Текст книги "Пилигрим. Кентарх"

Константин Калбазов
Пилигрим. Кентарх

Глава 1
Секретный проект

Ну, здравствуй, новый и один из последних дней.

Взгляд скользнул по белому потолку. Сместился вправо. Палата на двоих пациентов. Вторая койка пустая. Соседа вчера выписали. Отправили домой умирать. Здесь ему уже ничем помочь не могут. Интересно, а что ждет его? Хм. В хорошее не верилось от слова совсем.

Скосил глаза в окно. В открытую форточку слышится пение птиц. Доносится запах цветения плодовых деревьев. Май. Природа оживает. Безоблачный погожий день. Э-эх. Сейчас бы с семьей на берег речки, на шашлыки! М-да. Доведется ли ему еще когда поесть вволю мяса? Диета, м-мать ее.

Михаил окончил строительный техникум. Полжизни по разным стройкам. Хватался за любую работу и освоил многие специальности. Лет десять назад ему надоело перебиваться случайными заработками. Перебрался с семьей на съемную квартиру. Взял кредит. Разрушил старый родительский дом, разделил участок на два и поставил пару коттеджей, которые с успехом продал. На высвободившиеся деньги купил другое старое домовладение, с которым обошелся по той же схеме.

Закрыл кредит. Набрал комплексную бригаду из шести человек. И пошло-поехало. Появилась кое-какая своя техника. Не сказать, что зарабатывает бешеные деньги. Но в среднем двести тысяч в месяц выходит. Кто-то скажет, мелочи. Но его семье хватает, чтобы ни в чем себе не отказывать. Тут ведь все дело в запросах. Они с Надей повышенными никогда не страдали, никому ничего доказывать не стремились.

С год назад его начала беспокоить постоянная боль в шее. С полгода терпел, а потом обратился к невропатологу. Тот отправил его на компьютерную томографию. Оказалась межпозвоночная грыжа в шейном отделе. Не приговор. Просто нужно заниматься этим вопросом. Ну и лекарства, укрепляющие суставы, пропить.

Месяц назад другая напасть. Начали беспокоить головные боли. И на этот раз все оказалось куда хуже. Опухоль головного мозга. Анализы, обследования. Вчера его обрадовали. Опухоль неоперабельная. Абзац. Вот лежит, ожидает, когда за ним приедет жена. Его, значит, тоже домой помирать повезут.

Дверь открылась, и в палату вошел лечащий врач Григорий Иванович. Заслуженный и уважаемый специалист. Про него даже злая шутка ходит: «Доктор сказал в морг, значит, в морг». Это про нашего Зарокина. Свое кладбище у него, конечно, есть, как и у любого хорошего врача. Зато он еще ни разу не ошибся в диагнозе. Если говорил, что вытащит, – вытаскивал. Брался за сложные случаи с сомнительным исходом и в большинстве из них ставил больного на ноги. Если говорил абзац, копай могилу.

– Вы вроде меня еще вчера приговорили, Григорий Иванович. С чем сегодня пришли?

– Зачем вы так, Михаил Федорович.

– Не обижайтесь. Я без злобы. Просто и впрямь не понимаю, к чему это посещение. И да. Духом падать я не собираюсь, и болячка меня раньше времени не сожрет.

– А вот это хорошо. Тем более что я привел к вам одного моего давнего знакомого. У него есть для вас какое-то предложение. Он уверяет, что оно вас заинтересует.

– И в чем суть? Нужна подопытная свинка для отработки нового метода лечения подобных заболеваний?

– Не знаю. Говорит, что это тайна за семью печатями. Единственное могу сказать, что он в здравом уме, многого добился и вам следует отнестись к его словам со всей серьезностью. Ну а уж соглашаться или нет, решайте сами.

– Понятно. Ну и где ваш знакомый?

– За дверью. Ждет, пока я вас подготовлю.

– А если я не захочу с ним говорить?

– Это его не остановит, – с улыбкой заверил врач. – Он все равно озвучит суть своего предложения и будет уговаривать вас. Он прямо-таки зубами вцепился в ваш случай.

– Ну что же, зовите. Я готов его принять, – приподнявшись на подушке и нарочито подбоченившись, произнес Михаил.

Зря он это. Голова пошла кругом, а еще ее прострелила резкая боль. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Романов с натугой вздохнул, справляясь со спазмом. Зарокин склонился над ним, с виноватым видом поправил голову, пощупал пульс. Господи. Да тебе-то чего виниться.

Вошедшему было примерно сорок пять. То есть сверстники. В остальном толстячок в белом халате среднего роста, залысинами на лбу и вообще весьма отталкивающей внешности. А еще горячечный блеск в глазах. Отчего-то тут же возникла ассоциация с фанатиком. Договариваться с таким ни о чем не хотелось категорически.

– Здравствуйте. Щербаков Макар Ефимович. Профессор физико-математических наук.

– Физик? – не став представляться, удивился Михаил.

– Именно.

– И чем же моя болячка могла заинтересовать физика?

– Сама болячка ничем. А вот процессы, запущенные ею, очень даже.

– То есть?

– Человеческий мозг совершенно неизученная субстанция. Наши врачи пытаются пыжиться, но даже они признают, что о данном предмете им известно крайне мало. Порой мозг выкидывает такие фортели, что просто диву даешься. Удар молнии может пробудить дремавшие до того экстрасенсорные способности. Человек вдруг начинает говорить на английском. Не на пустом месте конечно же. Это было в него заложено в той же школе, фильмами, титрами, вывесками. Но было спрятано настолько глубоко, что понадобилась встряска электрическим разрядом, чтобы эта память активировалась.

– И моя опухоль пробудила у меня какие-то особые способности?

– Именно. Вы пилигрим. Мы так называем людей с вашими способностями.

– Я ничего не понимаю, – искренне ответил Михаил, что, в общем-то, и немудрено.

– Вы слышали о параллельных мирах?

– Разумеется.

– А читали фантастику о попаданцах в прошлое и другие миры? Сегодня довольно популярный жанр.

– В последний раз я читал книжку больше двадцати лет назад. Да и раньше не больно-то любил сидеть за чтением.

– Ладно. Так вот. Для начала, параллельные миры существуют. Их бесконечное количество. Мы называем их волнами. Они развиваются параллельно нам и в подавляющем большинстве являются параллельными в прямом смысле этого слова. Потому что исторические события повторяются с завидным постоянством и с незначительными изменениями. Но порой случаются и серьезные отличия по той или иной причине. Еще одна особенность – разное течение времени. Так, если вас отправить в мир на два года назад, то время там будет течь вдвое быстрее нашего.

– А если на тысячу лет назад, то в тысячу раз, – хмыкнул Михаил.

– Именно, – подтвердил Щербаков. – И чем ближе к нашему времени, тем все больше уплотняются миры. К примеру, в соседнем с нами, на который нам удалось настроиться, время течет быстрее в одну целую и одну тысячную.

– Допустим. И при чем тут я?

– Дело в том, что мы не можем отправить в эти миры материальные объекты. Только матрицу сознания, которую можем поместить в другое тело. Но для этого подходит далеко не каждый человек. Пример с молнией помните? Так вот, она может изжарить бедолагу до хрустящей корочки, но так и не пробудить экстрасенсорных способностей, если их в нем нет. Вы пилигрим. При определенных условиях ваш разум может путешествовать между мирами и подселяться в любую другую личность.

– И как такое возможно?

– Слышали о едином информационном поле Земли?

– Ну-у, так, – сделав неопределенный жест, столь же неопределенно ответил Михаил.

– Мы считаем, что нам удалось к нему подключиться. Правда, при этом можем использовать едва ли сотую долю процента от его возможностей. А скорее и того меньше. Но этого хватает, чтобы найти реципиента.

– И что становится с ним? Сходит с ума? Погибает? Живет в симбиозе с новым разумом?

– По сути, матрица вашего сознания оказывается в теле погибшего реципиента. Вернее, вы оказываетесь в теле человека, находящегося в состоянии клинической смерти в результате насильственных действий. Подходит далеко не любой случай, а потому ни о какой конкретной личности или времени говорить не приходится. Мы можем удерживать только волну мира и искать в ней будущего носителя.

– То есть я могу оказаться и в женском теле?

– Нет, с женским телом у вас будет несовместимость. А вот что касается возраста… От младенца до старца.

– И в находящегося на смертном одре в том числе?

– Только если клиническая смерть его окажется насильственной, а не результатом угасания изношенного тела. Не спрашивайте, как нам удалось до всего этого дойти. Все равно не поймете.

– Получается, по факту вы убиваете прежнюю личность, подменяя ее мною?

– Ничего подобного. В мозг, не готовый к восприятию новой матрицы, подселить сознание невозможно. Грубо говоря, клиническая смерть длится до шести минут. После этого начинаются необратимые процессы. Порой получается реанимировать человека и позже этого срока. Но в этом случае в мозге происходит ряд изменений.

– Человек превращается в идиота?

– Почитайте на досуге. В любом случае там, куда мы вас планируем отправить, это приговор. Подселение же новой матрицы фактически реанимирует мозг и подстегивает регенерационные процессы. Эффект кратковременный. Но позволяет реципиенту справиться с недугом.

– И как осуществляется переброс?

– Мы вводим вас в кому и подключаем к единому информационному полю Земли, ЕИПЗ. После чего осуществляем поиск реципиента и перенос сознания. Далее начинаем получать данные прямиком от вашего мозга посредством все того же поля.

– И в чем суть вашей работы?

– Это пока наша единственная возможность подключения к ЕИПЗ. Первый шаг в познании его сути и последующего использования. Пока нам не обойтись без проводника. Но мы надеемся, что впоследствии получится подключаться к нему напрямую.

– И в чем мой интерес?

– Мне казалось это очевидно. Мы намерены отправить вас очень далеко. Сутки здесь, два с половиной года там. За месяц нахождения в коме вы успеете прожить целую жизнь. Доктора дают вам не более четырех месяцев. Это как минимум четыре полноценные жизни. Да, в непривычных условиях. Но не прикованным к постели с осознанием того, что ваше время уходит.

– Вы сказали «как минимум»?

– Ну, жизнь – штука вообще непредсказуемая. А в те далекие времена так и подавно. Реципиент может погибнуть, а сознание вернется обратно в ваше тело. И тогда мы отправим вас вновь.

– Понятно.

– От себя могу добавить, что мы заинтересованы в том, чтобы вы протянули как можно дольше. Вы только второй человек с подобными способностями, а потому ваша ценность для проекта неоценима. Так что вы будете под наблюдением отличных специалистов, с самыми лучшими лекарственными препаратами.

– Вы хотели сказать, моя бесчувственная тушка.

– А какая разница, если ваше сознание будет в другом теле. Кроме того, за участие в этой научной программе вам будет выплачиваться вознаграждение. Сколько составлял ваш средний ежемесячный заработок?

– У меня свое дело. И с моим уходом ничего не изменится. Жена справится и сама.

– И тем не менее мы готовы выплачивать вашей супруге ваш среднемесячный заработок. Это правительственная программа, так что с финансированием все в порядке.

– Правительственная? То есть отказаться я не могу, – не спрашивая, а утверждая, произнес Романов.

– С чего это вы взяли? Вы будете в коме здесь, но в полном сознании там, а потому заставить вас попросту нереально. Захотите и сможете саботировать эксперимент. Так что нам остается только договариваться с вами.

– А если я запрошу слишком много?

– Ваш случай редкий. Но как я уже сказал, не единственный. Не желаете воспользоваться шансом? Это ваше решение.

– А как же секретность?

– Можете прямо сейчас раструбить о нашем разговоре на весь свет. Даже не надейтесь, что будете оригинальны. Сделайте запрос в интернете, и вы сильно удивитесь, сколько там разных придурков. Одни имеют непосредственную связь с внеземным разумом. Другие являются посланниками бога на Земле. И несть им числа. Просто пополните ряды идиотов, только и всего.

– Я подумаю.

– Подумайте, конечно, – поднимаясь со стула, произнес Щербаков. – Вот моя визитка. Звоните.

Макар Ефимович вышел из палаты и направился к кабинету заведующего отделением. Зарокин сидел за своим столом с зажатой между пальцами дымящейся сигаретой. Пепельница перед ним была уже полной. Нервничает.

Да оно и понятно. Нахождение в кабинете с виду непримечательного мужчины лет тридцати не могло добавить ему настроения. Куратор проекта от ФСБ умел быть убедительным. А еще мастерски проворачивать замысловатые многоходовки. Правительство крайне заинтересовано в проекте Щербакова. Пока решительно непонятно, как это можно использовать на практике. Но сам факт подключения к ЕИПЗ уже достаточно серьезное событие, и оставить его без особого внимания попросту невозможно.

– Что клиент? – поинтересовался офицер.

– Все нормально, Сережа. Никуда он не денется. Григорий Иванович, большое спасибо, вы великолепно справились со своей задачей.

– Великолепно, – дернул щекой врач. – Здорового человека выдать за умирающего – это, по-вашему…

– Григорий Иванович, не стоит себя накручивать, – покачав головой, оборвал его фээсбэшник. – Речь о государственных интересах. Вы все сделали правильно. Оставьте ваши метания. И да. Его никто не собирается убивать. Так что ваша совесть чиста.

– Для чего же тогда было разыгрывать всю эту комедию?

– А вот это вас уже не касается, – поднимаясь, припечатал майор. – Макар Ефимович, я так понимаю, мы можем ехать?

– Да. Несомненно. Еще раз спасибо, Григорий Иванович.

Выйдя из здания больницы, они прошли на самую обычную стоянку, где вдоль забора уже стояли десятки автомобилей. В их планы не входило въезжать на территорию больницы и привлекать к себе внимание. Не сказать, что они опасались слежки. Проект Щербакова уже давно под колпаком спецслужб, и секретность на высоте. Кравцов, майор ФСБ, курировавший проект, мог поручиться в отсутствии утечки. Но, как говорится, береженого Бог бережет.

– Ах да. Вот. Возвращаю.

Когда они сели в машину, профессор извлек из кармана пиджака небольшую прямоугольную пластиковую коробочку. Кравцов принял предмет и, не отключая глушилку, спрятал во внутреннем кармане. Его подопечный любил поговорить и вообще был одержим своей работой. Так что лишняя предосторожность не помешает.

– Романов Михаил Федорович. Подумать только, какое совпадение, – произнес Щербаков.

– Находите это символичным? – поддерживая разговор, поинтересовался Кравцов.

– А вы нет? Я собираюсь отправить его в точку, которую можно назвать в некотором смысле переломной для истории России. Полный тезка первого царя в роде Романовых. Вы думаете, это не символично?

– Я проверял. Он не имеет никакого отношения к царскому роду. Отец сирота, фамилию получил в детском доме, потому что привел его сторож, которого звали Романом.

– В этом мире все взаимосвязано и все неспроста, – возразил профессор.

– Думаете, на этот раз получится?

Вопрос не праздный. Двенадцать участников проекта погибли. Первые семеро еще на стадии заброса. Остальные в результате гибели реципиентов. Причем трое так и не смогли справиться с клинической смертью, в результате которой стал возможен этот заброс. Несмотря на утверждение профессора, сознание посланцев возвращаться обратно не спешило. А кандидатов было откровенно мало.

Болезнь тут совсем ни при чем. Просто есть люди, мозг которых отвечает предъявляемым требованиям. Иное дело, что они встречаются очень редко. Для их выявления была запущена целая сеть центров диагностики компьютерной томографии. Проведено обследование более двадцати миллионов пациентов, среди которых удалось выявить только тринадцать человек в той или иной степени отвечающих предъявляемым требованиям.

Загвоздка заключалась еще и в том, что участник проекта должен был изъявить добровольное желание сотрудничать. По словам профессора, сознание, находясь уже в ЕИПЗ, могло попросту саботировать проект. Именно так и случилось с двумя участниками. Поэтому каждый раз приходилось разрабатывать настоящую спецоперацию по мотивации очередного кандидата.

– Знаете, Сережа, вы можете говорить все что угодно, но ведь помимо того, что он полный тезка первого Романова, у него еще и самые обнадеживающие показатели совместимости. Восемьдесят семь процентов, это весомо. Так что я просто уверен в успехе.

– На семидесяти девяти процентах прошлого кандидата вы выказывали такую же уверенность.

– Согласен. Ваше недоверие базируется не на пустом месте. Но, согласитесь, прибавка в целых восемь процентов это куда как серьезно.

– Вашими бы устами, Макар Ефимович.

– Что такое?

– Опять заговорили о сокращении финансирования. Мы уже год топчемся на месте.

– Год? Топчемся на месте? Они там что думают, мы стоим у станка и точим болты? Они вообще имеют представление, что такое научно-исследовательский процесс? Это изыскание. Его можно как-то спрогнозировать, но планировать…

– Я полностью на вашей стороне, Макар Ефимович. Очень может быть, что они ничего не смыслят в научных изысканиях, но деньги считать умеют. И вложения пока себя не оправдывают.

– То, чего мы уже достигли, настоящий прорыв.

– Согласен. Но уже год, как мы не продвинулись вперед ни на шаг.

– Господи, в каких условиях приходится работать.

– Так что мне сообщить руководству?

– Можете им сказать, чтобы сворачивали проект. Я не могу работать в таких условиях.

При этих словах Кравцов только покачал головой. Профессор опять оседлал своего конька. А значит, майору самому придется измысливать очередной отчет с обоснованиями в пользу продолжения проекта. Впрочем, трое суток у него еще есть. Остается дождаться согласия Романова и запуска очередного эксперимента. Ч-черт. Тринадцатого. Еще и это.

Глава 2
Начало новой жизни

Ч-че-орт! Как же болит голова. Щербаков, с-сука-а! Ведь обещал новое тело, пышущее здоровьем, и целую жизнь в придачу. На выходе же…

Михаил едва успел перекатиться на бок, как его вырвало. Позывы сменялись один за другим. Даже когда рвать было уже нечем, его продолжало выворачивать наизнанку. Казалось, он сейчас выметнет наружу внутренности. Но, по счастью, обошлось даже без крови, а значит, и надрыва пищевода.

С другой стороны, как говорится, нет худа без добра. Зато в голове прояснилось и боль практически ушла. Вот еще бы эти клятые птички успокоились, и вообще было бы замечательно. А то их щебет отдается нескончаемым звоном сотен колокольчиков. Это, конечно, не так болезненно, но все же малоприятно.

Приподнялся на локтях и осмотрелся. Лес? Или просто березовая роща? Хороший вопрос. Еще бы знать ответ. Ну так «тещин язык» это. Лесок в трехстах саженях[1]1
  Сажень – старинная русская мера длины, равная 2,134 метра. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть] на полдень[2]2
  Полдень – юг.


[Закрыть] от слободской[3]3
  Слобода – в данном случае укрепленное поселение, жители которого освобождены от податей местному феодалу и находятся на государственной службе.


[Закрыть] тены. А до той расколотой березы никак не меньше трехсот пятидесяти. Откуда он это знает? Да вот знает, и все тут. Он вообще много чего знает. Аж голова кругом. Помнит каждую травинку, которую видел. Каждую росинку, что попалась ему на глаза. Отличит любую пичужку из тысячи. Причем не только на вид, но и по голосу.

От обилия информации голова вновь пошла кругом и отозвалась очередной острой болью. Как результат Михаил вновь потерял сознание. Сколько пролежал в беспамятстве, он не знал. Может, час. А может, и все сутки напролет. Во всяком случае, когда очнулся, то чувствовал себя уже куда лучше.

Осмотрелся. Судя по состоянию рвотной массы, времени все же прошло не так много. Глянул на положение солнца, и память тут же услужливо подсказала, в каком месте оно было раньше. Прикинул мысленно солнечные часы, безошибочно определив время. Получается, он провалялся без памяти около двух часов.

Не так уж и много после сотрясения мозга, которое у него, несомненно, было. Если еще и не хуже. Потому как условие переноса – это клиническая смерть реципиента. Как там матрица сознания разбирается с телесными повреждениями, совершенно непонятно. По заверениям профессора, в случае, если не справится, Михаила просто выбросит обратно в его тело. И тогда они повторят все сначала.

Романов посмотрел на расколотую березу. Одна ее часть все еще продолжала возвышаться над ним. Зато вторая не выдержала и рухнула, приласкав по голове бегущего без оглядки Звана.

Стоило только подумать о прежнем хозяине тела, как голова тут же взорвалась таким потоком информации, что он вообще не мог ничего сообразить. Правда, на этот раз сознание не потерял. Но и собрать мысли в кучу или хоть как-то их упорядочить не получалось.

Сел, опершись спиной о березу, и закрыл глаза. Коль скоро беспамятство смогло помочь хоть немного прийти в себя, глядишь, сон и вовсе окажет благотворное влияние. Опять же, доктора советуют побольше спать.

Проснулся он, когда на землю опустились сумерки. Его разбудил урчащий живот, требующий пищи. Вроде бы в одном ему все же повезло. Он оказался в теле подростка. Как ни странно, теперь воспоминания не причиняли неудобств и не наваливались сметающей лавиной. Не успел удивиться этому обстоятельству, как тут же вспомнил сон. Странный такой. Он видел себя, разгребающего завалы книг и распределяющего их по полкам, занимающим огромную стену. Хм. Похоже, выражение «разложить все по полочкам» в действии.

В любом случае теперь ему было не в пример легче. В его распоряжении оказалась память прежнего Звана в полном объеме и полностью систематизированная. Михаил понятия не имел, как это ему удалось. Однозначно все произошло на уровне подсознания, а еще сказалась привычка Романова поддерживать порядок во всем: в содержании инструментов, складировании материалов, ведении и хранении документации. Только почему библиотека? Никогда не был читателем. Не суть важно. Главное, что оно есть, и он знает, как этим пользоваться. С остальным пусть разбирается Щербаков.

Хм. А ведь он, пожалуй, знает об этом крайне мало. И вообще все-то у него как-то вперед, бегом, скачками. К примеру, Михаилу не позволили подготовиться к переносу сознания, ознакомиться там с материалами по данной эпохе. Просто взяли и забросили наудачу. Макар Ефимович объяснил это тем, что они отрабатывают теорию эффекта бабочки.

Ну-ну. Ему виднее. Вот не сумеет Михаил тут закрепиться, помрет, и в следующий раз будут думать, что перед заброской нужна подготовка. Хм. Неужели не поняли на основе прошлых опытов? Дурдом «Ромашка». Господи, с кем он связался.

Итак, в его распоряжении память Звана, как говорится, в полном объеме, он может вспомнить все в мельчайших подробностях, до последней травинки и случайно оброненного слова. Со своей не все так радужно. Она у него пребывает в своем обычном состоянии. Здесь помню, тут не помню, там… Погодите, погодите… Нет, не помню.

Если коротко, то Зван, отрок четырнадцати лет, бежал без оглядки не просто так. Он убегал от половцев, взявших приступом их слободу. Испугался малец. Хотя до этого и дрался на стенах. Благо силушкой бог не обидел. Самолично проткнул рогатиной половецкого воина, взобравшегося на частокол. Может, и еще кого зашиб камнем или копьем, которые довольно споро метал в наседавших врагов.

Но когда те ворвались за стены и началось избиение защитников, храбрость его иссякла, и он побежал без оглядки. Воспользовался моментом, спрыгнул со стены и в лес. За одиночкой не погнались. А может, и не приметили. И вот когда спасение было уже так близко, услышал треск, а там его накрыла темнота.

Вновь заурчал желудок, напоминая о своих потребностях. Придется обождать. Нападение случилось утром. Сейчас только вечер. Бог весть, как долго длится разграбление поселения. Может, враги все еще не ушли, а может, уже и убрались восвояси, нагрузившись добычей и уводя полоняников. В любом случае поиск приключений на свою пятую точку в его планы не входит.

Поэтому он направился в противоположную сторону. Именно туда, куда и бежал подросток. Зван и впрямь бежал без оглядки, не разбирая дороги. Потому как в эту сторону далее как на поприще[4]4
  Поприще – старорусская мера длины, равная примерно 1514 метрам.


[Закрыть] он никогда и не хаживал. Аккурат до опушки березняка. Дальше начинается степь с перелесками. Ну чего там интересного для мальцов?

Еще две сотни сажен, и как раз выйдет на берег реки. Они туда с ребятами бегали ставить верши, а потом на гулянье рыбкой девчат баловали. Четырнадцать ему. На будущий год уже и о женитьбе придется подумать[5]5
  В то время на Руси девочек выдавали замуж уже в тринадцать лет, а мальчиков женили в пятнадцать.


[Закрыть]. Оно, конечно, родители деток не спросят, окрутят, как сами посчитают нужным. Но возраст уже как раз такой, что девки с парнями взаимные симпатии выказывают. Опять же, случается, что и по любви сходятся.

Ну да, это в прошлом Звана. Михаила же интересовали эти верши, потому что есть хотелось неимоверно. Шел, не забывая осматриваться по сторонам, вооружившись ножом, что висел на поясе. М-да. Лучше бы не надо никаких недругов. Боец из парня так себе. Силушка-то есть, но, опять же, против взрослого мужа он никто и звать его никак. Это если позабыть, что оружием он владеет из рук вон плохо. Одно дело орудовать рогатиной на стене да метать копья бог весть с какой результативностью. И совсем другое – сойтись в поединке.

А тут еще и телом своим владеет так, словно бутылку водки выпил. Причем без закуски и на голодный желудок. И это при ясной голове. Похоже, это адаптация его сознания с новым телом. С каждым следующим шагом он чувствовал себя уверенней, а к моменту, когда добрался до высокого берега, ощущение опьянения практически исчезло.

Ширина спокойного потока метров двадцать. Берега поросли камышом. Глянул вдоль русла. Влево просматривается примерно на километр. Вправо поворачивает уже метров через триста. И именно в этой стороне над деревьями в закатное небо поднимается столб жирного бурого дыма. Пожарище. Без вариантов. Даже если бы он доподлинно не знал, что это полыхает слобода. Когда горит лес или пал, дым совсем другой. А вот так чадит только человеческое жилье. На это Михаил за свои годы насмотрелся.

Все три верши обнаружились без труда. Десяток крупных рыбин. Ему одному этого за глаза. Еще бы знать, как можно сберечь улов. А так оставил себе только четыре штуки, остальных выпустил.

Повозился немного, устраивая нечто вроде лямок на верши, чтобы можно было нести за спиной. Не хотелось лишаться снасти. Иди потом, мастери новую. Нарезал ножом травы, обложил рыбу, окунул пару раз в воду, чтобы хорошенько промочить. Напился вволю.

Глупость, конечно. Вода в реке грязная по определению. Но есть хотелось нестерпимо. Это хоть как-то уняло резь в желудке. А ближайший ключ находится в стороне слободы. Вот уж куда Михаил не собирался возвращаться.

До опушки было недалеко, дальше шел открытый участок. И парень побежал, не оглядываясь по сторонам. Разве только смотрел перед собой, чтобы не нарваться на кого в следующем перелеске. Если за ним погонится всадник, то, по сути, без разницы, заранее он его заметит или нет. Топот копыт все одно услышит. А вот если будет все время крутиться, тогда его скорость однозначно упадет.

Признаться, поначалу бежать было неудобно. Это только кажется, будто земля под травяным ковром ровная. Что в корне не соответствует истине, потому как здесь не газон. Следы от копыт различных животных, оставленные в сырую погоду. Кротовые кучи и норки различных грызунов. Занесенная каким-то образом и скрывшаяся в траве высохшая ветвь. Поначалу Михаил спотыкался чуть ли не на каждом шагу. Но потом приноровился. Или тело вспомнило наработанные рефлексы.

Только ворвавшись в подлесок и наскоро осмотревшись, он обернулся и окинул взглядом открытый участок степи. Никого. Ни всадника, ни пешего. Вот и ладно. Чем дальше уберется от места побоища, тем целее будет.

А вообще, конечно, жаль. Если бы не половцы, то было бы неплохо вернуться в поселок. Для старта в новом мире отличная позиция. Судя по тому, что он обладает всей памятью прежнего Звана, вжиться в общество не составило бы труда. А там осмотрелся бы и решил, что делать дальше. Признаться, пахать землю у него желания не было. И уж тем более зная о том, что если не получится с этим телом, то всегда можно попробовать с другим.

Правда, если бы не это нападение, и паренек, скорее всего, не зашибся бы, и Михаил в него не перенесся бы. А так-то грех жаловаться. Романов без понятия, как такое вообще возможно, но он чувствует себя полностью восстановившимся. Разве только голова немного болит, да шишка изрядная выросла, прямо как рог, только на темени.

Шел не останавливаясь, пока не начали сгущаться сумерки. Память Звана подсказала, что здесь они короткие. Поэтому приблизился к берегу реки, сбросил свою поклажу и начал собирать хворост. После того как окончательно стемнеет, делать это будет несколько затруднительно.

Только когда все было готово, он вдруг обнаружил, что во время своих злоключений потерял мешочек с кремнем и трутом. Он всегда висел на поясе, теперь же остался только обрывок бечевки. В качестве кресала обычно использовался нож.

– Твою мать вперехлест, через колено, – в сердцах выругался Михаил.

Есть, конечно, альтернативный способ, известный пареньку. Не такой комфортный и быстрый, но не менее результативный. Вот только в полной темноте им не воспользоваться. И ладно бы луна была, но ночи сейчас такие, что хоть глаз коли. Окончательно же стемнеет куда быстрее, чем он успеет подготовить все необходимое.

Извлек из верши одну рыбину, а потом пристроил снасть с остальным уловом в воду. До утра не испортится. А там уж приготовит, как полагается. Сейчас же придется есть сырую. Оно, конечно, вкус сомнительный, но, как говорится, тут уж не до жиру. Желудок беснуется, урча и требуя пищу.

Признаться, даже не ожидал, что сырая рыба пойдет на ура. Единственное, остро не хватало соли. А так даже где-то вкусно. Хм. Или это причуды с вкусовыми рецепторами Звана? Да вроде он сырой рыбой не увлекался. Впрочем, организм не избалованный цивилизацией и разной химией.

В отсутствие огня спать решил устроиться на дереве. Мало ли какие хищники могут оказаться в округе. Сделал соответствующий запрос в памяти реципиента. Так и есть. Местные хищники людей не больно-то и боятся, все еще оспаривая у них пальму первенства.

Не сказать, что те же волки без причины станут нападать на спящего путника. Но если будут голодными… И уж тем более уже разок попробовав человечинки, очень даже могут задрать. Опять же, сейчас травень, по местному май. У волков в логове подрастают волчата, и им нужно мясо. Так что без всякой злобы, только ради потомства.

Не сказать, что Михаил сомневался в своих силах. Это против воина уверенности нет. А от зверя всяко-разно отобьется. Иное дело, что все эти укусы крайне нежелательны. Поэтому, добив рыбину, полез на дерево, где в кромешной тьме кое-как устроился на ночлег. М-да, пару раз едва не сверзившись. Сделав выводы, привязал себя к стволу поясом.

Ну что сказать. Мало ли к каким неудобствам было привычно тело Звана. И ночевать на деревьях доводилось. Михаил же смог только дремать короткими урывками. Сном такое не назвать даже с большой натяжкой.

Так что едва только забрезжили предрассветные сумерки, как он спустился на землю и принялся сооружать костер. А вернее, приступил к изготовлению альтернативных спичек. Для начала надергал с ивы лыка и сплел веревку. Так себе работа. Халтура на скорую руку. Но с задачей своей справиться должна. Потом взял все ту же ивовую ветвь и сделал из нее небольшой лук.