Текст книги "Братья и небратья. Уроки истории"

Раздел I.
Уроки истории

Патриотизм и национализм

В современной Украине бытует мнение, что здоровый патриотизм и национализм – это одно и то же. Более того, «истинный патриот» просто обязан быть националистом. В данном тезисе, как мне кажется, и есть причина сегодняшней трагедии государства Украина. Смешение понятий приводит к тому, что некоторые люди – неплохие и даже добрые – звереют, исходя из «высоких» побуждений; оправдывают животное насилие – подразумевая якобы неизбежную «необходимость».

Патриотизм в исконном значении слова обозначал привязанность к своему городу. Это явление из эпохи древнегреческих конкурирующих между собой полисов – любовь к конкретным Афинам или Фивам, а не ко всей Элладе. Со времен Рима универсализм политических и религиозных наднациональных империй усматривал в местном патриотизме скрытую угрозу. Скажем, средневековое христианство отметало любую обособленность и избранность, ибо все равны перед Богом (и, соответственно, перед Римским папой). «Истинная религия» – католическая (или кафолическая), в смысле «всеобъемлюща» и «вненациональна».

Процесс скрещивания патриотизма и национализма пришелся на период становления капиталистических отношений и формирования политических наций, сходящихся в своем рождении с Реформацией. В борьбе с испанскими и французскими претензиями на всеевропейскую католическую гегемонию оттачивается идеология Реформации: Бог «помогает» только «правильным», «избранным», награждая их богатством. Отсюда же проистекают «протестантская этика» и неразрывно связанный с ней «дух капитализма». Нидерландская, американская, французская буржуазные революции опирались на чувство превосходства «передового» класса и строя над «косными», «прогрессивных» народов над «реакционными» чужаками. «Национальное» в ту эпоху считалось «передовым», уникальным и прогрессивным – в отличие от устаревшей всеобщности того же католицизма (тесно связанного с отживающим феодализмом).

Нечего говорить, что носителям «передовых» наций по отношению к «отсталым» народам разрешалось все – истребление, скальпирование, колонизация. Лишенные национального государства «отстающие» народы скрипели зубами, поднимали восстания, изредка воссоединялись – как припоздавшие Италия или Германия. Но, худо-бедно, Европа уживалась в традиционных границах, пока в результате Первой мировой войны сразу не развалились Российская, Германская и Австро-Венгерская империи. После чего прогрессивное «право наций на самоопределение» стало повальной модой на континенте. Польское, чехословацкое, румынское, прибалтийские и прочие государства, как и гитлеровский новодел, возводились на самом отъявленном национализме – с осатанелым притеснением национальных меньшинств, их насильственной ассимиляцией и яростным сопротивлением тому всех недовольных. Разгул этнического национализма – как в стане победителей, так и среди побежденных – делал столкновение между ними неизбежным. Что и обернулось кровавой драмой Второй мировой войны.

Нынешняя Европа, вдоволь нахлебавшаяся в ХХ веке разнообразных «национальных возрождений», ныне с опаской относится к любым проявлениям национализма, видя в его носителях опасных радикалов, ставящих под сомнение саму наднациональную суть современной европейской цивилизации. Этнический национализм, в том числе и украинский, объединенной Европе противопоказан. Об этом сознательно умалчивают как бы зовущие в ЕС майданщики. Их махровый национализм, родом из прошлого (или даже позапрошлого) века, давно устарел. Но в беспринципной борьбе за свое политическое будущее они сознательно подменяют святое чувство любви к Родине благоговением перед бандеровщиной – одним из наиболее скомпрометированных течений национализма, который сочинен «интегральным националистом» Дмитрием Донцовым под прямым влиянием дуче и фюрера.

Между тем, современное европейское государство в значительной степени строится не на принципах этнической солидарности, а на воскрешении значения территориальной громады и сильном местном самоуправлении. Что возвращает нас к пониманию патриотизма в его исконном – то есть территориальном – смысле. Любовь к родным местам, мечта обустраивать их за счет своих же налогов, желание видеть своих детей людьми широко образованными совершенно не противоречат заботе о «большой» Родине. И наоборот: стремление подогнать всех под единый шаблон, силой подавить инакомыслие, построить общество на неких расовых принципах – мешают процветанию Родины.

Патриотизм и национализм – это отнюдь не одно и то же. Патриотизм начинается с твоего подъезда, а национализм заканчивается на помойке.

Тени забытых укров

Известное украинское издание «Украина молода» 29 марта 2017 года опубликовало очередную историческую статью «Мы не братья: как ученые доказали отсутствие родства между украинцами и русскими», посвященную древности и уникальности Украинской Нации. Согласно ей, «украинцы являются предками (прародителями) европейцев, а территория современной Украины – колыбелью белой расы нынешней цивилизации». Кроме того, 20 процентов украинцев являются носителями «трипольской хромосомы», а проживавшие «на украинской земле» трипольцы изобрели колесо. Автор статьи так же сообщает, что «предки современных украинок пришли на земли нынешней Украины за 20 тыс. лет до появления трипольцев» и «унаследовали гены отдельного, еще более древнего этноса, чем арии». Ну, а слово «сало» украинцы унаследовали от кельтов, поскольку в кельтском языке этот продукт назывался saill.

Все это весело и не стоило бы просвещенного внимания, но вызывает любопытство фигура автора статьи. А он человек весьма известный – нынешний заместитель председателя Союза офицеров Украины, Герой Украины, депутат Верховной Рады нескольких созывов Григорий Омельченко, в свое время даже занимавший должность начальника отдела по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Главного управления военной контрразведки СБУ И надо полагать, писал он эту статью, вдохновляясь своим вполне искренним представлением об истории украинского народа.

«Позвольте, но как же он служил в очистке?!» – воскликнул в подобном случае ошеломленный следователь из «Собачьего сердца». А вот так! Подобная ультрапатриотическая мешанина в голове считается сегодня признаком государственного мышления, хотя, как по мне, должна являться неоспоримым симптомом психического заболевания. Свойственного, увы, не только данному конкретному патриоту.

Человеку свойственно стремиться идеализировать прошлое. Это и предание о «золотом веке человечества», и тоска об «утраченном рае» и даже отеческое «а вот мы в ваши годы!». Естественное свойство психики человека – находить утешение в лучшем, что было в жизни у него и до него. И каждый хочет казаться лучше в настоящем: отсюда украшательство, всяческая мода, какой-нибудь бодибилдинг и, желательно, благородное происхождение. Куда ни плюнь – везде потомки дворян, купцов, епископата и шляхетных казаков. И каждый второй «служил в спецназе». Однако, как ни крути, биография – это дело индивидуальное, а флером благородства надо покрыть все сообщество нужных людей.

И здесь на помощь приходит история – пожалуй, один из самых идеологизированных предметов. История может умолчать, может прославить, может смешать с грязью. Но самое главное, история дает государствообразующие смыслы – как создано государство, почему оно имеет право на существование, а его правящий класс – ярлык на правление. И хотя история – наука, имеющая свои собственные выверенные методики – от археологии и радиоуглеродного метода датирования до архивистики и лингвистического анализа текстов – государственные мужи ее непременно пришпиливают к сиюминутности пропаганды.

Прошлое желательно иметь симпатичным. И вот дикие норманны, выжигавшие цивилизацию на берегах морей и рек, становятся благородными воителями, а невыносимо зловонные (в самом прямом смысле этого слова) рыцари – паладинами европейской цивилизации. То же самое касается и отечественной истории. Пиратская вольница на Днепре изображается собранием борцов за «украинскую независимость», гетман Мазепа, лживыми доносами устранявший конкурентов, честнейшим «патриотом», а прогитлеровские коллаборационисты – «героями Украины».

Если такое происходит со вчерашней и хорошо известной историей, то чего же церемониться с временами стародавними. И здесь удержу фантазии не было никогда. Сотни талантливых и не слишком одаренных любителей истории, журналистов, краеведов, писателей, основателей сект и психически ненормальных граждан излагают свое видение прошлого, иногда опираясь просто на видения и встречи с таинственными незнакомцами (вспомним Елену Блаватскую). И эти рассказы практически всегда находят своего благодарного читателя, а иногда и миллионы читателей.

Советский Союз исповедовал научный коммунизм и не слишком жаловал мистицизм и прочие парапсихологии. Атлантида и НЛО хоть и находили свое отражение в модных научно-популярных изданиях, но не становились доминирующим научным трендом. Ученым была совершенно очевидна фальсифицированность «Велесовой книги», был давно определен ареал распространения трипольской культуры, а также время появления русского, украинского и белорусского народов.

Все это являлось известной научной истиной, вплоть до того момента, пока – после распада СССР – у каждого народа не появилась собственная «истинная история», которую от него якобы скрывали злокозненные коммунисты (заодно с правдой об НЛО). Причем политический процесс суверенизации наложился на бум коммерческого книгоиздательства и безудержную свободу независимых СМИ, алчущих хорошо продаваемых сенсаций. Они и не заставили себя долго ждать.

Этот поток мутных, непроверенных, а часто просто сказочных сведений получил среди ученых название «фолк-хистори» – определение в переводе не нуждающееся. Серьезные историки, понятное дело, его сторонились и сторонятся, но для идеологии, пропаганды и оглупления собственных граждан данный инструмент универсален. За арийским происхождением для своего народа уже выстроилась целая очередь, и украинские ура-патриоты, понятное дело, исключением не являются. Отсюда же родом и «древние укры», и история «украино-персидских войн», и «украинец» Иисус Христос…

И можно было бы на то не обращать внимания во времена, когда гороскопы и шарлатаны стали обыденной частью городского пейзажа. Но, к сожалению, «фолк-хистори» не ограничивается страницами бульварной прессы. Лжеучения настырно претендуют на почетное место в государственной идеологии, сектантские мифы настойчиво требуют реинкарнации и воплощения в жизнь. Они дают «научный» повод к этническим чисткам, служат подавлению свободомыслия и оправдывают «исторической необходимостью» причиняемое другим зло. Ритуалы перед мертвыми пересиливают обязанности перед живыми.

При асфиксии, когда мозг не получает необходимый для его питания кислород, в сознании человека быстро проносится его жизнь. Ученые объясняют известный феномен тем, что мозг лихорадочно ищет выход из создавшейся ситуации в накопленном опыте выживания. При удушении общества в его коллективном сознании проносятся видения прошлого, призванные облегчить тяжесть сегодняшнего дня. И на многих это действует обезболивающе, тем более что новая история Отечества дает и несомненные поводы для радости.

«Украина молода» устами Героя Украины Омельченко сообщает об украинском наидревнейшем календаре: «По Арийскому календарю, сегодня 7525 год (по иудейскому – 5778 год). Наш календарь старше иудейского более чем на 1740 лет. А по Велесовой книге наших предков, в Украине идет 21138 год – год Пчелы!» Так что – с Новым Годом Пчелы, дорогие товарищи!

Отрекаясь от русского имени

Сначала было слово, и это слово было приличным. Вроде довольно избитого тезиса, что «язык – душа народа». В том смысле, что без языка народ не существует как созидательная, самостоятельная, развивающаяся нация. Собственно, на этом построена вся украинская пропаганда и культурная политика: мол, не дадим умереть украинскому слову!

Если отбросить все экстравагантные толкования, будто украинский язык занесен с планеты Венера и взошел семенами ариев (а есть и такие теории), то наиболее наукообразной в этом мутном потоке является тезис о том, что издревле существовал особый украинский (или, как модно сегодня излагать, – староукраинский) язык Киевской Руси и на нем говорили населявшие здешнюю землю народы. И разумеется, их правители – «украинские князья» Владимир, Ярослав, Мономах и прочие.

Ну, начнем с того, что Киевской Руси вообще никогда в истории не существовало (как и Руси Владимирской). Это научная периодизация придумана в XIX веке историками для своих научных нужд. А в те былинные времена существовала просто Русь – земля Русов, Русская земля. Владимир Красно Солнышко страшно бы удивился, если бы его назвали древним украинцем, а не русичем. А поскольку основатели Русского государства – Рюриковичи – были люди суровые (и не с Венеры спустились, а из Новгорода) современным летописцам за оскорбление величества по филейным частям насыпали бы конкретно. Согласно букве и духу «Русской Правды» Ярослава Мудрого, явившегося в Киев вовсе не из Коломыи (которая «цэ Европа»), а из того же Новгорода Великого. А Новгород совсем не Украина, и даже на самых идиотских картах украинских националистов таковым не изображается.

Вот господин Порошенко намедни назвал современника Ярослава Мудрого, знаменитого киевского митрополита Иллариона, «первым украинским» епископом. Что же по поводу Украины пишет сам Илларион в своем прославленном «Слове о Законе и Благодати»? Да ничего! Напротив, вспоминая о Владимире Крестителе, говорит: «Еллинское и римское право Богу покорил. Ты то же сделал в Руси». И там же: «Ибо не в худой и неведомой земле владычество ваше, но в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли». Русской!

Подробное описание, что такое «Русская земля» накануне Батыева нашествия мы находим в литературном памятнике «Слово о погибели Русской земли», который датируется XIII веком: «О светло светлая и украсно украшена земля Русьская! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми, удивлена еси реками и кладязьми месточестьными, горами крутыми, холми высокими, дубравами частыми…» В общем, следует перечисление красот и владетелей: «…и князьями грозными, бояры честными, вельможи многа-ми – всего еси испольнена земля Руськая, о правоверная вера хрестияньская…».

Вообще, почитайте древние летописи и самолично оцените, сколько там слов русских, доныне живущих в языке, а сколько из галичанского новояза! И вот далее летописец рисует своеобразную словесную карту Русской земли: «Отселе до Угоръ, От Угори и до Ляховъ, от Ляховъ до Чаховъ, от Чаховъ до Ятвязи и от Ятвязи до Литвы, от Литвы до Немець, от Немець до Корелы, от Корелы до Устюга, где тамо бяху Тоймичи погании, и за Дышючимъ моремъ. От моря до Болгарь, от Болгарь до Буртасъ, от Буртасъ до Черемисъ, от Черемисъ до Моръдви…». Даю без перевода, но с некоторыми пояснениями. Балтийского племени ятвягов уже не существует – оно ассимилировано литовцами, упомянутое море – это Белое море, «болгары» имеются в виду волжские булгары. Что же мы видим в сухом остатке? «Русская земля» – это территория нынешней Украины, Белоруссия и европейская часть России до Волги.

«Плач» посвящен утрате русской государственности из-за нашествия татар. Но спустя почти столетие Епифаний Премудрый уже воспевает ее возрождение и высокую миссию Дмитрия Донского: «И призвал он вельмож своих и всех князей Земли Русской, бывших под властью его, и сказал князьям Русской земли: «Должно нам, братья, сложить головы свои за православную веру христианскую…»» («Слово о житии Дмитрия Ивановича Донского»). Может, речь только о Москве и только там сохранилась «русскость»? Так нет же, доброхоты воспевают и конкурирующих с Москвой тверских князей: «Узнали великие Русские князья о премудрости и могуществе великого князя Бориса Александровича, царствующего в Богом обетованной той земле…» (инок Фома, «Слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче»). И новгородец Пахомий Логофет восклицает: «Радуйся, блаженный отче наш, похвала и слава Великого Новгорода и всей Русской земли украшение» («Слово похвальное Пахомия Серба»).

И в западных пределах давнего государства продолжали называть себя русскими: в Великом княжестве Литовском государственный язык – и тот был русским. Единое русское пространство языка и культуры неразрывно сохранялось. Любопытно, что на знаменитом памятнике «Тысячелетие России», воздвигнутом в Новгороде в 1862 году (в честь легендарного призвания на княжение Рюрика), непосредственно за фигурами Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, изображены Гедимин, Ольгерд, Витовт – князья Великого княжества Литовского.

Отметились и поляки. С 1434 аж до 1794 года во Львове располагалась официальная резиденция Русского (!) воеводы, управителя тех земель от имени польской короны. И когда в 1654 году со стороны Молдавии в нынешнюю Украину въехал сирийский путешественник Павел Алеппский, он написал, что попали они именно на «Русскую землю», где все дети белоголовые, белобрысые. Более того, при поездке в Москву его посольству не понадобился другой переводчик, поскольку язык в «стране козаков» и Московии един. И правильно Гоголь писал – именно русскими людьми считали себя православные козаки, хоть вы тысячу раз запретите показ «Тараса Бульбы».

Правда, тут пошла гулять высокопатриотическая версия, будто исконное украинское имя «Русь» коварные московиты присвоили себе обманом. Однако именно русскими были князья северной Руси, и именно к «Русскому царю» Иоанну Васильевичу («Рюриковичи мы!») обращается старец Филофей в своем знаменитом послании, где впервые четко сформулирована имперская идея «Москва – Третий Рим». И кстати, Московия уже тогда называлась Россией, а не переименована в таковую указом Петра Великого, как пишут сегодня некоторые украинские историки. Открываем «Плач о пленении и разорении Московского государства», литературный памятник эпохи Смуты начала XVII века: «…все христианские народы знают славу и величие России»; «…попросил помощи у литовского короля, чтобы пойти ему с войной на великую Россию»; «..обещал привести королевича и после его крещения царствовать в великой России» и т.д.

Великая Россия, Малая Россия (Малороссия), Белая Русь – все это был и есть Русский мир общего языка, культуры, истории. Если вы его отрицаете и презираете – тогда брысь, самозванцы, от наследия Владимира и Ярослава, от соборов Печерской Лавры и древних храмов Чернигова, от русских летописей и былинных преданий, от славы Империи и свершений сверхдержавы – это действительно не ваша история и не ваша честь.

Русские украинцы

Накануне очередной годовщины со дня рождения великого украинского поэта Тараса Шевченко власти в Киеве вновь отличились. Украинский журналист Василий Муравицкий сообщает, что местным чиновникам сверху спущено распоряжение устроить очередную пропагандистскую акцию – читать на камеру стихи поэта: «Знаете новость? По всем чиновникам Украины разослан циркуляр. Срочно перед д.р. Тараса Шевченко (9 марта) выучить его стихи и читать на камеру… Чиновники тужатся, боятся, в недоумении. Но надо! Так что скоро ждите новых забавных видео в Ютуб!».

В последние годы «украинский вопрос» в политической жизни приобрел особую остроту. Это связано как с огромным значением Украины для русской истории и экономики, так и с чисто эмоциональным настроем – сложно оставаться абсолютно равнодушным, когда в доме ближайшего родственника бушует пожар. Впрочем, находятся и такие, кто отрицают степень родства двух народов, взаимную важность их отношений и даже существование собственно украинцев или русских.

Их «откровения», растиражированные средствами массовой информации и социальными сетями, лишь усиливают взаимную неприязнь, давая возможность радикальным националистам говорить: «Вот видите, «они» хотят уничтожить наш народ, единственная защита от захватчиков – это мы». Но нужно ли давать им в руки такой неубиенный козырь?

Утверждать, будто украинцы появились на этой земле сто лет назад, лишь благодаря большевистскому «курсу на украинизацию» и созданию Украинской ССР – в высшей степени легкомысленно. Не были они рождены и польской интригой, что утверждается в оппонирующей украинским националистам литературе, как и не являлись украинцы исконными обладателями южнорусских лесов и степей, что пропагандируют местные учебники истории (трубящие о происхождении Украины сразу от трипольцев).

Впрочем, подобное нахальство мы можем наблюдать повсеместно: от египетских арабов, приписавших себе историю Древнего Египта, к которой не имеют ровным счетом никакого отношения, до современных итальянцев, генетическое родство которых с древними римлянами чрезвычайно сомнительно.

Подобной постсоветской беллетристикой была сознательная подменена и исторически выверенная, и признанная научным сообществом теория о разделении древнерусского народа в XIV-XVI веках на три родственных ветви. А именно русскую, украинскую и белорусскую народности, отличавшиеся друг от друга языковыми особенностями, значительное время жившими в разных исторических условиях и в середине XVII века вновь объединенных в единое государство.

Этот опыт раздельной жизни – от периода распада Древней Руси до воссоединения Украины с Россией – был достаточен, чтобы в Южной Руси сформировалась особая региональная элита, четко осознающая собственные экономические интересы. Но этот срок оказался недостаточен для того, чтобы навсегда забыть свое древнерусское происхождение и родственность двух единоверных народов. Украинские казацкие старшины, подчеркивая свое благородное происхождение, называют себя польским словом «шляхта», но при этом остаются «русскими людьми».

Эта двойственность, которую мы можем наблюдать уже в документах эпохи Богдана Хмельницкого, определяла и определяет особенности политической жизни на Украине. Здесь всегда подчеркивали преемственность местной традиции от древнего Киева и особое значение этих земель для русской государственности. То, что из Москвы или Петербурга часто представлялось рядовой провинцией огромной Империи, местной элитой виделось как надругательство над бережно хранимыми традициями.

Малороссия, как известно, подразумевает не малость географических размеров, но особую ценность колыбели, уникальность «малой родины» всего восточнославянского народа и государства. Потому малороссы чужды унификации, она определяется ими как незаслуженная обида.

На этом основании и украинская шляхта всегда требовала особого к себе отношения – в разное время это были и таможенные льготы, и особенности военной службы, и монопольные доходы, например, от винокурения. Она хотела и периодически добивались удобной для себя автономии в различных вопросах, а когда не получалось – вспыхивала недовольством и бунтами. Не счесть казацких восстаний против польской, а позже и российской власти. Не отсюда ли идет анархическое бурление украинской политики, ее извечное желание к кому-нибудь приткнуться, однако на особых условиях?

Особые условия для украинской шляхты после многих десятилетий доставляемого Малороссией беспокойства определила, наконец, Екатерина Вторая. В обмен на принудительную ликвидацию вооруженных подразделений, то есть казачества, казацкая старшина массово наделялась льготами коренного русского дворянства – громкими титулами и тысячами крепостных. До того это был удел немногих украинцев – от Разумовских до Безбородко.

Ход Екатерины был практически беспроигрышным: быстро переодевшись из шаровар в армейские мундиры, вчерашние коноводы и хуторяне широким потоком влились в служивое русское дворянство, порою вызывая своими новоприобретенными титулами немалую иронию. Это о них писал Пушкин, подчеркивая благородство своего собственного происхождения:

 
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов…
 

Кроме угадываемых намеков на Меншикова, Разумовского и Кутайсова (камердинера Павла Первого), речь идет именно об украинской безродной шляхте. Многовековое русское дворянство могло принять в свои ряды наследников Рюриковичей и других благородных фамилий, ведущих – наряду с ними – происхождение от исконной Руси. Но хлынувший с густонаселенной Украины поток купивших на доходы от винокурения дворянские метрики провинциалов вызывал смех.

Малороссийские помещики вновь невольно оказались замкнуты в своем кругу и предоставлены воспоминаниям о былой славе. Начали появляться ученые трактаты на тему славного прошлого Малороссии (Дмитрий Бантыш-Каменский), попытки будничный язык простонародья привести в некую литературную форму (Иван Котляревский), рождался особый малороссийской театр. Великолепным знатоком романтического малороссийского стиля был Николай Гоголь, через которого все вышеозначенное щедрым потоком хлынуло в русскую культуру, вызывая восторг Пушкина, восхищение Аксакова и обожание Шевченко.

Гоголь украинский язык не просто знал, но щедро вводил его в речь своих литературных персонажей, подчеркивая их особенность и определенное отличие их речи от общерусского языка. Более того, Николай Васильевич украинским языком и сам охотно пользовался. Вот, например, его письмо от 1837 года к приятелю-земляку Богдану Залесскому:

«Дуже-дуже було жалко, що не застав пана земляка дома. Чував, що на пана щось напало – не то сояшныца, не то завійныця (хай їй прыснытся лысый дидько), та тепер, спасибо богови, кажут начей-то пан зовсим здоров. Дай же боже, щоб на довго, на славу усій козацкій земли давав бы чернецького хлиба усякій болизни и злыдням. Та й нас бы не забував, пысульки в Рым слав. Добре б було, колы б и сам туды колы-небудь прымандрував. Дуже, дуже блызькый земляк, а по серцю ще блыжчый, чим по земли. Мыкола Гоголь.»

Мешает ли факт украиноязычия быть Гоголю великим русским писателем, русским украинцем? Конечно же, нет, ибо Русское и Украинское не враждебное, но друг другу родственное и единокровное, что Николай Васильевич своими трудами неустанно доказывал. За что нынешние украинские националисты его отчаянно цензурируют (особенно достается монологу Тараса Бульбы) и преподают в школах исключительно в украинских переводах. Казалось бы, им милее Тарас Шевченко, яростный порыв молодой поэзии которого включал в себя не только юношескую революционность, но даже элементы излюбленной ими ксенофобии. Но и с Шевченко тоже все неоднозначно.

Широко известно, что свой личный дневник Тарас Григорьевич вел на русском языке, но показательна в данном отношении и его переписка с друзьями. Вряд ли поэт прошел бы сегодня сквозь мелкое сито майданного «патриотизма» – слишком много в его переписке «русизмов», да и обычные русские слова Тарас Григорьевич охотно использует в общении – для них еще не придумали тогда непонятный галичанский эквивалент. И вообще – слишком легко поэт может играючи перескочить в одном письме с украинского на русский и наоборот.

Украинское почти было всегда рядом с русским: я помню, как удивился мой приятель, увидев на Братском кладбище Севастополя старые, еще дореволюционные мемориальные доски в честь боевых соединений, оборонявших Севастополь во время Крымской войны 1853-1856 годов – многие из них были с приставкой «Украинский». А ведь это времена Гоголя и Шевченко, задолго до большевиков. И не большевики ввели в русское общество повальную «хохломанию», то есть моду на все украинское, охватившую территорию Империи в последней трети XIX века. Это была массовая разночинская тяга интеллигенции к народу, оформленная под изучение и популяризацию народного говора (а в идеале и собственное владение «народным языком»). В том же ряду и критический реализм тогдашней русской литературы, и обличительный пафос картин передвижников, и яростная борьба народовольцев. По сути, «хохломания» стала одной из форм интеллигентского самовыражения и заискивания перед толпой всяческих борцов за «народное счастье».

«Хохломания» доходила до того, что вменяемому человеку и слова против нее нельзя было сказать, потому как рисковал наткнуться на раздражение «прогрессивной общественности». Вот литературный критик Алексей Плещеев в 1888 году пишет Антону Чехову резкое письмо: «…В Вашем рассказе Вы смеетесь над украинофилом, «желающим освободить Малороссию от русского ига»… Украинофила в особенности я бы выкинул. Верьте, что это бы не повредило объективизму повести. (Мне сдается, что Вы, изображая этого украинофила, имели перед собой П. Линтварева)».

Обескураженный Чехов возражает: «Украйнофил не может служить уликой. Я не имел в виду П. Линтварева, Христос с Вами! Павел Михайлович – умный, скромный и про себя думающий парень, никому не навязывающий своих мыслей. Украйнофильство Линтваревых – это любовь к теплу, к костюму, к языку, к родной земле. Оно симпатично и трогательно. Я же имел в виду тех глубокомысленных идиотов, которые бранят Гоголя за то, что он писал не по-хохлацки, которые, будучи деревянными, бездарными и бледными бездельниками, ничего не имея ни в голове, ни в сердце, тем не менее стараются казаться выше среднего уровня и играть роль, для чего и нацепляют на свои лбы ярлыки».

Увы, цепляющих на лоб ярлыки становилось все больше. Из переживающих за судьбу народа российских социал-демократов, словно из гоголевской «Шинели», вышли и украинизаторы-большевики, и националисты-украинизаторы. Огромная масса украинских революционеров (Скрыпник, Шумский, Петлюра, Винниченко и прочие) может несколько и различались идеологически, но их объединяла неисправимая вера в социальную инженерию, в том числе, и возможность быстро перелицевать народную память – в новых исторических условиях сделать то, что не смогли в свое время сотворить с малороссами татары и ляхи.

Разномастные социалисты вознамерилось переделать миллионы русских людей в украинцев и страшно удивились, что им это не удалось (и толком не удается до сих пор). «У каждого народа есть свои особенности, свои достойные черты. Но люди, захлебывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишенные чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения», – писал очевидец петлюровщины великий русский писатель и киевлянин Константин Паустовский: «В первые дни петлюровской власти опереточные гайдамаки ходили по Крещатику со стремянками, влезали на них, снимали все русские вывески и вешали вместо них украинские… Петлюра привез с собой так называемый галицийский язык – довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков. И блестящий, действительно жемчужный, как зубы задорных молодиц, острый, поющий, народный язык Украины отступил перед новым пришельцем в далекие шевченковские хаты и в тихие деревенские левады…».