Электронная библиотека » Константин Иванов » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 13 ноября 2015, 02:00


Автор книги: Константин Иванов


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Среди семьи

У постели нашего барона еще горит свеча в высоком канделябре, светившая целую ночь, а в узорчатые стекла окна уже проник луч восходящего солнца.

Резко прозвучала труба с вершины главной башни, и барон пробудился от сна. Когда он надел исподнее, на ночь вешавшееся у постели, а поверх накинул нечто вроде халата, в комнату явились два прислужника и принесли лохань, металлический кувшин с водой и полотенце. Кроме ежедневного умывания, наш барон очень часто принимает по утрам ванну, в которую иногда высыпается целая корзина лепестков роз.

Умывшись и причесавшись гребнем, барон встал на колени перед изображением святого, помещающимся тут же, вблизи постели. Спустя некоторое время, уже окончательно одевшись с помощью прислужников, он в сопровождении своей жены отправляется в капеллу. Выслушав краткую мессу и приветствие капеллана, баронская чета проходит в большую залу, где подкрепляет себя завтраком в кругу собравшихся членов семьи.

Последними за стол являются взрослые дочери – у них очень много времени отнял туалет! «Если бы вы могли видеть, – рассказывает один средневековой французский поэт, – как причесываются дамы и девушки. Одной затягивают волосы, другую зашнуровывают, третья спрашивает у сестры: “Сестрица, хороша ли я?” – “В тебе нет недостатков, – отвечает сестрица, – а какова я?” Четвертая говорит своей девушке: “Скажи, ради Бога, хорош ли у меня сегодня цвет лица?” – “Лучше, чем у кого бы то ни было на свете”, – отвечает девушка».

Почти всегда барон в это время уже покидает замок, но сегодня он остается дома целый день. Позавтракав, он пошел вместе со старшим сыном обозревать свое обширное и сложное хозяйство: это занятие отнимет у него время до самого полудня, до обеда. Супруга барона отправилась к собравшейся у ворот замка толпе нищих и калек, чтобы раздать им обычную милостыню.

Среди бедняков, пришедших сегодня в замок, оказался престарелый пилигрим, возвращающийся из далекого странствования. Он одет в серое платье, на котором нашиты раковины, и обут в кожаные сапоги. За его спиной висит сума, а на боку спускается с перевязи дорожная плетеная фляжка. В правой руке у него крепкий посох. Широкополая шляпа довершает его скудный наряд.

Хозяйка замка, тронутая усталым видом странника, следуя обычаю, предложила ему отдохнуть в замке. Затем она отправилась в женские помещения, где ее прихода дожидались домашние работницы: тут сейчас начнут шить, вышивать, прясть, одним словом – примутся за обыденные дела. Наконец, на ее руках – двое маленьких детей, из которых старшему еще не исполнилось семи лет – до этого возраста дети находились на исключительном попечении матери. Словом, дел у супруги нашего барона достаточно. Впрочем, и помощниц у нее немало… Взрослые дочери барона отправились в свою комнату, где будут заниматься рукодельем, разговорами, пеньем и чтением недавно попавшего в их руки рыцарского романа.

Так проходит время до полудня. Звук трубы призывает к обеду. Сегодняшний обед совершенно, конечно, не похож на те званые обеды, которые время от времени задаются нашим бароном. Он гораздо скромнее: два мясных блюда, рыба, овощи, в заключение обеда сыр и фрукты. На столе вино, пиво, мед, настойки. После обеда барон отправился отдыхать; остальные члены семьи разбрелись по своим делам: кто отправился в замковый садик поиграть на открытом воздухе, кто углубился в шахматную игру. Одна из дочерей читает вслух старшему брату новый рыцарский роман. Чтение это прерывает прибывший в замок продавец дамских украшений. Вот он отложил в сторону свою обитую железом палку, снял со спины ящик – и скоро почти все его товары проданы… При приближении вечера хозяйка вспомнила о пилигриме и велела позвать его в залу. Там слуги уже хлопотали около камина, разводя огонь. Послушать странника собралась вся семья. Его забросали вопросами: откуда он, что пережил, где побывал? Не в первый раз пришлось говорить ему перед большими господами: странники в ту пору были самыми желанными гостями в замках – своими рассказами они вносили свежую струю в однообразную жизнь их обитателей. Не смущаясь, он начал свой рассказ, и речь его полилась непрерывно. Жадно слушали его обитатели нашего замка. Как будто на таинственных крыльях возносились они над повседневной жизнью своей, оставляя здесь, на земле, свои бренные оболочки. Окончил странник рассказ свой и утомленный пошел на отдых.

Между тем за стенами замка совершенно стемнело, и разыгралась настоящая буря. В окна хлещет дождь. Воет ветер, заставляя всех подвинуться ближе к камину. А огонь в камине разгорелся уже вовсю. Зала, лишенная своих праздничных украшений, выглядит мрачно. Кое-где сверкает оружие, кое‐где на стене трепещет тень оленьих рогов.

Место у камина – любимое у всей семьи. Тут рассказывают бесконечные истории, а иногда и поют. Сегодня, например, старшая дочь барона поет недавно выученную песню. Поэт выразил в ней чувства, знакомые сердцам обитателей средневекового замка. Вот она в буквальном переводе:

«Вблизи источника в саду, при песчаной дорожке, под тенью плодового дерева, где распевали птицы, на ковре из зеленой травы и белых цветов я нашел одинокой ту, которая не желает мне счастья.

Это дочь сеньора, владетеля замка. Я вообразил, что она пришла туда насладиться весной, зеленью и пеньем птиц; я полагал, что она охотно склонит свой слух к моим речам Но вышло совсем иное.

Она принялась плакать у источника и, воздыхая из глубины сердца, сказала: “О, Иисус, царь мира, из‐за Тебя испытываю я столь большое горе. Обиды, Тебе нанесенные, падают на меня, ибо сильнейшие в этом мире идут за море служить Тебе; так хочешь Ты!

И он также ушел, он, мой прекрасный друг, мой милый и сильный друг. Я осталась здесь одна, чтобы тосковать по нему, плакать, сокрушаться. Ах, какое нехорошее намерение возымел король Людовик, приказавший двинуться рыцарям в этот Крестовый поход, который принес моему сердцу столько горя!”

Когда я услышал, что она сокрушается о своем жребии, я приблизился к ней вдоль светлого ручейка. “Прекрасная, – сказал я ей, – свежий цвет и красота лица увядают от плача.

Вам не следует отчаиваться: Тот, Кто одевает листвою леса, еще может доставить вам радость!”

“О, сеньор! – сказала она, – я верую в то, что Бог смилостивится надо мною когда‐нибудь в другой жизни, как и над многими другими грешниками. Но между тем Он отнимает от меня на этом свет того, который составлял мою радость, того, кто теперь так далеко от меня!”»1414
  Это произведение принадлежит трубадуру XII века Маркабрюну (Mаrcabrus). В этом грациозном стихотворении упоминаются Второй крестовый поход, крайне неудачный для христиан, и французский король Людовик VII, его предпринявший. (Маркабрюн (ум. ок. 1149) – трубадур родом из Гаскони. Считается основоположником так называемого темного стиля в поэзии трубадуров, оставил после себя более сорока произведений преимущественно сатирического характера. – Прим. ред.)


[Закрыть]
.

За мирными и приятными беседами время незаметно приблизилось к ужину. После него, перед отходом ко сну, хозяева выпили вина. Удостоверившись из доклада своего управителя, что все спокойно, а стражи на своих местах, барон отправился в опочивальню.

Именем фазана
(По мотивам средневековых хроник и легенд)

Куда направляет свой путь этот рыцарь Тевтонского ордена? Его белый рыцарский плащ с черным крестом и пегая лошадь мелькают между ивами, окаймляющими берега Иснера. Он направляется в замок пфальцграфа1515
  Пфальцграф, или граф-палатин, – в Раннем Средневековье граф, управлявший пфальцем (дворцом) в период отсутствия правящего монарха. В XII веке должность пфальцграфа стала наследственной, а сам пфальцграф превратился во владетельного князя, вассала императора Священной Римской империи.


[Закрыть]
. «Этого хочет Бог! Этого хочет Бог!..» Слова эти прозвучали от Рейна до Дуная, и во всех землях, здесь расположенных, провозглашена война именем Господа нашего Иисуса Христа и исполнителя Его воли, императора немецкого.

Во многих местах совершаются приготовления к новому Крестовому походу. Повсюду установлен Божий мир, запрещены всякие тяжбы и денежные иски против тех, кто будет биться за Св. Гроб, чтобы никакие земные заботы не помешали им исполнить свое намерение. Монахи разъясняют в своих проповедях льготы, которые буллою Святейшего отца предоставляются тем, кто отправляется в поход. В кружки, выставляемые у церковных входов, в изобилии стекаются «динарии прощения и освобождения»: если приносится пожертвование на Крестовый поход, то душа, испытывающая мучения, освобождается от них и возносится на небеса.

В феодальных владениях объезжают лошадей, готовят упряжь для волов, девушки вышивают для рыцарей шарфы, оруженосцы возятся с конской сбруей. Поселянин является вечером в деревенскую кузницу, где, читая про себя псалом, медленно полирует заржавленный дротик, который еще в руках его деда свел короткое знакомство с сарацинскою грудью. На его левом плече видно изображение креста, и еврей, одетый в особый костюм с желтой полосою, завидев крестоносца при свете пламени, дрожит за свое существование, так как его родичи немало натерпелись от крестоносной братии.

Пфальцграф взволнован. Он хочет идти в Святую землю, чтобы биться там за Господа и за христианство во главе большого войска. Но это войско еще надо собрать. Вот с какой целью он позвал к себе на пир всех подвластных ему сеньоров, но пока они не знают об истинной цели приглашения.

В назначенный день все приглашенные, и наш тевтонский рыцарь в том числе, собрались в замке пфальцграфа; дам принесли на носилках, кавалеры приехали верхом. Всех прибывающих встречали на дворе слуги, одетые медведями и львами, и провожали в покои, где для знатных гостей приготовлены были вина, пряности и холодные закуски. А для дам специально – зеркала из полированного серебра, кипрская пудра1616
  Кипрская пудра – распространенный в XVI – XVII веках ароматический порошок на основе мха, растущего на дубах острова Кипр. Этот же аромат был использован в 1917 году французским парфюмером Ф. Коти при создании знаменитых духов «Шипр» (от фр. Chypre – Кипр), в состав которых также входят ароматы бергамота, пачулей, сандала и ладана.


[Закрыть]
, туалетный уксус1717
  Туалетный уксус – распространенное в Средние века гигиеническое средство, в состав которого входили уксусная кислота, эфирные масла, ароматические растения и экстракты специй.


[Закрыть]
и духи.

В назначенный час протрубили пажи, возвещая начало обеда, и все приглашенные вошли через растворенные настежь двери в пиршественную залу.

Без всякого преувеличения можно сказать, что пиршественная зала в замке пфальцграфа величиной была не меньше средней части Кельнского собора. Дневной свет проникал сюда через окна прекрасной работы, с богато расписанными стеклами. Стены были покрыты коврами, на которых были изображены Тесей, выводящий из ада собаку, и Ясон, завоевывающий золотое руно1818
  В рыцарском обществе господствовали самые смутные представления из области античной мифологии.


[Закрыть]
.

В этой зале было три подиума (они же столы) разных размеров. На подиуме средних размеров стояла церковь с расписными стеклами и колоколом1919
  Во время пиров было в обычае устраивать различные зрелища с помощью механических приспособлений. Происходило это обыкновенно, чтобы занять внимание гостей между переменами блюд, откуда забава эта и получила название интермедии.


[Закрыть]
.

На большом подиуме сидели двадцать музыкантов; из них каждый играл на своем инструменте, когда наступала его очередь. Здесь же был приготовлен замок, для второй перемены блюд, вроде Лузиньянского2020
  Лузиньянский замок – фамильный замок Лузиньянов, одного из самых знатных французских родов, крупнейший во Франции. Был построен предположительно в X веке и разрушен во время религиозных войн в XVI веке. Существует легенда, согласно которой самый первый замок был построен водным духом, феей Мелюзиной, бывшей супругой одного из владельцев имения Лузиньян.


[Закрыть]
; на главной башне его была изображена в виде змеи Мелюзина, а две меньшие башни были предназначены для выбрасывания померанцевой воды в устроенные кругом замка рвы. Развлечением во время третьей перемены должно было служить изображение пустыни, в которой бился тигр со змеем. Четвертое изображение представляло дикаря на верблюде, как бы отправляющегося в дальнее путешествие. Пятая картина должна была состоять в следующем: некий человек бил палкою по кусту, из куста вылетали птички, и их поедали дама и рыцарь, расположившиеся у самого куста. Дама улыбалась и как бы говорила, что человек этот безумно тратит свое время, работая на других.

Наконец, для последней перемены, было предназначено изображение сумасшедшего, мчавшегося на медведе через горы, покрытые инеем и льдом.

На третьем подиуме – для почетных гостей – стояла башня, возвышавшаяся до самого потолка2121
  «Невозможно представить себе без удивления, какими размерами должна была отличаться зала, в которой могли помещаться такие огромные столы, с приспособлениями для механизмов, необходимых для различных передвижений фигур». Так говорит La Curne de Sainte-Palaye (Жан-Батист де Ла Кюрн де Сент-Пале (1697 – 1781) – французский историк, филолог, лексикограф. – Прим. ред.), описывая роскошный банкет, происходивший при дворе бургундского герцога Филиппа Доброго (1396 – 1467).


[Закрыть]
.

Как только была прочитана молитва и все заняли свои места, человек, стоявший на вышке огромной башни, протрубил в рог. Вдруг открылись четыре окна в башне, и из каждого окна выпрыгнуло по кабану, трубящему в трубу, и много других, странных фигур. Когда они вернулись в окна, последние опять затворились, но сейчас же раскрылись снова, чтобы дать дорогу трем овечкам и козлу, отлично сделанным; козел играл на волынке, а овцы на дудочках. Потом вооруженный человек, находившийся на верху башни, вызвал менестрелей, которые спели песню и вернулись в башню подобно всем прочим. Наконец, из окон появились четыре серых осла и вполне прилично пропели песенку следующего содержания:

 
Когда б ослицею вы стали,
Моя владычица, я вас
Не бросил бы в тот час печали,
В тот злополучный, страшный час.
Я сам готов бы был кусаться.
Я сам готов бы был лягаться,
Носил бы тяжести, как мог,
И поедал чертополох, —
И все бы, все переносил,
Но вас по‐прежнему любил.
 

Тут вдруг заиграл орган в церкви, стоявшей на первом столе, а менестрели, сидевшие в укреплении, произвели такой шум, что казалось, будто слышатся и звуки рогов, и крики охотников в лесной чаще.

Эти сцены весьма удивили гостей, которые, однако, не забывали потягивать рейнвейн из прекрасных стаканов зеленого стекла или из рогов, украшенных золотыми и серебряными кольцами. С такой же охотой они и кушали; в их распоряжении было много прекрасных блюд: колбасы, начиненные мясом каплуна, оленье рагу, бараньи ноги, приправленные шафраном, кабанье мясо с изюмом и сливами, жареные ржанки, арденнские куры, соус из вареной моркови, прекрасные хлебы; кроме того, здесь были пирожные в виде растений, животных и разных фигур. Но особенное внимание обращал на себя новый овощ, прибывший от мавров из Испании и называвшийся испанской зеленью или шпинатом – так, по крайней мере, называл ее распорядитель обеда, сидевший на высоком кресле у поставца, обремененного серебряной посудой. Он раздавал приказания слугам, разносившим кушанья, кухонным мальчикам, вертельщикам и прочим.

Кравчий, правая рука которого была обернута полотном из Брюгге, белым, как снег, резал хлеб и давал его пробовать особому прислужнику; то же самое он делал и с соусами, обмакивая в них ломтики хлеба; кроме того, он сам пробовал по кусочку от каждого кушанья.

Вот подали наконец седьмую перемену – «золотое блюдо»; называлось оно так потому, что у птиц, составлявших его, были позолоченные лапки и клювы. Тогда‐то и разыгралось специально предназначенное для этого званого обеда действо.

В дверях залы показался великан-сарацин в мавританском тюрбане на голове. Он вел слона, покрытого алым бархатом. На слоне стояла палатка, в которой находилась дама, одетая в глубокий траур. Взглянув на общество, она обратилась к сарацину с такими словами:

 
Останови ты здесь слона,
Пред этим обществом отборным
Я кое‐что сказать должна;
И с интересом непритворным
Меня послушают они…
Слона скорей останови!
 

Сарацин остановил слона перед самым хозяином. Тогда дама подняла свою вуаль и сказала:

 
О плачьте, плачьте все, кого я вижу в зале!
Святая Церковь – я: меня вы не узнали?
О, вспомните теперь о всех моих бедах,
О всех разрушенных святых монастырях,
О всех погибнувших поборниках Креста!
Сокрыли волны их; сомкнула им уста
Навеки смерть в бою… Они иль тлеют в поле,
Иль жизнь еще влачат у сарацин в неволе.
Чем больше сожаленья я встречаю,
Тем меньше помощи, мне нужной, получаю.
И вот брожу теперь
От замка к замку, в дверь
Стучусь и жду, кто первый отзовется,
В ком жаркое желание проснется
Помочь скорее мне, меня не забывать…
Тому да ниспошлет Всевышний благодать!
О, плачьте, плачьте все, кого я вижу в зале!
Святая Церковь – я: меня вы не узнали?
 

Невозможно было понять, что дама изображала собой Восточную церковь: она просила помощи против сарацин, которые поступали дурно с паломниками и разоряли святые места2222
  Подобная же интермедия была разыграна в 1453 году при дворе Филиппа Доброго, герцога Бургундского, в Лилле. Подробное описание ее сохранилось в хрониках Матье де Куси (Mathieu de Coucy; 1420 – 1482) и Оливье де Ламарша (Olivier de la Marche; 1425 – 1502), бывших ее свидетелями.


[Закрыть]
.

Не успело улечься возбуждение среди присутствующих, как паж, стоявший у дверей, трижды протрубил в рог и в дверях показался герольд. Он держал в руках серебряное блюдо, к которому был привязан живой фазан, украшенный золотым ожерельем с жемчужинами, сапфирными камнями и рубинами. Вместе с герольдом вошли две девушки, а также рыцарь в полном вооружении с копьем на изготовку, как будто готовый сейчас же сражаться за веру.

Все они подошли к пфальцграфу, сделали ему глубокий поклон, после чего герольд сказал: «Глубокоуважаемый господин! Эти дамы почтительнейше обращаются к вам. Исстари заведено, чтобы на празднествах преподносилась князьям и сеньорам благородная птица, над которой они произносят обеты, имеющие особенное значение. Дамы направляют меня сюда с фазаном для этого».

При этих словах хозяин поднялся с места и протянул руку к фазану. «Слушайте, слушайте!» – прокричал герольд. И хозяин заговорил звучным голосом – его голос загремел, как гейдельбергские бочки2323
  Здесь: очень большие бочки. В подвалах Гейдельбергского замка находится самая большая в мире бочка, известная под собственным именем Гейдельбергской; ее емкость более 212 тысяч литров, длина 8,5 метра и диаметр 7 метров. Образ Гейдельбергской бочки как бездонного сосуда неоднократно использовался немецкими литераторами.


[Закрыть]
в пору сбора винограда.

«Я приношу обет прежде всего пред Господом Богом и Преславною Девой Марией, потом пред дамами и фазаном возложить на себя крест для совершения Крестового похода и отдать свое тело на защиту Святого Гроба и Святой Веры. Я сделаю для успеха похода все, что могу сделать лично, чего могу достигнуть своей властью, лишь бы только мне оказал Свою милость Господь. Если я узнаю как‐либо, что со мною желает вступить в поединок сам султан, я буду биться с ним и одолею его с помощью Бога и Его Всеблагой Матери, которых я всегда призываю к себе на помощь».

После этого хозяин сел на свое место и стал оглядывать присутствующих, как бы приглашая их последовать его примеру.

В пиршественной зале стояло такое молчание, что было слышно, как вертится флюгер на верхушке главной замковой башни. Действительно, в зале было множество сеньоров, которые и не помышляли о крестоносном предприятии и дорого бы дали, чтобы оказаться сейчас подальше от этого места или, по крайней мере, сделаться невидимыми. Они с сожалением подумали о том, что им придется разбудить свои флорины, мирно спящие в сундуках, и сделать пожертвования монастырям, а то и, бросив свои домены на расхищение соседям, отправиться с риском потерять голову на Сирийские равнины. Но они не могли опозорить себя в глазах рыцарства и своего сюзерена, отказавшись посреди такого блестящего общества принести обет перед дамами и фазаном. Наконец, они боялись своим отказом прогневить пфальцграфа, так как он, разумеется, не преминул бы отомстить им за это тем или другим способом.

Пока они размышляли, как быть в таком затруднительном положении, один из приглашенных, сир Рюбенталь, которому рейнвейн сообщил внезапное вдохновение, вдруг поднялся с места и, покачиваясь, направился к даме Рутвель; склонившись перед нею на колени, он взял ее за руку, закрыл свой правый глаз и произнес без запинки и совершенно внятно:

«Клянусь перед дамами и фазаном, что я не стану открывать этого глаза при дневном свете, пока не увижу сарацинского войска2424
  Рыцари давали самые разнообразные и странные для нас обеты: не спать на постели, не обедать на скатерти, воздерживаться в известные дни недели от мяса и вина, совершенно не надевать на себя какой‐либо части своего вооружения или, напротив, иметь ее на себе день и ночь, закрывать какой‐либо глаз повязкой и не снимать ее в продолжение известного времени и т. п.


[Закрыть]
. Я нападу на султанское знамя, и, полагаясь на силу оружия, а также любви и дружбы, я переверну его вверх ногами». Произнеся эти слова, он поднялся при звуках труб, в которые протрубили менестрели.

Тогда герольд стал обходить стол, чтобы поднести фазана каждому из пирующих, и прежде других поднес его маркграфу Анспахскому, который сидел возле хозяина замка.

«Ну, – сказал маркграф соседу, сидевшему с другой стороны, – этот безумец Рюбенталь перешел брод… Мед готов, теперь следует пить его без сожаления… Клянусь белой дамой замка Розенберг2525
  Белые дамы – волшебницы из немецких легенд. Особенно славилась белая дама замка Розенберг. При рождении детей, дабы предсказать им будущее, она являлась вся в белом; когда же она собиралась возвестить предстоявшую кончину, то надевала черные перчатки.


[Закрыть]
, мы попали в настоящую засаду!..»

И, протянув руку к фазану, он сказал: «Клянусь перед дамами и фазаном, что я буду служить делу по мере своих сил, если только высокочтимый сеньор пожелает, чтобы я сопутствовал ему в заморском путешествии».

Рыцарь, с которым беседовал маркграф, произнес точно такой же обет, но сиру Оттенгейму, сидевшему с ним рядом, этого показалось мало, и он воскликнул:

«Я клянусь перед дамами и фазаном, что, если поход состоится, я напишу свое имя концом своего копья на воротах СенЖан-д’Акра2626
  После того как крестоносцы взяли в 1191 году во второй раз (впервые в 1104 году) город Акко в Галилее, они объявили его столицей христианского государства и переименовали в Сен-Жан-д’Акр.


[Закрыть]
. До тех пор по пятницам я не буду есть никакой живности. Если я узнаю, что у султана найдутся единоверные ему бароны, которые пожелают сразиться со мною, я побью их с помощью Бога и Его Всеблагой Матери, которых я всегда призываю на помощь!» Сир Стольберг сказал в свою очередь: «Я клянусь перед Богом и славнейшею Девой Марией, перед дамами и фазаном, что я не буду останавливаться ни в опоясанном стенами городе, ни в замке, пока не одержу победы над сарацинами. Я совершу это с помощью Богородицы, ради любви к Которой, я никогда не буду спать на постели по субботам, пока не исполню обещанного. Если моему Создателю угодно будет вернуть меня живым из предстоящего странствования, я обойду три христианских королевства и буду биться там со всяким встречным рыцарем и на коне, и пеший».

Сир Пфальцский, совсем старый и немощный, очень важно произнес следующие слова: «Так как по своей старости и слабости я не могу отправиться в Крестовый поход лично, то клянусь перед Богом, дамами и фазаном, что вместо себя я отправлю одного из своих сыновей с четырьмя вооруженными людьми и буду содержать их на жалованье в течение одного года и одного дня».

Так были произнесены присутствующими различные обеты. Обходя гостей при трубных звуках, герольд подошел к тевтонскому рыцарю и обратился к нему с предложением произнести обет именем фазана. Но рыцарь суровым голосом монаха, распевающего «Salve, Regina»2727
  «Salve, Regina» – хвалебная песнь Богородице, которая поется в католической церкви. На ее текст писали музыку многие композиторы.


[Закрыть]
, крикнул: «Во имя Божие! Такого обета произносить я не стану!»

При этих словах поднялся страшный шум, и громче всех кричали те, которые менее всего желали отправляться в задуманный поход.

«Ведь это значит грешить перед дамами и фазаном! – кричал один. – Я не потерплю, пока жив, чтобы кто‐либо поступал таким образом!»

«Клянусь Св. Гвоздем, находящимся в Трире2828
  В Кафедральном соборе Святого Петра в Трире находится, как считается, один из четырех гвоздей от Креста Господня, найденных и вывезенных из Иерусалима матерью римского императора Константина I – Еленой (ок. 250 – 330). Еще один такой гвоздь хранится в Успенском соборе Московского Кремля.


[Закрыть]
, – сказал сир Оттенгейм. – Такой дерзости еще никогда не позволял себе человек, носящий золотые шпоры!»

«Их следует сорвать с его ног и бросить в навоз», – прибавил сир Рюбенталь.

«И щит его следует стащить в грязь и разбить его, как этот кубок!» – сказал сир Стольберг, кидая в стену свой стеклянный кубок.

«Да, да… – кричали со всех сторон. – Пусть покроется позором, пусть испытает всякие беды тот вероломный, кто провинился перед дамами и фазаном!.. Долой с него шпоры!..

Разрезать скатерть перед ним…2929
  С XIV века вошло в обычай отправлять к лицу, вызываемому на поединок, человека, который должен был разрезать перед ним скатерть.


[Закрыть]
перевернуть его хлеб!..»

Сам хозяин направился, нахмурив брови, в сторону тевтонского рыцаря, как вдруг тот, скрестив руки на груди, обратился к присутствующим с такими словами: «Граф, и вы, благородные сеньоры! Не думайте, что я отказываюсь произнести обет именем этой благородной птицы из презрения к дамам и вам… Не думайте, что в мою душу закрался страх, что я боюсь опасностей священного предприятия… о, нет! Вооруженный верою изнутри и железом извне, я не боюсь псевдонебесных полчищ и смешных ангелов Магомета!

Скорее прекратится движение небесного свода, скорее выйдет пламя из льдин, наваленных на очаг, чем я забуду тебя, Иерусалим! Клянусь копьем, которым был прободен Спаситель, подобные мысли далеки от меня. Если же я отказываюсь произнести обет именем этой птицы, то лишь по той причине, что сердце мое разрывается при виде того, как священное предприятие провозглашается на мирском пиршестве, среди сатанинского великолепия! О, Петр Пустынник3030
  Петр Пустынник (Петр Амьенский; ок. 1050 – 1115) – монах, которому приписывалась организация Первого крестового похода.


[Закрыть]
, не таким путем воины Христовы выступили с тобою в Крестовый поход! Разве они приготовлялись освободить Св. Гроб, источник будущей жизни, среди пиршеств, при звуках музыки?.. Чтобы слышать Слово Божье, верующие, не обращая внимания на погоду, сходились и на равнине, и в лесу, и на горных вершинах, и в ложе потока… А теперь нужны пиры и песни, чтобы соединить их и укрепить в них колеблющееся призвание! Когда‐то самые богатые оставляли все, чтобы идти за священным знаменем: так поступил граф Блуаский3131
  Этьен-Анри де Блуа (ок. 1046 – 1102) – граф Блуа, Бри, Шартра, Мо и др., пфальцграф Шампани. Участник и один из руководителей Первого крестового похода. Погиб в Палестине. Отец будущего короля Англии Стефана (ок. 1092 – 1154).


[Закрыть]
, у которого было столько замков, сколько дней в году. Золото ценилось дешевле железа, женщины снимали с себя драгоценности, чтобы жертвовать их на освобождение святых мест, и в казне, собранной на это предприятие, лежали груды серебра и золота, как груды виноградных ягод в тисках!.. Теперь же защитников Креста приобретают ничтожными уловками, разжигая плотские вожделения!.. Не извлекайте из ножен вашего меча, сир Рюбенталь… придет время обнажить его в присутствии сарацин… Не грозите мне жестами… Тот не боится ни дерева, ни стали, кто говорит во имя Господа, а Он вдохновляет меня в настоящую минуту и говорит моим именем!.. Всемогущий Бог полон милосердия и благости. Он сострадает слабостям людей и прощает их ошибки!.. Но Он поражает и унижает того, кто совращает своих ближних с пути спасения! Ты слышишь меня, пфальцграф? Среди сеньоров, подвластных Палатинату3232
  Палатинат – то же, что и пфальцграфство, область, подчиненная пфальцграфу.


[Закрыть]
, мои глаза напрасно ищут того, кто должен был бы явиться сюда первым, – сира Риффенаха». «Риффенаха… – повторил хозяин тихим голосом в смущении. – Риффенаха? Рыцаря-стекольщика, живущего в лесах Форальберга? В минувшую Пасху он отказался принести мне ленную присягу… Как же я могу заставить его прийти сюда, на это пиршество? Ни один князь, даже сам император, не отважился проникнуть в те горы, где он собрал всех разбойников Палатината. Говорят, что он занимается там делами, достойными осуждения, чтобы иметь возможность выделывать те чудные произведения, которые продаются по высокой цене во всей Германии. Говорят, что он осмеливается хулить Св. Крест и отрицать божество Христа…» «Я знаю этого Риффенаха, – прервал его тевтонский рыцарь. – Я знаю, что он стоит на дороге к погибели; но овцу эту еще можно загнать в овчарню. Добрый пастырь должен спешить, так как Риффенах смеется над верными, собирающимися в святое предприятие, а такой пример слишком опасен для веры. Что будет, если он откроет у себя убежище для всех вассалов, которые не откликнутся на призыв к священной войне и будут убегать к нему из боязни идти в Святую землю?.. Сегодня же, до окончания настоящего вечера, я буду в замке Риффенаха!» «В замке Риффенаха!» – воскликнули присутствующие.

«Да, – ответил рыцарь духовного ордена. – Я понесу к нему Слово Божье! Я верну его на путь спасения, если только он не сделался вассалом сатаны… Прощай, пфальцграф… Мы увидимся в Шпейере, где сойдутся крестоносцы, и я приду туда не один!» Сказав это, он покинул пиршественную залу, прошел через двор, и скоро на подъемном мосту послышался топот его лошади.

Все были смущены словами тевтонского рыцаря. Вместо того чтобы слушать любовные баллады жонглеров, как это обычно бывало в конце княжеских пиров, все общество разъехалось потихоньку, и скоро замок погрузился в тишину.

Между тем тевтонский рыцарь ехал по равнинам Палатината. Последние лучи солнца догорали на соснах Форальберга, когда он прибыл к подножию горы, которой так боялись все добрые люди.

В самом деле, сир Риффенах вел жизнь весьма странную. Чужестранцы принимались им очень хорошо, его вассалы жили прекрасно, а работники получали отличное жалованье, однако показывался перед ними он только по ночам. Он обходил в ту пору свои горнила и сам придавал стеклу такие фантастические формы, что их считали делом какого‐нибудь адского духа; порой Риффенах собственноручно разбивал прекраснейший сосуд, как будто не желал, чтобы он доставлял удовольствие людям.

Риффенах стал вести такой образ жизни, возвратившись из долгих странствий по Франции, Англии, Кастилии и Италии. Он не принимал у себя никого из знатной родни и отказывал в каком бы то ни было почтении пфальцграфам, от которых зависел его феод. А чтобы они его не тревожили, организовал небольшую собственную армию.

Чтобы обезопасить себя на случай нападения, сир Риффенах укрепил свой замок, хотя в нем не было подъемного моста, а только опускная железная решетка в воротах. Крутые тропинки, которые вели в замок, могли, стоило прозвучать сигналу тревоги, быть преграждены в мгновение ока. Вот по этим тропинкам и проник тевтонский рыцарь в замок Риффенаха. Стража не подала никакого сигнала об его прибытии, так как здесь совсем не опасались одиноких путников.

Уже наступила ночь, но ни одна звездочка не выглядывала между серыми тучами, бежавшими по небу. Увидев сквозь железные прутья решетки рабочего-стекольщика, тевтонский рыцарь затрубил в рог из слоновой кости. Рабочий подошел к решетке и спросил посетителя: «Кто трубит в столь поздний час перед замком Риффенаха? Во всяком случае, – продолжал стекольщик, прислушиваясь к звону рыцарского вооружения, – это не пилигрим».

«Все мы пилигримы на этом свете, – отвечал рыцарь. – Но доложи сиру Риффенаху, что герцог Мюнстерский, рыцарь Тевтонского ордена, стоит у решетки».

Рабочий удалился, не сказав ни слова. Но скоро он вернулся в сопровождении четырех людей, с бердышами и зажженными факелами в руках. Решетка поднялась; тевтонский рыцарь вошел во двор и, перейдя через него, приблизился к двери, которая открылась перед ним. Пройдя две комнаты, слабо освещенные лампами, он очутился в зале, которая поразила бы всякого.

По стенам этой залы было развешено или расставлено на великолепных подставках бесчисленное множество хрустальных изделий, имеющих самые фантастические формы; они отражали свет, разливаемый по зале двумя серебряными лампами, свешивающимися с потолка на серебряных цепочках. Тут было оружие, лежали ковры и иноземные драгоценности, вывезенные сиром Риффенахом из его путешествий и неизвестные в Германии даже по имени. На столе, покрытом позолоченной кожей с гербом Риффенаха, виднелись песочные часы, прибывшие с Востока, два испанских кинжала, ножи с рукоятями из алойного дерева, два серебряных зеркала, золоченая вода3333
  Имеется в виду вода, прежде хранившаяся в золотом сосуде. Считалось, что такая вода действует укрепляюще на организм и способствует излечению от многих болезней.


[Закрыть]
в хрустальном бокале, украшенном рубинами, несколько рукописей с раскрашенными рисунками, а также – трубочки, подносы, реторты, сита, поршни, раздувальные меха и плавильники.

Сир Риффенах, одетый в табар3434
  Длинное одеяние, надевавшееся сверх вооружения.


[Закрыть]
из черного бархата с серебряной бахромою, сидел за этим столом, глубоко задумавшись.

Его люди уверяли, что он иногда по три дня подряд оставался в такой задумчивости, не говоря ни слова и не принимая ничего, кроме нескольких капель золоченой воды. Может быть, по причине такой воздержанности он и был так бледен, а бледность его выступала еще резче по контрасту с цветом табара.

Медленно поднимаясь с места и внимательно оглядывая вошедшего, он сказал глухим голосом: «Что угодно здесь герцогу Мюнстерскому, тевтонскому рыцарю? Что привело его в замок Риффенаха?»

«Дело Божие и дело человеческое!» – отвечал рыцарь.

«Божье дело! – рассмеялся Риффенах. – Бог все‐таки нуждается в бойцах? Допустим… ну, а люди?.. Быть бойцом за людей не то же ли самое, что быть бойцом за форальбергских волков? Ведь и они пожирают друг друга только по нужде, побуждаемые к тому голодом! Наконец, за кого же мне биться и где поле поединка?»

Тевтонский рыцарь: «Поле поединка? Оно – на равнинах Дамаска, на берегах Иордана, у подножия Христова Гроба!

Христос имеет надобность в верующих в Него, чтобы прославить имя Свое, но если бы пожелал, то мог бы уничтожить врагов одним дуновением».

Риффенах: «Так пусть же уничтожает их, а вместе с ними и всех изменников: мир превратится в пустыню!»

Рыцарь: «Он дает им время раскаяться…»

Риффенах: «Делать еще зло!»

Рыцарь: «Неужели тебе никогда не попадались люди, живущие по‐божески?» Риффенах: «Нет… Стоит солнцу зайти, и в тени – одни злые!» Рыцарь: «Слушай, сир Риффенах! Я понимаю, что с того дня, когда мы оба покинули двор графа Виттельсбаха3535
  Виттельсбахи – феодальный род, с конца XII века владевший рядом немецких земель. Со второй четверти XIV века разделились на две основные линии – старшую (пфальцграфы Рейнские) и младшую (герцоги Баварские).


[Закрыть]
– ты для путешествия по Европе и приобретения знаний, я для поступления в воинство св. Георгия3636
  Георгий Победоносец считался покровителем Тевтонского ордена.


[Закрыть]
, с тобою могло произойти что‐либо дурное, люди и обстоятельства могли тебя обмануть, несправедливость могла раздражить твой ум, неблагодарность охладить твое сердце… Ты видел при блистательных дворах только эгоизм, ошибки, суету, и с тех пор ты с ужасом смотришь на всех людей! Но тебе остается еще источник утешения. Чтобы зачерпнуть из него, пади в объятия Христа, объяви себя Его защитником! По крайней мере, Он никогда не был неблагодарными! Армия служителей креста в Германии скоро будет столь многочисленна, что ни реки не будут в состоянии перенести ее на себе, ни горы выдержать. Некоторые сеньоры еще медлят вступить на добрый путь, но они составляют меньшинство. Зато другие со всем усердием идут в Крестовый поход…» Риффенах: «Еще бы! Это – прекрасное средство заплатить свои долги, так как булла дарует им отсрочку…» Рыцарь: «А что ты скажешь о богатых и сильных мира сего, которые не нуждаются ни в каких отсрочках?» Риффенах: «Что они вынуждены отправиться за море, чтобы последовать за своими вассалами и управлять ими, а то в противном случае их вассалы, вернувшись домой, откажутся им покоряться…» Рыцарь: «Как мало веры!.. А разве прелаты не покидают свою паству, свои кафедры?..» Риффенах: «Чтобы приобрести бенефиции на Востоке».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации