споткнувшись, перевернул ведро с водой на себя. Хотелось громко материться, но смысла не было никакого. Всё, что он скажет, в этих местах будет использовано против него. Тихон стал медленно вытирать воду. Каждый день он терзал свою душу вопросами из детства. Действительно ли бабушка отдала его сюда, потому что очень любит? Тогда почему она не забрала его домой из приюта, где, между прочим, намного хуже, чем здесь? Он домыл пол и вдруг заметил, что за ним наблюдает незнакомый парень.

– Всего лишь шесть лет, и нас распределят по точкам, где мы будем делать большие деньги, верно?

– Мы должны будем им помогать.

– Кому «им»?

– Людям.

– Если он мне исповедался, значит, я уже ему помог. Ты ведь из сиротского приюта, верно?

– Верно. Как ты узнал?

– Они заставляют делать нас самую грязную работу здесь, зная, что нам некуда сбежать, и зная, что у нас нет богатых родителей. Но ничего страшного, так будет не всё время, стоит только потерпеть. В приюте было ведь намного хуже.

– Намного хуже.

– Меня зовут Яков, хоть я и скучаю за своим нецерковным именем. – Он протянул Тихону руку.

– Меня зовут Тихон.

– Отлично, Тихон, помочь тебе?

– Нет, я уже закончил. Откуда ты знаешь, что дальше будет проще?

– Тут есть парни постарше, которые тоже из приюта, они рассказали мне. Мы пытаемся держаться вместе, так первое время будет проще для всех.

– Ого, не думал, что найду тут таких же, как и я.

– Я, честно говоря, тоже. Ведь ни один из тех людей, с которыми я был знаком в приюте, не верил в Бога. Как ты попал сюда?

– Меня пристроила бабушка.

– Значит, ты не полный сирота?

– Нет.

– Твои родители живы?

– Можно и так сказать. Они алкоголики, живут от бутылки к бутылке, тяжело назвать это жизнью. Я уже давно отрёкся от них, помню только немного из детства.

– Ты бы хотел их увидеть?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Для меня это немного странно слышать. Моих родителей убили, когда мне не было и года. Я их совсем не помню. Поэтому я бы хотел их увидеть, даже если бы они были алкоголиками.

– Почему так получилось?

– Это были воры, они обокрали нашу квартиру, а родителей убили. Я не знаю, почему они не убили меня. Может, не заметили, а может быть просто пожалели. Но иногда я думаю, что лучше бы они сделали это и лишили меня страданий.

– Так почему ты здесь? Разве ты веришь в Бога после того, что с тобой произошло?

– Чтобы быть священником, не обязательно верить в Бога. Большинство ребят здесь в него не верят. Достаточно знать священные писания. Отвечать на вопросы, что думает церковь о поступках людей.

По коридору шёл священнослужитель низшего ранга. Он заметил Якова и Тихона. Увидев, что рядом никого нет, он решил подойти к ним и проучить.

– Что вы тут делаете?

– Мы… убираем.

– Кто вы? Для начала представьтесь.

Тихон дрожащим голосом ответил:

– Я Тихон.

Сразу после этих слов ему прилетела звонкая пощечина.

– За что?

– А ты подумай ещё раз, перед тем как говорить. – За первой пощечиной полетела вторая.

– Раб Божий Тихон.

– Вот именно. Ты сюда приехал учиться, а не коровам хвосты крутить. – Он перевёл свой взгляд на Якова.

– Раб божий Яков.

– И чем же вы тут занимаетесь?

– Убираем.

– Вдвоём?

Он замахнулся, чтобы ударить и Якова, но тот успел ответить:

– Подал руку помощи ближнему своему, как сказано в священных писаниях.

– В священных писаниях? Молодец, продолжайте убирать, только недолго, и чтобы всё блестело.

Тихон спросил:

– В каких это писаниях сказано о помощи ближнему своему? Это работает, надо запомнить.

Яков пожал плечами:

– Не знаю, я на ходу это придумал. Бог ведь за всё хорошее и против всего плохого.

Они одновременно засмеялись, Тихон спросил:

– А что такое корова?

– Корова?

– Да, он сказал, «коровам хвосты крутить». Что это значит?

– Ну, если я не ошибаюсь, я видел в одной из энциклопедий, что коровы – это такие животные, из которых люди добывали молоко. Это было до того времени, пока корпорации не придумали, как это делать без коров.

– А зачем им нужно было это придумывать? Если молоко и так было.

– Не знаю, наверное, чтобы не мучить животных. Мне пора, увидимся.

В этот день Тихон чувствовал себя необычно одушевлённо, ведь он нашел друга, который поможет ему скоротать время в этом безумном месте. Вымыв инвентарь, Тихон поставил его на место и доложил о работе. Старшие смотрели на него с брезгливостью:

– Где находиться твоя группа?

Тихон стоял смирно, побаиваясь удара.

– Не знаю.

– Значит, так. На проповедь ты уже не успеешь. Через пол часа твоя группа будет возле столовой, тебе нужно быть вместе с ними. Ты всё понял?

– Да.

– И помни, Бог всё видит.

Они ушли, а Тихон, как и обычно в редкие минуты свободного времени, стал вспоминать свою жизнь в приюте. Всё, чего он хотел сейчас, это не стать таким, как они. Как те люди, с которыми он вырос. Они были невероятно глупы и беспощадны. Лишь злость и ложь сопровождала их по жизни. Тихон ходил по коридорам, рассматривая иконы. Все эти образы были ему знакомы, казалось, он их где-то видел.

Тихона в детстве пугал один и тот же сон. Будто ночью он потерялся в огромном городе Псайко, и ему некуда идти. Его пугало, что он не может найти своё место.

Изучив этаж, Тихон пошёл к столовой, в которой уже стала собираться его группа. Все парни на вид были замкнутыми и необщительными. Тихон занял своё место в очереди. Их пускали по четыре, и они садились за ближайший накрытый стол. Ели все молча из-за страха наказания. Атмосфера была, мягко говоря, мрачная, но Тихон успокаивал себя, что всё это лишь временно. Всё это было лишь тяжелой лестницей к светлому будущему, которого было не избежать. Именно такие планы были в голове у Тихона.

Он доел теплый картофельный суп, отнёс тарелку и стал ждать свою группу.

После обеда группу отвели в храм, где священники читали проповеди:

Господи! Как размножились враги наши!

Многие восстают против веры нашей;

Многие говорят душе моей:

«Нет спасения в Боге».

Но Ты, Господи, щит пред верой нашей,

Ты слава наша, и Ты возносишь голову мою.

Гласом моим взываю к Господу,

И Он слышит меня со святого неба своего.

Каждое утро мы встаём, ибо Господь наш защищает нас,

И встаю, ибо Господь защищает меня.

Не убоимся всех народов,

Которые со всех сторон ополчились на нас.

Восстань, Господи!

Спаси нас, Боже!

Ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов наших;

Сокрушаешь зубы нечестивых.

От Господа спасение.

Над народом Твоим благословение Твоё.

Тихон сидел, зевая, но священники пытались заполучить внимание по максимуму и рвали голоса, которые эхом шли по храму:

Господи! Силою Твоею растёт вера наша,

И о спасении Твоем безмерно радуемся.

Ты дал нам, чего желало сердце наше,

И прошения уст наших не отринул.

Ибо Ты встретил веру нашу благословениями благости,

Возложил на голову вождя веры истинной венец из чистого золота.

Он просил у Тебя жизни;

Ты дал ему долгоденствие на век и век.

Велика слава его в спасении Твоем;

Ты возложил на него честь и величие.

Ты положил на него благословения на веки,

Возвеселил его радостью лица Твоего.

Ибо тот, кто ведёт нас к истине, уповает на Господа,

И во благости Всевышнего не поколеблется.

Тихон пытался найти в толпе Якова, но так и не смог. Возле него сидели двое парней, которые о чем-то шептались, но их диалог быстро пресекли, ударив одного из них длинной розгой по пальцам. Казалось, что в этих местах воспитывают бездушных машин, которые не способны на сочувствие. Проповедь сменил ужин, а затем их стали разводить по комнатам для сна.

Это были длинные холодные помещения, рассчитанные примерно от пятидесяти до ста человек. В них стояли двухъярусные железные кровати, которые ужасно скрипели, и старые деревянные тумбочки. Каждому из живущих здесь полагалась одна тумбочка для личных вещей, но иногда приходилось делить её на двоих.

Тихон зашел в длинную комнату, где кипела жизнь, и ему стало ужасно грустно. Он чувствовал себя чужим. Он пошёл, чтобы прилечь на свою койку, как вдруг к нему подбежал Яков:

– Тихон, ну как ты?

– Мы в одной комнате живем?

– Да, я тебя видел много раз раньше.

– Я, наверное, не такой внимательный.

– Знаешь, что?

Яков глянул по сторонам, будто хотел сказать что-то секретное.

– Я договорился с парнем, который спит справа от меня. Он не против поменяться с тобой койками. Ты будешь спать недалеко от меня. Как ты на это смотришь?

– Серьёзно?

– Да.

– Мне кажется, это отличная идея.

– Ну, тогда не будем терять время. Собирай вещи, будешь переезжать.

Яков повел его за собой в другой конец комнаты. Тихон пожал руку парню, с которым они хотели обменяться скрипучими кроватями, и сел на его место, которое тот уже успел нагреть своим телом.

Тихон спросил у Якова:

– А нам за это ничего не будет?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы ведь обменялись с этим парнем кроватями, даже ни у кого не спросив.

– А чего ты боишься? Главное, чтобы никто не узнал. Человек боится лишь наказания за свои поступки, но он никогда не чувствует, что он не прав. Расслабься, тем более, это такая мелочь.

– Верно, нас тут так много, что этого никто не заметит.

– Вот видишь, ты уже начинаешь соображать.

Тихон сложил свои вещи в тумбочку и лёг на кровать, закинув руки за голову. На мгновение ему показалось, что он перестал себя чувствовать так, будто в этом мире все против него. Он услышал голос Якова:

– Пойдём со мной, я тебе кое-что покажу.

Они вышли из комнаты и пошли по коридорам. Тихон чувствовал себя некомфортно, он впервые покидал комнату без разрешения.

– Ты умеешь играть?

Яков достал из кармана колоду карт.

– Ты что? Спрячь это, нас могут увидеть. За карты тебя могут даже исключить.

– Исключить? Не выдумывай, я каждую ночь играю со старшими.

– Со старшими?

– Да. Нужно с ними подружиться, и тогда у нас будет меньше проблем. Нужно влиться в их компанию, чтобы они уважали нас.

– Уважали…

– Если ты не умеешь играть, тогда я тебя не смогу брать с собой.

– Я не умею.

– Тогда нам надо найти место, где нас никто не найдёт, чтобы я смог тебя научить.

Они залезли под лестницу. Там была щель, через которую можно было разглядеть, кто идёт по коридору. Яков стал объяснять основы игры.

– Игр существует много, поэтому для начала я обучу тебя самым простым. Есть некая закономерность. Чем проще игра, тем больше людей в неё умеют играть. А чем больше людей умеют в неё играть, тем нам это выгодней. Если ты будешь слушать всё, что я тебе говорю, то мы будем играть с тобой в паре.

– Почему ты не можешь играть сам?

– Одна голова хорошо, а две лучше. В колоде 36 карт. Чем больше у тебя карт на руках, тем лучше мы контролируем колоду. Смысл следующий. Если я буду знать, какие карты у тебя на руках и какие карты у меня на руках, то я буду знать, какие карты на руках у противника.

– Но как ты узнаешь, какие карты у меня на руках? Они же поймут, что мы заодно.

– Не поймут. Мы будем подавать друг другу знаки, которые будем понимать только мы.

Яков раздал Тихону карты, он взял их в руки и вздохнул.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Мой лучший друг в приюте был картёжником. Точнее, не он, а его отец. Он был тем ещё мошенником, но однажды развёл не тех людей, так и пропал без вести.

– Эта история должна была хоть чему-то твоего друга научить.

– Послушай, Тихон. Разве тебе нравится быть ничтожеством и мыть за старшими полы? Нужно сделать так, чтобы нас тут уважали, чтобы с нами считались. Ты чего-то боишься?

– Нет.

– Вот и отлично.

С этого момента жизнь Тихона изменилась. Он увидел подпольный мир духовной семинарии, и этот мир ему нравился намного больше, чем тот, в котором он жил до этого. В этом мире уважение получал только тот, кто этого достоин. В этом мире не было иерархии, глупых указаний, унижений. В подпольном мире все были равны.

Яков оказался талантливым мошенником, он научил Тихона карточным трюкам и не только. Практически всё время вне занятий они проводили вместе. Тихона уважали в подполье и не боялись брать его на любое дело, зная, что он никогда и никого не выдаст. Время шло, и Яков продолжал внушать Тихону одну и ту же мысль. Они лежали в темноте глубокой комнаты на скрипучих кроватях и перешёптывались. Яков сказал:

– Нам нужно мыслить масштабно.

Тихон, зевая, чувствовал, как он засыпает.

– Что значит масштабно?

– Старые люди уходят на службу после выпуска, а новые приходят.

– Да, в этом и весь смысл.

– Нужно сделать так, чтобы весь молодняк играл по нашим правилам.

– А разве уже сейчас не так всё устроено?

Яков, будто разозлившись, резко поднялся с кровати и сел на край.

– Может и так, ну а нам какая с этого выгода? Старшие имеют власть, но извлекают выгоду лишь с того, что самоутверждаются за счёт неё.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю задуматься о нашем будущем.

Тихон тоже поднялся с кровати, сел на край и заглянул в горящие глаза Якова.

– Продолжай.

– Этим шумом города, который я слышу за стенами храма во время проповеди, управляют деньги. Деньги – это кровь мегаполиса. И для того чтобы у нас было будущее, чтобы у нас был быстрый старт, нам нужны деньги, и чем больше, тем лучше.

– Что значит быстрый старт?

– А ты не понимаешь?

– Не совсем.

– Вся эта иерархия построена на деньгах, точнее, на их заработке. Чем больше денег, тем быстрее ты поднимаешься по этой лестнице к званию митрополита.

– Я думаю, что митрополитом быть нелегко.

– А вот как раз я думаю, что наоборот. Абсолютная власть. Его не имеют права трогать ни полиция, ни другие власти города. Он может делать, что хочет, и он делает это.

– Он помогает людям. Строит приюты, помогает бедным.

– Ну, может, какую-то часть прибыли он и отдаёт на благотворительность, но основную прибыль, я уверен, он забирает себе.

– Говори, что ты задумал?

Яков замолчал, а потом посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что все спят, и шепотом произнёс:

– А почему мы не можем быть Патриархами?

– Что?

– Почему мы не можем быть Патриархами?

– Потому что он может быть всего один. Такие правила.

– Нет, Тихон, не тупи. Мы создадим собственную иерархию, собственный общак. Поставим своих людей, будем контролировать все темные дела в семинарии, а общие деньги будут у нас, на верхушке. Понимаешь?

– Ты предлагаешь создать банду?

– Не совсем банду… Скорее, объединение, которое мы будем контролировать.

– И как мы это сделаем?

– Спокойно, у меня есть план, но нам нужно время. А сейчас давай спать, спокойной ночи.

Яков укрылся одеялом практически с головой.

– Спокойной ночи.

Тихон повернулся к нему спиной и, закрыв глаза, тут же уснул. На утро Яков ничего не говорил о плане, и ещё несколько дней тоже. И так до того момента, пока Тихон не сел с ним рядом на проповеди в храме и не задал этот вопрос сам, даже рискуя получить розгой по пальцам. Священник читал проповедь, от которой каждый раз хотелось зевать, возле него горели свечи, играл орган.

Господь Наш царствует на земле нашей: да радуется земля;

Да веселятся многочисленные острова, что окружают владения наши.

Грозы и дождь символ Его;

Правда и суд – основание престола Его.

Пред Господом нашим идет огонь,

И вокруг поплавит врагов наших.

Громы Его освещают весь мир;

Земля видит и трепещет.

Враги наши, как воск, тают от лица Господа,

От лица Господа всей земли.

Небеса носят в себе правду Его,

И все народы видят славу Его.

Да постыдятся все служащие фикции, выдуманным идолами.

Поклонитесь пред Ним, все Боги.

Слышит построенный святыми город Псайко и радуется,

И боятся народы судов Твоих, Господи.

Ибо Ты, Господи, высок над всею землею,

Ибо Ты, Господи, вправе вершить суд над всеми Богами.

– Пссс, ну как ты?

Яков отмахнулся:

– Тихо, дай послушать.

– Ты говорил о том, что у тебя есть какой-то план.

– Ну это не то чтобы прямо конкретный план, это, скорее, задумка.

– Ну так может поделишься?

– Прямо сейчас?

– А нас кто-то слышит?

Тихон поднял голову чтобы убедиться, что им не угрожает опасность. Яков хитро улыбнулся.

– Что мы имеем сейчас?

– Что мы сейчас контролируем?

– Мы вообще ничего не контролируем. Ну, мы неплохо играем в карты, кажется, что ребята, которые играют с нами, уважают нас, хоть мы их и постоянно обыгрываем.

– Это лишь вершина айсберга. Вершина подполья. Нам нужно втягивать в дело новых людей, чтобы они контролировали свои области влияния, как мы сейчас контролируем карты. Тихон удивлённо понял брови,

– И давно мы контролируем карты?

– Это я образно, нам не дают это сделать старшие. Но ведь старшие уйдут, верно?

– Верно.

– Подполье делится на группы. У старших есть в каждой группе человек, который принадлежит к этой группе дольше всего, и знает о ней всё. Но этот человек независимый.