Текст книги "Кукловод. Князь"

– Кое-что у кое-кого. Я вон за десять лет тоже много чего видела, но на стол никого не тащу.

– Можно подумать, будто у вашего свет-Василия Петровича диплом об окончании медицинского университета, – отмахнулся Бекешев. – И потом, от вас требуется только операционная, инструмент и ассистент. Ответственность моя. Слышишь, Толик, если это и впрямь острый аппендицит, то нужно резать и прямо сейчас. До утра парень не дотянет.

– А ну пошел отсюда.

Женщина замахнулась на так не вовремя подвернувшегося вечернего покупателя. В сторонке тихо и жалобно пискнула сестричка Юля. Мужчина шумно шмыгнул, одновременно утирая рукавом невесть отчего засопливевший нос. Бекешев даже не шелохнулся, глядя прямо в глаза Анатолия.

– Анечка, пусть он режет, – вдруг поверив, решительно произнес отец.

– С ума сошел, Толик?! Ты же знать не знаешь, кто он и откуда. Да его вообще никто не знает. Ты кто вообще? – это уже к Бекешеву.

– Человек прохожий, обшит кожей, – уже во второй раз за сегодня ответил Бекеш старой поговоркой, отчего-то всплывшей в памяти.

– Аня, пусть режет, – настаивал на своем Анатолий.

– Не дам.

– Ясно. Вот что, Толик, времени нет, я здесь свои законы устанавливать не собираюсь, а разбираться с ними будешь потом. Сейчас забираем Виталика – и к тебе домой. Уверен, что найдем там все нужное. А потом вернем его обратно и, коли понадобится, Василий Петрович доведет все до ума. Сейчас мальцу нужно хотя бы выиграть время.

– Ты что удумал? Ты как…

– Анна Васильевна, поверьте, мне приходилось оперировать в намного худших условиях. Причем пулевые ранения в брюшную полость. И мои пациенты поднимались. Так что, не сомневайтесь, я знаю, что делаю.

Женщина перевела взгляд с одного мужчины на другого, потом обратно. Не свернут. Один невесть с чего уверился в силах другого. Тот же стоит с таким видом, словно точно знает, что именно нужно делать. И плевать ему на операционную. Нужно будет, располосует парня посреди улицы. Вот к гадалке не ходи, сделает по-своему.

– Господи, спаси и сохрани! – истово перекрестившись, фельдшерица перевела взгляд на сестричку. – Ну чего замерла, как статуя. Бегом готовить операционную, – не веря самой себе, распорядилась она.

А что ей еще было делать? Допустить, чтобы парнишку вскрыли в условиях полной антисанитарии? А так, глядишь, что-то и получится. Опять же, уж больно этот незнакомец выглядит уверенно. Кто знает, может, и впрямь умелец.

Глава 3
В поход

– Уже покидаете нас, Артем Сергеевич? Никак город наш не понравился? – осматривая и снимая пломбу с ружейного чехла, поинтересовался ефрейтор.

Нет, если бы это был кто другой, то еще ладно. Городок, что твоя деревня, в одном углу пукни, в другом вонь почуют. А тут еще и явный информационный голод. Поэтому ничего удивительного, что, несмотря на самое что ни на есть раннее утро, весть о случившемся уже обежала весь город. Да и случилось-то это часов в восемь вечера, а темнеет нынче попозже. Так что было время распространиться новости. Было.

Но все дело в том, что обращался-то к нему сейчас тот самый ефрейтор, который меньше суток назад был готов сожрать Бекешева с потрохами. Настолько обозлился, что запомнил по имени-отчеству? Ага. А заодно и проникся уважением, после того как его тут слегка припозорили. С чего такие выводы? Так ведь уважительный тон, он ведь отличается от озлобленного или саркастического. Уж поверьте на слово.

– Ефрейтор, все нормально? Или ты с недосыпа? – не сдержал своего удивления Бекешев.

– Кхм. Вы, это… Извините, Артем Сергеевич. Не со зла я. В общем…

– Все, парень, выдохни. Я тебя понял. Зла не держу. Сержант?

– Что, сержант? А-а. Не-э. То дело привычное. А как соплю повесили, так и подавно – теперь в ответе за себя и за тех парней, – Плехов задорно кивнул на двоих своих подчиненных. – За Виталика спасибо большое.

– Ты-то тут каким боком?

– Брательник он мой двоюродный.

– Ясно.

И впрямь, ясно. После всей той свистопляски, с эпидемиями и повальными смертями, к врачам и всевозможным лекарям отношение у людей особое. Уважительное. А уж если он показал себя в деле, то и подавно. Бекешев же спас близкого родственника этого парня. Если не безнадежный болван, то отношение свое должен пересмотреть. Вот он и пересмотрел. А что? Нормальный парень.

Кстати, с давешним пациентом, тем самым Виталиком, вмешательство Бекешева оказалось как нельзя вовремя. Еще немного, и гнойник лопнул бы. А уж тогда проблемы можно черпать ведрами. Тем более, с местным уровнем медицины и медикаментов.

– Так как насчет нашего города? – вновь поинтересовался парень.

– Да понравился он мне. Понравился. Чистый, аккуратный и тихий. Отчего не понравиться.

– Тихий, потому что больших конвоев нет. А как караван придет, так сразу шумно становится.

– Понятно. Но с большим городом все одно не сравнить, – закончив собирать ружье, подвел свой итог Бекешев.

– Кхм. Артем Сергеевич, вы бы прикрепили к ружью нож, на манер штыка, – посоветовал парень.

– Это еще зачем?

– Ну, была бы «МЦшка»[2]2
  Имеется в виду «МЦ21-12» – самозарядное гладкоствольное охотничье ружье, производимое на Тульском оружейном заводе.


[Закрыть], то ничего страшного. Четыре патрона в магазине, пятый в стволе. Нормально в общем. А у вас только два ствола. Случится собачья стая, отмахаться проще будет.

– Ну и как тот нож прикрепить? Дробью лезвие не посеку? Да и крепление делать, наверное, нужно.

– Не нужно ничего. Серега, вымочи метра два шпагата, – приказал ефрейтор одному из стражников.

Потом вооружился своим ножом, осмотрелся и, подобрав у стены сухую ветку с палец толщиной, тут же избавил ее от коры и отрезал небольшой кусок, сантиметра в три. Действуя сноровисто, он приложил рукоять ножа Бекеша сбоку к вертикальным стволам, подложил под нее палочку почти у дульного среза и начал приматывать мокрым шпагатом. При этом лезвие ножа легло не параллельно стволам, а под углом.

– Под таким углом лезвия неудобств в работе штыком почти никаких. Зато ни дробь, ни картечь его не посекут, они просто не успевают еще настолько разлететься, – пояснял свои действия парень.

– А болтаться не будет? На шпагате-то?

– Не. Проверено. Я же вон как плотно мотаю, виток к витку. А когда шпагат высохнет, то стянется так, как будто нож намертво прикрутили. Правда, под дождем все опять размокнет. А так очень даже прочно выходит. Опять же, шпагат, он тонкий, потому и мушку не перекрывает.

– Н-да. Век живи, век учись и дураком помрешь.

– А я гляжу, дядя Толик вам велик подарил? Это самый лучший. Для себя делал. Десять передач. Сказка, а не велосипед. В любую горку, как за здравствуй, – чуть не с придыханием охарактеризовал двухколесный транспорт ефрейтор.

Анатолий оказался владельцем и главным мастером мастерской по ремонту и сборке велосипедов. Когда операция была завершена и фельдшерица авторитетно заявила, что сам Василий Петрович не управился бы лучше, велосипедных дел мастер тут же поспешил предложить оплату. Ну, Бекешев и не стал отнекиваться. А что такого? Заслужил. Разве только…

– Я его одолжил. Так сказать, взял в прокат. Скатаюсь по делам и верну, – пояснил Бекеш.

– А вот этого вы даже не могите, – перестав наматывать шпагат, тут же вскинулся Плехов. – Он вам от чистого сердца, а вы прокат.

– Так ведь дорогой велик-то. Этот будет стоить, пожалуй, под сотню рубликов. Мопед и тот двести пятьдесят. Такая операция не может стоить так дорого.

– Василий Петрович у нас единственный доктор, и если он… Короче, если бы не вы, не было бы Виталика. А жизнь дороже денег выходит.

– Ну, не стоит так сгущать краски. Лопнувший аппендикс – это, конечно, серьезно, но еще не смертный приговор.

– Не знаю. Вам виднее. А только я троих знал, у которых этот аппендицит лопнул. И всех троих на кладбище снесли. Василий Петрович, он, конечно, хорош, но может далеко не все. Да и сам этого не скрывает. Готово. Теперь на солнышке и ветерке пообсохнет, и будет красота.

– Спасибо.

– Да не за что. До скорого.

– Так уверен, что скоро вернусь?

– А чего вам не вернуться, если дяде Толику велик собирались обратно отдавать.

– Тебя как зовут-то, умник?

– Семеном.

– Ну тогда спасибо тебе, Семен. И до скорого, – повесив дробовик на грудь, Бекешев оседлал стального коня и надавил на педаль.

«А дорога серою лентою вьется…»[3]3
  Песня о шофере – «А дорога серою лентою вьется, залито дождем смотровое стекло…».


[Закрыть] Н-да. А вот дождя в смотровое стекло не надо. Во-первых, стекла этого самого нет, как нет и кабины, способной укрыть от непогоды. Ну и во‑вторых, грязь, она всегда ни к месту. А уж когда ты едешь на велосипеде, так и подавно. Тогда ведь не ты на нем, а он на тебе кататься будет.

Странный все же какой-то этот Бекешев. Душегуб редкостный. Руки в крови не то что по локти, по самую маковку он в ней изгваздан. А велосипеду и ложащейся под колеса дороге радуется, как мальчишка. Еще и сожалеет, что, дубина такая, раньше не приобрел себе игрушку для покатушек. Хотя в детстве с пацанами носились по окрестностям родного села, будто угорелые. Вот так с утра быстренько закончишь все, что батя нарезал на день, и бегом со двора. Их село зажиточное было, так что велики имелись у всех его сверстников.

… Полевая дорога вилась вдоль старой дороги, отсыпанной гравием и когда-то покрытой асфальтом. Старые дороги все еще используют, но только тогда, когда по такой вот полевой из-за грязи не проехать. После войны дороги еще какое-то время сопротивлялись бегу лет, но в итоге начали сдавать свои позиции. Мороз, оттепель, дожди и время от времени проходивший по ним транспорт сделали свое дело. Как результат – асфальтовое покрытие разрушалось, появлялись ямы, причем порой весьма глубокие.

Словом, настало время, когда проезжий люд, вместо того чтобы трястись по бесконечным выбоинам, предпочел передвигаться по проселкам. Вот так теперь и катаются. Порой даже в непролазную грязь предпочитают переждать непогоду, пока дороги не просохнут. Угу. Езда по нынешним трассам сродни геморрою в острой стадии.

Зато сами эти трассы стали источником асфальта для тех же городов и сел. А что? Все одно в результате ливни смоют его без всякого толку. А так он еще послужит на пользу людям. Конечно, есть битум, и технология изготовления этого самого асфальта ничуть не утратилась. Но на дороге-то асфальт дармовой, только разогрей до нужной кондиции и перестилай.

Поначалу навстречу Бекешеву достаточно часто попадались крестьяне, направлявшиеся в сторону Георгиевска. В основном на все тех же велосипедах. Разве только конструкция у них была необычной для восьмидесятых. Впрочем, чему тут удивляться. До войны их производили строго по утвержденному образцу и ГОСТу. А сейчас, в условиях свободного предпринимательства, спрос рождает предложение, и никак иначе.

Трехколесные, грузовые варианты, с большой корзиной, отвечали современным реалиям, вот и были распространены в селах. До города не так чтобы и далеко, поэтому можно с утра отправиться на рынок, а после обеда вернуться обратно. Очень удобно для реализации молочной продукции. И на въезде в город пошлину придется платить только за себя. Велосипеды пошлиной не облагались. А вот если гужевая повозка, то тут уж будь любезен.

Кстати, все встреченные им люди вооружены. В основном дробовиками. Но были и более серьезные стволы и пистолеты. А одна велосипедистка щеголяла с «ППД» на груди. Вообще-то достаточно дорогое оружие, целых шестьсот рублей. Впрочем, очень даже может быть, что оно не покупалось. Есть множество вариантов, как пулемет мог оказаться в крестьянских руках.

Проехал всего ничего, а солнце уже начало припекать. Все же эта ковбойская шляпа никуда не годится. По лицу струится пот, затекая в глаза. Остановился, определив шляпу в объемную корзину заднего багажника, где находился вещмешок. Кстати, другая корзина прикреплена к рулю. Очень удобно, и увезти можно немало.

Хорошо бы шемаг, к которому успел попривыкнуть Бекешев. Да на худой конец сошла бы косынка, в качестве банданы. Но пришлось ограничиться полоской, оторванной от тряпицы, в которую был завернут хлеб. Повязал на лоб. Это не даст поту заливать глаза.

В этот момент он обратил внимание на столб пыли, приближающийся к нему по дороге. Однозначно какой-то автомобиль. Причем, судя по пыли, идет на приличной скорости. И что бы это значило? Йожики курносые. Может, княжеский патруль? Да какая, собственно, разница. В его планы вовсе не входит встреча с этими ребятами. Он отправился в этот путь по совершенно иной причине. Ему нужно добраться до оставленной пару лет назад закладки. А все, что не отвечает этой цели, побоку.

Приняв решение, Бекешев полез на дорожную насыпь, чтобы укрыться за ее обратным скатом. Так будет надежнее, чем встречаться неизвестно с кем, с одним дробовиком в руках. Даже если бы с пулеметом. Без товарища, готового прикрыть спину, это глупо.

Дорога с обратного ската отсутствовала, и продолжать путешествие на железном коне по целине было весьма проблематично. Решил переждать, пока не проедет автомобиль. И тот не заставил себя долго ждать. Промчался очень даже резво. Причем пыльное облако накрыло даже Бекешева.

Судя по звуку двигателя, «УАЗ». Ну точно, либо патруль, либо охотники за головами. Они тоже любят эту машину. Компактная, обладающая высокой проходимостью и способная унести до тонны груза. Но могут быть и банальные бандиты. И пускай тут все еще княжеские земли. Когда это они уважали чужие законы?

Пропустив неизвестных, снова вернулся на дорогу и оседлал велосипед. До границы княжества осталось совсем немного. Километров пять, не больше. Скоро слева появится вал периметра одного из сел, к которому от большака отходит дополнительный проселок. А дорога с ответвлениями незначительных проселков пойдет дальше, на Баксан. Но Бекешу на этот раз не туда.

Примерно минут через пятнадцать он в очередной раз нашел укрытие, и вновь пропустил «УАЗ», промчавшийся в обратном направлении. Чего это они тут носятся, как дурень с писаной торбой? Может, кто-то в Георгиевске признал Бекеша и на него началась охота? Хм. Как вариант вполне возможно.

Он, конечно, старался не светить лицом в Баксане и Каспийске, где бывали русские купцы. И уж точно не показывал свои документы и не назывался своим именем. А в русских поселениях никто и никогда не мог связать Бекешева и бандита Бекеша. Во всяком случае, он на это надеялся. И тем не менее, риск того, что его кто-нибудь опознает, был достаточно существенным, чтобы ожидать возможных неприятностей.

Ну вот и неприятности пошли косяком! Бекеш в мгновение спрыгнул на землю, бросив загромыхавший в пыли велосипед, и перехватил ружье, наводя стволы на внезапно появившихся на дороге двух вооруженных до зубов парней. Большой палец толкнул вперед ползунок предохранителя, указательный лег на первый спусковой крючок.

– Э-э-э, стоп, дядя! – Оставив повисший на груди «АКС-74», один из парней выставил перед собой руки в примирительном жесте.

Правда, при этом держался весьма грамотно, не перекрывая сектор стрельбы своему товарищу. Тот и не думал опускать оружие, держа его наготове, хотя и не целился в Бекеша, чтобы не провоцировать того. Вот только никаких сомнений в том, что, случись надобность, он не промажет и навскидку. Опытного бойца видно сразу. А другим в княжеской дружине делать нечего. Нашивки, указывающие на это, видны достаточно хорошо.

– Чем обязан вниманию со стороны княжеской дружины?

– Ружьишко-то опусти. Не ровен час начнешь нервничать, потом все жалеть будут.

– С нервами у меня порядок. И ружье в руках не первый день держу. А вот доверять незнакомцам в чистом поле жизнь отучила. Так чем обязан?

Бекеш слегка сместился в сторону. На самую малость. Перекрыть сектор стрельбы для второго не получится. Боец это понимает, а потому и ответных действий никаких не последовало. Зато случись Бекешу стрелять, то есть вариант одним выстрелом достать сразу двоих. Расстояние вполне позволит картечи разлететься. Шанс, конечно, невелик, но в его ситуации нужно использовать любую мало-мальскую возможность.

Дружинники, похоже, этой возможности не замечают. Нет опыта обращения с дробовиками? Очень может быть. А возможно, сознательно позволяют ему занять более выгодную позицию, чтобы не спровоцировать стрельбу. Ну-ну. Как говорится, будем посмотреть.

– Это правильно. Доверять кому ни попадя не следует. Но мы-то георгиевские дружинники.

– Во-первых, не факт. Во-вторых, я не нарушал законов княжества, чтобы за мной устраивали охоту. А судя по всему, дело обстоит именно так.

Н-да. Ситуация. Ну и как теперь быть. Разойтись миром? Можно, но только в этом случае все козыря на руках у дружинников. Это сейчас, когда до дальнего из них не больше двадцати метров, его дробовик выдерживает хоть какую-то конкуренцию. Но сотня метров – и он вообще ничего не сможет с ними поделать, в то время как парни смогут вести прицельный огонь. Валить их первым? Нафиг, нафиг. На это Шейранов пойти не мог.

– Да, мы искали тебя. Но не по той причине, по какой думаешь ты, – возразил дружинник.

– И откуда тебе знать, о чем я думаю?

– Да без разницы. Что бы ты ни подумал, все мимо. Змей, здесь Гюрза, – вызвал боец по рации, гарнитура которой была надета на его голову. – Клиент нервничает. Передаю ему рацию. Мужик, пользоваться рацией-то умеешь?

– Еще и тебя научу, – ответил Бекеш.

– И откуда ты такой всезнайка взялся? Ладно, вот кладу ее на траву и отхожу в сторону. Переговори.

– Змей? – подобрав гарнитуру и все так же продолжая удерживать парочку дружинников на прицеле, вызвал Бекешев.

– Это не Змей. Я Вербицкий, доктор из Георгиевска.

– Чем обязан?

– Дождитесь меня. Мы уже едем к вам и будем минут через пятнадцать. Нам необходимо переговорить. Вам никто не причинит вреда.

Угу. Может, и так, а может, и нет. Но выбор невелик. Либо валить нормальных в общем-то парней и с высокой долей вероятности отправить к праотцам тело своего носителя. Либо дождаться доктора и переговорить с ним.

– Ладно. Жду пятнадцать минут и ни минутой больше.

Дружинники уложились в оговоренный промежуток времени. Ну, скорее всего. Потому как часов у Бекешева не было, и с точностью у него имелись некие сложности. Ну да не суть важно. Главное, что приехали, и парни за это время не дали повода спустить курки. Хотя напряжение так и висело в воздухе.

Едва «УАЗ» остановился, из него вышел мужчина в самом обычном темном костюме и направился к Бекешеву. Несмотря на излучаемую уверенность в каждом шаге и жесте, было абсолютно понятно, что этот человек не боец. Но да. Цену своей дражайшей персоне он знает.

– Здравствуйте, Артем Сергеевич, – едва приблизившись, протянул руку доктор.

– И вам не хворать, – ставя ружье на предохранитель и отвечая на рукопожатие, произнес Бекешев.

– Если вы не против, то я сразу к делу.

– Да уж будьте добры. Я и без того потерял много времени.

– Простите. Но думаю, что смогу компенсировать эти неудобства. Итак, памятуя о посещении Юленьки, я сегодня утром прибежал в больницу, чтобы заняться мальчиком.

– С головной болью и трясущимися руками? – вздернул бровь Бекешев.

– А какой у мальчика был бы выбор, если бы не вы?

– Хм. Согласен.

– Так вот. Я осмотрел вашу работу и выслушал Анну Васильевну, которая описала ход операции. Должен заметить, что все было проделано просто виртуозно.

– Спасибо.

– Именно поэтому я спозаранку поднял дежурную команду дружины и помчался на ваши поиски. Не смотрите так. Доктор достаточно важная персона, чтобы за пределами города его серьезно охраняли.

– Да я не спорю. Но вы обещали сразу к делу.

– Да, да, конечно. Я хотел бы с вами побеседовать, а может, и обменяться кое-каким опытом. Как вы понимаете, университетов сейчас нет.

– А еще я понимаю, что никто и ни с кем просто так своими знаниями не делится. Вот вы, например, подтянули фельдшеров на нужный уровень, чтобы иметь нормальных помощников, и на этом остановились. Учеников не берете, и я уверен, что профессию будете передавать своим детям, которые пока еще малы. Как это сделал ваш предшественник, сын которого сейчас является единственным стоматологом на всю округу.

– Я пока еще не знаю, каков уровень вашей подготовки. И потом, будь он высок…

– Он достаточно высок. И вы это поняли, едва только взглянули на мою работу.

– Кхм.

– Конкретно. Чего вы хотите?

– Я хочу перенять у вас то, чего не умею сам. А еще хочу, чтобы вы остались в Георгиевске ровно на год. Зарплата достойная, сто рублей в месяц. Князь согласен оплатить мою поездку в Ставрополь, для повышения квалификации, но при этом не может оставить княжество без врача на целый год.

– Так пусть на этот год выпишет доктора из того же Ставрополя.

– Это обойдется казне в круглую сумму, ничуть не меньшую, чем мое повышение квалификации.

– Иными словами, вы хотите решить свои проблемы за мой счет. Неинтересно.

– Но…

– Вы можете попробовать заставить меня. Но я бы вам этого не советовал. Мне претит сидеть на цепи. Я раньше сдохну, чем позволю кому-то распоряжаться мною. Угу. Вижу, что вы мне верите. Люблю иметь дело с умными людьми. Значит, так, уважаемый Василий Петрович, я вижу, что вы не упустите свою выгоду. Но в то же время понимаю, что человек вы целеустремленный и готовы отдаваться своей профессии без остатка. Готов поспорить, что о женитьбе вы задумались, только когда вас осенило, что знания свои вам оставить некому, а учить кого-то со стороны вам попросту претит.

– К чему этот спич?

– К тому, что сейчас мы расстанемся. Но в следующий мой приезд в Георгиевск мы обязательно с вами встретимся, и я буду готов провести с вами несколько конструктивных бесед. А также окажу посильную помощь. Но ни на что большее не рассчитывайте.

– Это окончательно?

– Уж поверьте. Либо вы получите куда меньше, чем рассчитывали. Либо вообще ничего не получите, кроме ненужных сожалений.

– Н-да. Жаль. Но, как говорится, лучше синица в руках. Я буду ждать следующей нашей встречи. Змей, мы уезжаем, – обернувшись, окликнул одного из дружинников доктор.

– А-а.

– Артем Сергеевич отказался от моего предложения.

– Прошу прощения, но у меня приказ.

– Знаю. Я сам все объясню князю.

– Н-да. Пожалуй, так будет лучше, – окинув внимательным взглядом Бекешева и распознав в нем родственную душу, пришел к выводу старший группы. – Уходим, парни.

Вот и ладно. Хоть не пришлось в никого стрелять, и то радует. А в Георгиевск он еще вернется и с Вербицким пообщается. И скорее всего, подскажет что умного. Уж в чем, в чем, а в этом у Шейранова сомнений не было никаких. Причем в настоящий момент он намерен сделать это совершенно бесплатно. Ну а там как сложится. Правда, есть еще и такой момент, как недостаток нужного оборудования и медикаментов. Но тут уж он ничего поделать не мог.

Покинув пределы княжества, о чем возвестила табличка, он ехал по тракту еще целый час. За все это время ему больше никто не повстречался. Что, признаться, только радовало. Ну их, эти дороги по ничейной земле. Если в княжествах хотя и опасно, но все же действуют какие-то законы (вон даже крестьяне самостоятельно ездят в город, хотя и держатся при этом одной рукой за оружие), то про дикие территории и говорить не приходилось. Тут каждый встречный представлял собой потенциальную угрозу.

Дальше поселения отсутствовали. Пятигорск, Ессентуки и Кисловодск находились в стороне от основного тракта, а потому представляли собой мертвые города. Страшась всевозможной заразы, люди обходили эти пустоши стороной. Разве только прошлись по окраинам. Ближе к центру все осталось нетронутым. Ну или почти нетронутым. Все же сорвиголов, готовых рискнуть ради большого барыша, хватало во все времена.

Лично Шейранов считал эти страхи излишними. Нет там уже никакой заразы. Слишком много времени прошло. Но ты поди объясни это людям, впитавшим страх с молоком матери. Кстати, Бекешев и сам не горел желанием соваться так глубоко. И тайник он обустроил на самой окраине ессентукской пустоши. А ведь, казалось бы, уже давно и окончательно смирился с тем, что своей смертью не помрет.

Свернув с тракта, Бекеш поехал по заброшенной дороге, ведущей к Пятигорску. С одной стороны потянулось старое и основательно заросшее кладбище. С другой – полуразвалившиеся домики дачных участков. Сама дорога заброшенная, и ее состояние оставляет желать лучшего, но в общем и целом вполне терпимо. Люди поблизости не проживают, а потому и асфальт никто не разбирает для повторного использования. Так что, объезжая выбоины и промоины, вполне можно было поддерживать приличную скорость. А уж под горку и подавно.

Самого города Шейранов не опасался, как, впрочем, и Бекеш. Он уже успел увериться в том, что завладевший его телом разбирается в подобных вопросах куда как больше. Сергей Федорович был вынужден не загонять этого типа в самый дальний уголок сознания или полностью блокировать его. Вместо этого он как бы держал его в полудреме, одновременно контролируя оба сознания, свое и подопечного. Этот мир был слишком опасен и непривычен, а потому требовал особого подхода.

Так вот, заразы в пределах города он не опасался, чего нельзя сказать о собаках. Эти как раз любили устраивать свои логова не в чистом поле, а в бывшем человеческом жилье. Для них это было в некотором роде и привычнее, и удобнее. За добычей совсем даже не обязательно выходить в поле, она и здесь встречалась довольно регулярно.

Конечно, в центре пустошей животные появляются редко. Просто там делать нечего. Если только какой животине вздумается пересечь пустошь транзитом. А вот частный сектор, по окраинам, тот куда интереснее. На бывших огородах и в садах вызревает урожай уже практически одичавших фруктов и овощей. Вот зверье и тянется сюда, чтобы полакомиться.

Пятигорскую пустошь Бекеш пересек, так и не встретившись с собаками. Впрочем, данное обстоятельство его ничуть не расстроило. Обогнул мертвое село Юца по объездной. Надо признать, тут от дороги практически ничего не осталось. Она и в былые времена не отличалась хорошим покрытием, а уж после столь длительного отсутствия какого-либо ухода тем более.

Когда начал спускаться к станице Ессентукской, невольно остановился, окидывая взором местность, так похожую на родную. Даже дома отсюда выглядят вполне целыми, разве только зелени больше, чем было на его памяти. Ну да. Деревья, предоставленные самим себе, разрослись просто на диво.

Очень много грецкого ореха. Здешний климат ему хорошо подходит, вот и плодится. Бекеш проезжал участки, где раньше были ореховые лесополосы – теперь там целые рощи. Орех пророс даже на дороге, вздыбив дорожное покрытие, отвоевывая себе место под солнцем. Так что ехать там было практически невозможно, и большую часть пути Бекеш проделал пешком.

Н-да. Понятно, что местные жители, даже при всей своей похожести и зачастую одинаковых паспортных данных, вовсе не являются друг другу близкими людьми. Проверено. Двойники не пересекаются на генетическом уровне. И если, к примеру, сойтись с двойником своей сестры, то на выходе получится вполне здоровое потомство. Но…

Шейранов никак не мог избавиться от мыслей о своем двойнике и о двойниках своих близких. Одно дело, когда он был в слоях, где они еще не появились. И совсем другое, вот здесь и сейчас. В восемьдесят пятом ему стукнуло тридцать шесть. У него уже была семья. Значит, если здесь имелся его двойник… А тут такая беда…

– Сергей Федорович, ты бы не терзал себя, – в голове вдруг раздался голос Перегудова.

– Бдишь, Антон? – сглотнув комок, подступивший к горлу, выдавил Шейранов.

– А ты как думаешь? Просто пойми, это не ты и не твои близкие. Это зазеркалье. И твой двойник очень даже мог оказаться, в отличие от тебя, самым настоящим эгоистом или еще что похуже. Да вон хоть тем же Бекешем.

– Да понимаю я все. Умом. Ну как такое могло случиться?

– Однозначного мнения нет, ты же знаешь.

– Знаю. Но постигнуть всего этого никак не могу.

Перед отправкой сюда с ним предварительно поработал психолог, и Шейранов прошел кое-какую подготовку, чтобы не свихнуться. Но по-настоящему столкнуться с масштабами катастрофы он смог только сейчас. Правда, ему показывали и более страшные кадры, причем в виртуале. Но все это было как бы ненастоящим. А тут… Когда он пересекал Пятигорск, то видел множество человеческих костей и черепов, просто валявшихся на дороге или на обочине. И это уже по-настоящему.

И все же он сумел отнестись к увиденному с относительной холодностью. Но теперь ему предстояло оказаться в родном городе. И переживания накатили с новой силой. Перегудов наверняка заметил резкое изменение в его телеметрии, поэтому и забеспокоился.

Ручей нашелся именно там, где и должен был находиться. Ничего не изменилось, разве только заросло травой и камышом. А так, все те же бетонные кольца, успевшие покрыться мхом, та же труба, разве только покрытая толстым слоем ржавчины. Вообще, удивительно, как еще не рассыпалась в труху. Но вот она перед ним, и из нее струится прозрачная родниковая вода. Может, сказалось то самое советское качество, которое не перестают поминать даже в его слое. Впрочем, трудно с этим спорить. При советах качество было получше, чем после развала СССР. Не всегда и не во всем, но все же.

Опорожнил свою фляжку и, набрав по новой, опрокинул ее в себя одним махом. Потом умылся, подставил голову под ледяную струю. Вроде помогло. Взбодрился. Мысли более или менее упорядочились. Дрожь пропала. В смысле, его еще трясет, но это из-за мокрой головы и прилипшей к телу рубашки. Сейчас май, и на солнце жарко. Но в тени прохладно, и ветерок гуляет. А он сейчас под раскидистой ивой, под которой прохладно даже в самую знойную жару. Есть такая приятная особенность у этого дерева…

Снова в седле, и снова разбитая, можно сказать, древняя дорога ложится под колеса. После своеобразного купания стало значительно легче. Во всяком случае, удалось отвлечься от тягостных мыслей. А чтобы не свернуть к ним обратно, Шейранов осматривал окрестности, подмечая все схожее со знакомой ему картиной родного слоя.

В общем и целом, местность не изменилась. Разве только поля потеряли свои строгие очертания, придаваемые им лесополосами. Лишившись человеческого ухода, те повели себя по-разному. Одни участки погибли, и там, в лучшем случае, торчали сухие стволы. Другие, наоборот, разрослись в рощи.

Хм. А вот и дикие коровы. Бог весть, как их еще назвать. Хотя корова это вроде бы самка, а самец – бык. Но услужливая память Бекеша подсказала, что местные по этому поводу не заморачиваются и называют этих животных именно дикими коровами. Кстати, естественный отбор в действии. Слабые животные вымерли, уступив дорогу более сильным. Живой вес коровы в среднем достигает тонны, быков – полутора. И это при том, что буренки в крестьянских хозяйствах остались при прежних размерах и весе.

Когда он достиг станицы, до заката оставалось часа три, не больше. Угу. Будь здесь нормальные дороги, это расстояние можно было преодолеть намного быстрее. Но местные реалии вносили свои коррективы.