Текст книги "Полное собрание стихотворений"

ОСЕННИЕ МЕЛОДИИ

1

Падают желтые листья с ветвей,

Падают грустно, бесшумно они.

Вот уж и вечер… зажглися огни -

Mного вечерних oгней!

В церкви, под купол, на поздний ночлег,

Шумно слетается стая галчат.

Серые тучи по небу скользят,

И безмятежен их бег.

Грустно и тихо в душе у меня,

Грустно в затишье померкших аллей;

Падают желтые листья с ветвей,-

Слезы осеннего дня!

Близкая ночь не пугает грозой,

В небе ни звезд, ни зарницы из туч.

Вечер осенний угрюм и пахуч

Мертвою, желтой листвой…

2

Тускло блещет солнце на закате

Из осенних облаков;

Веет тленьем в крепком аромате

Увядающих цветов.

В темных соснах сумрак молчаливый.

Над водой дымит роса,

Ночь плывет, рукой неторопливой

Застилая небеса.

Ночь плывет, и тени ткет и дышит,

И душе забвенья нет.

И в осенней ночи сердце слышит

Улетающий привет.

Август 1895

«В ее душе разлад…»

В ее душе разлад,

Печаль в ее мечтах;

Кому же нежный взгляд,

Улыбка на устах?

Все ждет и ждет она -

Неведомо кого;

И в час, когда грустна,-

Не знает отчего.

Вчера, когда закат,

Алея, догорал

И на больничный сад

Прозрачный саван ткал,

Как лилия бледна,

Блуждая в полусне,

Запела песнь она

В решетчатом окне.

Та песнь была не песнь,

А слезы или кровь,

Ужасна, как болезнь,

И знойна, как любовь.

Ноябрь 1895

«Не смейся над моей иронией холодной…»

Не смейся над моей иронией холодной,

Привета не ищу язвительным речам.

Я сам давно смеюсь над скорбью безысходной,

И горек мне любви сожженный фимиам.

Но если иногда восторженное слово

Сорвется с уст моих – не радуйся ему,

Я восторгаюся порою и тому,

Что, кажется другим несносно и сурово.

Не избалован я капризною судьбой,

И счастие мое счастливому – ничтожно.

Но то, что я куплю лишеньем и борьбой,-

Счастливому купить – и счастьем невозможно!

1895

NOTTURNO

Полосы лунного света легли;

Белый туман поднялся от земли.

Тощий кустарник и мшистые пни

Ожили, точно пигмеи, в тени.

Ветка нависла, как темный рукав,

Тянутся корни, как змеи, из трав.

Лунные пятна в вершинах сквозят,

Дремлет, и бредит, и движется сад.

Тайная жизнь, прозябая кругом,

Дышит и сыплет холодным огнем.

Веет и грезит, и мнится: сейчас

Мир, как виденье, умчится из глаз.

1895

«Я населил таинственным мечтаньем…»

Я населил таинственным мечтаньем

Надзвездные миры;

В них вдунул жизнь, облек очарованьем,

Принес свои дары.

Я острова цветущие раскинул,

Пустыни и леса;

И в радугах над ними опрокинул

Иные небеса.

Там я возвел причудливые горы

Из льдов и янтаря

И светлых рек текущие узоры

Влил в ясные моря.

Но только что дерзнул воображеньем

Создать бесплотных я -

Мой новый мир наполнился смятеньем

И воплем бытия.

Развеялся туман очарованья:

Постигнуть я не мог -

Жизнь без борьбы, и счастье без желанья,

И радость без тревог!..

1895

НОЧЬЮ

Ночь в открытые окна лениво струит

С ароматом цветов утомительный жар.

Я не сплю; надо мною докучно жужжит,

И кружит, и жужжит залетевший комар.

Ночь трепещет в тени задремавших берез,

Бледным светом луны золотит облака;

Мне не спится – и очи пылают без слез,

И без слез об утраченном счастье тоска,

Ночь уходит; с ее звездоносных порфир

Исчезает, как призрак, лукавая тень.

Скоро вновь озарит безмятежный эфир

Лучезарной улыбкой ликующий день.

Но из сердца холодная ночь не уйдет,

Не спугнет ее блеск ароматного дня,

И чарующих снов золотой хоровод

Для надежд и любви не разбулит меня.

‹1896›

«Прозрачный вечер тих, но всё еще не мог он…»

Прозрачный вечер тих, но всё еще не мог он

Померкнуть и затмить ликующего дня,

И матовым свинцом мерцает в стеклах окон,

Как очи тусклые без мысли и огня.

Померкла молодость, но грезы упованья

Погаснуть не спешат в задумчивой глуши,

И светит бледное мечтам воспоминанье,

Как счастье позднее измученной души.

‹1896›

«Как вздох земных морей в небесную мечту…»

Как вздох земных морей в небесную мечту

На небе претворен, рождая облак дымный,

Так претвори, поэт, в свой стих гостеприимный

Всю горечь юности, всей жизни полноту.

И если иногда грозою шумной жизни

В горячее лицо дохнет былая страсть

Весеннею росой, – живая песня, брызни

И сердца услади мучительную власть!

‹1896›

«Чем смертоносней влага в чаше…»

Чем смертоносней влага в чаше,

Тем наслаждение полней,

И чем страшней бессилье наше,

Тем жажда жизни тяжелей.

Наш век больной, – в его безверьи

Мы вопли веры узнаем;

И, стоя к новому в преддверьи,

Влачим, как пытку, день за днем,

Горды надломленные крылья,

И смел коснеющий язык…

И грустно мне, что в дни усилья

Наш век бессилием велик.

‹1896›

«Пришла румяная весна…»

Пришла румяная весна -

Воскресший сад певуч и весел.

И клен, зацветший у окна,

Зеленой сеткой даль завесил.

У камня мшистого, где пруд

Покрыла ржавчина и плесень,

Кувшинки белые растут

И Ждут улыбки или песен.

И на расшатанный плетень

Дубок приник в изнеможеньи.

Везде прекрасен вешний день,

Еще прекрасней – в запустеньи!..

‹1896›

«Святые детские порывы…»

Святые детские порывы

Весенних дум, весенних слез,

Я пережил ваш день счастливый,

И вас я в песни перенес.

Сквозь душный мрак тяжелой жизни

Для опечаленной земли

На небесах, в святой отчизне,

Вы маяки свои зажгли.

И чем шумнее жизни бури

И чем страшнее сердца тьма,

Тем вы яснее на лазури,

Тем вы отрадней для ума.

Не угасайте, озаряя

Страдальца шаткие шаги,

Чтоб я мог в ночь огнями рая

Возжечь земные очаги.

‹1896›

«Я хотел бы верить в прозу жизни…»

Я хотел бы верить в прозу жизни,

В темную игру земных побед,

Но душа, смутившись, в укоризне

Требует на каждый вздох – ответ.

Каждый шаг на жизненной дороге,

Каждый день, утраченный в борьбе,

Как раба, душа в немой тревоге

Отвечает совести – рабе.

Казнь моя – бесплодные сомненья,

Гордая, бессильная тоска.

Мимо жизни шума и волненья

Мчит меня без пристани река.

Нет границ реке быстротекущей,

Но и нет простора для мечты;

Только сердце жаждет воли пуще,

Только горше вопли суеты…

‹1896›

ДВА БЕСА

Мне не страшен ночью темной

Бес, явившийся некстати,

Что кивает так потешно

С глупой миной у кровати.

Это призрак и к тому же

Слишком немощный для мира,

У него два темных рога,

Как у древнего сатира.

Не его уму лукавить,

Не пред ним дрожать в испуге,-

По всему в нем видно мужа

Благодетельной супруги.

Я боюсь другого беса:

Он не высох в лихорадке,

Рожки шляпою прикрыты,

Когти спрятаны в перчатки.

Он танцует очень ловко,

Разговаривает сладко,

Но в очах его злодейство,

Но душа его – загадка.

Легкомысленный и дерзкий,

Не бояся громовержца,

Он, того гляди, похитит

Нечто милое из сердца…

‹1896›

«Дай мне звуков, дай музыки стройной…»

Дай мне звуков, дай музыки стройной;

Пусть на миг я душой оживу;

Пусть, что было лишь грезою знойной,

Разрешится, как жизнь, наяву.

Я хочу в эти дни голубые,

В ароматные майские дни,

Позабыть свои думы больные,

Что, как змеи, таятся в тени.

В той тени, леденящей мне душу,

Где лучом догоревшей мечты

Только мрачную тьму я нарушу -

Как создаст ее ночь суеты.

Горькой мукой, бессильной борьбою,

Злой обидой врагов и друзей,

Где один я стою под грозою

С беззащитною Музой моей…

‹1896›

ДВА ГЕНИЯ

Их в мире два, они – как братья,

Как два родные близнеца,

Друг друга заключив в объятья,

Живут и мыслят без конца.

Один мечтает – сильный духом

И гордый пламенным умом.

Он преклонился чутким слухом

Перед небесным алтарем.

Внимая чудному глаголу

И райским силам в вышине,

Он, как земному произволу,

Не хочет покориться мне.

Другой – для тайных наслаждений

И для лобзаний призван в мир,

Его страшит небесный гений;

Он – мой палач и мой вампир.

Они ведут свой спор старинный,

Кому из них торжествовать;

Один раскроет свиток длинный,

Чтоб всё былое прочитать.

Читает гибельные строки,

Темнит чело и взоры грусть;

Он всё: тоску мою, пороки -

Как песни знает наизусть.

И все готов простить за нежный

Миг покаянья моего…

Другой – холодный и мятежный -

Глядит, как демон, на него.

Он не прощает, не трепещет,

Язвит упреками в тиши

И в дикой злобе рукоплещет

Терзанью позднему души.

‹1896›

«Дай горе выплакать! Дай вынесть одному…»

Дай горе выплакать! Дай вынесть одному

Всю ревность, злость мою и муку!

Ты видишь, я мечусь и окликаю тьму,

Пытая дерзкую разлуку…

Напрасно сердцу вновь, как легковерный друг,

Рассудок шепчет утешенье.

Душа моя в огне; в ней пламень и недуг,

В ней жажда счастья и смятенье!

И холодно в огне, и ропотно в тиши,

Как будто я делю страданья

Другой, измученной, но любящей души

Под гнетом долгого изгнанья…

‹1896›

ГИМН ОТСТРАДАВШИМ

Они отстрадали на грешной земле,

Все лучшие песни отпели.

И тихо уснули в таинственной мгле,

В подземной своей колыбели.

Года за годами прошли и пройдут.

Мир в гордом величьи лукавит;

Но вечные розы в их звуках цветут

И вечная память их славит.

Их слава растет!.. В непогожую ночь

Так смелый прибой, ударяя

О берег, бежит, рассыпаяся, прочь,

Все гульче и гульче вздыхая…

‹1896›

ЛЕТО

Июнь. Пронизан мрак полночный

Душистым запахом теплиц.

Спадает яблонь цвет молочный,

Мерцают отблески зарниц.

Над полем жаворонок вьется,

Во ржи синеют васильки,

И солнце весело смеется

В прозрачном зеркале реки.

Светло и радостно и пышно!

Повсюду зной и жизнь и цвет…

Но соловья уже не слышно,

И гуще ночи полусвет.

Прекрасно в солнечном июне,

Но зноем мы утомлены…

Прекрасней было накануне -

Душистым маем – в дни весны!

Тогда звучней журчали воды,

Перекликаясь с соловьем,

И краски юные природы

Сияли новым торжеством.

Тогда по саду негустому

Бродили сны, восторги, лень…

Теперь тропинка гуще к дому,

Но там – раздумье целый день.

И с первым цветом опадает

Мечта – весны моей звено…

Так все светлей, что обещает,

И все темней, что свершено!..

Январь 1896

«Сегодня в ночь весна-колдунья…»

Сегодня в ночь весна-колдунья

На молодое новолунье

Снега последние смела,

Сережки ивы растрепала

И окаймлять цветами стала

Озер сквозные зеркала.

Зажглась румянцами по тучам,

Прошла дождем в лесу дремучем

И бальзамичною смолой

По хвоям елок проблеснула,

Шум ободряющего гула

Неся в их сумрак вековой…

Апрель 1896

АЛЛЕЯ ОСЕНЬЮ

Пышней, чем в ясный день расцвета,

Аллея пурпуром одета.

И в зыбком золоте ветвей

Eщe блистает праздник лета

Волшебной прелестью cвoeй.

И ночь, сходящую в аллею,

Сквозь эту рдяную листву,

Назвать я сумраком не смею,

Но и зарей – не назову!

1896

РАКЕТА

Взвилась летучая ракета

Из темной зелени ветвей,

И сноп рассыпчатого света

Мелькнул и скрылся от очей;

Вослед ее летит другая,

Огни цветные рассыпая,

И брызги легкие огня

Чертят и брызжут в тьме лазурной,

Но шум и блеск и бег их бурный

Не принесет живого дня.

Напрасно в дерзости надменной

Стремятся чадные огни

Туда, где тихо свет нетленный

Льют звезды в сладостной тени.

Им не затмить звезды прелестной,

Сверкнувшей с чуждой высоты,

Как не затмят любви небесной

Земные, бурные мечты!..

1896

ГРУСТЬ CОСЕН

Шел я весною, в сумерках туманных,

Рощей сосновой, тихою дорогой.

Хмурые сосны в думах неустанных

Вслед мне шептали с тайною тревогой:

“Грустно нам, гpyстно, соснам молчаливым,

Грустно нам думать думы вековые!

Снежной метелью, вечером тоскливым

Мы одевались в ризы ледяные;

Пели нам, пели зимние метели;

Слаще их птицы майские споют нам!

Вот из-под снега воды зашумели,

Птицы щебечут в гнездышке уютном.

Долго и долго солнышко нас грело!

Встретили много белых зим и в сен,

Долго росли мы, тихо и несмело,

Много погибло нас, косматых сосен…

Много сорвало бурями сердито…

Плачем смолою, если вечер зноен!

Радостное солнце нами позабыто,

Траур наш темен, ропот наш нестроен”.

Так мне шептали сосны-великаны,

Шлемы колебля в воздухе румяном…

Дымно вставали влажные туманы,

Плыли над ними тучи караваном.

В роще сосновой хвоями и мохом

Почва дышала в трепете унылом…

Плакало сердце; с облегченным вздохом

Слезы катились о далеком милом!..

1896

ЗАСОХШИЕ ЛИСТЬЯ

Весной, в лучах, при шуме вод,

Кружится легкий хоровод

Нарядных светлых мотыльков

Над влажной зеленью лугов.

И, видя их счастливый рой

Над отогретою землей,-

Во дни весны и торжества

Дерев засохшая листва,

Гонима ветром кочевым,

Стремится к бабочкам цветным…

Летит листва, шумит: и мы

Расторгли плен своей зимы,

И мы проснулися с лучом!..

И мы летаем и живем!..

Так вы, убитые в глуши,

Мечты истерзанной души,

На краткий миг оживлены

Восторгом чуждой вам весны!

И, видя счастье и любовь,

Вы окрыляетеся вновь -

И мчитесь мертвою толпой

Навстречу юности чужой!

И упадаете опять

На прахе прахом истлевать!..

1896

В РОЩЕ

Раннею весною роща так тиха,

Веет в ней печалью, смутною кручиною;

И сплелися ветками, словно паутиною,

Белая береза, серая ольха.

Дремлет в вязкой тине неподвижный пруд,

Дремлют камни старые, желтым мхом покрытые,

И в тени под соснами солнцем позабытые

Перелески синие медленно цветут.

Если на закате вспыхнут небеса,

Роща оживает под лучами алыми,

И блестит рубинами и горит опалами

На траве и мохе ранняя роса.

И кружит воронкой мошек черный рой,

И косые тени, пылью осребренные,

Охраняют молча ветки, преклоненные

Над землею, веющей сыростью грибной.

‹1897›

«Я не вижу врагов, не могу враждовать…»

Я не вижу врагов, не могу враждовать,

Что такое вражда – не могу я понять.

Не враждует же волк, если голоден он

И ягненка берет в свой кровавый полон?

Не враждует же волн разыгравшийся бег,

Если слабым пловцам дно готовит ночлег?

Не враждует же смерть, если силы запас

В зябком теле иссяк, в робком сердце погас?

Не враждует же бог, если гибельный гром.

Освежая поля, опалит нас огнем?

Я не вижу врагов, не могу враждовать,

Что такое вражда – не могу я понять!

Март 1897

«Пел соловей, цветы благоухали…»

Пел соловей, цветы благоухали.

Зеленый май, смеясь, шумел кругом.

На небесах, как на остывшей стали

Алеет кровь, – алел закат огнем.

Он был один, он – юноша влюбленный,

Вступивший в жизнь, как в роковую дверь,

И он летел мечтою окрыленной

К ней, только к ней, – и раньше и теперь.

И мир пред ним таинственным владыкой

Лежал у ног, сиял со всех сторон,

Насыщенный весь полночью безликой

И сладкою весною напоен.

Он ждал ее, в своей разлуке скорбной,

Весь счастие, весь трепет и мечта…

А эта ночь, как сфинкс женоподобный,

Темнила взор и жгла его уста.

Май 1897

«Как воздух свеж, как липы ярко…»

Как воздух свеж, как липы ярко

Румянцем осени горят!

Как далеко в аллеях парка

Отзвучья вечера дрожат.

Не слышно птиц, не дышит роза,

Врываясь, мчатся в мрак дерев

Свист отдаленный паровоза,

Удары башенных часов.

Да прозвучит в траве росистой

Кузнечков поздних тяжкий скрип,

Меж тем как вьется лист огнистый,

Без шума упадая с лип.

Все полно смерти предстоящей,

И в тишине тягучих струй

Уж стужа осени дрожащей

Запечатлела поцелуй…

Октябрь 1897

«Еще повсюду в спящем парке…»

Еще повсюду в спящем парке

Печально веет зимним сном,

Но ослепительны и ярки

Снега, лежащие ковром.

Их греет солнце… Скоро, скоро,

Под лаской девственных лучей,

Стремглав помчится с косогора

Весною созданный ручей.

И, торжествуя счастьем новым,

Любовью новой веселя,

Травой и запахом сосновым

Вздохнет усталая земля.

1897

УХОДЯЩАЯ ЗИМА

Тепло почувствовав и влагу

Уже растаявших снегов,

Поет задор, поет отвагу

Семья весенних воробьев.

С ветвей намокших тянет прелью,

Свежее сосен бахрома.

Весну к родному новоселью

Зовет слезливая зима.

И, тая тихими слезами,

В лучах от сладострастных нег,

Зима под треснутыми льдами

Торопит волн упрямый бег.

Заходят воды, вздуют льдины,

Надышат ветры и туман,

И в пробужденные долины

Слетит весна из южных стран.

И встретит север гостью юга -

И перед ней рассыплет он,

Как дар измученного друга,

Цветы и блеск со всех сторон…

1897

«День гаснет зарею, свиваясь с тенями…»

День гаснет зарею, свиваясь с тенями;

В пустынных аллеях глубокая тишь.

И только как призрак, ширяя крылами,

Порою промчится летучая мышь.

С деревьев, вечерней росой отягченных,

И каплет, и брызжет, как будто они

Заплакали молча, в мечтаниях сонных,

Встречая опять теплотворные дни.

Ни звука, ни страсти в душе умиленной,

Глубокая тишь осенила меня;

Как в дали, весеннею мглой осребренной,-

В ней зреют восторги грядущего дня.

1897

ИЗ ОСЕННИХ МЕЛОДИЙ

В осеннем холоде мерцающего дня

Сквозят ряды аллей, как колоннады apOK;

Багряный их навес так нежен и так ярок,

Как будто соткан он для ветра из огня.

Вот налетит сейчас дыхание зефира -

Задует светочи, развеет в прах листву,

Где осень пышная, подобно божеству,

Вершит и празднует еще поминки мира.

Печальный реквием звучит повсюду мне:

И в шорохе листов, шуршащих под ногами,

И в шуме поздних пчел над поздними цветами,

И в крике журавлей, летящих в вышине!

Прощай до вешних дней, суровая краса

Таинственных лесов! Прощайте, небеса

С улыбкою зари! Прощайте вы, зарницы;

Прощай, раскат громов, – я верю, будет день,

Ты снова прогремишь, чтоб вызвать из гробницы

Развенчанной весны оправданную тень!..

1897

ВЕСЕННИЙ ГРОМ

Сейчас был гром, и дождь обильный

Смочил засохшие поля,

Омыл листву бузины пыльной

И освежил побег стебля.

С полей несется запах хлеба

В разгоряченное лицо,

И опоясало полнеба

Румяной радуги кольцо.

Цветы полны алмазной влаги,

И фимиамы их слышней.

Гремят весенние овраги

Волною мутною своей.

Шурша листвою прошлогодней,

Лягушки прыгают в лесу.

Благословен ты, гром господний,

Принесший волю и красу!..

‹1898›

«Как будто раннею весною…»

Как будто раннею весною,

В дни поздней осени – светло.

Озер прозрачное стекло

Блестит румяной синевою.

Лучи последние свои

Закат в полях роняет косо,

И вдоль промерзлой колеи

Стучат трескучие колеса…

Последний блеск, последний шум

В дыханьи осени так внятен,

Холодный воздух так угрюм

И так спокойно ароматен,-

Что сердце в чуткой тишине

Предсмертным снам природы внемлет

И, очарованное, дремлет,

Весну почуяв в полусне…

Январь 1898

СТАНСЫ

Пусть говорят: она пропала,

Пусть к ней закрыта крепко дверь;

Она в душе моей сияла,

Она сияет и теперь!

Мой друг! У твоего преддверья

Стою я, полный новых сил,-

Мертвы иступленные перья

В холодном трауре чернил.

И всё еще порою снится:

С тобою снова буду жить,

Чтоб смутной ревностью упиться,

Чтоб вновь восторги заслужить!

Апрель 1898

ВЕЧЕРНИЙ ЧАЙ

Гроза прошла. В обрывках туч

Уже горит вечерний луч

Кудрявым заревом… Левкоев

Душистей сладкий аромат.

У дачных сумрачных покоев

Открыты окна в мокрый сад.

Балкон под влажной парусиной

Еще пустынен, хоть на нем

Накрыт для чая стол, кругом

В живых цветах… Меж тем в гостиной

От ранних свечек блеск скользит…

Раскрыт пюпитр, рояль звучит.

И бурно льется музыкальный

Этюд. В саду же, на песке,

Играют дети в бильбоке,

И шар, как маятник печальный,

Вперед качаясь и назад,

Ложится в лузу невпопад.

Темнеет в мягкой сени сада,

А на балконе – самовар

Еще все медлит. Летний жар

Остыл. Вечерняя прохлада

Ко сну смежила цвет гвоздик

И листья клевера… Поник

И замер сад. Скрипит калитка,

Звучат живые голоса.

Раздался визг веселый пса,

Бегущего навстречу прытко

Толпе нарядной… Говор, смех…

Непринужденны все и бойки.

Фасоны платьев модной кройки,

И лица – радостны у всех.

Блеснула лампа на балконе,

И самовар внесен… Слыхать,

Как людям стали отвечать

Стаканы в мягком перезвоне…

Свет в сад упал. Деревьев сень

Чертит и движет по аллее

Свою обманчивую тень.

Стал разговор еще живее,

Еще наивней юный смех

Среди безоблачных утех.

О, здесь, конечно, есть влюбленный,

И есть влюбленная. Чете

Смеется даже сад зеленый

В своей неверной темноте!

Здесь дышит все кануном счастья,

И, может быть, когда-нибудь,

Тогда, как черное ненастье

Заворожит счастливцам путь,-

Им будет радостным виденьем

Казаться улетевший рай,

Балкон с вечерним освещеньем

И запоздалый этот чай.

Июнь 1898

УТРО

Еще как будто сновиденью

Безмолвно внемлет старый сад;

Еще, облиты смутной тенью,

Вершины темные молчат, -

А влажной ночи содроганье

Уж день пророчит. Посмотри,

Какое кроткое сиянье

У этой утренней зари!

Там, за вершинами густыми,

Свод неба ясен и стыдлив,

Там тучки льдинами седыми

Бегут в оранжевый залив.

И птиц веселых щебетанье

Вещает счастье… Посмотри,

Какое кроткое сиянье

У этой утренней зари!

Как пышно в розовом эфире!

Как будто умерло в сей час

Всё угнетающее в мире,

Всё убивающее нас!

Как будто зло и гнев насилья,

Вокруг царящие года,

Расправив бешеные крылья,

Умчались в Тартар навсегда!

Но нет, напрасно заблужденье!

И это утро, как любовь,

На миг подарит наслажденье

И к ночи нас обманет вновь.

Опять заплачут чьи-то очи,

И кто-то будет вновь страдать,-

И перед тьмою грешной ночи

Святому дню не устоять.

Июль 1898

СТАНСЫ

Всё пережито, что возможно,

Всё передумано давно,

И всё так бледно, так ничтожно!

Чего желать? Не все ль равно!

Рассудок чувству не уступит,

А чувство ум клянет назло,

И память страстью не искупит

Того, что время отняло!

Не сметь любить, не сметь обидеть,

Не сметь желать во цвете лет,

Не знать, не чувствовать, не видеть,-

Ужели блага выше нет?

Август 1898