Текст книги "Дифференциальная психология и психодиагностика. Избранные труды"

Психическое состояние, при котором целенаправленный субъект частично или полностью утрачивает контроль над своим поведением и деятельностью, называют психической напряженностью. Понятие психической напряженности, переживаемой некоторыми операторами, может быть сопоставлено с понятием психического стресса, которому в последнее время у нас и за рубежом уделяется все больше внимания. Установлено, например, что стрессовая ситуация ведет к нарушению сенсорной активности, особенно зрительной и слуховой. Отмечается подавление мыслительной деятельности. Упоминают также о более или менее существенной блокаде мнестических процессов при стрессовом воздействии. Занимаясь изучением дезорганизованности поведения «под стрессом», большинство авторов специально останавливаются на вопросе о том, что подверженность разных лиц стрессовому влиянию вовсе не одинакова. В уровнях дезорганизации существуют весьма ощутимые индивидуальные различия. Наряду со значительным нарушением психических процессов на одном конце ряда отмечается высокая степень организованности на другом.

В. Ф. Матвеев показал, что методика исследований основывается, как правило, на сравнительном изучении группы «тревожных» и «нетревожных» испытуемых, предварительно прошедших обследование по шкале проявлений тревоги Тейлор (Taylor I. А., 1956), представляющей собой феноменалистическое собрание разного рода «жизненных показателей» тревожности.

Однако, анализируя индивидуальную изменчивость реакций на стрессовую ситуацию, зарубежные исследователи, по данным Калиша и других (Kalish Н., Garmeny N., Rodnick Е. Н., Bleke R. С., 1959), обычно связывают ее с характером самих раздражителей: с интенсивностью или с различным действием постоянных, повторяющихся, внезапных или последовательных раздражителей, а не с особенностями высшей нервной деятельности индивидов, упоминаемыми лишь в общем виде, гипотетично. Между тем такая связь напрашивается сама собой.

Знакомясь с исследованиями стресса, нельзя не прийти к выводу о том, что раздражители, часто применяющиеся в экспериментальной обстановке для создания стрессовой ситуации, и характер поведения в ней весьма напоминают полученные И. П. Павловым результаты исследования поведения животных в связи с экспериментальными неврозами.

И тут и там часто применяются сильные, внезапные, угрожающие раздражители, результат действия которых выражается в неадекватном поведении. По словам И. П. Павлова, «невротическое состояние выражается в том, что животное не отвечает, как следует условиям, в которых оно находится». И тут и там обнаруживается, что состояние полушарий при действии одних и тех же вредоносных условий проявляется индивидуально весьма различно. Но в павловской школе неврозы изучались совместно с основными свойствами нервной системы животных и непосредственно связывались с индивидуальными особенностями нервных процессов. В зарубежных исследованиях такого подхода к проблеме не встречается.

В статье «Экспериментальная патология высшей нервной деятельности» И. П. Павлов писал:

«Надо вам сказать, что получение болезненного состояния высшей нервной деятельности при помощи указанных приемов является часто делом очень легким. Но в зависимости от типов нервной системы наблюдается огромная разница в легкости, с которой достигается это болезненное состояние» (Павлов И. П., 1951–1952, с. 300).

У человека в некоторых ситуациях возникают те же трудности, что и у животных. «Наша жизнь и жизнь животных слишком переполнена случаями такого действия этих раздражителей», – писал И. П. Павлов (там же, с. 328). Под воздействием неожиданно возникающих раздражителей наступает заторможенность, дезорганизующая обычное поведение животного. Нарушаются ответные реакции на условные и безусловные раздражители – пропадают положительные условные связи, перестают действовать дифференцировочные раздражители, наступает та самая «котонизация», как бы прерывающая связь животного с действительностью, о которой пишут исследователи стресса.

«Тормозящие действия сильных раздражителей есть, очевидно, специальный пассивно-оборонительный рефлекс, как, например, при так называемом гипнозе животных. При новом, неожиданном положении среды имеют место два рефлекса: тормозной – рефлекс сдержанности, осторожности, и положительный, исследовательский. Взаимодействие их и обусловливает поведение в необычных условиях. Слабые натуры на очень яркую внешнюю причину уже реагируют болезненной тормозностью, а для более сильной натуры нужны чрезвычайные обстоятельства, которые ее могут одолеть» (Павлов И. П., 1951–1952, с. 300).

Разумеется, специфические нарушения поведения у людей обусловлены большей сложностью их высшей нервной деятельности по сравнению с животными и характером стоящих перед людьми задач. Однако значение индивидуальных различий в отношении типологических свойств обнаруживается и здесь. Об этом И. П. Павлов постоянно напоминал на заседаниях в нервной и психиатрической клиниках. Прежде всего подчеркивалась разница между слабой и сильной нервной системой в ответных реакциях на сильные, внезапные раздражители.

Все сказанное дает достаточные основания, чтобы считать гипотезу, связывающую неадекватное поведение в аварийной ситуации с индивидуальными особенностями в сочетании свойств нервной системы, во всяком случае заслуживающей экспериментальной проверки.

Представлялось интересным провести такое экспериментальное исследование.

Во-первых, сформировать две группы испытуемых – одну из работников, успешно ликвидирующих аварии, а другую из работников, систематически допускающих ошибки и в случае возникновения аварии обнаруживающих признаки растерянности.

Во-вторых, обследовать обе группы с использованием методик В. Д. Небылицына, разработанных в лаборатории психофизиологии.

В-третьих, провести проверку гипотезы по методу статистических различий, иначе говоря, проверку валидности. Однако проведение такого исследования столкнулось с серьезными трудностями. Прежде всего руководящие работники энергосистемы заявили, что таких людей, которые постоянно допускают ошибки и теряются при наступлении аварии, в их системе нет. Эти люди, по их словам, были своевременно отчислены и обнаружить их невозможно. Вполне вероятно, что среди ныне работающих есть такие, кто не справится с аварией, но как распознать их до того, как они допустили ошибки при аварийной ситуации?

Пользуясь терминологией, сложившейся в практике испытания валидности, можно сказать, что в данном случае мы не располагали необходимым нам производственным показателем – «внешним критерием».

При применении тестов, о чем уже шла речь, предполагается, что успешность их решения градуально соответствует (вернее, должна соответствовать) профессиональной успешности. Так, одно из определений валидности тестов гласит:

«О тесте говорят, что он валиден, когда распределение группы индивидов по тесту повторяется в распределении той же группы по критерию школьной или профессиональной успешности» (Anastasi А., 1962, р. 6).

Профессиональная успешность и тест якобы должны по возможности точно соответствовать друг другу. Но подобное трудно ожидать в методиках, исследующих основные свойства нервной системы в целях прогнозирования профессиональной пригодности. Лица, не обладающие надлежащим уровнем силы нервных процессов, вероятнее всего, обнаружат неадекватное поведение под действием чрезвычайно сильного раздражителя. Все остальные, вероятно, смогут действовать адекватно ситуации. Но ни те, ни другие при этом не распределятся в соответствии с количественным изменением их результатов по методикам, диагностирующим свойства нервной системы; для этого нет никаких предпосылок. Большая или меньшая успешность оператора зависит от массы других факторов, не учитываемых в таком исследовании, да к тому же, с точки зрения главной задачи, имеющих в общем третьестепенное значение. Настоящее исследование требовало дихотомического критерия.

Выход был найден совместно психологами и работниками энергосистемы. Для совершенствования квалификации оперативного персонала энергосистем большое значение имеют противоаварийные тренировки. Их назначение состоит в том, чтобы обучить персонал быстрым и эффективным способам предупреждения неполадок и аварий, а также их ликвидации. При проведении учебных тренировок задания для разных объектов и работников обычно различны по содержанию и трудности. Кроме того, они проводятся различными руководителями и поэтому не обеспечивают в должной мере единой методики их проведения и единой оценки действий тренируемого персонала.

Возникла мысль организовать специальные тренировки исследовательского характера, по результатам которых, дополненным сведениями оценочного порядка, можно было бы судить о деятельности оперативного персонала, о том, как ведет себя работник в сложных и напряженных условиях.

Конечно, в некоторых отношениях «внешним критерием» могли бы быть данные о реальном поведении работника в аварийной ситуации. Но аварии происходят не по заказу. Исследование, охватывающее сколько-нибудь представительную (по количеству) группу, могло бы растянуться на несколько лет и по многим причинам утратить всякий теоретический и практический смысл. Кроме того, каждая авария имеет свою специфику, поэтому трудно было бы сравнивать и поведение работников в разных аварийных ситуациях.

Задуманные и осуществленные психологами и инженерами «исследовательские» тренировки должны были максимально близко имитировать условия подлинной аварии.

1. Операторы должны были ликвидировать в кратчайший срок возникшую в системе неисправность.

2. Играми[2]2
  Игра и тренировка в данном контексте – это одно и то же.


[Закрыть] руководили два высококвалифицированных специалиста, детально согласовавшие между собой всю методику.

3. Игры проводились на объектах, имеющих сходное оборудование и щиты управления, причем всем участникам предлагалась единая типовая задача в варианте, отвечающем местным условиям.

4. Весь процесс игры, все поведение дежурного фиксировалось двумя наблюдателями.

Один из них (техник) записывал действия с приборами, переключения, то есть всю техническую сторону дела; другой (психолог) протоколировал особенности поведения, внешние проявления эмоционального состояния, отношение к возникающим трудностям, общение, моторику и т. д. Организация и проведение психологического наблюдения выпали на долю В. Ф. Матвеева. Всего в исследовательских тренировках участвовало 30 оперативных дежурных. Впоследствии по причинам организационного порядка были использованы материалы 26 человек (четверо по разным причинам не прошли психофизиологического обследования).

Методика изучения поведения оператора сближалась с научным экспериментом, а вместе с тем обстановка условной аварии мало чем отличалась от обычной противоаварийной тренировки.

Отсюда метод, примененный в исследовании, можно определить как особого рода естественный эксперимент.

Постоянное рабочее место дежурного оператора – просторный зал, в центре которого находятся стол с телефонами и табло обобщенной сигнализации. Пульт управления, чаще всего в виде большого полукружия, располагается перед глазами дежурного на расстоянии 3–4 м от его стола. На нем установлены контрольно-измерительные приборы: амперметры, вольтметры, ваттметры, частотомеры и т. д., позволяющие оператору следить за качеством отпускаемой со станции энергии (постоянством напряжения и частоты), контролировать распределение активных и реактивных нагрузок между генераторами, контролировать нагрузку по отдельным цепям, чтобы предупредить ненормальные режимы (перегрузку), и т. д.

Приборы дистанционного управления позволяют дежурному осуществлять те или иные процессы управления: пуск и остановку агрегатов, включение генераторов на параллельную работу, отключение нагрузки, введение в работу резервных трансформаторов, регулировку напряжения, частоты, нагрузки и т. д.

Возникновение аварии аварийная сигнализация оповещает громким звуковым сигналом. Световые сигналы указывают на произошедшие отключения. Контрольно-измерительные приборы показывают все изменения в системе, связанные с аварией.

В условной аварийной игре реальные показания контрольно-измерительных приборов заменяются табличками с нанесенными на них условными «показаниями». Они помещаются рядом с приборами. Световые сигналы частично воспроизводятся, частично замещаются условными табличками, которые свидетельствуют об отключении. Оперативный дежурный, участвующий в тренировке, подробно инструктируется руководителем и получает сведения о схеме и режиме станции или подстанции до «аварии»; они обычно совпадают с действительно существующим режимом и действующей схемой (это делается для возможно большего приближения условной ситуации к реальной). Затем в отсутствие испытуемого воспроизводятся признаки аварии на приборах.

Участник тренировки вызывается на пульт аварийным сигналом сирены. Это начало игры. С момента подачи сигнала ведется счет времени, фиксируются все действия оператора. Хронометраж и протокол действий ведет специально проинструктированный квалифицированный специалист, обычно начальник цеха, станции или подстанции.

Во время игры возможно полно имитируется реальная обстановка аварии со всеми телефонными звонками, запросами и требованиями потребителей и т. д. Оператор условно «совершает» все действия: в случае необходимости идет в обход панелей защит, распределительных устройств (РУ) и «открытой» части станции или подстанции, где «производятся» порой те или иные операции. Вся обстановка создается руководителем игры. Никто из присутствующих не вмешивается в нее без разрешения

руководителя. Руководитель же сообщает оператору-участнику игры о «последствиях» его действий. После «ликвидации аварии» руководитель дает технический анализ действий оператора, его ошибок, упущений и т. д.

Психолог непосредственно в период наблюдения вел протокольные записи, фиксировал все внешние компоненты поведения оператора: характер жестикуляции, темп двигательной активности и речи со всеми его изменениями, характеристику голоса (напряженность, интонационную окраску), словесные отчеты, размышления вслух, внешние проявления затрудненности и т. д. Он записывал и все компоненты поведения, которые могли быть обобщены по ряду внешних признаков (устойчивое или неустойчивое эмоциональное состояние, длительность высокой работоспособности, не прерываемой «передышками», скорость включаемости в новую ситуацию, сопротивляемость к действию разного рода отвлекающих помех, легкость восприятия большого количества условных сигналов, большая или меньшая способность удерживать в сознании полученную информацию, быстро ее перерабатывать в действие и т. д.).

Приводится протокол наблюдения (записи В. Ф. Матвеева). Участник тренировки – оператор Ч.

К началу тренировки отмечались вегетативные реакции эмоционального напряжения – тремор пальцев, мигание, возбужденное потирание рук, хождение от окна к двери. 10.00 – сигнал аварии. Ч. энергично входит на щит, осматривает приборы, квитирует[3]3
  Квитировать (от англ. quit) – прекратить, отделаться.


[Закрыть] сигналы, обнаруживает отключение трансформатора; идет к пульту широким шагом.

Говорит быстро, возбужденно, глубоким голосом: «Отключился трансформатор. Делаю осмотр на улице». Замечает обрыв ошиновки. Говорит: «Пытаюсь перчатками и штангами поднять с земли упавший провод».

Руководитель: Ничего не выйдет.

Ч. (пауза): Ничего не буду делать. Возвращаюсь на щит.

10.08 – широким шагом, энергично идет к пульту, говорит: «Квитирую масляный выключатель».

Руководитель: А он не отключился.

В быстром, энергичном темпе действий оператора наступает заметный перелом. Он стоит, раздумывает. Произносит: «Значит, у меня обесточилась вторая система полос».

Руководитель: Это вы раньше знали.

Ч.: Я должен, значит… Мне нужно отделить поврежденный участок.

Руководитель: Не говорите, а решайте, что нужно делать.

Ч.: Сейчас, одну минуточку… Мне все ясно. Значит, я должен… (сосредоточенно смотрит в окно). Я квитирую масляный выключатель.

Руководитель: Да он же не отключен!

Ч. вторично допускает ту же ошибку, пытаясь повернуть выключатель. Вместе с тем он не замечает и не оценивает информацию, которая позволяет достаточно полно судить об аварийных нарушениях. Затем он вновь напряженно всматривается в показатели приборов, трет рукой подбородок, морщится. В результате технического анализа этого этапа тренировки следует вывод: «Получив полную информацию о случившемся по показателям приборов выключателей, по работе защиты и автоматики,

Ч. с трудом и значительным опозданием устанавливает, что все потребители обесточены».

Поведение Ч. свидетельствует о значительной дезорганизации процессов восприятия: он как бы не замечает многих аварийных показателей приборов; при повторном обходе щита всматривается в приборы, словно хочет увидеть что-то трудно различимое.

Смотрит отсутствующим взглядом, держит руку у рта, бормочет что-то про себя; видимо, эта «речь для себя» – способ сконцентрироваться, «собрать» разлитое возбуждение, которое мешает актуализации нужных связей. Ч. не слышит замечаний руководителя, стоит, не двигаясь с места.

Когда напряжение на обесточенных линиях было уже в основном восстановлено и предстояло лишь произвести некоторые практические, предусмотренные инструкцией действия, поведение Ч. оставалось в значительной мере дезорганизованным.

При первом затруднении – невозможности отключить поврежденный участок – в поведении его возникает заметный перелом; наступает период «заторможенности», расстройство процессов восприятия, внимание как бы блокировано: Ч. слушает и не слышит, смотрит и не видит. Объем восприятия узок, сигналы и показания приборов воспринимаются неверно. Очевидно, с этим в значительной мере связана и неправильная оценка аварийной ситуации.

Мыслительная деятельность Ч. в период решения проблем, поставленных аварией, также заметно затруднена. Этот этап игры характеризуется сенсорными и двигательными отвлечениями: Ч. смотрит в окно, ходит, выключает случайно оставленную включенной руководителем и потерявшую свой смысл сигнализацию. Ч. склонен выйти из затруднительного положения с помощью случайно возникающих ассоциаций (раз нагрузки нет, значит, линии под напряжением). Вместе с тем он пытается сосредоточиться – потирает лоб, хмурится, рассуждает вполголоса и т. д. Однако решает проблему в конечном счете не сам, ему помогает реплика одного из присутствующих.

Серьезные нарушения обнаруживаются у Ч. и в хранении полученной в результате инструкции руководителя и осмотра щита информации, а также в использовании положения инструкции, предусматривающей определенный порядок действий при переключениях. Это привело к выпадению необходимых при переключении операций и к явно ошибочным действиям.

Таким образом, Ч. во время «аварии» вел себя не так, как должен вести себя оператор в этих случаях. Оператор Ч. представляет собой один из примеров дезорганизованности поведения в экспериментальных условиях.

Особенности поведения, зафиксированные наблюдателем-психологом, и общая оценка результатов тренировки, поступившая от руководителя тренировки, дополнялись двумя характеристиками. Одну представляла администрация предприятия (электростанции или подстанции), другую – оперативно-диспетчерская служба энергосистемы. Это были не те, обычные, характеристики, в которых, в зависимости от наклонностей их составителя, выдвигаются на первый план то аккуратность, то добросовестность, то активность в рационализаторской деятельности или еще какие-нибудь черты данного работника. По замыслу исследования, существенным и главным было другое: можно ли на основании всего, что известно о работнике, дать прогноз о том, как он будет вести себя в аварийной ситуации.

«Внешний критерий» составлялся из трех различных оценок. Оценки администрации и оперативно-диспетчерской службы построены на неоднократных наблюдениях. Но наблюдения эти производились не в аварийных условиях; это что-то вроде попытки спроецировать поведение работника, находящегося в более или менее спокойных условиях, на условия аварийные. Для руководителей с большим стажем такая задача не представляется принципиально нерешаемой, хотя ее решение будет в известной мере субъективным. Недостаток этих оценок состоит в том, что для ответа использовались различные критерии, оставшиеся нераскрытыми; возможно, это вызывалось и постановкой вопроса, хотя к ее выработке вел достаточно долгий и сложный путь.

Оценка по исследовательской тренировке отвечает более строгим требованиям. Тренировочное задание для всех было одинаково трудным, поведение испытуемого фиксировалось специальными наблюдателями, все его особенности дополнительно обсуждались с участием самого испытуемого. Руководители тренировок, которых и было всего двое, детально согласовали между собой критерии оценок. Но, к сожалению, исследовательская тренировка проводилась только однажды.

При известной неточности оценок – каждой в отдельности – они дополняют одна другую. Поэтому в данном исследовании было признано в качестве наиболее простого и объективного приема обработки для дальнейших сопоставлений их суммирование. В конечном счете каждый испытуемый получил, таким образом, суммарную оценку по трехбалльной системе. Высшая суммарная оценка по «внешнему критерию» может составлять 9, низшая – 3, но оценок «3» не встретилось. Это объясняется тем, что представители администрации (возможно, по чисто формальным соображениям) ни разу не записали «совсем не уверены в безошибочности действий испытуемого в аварийной обстановке». Поэтому самая низшая оценка по внешнему критерию – 4, при одном низшем балле и остальных средних – 5. Балл «5» мог бы составиться также из одной тройки и двух единиц, но таких случаев также не встретилось. Таким образом, балл «5» означает, что либо испытуемый получил низшую оценку в исследовательской тренировке, либо оперативно-диспетчерская служба «совсем не уверена» в том, что он будет безошибочно действовать в аварийных условиях. Балл «4» означает, что обе низшие оценки совпадают.

Из 26 испытуемых обнаружилось пять с баллами «5» и «4», то есть таких, о которых можно было сказать, что они не обеспечивают безошибочной ликвидации аварии, не справляются со своими обязанностями в напряженных условиях. Остальные испытуемые по «внешнему критерию» могли быть отнесены к «справляющимся».

Данные психолога-наблюдателя внесли некоторые коррективы в это распределение. Один из испытуемых (Щ.) характеризуется несоответствием между оценками и картиной поведения. Это человек, который в силу ряда причин несерьезно отнесся к тренировке.

В. Ф. Матвеев сообщает о нем следующее.

Щ. – самый молодой по возрасту оператор из участвовавших в экспериментальных играх. Стаж его работы в качестве оперативного дежурного один год. Во время игры отнесся к аварийной обстановке «по-школьнически». Щ. ведет себя, как проказливый ученик во время контрольной. В минуты затруднений ищет контакта с присутствующими на тренировке, неоднократно показывает жестами «спасайте, погибаю», пытается незаметно для руководителя получить нужную информацию у товарища.

По мнению руководителя, «к тренировке относится безответственно». Тут и явное нежелание сосредоточиться, попытки «выехать» на подсказке; неблагоприятная мотивация деятельности может, таким образом, маскировать наличие таких природных данных, которые могли бы обеспечить успешную деятельность.

Ввиду неопределенности поведения Щ. его не отнесли к группе «исправляющихся». Нет причин считать, что его поведение было обусловлено свойствами нервной системы. Напротив, данные наблюдения говорят о том, что оно было обусловлено причинами мотивационного порядка.

По совокупности оценок испытуемые были разделены по их производственной успешности на две группы: 22 человека были отнесены в группу «справляющихся» со всеми обязанностями в сложной и ответственной обстановке, 4 – признаны «несправляющимися». По электроэнцефалографическим пробам численность этих групп уменьшается на одного в каждой – у двух человек не удалось зарегистрировать устойчивого альфа-ритма. Все сравнения средних арифметических, которые будут рассматриваться дальше, относятся к этим двум группам.

Мы рассмотрели данные по девяти показателям, пять первых – это показатели баланса нервных процессов.

Чтобы показатели можно было объединить, они были проранжированы. Показатели баланса ранжировались в одном и том же порядке: от неуравновешенности с преобладанием торможения к уравновешенности и далее к преобладанию возбуждения; показатели силы – от относительной слабости к возрастанию силы. При объединении показателей вычислялся средний ранг каждого испытуемого по объединенным показателям.

По всем отдельным показателям, а также во всех возможных их соединениях были получены средние арифметические для каждой группы испытуемых (то есть группы «справляющихся» и группы «несправляющихся»). Затем вычислялась разница между средними арифметическими той и другой групп и оценивалась ее статистическая значимость по критерию Стьюдента – Фишера «t». В дальнейшем речь будет идти только о таких разницах средних арифметических, которые имеют по этому критерию уровень статистической значимости не менее 95 % (Р < 0,05). Все вычисления производились на ЭВМ.

По показателям силы нервных процессов значение этого критерия оказалось равным t = 2,8 (в группах «справляющихся» – 21, в группе «несправляющихся» – 3 оператора). Уровень значимости р = 0,98.

Оценки, которые разработал и применил В. Ф. Матвеев, восходят от полного отсутствия признаков неадекватности поведения и психики к крайним уровням дезорганизации процессов восприятия, мышления и т. д. Так, оценке «ноль» соответствует отсутствие затрудненности восприятия, «единице» – некоторая не столь уже значительная степень ее, «двойке» – средний уровень, «тройке» – значительный, крайняя степень затрудненности. Раздельные характеристики процессов восприятия, мышления, памяти оправданы в наших условиях тем, что в трудовой деятельности операторов во время аварии эти характеристики в какой-то мере соответствуют этапам игры. Первый этап – осмотр приборов, панелей защит – связан по преимуществу с перцептивной деятельностью. Только получив всю информацию, оператор может приступить к мысленной оценке сложившегося положения. Второй этап посвящен активным мыслительным операциям, поискам места повреждения и путей наиболее быстрой его ликвидации.

В следующий период практических действий наиболее отчетливо сказывается организованность-дезорганизованность мнестических процессов. Именно в это время наблюдатель имеет возможность заметить ошибки памяти, которые обнаруживаются в совершении неправильных или несвоевременных действий и т. д.

Итак, одной из специально фиксируемых составляющих поведения был процесс восприятия – его особенности в наблюдаемый период.

Большинство операторов обнаружили ту или иную степень затрудненности восприятия, о чем говорило напряжение во время считки аварийной сигнализации (прищуривание глаз, напряжение мышц лба, неоднократные возвращения к ранее осмотренным приборам, бормотание и т. д.).

Например, несмотря на указание главного звена аварии диспетчером, оператор Э. продолжает действовать по-своему. Это отмечает и технический анализ действий оператора: «При ликвидации аварии Э. исходил из неправильного предположения о том, что причина отключения была связана с повреждением распределительного устройства, хотя обесточения распределительного устройства 6 кВ при этом не произошло. При обесточении потребителей делать осмотр распределительного устройства 6 кВ и искать там какое-то повреждение совершенно не требовалось. На звонок об отсутствии напряжения у потребителей никак не реагировал. Между тем стоило отключить со щита неотключившийся выключатель 10 кВ трансформатора 1, как сработал бы автомат включения резерва и напряжение потребителям было бы подано». Затруднения в восприятии аварийной сигнализации связаны также с ошибками восприятия. Оператор X., осматривая приборы, ошибочно принимает показания вольтметра запасной (трансферной) системы шин за показание прибора первой системы шин 10 кВ. Оператор С., включая шиносоединительный масляный выключатель 6 кв, «не обратил внимания» на то, что поставил под напряжение первый трансформатор через его неотключившийся масляный выключатель 6 кВ. Оператор Э. при постановке «на сигнал» газовой защиты первого трансформатора ошибочно пытался перевести «на сигнал» дифференциальную защиту трансформатора 1. При осмотре панелей АВР (автомата включения резерва) принял работу АВР 6 кВ за работу АВР 10 кВ и т. д.

Блокада восприятия, в разной степени присущая разным операторам, как мы видим, у некоторых испытуемых не наблюдается. Психолог фиксирует свободное, быстрое восприятие довольно большого объема сигналов, без возвратов и «проговариваний» (испытуемые А., Б., В.). Как правило, этих операторов отличает также и явное отсутствие затруднений в мыслительной деятельности и достаточно организованное поведение.

Перейдем к рассмотрению группы данных, относящихся к мыслительной деятельности операторов в процессе условных аварий.

Наблюдение, разумеется, давало возможность зафиксировать лишь внешние проявления мыслительного процесса. Степень затрудненности мышления выводилась, например, по ряду косвенных признаков поведения – отсутствию или наличию сенсорных и речевых отвлечений, содержанию словесных отчетов, внешним признакам напряжения, выраженного в мимике, и т. д. Индивидуальные различия, выявившиеся при этом, оказались весьма значительными.

Если оператор Б. с первых же минут аварии «охватывает» обстановку и начинает действовать последовательно и планомерно в хорошем, спокойном темпе, то у оператора П. заметны явные затруднения в организации мыслительной деятельности; он долго стоит в застывшей позе, трет лоб, морщит брови, о предстоящем говорит неуверенно и непоследовательно, хотя и многословно.

Это многословие, как правило, выдает стремление оттянуть время, уйти от целеустремленного поиска решения. Боязнь ошибиться вследствие чрезмерных умственных напряжений принимает, очевидно, разные степени осознанности, она выражается, например, в попытке получить сведения от руководителя тренировки или присутствующих.

Вместе с тем эта боязнь выражается и в шаблонности, стереотипности поведения оператора, неадекватного конкретным условиям данной игры. Оператор С., осмотрев пульт, отправляется в распределительное устройство осматривать трансформатор, то есть действует явно нецелесообразно, так как имеющаяся информация давала возможность вернуть напряжение потребителям, не покидая помещения.