Текст книги "Мозги с фасолью"

Константин Костенко
Мозги с фасолью, или Супруги Пирожковы в плену у чудаковатых каннибалов
(Несколько комических сцен из провинциальной жизни)

Действующие лица

Григорий Пирожков – молодой специалист, 29 лет

Алёна – его жена, 28 лет

Говяжьев Пётр Алексеевич – генеральный директор, 53 года

Ольга Ростиславовна – жена Петра Алексеевича, 46 лет

Владимир Масленников – секретарь-делопроизводитель, 32 года

Бекерман Игорь Моисеевич – сосед Пирожковых, 42 года

Старуха – мать Бекермана, 78 лет

Черепанов Вадим Гаврилович – врач-пульмонолог, 44 года

Официанты

Члены Клуба «Варёный череп» и просто горожане

Часть первая

Сцена 1

Осень, ночь. Старый просторный особняк в центре города. Прихожая, гостиная. Темно. За окнами дождь, гром, молнии. Входят – или, скорее, вбегают – Григорий и Алёна. Спасаясь от немилосердного ливня, накрылись с головами курткой мужа. Неся чемодан, следом входит Владимир. В очках, одет несколько старомодно, упитан, похож на большого пай-ребёнка.

Алёна. Ух! Ну и погодка!

Григорий. Да, нечего сказать. Город встречает нас с музыкой.

Алёна. Уж больно она грохочет.

Григорий. И льёт. Владимир, что-то здесь как-то мрачновато. Вы не могли бы включить свет?

Владимир. Ищу выключатель. Секунду. Нащупал.

Загорается освещение.

Пройдёмте, покажу вам гостиную.

Идут. Владимир снова щёлкает выключателем. Широкая, скромно обставленная комната. На стене портрет. Мужчина с суровым костистым лицом.

Алёна (по-хозяйски оглядываясь). Да, в общем, ты знаешь, Гриня… Ничего. Неплохо. Я бы сказала: со вкусом. Во всяком случае, на первое время…

Григорий. Диван, кресла…

Алёна. Телевизор купим свой, новый. Это ведь ничего, правда?

Владимир. Конечно. Выбор за вами. Старый можете отнести на чердак. Вы теперь тут хозяева.

Григорий. Временные, надеюсь.

Владимир. Совершенно точно. Экспериментальное приборостроительное предприятие «Пандора» предоставило вам жильё на первые сроки. Позже, когда построят дом и сделают внутреннюю отделку, переедете в собственную квартиру.

Григорий. Скорей бы.

Владимир. Терпение, Григорий. В конце концов, вы ещё даже не начали работать. Может, вам у нас не понравится.

Григорий. Если будет обещанная зарплата и всё остальное… Не вижу причин.

Владимир. Спасибо. Очень рад это слышать.

Алёна. Вы сказали, здесь чердак.

Владимир. Дальше по коридору – лестница. Но туда лучше лишний раз не ходить.

Григорий. Почему?

Владимир. Пыль, шаткие ступеньки… Лучше поостеречься. Можно подвернуть лодыжку или ещё что похуже.

Алёна. Простите, Володя…

Владимир. Да?

Алёна. Кто это?

Владимир (после небольшой заминки). М-м-м… Бывший хозяин дома.

Григорий (рассматривает портретную раму, надеясь отыскать табличку с именем). Почему же его не сняли? Зачем он здесь?

Владимир. Видимо, не дошли руки.

Григорий собирается снять портрет.

Нет!

Григорий. Что?

Владимир. Не трогайте.

Алёна. Интересно, почему?

Владимир. Просто не трогайте. Не надо.

Григорий. Странно. Вы сказали, мы здесь хозяева.

Алёна. Да, я слышала.

Владимир. Всё так, я не отказываюсь от своих слов… Но некоторые вещи лучше всё же оставить на своих местах.

Григорий. Странно. Не понимаю: почему.

Владимир. Да, Григорий, чуть не забыл. Просили передать вам. (Протягивает конверт.)

Григорий. Что это?

Владимир. Лучше заглянуть внутрь.

Григорий. Деньги?

Алёна (заглядывая в конверт вместе с мужем). Ух ты! Так много!

Владимир. Это от Петра Алексеевича Говяжьева. Наш генеральный директор.

Григорий. Знаю.

Владимир. На первое время, в качестве аванса. В счёт будущей зарплаты, само собой разумеется.

Григорий. Понимаю.

Владимир. У вас впереди неделя. Как следует отдохнуть, оглядеться, прижиться в нашем городе… Думаю, деньги не помешают.

Алёна. Гриш, купим плазму? А? И диван… Я бы сменила его на другой, более свежий.

Григорий. Алён, подожди. Извините, не подскажете…

Владимир. Да, слушаю вас.

Григорий. Как правильно? Если в родительном падеже. Говяжьего? То есть на конце «го»… Или всё-таки «ва»?

Владимир. Говяжьева. «Ва».

Алёна. Гриня, так я могу рассчитывать на новый диван?

Григорий. Алёна, прошу, не торопи события. Обсудим позже, ладно?

Алёна (надувшись с притворным видом). Всё, я на тебя в обиде.

Григорий. Малыш, ну прости.

Алёна. Никакого прощения.

Владимир принуждённо смеётся. Взгляды на него.

Владимир. Не заметили?

Григорий. Что?

Владимир. У нас у всех вкусные фамилии.

Алёна. В смысле?

Владимир. Пётр Алексеевич – Говяжий, я – Масленников… Ну, а вы – Пирожковы. Ну, не здорово ли!

Григорий. Действительно. Говядина, пирожки, масло.

Алёна. Пирожки с говядиной.

Владимир. И сверху масло. Тонкий слой. Вкусно и… очень неожиданно, я бы сказал! Ну всё, не буду мешать. Нужно отпустить служебную машину и тоже домой, спать. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Алёна. До свидания. Спасибо, что встретили и довезли.

Владимир. Ну что вы, это моя работа. Спокойной ночи. (Уходит.)

Алёна. Гриш, сколько там?

Григорий. Не знаю. Хочешь пересчитать?

Алёна. Да. Дай. (Считает деньги.) Десять, пятнадцать… (Замерла.)

Григорий (выкладывая из чемодана вещи). Что с тобой?

Алёна. Не помню – взяла бритву для ног или нет. Глянь, будь другом.

Григорий. Где?

Алёна. Там, в косметичке. Гриш.

Григорий. Что?

Алёна. Он на меня смотрит. Причём давно, как только вошли.

Григорий. Кто?

Алёна. Портрет.

Григорий. Чёрт. Где косметичка? Никак не найду.

Алёна. Дай. (Роется в вещах, находит маленькую сумочку.) Фу! Слава богу. Подожди. Самое главное!

Григорий. Ты о чём?

Алёна. Кухня. Я должна срочно увидеть её.

Григорий. Так иди.

Алёна. Может быть, вместе? Дом большой, всюду такая темень…

Григорий. Алён, там везде электричество. Просто включи свет.

Алёна уходит. Григорий продолжает освобождать багаж. Раскат грома. Лампа под потолком мигает, гаснет. Вспышка молнии зловещим светом озаряет лицо на портрете. Григорий оторопел.

Алёна (с кухни). Гриш!

Григорий. Что?

Алёна. Что у тебя там?

Григорий. По-моему, перегорела лампа. А у тебя? Всё нормально?

Алёна. Бутерброды будешь?

Григорий. Какие?

Алёна. С мясом. Сделать?

Раскат грома. Электричество снова мигает, включается.

Григорий. Свет!

Алёна. Что?

Григорий. Свет, говорю, дали. Всё в порядке. (Продолжает заниматься багажом.)

Алёна (входя с тарелкой и бутербродами). Небольшой вечерний перекусон. Угощайся.

Григорий. Спасибо, малыш. (Ест.) Что это?

Алёна. Без понятия. Окорок или буженина. Там всё нарезано. Пластиками, в холодильнике. Завтра что-нибудь приготовлю. Что хочешь? Борщ, котлеты?

Григорий. Для котлет придётся сходить за мясом.

Алёна. Там полная морозилка, я смотрела. Хорошее, вырезка. И мясорубка. Значит, говоришь, котлетки?

Григорий. Точно буженина?

Алёна. Что-то не так?

Григорий. Свежая, нюхала?

Алёна. Да как-то… не догадалась. А что?

Григорий. Кстати, чем тебе не нравится диван? Нормальный, двуспальный. Почти новый.

Алёна. Да, но он чужой. Здесь чужие частички: чешуйки кожи, молекулы… Ну ты, короче, понял.

Григорий (флиртует). Мы могли бы его освятить. Распространить, так сказать, свои флюиды.

Алёна. Хочешь заняться сексом?

Григорий. Почему нет?

Алёна. Прямо сейчас? Но я не чистила зубы.

Григорий. Я тоже.

Объятия, поцелуи. Звонок в дверь.

Что это? Владимир?

Алёна. Не думаю.

Трели звонка настойчивы.

Григорий. Открою.

Григорий идёт в прихожую. Алёна следом. Открывают.

Мужской голос. Добрый вечер. Разрешите?

Не дожидаясь ответа, входит странная парочка: взрослый мужчина в нелепой вязаной шапке и преклонного возраста женщина, передвигающаяся при помощи старческих ходунков.

Мужчина (стряхнув зонт). Куда поставить? Чтобы просох.

Григорий. Простите, а вы кто?

Мужчина. Соседи. Живём напротив, через дорогу. (Протягивая контейнер.) Возьмите, пожалуйста.

Григорий. Что здесь?

Мужчина. Гуляш. Мама готовила сама. А вот и она, знакомьтесь.

Григорий. Кто?

Мужчина. Моя мать. (Целует старуху в темя.) Удивительная женщина. (Повышая тон.) Мама, это наши новые соседи. Слышишь? Мы теперь живём рядом.

Алёна. То есть вы к нам в гости? Но мы только приехали, устали.

Мужчина. Мы ненадолго.

Старуха. Изенька, они евреи? Спроси.

Мужчина (имея в виду старуху). Не обращайте внимания. Лёгкий бзик. (Мамаше.) Заткнись, старая вешалка! (Целует её по-родственному.) Люблю её всей душой. Чего ж стоим? Гуляш остынет. Идёмте, идёмте.

Идут в гостиную.

Где стол? Ага! Вот.

Алёна. Собираетесь ужинать?

Мужчина. Будьте добры, принесите ножи и вилки. И тарелки. И хлеб. Сервировкой займусь сам.

Григорий. Алёна, найди тарелки.

Алёна уходит.

Мужчина (открыв контейнер). Нюхайте. Чувствуете? Обалденно! Мама готовила, а я резал.

Григорий. Кого?

Мужчина. Что?

Григорий. Кого резали?

Мужчина. Мясо, говядину. Мелкими кубиками. Точнее сказать: нарезал.

Старуха обнюхивает Григория.

Григорий. В чём дело, я не понимаю?

Мужчина. У вас, наверное, слишком резкий одеколон. Какой маркой пользуетесь?

Григорий. Это не одеколон, туалетная вода. Совсем немного, перебить лишние запахи.

Старуха. Игорёша, ты не спросил. Он еврей?

Мужчина. Да заткнись ты уже! Дура! Маразматичка! (Обнимает родительницу.) Не обращайте внимания. У неё было тяжёлое детство.

Алёна приносит столовые приборы, салфетки.

Тэк-с! Хлебец, вилочки… Сейчас мы, быстренько… Тэк-с, тэк-с… (Сервирует стол.) Свечи найдутся?

Алёна. Свечи?

Григорий. Алёна.

Мужчина. Не ломайте голову, я захватил. (Достаёт из кармана свечи, находит подсвечник, зажигает фитильки.) Ужин при свечах! Кто-нибудь погасите свет.

Алёна выключает свет.

Мужчина. Прошу. (Подвигает стул.) Мама, тебе сюда. И всё же, в самом деле. Вы не из этих? (Изображает в воздухе горбатый нос.)

Григорий. Простите?

Мужчина. Скажу по секрету, если бы вы были те самые, мать ни за что бы не села с вами рядом. Семейное правило.

Алёна. Гриш, я ничего не понимаю.

Григорий. Откровенно говоря, я тоже.

Мужчина. Так как насчёт гуляша? Наложить?

Григорий. Огромное спасибо, мы только поели.

Алёна. Да, бутерброды с бужениной.

Мужчина. Ай-яй-яй. Перебили аппетит. Хотя кто знал. Верно? Мама, придётся нам прикончить твой гуляш самим. (Ест.)

Старуха. Изенька, подай мне зубы.

Мужчина. Они на тебе.

Старуха. Ты мне их дал?

Мужчина. Давно.

Мать с сыном ужинают. Пирожковы не знают, как себя вести.

Старуха. Гаря, ты вымыл руки? Ты недавно писил.

Мужчина. Захлопни пасть! (Хозяевам.) Нет, ну что за идиотка! Вечный позор. (Матери.) Где ты видела, чтобы мужчина ходил по-маленькому, не прикасаясь к члену? Мой пенис, кстати, чист и свеж. Слыхала? Я уделяю ему большое внимание. Дура! Маразматичка! (Хозяевам.) У неё сложный характер, не обращайте внимания. (Маме.) Жри! (Пауза.) Устраиваетесь на завод?

Григорий. Да, приборостроительное предприятие «Пандора».

Мужчина. Альма-матер. Сам проработал там энное количество лет. Пока не потерял ногу.

Алёна. У вас нет ноги?

Мужчина. Деревяшка. Удивились, наверное, что бортовые самописцы делаются для космических кораблей и орбитальных станций?

Григорий. Немного, сначала.

Мужчина. Главное не проболтаться. Скажу вам, в городе есть подозрительные личности. Ходят, вынюхивают. Сами понимаете: предприятие засекреченное.

Григорий. Понимаю.

Мужчина. Американцы, диверсанты. Серьёзно, я не шучу. И у всех обязательно еврейское происхождение. Ушлые твари. Слыхали о всемирном заговоре?

Григорий. Нет.

Мужчина. Хотят нас поработить. Всё отобрать. Недра: нефть, руду, газ… И хлорку.

Алёна. Вы серьёзно?

Мужчина. У нас самые большие запасы хлорной извести. Не знали? В этой сраной Америке полно народу. А там, где полно народа, там всегда куча сортиров. Их ведь надо чем-то посыпать, дезинфицировать, правильно? Делайте выводы.

Алёна. Простите, мы не успели познакомиться. Как вас зовут?

Мужчина. Сначала вы.

Алёна. Гриша, Алёна.

Григорий. Мы женаты.

Мужчина. Похвально. Бекерман.

Алёна. Что?

Мужчина. Бекерман Игорь Моисеевич. Это я. Мою маму вы уже знаете.

Старуха, подавившись, кашляет.

Ну что там ещё, старая ты камбала?! Не в то горло, что ли? Дать по хребту? Эй! Аллё!

Старуха (сплюнув что-то на салфетку, изучает). Гаря, зажги свет.

Бекерман. Что у тебя там?

Алёна. Я включу, подождите. (Включает свет.)

Не выпуская салфетки и опираясь на ходунки, старуха ковыляет в центр комнаты, ближе к лампе. Не торопится. Пирожковы ждут.

Бекерман (продолжая ужинать). Расслабьтесь, это займёт минут пять, может, меньше. Можете взять мамину порцию, она всё равно не будет.

Встав под лампой, старуха разглядывает содержимое салфетки.

Да не томи уже! Что там? Волос? Осколок кости?

Старуха плетётся обратно. Приблизившись к горящим свечам, надевает очки, снова изучает салфетку.

Старуха. Игорёша, помоги, я не вижу.

Бекерман. Чёрт! Кошёлка! Не могла попросить сразу? (Берёт салфетку, ужасается.) Капец! Офигеть!

Алёна. Что?

Бекерман. Вошь.

Григорий. Не может быть!

Бекерман. Говорю вам, лобковая вошь, насекомое. Взгляните.

Алёна. Откуда она взялась у вас в гуляше?

Бекерман. Хотите сказать: у вас в доме?

Григорий. Думаете, всё дело в нас?

Бекерман. Мама, собирайся, уходим. Очень жаль. Досадно, что наш ужин был испорчен таким нелепым образом. Ещё увидимся, до свидания.

Алёна. Постойте, секундочку.

Бекерман. Да?

Алёна (имея в виду портрет). Кто это, не подскажете?

Бекерман. А вам не сказали?

Григорий. Нет.

Бекерман. Ну раз не сказали, значит, так надо.

Григорий. И всё же?

Бекерман. Может, бывший хозяин дома?

Григорий. Вы давно здесь живёте?

Бекерман. С рождения.

Алёна. И не знали бывшего хозяина? Или он жил задолго до вас?

Бекерман. Знаете, поговорите об этом с теми, кто вас сюда поселил. И не думайте, пожалуйста, о вшах. Они могли быть доставлены из космоса.

Григорий. Это как?

Бекерман. Вместе с использованным бортовым самописцем. Космонавты ведь моются. У них специальные душевые кабинки. Капельки воды могли летать в невесомости и вместе с ними случайно затесавшиеся лобковые паразиты. Ещё раз до свидания. Мама…

На этот раз старуха передвигается более резво. Уходят.

Григорий. Что за психи?

Алёна. Гриня, я думаю, в следующий раз, если припрутся, лучше их не впускать.

Григорий. Ссориться тоже нежелательно.

Алёна. Кто говорит о ссоре? Слушай, что если нам сходить на чердак?

Григорий. В час ночи?

Алёна. Почему бы не проверить дом, в котором нам неизвестно сколько жить? Вдруг там что-то интересное. Мне кажется, все что-то не договаривают.

Григорий. Не тебе одной. (Берёт свечи.) Как он сказал? Дальше по коридору?

Алёна. Да, где-то там лестница.

Уходят.

Сцена 2

Чердак. Рухлядь, тряпьё. Освещая путь свечами, Пирожковы поднимаются по ступеням.

Алёна. Найди выключатель.

Григорий (щёлкает). Не работает.

Алёна. Чемодан… Какие-то тряпки… Одежда. (В испуге отбрасывает одну из тряпок.) Мама!

Григорий. Алёна! Что?!

Алёна. Кровь!

Григорий. Да нет же. Тебе, наверное, показалось. (Поднимает испачканную сорочку.)

Алёна. Хотела бы я думать, что это клубничное варенье или морс… Но, по всем признакам… Высохшая человеческая кровь. Ты что, не видишь?

Григорий. Почему сразу человеческая? Не будем делать поспешных выводов. Поглядим лучше, что в чемодане.

Алёна. Заперт?

Григорий. Да, нужен ключ. (Трясёт.) Что-то шуршит. Бумаги.

Алёна. Деньги?

Григорий. Или письма. Личная переписка. Возможно, там всё: что это за дом, что за портрет… Чем бы подковырнуть?

Алёна. Хочешь сломать? Вдруг нельзя? Гриня, вдруг заметят?

Григорий. Не исключено, что ключ где-то здесь. Либо там, внизу. Осталось найти.

Из-под кучи тряпья на четвереньках выскакивает человек. Не вставая с колен, сбегает по лестнице. Супруги в шоке.

Алёна. Ты видел?!

Опомнившись, Григорий несётся за беглецом. Алёна – следом.

Сцена 3

Прихожая, гостиная.

Алёна (появляясь). Ты поймал его?!

Григорий. Ушёл!

Алёна. Что значит ушёл? Просто встал и…? Или…?

Григорий. Я не догнал его. Даже не разглядел, кто это.

Алёна. Гриня.

Григорий. Да?

Алёна. Мне страшно.

Григорий. Предлагаю пойти и лечь спать.

Алёна. Смеёшься? Подожди… Получается, он всё это время там сидел? И почему он был на четвереньках? Ты заметил?

Григорий. Нужно дождаться утра. Всё спросим.

Алёна. У кого? Никто же ничего не отвечает. Гриш.

Григорий. Что?

Алёна. Кажется, я начинаю жалеть, что мы приехали.

Григорий. Малыш, забудь. Возможно, всему этому есть самое простое объяснение. Я спрошу, потребую. В конце концов, если они хотят, чтобы я у них работал, если ценят меня как специалиста, то я должен знать, куда меня с женой поместили и что это за дом. Успокойся. Просто ляжем и поспим. Я жутко устал.

Алёна. Аналогично.

Григорий. Значит, баю-бай? Или вернёмся к нашей симфонии?

Алёна. Не пойму, о чём ты?

Григорий. Если помнишь, мы только-только приступили к прелюдии, но тут пришли эти чёртовы антисемиты.

Алёна. Заметил? У него фамилия Бекерман.

Григорий. Вот и я о том же.

Алёна. Нет, лучше просто лечь. Мне уже не до секса. Извини.

Григорий. Мне, признаться, тоже. Просто по привычке. Ладно, дождёмся утра. Всё прояснится.

Сцена 4

Утро. Гостиная. За окнами прекрасная погода. Супруги Пирожковы завтракают. Одеты по-домашнему.

Алёна. Ещё кофейку?

Григорий. Спасибо.

Алёна. Спасибо, нет или спасибо, да?

Григорий. Я налью. (Пауза.)

Алёна. Не обратил внимания?

Григорий. На что?

Алёна. В холодильнике удивительное однообразие. Ни молочки, ни овощей… Сплошное мясо. Казалось бы, – даже сыр… Не пойму, мне кажется или нет?

Григорий. Ты о чём?

Алёна. Они здесь как-то странно повёрнуты на мясе. Тебе не показалось?

Григорий. Ты про вшивый гуляш наших соседей?

Алёна. Да, почему бы не принести торт?

Григорий. У всех свои понятия о приличиях. И потом, в северных районах всегда стараются налегать на мясо. Подкожный жир, утепляющая прослойка… Понимаешь, о чём я?

Алёна. Но они же не эскимосы.

Звонок в дверь.

Григорий. Половина одиннадцатого утра, воскресенье.

Алёна. Сиди.

Григорий. Но это может быть Владимир. (Выходит из-за стола.)

Алёна. Если Бекерманы, скажи, мы ещё спим. Потвёрже с ними.

Прихожая. Григорий открывает. Входят Владимир и немолодая супружеская чета. Жена ведёт мужа на поводке, тот на четвереньках. У Владимира продуктовые пакеты.

Владимир. Простите за столь ранний визит…

Мужчина на четвереньках. Доброе утро.

Григорий. Доброе.

Алёна. Здрасьте.

Владимир. Разрешите вас представить. Пётр Алексеевич Говяжьев – мой непосредственный шеф и гендиректор приборостроительного предприятия «Пандора».

Григорий. Очень приятно. Григорий.

Алёна. Алёна.

Владимир. Его жена – Ольга Ростиславовна.

Григорий. Рад знакомству.

Говяжьев. Ну, а раз так, то настала, наверное, пора раскрыть карты. Вижу, Григорий, ваши глаза лезут на лоб. Причём всё выше и выше, как в той песне.

Григорий. Нет, почему же.

Алёна. Просто мы недавно проснулись.

Говяжьев. Да, я наполовину человек, но на оставшиеся пятьдесят процентов – старый облезлый, умудрённый жизнью пёс. Это мой обдуманный выбор. Больше вопросов нет?

Григорий. Э-э-э…

Ольга Ростиславовна. Мой муж не врёт. То, что он в прошлом похотливый кобель, а сейчас отменная скотина, – это я полностью подтверждаю.

Говяжьев. Оленька, я почему-то считал, что свои ядовитые пилюли ты оставила дома. Какой пример мы подаём молодым?

Ольга Ростиславовна. Сидеть!

Говяжьев выполняет команду.

Молодец, послушный мальчик. Не беспокойся, молодёжи не надо ничего объяснять. Они любят животных. Ведь так, Григорий?

Владимир (нарушая неловкую паузу). Пётр Алексеевич, я всё же озвучу, зачем мы пришли.

Говяжьев. Да, пожалуйста, Володенька, мой вкусненький.

Владимир. Григорий, Алёна… Мы решили устроить небольшое застолье. Здесь, у вас.

Алёна. Да, но…

Владимир. Не беспокоитесь – у нас всё с собой.

Говяжьев. Два кило фарша и бутылка хорошего марочного коньяка. Гриша, Алёна… Думаю, невежливо держать гостей у порога.

Григорий. Да-да, конечно. Пожалуйста, просим.

Идут.

Алёна. Но у нас не прибрано. Да и мы сами… в таком виде… Может, лучше перенести на вечер?

Григорий. В самом деле.

Говяжьев. Завтра понедельник, день тяжёлый. Вечер лучше посвятить отдыху.

Ольга Ростиславовна. Будет лежать в углу и глодать свой мосол. А потом я буду его чесать. На мне святая обязанность – избавлять его от полинявшей шерсти.

Говяжьев. Не надо воспринимать всё буквально. Жена шутит.

Ольга Ростиславовна. И ещё – он кастрат. Ветеринарная клиника лишила его мужеской принадлежности.

Говяжьев. А вот это, Оленька, было неприятно.

Ольга Ростиславовна. Я попала ногой в пах? Но больно может тому, у кого тестикулы. А у тебя они есть? Что-то не припомню.

Григорий. Простите…

Говяжьев. Да?

Григорий. Не могу не спросить.

Говяжьев. Слушаю вас, Григорий.

Григорий. Не знаю, как бы это получше…

Говяжьев. Не стесняйтесь, здесь узкий круг, все свои.

Григорий. Вчера, ночью…

Говяжьев. Так-так? Володенька, вкусненький… Раскупоривай, раскупоривай.

Григорий.…примерно в час после полуночи…

Говяжьев. Угу? Алёна, рюмашечки, пожалуйста. В серванте.

Григорий. Где вы в это время были?

Говяжьев. То есть где я находился вчера ночью?

Григорий. Да. Простите.

Говяжьев. Ну, как же, отвечу. Охотно. Если помните, вчера был страшный ливень. Во время непогоды у меня всегда обостряется ревматизм. Так вот, весь вечер, да и ночь тоже, пришлось проваляться с больными коленями на собачьей подстилке. Оленька подтвердит, она всё видела.

Ольга Ростиславовна. Да, я – свидетельница.

Говяжьев. Забавно! Пришёл в гости, а попал на допрос.

Григорий. Извините, ради бога.

Алёна. Понимаете, дело в том, что вчера кто-то прятался у нас на чердаке.

Говяжьев. Среди ночи?

Алёна. Мы спугнули его.

Говяжьев. Дом был пуст, ты проверил?

Владимир. Всё было заперто: дверь, окна…

Говяжьев. Но почему вы решили, что это я?

Григорий. Он был на четвереньках.

Говяжьев. Кто?

Григорий. Человек, который сбежал.

Говяжьев. Не собака? Точно?

Алёна. Собаку мы бы узнали.

Говяжьев. Удивительно. Поразительные вещи. Володенька, наливай. (Пирожковым.) Надеюсь, вы не из тех, кто порицает употребление коньяка до полудня? Ну, а раз так, – чокнулись. Ваше здоровье. (Опустошает поднесённую Владимиром рюмку.) Это аперитив. Закуска будет позже. Владимир не только мой секретарь, он ещё и мастер приготовления бифштексов и сочных котлет.

Алёна. Снова мясо?

Говяжьев. Не пойму, вы что, вегетарианцы?

Алёна. Нет, но…

Владимир. Я на кухню.

Алёна. Помочь?

Владимир. Не стоит, спасибо. (Прихватив пакеты, перебирается на кухню.)

Говяжьев. Гришенька, можно попросить… У вас тут где-то музыкальный центр… Будьте добры, поставьте диск. (Подаёт диск.) Лёгкая инструментальная музыка. Гулять так гулять.

Григорий (включая музыку). Простите, ещё вопрос. Можно?

Говяжьев. Если о предстоящей работе, то лучше отложить. Введу вас в курс дела несколько позднее. Сейчас просто отдыхаем.

Ольга Ростиславовна, бесцеремонно схватив Григория, танцует. Григорий не смеет сопротивляться.

Алёна, проявите милосердие.

Алёна. Что такое, Пётр Алексеевич?

Говяжьев. Почешите вот здесь, за ухом. Не хочется разуваться и обнажать ступню.

Алёна. Здесь?

Говяжьев. А-а-а! Блаженство!

Григорий. У меня вопрос не про работу. Я про другое: про дом.

Говяжьев. Слушаю, Григорий.

Григорий. Самое главное: чей это портрет? Мы уже поняли: он когда-то здесь жил. Но кто он? Его имя?

Говяжьев. Нет ничего проще. Вадим Гаврилович Черепанов. Врач-пульмонолог.

Григорий. Какая-то местная знаменитость?

Говяжьев. Ничуть. Просто жил, работал, затем отошёл в мир иной.

Алёна. Мы можем его снять?

Ольга Ростиславовна. Смущает?

Григорий. Слегка.

Говяжьев. Не советую. Под рамой вы найдёте выцветшие обои. Это испортит весь интерьер.

Алёна. Но обои можно переклеить.

Говяжьев. Мои милые юные друзья! Позвольте напомнить – у вас здесь временное пристанище. После вас сюда заедет кто-нибудь ещё. Ну а вас ждёт новая квартира. Помните, я обещал? По телефону. В посёлке имени Томаса Манна возводится большой многоквартирный дом. Мусоропровод, пассажирский и грузовой лифты… Поэтому оставим здесь всё, как есть. Не будем нарушать сложившийся порядок. Гришенька, вкусненький, накапайте нам, пожалуйста, ещё по рюмашке.

Ольга Ростиславовна. Скотина. Только растанцевались. (Танцует в одиночестве.)

Говяжьев. Не слушайте её, наливайте. Ну что, ещё по аперитивчику? Ваше здоровье. Гриша, пригласите мою жену на танец. Она заскучала, не видите?

Ольга Ростиславовна. Как же мне скучно! Чёрт, какая кругом скука, какая тоска! Возьмите меня, Григорий! Закрутите, доведите до безумия!

Говяжьев. Алёна, вы не против?

Алёна. Что? А, нет-нет! Нисколечко.

Григорий. Но я… Я не могу.

Ольга Ростиславовна. Чего вы не можете, негодяй?

Григорий. Я хотел сказать: из меня неважный танцор. И потом… я не в подобающем виде. Разрешите хотя бы одеться.

Ольга Ростиславовна. Ой, да ладно. Ломается как девочка. Иди сюда. (Сграбастав Григория, танцует.)

Говяжьев (подёргав Алёну зубами за подол). Вы уж простите, что обращаюсь с этой просьбой к вам, но надо срочно вывести меня во двор. Нужно сделать собачьи дела, понимаете? Неудобно просить вас, но, в сущности, какая разница, кто выгуливает собаку, правильно? Что естественно, то не безобразно, я так считаю.

Алёна. Хорошо. Что надо сделать?

Говяжьев. Берите конец поводка.

Григорий. Ты куда?

Говяжьев. Время прогулки, молодой человек.

Алёна. Петру Алексеевичу надо.

Ольга Ростиславовна. Танцуйте меня, Григорий, танцуйте, не останавливайтесь!

Говяжьев с Алёной уходят.

В помещении кухни видно Владимира. Одевшись в поварской колпак и фартук, он артистично, под музыку орудует ножом, сковородой и кухонной лопаткой: нарезает и отбивает молотком мясо, лепит из фарша котлеты и т. д.