Текст книги "Шелест"

Стоя над скрючившейся Марией, невольно обругал себя за мстительность. Я ведь уже говорил, что защита стёганных нагрудников, мягко говоря, была слабой. Вот же, связался чёрт с младенцем. Но с другой стороны, в воспитательном плане получалось более чем наглядно.

– А вот это уже было знатно, – отдышавшись, произнесла Мария.

– Согласна, хорошая скорость и великолепное исполнение, Пётр Анисимович, – поддержала Долгорукову, Рябова, при этом зыркнув в сторону боярича Тучина, дёрнувшегося было в мою сторону.

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что молодой человек имеет виды на княжну. И, между прочим, не такие уж и призрачные. Она третья дочь, сиречь сильной одарённой ей не быть, и при отсутствии подходящей партии среди княжеских родов, её вполне могут выдать и за боярина. Тучины старинный родовитый и состоятельный род. Привязать такого вассала ещё крепче семейными узами, вполне оправданный шаг.

– Итак судари и сударыни, поглазели и хватит. Хорошего понемногу. Разбились на пары, и отрабатываем третью и пятую связки. Веселее господа, веселее! – захлопав в ладоши громко произнесла Рябова.

Сразу видно, что не одарённой при штабе ошивалась, а командовала ротой. Сама она бахвалиться своими гвардейскими похождениями не любит, но к гадалке не ходить, ей есть что порассказать.

Мы с Марией обменялись любезными поклонами, и вновь встали в позиции. В общей сложности счёт по схваткам остался за мной, но и она неоднократно «насаживала» меня на клинок. Причём весьма чувствительно. По здравому размышлению я решил дать ей возможность несколько раз выиграть. Но в общем и целом сделал вывод, что девушка хорошо тренирована, а из того что я видел в схватках её одноклассников сделал однозначный вывод, что соперников у неё среди них нет. Так что, зря грешили на неё учителя.

– Удивили вы меня, Пётр Анисимович, – произнесла Рябова.

Мы с княжной потные, усталые и все в ссадинах предстали перед ней после очередной схватки, которую я оставил за своей соперницей. Признаться, поддавки тут ни при чём, просто ей реально нужен побудительный мотив для роста, а если я её буду валять по песку как куклу, это ей самооценку не повысит. Классовой ненависти у меня к ней нет, как отсутствует и неприязнь. Так к чему тогда перегибать.

– Сам себе удивляюсь раз в неделю, Эльвира Анатольевна.

– Если бы точно не знала, что вы не из простецов, то решила бы, что вам нанесли узоры. Великолепная скорость и отменная реакция.

– Благодарю, Эльвира Анатольевна.

– Только не зарывайтесь, молодой человек.

– Не буду, – искренне заверил я.

– Мария Ивановна, вынуждена просить у вас прощения. Я неоднократно замечала, что ваши прежние соперники вам поддавались, поэтому попросила лучшего фехтовальщика гимназии сойтись с вами в поединке. И была приятно удивлена. Моё мнение было ошибочным, у вас всё просто замечательно, даже без скидок на ваш возраст и незначительный практический опыт.

– Благодарю, Эльвира Анатольевна.

После урока Рябова окликнула меня, и попросила задержаться. Отчего-то сразу же вспомнилась сцена из сериала «Семнадцать мгновения весны». Ну та, где «Штирлиц, а вас я попрошу остаться».

– А ведь за исключением первого раза, где вы невовремя проявили галантность и не стали бить её в грудь, в остальных проигрышах вы поддались. Не так ли, Пётр Анисимович?

– Ну, у вас ведь не было цели извалять её на песке, и пустить юшку. Вы лишь хотели понять, насколько хорошо подготовили её к выпуску из гимназии.

– А вы ещё и галантный кавалер, – одобрительно кивнув, и одарив меня тёплой улыбкой заметила Рябова.

– Ну вот такой, какой есть, – пожал я плечами.

– Не смею больше вас задерживать, сударь.

– До свидания Эльвира Анатольевна.

Итак, первые два часа занятий миновали, впереди ещё целых четыре. Вопрос, стоит ли мне отсидеть на всех уроках, а потом ещё и на самоподготовке, или лучше свалить отсюда в город, благо хотел навестить Дудина и обсудить изготовление новых карабинов и пистолетов моей конструкции. Стоп. Я же вроде сам себе пообещал, что сегодняшние уроки отбуду полностью, даже на завтрак старался успеть. М-да. Ну тогда на уроки. Что там у нас следующее? Латынь. Только бы сдержаться и не указывать на ошибки учителя. Ну не виноват он в том, что ему со мной не тягаться.

Глава 6

– Ну-ка, ну-ка, Пётр Анисимович, чего ты тут измыслил, – принимая из моих рук чертежи, с интересом произнёс Дудин.

Оружейник был высокого роста, что говорится косая сажень в плечах и обладал недюжинной силой. В свою бытность пробавлялся молотобойцем в кузнице. Но тупо махать тяжёлым молотом ему оказалось недостаточно, так что довольно скоро он стал подмастерьем у одного из оружейных дел мастера, а там и сам в умельцы выбился.

Потом обзавёлся своей небольшой мастерской в слободе, начал ладить ружья и пистоли на заказ, да пробавлялся ремонтом стреляющего железа. Дела у него шли не сказать, что замечательно, но и не плохо. С долгами, что сделал, чтобы подняться худо-бедно расплатился, не смотри, что ростовщики поблажек не делали.

А когда всё вроде бы устаканилось на его пути повстречался я, малец, у которого оказались поистине золотые руки, в голове в достатке «масла», и какая-никакая деньга водилась, которую мне было не жаль вложить в инструмент. Именно через меня-то дела оружейника и пошли по настоящему в гору. Сегодня он уже не успевает выполнять все заказы, не хватает ни рук, ни оборудования и он начал подумывать об очередном расширении, хотя средств для этого пока и не хватало.

Однако, несмотря на загруженность, он с готовностью взялся изучить мою задумку. Понимает, что она может сулить серьёзную выгоду, потому как все мои предложения неизменно приносили ему барыши. Большие или малые не имеет значения, в плюсе он был всегда.

К слову, с чертежами разбираться его научил я. Впрочем, с ними было куда проще, чем с местными аналогами, где размеры отсутствовали как класс. Есть общий рисунок, пусть и со всеми частями, да куцее описание механизма, а уж как оно всё там устроено в деталях, мастер пусть додумывает сам. Поэтому и казалось бы одинаковые механизмы, зачастую отличались друг от друга. О взаимозаменяемости деталей я и говорить не буду. Если потерялся какой винт, то просто заменить его не выйдет, придётся вытачивать новый.

– Та-ак. Получается опять колесцовый замок. А ить ушли от них, не хороши они оказались.

– Если прежняя конструкция, то неудобно конечно. Оно и громоздко, и мешкотно заряжать. Но вот так, когда одним движением рычага и взводишь колесо, и открываешь казённик, и откидываешь крышку пороховой полки, то уже совсем другое дело. И потом, ударный замок после нескольких выстрелов начинает давать осечки из-за загрязнения кресала. Кремний просто скользит по пороховому нагару не выбивая искры. А колесцовый всё одно будет её высекать.

– Ага. А заряжать чем? Эти твои патроны поди… – он запнулся, прочёл пояснительную надпись и скривился. – Латунь. Да ты знаешь в какую цену выйдет припас к такому ружью.

– Не ружью, а штуцеру. И ладить ты их будешь не для солдата, а для покупателя с достатком. Опять же сам посуди, калибр малый, зато пуля вдвое длиннее и вес и скорость не теряет, против щита действие сопоставимо, зато точность боя куда лучше и значительно дальше. А главное, скорострельность выше чем у ружья. Я так полагаю, что даже не особо подготовленный стрелок сделает четыре выстрела в минуту, а добрый и все шесть выдаст.

– Ну, не знаю. Пробовать надо.

– Так, а я за что. Сначала смастерим из дерева, один к пяти, глянем как оно станет работать. Если всё ладно, тогда и в железе исполним. И вот ещё.

– А это чего?

– Пистолет. То же колесцовый, только перезарядка переломкой ствола. Думаю хода хватит, чтобы нормально взвести колесо. Но тут надо смотреть.

– Думает он. Смотреть надо, – вроде как и недовольно, но вместе с тем с любопытством пробурчал Дудин.

За работу я взялся рьяно. Шутка сказать, двое суток провёл в гимназии. Поначалу выполняя обещание данное самому себе. Потом матушка решила навестить нас с сестрой. Впрочем, волновал её не столько я, сколько Лиза. Так уж вышло, что инициация у неё в мае, а матушке нужно уезжать на заставу и сие событие пройдёт мимо неё. Увы, но отсрочить отъезд не получится.

Она конечно постаралась сделать всё для того, чтобы присутствовать при этом, но случилось непредвиденное, и теперь ей надлежало спешно выдвигаться на границу. Жаль, признаться я всё же рассчитывал успеть изготовить опытные образцы, испытать их в должной мере и подарить матери.

Именно с моей лёгкой руки в оружейной мастерской появилась столярка. Оно, как говорится, и в хозяйстве пригодится, и опытные образцы новых механизмов можно было изготовить из дерева, так оно куда наглядней получается.

Работал допоздна, и вчерне колесцовый замок и механизм его взведения были готовы. Это только кажется, что целая прорва работы, на деле же – глаза боятся, а руки делают. И если меньше думать как, да что, а придерживаться чертежей и тупо точить и вырезать детали, то всё получится. Сосна ведь не сталь, ковать её не нужно.

Закончив на сегодня, я умылся в умывальнике моей же конструкции, попрощался с работниками и вышел во двор. Там один из подмастерьев как раз выпрягал быков из ленточных приводов, от которых работают все механизмы мастерской.

Паровую машину мне не потянуть, речки или ручья поблизости нет, поэтому и водяное колесо отпадает, вот и вспомнил я, ролики на ютубе про вот такие приводы. Конструкция мне конечно неизвестна, но главное знать что нужно, а домыслить оказалось не так сложно, спасибо моей памяти и прочитанной уже здесь литературе по механике.

Что до животных, то благодаря узорам на силу и выносливость сделанным одарённым шестого ранга они могли трудиться весь день. Оно конечно дорогое удовольствие и теперь с быков впору пылинки сдувать, но оно того стоило.

Выйдя со двора я двинулся к хорошо знакомому мне трактиру. У дядьки Василя не только пили горькую как не в себя, но и поигрывали в картишки. Причём далеко не только гопота и ворьё, но захаживала и благородная публика, и мелкие купцы, и дети купеческие. Кого-то влекло сюда желание пощекотать нервы, других притягивала страсть к игре.

Я довольно регулярно наведывался сюда. Поначалу, чтобы поесть нормальной еды, а не казённую кашу. Потом добавилась продажная любовь, а там и играть на мелочь в ножички и пристенок стало не интересно. Коль скоро стал постарше и воспринимают меня уже иначе, пришла пора подсесть и за карточный стол.

Прежде в трактире рубились в «торги», карточная игра чем-то похожая на «секу» из моей юности, но значительно скучнее её, так как тут блеф не предусматривался по определению. Игра была рассчитана на чистую удачу. Так как деньги мне были нужны, а возлагать всё на плечи фортуны или милость шулеров не рационально, я решил внести свою лепту в азартные игры этого мира.

«Сека» пришлась аборигенам по нраву. Тут можно было и давить банком, и блефовать на мелкой карте, словом она оказалась куда азартней и живее. Правда уже совсем скоро все успели позабыть, кто именно был автором этой игры. Она настолько вписалась в общество, что в неё вскоре играли и в благородных салонах, серьёзно полагая, что в неё играли всегда.

Впрочем, от признания меня автором игры мне ни холодно ни жарко. А вот сам процесс закрыл все мои денежные потребности с лихвой. Я запоминал по рубашкам всю колоду уже после второй раздачи и не стесняясь использовал это преимущество, порой ставя в тупик даже шулеров. Впрочем, я всё же старался не наглеть, чередуя выигрыши с проигрышами, и никогда не уносил больше десяти рублей. Попросту незачем.

Именно благодаря карточной игре я смог вложиться в мастерскую Дудина, где станки появились по большей части моими стараниями. Как впрочем и узоры на быках. Да заяви я право на долю и он, скорее всего, не станет возражать. Вот только это не входило в мои планы. Добрые отношения с оружейником, да, а зарабатывать на нём, нет.

Я даже хотел было и родным таким образом помогать, всё же имение не приносило столь уж ощутимого дохода. Сотня десятин пахотной земли, да полсотни выпаса и сенокоса. Этого вполне хватает на прокорм двадцати восьми душ крепостных и более или менее достойное содержание нашей семьи. Но ни о каком серьёзном достатке не может быть и речи.

Отец у меня земельник, а потому и урожаи получаются достойные. Он и пашне ума дать может, и семенной фонд подготовить, и селекцию провести в состоянии. Сила ему в этом в помощь, ну и конечно же стихия земли, к которой он имеет склонность. Вот только Анисим Ерофеевич не один такой талантливый, а потому продовольствие в этом мире стоит достаточно дёшево. Чтобы заработать с земли нужны большие угодья, а иначе только и того, что сводить концы с концами.

Так вот, когда я хотел отдать отцу двадцать рублей, тот из меня всю душу вытряс, пока я наконец не сдался и не сказал, что выиграл их. Не то, что бы мочи не было терпеть, просто увидел как он переживает и стало как-то противно ему врать. Ну, а он не стесняясь лично отходил меня ремнём. Между прочим уже во второй раз! Ладно когда я был мальцом, но блин, мне ведь тогда уже пятнадцать стукнуло!

М-да. Это я что-то отвлёкся. Так вот, самому мне много не нужно. Владеть какой-либо собственностью, пока не пройду инициацию мне нельзя, да и после, до совершеннолетия, то есть, до двадцати одного года, родители имеют право отобрать у меня всё, что я заработаю. В дом нести выигрыш нельзя. Единственно, подкидываю Лизе на карманные расходы, прикрываясь тем, что подрабатываю репетиторством у одного купчины, да рисую карандашные портреты за скромное вознаграждение. Сомнительно чтобы она мне верила, но делает вид, что всё в порядке.

Поэтому тратиться приходится на себя, а мне много и не нужно. Снимаю в доходном доме небольшую квартирку, где проживаю во время своих отлучек из гимназии. Не беспризорную же жизнь вести. По мере надобности вкладываюсь в оружейную мастерскую. Вот по большому счёту и всё.

Не сказать, что у меня сейчас наметился дефицит в средствах, но не помешает восполнить свой бюджет. Всегда плохо себя чувствую с пустой кубышкой. Привычка ещё из родного мира, где я после первого же контракта не испытывал стеснения в деньгах.

– Здравия, дядька Василь, – поздоровался я с трактирщиком.

– И тебе поздорову Шелест. Поесть или в картишки перекинуться?

– Для начала я поел бы, – прислушавшись к своему желудку, решил я.

– Любаву позвать?

– Это как водится, – улыбнулся я в ответ.

После чего кивнул в сторону трёх отдельных комнат. Хозяин поднял два пальца, указывая на то, что свободна вторая. Обычное дело для трактиров, так как публика бывает разная. Опять же, подавальщицы они ведь не только еду разносят, но и компанию составить могут и время скоротать помогут.

Не успел расположиться за столом, как в дверь вошла Любава, девка за тридцать, вся из себя видная, разбитная и страсть какая охочая до удовольствий. Я конечно за день устал, но кто сказал, что для молодого и полного энергии тела это проблема. Вот в моём мире, где я был постарше, такие причины как жара или усталость мне вполне казались весомыми в пользу отдыха, а не дополнительных нагрузок. Пусть и приятных.

Так что, отставив еду на потом, я с готовностью ответил на игривое настроение бабёнки, и сходу подступился к ней с непристойностями. Чему она была только рада, ответив мне с пылом и жаром. Продажная любовь? Ну и пёс с ней. Да и не любовь это, а деловые отношения по удовлетворению потребностей. Вот дома, совсем другое дело, есть парочка вдовушек молодух в соседских имениях, с которыми у меня совсем не деловые отношения…

Поужинав, вышел в зал, и сразу направился к дальнему углу, где за большим столом устроился десяток игроков, да столько же стоит за их спинами. У кого-то нет денег, кто-то ожидает когда место освободится. Но все взирают на игру молча. Одно слово, и можно огрести серьёзный штраф. Шутить тут не любят.

Хозяину с каждого кона перепадает пятак, не так чтобы и мало, но он и не подумает выделять под игру ещё один стол. Потому как основной доход не с игроков, а с торговли вином. Подавляющее большинство посетителей не смогут найти деньги на игру, а вот на выпивку, в лепёшку расшибутся, но сыщут непременно.

– Эй щегол, скажи там, чтобы пива подали, – завидев меня произнёс один из игроков.

Мужику хорошо за тридцать, крепок, ухоженная окладистая борода, сросшиеся густые брови, волосы стрижены под горшок. Ведёт себя если не по хозяйски, то уж точно самоуверенно, как человек знающий, что имеет на это право. Вот только я его не знаю. Да и знал бы, это ничего не изменило бы.

Среди зрителей хватает молодых, но ему приглянулся именно я, хотя выделить меня в среде работяг достаточно трудно. Я ведь не белоручка, и руки в мозолях, и на лице следы от въевшейся в кожу окалины. Возможно причина в моём независимом виде, так как цену себе я знаю. О том, что у меня нет привычки спускать обиды ведают и другие, а парочка сомневающихся убедились в этом окончательно.

– Кто таков? – чуть склонившись к уху Бересты, спросил я.

– Эй сопляк, кому говорю, – вновь подал голос неизвестный.

– Топорок, давнишний друг Архипа. Несколько лет в Воронеже не был, – тихо и ёмко ответил мне вожак ватаги, с которой я частенько имел дело.

– Я кому сказал, – начал приподниматься Топорок.

– Здравствуй, Архип, – не обращая внимания на гостя, произнёс я.

При этом опёрся на палку, с которой последние пару лет не расставался. Оно и от собак отбиться проще, и подспорье, если кому нужно вставить на место мозги. А на случай если проблемы куда серьёзней, внутри прячется клинок из отличной упругой стали. Вот такая трость-шпага, которую на первый и второй взгляд от обычной палки не отличишь. Даже кнопка стопора ножен выполнена в виде сучка. Дорогая вещица, между прочим. Но крайне необходимая для прогулок по окраинам Воронежа.

Помимо этого в рукавах моего кафтана ещё и по паре метательных ножей в петлях. А мечу я их на загляденье. Раньше в подобном оружии смысла не было, потому как сил для нормального броска недоставало. Поэтому я носил пращу, которая места занимает немного, а польза от неё огромная. К слову, я от неё не избавился даже после того, как год назад усилил свой арсенал клинками.

– И тебе поздорову, Шелест. Уймись, Топорок, – взяв товарища за плечо, усадил его Архип. – Береста, сделай.

– Ага, дядька Архип, – с готовностью кивнул тот.

Береста по-прежнему водит ватагу, которая уже имеет определённый авторитет. Стороной их обходит не только молодняк, но и кото постарше. Однако он всё ещё вынужден порой ломать шапку. Перед такими авторитетами как Архип, это не зазорно. Всему есть своё время, и его срок пока ещё не пришёл.

– Что Шелест, решил в картишки переброситься? – спросил Архип, вожак одной из известных в Воронеже ватаг.

– Если место найдётся, так отчего бы и не сыграть. А пока постою, погляжу.

– Ну стой, дело поди молодое, ноги не отсохнут, – улыбнулся Архип.

– Это уж как водится, – кивнул я.

Топорок смотрел на меня без вражды, не ему вязаться с соплёй, но с интересом. Коль скоро его старинный дружок общается со мной на равных, знать я собой что-то представляю, и ему хотелось понять, что именно.

Прошло ещё пять раздач, прежде чем один из игроков решил полезть в кредит, чтобы продолжить игру. Но желающих одолжить не нашлось, а в долг ему не позволили. Я не стал выпячиваться, и лезть поперёд тех, кто стоял тут раньше. Поэтому это место прошло мимо меня. Потом ещё одно, и только после того как обчистили третьего игрока, я наконец оказался за столом.

– Деньга-то есть? – хмыкнул оказавшийся напротив меня Топорок.

– Правила без особенностей? – уточнил я, поведя взглядом по игрокам.

– Банком не давим, выше полтины не поднимаем, – ответил за всех Архип.

– Ясно. Дядька Василь, подай новую колоду, – подняв руку с зажатым между указательным и средним пальцем полтинником, попросил я.

У меня с головой пока ещё всё в порядке, чтобы играть с краплёными картами. Сколько они уже мусолят эту колоду, там уже живого места не осталось.

Реакция на это оказалась неоднозначной. Одни обрадовались, потому как играть новыми картинками куда приятнее, чем старыми и замусоленными. Другие начали недовольно бурчать, на столь явное сомнение в их честности.

– Не доверяешь, стало быть, – хмыкнул Топорок.

– Я всегда играю новой колодой. Это проблема?

– Остынь, Топорок. Спасибо Шелесту, хоть сколько-то нормальными листами отыграем, пока не замусолим. Только он и покупает каждый раз новую колоду, других жаба душит.

– И тебя? – хмыкнув спросил его дружок.

– И меня, – подтвердил Архип. – я ить не из благородных, мне и так нормально.

– От-тано как. Дворянчик, стало быть, – глянул на меня, гость.

Я в ответ только пожал плечами, отдал пятьдесят копеек подошедшему Василю, принял у него запечатанную колоду, и вскрыв упаковку, передал было сдающему. Тот сделал мне знак, мол сам смешай, у тебя это лучше получается. Ну что тут сказать, его правда, я такие кренделя с картами выделываю, что любо дорого. В особенности если это новые листы.

Уже после второй раздачи я знал всю колоду по рубашкам. С абсолютной памятью это не сложно. Разумеется, если уметь ею правильно пользоваться. У меня было более чем достаточно времени, чтобы освоиться с этим. Так что, я видел весь расклад и точно знал, когда у меня на руках выигрышная карта.

Впрочем, это не означало, что с плохой картой я всё время падал. Всякий раз, когда мне выпадала возможность я темнил, вынуждая повышать ставку вдвое. Несколько раз поднимал её на заявленный максимум. Выигрывал далеко не всегда, ведя себя как обычно и не забывая временами проигрывать.

– Свара, – когда мы с Топорком наконец вскрылись, отметил Архип.

– Хочешь поделить банк? – предложил я для порядка.

Вообще-то я был уверен, что он не станет этого делать. И дело даже не в том, что в банк набежало больше пятидесяти рублей, и медь с серебром сейчас лежали посреди стола манящей кучкой. Вовсе нет. Ему хотелось непременно приземлить меня, но сделать это так, чтобы никто не подумал, что старый чёрт, решил связаться с младенцем. И сделать это в игре хороший вариант.

– Не хочу. Либо всё, либо ничего, – пожал плечами напарник по игре.

– Согласен. Кто входит? – тасуя карты, спросил я.

– Не, ребятки, двадцать пять рублей это для меня слишком, – изображая скромность замахал руками Архип.

– Какой банк? – решил уточнить купеческий сынок.

Я видел, что подгорает ещё у одного, на этот раз из благородных. Раньше я его тут не видел, похоже появился максимум неделю назад.

– Играем без потолка, – предложил Топорок, отсекая желающих присоединиться к сваре.

На подобное согласится не каждый. Мало того, что нужно будет положить на кон половину банка, так ещё и ставку сразу могут загнуть неподъёмную, а тогда только падать.

– Как скажешь, – улыбнулся я, продолжая тасовать карты.

Как и ожидалось, при подобных раскладах желающих влиться в игру не нашлось. Да и правильно сделали.

– Даю десять вперёд, – после раздачи карт, сходу повысил ставку Топорок.

Золотой империал прокатился по деревянной столешнице и с лёгким звоном упал на край кучки монет.

– Поддерживаю, – достав из кармана кафтана такую же монету, ответил я.

Не сказать, что я постоянно носил с собой крупные суммы. Но так уж вышло, что к этому моменту я уже выиграл двадцать рублей, и собирался проиграть десять. Ну и такой момент, что в потайном кармане у меня всегда имелось три империала. На всякий пожарный и непредвиденный.

– Двадцать, – бросил на кучку два золотых кругляша Топорок.

– Ого. Архип, а дружок твой из богатеев будет, – покачал я головой. – вскрываюсь за двадцать, – подкинув на кон два империала, ответил я.

Я прекрасно знал что у него карта хорошая, однако я её с лёгкостью перебиваю. Но ну его к ляду, эту тёмную лошадку. Я конечно порой и в минус уходил, чтобы не вызывать подозрений, но никакого желания терять столь крупную сумму, которую потом придётся отыгрывать тихой сапой не один день. Поэтому решил закруглиться.

– Два короля и шаха, – вскрыл я свои карты.

Шесть пики, она же шаха, идёт за джокера, так что его три дамы не катят. Вскрываться Топорок не стал, с досадой сбросив карты рубашкой вверх. Но мне-то этого и не нужно, я и так знал.

После этой раздачи я поиграл ещё с пару часов, спустив полуимпериал. Проигрывать больше не подписала жаба. Ну не виноват же я в самом-то деле, что мне сегодня обломился такой куш. В своей обычной манере мне его до утра проигрывать, а иначе все решат, что я вдруг в одночасье поглупел. Вот уж чего я не собирался делать, так это торчать всю ночь в трактире.