Текст книги "Шелест. Фаворит"

А ведь мне приятно то, что она беспокоится по моему поводу. Да что там, тепло по сердцу разливается и сосёт под ложечкой. Она, конечно, красивая, не чванливая и вообще… но я никак не ожидал от самого себя, что стану на неё засматриваться. Кстати, это ведь нормально. Не евнух же я в самом-то деле.

– У меня нет влечения к Силе и я не получаю особого удовольствия при нахождении в изнанке. Просто вот такая у меня особенность. И да, я чувствую, что более трёх часов мне там находиться нельзя. Это как с плетениями, которые я исправляю, просто понимаю, что так правильно, вот и всё.

– Ты просто… Это невероятно. Ты прямо особенный.

– С этим не поспоришь, – не стал возражать я.

– Ты избранный! – наконец выпалила она, и на этот раз с девичьей непосредственностью.

– О-о-о не-е-ет, Мария Ивановна, на избранного я точно не тяну. Уникум да, но только не избранный. Скорее всего, это связано с тем, что я универсал, ну и какие-то личные особенности. Но это точно не избранность…

Когда стемнело, я наложил конструкт, и мы устроились, как в прошлый раз. Четыре часа в одной позе, да к тому же и неудобной. Находиться всё это время в изнанке нельзя ни мне, ни ей, поэтому момент опустошения кармана мы поджидали в реальном мире.

Наконец вязь погасла, и я прогнал по телу исцеляющую волну. В достаточной мере взбодрившись, поднялся, но тело всё же затекло, и «Лечение» в этом не помогло, ведь это не болезнь и не ранение. Да и само плетение скорее сродни первой помощи, просто чем выше ранг, тем оно эффективней. Я подал руку Долгоруковой и помог ей подняться.

– Ой! – оступилась она, и я тут же подхватил её, невольно прижав к груди.

Моя раскрытая ладонь легла ей меж лопаток, и я ощутил под ней камень её «Панциря» на четыре сотни люм. Мизинцем слегка не дотянулся, но всё же почувствовал «Кольчугу» на две сотни. Ну и, конечно же, уловил её вместилище… И тут я замер. Какая-то тень догадки мелькнула где-то на периферии, нечто важное, что лежит на поверхности, и чего я никак не могу рассмотреть.

– Пётр, – весело произнесла Долгорукова, намекая на то, что мне следовало бы уже отпустить её.

Но я стоял, боясь спугнуть мысль, вертевшуюся рядом, словно мотылёк, и остававшуюся неуловимой. Ещё немного. Совсем чуть-чуть. Я чувствовал, что нахожусь в шаге от чего-то важного.

– Пётр, что ты себе позволяешь. – Она пошевелилась и попыталась меня оттолкнуть, но не преуспела в этом.

– Да погоди ты! – в сердцах воскликнул я, продолжая прижимать её к себе и всё так же пытаясь ухватить за ниточку какую-то догадку.

– Ты ошалел?! – возмутилась она и с силой оттолкнула меня.

М-да. Ещё и пощёчину залепила. Да такую смачную, что наваждение как ветром сдуло. Я машинально потёр щёку, пытаясь вновь поймать исчезнувшее чувство и настроиться на прежнюю волну. Тщетно.

– Ну, спасибо, Мария Ивановна, – постояв несколько секунд в растерянности, раздосадованно махнул я рукой.

– Спасибо?! Не извини?! – возмутилась она.

– Извиняться? За что? – не понял я.

– Ваше поведение, Пётр Анисимович, это верх неприличия.

Хм. Переход великой княгини на «вы» однозначно означает, что я где-то накосячил. Быстренько прокрутил события последних минут… М-да. Некрасиво получилось.

– Прошу прощения, Мария Ивановна, моё поведение было недостойным, но поверьте, у меня и в мыслях не было ничего предосудительного. Просто…

– Что просто? – рассерженно фыркнула она.

– Признаться, когда я вас подхватил, у меня мелькнула какая-то догадка, и я пытался понять, что это.

– Настолько увлеклись, что позабыли о приличиях?

– Ещё раз прошу прощения.

– И что это за догадка? – всё ещё пыша гневом, но уже успокаиваясь, поинтересовалась она.

В ответ я только разочарованно развёл руками. И тут же раздалось громкое и требовательное урчание моего желудка. А следом и более деликатное Долгоруковой. И всё. Лично я, кроме как о еде, больше ни о чём думать не мог.

Когда же первый голод был утолён, новь ушёл в себя. Итак. С чего всё началось? Я подхватил Марию, и моя ладонь накрыла «Панцирь». Мизинец самую малость не дотягивался до «Кольчуги», но я всё же почувствовал камень. Как и Силу, находящуюся в нём, всё до последнего люма. Ну и фоном ощущал вместилище, хотя о его объёме оставалось только догадываться.

Ничего удивительного или необычного. При непосредственном контакте это под силу всем одарённым без исключения. Н-но! Если с «Панцирем» у меня был условный контакт через тело и одежду Долгоруковой, то до «Кольчуги» я ведь не дотянулся. И наконец вместилище, которое и вовсе я ощутил фоном.

Стоп! Именно что фоном! Я ведь даже создал «Маяк», который как раз и питается за счёт этого самого фона, а не канала, как другие плетения на условных панелях – пассивной и активной. Значит, Сила как-то там фонит, и это можно использовать. Нет, я уже использую. А что, если взять за основу плетение «Маяка» и попытаться создать… Да хоть «Поисковик», не суть важно, как я его назову. Куда важнее, если у меня получится создать такое поисковое плетение.

Глава 7

Я подхватил щипцами из горна раскалённую добела заготовку и пристроил её на наковальне, при этом умышленно выказывая неуклюжесть. Что не укрылось от кузнеца, недовольно бросившего мне:

– Да по центру выставляй, дурья твоя башка. Вот так. Щипцы чуть поверни, ведь по ним молотом прилетит. Ванька, а ну-ка, вдарь вполсилы, – велел он молотобойцу.

Молодой парень, косая сажень в плечах, ловко приложил по заготовке, чуть смяв её. Кузнец прикинул что-то и велел мне немного повернуть раскалённый металл, после чего вновь настал черёд молота. Вскоре металл, остывая, начал тускнеть, и мастер приказал вернуть заготовку в горн да извлечь другую…

Ну что сказать, попотеть пришлось изрядно. Причём если молотобоец взмок из-за тяжкого труда, то я от жары. Глупо тут устроена вытяжка, вот и пыхает горн жаром. Но всё когда-то заканчивается, подошёл к завершению и этот трудовой день.

– Так сколь годов, говоришь, в кузне подмастерьем-то? – отпив из ковша воды, поинтересовался кузнец.

– Пять лет, – ответил я.

– Понятно. Вот что я т-те скажу, Елизар, не будет из тебя толку. Не твоё дело в кузне трудиться. Принеси подай, отойди не мешай, вот твоя работа.

– Дядька Кузьма, не гнал бы ты меня. Может, я всё же сгожусь ещё на что. А хоть и принеси-подай за копейку малую. Ить пропаду, с голоду помру, – начал канючить я.

– На такое дело у меня человечек уж есть, и менять его на другого мне не след. Переночевать, так и быть, я тебя в угольный сарай пущу. Но поутру иди своей дорогой, мил человек.

Я постарался изобразить максимально сокрушённый вид и, понурившись, пошёл в сторонку есть свою кашу, потому как только на еду и заработал. Да и то поутру меня если и покормят, то лишь из милости. Ну а к чему мастеру рукожопый ученик. Он ведь его лицо, потому как у доброго мастера и подмастерья добрые, а у неумёхи какого и в помощниках одни никчёмные. И судя по отношению кузнеца, он понял, отчего меня из учеников попёрли…

Поздней ночью я тихонько прошёл мимо сторожевых псов, которые обнюхали меня, но ничего подозрительного не учуяли, успел я сегодня примелькаться, так что признали. Подойдя к высокому дощатому забору, тихонько свистнул. И ответ прозвучал незамедлительно. Благодаря репелленту лохматые сторожа не учуяли Хруста. Используя плетение, я устроил лаз под забором, в который тот просунул массивный свёрток, глухо брякнувший деревом. Приняв передачку, я заделал лаз так, что и следа не осталось.

Возвращаться в кузню не стал. Вместо этого направился к одному из каретных сараев. Замок на воротах не просто массивный, но огромный, с серьёзной такой дужкой. Но меня он не испугал, хотя внутри и скрывался достаточно заковыристый механизм. Вот только я видел ключ, которым его запирали, и запомнил все выступы бородки, а потому изготовить копию для меня не составило труда. И что с того, что он вырезан из обычной щепки? Несложный конструкт из плетений на прочность с внешней запиткой от вместилища, и вот он уже не уступит стали. Хм. Ну, несложный для меня, а так-то другие подобное сотворить не смогут. Пока.

Оказавшись внутри, прошёл прямиком к стоявшей тут карете. В освещении я нужды не испытывал, спасибо «Кошачьему зрению», черно-белая картинка была чёткой и ясной, пусть сюда не проникало ни единого лучика убывающей луны.

Открыв дверь, поднял сиденье, под которым обнаружился короб, во время дальних переездов туда складывают часть вещей, которым не место снаружи. Но при городских поездках они остаются невостребованными, на что я и делал ставку.

Впрочем, доверяться тому, что туда никто не заглянет, я не собираюсь, поэтому устрою ловушку на неизвлекаемость. Конечно, в этом случае князь Милославский не пострадает, но лучше уж так, чем мой сюрприз станет достоянием местных.

Я решил закрыть вопрос с его светлостью даже не столько из-за Долгоруковой, сколько из-за собственной безопасности. Вот не понимаю, с какого перепуга этот придурок начал мстить лично мне, но моя скромная персона не даёт ему покоя. Значит, нужно его упокоить, чтобы дышать стало легче.

В принципе, я не стал бы заморачиваться с минированием, будь уверен в том, что смогу пробить его защиту с помощью одного броска «Копья». На сегодняшний день оно у меня достигло колоссальной мощности – более пятисот люм. Однако мне известен как минимум один тип, имеющий «Панцирь» в тысячу. Угу, речь обо мне любимом. И нет никакой уверенности в том, что князь не меньший параноик.

К слову, при всей схожести воздействия взрыва пороха и «Огненного» или «Ледяного шара» их действие на «Панцирь» серьёзно отличается в пользу дымаря. Возможно, причина в том, что у боевых и защитных плетений в основе лежит всё та же Сила. Я без понятия, но факт остаётся фактом. Оно, конечно, лучше использовать взрывчатку помощнее, но я понятия не имею, как её изготовить, а за неимением гербовой пишут на простой.

Родовитая знать проживает в столице как можно ближе к центру, и князь Милославский, имевший дом на Ильинке, не исключение. Удобство тут ни при чём, главное – статус, чем ближе к Кремлю, тем престижней. А в центре со свободным пространством дела обстоят настолько тяжко, что о собственном подворье говорить не приходится. По этой причине выезды содержат ближе к окраине на каретных дворах. Осталось только тихонько подобраться к карете и заминировать её. В идеале подложить бомбу прямо под задницу клиента. Чем я сейчас и занимался.

Конечно, не факт, что взрыва окажется достаточно для того, чтобы проломить защиту Дмитрия Григорьевича. Но на случай добивания у меня имеется пара «Воздушных клинков» почти на две сотни люм. Не самое мощное боевое плетение в моём арсенале, но едва ли не единственное, которое я могу использовать незаметно и практически бесшумно, если не считать свиста, сопоставимого с пулей пять сорок пять.

Я уже говорил, что «Клинки» можно бросать как с одной руки, так и с двух. В первом случае два варианта, прицельно, и тогда они идут один за другим в одну точку как тандемный заряд, и веером, но это когда противников много, а вторую руку задействовать не получается. Во втором они летят сразу в две выбранные цели, разумеется, при условии, что метающий в достаточной мере владеет обеими руками. Без труда даже в мире магии ни хрена не добьёшься. Такие дела…

Я уложил ящик с порохом на дно короба и закрепил парой винтов. Порядок, теперь не будет болтаться. Двадцать четыре фунта пороха, считай, три кило тротила, это куда как серьёзно. Лично мне хватило бы с лихвой, но как оно обстоит с его светлостью, бог весть. После покушения он может стеречься особо. Чтобы никто не смог обнаружить мину, с внутренней стороны сиденья закрепил растяжку. Теперь при его поднятии сработает спуск, колесцовый замок выдаст искру, и случится бадабум. Не хотелось бы, чтобы пострадали посторонние, но тут уж как сложится.

Прибрав за собой, покинул каретный сарай и вернул на место замок. После чего отправился в выделенный мне угол, где и устроился на ночлег. Часа четыре у меня в любом случае есть, так отчего бы этим не воспользоваться. Кто знает, что мне принесёт день грядущий.

Утром я покинул каретный двор под пренебрежительные ухмылки других подмастерьев и сочувствующие взгляды конюхов. Как я и думал, завтраком кормить меня никто и не подумал. Ну и пусть вас. Не больно-то и надо. А вот поторопиться бы следовало. Князь, конечно, не вскакивает спозаранку, но и я ещё не на своей позиции.

Сначала заскочил на квартиру, которую снял для встреч с Долгоруковой. В подобной конспирации уже не было надобности, ведь в нашей взаимной неприязни никого не убедить. Да и необходимость в этом отпала, потому как личность того, кто стоит за покушениями, уже известна. Но плата внесена вперёд, так отчего отказываться от возможности использовать эту жилплощадь.

Переодевшись и изменив внешность, я направился на перекрёсток улицы Ильинской с Богоявленским и Введенским переулками, где имелась достаточно просторная площадь с фонтаном. Взрыв выйдет изрядным, а мне бы хотелось избежать ненужных жертв. Ничего невозможного, учитывая простор, довольно ранний час и малолюдность места.

Насколько мне было известно, на девять назначено заседание сената, а для дворян это рановато. Торговые же ряды, где народ толпится с раннего утра, находятся в стороне. Ну а если рядом всё же кто-то окажется, то всегда можно всё отменить. Хотя, конечно, не хотелось бы. Не дай бог, какой придурок решит заглянуть под сиденье, да ещё и на территории Кремля…

По факту гибели или даже покушения на князя в центре столицы поднимется такой шум, что туши свет, бросай гранату. Но это всё же не приверженец императора, а представитель лагеря оппозиции. Так что искать точно будут, но не с тем тщанием, как если бы рвануло в самом сердце империи. Вот уж когда Тайная канцелярия будет зубами грызть землю, наплевав на любые законы…

Ждать пришлось недолго. В половине девятого к дому подъехала знакомая мне карета. Я активировал «Дальнозоркость», без труда узнав в вышедшем из парадной князя Милославского. И хорошо, что он один, а не со своим дьяком. Есть у меня к этому паразиту пара-тройка вопросов. Ну вот не нравится мне, когда остаются какие-то непонятки. Так что пусть он мне разъяснит некоторые моменты.

Пока экипаж подъезжал к перекрёстку, я пошёл в сторону Богоявленского монастыря. Мне вовсе не нужно находиться с ним рядом. Для дела я подготовил только два плетения «Булава» с незначительным зарядом. Её задача в том, чтобы встряхнуть мину и спустить замок. Финальную же точку, если это потребуется, поставят «Воздушные клинки». Во всяком случае, я на это надеюсь.

Я был уже шагах в семидесяти от перекрёстка, когда под цокот копыт и грохот колёс по мостовой карета покатила мимо площади. Быстрый взгляд окрест, чтобы убедиться в отсутствии поблизости посторонних. Конечно, не факт, что кому-то не прилетит и вдали, но тут уж как повезёт.

Всё. Пора! Я запустил «Булаву», которая с лёгким свистом рассекла воздух, проломилась через боковую планку салона и, значительно ослабнув, врезалась в мину. Промахнуться с такой дистанции одарённому восьмого ранга, да ещё и при соответствующих тренировках нереально. Спуск сработал как надо, о чём возвестил оглушительный взрыв. На месте кареты вспухло огромное молочно-белое облако, в разные стороны полетели обломки дерева. Мимо меня пролетело колесо, врезавшееся в стену дома, отколов при этом кусок облицовочного гранита.

Дым рассеивался с неохотой. Зато плотной массой довольно быстро устремился вверх, являя картину разрушения. Двум задним лошадям не повезло, они погибли на месте. Передняя пара с диким ржанием вскочила на ноги и бьётся в попытке сбежать из этого ужасного места, но вынуждена волочь за собой трупы павших животных, находящихся с ней в одной упряжи.

Лошади под эскортом убиты, сами четверо боевых холопов поднимаются на ноги, тряся головами. Однозначно имеют «Панцири», но щит от контузии не спасает. Кучера и пары лакеев не видно, либо порвало в клочья, либо отбросило слишком далеко. От самой кареты мало что осталось. Какие-то бесформенные дымящиеся обломки, да и тех совсем немного, основная часть разлетелась по округе, засыпав площадь и перекрёсток.

И посреди всего этого филиала ада поднялся на ноги князь Милославский. Всклокоченный, в истрёпанной одежде, но живой и вполне себе здоровый. Судя по тому, что он не хватается за голову, а осматривается в ожидании атаки, с контузией он уже управился. Даже если и не полностью, то болезненные ощущения купировал в достаточной мере. Время терять нельзя. Он сейчас спешно накачивает свой «Панцирь», я именно так и поступил бы.

«Воздушные клинки» с лёгким свистом сорвались с моей руки и тандемным зарядом ударили Дмитрия Григорьевича в грудь. Без понятия, пробил ли его первый клинок или достал только второй. Да и не важно это сейчас. Главное, что он разом осел, словно из него выдернули стержень. По идее, его сердце развалилось на две части, а от такой раны не спасёт даже немедленное вмешательство сильного целителя.

Всё. Дальше задерживаться здесь никак нельзя. Если вдруг случится чудо, и эта тварь выживет, я достану его позже. Даже если мне для этого придётся проникнуть в родовое гнездо Милославских в Новгороде. Не стоило ему начинать охоту на меня и уж тем паче не следовало трогать мою сестру. Вот ни капли сомнений, что это его рук дело. Но это я ещё выясню. Чуть позже. А сейчас следует позаботиться о том, чтобы меня не связали с этим убийством. Надеюсь, всё же не покушением.

Воспользовавшись тем, что дворник поспешил к месту взрыва и оставил без присмотра подворотню, я скользнул в небольшой дворик доходного дома. Оно, конечно, поблизости от Кремля земля дорога, но и квартиры недёшевы, за проживание в которых найдётся, кому заплатить. Учитывая близость Красной площади, здесь они куда дороже, чем в моём доме. Так что доходные дома тут скорее правило, чем исключение.

Ну, чисто петербургский колодец шагов пятнадцать в ширину, двадцать в длину, выходящие в него двери четырёх подъездов и уходящие вверх стены в пять этажей. Никого не встретив, я поднялся на пятый этаж и выбрался на крышу.

До соседнего дома на противоположной стороне переулка шагов пятьдесят. Короткий разбег, толчок вперёд и вверх, одновременно с этим задействовал плетение «Крыло». Не то, чтобы оно позволяло левитировать, но планировать очень даже. Весьма затратная штука из арсенала воздушников, требующая для активации сотню люм, что позволяет преодолеть расстояние в семьдесят шагов, потеряв в высоте лишь полсажени.

Крыша соседнего дома оказалась чуть ниже, плюс я выпрыгнул вверх, а потому приземлиться получилось без ущерба и практически бесшумно. Пробежался до слухового окна, пока никто не заметил, и спустился на лестничную клетку. Осмотрел себя, в порядке ли одежда, и спокойно спустился во двор, словно был в гостях у кого-то из жильцов.

Дворник лишь скользнул по мне взглядом, ну мало ли, вдруг я прошёл сюда, когда он отходил, и ворота оставались под наблюдением его помощника. Главное, что я выходил со двора, а не входил в него. Тогда бы он непременно поинтересовался, кто таков, к кому и за какой надобностью. И все к подобному опросу относятся с пониманием, он ведь не ради праздного любопытства выспрашивает, а должен знать, чтобы охранять покой квартиросъёмщиков.

До квартиры я добрался довольно быстро и без происшествий. Переоделся уже в обычный свой студенческий мундир и направился на выход. Здесь уже не центр и публика значительно проще, а потому и дворники не такие дотошные. Хотя в Разбойный приказ и наведываются регулярно. А то как же, служба. Правда, относятся к ней тут с куда большим формализмом.

В университет я успел вовремя. И должен заметить, он гудел как растревоженный улей. Что неудивительно. Весть о покушении… а нет, всё же убийстве князя Милославского взбудоражила столицу. По пути я видел на улицах множество гвардейских патрулей, меня даже пару раз остановили. Так себе меры по поиску убийцы.

С началом занятий я занял своё место в лекционной аудитории и по обыкновению вооружился медной пластиной, кисточкой и чернилами. Виктор, как обычно, заглядывал мне через плечо, чтобы оценить очередную картинку, выходящую из-под моей руки. А в этом деле, должен сказать, я поднаторел настолько, что за академический час выдавал страницу. Главное, чтобы не возникло затыка с сюжетом, и в голове сложилась картинка, а уж нарисовать её никаких проблем.

Во время большой перемены на выходе со двора университета меня встретил экспедитор Тайной канцелярии. Я и прежде его видел, пусть и мельком, поэтому и не подумал усомниться в подлинности бляхи. Кстати, мне пока не доводилось слышать о том, что кто-то осмелился использовать подделку.

Странно как-то. Ведь там никакой магической защиты. Простая латунь с незамысловатым оттиском и номером. Похоже, что слава конторы служит достаточной гарантией безопасности от подобных покушений.

– Здравствуйте, Пётр Анисимович, – оторвавшись от изучения бумаг, произнёс Шешковский.

– Добрый день, Степан Иванович, – поздоровался я, обозначив долженствующий поклон.

– Присаживайтесь, – указал он на стул.

Ну что же. Меня доставили сюда не в кандалах, мне предлагают сесть, а не крутят руки, значит, пока ничего страшного не происходит. В конце концов, я ведь служу в Тайной канцелярии, пусть и внештатником. Но расслабляться не следует, а потому я держал наготове боевые плетения, привычно доверив защиту амулетам и серьёзно вложившись в атаку.