Текст книги "Сектант"

Если уж копны не были простыми кучами, то стог, высотой метров в пять, был далеко не примитивной конструкцией. Огромный шест, вкопанный в землю, назывался стожаром, вокруг него следовало укладывать по спирали сено, уминая каждый пласт с перекрытием (примерно как в копне) до тех пор, пока сенной круг не достигнет диаметра, достаточного, по мнению руководителя, для того, чтобы крикнуть: «Хорош!» После этого сено нужно утоптать и укладывать сверху новый слой, точно так же по спирали и с перекрытием, и утаптывая ногами. Уминанием занимался Сергей (после того как все копны были перетащены и образовали огромный шуршащий вал вокруг стожара), вспоминавший при этом анекдот: «В специальную коробку для яиц помещается двадцать штук. А если их уминать ногами, то поместится в десять раз больше». На третьем слое Никитич перестал укладывать пласты сена, и Сергею пришлось самому подхватывать и класть их на место, что и с двумя-то глазами непросто, а уж с одним… На шестом слое Сергей поднялся метра на два, и Никитичу пришлось закидывать сено с уханьем, не столько от тяжести, сколько предупреждая Сергея, чтобы не напоролся на вилы, которые хоть и были деревянными, а получить их в ногу неприятно. В конце концов, под чутким руководством Никитича, стог гордо встал посреди покоса, проглотив все окрестные копны. Был он немного вытянутый вверх, кривоватый и лохматый, но Никитич принял и таким. Сергей к вечеру еле стоял на ногах, руки просто отваливались, а запах сена вызывал тошноту…

* * *

На следующий день действительно полил дождь. Такой, что ни о каком выходе наружу не могло быть и речи. У Сергея приоткрылся глаз, а руки и ноги покрылись черной синевой и болели, как пропущенные через мясорубку.

Никитичу дождь был нипочем. Осмотрев глаз Сергея, он хмыкнул что-то одобрительное, нарезал задач, натянул брезентовый плащ с острым капюшоном, делавшим его похожим на монаха, и удалился в водяную даль по своим таинственным делам. На Сергея же он повесил одну веселую работенку, видимо, исповедуя принцип «Батрак всегда должен быть занят делом. Иначе для чего он нужен?». Правда, заделье оказалось не напряжным.

Сергей стоял в сараюшке, в которой хранились пасечные принадлежности: медогонка, воскотопка, разнообразные кривые и прямые ножи и другие хитрые приспособы, каждая из которых имела свое предназначение. Перед ним стоял стол, солидный, из толстенных досок и брусьев. На стол из малюсенького застекленного окошка падал пасмурный, серый свет. Перед Сергеем лежала его работа на сегодняшний день.

Стопка светло-желтых листов вощины, то есть листов пчелиного воска, приятно пахнущих медом и немного церковью. Моток веревки. Ровная, гладкая доска. Острый нож. Вот и все, что нужно для организации ма-аленькой свечной мастерской.

В исполнении Никитича, который показал, как делать восковые свечи, все было просто. Раз – кладется лист вощины на доску. Два – отрезается кусок веревки по размеру для фитиля. Три – заворачивается край вощины. Четыре – второй доской вощина скатывается в ровный цилиндр и оп-ля! На столе лежит готовая аккуратная, ровная, толстенькая свеча с маленьким хвостиком фитиля. Еще раз, два, три, четыре и вот свечей уже две, одинаковых, как будто их делали на станке. Все просто.

Ну что ж. Видел, как это делал другой, значит, можешь сделать и сам. Попробуем…

Раз… Два… Три… Четыре… И… Ого! Свеча получилась «замечательная»: кособокая, кривая и к тому же толстая в середине. Сергей попробовал исправить, прокатав ее еще раз, и получил длинную тонкую колбаску. К тому же без фитиля.

– Да… – Сергей поднял недосвечку двумя пальцами, та тоскливо переломилась в середине, превратившись в маленькие восковые нунчаки.

Оказывается, даже простое дело, когда приступаешь к нему сам, совсем непростое.

Выдернув фитиль, Сергей использовал его при второй попытке. Свечка получилась настолько похожая на первую, что даже страшно стало. Ее он даже исправлять не пытался, смял и бросил к первому комку. Вышинский давно заметил, что в крестьянском быту не выбрасывалось ничего: все шло в ход, даже треснувшие горшки обматывались березовой корой – берестой, и в них хранились разные крупы. Тем более воску найдется применение.

Более-менее нормальной получилась только десятая свеча. Причем именно более-менее и на очень непритязательный взгляд. Сергей осмотрел ее, вздохнул, и повышение квалификации свечкодела продолжилось.

Тем временем та часть мозга, которая не была задействована в попытках разобраться: «Как же, шьерт побьери, сделать эти свечки правильно!», проснулась и потихоньку начала анализировать сложившуюся ситуацию в целом.

Как уже понятно, застрял в прошлом Сергей надолго: либо ждать до сорокового года, когда отроют проклятый артефакт, либо самому рыть землю (фигурально выражаясь), отыскивая здешних магов. Начать поиски нужно будет со здешней колдуньи Алены. То есть завтра, благо воскресенье, придется пилюкать в Загорки пешком. А там путем опроса местных жителей найти бабку и задать ей пару вопросов.

…Раз-два-три-четыре… Свечка… Почти удачная.

Ну должна же она знать хоть что-то о коллегах!

А вот если подумать как следует… Сами по себе маги ему не очень интересны, только как ключ к артефакту. Так, может, есть смысл сначала спросить у бабки Алены про артефакт? Вдруг (если повезет) она просто скажет, где его искать? Или (если очень повезет), может быть, артефакт у нее? Действительно, кто сказал, что если старинный предмет откопали в сороковом году, то закопали в глухой древности? Вполне вероятно, он сейчас лежит у старухи на полочке, а зароет его она через пару лет, когда за ней придут чекисты товарища Сталина. Кстати, не совсем ясно, почему Никитич не помнит Сталина. Тот ведь уже год у власти. Сведения об этом должны были доползти даже до Козьей Горы. Странно… Но вернемся к бабке, тьфу, к магам.

Раз-два-три-четыре… Свечка… Просто удачная.

Мечтать о том, как колдунья достанет из буфета артефакт и ты мигом окажешься в таком уютном и родном двадцать первом веке, это, конечно, хорошо. Но вот шансов на это… Скажем так – столько же, сколько обыграть казино. Поэтому дорогой госпо… в смысле товарищ Вышинский (господ пока лучше не вспоминать, это сейчас не модно) настраивайся на до-олгий поиск. Лет на… несколько. А раз так, нужно составить список необходимого.

Раз-два-три-четыре… Свечка… Вообще удачная!

Первое – деньги. Заначенный кошелек со странными червонцами, конечно, греет душу, но нужен все-таки некий постоянный источник дохода. То есть работа… Впрочем, это в отдаленной перспективе, поэтому подумаем об этом потом.

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Второе – документы. С этим хуже. Паспорт неизвестному бродяге-сектанту, конечно, никто не даст, но, может быть, удастся разжиться хоть какой-нибудь бумажкой, удостоверяющей личность. Пусть даже справка об освобождении… брр, нет, любой другой вариант! Этот вопрос нужно уточнить… Потом.

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Третье – информация. Легенда ничего не знающего о жизни сектанта, это, конечно, хорошо, но ведь сведения о жизни нужны. А то рано или поздно кто-то примет за шпиона. Хотя бы нужно точно знать, кто у власти, быт народа, традиции, привычки… Особенно важны запреты. Чтобы случайно не накосячить, перекрестившись, когда не надо (вроде бы верующих большевики недолюбливали), или ляпнув что-нибудь по-английски (окажешься в тюряге, как американский шпион).

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Также нужна вся возможная информация о магии, колдовстве и прочем чернокнижии. Начнем сбор с бабки Алены, а там – как карта ляжет.

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Итак, какие планы у нас на завтра? Ну, во-первых, добраться до Загорок. Желательно не встретившись с ревнивым Андрюхой… Кстати! А ведь у нас образовалась проблемка, от которой опух глаз и болят конечности. Что делать?

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Если опять попадутся навстречу господа белогвардейцы (брр, даже думать об этом неприятно, в животе холодеет и ноги слабеют), то… А что то? Ничего ты им не сделаешь. Ткнут в харю стволом, и все: против пистолета даже твой меч не катит. Тем более что шляться по деревням с мечом наперевес – верный способ загреметь в больницу. Значит, один способ избежать проблем с ними – не показываться на глаза. Короче говоря, быстро бегать и умело прятаться.

Раз-два-три-четыре… Свечка… Не получилась… Брак.

Однако возможны и другие нежелательные встречи. Типа тех же беспризорников…

Тьфу! При воспоминании о стычке с гопотой и особенно о постоянных кошмарах с их участием руки Сергея затряслись так, что очередная свечка превратилась в абстрактную скульптуру. Раздраженно шмякнув ее в общую и так немаленькую кучку брака, Сергей вышел под навес покурить и успокоиться.

Табачный дым продрал горло, обжег легкие и ослабил натянувшиеся нервы. Заработал мозг.

Брать с собой меч на прогулку глупо. Получить пику под ребро – еще глупее. Значит, надо вооружаться «неглупым» оружием. В идеале таким был бы пистолет… Нет. Сергею пистолет, как и любому обывателю, не защита, а лишняя нагрузка. Стрелять он не умеет (разнообразные шутеры не в счет), пока достанет пистолет из кармана, противник его не то что застрелит – ножом зарежет. «Нужно выбирать то оружие, которым можешь владеть» – цитата из Конунга. А владеть Сергей может: а) мечом (отпадает, таскать его с собой тяжело и неудобно и против пистолета не катит), б) метательным ножом (отпадает, ножом можно только сразу убить, чего не хочется). Что остается? Ничего. Нападут, можешь только упасть и кричать дурным голосом: «Дяденька, не бей меня!» Противно…

Докурив самокрутку, Сергей вернулся к прерванному занятию и размышлениям.

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Ладно, об оружии для самообороны подумаем потом. Что-то много на потом остается… Хорошо, подумаем сейчас! В любом случае отправляться в Загорки, когда можно наткнуться на тех же беспризорников, которых, по слухам, много отирается в окрестностях. Город-то близко. И пусть не все они мечтают о славе Япончика (или кто тут кумир нынешнего криминалитета), пусть большинство ограничиваются героическими налетами на курятники и сушащееся белье, но наткнуться на меньшинство безоружным как-то не хочется.

Раз-два-три-четыре… Свечка.

Думаем… Основной минус меча – смертоносность, как это ни глупо звучит. Убивать Сергею никого не хотелось. Мало кошмаров ему, что ли, снится. Значит, нужно оружие серьезное, как меч, и несмертельное, как… как… резиновая дубинка! В смысле, просто дубинка, можно деревянная… Деревянный меч! Боккен!

Свечка опять превратилась в абстрактную фигуру. В отход!

Боккен – вот выход! Вернее, не настоящий боккен – тренировочный меч в айкидо. Тот длинный, изогнутый, сделан из бука, который фиг найдешь, а найдя – фиг из него что-нибудь сделаешь. Нужная прочная деревянная палка, размерами и балансом схожая с мечом. Пользуясь фехтовальными приемами, таким квазимечом можно отбиться от гопоты и не убивать никого…

Взгляд обежал сарайчик-мастерскую. Не то… не то… странный изогнутый нож – совсем не то… Ага! На полке лежала длинная, достаточно толстая березовая палка. Бог его знает, для каких надобностей нужная Никитичу. Но неужели он откажет в такой малости? Сергей снял ее и попробовал взмахнуть. Раз! Раз!

Удобно. Немного остругать ножом, и грубый, но опасный в более-менее умелых руках деревянный меч готов. Можно отправляться в полное приключений и опасностей путешествие в Загорки.

* * *

Бродяга Никитич вернулся домой только под вечер. К этому времени Сергей успел перекатать в аккуратные свечи и неаккуратные комки воска весь наличный запас вощины. Отдохнуть. Потом раскатать комки в пластины и скатать в свечки: страшненькие, но симпатичные. В промежутке в сарайчик заглянула жена Никитича, тетка Татьяна (она так просила ее называть). Долго смотрела на старания Сергея (тот уже занервничал), а потом спросила, собирается ли тот есть или будет весь день работать голодный. Чуть ли не силой покормила. Сергею неожиданно не хотелось отрываться. Впервые в жизни из-под его рук выходило что-то. Что-то, чего только что не было, а потом – раз-два-три-четыре – и оп! Свечка! Просто здорово. Это вам не картинки в Фотошопе рисовать, это вещь! Настоящая! Еще теплая!

Никитич, грязный, усталый, но довольный, как удав, утащил в дом свой покруглевший сидор, а затем пришел принять работу. Довольно поцокал языком, потом быстро рассортировал свечи на две кучки: поровнее – на продажу, а первые пробные и сделанные из вторсырья скрутил обрывком бечевки в связку и вручил Сергею.

– Держи! Завтра же в Загорки собирался? – заметил он непонимание Сергея. – Вот, отнясешь батюшке, отцу Афанасию. Я яму давно обящал, да все недосуг.

– Ага… А где я его найду?

– Как где? В церкви. Воскрясенье же. Ну или дома… Рядом с церковью дом, с крестом не воротах.

Понятно. В церкви… Стоп!

– В какой церкви?! А разве… Нет, ничего.

Оба-на! Церковь при большевиках? Да еще и с батюшкой? Они же все церкви взрывали, закрывали. Ну ладно, колхозов еще нет, может быть, рано, чуть позже начнут загонять. Но церкви-то? Ничего не понимаю… Что тут происходит?..

– Как в какой? В Загорской. Церковь пряподобного Ильи Муромца.

Кого? Не-эт, похоже, Сергей все-таки бредит. Преподобный Илья Муромец! А святого Алеши Поповича у вас нет?!

– А насцет Андрюхи, – неправильно понял его размышления Никитич, – не бяри в голову. Поговорили с ним, не должен он тябя задявать…

На том и порешили, оставив Сергея в полном непонимании происходящего.

Палку добрый хозяин подарил.

* * *

Подошвы сапог мерно стучали по пыльному проселку.

Топ-топ-топ…

Вокруг светилась зеленым листва залитых солнцем кустов. Тихо пели в яркой синеве неба незнакомые пташки. Пахло водой из протекающих в лесу ручьев, пылью от дороги, немного грибами, а еще тем особенным неописуемым запахом летнего леса. По спине в такт шагам постукивал вещмешок солдатского цвета с забавным названием «сидор», в котором ехали к загорскому батюшке церкви святого Ильи Муромца (надо же!) собственноручно вылепленные восковые свечи – подарок от Никитича.

Топ-топ-топ…

Кепка на голове, вытертые, но относительно приличные (по местным деревенским меркам) штаны, светло-серая рубаха, настолько русская, что даже неловко – вышитый воротник и подпояска из крученого шнура. Стоптанные и облезлые сапоги – подарок от доброго Никитича. Угадайте, кто это? Нет, не сельский комсомолец идет в город учиться. Прошу любить и жаловать – Сергей Вышинский, бывший менеждер по продажам, бывший игровик Вышата, а сейчас – сектант и батрак в деревне 1925 года Сярежа. Уже ровно три недели. Судьба…

Топ-топ-топ…

Дареные сапоги оказались хоть и разношенными (а в одном месте даже с дыркой), но относительно мягкими и удобными. По непонятной Сергею причине были они из натуральной кожи, а не из кирзы. Хотя вроде бы именно кирзовые сапоги – самые дешевые. И вообще чуть ли не символ Советского Союза. Никитич вовсе не знал ничего о таком загадочном материале, как кирза. Странно…

Топ-топ-топ…

Многовато странностей накопилось. Червонцы, церковь при большевиках, неизвестна кирза, Сталина (Сталина!) Никитич «не припоминает», святой Илья Муромец, белогвардейцы-террористы. Очень, очень много странностей… Что все они должны значить? На досуге нужно все обдумать и найти каждой объяснение. Или одно общее объяснение для всех. Оно уже просто само собой напрашивается, но как-то не хочется, чтобы оказалось правдой. Лучше прошлое, приятно хоть немного чувствовать себя пророком…

Топ-топ-топ…

Идти до Загорок часа два, есть время составить план действий. Первое (по списку, но не по значению) – найти отца Афанасия, ага. Отдать ему свечки и отвязаться от поручения. Второе – найти библиотеку.

Приятно, конечно, думать, что артефакт окажется у бабки Алены. Но глупо надеяться. Нужно рассчитывать на то, что придется идти по следу либо артефакта, либо местных магов очень долго. А значит, нужно запасаться информацией. А то чувствуешь себя лохом… Ближайший же источник знаний – загорская библиотека, которая называется конечно же не библиотекой, а избой-читальней. Все здесь не как у людей…

Вот там, в этой самой избе, нужно порыться в газетах и составить примерное представление о стране и особенно о структуре власти. Найти Сталина. А то непонятно, почему его Никитич не знает. Сталин нужен. Вдруг все-таки можно будет улучить момент и попасть к нему, рассказать о будущем. Авось чего обломится. Министром делать не надо, но может быть, хоть денежек отсыпет.

Топ-топ-топ…

Третье же (по списку, а по значению – первое!) – найти Алену. Сергей представил себе: входит он в избушку… Нет, не на курьих ножках! Потряс головой, успокаивая разыгравшуюся фантазию. В обычную избушку, встречает его…

Баба-яга.

Блин, насмотрелся сказок! Обычную деревенскую ведьму представить не могу! Воображение услужливо подогнало ему образ ведьмы из женского фэнтези: рыжую, наглую стерву. Не-ет, от такого счастья тоже избави Бог! Читать про такую – забавно, а вот общаться… Пусть свой юмор на других оттачивает! Остается надеяться, что такая ведьма – плод фантазии и в жизни не встречается. Иначе хана.

Топ-топ-топ…

Дорога изогнулась хитрой буквой и повернула направо. Сергей продолжил борьбу с воображением.

Наконец удалось представить бабушку-колдунью как обычную деревенскую старушку. Ну и пусть она была вся в черном. Подходит он, Сергей, значит, к ней и говорит… Нет, сначала здоровается вежливо. Спрашивает, как здоровье, потом говорит, я: мол, по делу. Ага, пошло…

Топ-топ-топ…

Спрашивает, значит, не знает ли она о местонахождении некоего предмета, чрезвычайно потребного… Да, примерно вот так, только более человеческим языком.

Дальше Сергей отдался на волю фантазии. Можно же немного помечать? В мыслях бабка лезла в огромный окованный железом сундук (попавший в фантазию все-таки из сказок про Бабу-ягу) и доставала артефакт, завернутый в тряпочку. Примерно в такую, в которую завернуты свечи в сидоре… Кстати, почему тетка Татьяна назвала ее холстинкой? Холст – это же то, на чем картины рисуют? Интересно…

Топ-топ-топ… Блин, да где эти Загорки?! Уже час плетусь!

Сергей обнаружил, что несколько отклонился от, кхм, планирования общения с бабушкой. Значит, достает она артефакт, разворачивает тряпочку-холстинку, кладет он руку на ту сторону, где написано: «Обратно»… Или «Туда»? Что-то забыл… ладно, на месте вспомнит… Кладет он руку, и хоп! Он уже опять в родном, привычном и уютном двадцать первом веке. Где все говорят по-русски, а не по-чертзнаеткаковски. Где не надо работать в поле, а можно спокойно просиживать в офисе. Где есть Интернет и телевизор. Где если тебе и набьют морду, то родные гопники, а не злобные белогвардейцы. Меча, правда, нет… Конунг убьет…

Топ-топ-топ…

Сразу возникнет проблема, как добраться до Москвы. Прошло-то уже две недели, ребята давным-давно уехали, а денег нет. Придется звонить кому-нибудь, просить помочь уехать из проклятых Загорок. Стоп. А куда именно он вернется? В смысле, в какую пространственную точку? По логике, он должен оказаться рядом с артефактом, то есть в Загорском музее. Но ведь здесь-то он почему-то оказался в лесу…

– Ага!

Ой, блин…

Из кустов поднимался… Андрюха!

– А, сяктант! Вот ты мне и попался!

Блин… Ну чего ему неймется? Взрослый мужик, воевал, а ведет себя, как подросток, которого в классе шпыняют, и он ищет, над кем самоутвердиться. Нашел самого молодого…

– Думал, за Никитицем спрятаться? Сейцас я тябе покажу!

А довольный-то какой! Даже шрам как будто улыбается. Еще бы, видимо, шел Андрюха в Загорки злой, недовольный, устал, присел отдохнуть на камне (вон, здоровенный, серый, бок из кустов показывает), а тут такое счастье – мальчик для битья мимо идет!

Сергей шагнул назад и перехватил поудобнее палку. Тот самый деревянный меч. Тщательно ошкуренный еще утром.

Противник увидел движение, осклабился, как волк. Шрам на лице налился кровью.

– Ня балуй… – прошипел Андрюха и выхватил из-за ремня револьвер. Рисуясь, перебросил его в левую руку. В правую. В левую…

Огнестрельное оружие, как известно, уравнивает шансы бойцов. Неважно, насколько ты быстр, владеешь ли приемами карате или фехтуешь, как бог, не имеет значения твоя сила или ловкость. Главное, у кого ружье.

Вот только одно замечание…

Самое главное, чтобы тот, у кого ружье, находился хотя бы на сантиметр дальше предельной дистанции взмаха мечом. Пусть даже деревянным.

Р-раз!

Хрустнули перебитые пальцы. Револьвер, кувыркаясь, упал в траву. Андрюха завыл, как сирена, и бросился на подлого противника. Конечно, вместо того, чтобы покорно принять побои от такого героя, проклятый сяктант сделал больно. Очень больно.

Жжах! Гудящий полукруг!

Реакция на уровне: Андрюха успел отпрыгнуть. Сергей быстро скинул с плеч мешок и встал в боевую стойку. Совесть, некстати вякнувшая, что нехорошо бить палкой безоружного, быстро заткнулась. Андрюха подхватил с земли сук.

– А-а!

Боже, как глупо. Замах даже не как дубиной…

Бац! Бац! Хруп!

– А-А-А!

Простейшее дело: блок, выбить оружие из корявых рук и, завершая прием, ударить в шею. В последнее мгновенье перед глазами мелькнуло лицо длинного беспризорника, рука дрогнула и меч (участвовавший в бою и заслуживший это гордое имя) ударил в плечо, с хрустом ломая ключицу.

Андрюха, покалеченный, отпрыгнул назад, упал, пополз, отталкиваясь каблуками сапог и завывая. Оперся на левую руку, вскрикнул, кое-как поднялся… Повернулся к Сергею.

Тот стоял, чуть наклонившись, левая нога выставлена вперед, правая – позади, полусогнутая левая рука держит невидимый щит, правая отведена назад, деревянный меч дрожит в ожидании. Лицо Андрюхи искривилось, шрам теперь еще больше уродовал его, превращая в гротескное чудовище. Покалеченный вскочил, прорыдал что-то громкое и невразумительное и бросился бежать в сторону Козьей Горы. Кусты вскоре скрыли его спину.

Сергей выдохнул и сел на землю. Пот заливал глаза, пришлось утереться трясущейся рукой. Потом рукавом. Адреналин продолжал бушевать в крови, но неприятная слабость уж подкосила ноги.

Вот это да… пусть и быстротечная, но вполне боевая схватка.

Этот урод вполне мог и застрелить (надо поискать револьвер)… и забить дубинкой, и просто затоптать ногами.

Повезло…

Как повезло…

Отдышавшись, Сергей поднялся, подобрал палку-меч (спасибо, дружище). Котомка валялась в отдалении. Узел не хотел развязываться: то ли туго затянулся, то ли руки дрожали. Свечи тихонько лежали в тряпочке, целые. Наверное, в шоке от произошедшего. А вот и мешочек с табаком… Кисет…

Пальцы тряслись и сворачивать самокрутку никак не хотели. Получилось нечто, смахивающее на первые его свечи. Сергей чиркнул зажигалкой, той самой, из гильзы, и затянулся.

Несколько жадных затяжек, и сигаретоподобный монстр истлел до самых пальцев. Сергей даже не почувствовал вкуса табака, но нервы, получив привычное успокоительное, пришли в норму.

Револьвер… Надо подобрать револьвер… и валить отсюда… Пока Андрюха не привел дружков…

Долго искать не пришлось. Трофейное оружие лежало на обочине в невысокой траве, хмуро поблескивая стволом.

Сергей подобрал револьвер, хотел сразу спрятать в котомку, но заинтересовался. Никогда до этого не приходилось держать боевое оружие в руках… Разве что в «Call of duty». Но это не то: тяжелый (почти килограмм) револьвер, не сравнить по ощущениям с невесомой мышью…

Интересно, как он называется? Какой-нибудь кольт или магнум? Или смит-и-вессон? Никаких пояснительных надписей не обнаружилось. Недлинный ствол, под которым торчал совсем уж коротенький шомпол, полукруглая мушка. Барабан с семью желтенькими патронами почему-то никак не хотел открываться, как это показывают в фильмах… Кривая рукоятка с рифлением… Курок, охваченный круглой скобой… Крючок позади барабана. Вспомнились пояснения приятелей, как раз повернутых на оружии и не вылезавших с оружейных сайтов: то, что у револьвера торчит позади барабана, – и есть курок, а то, что все называют курком, – спусковой крючок… Кажется, так…

Нет, названия трофея найти не удалось. Обнаружились некие цифры (видимо, серийный номер) возле барабана, еще одни – на скобе, вокруг спускового крючка. Над рукоятью – полустертое овальное клеймо «Императорский ту… ору… завод». Русский, что ли? Тогда пас, названия русских револьверов Сергей не знал. Даже не подозревал, что такие были.

Подавив мальчишеское желание нажать на курок (на крючок, в смысле) и посмотреть, что получится, Сергей завернул безымянный револьвер в ту самую холстинку и спрятал в котомку. Прямо как в компьютерной игрушке: победил противника, получил дроп… Или лут… В общем, трофей. Не настолько сильно увлекался Сергей игрушками, чтобы помнить всю терминологию.

Некогда думать и переживать – нужно валить отсюда. Чер… кто его знает, кого может встретить Андрюха по дороге. Наткнется на своих друзей-белогвардейцев, припрутся сюда и хана. А так хотя бы есть шанс добраться до людных мест.

Сергей вскинул котомку и зашагал по дороге к Загоркам.

Люди не попадались, вышел Сергей поздновато, когда большинство уже отправилось в Загорки на воскресную службу. Однако дальше повезло: за спиной раздалось мерное топанье копыт (сердце остановилось, живот застыл – попался…), из-за поворота показался рыжий мерин Кузьмича. А за ним телега и сам Кузьмич.

– А, сяктант. В Загорки идешь? Садись, подвязу.

Сергей присел на сено, Кузьмич чмокнул, и задумчивый мерин потащил вперед.

Сегодня печник был разговорчивее, чем в первую встречу. Понятно, тогда его мучило похмелье, а сейчас подбадривала ожидаемая рюмка у кого-нибудь из многочисленных знакомых либо родственников.

Сергею говорить не хотелось, поэтому нашедший свободные уши Кузьмич болтал за двоих. И про племянницу кумы Аннушку, у которой как раз сегодня «имянины», там его, Кузьмича, обязательно угостят, «потому что и вообще».

Именины, как недавно неожиданно для себя узнал Сергей, это вовсе не день рождения. Именины, они же день ангела, – день празднования памяти того святого, в честь которого назвали (вернее, крестили) человека. И с днем рождения они совпадают не всегда…

Поведал Кузьмич и об Андрюхе, который ковылял, несчастный, в Козью Гору. Обматерил Кузьмича в ответ на вежливый вопрос и двинул дальше. Хорошая новость…

То ли монотонное жужжание говорливого печника сокращало время движения, то ли нервы у Сергея шалили, не позволяя отвлечься на посторонние мысли, но Загорки появились неожиданно быстро.

Зеленый туннель кустов неожиданно раскрылся, дорога скользнула вниз по длинному склону, и вот они – Загорки – перед остановившейся на минуту телегой. Поселок, в который Сергей должен был попасть 14 июля 2010 года, а добрался 27 июня 1925 года. За 85 лет до… Вот бред.

На огромном открытом пространстве, скомканном зелеными складками холмов, рассыпались маленькие коробки домов: крыши, крытые бурой соломой, как в Козьей Горе, и с непонятной мелкой серой чешуей, и стальные, как у Никитича. Все домики смотрелись основательно, как вросшие в землю валуны. Пока на глаза Сергею откровенные развалюхи не попадались. В центре наблюдались даже двухэтажные дома… двухэтажные? Ничего себе, крестьяне живут! Что-то Сергею не припоминались случаи, чтобы в двухтысячных крестьяне жили в таких доминах. А еще Сталин разорил крестьян… Может, еще не успел?

– А где школа? – вырвалось у Сергея раньше, чем он успел понять, к чему он это спрашивает. Действительно, единственного знакомого ему загорского строения почему-то не было видно.

– Какая школа? – удивленно обернулся Кузьмич. – Отродясь в Загорках школ не было. Зямскую собирались открыть, да так руки и не дошли, а церковную… так батюшка наш уже в возрасте, не потянул бы…

К слову о батюшке. Сергей пропустил мимо ушей непонятный термин «зямская школа» и оглядел панораму Загорок. Ага, вон и церковь: темный купол с крестом торчит в центре поселка.

– Кузьмич, – тронул он за плечо, – ты мимо церкви не поедешь?

– Нет, – мотнул возница бородой, – мне вон туда.

Он указал совсем в другую сторону.

– А тебе к цему?

– Да Никитич просил батюшке кое-какой товар отвезти.

– Никитич? Батюшке? – ошалело развернулся Кузьмич. – А… Это… У них с батюшкой… разве батюшка…

– Свечи, свечи восковые. – Сергей сообразил, что Кузьмич как-то неправильно его понял. Видимо, решил, что батюшка связан с ночными походами Никитича.

– А, свечи. А я-то было… подумал… решил…

Сбившись, Кузьмич хлопнул поводьями, телега медленно поползла вниз по склону. Мерин порывался пуститься вскачь, но бдительный возница его придерживал. Иначе действительно разгонится, а тормоза в телегах не предусмотрены. И себе коняга ноги переломает, и пассажиров в канаву вывернет…

Путники спустились по склону, пересекли мостик через медленный ручеек и остановились.

Спрыгнув с телеги и попрощавшись с Кузьмичем, Сергей потянулся и огляделся. Длинная, судя по ширине, центральная улица, в начале которой они остановились, круто поднималась на холм и пропадала из поля зрения. Отсюда определить ее длину было нельзя. Не Ленинградский проспект, конечно, но после Козьей Горы – практически центральный бульвар столицы. Между двумя стоящими на верхушке домами, как мушка в прицеле, торчал купол церкви. Первый пункт назначения.

Сергей поднялся на холм, там улица стекала вниз, пыльная, утоптанная, и разливалась в центральную площадь Загорок. Слева стояла церковь.

Невысокая, дощатая, когда-то выкрашенная тускло-зеленой краской, сейчас изрядно стертой дождями, снегами и временем.

Сергей двинулся к ней, разглядывая первый после Козьей Горы населенный пункт двадцать пятого года. В принципе, насколько мог судить городской житель, Загорки немногим отличались от поселков двадцать первого века. Разве что нет столбов с проводами, над домами не торчат телевизионные антенны, не видно ни автомобилей, ни тракторов… Кучки людей после малолюдства Козьей Горы воспринимались как толпы. Одежда не отличалась от козьегорской: те же сапоги, те же длинные юбки, платья, разноцветные косынки и платки у женщин, те же мешковатые штаны, рубахи-косоворотки и кепки-картузы у мужчин. Никого, резко отличающегося от общей массы: ни красноармейцев в этих… как их… буденовках и комиссаров в кожанках, ни девчонок в топиках и парней в джинсах.

Нет, подумалось Вышинскому, все-таки это не розыгрыш. Слишком уж много людей должно быть задействовано… Дома опять-таки построены…

В отличие от Козьей Горы, где дома были произвольно раскиданы по косогорам, здесь они тянулись вдоль обеих сторон улицы почти по линейке. Кряжистые, массивные, темные даже под солнцем, они смотрели на шагающего Сергея низкими маленькими окнами. Казалось, огромные ленивые животные глядят из-под нахмуренных бровей на неизвестного гостя. Заборы возле домов, как и в Козьей Горе, были только от «добрых людей» – две жердины, приколоченные к столбам. Кое-где разбитые под окнами палисадники – маленькие такие клумбы с цветами – были огорожены низеньким плетнем, высотой чуть выше колена.