Текст книги "Полное собрание стихотворений"

ИЗ СТАРОГО АЛЬБОМА

1

Пойдем в сосновый лес, сегодня жар несносен…

Все тихо, все молчит, не шелохнется лист,-

Уйдем под тихий мрак гостеприимных сосен,

И лес там молчалив, и воздух там смолист!

Люблю я этот лес; далеким желтым строем

Уходят вглубь стволы деревьев, янтарем

Смола слезится с них, и мертвенным покоем,

Боясь людских шагов, томится все кругом!

2

Есть грусть прекрасная, когда поется стройно,

Когда – как ширь реки – задумчиво, спокойно

Катится беглых грез летучий хоровод…

Но есть другая грусть, грусть пропасти темнее,

Грусть, давящая грудь, как мстительная фея,

Когда молчат мечты и сердце смерти ждет,

Как ласку юноша, когда ни звука песен,

Ни смелых образов, когда вся жизнь – тюрьма,

Где млеет по стенам седеющая плесень

И веет сыростью губительная тьма.

1888

А.А. ФЕТУ

Есть в природе бесконечной

Тайные мечты,

Осеняемые вечной

Силой красоты.

Есть волшебного эфира

Тени и огни,

Не от мира, но для мира

Родились они.

И бессильны перед ними

Кисти и резцы.

Но созвучьями живыми

Вещие певцы

Уловляют их и вносят

На скрижаль веков.

И не свеет, и не скосит

Время этих снов.

И пока горит мерцанье

В чарах бытия:

“Шепот. Робкое дыханье,

Трели соловья”,

И пока святым искусствам

Радуется свет,

Будет дорог нежным чувствам

Вдохновенный Фет.

Январь 1889

В АЛЬБОМ В.Б. БЕРТЕНСОНА

Сильней и глубже век от века

Земли и мыс, ли торжество.

Все меньше веры в божество

И больше – веры в человека!

20 апреля 1889

«Дрожащий блеск звезды вечерней…»

Дрожащий блеск звезды вечерней

И чары вешние земли

В былые годы суеверней

Мне сердце тронуть бы могли.

А ныне сумрак этот белый,

И этих звезд огонь несмелый,

И благовонных яблонь цвет,

И шелест, брезжущий по саду,-

Как бледный призрак прошлых лет,

Темно и грустно блещут взгляду.

Xoчy к былому я воззвать,

Чтоб вновь верней им насладиться,

Сны молодые попытать,

Любви забытой помолиться!..

Апрель 1889

МЕЧТА

Дрожит ли зыбь сребристого ручья,

Сверкает ли вечерняя зарница,

Шумит ли лес иль песня соловья

Гремит в кустах – везде мечта моя

Найдет приют, как властная царица.

Она живет с природой заодно;

Она в ручье купается наядой,

И ложе ей – из мхов цветущих дно…

Ей все любить, ей все понять дано,

Чтоб пролететь мгновенною усладой.

Чтобы на миг блеснуть в душе моей

И озарить улыбкой cyeвepной

Холодный мрак моих печальных дней,

Чтоб исцелить минутный яд страстей

И скрасить жизнь красою лицемерной…

4 мая 1889

Все то же

Ты сказала мне: “Как скучно

Нынче пишут все поэты -

И у этого печалью

Переполнены сонеты.

Те же грезы, те же рифмы!

Все сирени да сирени!..”

И, зевая, опустила

Книгу песен на колени.

А над нами в это время

Горячо лазурь сверкала,

На песке узорной сеткой

Тень от веток трепетала.

В кленах зыбью золотистой

Блеск мигал, играя с тенью.

Пахло липами и медом

И цветущею сиренью.

И сказал тебе я: “Видишь,

Как прекрасны чары лета!

Но стары они, как вечность,

Как фантазия поэта!..”

Май 1889

КУКУШКА

Гаснет вечер, гаснет небо

В бледном золоте лучей.

Веет тихою печалью

От безлиственных аллей.

Даль пронизана туманом,

Точно пылью голубой.

Пахнет свежею травою

И увядшею листвой.

Все полно безмолвной неги,

Только в зелени сосны,

Будто медленные стоны,

Звуки мерные слышны.

То, встречая праздник мая,

В ароматной тишине

Одинокая кукушка

Об иной грустит весне.

Я люблю ее глухое

Похоронное “ку-ку”,

В нем я слышу наши слезы,

Нашу вечную тоску.

И обычай суеверный

Наблюдая по весне,

Я шепчу лесной кукушке:

“Сколько жить осталось мне?”

И пророчица-кукушка

С безмятежною тоской,

Точно слезы, сыплет годы,

Сыплет звуки надо мной.

Я считаю их прилежно:

Десять… двадцать… тридцать лет…

Нет, кукушка, ты ошиблась,

Льстив и ложен твой ответ!

Неужель еще так много

Дней печали и борьбы,

Дней тревожных увлечений

В тайниках моей судьбы?

Неужель еще придется

Мне оплакивать друзей,

Чье участье сердце грело

На рассвете юных дней?

Нет, кукушка, ты ошиблась!

Жизнь в начале хороша,

В дни, когда кипит восторгом

Окрыленная душа.

Но не сладко встретить старость,

Чтоб утраты вспоминать

И, как ты, в своей печали

К одиночеству взывать!

Май 1889

Царское Село

У ПОТОКА

Я слушал плеск гремучего потока,

Он сердца жар и страсти усыплял.

И мнилось мне, что кто-то издалека

Прощальный гимн мне братски посылал.

И мнилось мне, что в этом влажном шуме

Таинственно и мирно я тону,

Всем бытием, как в непонятной думе,

Клонящейся к загадочному сну.

И тихо жизнь как будто отлетала

В безмолвную, задумчивую даль,

Где сладкая баюкала печаль

И нежное волненье волновало.

Июнь 1889

« Зашумел, закачался взволнованный сад…»

Зашумел, закачался взволнованный сад,

Листья бьют боевую тревогу;

Быстро вихрь налетел и отпрянул назад,

Запылил и завихрил дорогу.

Распахнулись со скрипом ворота на миг,

Затворилось окошко со звоном.

На пруде – громче уток испуганных крик,

Громче жалобы в мире зеленом.

Вот упала тяжелая капля… За ней

Шумно ливень серебряный хлещет…

И потоки звучней, и сквозь зелень ветвей

Озаренная даль уже блещет…

Июнь 1889

ЛИСТЬЯ

Ветер плачет за окном,

Ветер мечется и стонет

И невидимым крылом,

Золотые листья гонит.

Листья падают с берез,

Листья шумно бьют тревогу,

Сердце жалобят до слез;

Сердце внемлет понемногу

Их взволнованным речам.

Ропщут листья по ветвям:

“Страшно в сумраке ночном

Опадать с ветвей родимых,

Гнить и мокнуть под дождем,

Дрогнуть в стужах нестерпимых!

Для того ли по весне

Мы цвели и трепетали,

Для того ли в полусне

Ветру сказок нашептали,

Чтоб он в осень нас сорвал,

Умертвил и разметал!

Ой ты, ветер неразумный,

Ветер вольный, ветер шумный,

Ты гони нас поскорей

К волнам северных морей!

Мы расскажем волнам белым,

В страхе, в стуже поседелым,

Все, чему весной могли

Научиться у земли

И о чем и почему

Мы рыдали в дождь и тьму.

И когда весною станут

Волны плыть, кочуя вдаль,

Пусть расскажут, пусть помянут

Наши сказки и печаль!”

14 августа 1889

«Стало скучно тебе…»

Стало скучно тебе -

Что же надобно?

Ветер плачет в трубе,

Плачет жалобно.

Грустно свечка горит

Одинокая;

В окна полночь глядит

Черноокая.

На дворе сентябрем

Веет холодом;

Сыплет желтым листом,

Точно золотом.

Встал туман над рекой

Белой дымкою -

Сны снесет он с собой

Невидимкою.

Ветер буйный в трубе

Плачет жалобно.

Скучно мне и тебе -

Что ж нам надобно?

31 августа l889

ОТОШЕДШИМ

Отходят старые глашатаи свободы

Под своды вечные, под гробовые своды,

И лавры провожают их,

И смерти торжеству внимает скорбь живых!

Они родилися в мятущиеся годы,

В дни предрассудков роковых!

В те дни, когда еще зарей освобожденья

Не озарился мрак отчизны дорогой…

При них порвалися гнилого рабства звенья,

От них повеял дух благого просвещенья

Над пробужденною страной.

Понятна их борьба, разумна их тревога,

Благословен их трудный путь.

Страдая и любя, они творили много -

Их есть чем помянуть!

А мы! Мы, робкое, больное поколенье,

Смирив в своих сердцах пытливое волненье,

Мы все хотим простить и все благословить,

Но цель потеряна, кумир давно разрушен;

Мы к миру холодны, и мир к нам равнодушен…

Мы не умеем жить!

Август 1889

«Прекрасна ты, осенняя пора…»

Прекрасна ты, осенняя пора!

Задумчивой природы увяданье,

Седой туман в час раннего утра,

Лучей и птиц прощальная игра -

Все будит грусть и сны очарованья!

Прекрасна ты, осенняя пора!

От детских лет, печальный северянин,

Люблю я шум захолодавших вод

И сонный лес, когда он зарумянен

Дыханием осенних непогод.

Войду ли в сад – там смолкли птичьи хоры,

Он весь поник. В нем поздние цветы

Облечены в последние уборы,

И ярче их махровые узоры

Пред бедностью грядущей наготы!

Войду ли я в редеющие рощи -

Прозрачные, багрянцами горя,

Они молчат… Их дремлющие мощи

Уж обожгла сентябрьская заря!..

Пойду ль к реке – высоко ходят волны,

Суров, тяжел свинцовый их набег.

И тихою гармониею полны

Мои мечты, исполненные нег…

Живей встают забытые утраты,

Но не гнетут, не мучают оне,

Неясные, как сны, как ароматы,

Рожденные в осенней тишине.

Вновь кроткое доступно примиренье,

Вновь нежная слеза туманит взор…

И жизнь ясна, как светлое виденье,

Как милых строк разгаданный узор…

Август 1889

«Как быстро год прошел! Как медленные дни…»

Как быстро год прошел! Как медленные дни

Томительно текли! Как много раз они,

Встречая ласкою, прощались огорченьем,

Как много раз моя душа

Кипела буйным вдохновеньем,

Любить и чувствовать спеша.

Как часто с трепетным и злым негодованьем

Готов предаться был я пламенным рыданьям,

И, не рыдая, тлел в агонии страстей!

Как много раз, с судьбою споря,

Над бездной ужаса и горя,

Молил я солнца ясных дней!

Но робкая судьба как тусклый день текла

И скупо счастие дарила.

И душу сонную томила

Кругом сгустившаяся мгла.

Без слез я проклинал, без злобы ненавидел,

Без сожаления в прошедшее смотрел,

Без упования грядущее я видел

И холодно пытал нерадостный удел!

Август 1889

ЖУРАВЛИ

Свежело. Астры отцветали.

Сквозное золото аллей

Чуть трепетало. Я в печали

Следил за летом журавлей.

Они пугливо отлетали

К теплу полуденных морей!

Их стая в небе потонула, -

Я проводил их недвижим.

Вдруг чем-то радостным пахнуло,-

Я счастлив счастьем стал чужим!

Моей душе отрадно было,

Что, бросив севера ночлег,

Они не встретят здесь уныло

Последний лист и первый снег.

И думал: так мечты поэта,

Звеня, стремятся от земли -

К любви, в лазурь тепла и света,

Как вы, седые журавли!..

Сентябрь 1889

«Сколько жизни, сколько блеску…»

Сколько жизни, сколько блеску

В этом луге ароматном,

В этой ниве золотистой,

В этом небе предзакатном!

Я иду – и надо мною

Трелит жаворонок звонко,

И в лугах кружатся мошки,

Точно зыбкая воронка.

В алом клевере кузнечик

Кличет ночь, томясь от жажды,

И в бору уже кукушка

Куковала не однажды.

Но луна и звезды медлят,

Медлит ночь своим приходом,

И прощально день лепечет

Под горячим небосводом…

1889

«Умолк весенний гром. Все блещет и поет…»

Умолк весенний гром. Все блещет и поет.

В алмазных каплях сад душистый.

И опоясала лазурный небосвод

Гирлянда радуги лучистой.

От ближних цветников запахло резедой,

В кустах резвей щебечут птицы.

Гремит неясный гром над высью золотой,

Как Грохот дальней колесницы.

Трепещет влажный блеск, как искры на лист

Под освежительной прохладой…

Лягушка серая подпрыгнула в траве

И снова скрылась за оградой.

По мокрому шоссе, в мерцающем платке,

Прошла усталая цыганка.

Кричат разносчики, и где-то вдалеке

Гнусит печальная шарманка.

1889

«Что ты сказала, я не расслышал…»

Что ты сказала, я не расслышал,

Только сказала ты нежное что-то,

На небо месяц поздно так вышел,

И серебром засверкало болото.

В тощей осоке жизнь пробудилась,

Кто-то вздыхал там дыханьем протяжным

Небо светилось, пышно светилось,

3вездным мерцаньем, стройным и нежным.

Что прошептала она? Я cпросил

Ночь молчаливую, полный печали.

Месяц сиянье холодное лил,

Шаткие тени ревниво дрожали.

Розы дышали мне ароматно,

Звезды, мигая, толпилися тесно.

Все говорило сердцу понятно:

“Да, прошептала, а что – неизвестно!..”

1889

«Есть странные минуты: бытие…»

Есть странные минуты: бытие

Сменяется почти небытием.

Не трогает внимание ничье,

И совесть тихо дремлет… О былом-

Ни вздоха, ни слезы. Как мрак, уныло

Грядущее… И не страшат утраты,

И не пугает душная могила!

Воспоминаний ветхие заплаты

На рубище прошедшего мерцают…

Но, бледные, они не докучают,

Уснувших чувств не трогают они!

Ни юности, ни радости не жалко…

И солнечною ночью длятся дни…

Едва жужжит судьбы ленивой прялка,

Едва горят сердечные огни.

1889

«Еще дрожит последняя слеза…»

Еще дрожит последняя слеза

В моих очах, в моем потухшем взоре,

Но пронеслась суровая гроза,

И улеглось рыдающее горе.

Еще дрожит печальная струна,

Но скорби песнь последняя уж спета.

Опять душа спокойствия полна

И холодно внимает шуму света.

Лишь в сонме грез, как в белых облаках

Ночных зарниц неверное блистанье,

Сияет мне в изменчивых мечтах

Тяжелое души воспоминанье…

1889

МЕЛАНХОЛИИ

Для радостей природа создана,

Но почему грустит она всечасно?

Теперь закат сверкает в небе ясно -

И в нем печаль глубокая видна.

Вечерний блеск позолотил вершины,

Зеленый мрак в вершинах потонул.

Задумались деревья-исполины,

Далеких волн внимая смутными гул.

Вдали звучит кукушки кукованье,

Как тихий плач бездомной сироты…

И я грущу – и грусть та без названья,

Наперсница таинственной мечты.

Навеяла ль печальная природа

Мне эту грусть, иль сам я грусть вдохнул

В ее черты – в сиянье небосвода,

В дыханье трав и в леса смутный гул.

Я – сон ее, она ль мое виденье -

Мне все равно… Печаль ее близка.

Восторг людей живет одно мгновенье,

А грусть и скорбь – бессчетные века.

1889

ХАНДРА

Перед окном косящатым

Сидит Хандра Ивановна.

Сидит она невесело,

Головушку повесила.

А что Хандре бы надобно?

Сама она не ведает…

Идет румяный молодец,

Идет-поет по улице,

Увидел свет в окне Хандры,

Кричит ей зычным голосом:

“Пойдем, Хандра Ивановна,

По городу по людному -

Авось ты разгуляешься,

От хмеля зашатаешься,

От ветра разрумянишься…”

Хандра ему в ответ:

“Ахти, пригожий молодец,

Кто мало жил – не любит свет

За то, что все не выглядел.

Кто много жил – не любит свет

За то, что все наскучило!

А мне не жить, не в гроб идти,

На белом свете маяться!

Пошла бы я по городу,

Да думаю: не тесно ли?

К базару пробралась бы я,

Претит корысть постылая:

Купцы галдят, мошной звенят,

На счетах звонкий счет ведут,

Костяшкой щелк – и рубль на стол.

Другою щелк – другой пришел!

А мне корысть хвастливая

Тошней любой беды.

Пошла бы я на игрища-

На игрищах веселый гам:

Иной до слез смеется там,

Иной до слез милуется.

А я до слез зевну в ладонь,-

Зеваючи, тушу огонь;

Ко сну клоню, домой гоню,

Туманю радость облаком…

Со мной гулять невесело.

Иди один путем своим,

Гуляй, жену нагуливай,

По свадьбе – навещу!..”

Октябрь 1890

МОРОЗНОИ НОЧЬЮ

Покинул город я мятежный,

Как беспокойную мечту,

И мчится поезд ночью снежной,

Роняя искры на лету.

Еще видны во мраке сонном

Нас обступающих полей

Каким-то клиром похоронным

Ряды покинутых огней.

Как будто шествие ночное

При свете факелов вдали

Хоронит что-то роковое

И горделивое земли.

Но дальше, дальше!.. Сумрак белый

Навстречу весело бежит;

Горит в алмазах помертвелый

Узор безлиственных ракит.

Поля блестящею пустыней

Лежат вокруг, и свет луны

На нас рассыпал отблеск синий

Из многозвездной вышины.

Недвижный воздух жжет и щиплет,

И мнится: ночь меж быстрых туч

Не звезды – иглы с неба сыплет,

Так блеск их радужный колюч!

Застыл и замер путь безмолвный,

Но и безжизненным путем

Несется поезд, жизни полный,

С победоносным торжеством.

И оснеженные деревья,

Весну, как жизнь, в себе тая,

Встречают зимний гром кочевья

Сквозь сон и ужас бытия.

И любо им в неуловимом

Морозе блещущей зимы

Дохнуть на миг теплом и дымом

Людской свободы и тюрьмы.

18 ноября 1890

«Родился день, как поздняя любовь…»

Родился день, как поздняя любовь.

Холодный день, без звуков и, зарею

Недолгою блистая, слился вновь

С безжизненной, полуночною мглою.

Он не раскрыл душистые цветы

И не принес желаний сердцу новых.

Снега долин и глушь лесов сосновых

Он обманул улыбкою мечты,

Унылый день! – похожий, как близнец,

На прежние – и так же важно скучен,

И так же тих для памяти сердец,

Как вечность – стар, как опыт – однозвучен.

Лишь вымыслу возможна новизна!

Для правды нет ее у человека,

И опытом, затверженным от века,

Как жизнь, как смерть, развенчана она…

Декабрь 1890

ПОЗДНИЕ ОГНИ

Безмолвны немые громады,

Задумчиво город уснул;

Лишь поздние блещут лампады

Да бродит усталый разгул.

Люблю подмечать я высоко

Огонь запоздалый в окне;

Угадывать, кто одиноко

Не дремлет в ночной тишине.

Не нового ль ждет постояльца

Счастливая браком семья?

Иль жизнь догорает страдальца

При слабом мерцаньи огня?

Колеблются тени на сторе.

Движение в светлом окне…

Кто знает: восторг или горе

Не спит в роковой хлопотне?

Иль труженик там и мечтатель,

Что ночи сидит напролет,-

Неведомый миру создатель

Возвышенных песен и од?

До света меж стен неприветных

Поет он о трудной борьбе,

О ласках, о думах заветных

И славу пророчит себе.

А улица спит и не бредит…

Далеко до алой зари…

Никто не пройдет, не проедет,

Уныло горят фонари…

Молчат, как гробницы, фасады,

Ослепшие окна темны…

Все реже ночные лампады,

Все ярче счастливые сны…

1890

ЛЕТНИЕ ГРОЗЫ

Смеется солнце с высоты.

Поля зеленые пахучи.

Гроза прошла, мои мечты

Полны таинственных созвучий.

Душистей лес, звучней поток,

Светло в душе, светло в лазури,

Как будто в жизни нет тревог,

А небеса не знают бури…

Но все равно в затишье стройном

Таится тайный жар страстей,

И зреют грозы в небе знойном

Под пенье жниц и косарей.

Как нет без бурь живого лета

И как без жизни нет слезы,

Так нет в живой душе поэта

Без вдохновения грозы…

1890

Я. П. ПОЛОНСКОМУ

(По поводу его книги “Вечерний звон”)

Поэт! Когда завечерело

В твоей мечтательной судьбе,

Вновь муза старая тебе

О детстве розовом запела.

Хотя снег старости твоей

Зарей румянится вечерней,

Поешь ты громче и теплей

Перед толпою жадной черни.

А я весною, в дождь и тьму,

Настроив лиру своевольно,

Остановился, богомольно

Внимая звону твоему.

Молю, чтоб медлил мрак полночный

Гасить закат твоих лучей,-

Мне сладок звон твоей всенощной,

Как звон заутрени твоей!..

1890

«Лунная тихая ночь…»

Лунная тихая ночь,-

Воздух, исполненный лени…

На серебристом снегу

Темные, резкие тени…

Сердце бы грезить не прочь,-

Только печальна душа…

Только мечтать не могу,-

Холодом в холод дыша!

В сердце весна отцвела:

Там, как в пустыне, безгласно;

Прошлое счастье – луной

Смотрит мертво и неясно…

В блестках морозная мгла,

В звездах холодная высь…

Что ж ты, любовь, не со мной?

Где ж ты, весна, отзовись?!

1890

«Любил я с детства темные леса…»

Любил я с детства темные леса,

И кручи скал, и шум потоков пенных,

И в зорях розовых и в звездах неизменных

Глубокие, как мудрость, небеса…

Но душный город не пускал меня

Из стен своих, из каменных объятий,

Где бледный день рождался для проклятий,

Безжизненный, как сердце без огня.

Когда весной слезился белый снег

И обнажал в безлюдных скверах сосны,-

Тогда в душе, под звон великопостный,

Рождалась грусть, исполненная нег…

Какой-то сон, как тайна непонятный,

Ко мне слетал, – в восторге тихом я

Воображал прекрасные края,

И шум лесов, и ветер ароматный.

Волшебное с возможным сочетал

И плакал я над вымыслами сладко,

Грядущее мечтой переживал

И старился душою я украдкой.

Весь мир умом пытливо облетев,

Исчерпав все, что ярко и прекрасно,

Я стал чужой всему, и лишь былой напев

Звучит в душе моей неясно.

1890

«Усталое сердце не жаждет…»

Усталое сердце не жаждет

Привычной любви бытия…

Зачем же так ропщет и страждет

Бессонная память моя?

Опять позабытые речи

Невольно твержу наизусть,

Былые и лица и встречи

Мечтой вызывают мне грусть.

Язвят неразумные ссоры,

Ошибки былого и зло,-

Все то, что туманило взоры,

Что душу мучительно жгло.

И сетует память тревожно,

И грустно до боли уму

За то, что забыть невозможно

Былого холодную тьму.

И смутно в душе без участья,

И рад бы отдать навсегда

За миг возвращенного счастья

Грядущей печали года.

1890

ИЗ “ЦВЕТНИКА РОЗ” СААДИ

Чем реже страсть, тем выше наслажденье;

Чем слаще сон, тем горше пробужденье;

Чем радужней пленительный обман,

Тем истины бледнее призрак голый;

Но чем трудней победы миг тяжелый,-

Тем легче смерть, тем легче язвы ран!

Март 1891

ТЫ ПОМНИШЬ ЛИ?!

Ты помнишь ли: мягкие тени

Ложились неслышно кругом,

И тихо дрожали сирени

Под нашим открытым окном…

Все тише заветные речи

С тобою тогда мы вели

И скоро блестящие свечи

Рукой торопливой зажгли;

Ты села к роялю небрежно,

И все, чем полна ты была,

Чем долго томилась мятежно,-

Все в звуки любви облекла;

Я слушал безгрешные звуки

И грустно смотрел на огни…

То было пред днями разлуки,

Но было в счастливые дни!..

Август 1891

«Мы любим, кажется, друг друга…»

Мы любим, кажется, друг друга,

Но отчего же иногда

От нежных слов, как от недуга,

Бежим, исполнены стыда?

Зачем, привыкшие к злословью,

Друг друга любим мы терзать?

Ужель, кипя одной любовью,

Должны два сердца враждовать?

Сентябрь 1891

ГОЛОД

Кто костлявою рукою

В двери хижины стучит?

Кто увядшею травою

И соломой шелестит?

То не осень с нив и пашен

Возвращается хмельна,-

Этот призрак хмур и страшен,

Как кошмар больного сна.

Всемертвящ и всепобеден,

В ветхом рубище своем,

Он идет без хмеля бледен

И хромает с костылем.

Скудной жертвою измаян,

Собирая дань свою,

Как докучливый хозяин,

Входит в каждую семью.

Все вывозит из амбара

До последнего зерна.

Коли зернами нет дара,

То скотина убрана.

Смотришь, там исчезнет телка,

Там савраска пропадет…

Тяжела его метелка,

Да легко зато метет!

С горькой жалобой и с гневом

Этот призрак роковой

Из гумна идет по хлевам,

От амбаров к кладовой.

Тащит сено и солому,

Лихорадкою знобит,

И опять, рыдая, к дому

Поселянина спешит.

В огородах, по задворкам

Он шатается, как тень,

И ведет по черствым коркам

Счет убогих деревень:

Где на нивах колос выжжен,

Поздним градом смят овес.

И стоит, дрожа, у хижин

Разрумяненный мороз…

10 ноября 1891