Текст книги "Танкист. Капитан"

Глава 8
Вызов

Виктор открыл глаза под уже привычный шум моторов и винтов. Со звукоизоляцией на дирижаблях не очень, хотя и не сказать, что это доставляет серьёзные неудобства. В первый день ещё да, даже голова болела, но перелёт длится уже пятые сутки, а потому успел привыкнуть.

Поднявшись, Нестеров прихватил несессер с туалетными принадлежностями и вышел из каюты, которую занимал ещё с одним поручиком. Умывальная комната, она же душевая, располагалась в торце коридора, но приметив, что уборная свободна, он завернул сначала туда. Увы, но каюты первого класса со всеми удобствами младшим офицерам не полагались, даже если были не заняты. В них не устроиться даже за отдельную плату.

В смысле, когда дирижабль выполнял гражданские рейсы, то при наличии свободных мест и тугого кошелька никаких сложностей. Но сейчас воздушный гигант трудится на благо армии, и капитан неукоснительно следует армейским критериям. Поэтому пассажиры разделены на три категории – старшие офицеры, младшие, унтерский и рядовой состав. Только так и никак иначе.

Приведя себя в порядок, Виктор вышел в салон, где офицерам уже подавали завтрак. Поздоровался со своими соседями по столику и принялся за омлет с парой сосисок. Не сказать, что их баловали разносолами, да и вот это блюдо не из свежих яиц, а из яичного порошка. Но в общем и целом кормили не только сытно, но даже вкусно.

– Ну что, товарищи офицеры, позвольте вас поздравить, через три часа прибываем во Владивосток, – произнёс пехотный капитан, как и все, направлявшийся в отпуск.

– Так скоро? – удивился Нестеров, по расчётам которого они должны быть на месте только к вечеру сегодняшнего дня.

– Повезло, поймали попутный ветер, – сообщил сосед.

Хм. Ну что же, это даже хорошо. Задерживаться на аэродроме никаких причин, и получается, что уже в полдень он буден непосредственно в городе. Как результат, многое из намеченного успеет сделать уже сегодня. Путешествие не назвать утомительным, а потому нет необходимости в отдыхе после дороги…

Чего не сказать о его последнем рейде. Поначалу всё складывалось очень хорошо. Они вышли к аэродрому, и Виктор скорректировал по нему удар неизвестного оружия. В результате нескольких мощных воздушных взрывов были уничтожены более двух десятков самолётов.

Отправив троих с киноплёнкой за линию фронта, с остальными Питон в этот же день устроил засаду на морских пехотинцев. Перебив отделение, патрулировавшее дорогу, они скрылись вместе с телами и, дав им воскреснуть, лишили опыта. После чего опоили снотворным и убрались восвояси. Капитан сдержал своё слово и добивать никого не стал.

Вечером ещё одна засада, прошедшая столь же успешно, как и первая. А потом о них стало известно, и за ними началась настоящая охота. Так что обещание Питона сбылось в полной мере, и оставшиеся девять дней в тылу противника показались адом. Впрочем, справедливости ради, они могли в любой момент прекратить рейд и уйти к своим. Но не для того всё затевалось, чтобы вот так запросто убраться восвояси.

За эти дни они успели сделать ещё пару засад на дорогах, размотать блок-пост, контролируемый янки, и захватить штабной автомобиль с характерником. В общей сложности им удалось добыть более трёх миллионов опыта, девятьсот семьдесят тысяч которого являлись трофеем Нестерова.

Удачно сходили, чего уж там. Хотя и заплатить за это пришлось немалую цену. По возвращении Виктор несколько дней приходил в себя из-за употребления химии. Очень эффективная штука. Настолько, что только что едва волочивший ноги Нестеров сразу обрёл крылья и, казалось, был готов свернуть горы.

Конечно, можно было просто использовать «Аптечку», что позволило бы взбодриться не менее эффективно. Но использовать заряд артефакта, который при случае может вернуть с того света и имеет длительный срок перезарядки, так себе решение. Опять же, химия не просто бодрит, она даёт длительный эффект, и в течение суток ты вообще не ощущаешь усталости.

Ему предлагали не маяться ерундой, обменять опыт на очки надбавок и вложить их в Выносливость. Но он отказался это делать. Чтобы поднять её всего лишь на одну десятую, что, несомненно, окажет явственный эффект, ему пришлось бы выложить более миллиона опыта. Ну и к чему тогда было вообще затеваться с этим рейдом? Поэтому он предпочёл ещё дважды принять химию, к чему ни один из спецназовцев так и не прибегнул.

А по возвращении его догнал откат. Жёсткий, выворачивающий наизнанку, выкручивающий суставы, с дикой головной болью. Он пытался использовать «Аптечку», и та даже израсходовала заряд, подправив какие-то там болячки и ссадины, но на ломку от химии не оказала никакого влияния, боль и не подумала утихать. Ну вот так всё у Эфира неоднозначно. Вернуть с того света это пожалуйста, помочь от похмелья или от наркоты, ходи стороной.

Пока бегали по тылам, а потом приходил в себя, события в Никарагуа шли своим чередом. Конгресс Соединённых Штатов принял решение о выводе экспедиционного корпуса морской пехоты из Никарагуа. Сомосовцы, оставшись в одиночестве, не оказывая сколь-нибудь серьёзного сопротивления, начали поспешно откатываться перед наседающими сандинистами и в итоге ушли в Гондурас.

Решительно непонятно, как там будут развиваться события дальше, но пока ЧВК от боевых действий перешла к созданию регулярной армии Никарагуа. В этой связи многие солдаты и офицеры получили возможность побывать в отпусках.

В их числе оказался и Виктор со своим взводом. Правда, в их случае это скорее премирование за бои на подступах к Манагуа. Никто не верил в то, что у них это получится, а выдвижение заслона скорее было шагом отчаяния. Однако им повезло, и всё срослось как надо.

И таки да, на груди Виктора появился орден «Святого Георгия» четвёртой степени. Его экипаж и унтеров удостоили Георгиевскими крестами. Правда, вручили награды, опять же, кулуарно, хотя носить их и не воспрещалось. К чему городить сущности, обижать солдат и офицеров, служивших своей стране верой и правдой, если принадлежность обеих ЧВК к вооружённым силам ДВР секрет Полишинеля.

Плюсом к этой награде Виктору полагалось единовременно двести тысяч опыта, который надлежало получить во владивостокском банке. Ну и надбавка к жалованью в двадцать пять процентов от оклада на момент совершения подвига вместе с другими полагающимися льготами. И это при том, что надбавки за солдатские кресты сохранялись…

Как и ожидалось, на военный аэродром прибыли в одиннадцать часов. Никакой помпы, музыки и встречающих с цветами. Официально они наёмники, сделавшие войну своей работой и получающие за это плату. Справедливости ради, весьма достойную. Вот только это ничуть не умоляет их заслуг перед республикой.

К чему это? А всё к тому же. Опять Виктора царапнуло от вот такой несправедливости, а на ум невольно пришло сравнение с Добровольческой интербригадой, воевавшей в Испании. Эти получали ничуть не меньшее денежное довольствие и имели такие же льготы, но в отличие от витязевцев и варягов были обласканы и у всех на слуху. А вот что касается эффективности… По сути, именно ЧВК погасили два крупных конфликта, и оба этих успеха были реально на руку ДВР.

Глядя на опускающуюся аппарель, Виктор подхватил чемодан и кофр с «Горкой». С рюкзаком оно куда удобней, но тогда уж следует переодеться в гражданку, потому как офицеру с мешками да авоськами ходить не полагается. Загребут в комендатуру без лишних вопросов и плевать, что он наёмник. Надел форму, будь добр, соответствуй. И, признаться, Виктор был с этим согласен. Он гордился формой, званием и тем, что вообще служит.

Впрочем, от довольно объёмного рюкзака отказаться не получилось. В нем поместилось практически всё его вещевое имущество, и он отправится на базу ЧВК, где будет дожидаться своего владельца на складе личного имущества. В чемодане же был лишь самый минимум, артефакты «Переводчик» и «Передатчик, ну и большое количество подарков.

– Ничего не знаю, Боря. Отказы не принимаются. Отведу тебя к таким девочкам, закачаешься. Это тебе ни какие-то там шлюхи из борделя, – произнёс поручик, опередивший Виктора.

– Ты так настойчив, Андрей, что мне трудно тебе отказать. Но сначала в гостиницу, – ответил шедший рядом с ним Мицкевич.

Нестеров не обратил на него внимания, словно того и не было. Как, впрочем, и его спутника. Все время перелёта они старательно не замечали друг друга, словно пустое место. К поручику Вязову у Виктора претензий никаких не было, но тот сам его игнорировал, вот он и отвечал той же монетой.

Прибывших встречали с десяток армейских автобусов, которые довезут отпускников до железнодорожного вокзала, делая по пути остановки по требованию. В штаб ЧВК отпускникам надлежит прибыть только по окончании отпуска. По сути, они могут прямо сейчас выбираться отсюда своим ходом. Но это не гражданский аэродром и общественный транспорт сюда не ходит.

Нестеров не спешил, предоставив Мицкевичу возможность устроиться в первом автобусе. После чего сам направился во второй, тоже предназначенный для офицеров. Остальные отводились под сержантский и рядовой состав. К слову, он от этого даже остался в выигрыше, так как устроился довольно вольготно, без соседей. Толкаться плечами в жару сомнительное удовольствие, а июнь во Владивостоке выдался знойным.

Пока ехали, Виктор наконец решил использовать имеющийся у него опыт. Куда его расходовать, вопрос даже не стоял. Однозначно в очки надбавок. Он вообще собирался вложиться в них по максимуму, ещё и прикупить, благо не испытывал стеснений в средствах. А то мало ли, опять Эфир чего-нибудь учудит, и условия обмена вновь изменятся не в лучшую сторону. В этой связи он не собирался даже гасить банковский займ. У него есть ещё целых два года отсрочки и ни единой причины для спешки.

Он бы и раньше это сделал, но решил, что изменения Эфира всё же событие не рядовое и не может проходить по два раза в год. Пользу же от наличия в кубышке свободного опыта он прочувствовал уже давно. Но сейчас война осталась где-то там, позади, впереди его ожидал Виноградовск, встреча с Дубковым и выбор темы для магистерского экзамена. И будет глупо не облегчить себе жизнь, коль скоро Эфир предоставляет такую возможность.

Пристроившись у окна автобуса и не обращая внимания на мелькающие за ним предместья Владивостока, Нестеров вызвал перед внутренним взором свою Суть. Не без гордости взглянул на внушительную цифру свободного опыта, после чего одним махом обменял почти полтора миллиона на тринадцать очков надбавок. Десять из них тут же определил в Интеллект. Три оставил про запас.

Для получения академического образования достаточно надбавок в одну целую и семь десятых, у него же они сейчас на одну десятую выше. Начнёт, а там будет видно, нужно ли вкладываться ещё. Что ни говори, а отдавать за очки приходится с каждым разом всё больше, а потому и относиться к ним нужно более рачительно.

Шутка сказать, но за очередную надбавку ему придётся вывалить двести двадцать две тысячи опыта. Поэтому остававшиеся у него почти двести сорок четыре обменивать не стал. Чтобы не остаться ни с чем.

Двадцать две тысячи это достаточно много и он зажрался? Ничего подобного. Просто всё познаётся в сравнении. Ещё недавно он был настоящим аутсайдером. Теперь же оставил далеко позади не только имевших значительно лучшие стартовые условия, но и тех, кто был старше него на несколько лет. И на этом уровне то, что для других много, ему только на один зуб.

Из автобуса вышел на Светланской, недалеко от медицинского общежития. Решил навестить сначала девчат в «тройке», всё равно ведь не обойдёт их стороной. К тому же Таня его наверняка не ждёт. Во время последнего разговора по «Кинитофону» он сказал, что будет только к вечеру, и её банально может не оказаться дома. А в двести двадцать второй комнате непременно кто-то будет на месте, так как у подруг на носу госы, и они корпят над конспектами.

Дабы не изменять традиции, завернул в трактир, накупил продуктов и парочку бутылок сухого вина, только и того, чтобы хмель слегка ударил в голову. Это где-то даже полезно хоть расслабятся, а то ведь наверняка мозги уже кипят. Чтобы дотащить всё это до общежития, пришлось за отдельную плату воспользоваться помощью полового, которого он нагрузил бумажными кульками, а сам пошёл с чемоданом и кофром.

Едва переступил порог, как тётя Глаша всплеснула руками, обрадовавшись ему, как родному. Ещё и поставила его перед собой чуть не по стойке смирно, оглядывая со стороны, заставив его малость повертеться. Он-то был в повседневной форме, но при орденах, что придавало весу и солидности. Вообще-то, ему было где-то неловко, но обижать вахтёршу и не подумал.

– Хорош! – резюмировала она.

– Я старался, – улыбнулся он.

– И у тебя получилось. Молодчина. Иди уж. В комнате твои подружайки.

– Тётя Глаша, присмотрите за чемоданом? А то мне всё разом не утащить. – Оставлять кофр он и не подумал, тут осталось немного, уж как-нибудь донесёт.

– Присмотрю, конечно, суй под стол и двигай, кавалер.

А вот в комнате у девчат прошло всё куда громче. Едва осознав, кто именно к ним завалился без предупреждения и без стука, они по обыкновению сорвались с места и, взвыв боевыми сиренами, облепили его со всех сторон. Хорошо хоть, он успел выставить на стол свои гостинцы и пристроить «Горку», а то опять разметали бы всё по полу.

– Ты когда уже научишься предупреждать о своём приезде, – утерев невольно выступившие слёзы, попеняла ему Зина.

– Да ладно. Так же куда веселее, – отмахнулся он, с трудом сглатывая твёрдый ком.

Ещё и отвернулся, сделав вид, что что-то там приметил в окне, а на деле быстро промаргиваясь, чтобы не пустить предательскую слезу. Скажи кому, поднимут на смех, но вот ничего не мог с собой поделать, настолько эта встреча трогала за душу.

– Витя, а это у тебя такое правило каждый раз возвращаться с новым крестом на груди? – утирая слёзы и ткнув его в грудь, поинтересовалась Надя.

– Ну, нужно же вас чем-то удивлять. Кстати, я сейчас.

Он поспешно вышел из комнаты и направился на вахту за чемоданом. Заодно привёл в порядок свои чувства и окончательно справился с готовыми пролиться слезами. Ну ей-богу, даже перед собой неудобно. Вот же шельмы!

– Девчата, ловите подарки из тропического рая, – водрузив чемодан на одну из кроватей, возвестил он.

Ничего особенного и дорогого – пара фунтов отборного кофе да безделицы с национальным колоритом. Тут ведь главное внимание, ну и чтобы вещица выбивалась из общего ряда. И подруги оценили подарки, отметив, что различных свёртков в довольно большом чемодане ещё предостаточно, а вот вещей совсем немного.

– Витя, а ты что же, у Тани ещё не был? – удивилась Рита.

– Вот вас навестил, сейчас наскоро перекусим, выпьем за встречу, и побегу. Она всё равно меня только к вечеру ждёт.

– Витя, ты дурак? – подбоченившись, спросила Рита.

– С чего бы это? – удивился он.

– Да с того. Спасибо за подарки. Очень рады тебя видеть живым, здоровым и жизнерадостным. А теперь закрыл чемодан, схватил его в руки и дуй отсюда.

– Рита, ты заболела?

– Я заболела? Сначала в зеркало посмотрись.

– Ты что, думаешь, Таня меня приревнует к вам?

– Витя, ты точно дурак, – хихикнула Зина. – Ритка права, иди к Татьяне, не забудь по пути купить цветы и ни в коем случае не говори, что был у нас. А мы, так уж и быть, тебя не сдадим.

– Да ладно вам сгущать краски.

– Витя, мы не шутим. Поешь в другой раз. И да, спасибо за угощение, – резюмировала Рита.

– Так настоящие друзья не поступают, – шутливо обиженным тоном пробурчал он.

– Именно так и поступают, – поддержала подруг Надя.

В этот момент в дверь постучали, и когда Рита разрешила, в комнату вошли двое офицеров. Так не бывает! Перед ним стояли Мицкевич и Вязов. Нестеров даже не подозревал, что среди знакомых девчат есть другие военные, кроме него и Аршинова. И тут вдруг…

– Рита, встречай героев тропиков, – возвестил поручик и тут же осёкся.

Нестеров же с недоумением взирал не столько на него, сколько на Мицкевича, вперившего в него не менее удивлённый взгляд. Картина Репина «Не ждали».

– О к-как, – только и сумел произнести поручик.

– Андрей? – Теперь пришла пора удивляться Рите.

Судя по её реакции, гость был её мимолётным увлечением, и она меньше всего ожидала увидеть его тут. Ну что сказать, Рита сторонница современных взглядов и придерживается мнения, что семья в первую свою жизнь это анахронизм. О домашнем уюте и потомках можно подумать и позже, а пока от жизни нужно брать всё и позаботиться о собственном развитии.

– Разрешите представить, – начал было поручик, но его перебил Мицкевич.

– Не стоит, Андрей. Пойдём отсюда, я не пью из лужи, – холодно произнёс он.

– Извинись, – коротко бросил Виктор, прекрасно уловивший смысл сказанного.

– Не вижу для этого не единого повода, – пожал плечами Мицкевич.

– Извинись, или я вызову тебя.

– Я не дерусь из-за шлюх, – фыркнул подпоручик.

– А я за друзей дерусь.

Виктор впечатал свою ногу в грудь Мицкевича. Отлетев назад, тот приложился о дверь, которая, не выдержав натиска, хрустнула сломавшимся язычком защёлки, после чего распахнулась и с грохотом впечаталась в стену. Подпоручик же оказался на полу коридора.

– Мне набить тебе морду более вдумчиво, чтобы ты счёл себя оскорблённым и вызвал меня? Или уже достаточно? – приблизившись к нему, поинтересовался Нестеров.

– П-подлец. Куда прислать секундантов? – с трудом восстановив дыхание, выплюнул Мицкевич.

Глава 9
С возвращением

– Витя, ты совсем с головой не дружишь? – взъярилась Рита, едва незваные офицеры убрались восвояси.

– С чего бы это?

– Да с того. Ты что творишь? Думаешь, мы не можем сами за себя постоять? – подбоченилась подруга.

– Да отходили бы его веником, вон компотом облили, да ещё и подушку на нем разорвали бы, и бежал бы он отсюда весь в перьях. Ещё неизвестно, кому больше урона было бы, – поддержала её Зина.

– У нас ещё и швабра есть, – ввернула свои пять копеек Надя.

– А я весь такой героический взирал бы на это с высоко поднятой головой.

– Витя, мы тут не девицы, и то, что ты с нами ни-ни, этого факта не отменяет.

– Не девицы. Но и не шлюхи. А потому вопрос закрыт. И вообще у нас с Мицкевичем старые счёты, а иначе с чего бы он так взъярился. Ну что, девчата, по рюмашке для снятия стресса?

– Мы непременно хлопнем. Иначе конспекты можно смело забрасывать. А ты вали отсюда, тебя Таня ждёт, – припечатала Рита.

– Да не ждёт она пока. Опять же, замок нужно починить.

– Витя, иди уже, бестолочь.

– Вы какие-то непостоянные. То выковыриваете меня из объятий других девушек, то сами в них толкаете.

– А ты Таню с другими не путай, – ткнув в него пальчиком, возразила Зина.

– Иди уже, Витя. Привет Тане, – вновь потребовала Рита.

Надя подхватила его тяжёлый чемодан, вцепившись в ручку двумя руками, и опустила его перед ним. После чего, потянувшись к нему, тихонько чмокнула в щёку.

– Очень рада тебя видеть живым и здоровым. О том, что был тут, Тане не говори.

– Ага. Он не скажет, так ведь дуэль теперь не замылить. Одно слово – оболтус, – также чмокая его в щёку, недовольно произнесла Рита.

– Ох, Витя, то, что ты оболтус, это факт. Но ты наш оболтус, и мы тебя любим, – заявила Зина.

И, потянувшись к нему хищницей, впилась в губы. После смачного поцелуя отстранилась и обвела подруг победным взглядом, словно говоря, – я сделала это! Нестерову только и оставалось, что покачать головой.

До доходного дома, в котором они с Татьяной снимали квартиру, он добрался на такси. А потому это заняло совсем немного времени. Поднялся на второй этаж и открыл дверь своим ключом. Невольно припомнилось сразу несколько анекдотов на тему внезапно вернувшегося из командировки мужа. Впрочем, никакой подозрительности, недоверия или ревности он не испытывал и близко. Вспомнил просто озорства ради.

Татьяна оказалась дома. Но в отличие от подруг она не корпела над конспектами, а беззастенчиво спала на диване. Впрочем, это у них на носу госы, у неё же очередная летняя сессия, за которой последует пятый курс. Как говорится, почувствуйте разницу.

Нет, если весь семестр бить баклуши, то перед экзаменами однозначно будет подгорать и придётся вкусить всю прелесть бессонных ночей и впихивания в мозг невпихуемого. Но если учиться планомерно и не халтуря, то можно обойтись малой кровью. И, похоже, это как раз случай Татьяны, уж больно безмятежный сон и на столе не учебники с тетрадками, а вазочка с печеньем.

Виктор присел перед ней и заправил за ушко выбившуюся прядь. Будить её не хотелось, поэтому он просто любовался личиком дорогого ему человека. Они, конечно, регулярно разговаривали по «Кинитофону», у него всегда с собой было фото, да и снилась она ему довольно часто, но всё это ничто в сравнение с возможностью видеть свою любимую наяву.

Глядя на неё, он только теперь сообразил, что забыл купить цветы. Ну и гад жеж этот Мицкевич, выбил из колеи, и этот момент напрочь вылетел из головы. Ну вот как теперь быть? Выходить из квартиры, чтобы исправить промах, не вариант.

Не успела уняться его паника, как Татьяна открыла глаза. Посмотрела на него, улыбнулась и протянула к нему руку, а когда он приблизился, притянула к себе, прильнув к нему своими мягкими, податливыми губами. Вскоре сладостный поцелуй стал отдавать солоноватостью, их губы повлажнели, и она наконец оторвалась от него, ткнулась в плечо и всхлипнула, стараясь сдержать плач.

– Ты чего, Танюша?

– Ничего. Просто рада. С возвращением, – с трудом выдавила она.

– И я рад тебя видеть, – прижав её к себе и легонько похлопывая по спине, произнёс он.

Так они и просидели какое-то время, пока не успокоились. Вот странное дело, из-за радостной реакции подруг у него в горле встал ком, и подступили непрошеные слёзы. А вот от встречи с Таней стало как-то тепло, уютно и сладостно. Хотя сердце стучало так, что, казалось, вырвется из груди.

– Ты рано, – наконец поднимаясь, поправляя причёску и оправляя платье, произнесла Таня.

– Спасибо попутному ветру.

– Ясно. Голоден?

– Да.

– Сейчас буду тебя кормить.

– Я не о еде.

Он притянул её к себе, посмотрел в глаза и вновь впился в её губы. Только на этот раз не тёплым поцелуем радостной встречи, а страстным, жадным и требовательным. Его настроение тут же передалось ей, и они начали спешно избавляться от одежды, постепенно смещаясь в сторону спальни…

– У тебя ещё один крест, – пристроив головку на его плече, заметила она.

– Так получилось.

– Опять, как в Уцяне?

– Не-а, – поспешно ответил он.

– Врёшь, – извернувшись и посмотрев ему в глаза, коротко резюмировала она.

– Правда. С Уцяном даже сравнивать не стоит. Там мы упирались насмерть, а тут всего-то покатались по полю, подбили пару-тройку танков да постреляли малость. Просто так уж вышло, что удачно накрыли командование. Оставшись без руководства, колонна противника замедлила наступление, а пока они телились, сандинисты успели откатиться, заняли позиции и организовали янки горячую встречу.

– Вот так всё легко и непринуждённо?

– Да.

– За безделицу кресты не дают.

– Не дают. Только какая разница, кровью мы исходили в окопах или просто отходили, весело повизгивая, коль скоро задачу выполнили, и благодаря этому Манагуа устоял.

– Л-ладно. Поверю, – посмотрев ему в глаза долгим взглядом, произнесла она.

После чего решительно поднялась и начала одеваться.

– Ты куда?

– Должна же я покормить своего мужчину.

В ответ на её слова желудок Виктора громко проурчал, а он сделал виноватую мину, мол, я ни при чём и сыт одной лишь твоей любовью, а у этого проглота вообще своя голова, и он руководствуется животными инстинктами. Как это можно передать одним лишь взглядом и выражением лица? Ещё как можно, если между двумя имеется нечто большее, чем просто близость.

Пока Таня разогревала обед, Виктор полез в чемодан, практически полностью забитый подарками. Большинство поедет в Троицк, но есть ещё и Аршиновы, которых вечером непременно нужно будет навестить. И Роман, скорее всего, будет дома. У них на четвёртом курсе свободный выход в город, а с отъездом Глеба Даниловича он старался ужинать с матерью. Опять же, от Аршинова-старшего привёз не только горячий привет.

– Это кому? – послышался за спиной вопрос Тани.

И как только сумела подойти незаметно. Он вроде не увалень какой и охотник, и вообще, но вот эта кошка сумела застать врасплох.

– Это тебе, – подхватив один из свёртков, вручил он ей.

– И что там?

– Разверни.

Внутри оказалась шёлковая манильская шаль в светлых тонах. Ну а что он ещё мог ей привезти из Никарагуа как не популярный элемент костюма латиноамериканок. Судя по загоревшимся глазкам и тому, как она тут же направилась к зеркалу, с подарком он угадал.

– Спасибо, – игриво поцеловав его в губы, поблагодарила она. – А ты случайно про девчат из «тройки» не забыл?

– Нет, конечно. Уже вручил в лучшем виде, – довольный собой, ответил он.

– В смысле уже вручил? – покосилась она.

– Ну-у, я с аэродрома заскочил к ним, чтобы сразу закрыть этот вопрос, и… Таня, ты чего? – приметив, как на её лицо набежала тень, удивился он.

– Ничего, – поспешно ответила она, резко отвернулась и направилась в сторону кухни.

– Таня. Танюша, ну… Я не понимаю, ты ревнуешь, что ли? – идя вслед за ней, спросил он.

– Я? Да ничуть не бывало, – опять поспешно и как-то нервно пожав плечами, ответила она.

– М-да. Говорили мне девчата, чтобы я тебе не проговорился, что был у них. Ещё и прогнали, как узнали, что я ещё не был дома, – вздохнул он.

– А дураком, часом, не назвали? – посмотрев на него через плечо, поинтересовалась она.

– Кхм. Было дело. Но тебя ведь дома могло и не оказаться. Ты же ждала меня только к вечеру.

– Да чего ты всполошился? Я же тебе сцену не закатываю.

– Угу. Не закатываешь. Танюша, ну извини. Я как-то не подумал. Ну ты же знаешь, что ты для меня дороже всех на свете, – обнимая её со спины, в самое ушко прошептал он.

В ответ она извернулась в его объятьях, посмотрела в глаза и улыбнулась.

– Знаю. А ещё знаю, что ты у меня всегда был недогадливым и неотёсанным чурбаном, – грустно улыбнулась она.

– Да. Это я. Я такой, – поспешно закивал он болванчиком.

– Но мне было обидно.

– Я исправлюсь. Честно, честно.

Он крепче прижал её к себе и склонился к ней. Поначалу её обычно мягкие губы были неподатливы, но потом размякли, и она ответила на поцелуй. А тот в свою очередь становился всё более требовательным, напористым и жарким. В какой-то момент Тане пришлось собрать в кулак всю свою волю и, разорвав контакт, прильнуть к его плечу.

– Не дразни, – едва слышно произнесла она. – Садись, буду тебя кормить.

– Кхм. Я-а…

– Не хочешь есть?

– Нет, – под урчание живота произнёс он.

– Оно и видно. Садись, герой-любовник. У нас ещё уйма времени впереди.

После обеда пошли прогуляться по городу, благо полуденный зной уже пошёл на убыль, хотя до настоящей прохлады ещё и далеко. Поймав такси, сразу направились в Адмиральский сквер. С одной стороны, это излюбленное место горожан для променада, с другой, рядом находилась уютная кофейня, где можно полакомиться великолепным мороженным.

– Витя, а это не Ярика фильм? – указав на афишу, спросила Таня.

Они как раз вышли из такси, проходили мимо кинотеатра. В кассы тянулась длинная очередь, что случается либо в выходные и праздничные дни, либо во время премьеры. Сейчас середина недели, на афише сегодняшняя дата, а значит, премьера, и всё за то, что картина пользуется неподдельным интересом.

– «Оскал», – прочитал Виктор лаконичное и угрожающее название. – Да, это его фильм, вон в углу – режиссёр Потапов. Хочешь пойти?

– Н-нет, – чуть задумавшись, покачала она головой. – Во-первых, не хочется терять время на стояние в очереди. А во-вторых, я видела всё своими глазами. Никогда этого не забуду, но и лишний раз вспоминать не хочется. Если уж в кино, то на что-нибудь повеселее.

– Согласен. Вот им, – Виктор кивнул на горожан в очереди, – это не повредит, а с нас хватит и того, чему мы сами были свидетелями. Тогда в сквер или сначала по мороженому?

– В кофейню, – решительно произнесла она.

После мороженого была прогулка по парку, и в итоге они всё же сходили в кино, только картина была про любовь. Странное дело, но понравилось не только Тане, и целовались они не всё время. В какой-то момент оторвались друг от друга, увлёкшись происходящим на большом экране. С сеанса вышли чрезвычайно довольные, а тут ещё и дневную жару сменила вечерняя прохлада.

– Господи, Виктор Антипович, – всплеснула руками Аксинья, увидев его в дверях квартиры Аршиновых.

– Прости, Аксинья, но я не один, надеюсь, это не разобьёт твоё сердце, – озарившись улыбкой, произнёс Виктор.

– Всё бы вам шутить, – выглядывая из-за двери, произнесла прислуга и тут заметила стоявшую в сторонке Баеву. – Господи, Татьяна Леонидовна, здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Что же вы, Виктор Антипович, разве же можно так-то, – пожурила она Нестерова.

При этом в её тоне и взгляде не было ни капли игривости, она была по-настоящему рассержена на всеобщего любимца. К слову, досталось и от Татьяны, стрельнувшей в него осуждающим взглядом. Ведь это именно он оттеснил её в сторонку, чтобы подругу сразу не приметили.

– Больше не буду, – вслух повинился он.

– Вот и не поступайте так. Выставили меня невежей какой, – принимая у Татьяны зонтик и шляпку, строго заметила Аксинья.

Наконец она провела их в столовую, где уже собрались к ужину… Хм. Ладно, Ромка, его Виктор ожидал увидеть. Но вот сидевший за столом Данила удивил. Как и присутствие уже знакомых Нестерову друзей семейства Аршиновых вместе с дочерью. Валентину усадили рядом с Данилой, и тот, судя по всему, этому ничуть не возражал.

Да и правильно. Хорошая девушка, и дело даже не в том, что она протеже его матери. Хотя зная отношение Данилы к вопросу обзаведения семьёй, Виктор несколько удивился подобному настрою. Впрочем, думать об этом было некогда, Нестерову вдруг сразу стало неловко, ведь изначально именно ему прочили эту девушку в невесты.

– Господи, Витя, Танюша, да что же вы как снег на голову-то, – тут же всполошилась Анна Фёдоровна.

Хозяйка и Роман встретили гостей довольно бурно. Последний едва сдерживался, чтобы не уволочь друга в кабинет отца и пообщаться без лишних свидетелей. Но был лишён подобной возможности. Тем паче, что Аксинья уже выставляла на стол два дополнительных прибора.

Ужин прошёл в тёплой обстановке. Когда с десертом было покончено, Виктор вручил Аршиновым подарки, что передал глава семейства. Если сыновьям ничего не значащие памятные сувениры, то Анне Фёдоровне вместе с манильской шалью, только в тёмных тонах, он передал одинарный «Кинитофон». Как он попал в руки Глеба Даниловича, Нестеров не знал, но подарок дорогой и своих денег стоит.