Текст книги "Аурлийский цикл. Книга 2. Потерянный мир"

Аурлийский цикл. Книга 2. Потерянный мир
Константин Лебедев

Корректор Оксана Сизова

© Константин Лебедев, 2023

ISBN 978-5-0056-9524-6 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-2426-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Алтман был известным следопытом своего народа. За свою долгую жизнь он успел побывать практически во всех уголках света еще задолго до образования империи. Став в свое время покровителем эльфов, он заслужил почетное место в пантеоне их божеств. Судьба одного из первых народов оставила глубокие шрамы на его душе. Пережил он и личную трагедию. Его возлюбленная – прекрасная эльфийская царица Сэйн – стала одной из бесчисленных жертв той войны.

Именно поэтому следопыт ни секунды не сомневался в своем решении, когда Лотэйр предложил ему присоединиться к армии, отправляющейся на подмогу эльфийскому царству. Не успев вовремя, Алтман и Лотэйр оказались у руин великой цивилизации. Растоптанный горем потери, Алтман на долгое время занял место ближайшего соратника праотца и оказался в числе первых основателей Вормса, отстроенного в недрах кратера, оставленного огненным дождем.

В отличие от большинства своих товарищей, он не принял ту легкую силу, что даровали насыщенные энергией кристаллы. Алтман прекрасно чувствовал, что источник их силы чужд этому миру, и старался избегать манящего соблазна. Отступники терпели одно поражение за другим, и вера следопыта в путь Лотэйра со временем угасла.

Война была проиграна, и новыми противниками отступников стали жители Долины. Алтман совершенно не мог понять, как небольшие засады на их бывших собратьев помогут ему отомстить за обращенный в рабство народ и утраченную любовь. В решающей битве при Вормсе Алтман решил не участвовать, дезертировав накануне сражения. Отыскать его в этих землях не было и малейшего шанса. Никто из соплеменников не знал эти места лучше него. Он с тоской наблюдал за поражением Лотэйра и триумфом объединенного воинства Лазара с безопасного расстояния.

Отчаявшись, он отправился бродить по свету в попытке обрести новый смысл жизни. До тех пор, пока не встретил ее – живое воплощение хитрости. У него не было сомнений в том, что их встреча неслучайна. Советница Лотэйра была умна, но никогда не преследовала иных целей, кроме своих собственных.

Алтман знал ее очень давно. До бегства из Долины и союза с Лотэйром она была совсем другой. Когда-то ее любили все, и Алтман не был исключением. Тем не менее он научил себя разделять это существо на две разные личности. О старой он вспоминал с теплом в душе, новую же, мягко говоря, недолюбливал.

Между тем натолкнуться в нынешние времена на отступника было большой редкостью, потому следопыт обрадовался даже такой встрече. Алтман ослабил бдительность, что позволило ей влить в его уши сладкий мед опасных речей. Советница уверяла, что в недрах покинутого ими подземелья хранится мистический гримуар, способный наделить своего обладателя силой первородного существа. Богиня Гаетейн оставила эту книгу в дар своим первым детям, но они так и не нашли среди живых достойного стоять с ними в одном ряду. Лишь единицам было известно о ее существовании, а в нынешние времена их стало еще меньше.

Алтман не стал утруждать себя выяснением того, откуда у советницы такая информация. Ни для кого не было секретом пристрастие Лотэйра к красавицам. Рядом с его личными покоями специально был выстроен целый гарем, способный вместить до ста наложниц. Все они, разумеется, шли в услужение к первородному по собственной воле, считая, что им оказана великая честь. Советница умело пользовалась своим положением и могла достать сведения из кого угодно, даже из Лотэйра.

Неспроста она отказалась от высокого титула наложницы, не пожелав становиться одной среди сотни. Раньше она не могла протянуть свои руки к гримуару, так как боялась гнева правителя, теперь же доступ к кратеру преграждали кордоны, выставленные жителями Долины и утларгами. В доме отступников творилось что-то неладное, это чувствовал даже Алтман.

Казалось, что советница была откровенна. Ей нужна была эта книга, и она не скрывала, что собирается воспользоваться ее силой. Такая открытая честность от опытной интриганки смутила следопыта, но ее умение подбирать нужные слова приглушило его инстинкты. Взамен она предлагала Алтману все, что тот только мог пожелать. Он согласился, но обещание сдерживать не собирался. Это был его шанс обрести силу, достаточную для освобождения от оков рабства верящих в него когда-то эльфов.

Следопыт без труда проскочил через заграждения. Не было бы сильным преувеличением сказать, что его ноги помнили практически каждую кочку в юго-западной части континента. С Вормсом действительно происходило нечто неладное. От кратера так и веяло могильным тленом. В радиусе километра от входа в город не осталось ни одной живой травинки. Каждый раз, когда отступник поднимал с земли свой легкий сапог, за ним в воздух взлетали клубы серой пыли, похожей на прах. Прекрасно сшитая обувь оставляла на земле четкие следы. До этого момента Алтман был уверен, что тысячелетний опыт позволял ему буквально парить над землей, не оставляя свидетельств своего пребывания. Он недолюбливал силу синих кристаллов, но тысячи раз видел их в действии и понимал, что открывшаяся перед ним картина не могла быть последствием их использования.

Жители Долины, судя по всему, боялись подходить слишком близко и расположили свои укрепления на значительном расстоянии от входа в Вормс. Когда Алтман проснулся ранним утром, его разбудили теплые солнечные лучи, но здесь стоял вечный сумрак. Следопыт без труда обнаружил один из потайных ходов. Узкие тоннели освещал тусклый свет синих кристаллов. Лабиринт привел его в центр верхнего уровня города. Алтман не без печали во взгляде оглядел открывшуюся ему пещеру.

Величественный город, возведенный титаническими усилиями его народа, сейчас пустовал. Лишившиеся своих хозяев жилища создавали атмосферу пустоты и обреченности. Следопыт не удержался и заглянул в свой дом, расположенный на одном из уступов пещеры. Из него открывался прекрасный вид на большую часть Вормса. Многоуровневая изящная архитектура, совпадающая по своему духу и эстетике с устройством Долины, казалась настоящим чудом. Даже пострадав от землетрясения, город все еще поражал воображение.

Подойдя к рабочему столу, Алтман сдул слой пыли, покрывавший небольшую шкатулку. Освободившись от своего покрывала одиночества, ларец проявил небольшой замок шестигранной формы. Следопыт снял с шеи цепочку с висящим на ней кулоном, имеющим аналогичные очертания. Ключ идеально подошел к замку, и крышка шкатулки откинулась, издав характерный щелчок.

Внутри хранилось несколько особенно дорогих сердцу отступника листов бумаги, украшенных изящной эльфийской письменностью. Несмотря на прошедшие годы, от них еще можно было уловить легкий аромат цветущей царицы Сэйн. Эти воспоминания Алтман забрал с собой, понимая, что больше в этот город и в свой дом он уже никогда не вернется.

Впереди его ждал нижний ярус Вормса, полностью отведенный под дворец Лотэйра и триумфальную площадь. Во время спуска следопыт несколько раз вздрагивал от ощущения, что из темноты за ним кто-то наблюдает. Чувство тревоги заставило его достать лук и положить стрелу на тетиву. Больше всего настораживало полное отсутствие каких-либо звуков. Даже лишенный своих жителей город не должен был быть погружен в такую звенящую тишину. Должны были остаться хотя бы летучие мыши или мелкие грызуны. Однако сейчас Алтман был готов поспорить, что он является единственным живым существом во всей округе.

Несколько раз он даже подумывал бросить свою затею и бежать отсюда со всех ног. Инстинкты не просто говорили ему об этом, а кричали эхом сотен голосов. Однако он раз за разом проговаривал в своей голове причины, побудившие его оказаться здесь. Следопыт уже один раз подвел своих подопечных и не собирался делать это вновь. Найдя укромное место, он укутался в плащ и уснул, чтобы набраться сил перед тем, с чем ему придется столкнуться внизу.

Проснувшись через пару часов, он продолжил свой спуск в бездну. Просторная площадь перед дворцом освещалась еще хуже, чем верхний ярус города. Кристаллы здесь отдавали остатки своей энергии. Некоторые из них жалобно мерцали, доживая свои последние дни. Остановившись перед зияющей тьмой входа во дворец, Алтман зажег факел.

Двигаясь по узким коридорам, отступник миновал богатое убранство просторных залов и небольших кабинетов. Как ни старался, Алтман не мог избавиться от охвативших его воспоминаний. Как они верили в то, что делают, когда строили этот прекрасный дворец, внешне похожий на пирамиду. Объединенные надеждой вернуть себе былое величие, отступники никогда прежде и никогда в будущем не чувствовали себя столь единым народом.

Если верить словам советницы, гримуар должен был храниться в одном из тайных помещений гарема. Попасть в него можно было в обход тронного зала, но Алтман не смог удержаться от желания вновь увидеть это место. К большому разочарованию следопыта, тронный зал не освещался вовсе. Слабый свет факела позволял видеть не дальше трех—четырех метров. Расхититель этой огромной гробницы замер у входа в тронный зал. Недавнее землетрясение заставило потолок немного осыпаться, и местами на полу лежали массивные каменные глыбы.

– Почему ты замер, Алтман? – раздался в голове знакомый голос.

От неожиданности следопыт вздрогнул и развернулся на месте, размахивая перед собой факелом. Он был уверен, что обладатель этого голоса мертв.

– Проходи, будь моим гостем, старый друг, – голос буквально заставил отступника двигаться в сторону трона.

Света от факела все еще было недостаточно, чтобы разглядеть, что творится в дальнем конце зала. Следопыту пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы остановить дрожь в руке. На всякий случай он обнажил меч.

– Неужели ты боишься меня? Я чувствую твой страх, но не понимаю его, – от этих слов переживания Алтмана только усилились, ведь он уже догадался, кого вскоре увидит.

Вопреки ожиданиям трон оказался пуст, а на полу мерещилась смутная фигура. Следопыт приблизил факел, чтобы убедиться, что перед ним на коленях стоит вождь отступников.

– Лотэйр?! Я был уверен, что ты пал в бою, – воскликнул Алтман.

– В этом есть доля истины. Я действительно уже не жилец, как и весь этот поганый мир, – к рукам отступника были прикованы тяжелые цепи, закрепленные на полу.

На шее и груди тоже виднелись крепления, не позволяющие Лотэйру совершить даже малейшее телодвижение.

– Но как?! Кто это сделал?

– Не имеет значения, освободи меня! – голос в голове приказывал повиноваться.

Алтман сделал пару шагов по направлению к цепям, но неожиданно для самого себя остановился.

– Где гримуар? – вместо повиновения приказу спросил следопыт.

– Гримуар? Зачем он тебе? – искренне удивился Лотэйр.

Алтман немного смутился от такого прямого и простого вопроса. Он прекрасно знал, что вождь видит в нем честного воина, не способного к хитрости или предательству.

– Не думал, что он может заинтересовать такого, как ты. Разве что тебя надоумила эта хитрая стерва, – продолжил свои рассуждения покровитель воинов.

– Где гримуар? – повторил свой вопрос Алтман.

– Что она тебе обещала? Ей не стоит доверять, – казалось, что голос в голове проявляет вполне натуральную заботу.

– Знаю, я не планирую отдавать ей книгу. Я воспользуюсь ее силой сам.

– Она всегда добивается желаемого, Алтман. Ты бы понимал это, будь ты достоин той силы, что даст тебе гримуар, – наставнические нотки в голосе Лотэйра раздражали следопыта.

– Как ты можешь позволять себе такой снисходительный и покровительственный тон? Ты подвел всех, кто пошел за тобой, кто доверял тебе, – Алтман приблизил клинок к шее вождя.

– И что ты сделаешь, убьешь меня? Я искал смерти, но мои пленители решили, что мне лучше подойдет роль стороннего наблюдателя, – Лотэйр растянулся в печальной улыбке.

– Просто ответь, где гримуар, – настаивал следопыт, убирая оружие от горла отступника и стараясь успокоить разбушевавшуюся кровь.

– Он подарит тебе лишь смерть и страдания, но коль уж ты все для себя решил, я отвечу тебе. Книга находится в моих личных покоях. За картиной мастера Лоукона, чьей рукой выведены образы всех трех праотцов в закат эпохи старшего народа.

Получив необходимую информацию, Алтман развернулся, собравшись уходить. От резкого поворота с факела отлетело несколько искр, которые плавно полетели в сторону земли.

– Ты верно служил мне многие годы. Я прошу тебя лишь о последнем одолжении. Окончи мое существование или разбей сдерживающие меня оковы. Я буду благодарен тебе при любом исходе, – голос Лотэйра звучал спокойно.

Странник вернулся к пленнику, опустился перед ним на колено и приблизил свое лицо к лицу вождя, лишенного власти.

– Не знаю, кто заточил тебя здесь, но думаю, он избрал для тебя справедливейшее из наказаний. Не думай, что я забыл о том, кто виноват в гибели Сэйн. Вы с братьями подвели не только свой народ, но и эльфов, гномов, орков. Заполучив силу гримуара, я заставлю виновных ответить, а затем верну нашему народу былое величие.

Не дожидаясь ответа, следопыт резко поднялся и направился в сторону коридора, ведущего к личным покоям вождя отступников.

– Алтман, – голос Лотэйра впервые раздался не в голове, а раскатился эхом по тронному залу.

– Что еще?! – от удивления следопыт остановился и обернулся на существо, которое когда-то считал своим богом.

– Прощай, – если бы не окутавшая его тьма, Алтман увидел бы, что Лотэйр колебался, прежде чем произнести именно эти слова.

Больше следопыт не оборачивался. Лестниц в пирамиде не было, и дальше он следовал по узким коридорам с пологим подъемом. Алтман немного нервничал, чувствуя, что вот-вот достигнет своей цели. Давящая тишина заставляла его идти медленно и бесшумно. Интуиция подсказала отправиться в личные покои Лотэйра длинным путем в обход большинства залов. Остановившись у двери, за которой должен был находиться искомый артефакт, Алтман замер в нерешительности.

Во время его заминки язык пламени сорвался с факела и приземлился прямиком на длинную льняную штору, украшающую коридор. Кусок материи моментально вспыхнул. Алтман принялся топтать ткань своим сапогом, пытаясь потушить пламя. Следопыту удалось предотвратить пожар, но как только с угрозой было покончено, он понял, что произвел слишком много шума. Где-то вдалеке раздался странный, едва различимый звук, похожий на шипение.

Обругав себя за минутную слабость, Алтман смело отворил дверь. Покои Лотэйра были похожи на картинную галерею. На стенах практически не было пустого места. Да и в целом комната не выглядела похожей на то, что вы ожидаете увидеть, представляя себе личные покои. Площадь помещения была значительно больше, чем предполагал следопыт. Переходя от одной стены к другой, отступник искал ту самую картину, на которой были изображены презираемые им братья. Наконец, удача улыбнулась ему, и тусклый свет факела осветил изображение трех праотцов, занявших свои места на троне Долины.

Алтман положил факел на каменную плиту и аккуратно снял картину со стены. К его огромному разочарованию, никакого потайного пространства за картиной не оказалось. Следопыт сжал зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу проклятия. Лотэйр обманул его. В гневе Алтман принялся снимать одну картину за другой. Осознав, что такой способ займет слишком много времени, он обнажил меч. Он беспощадно уничтожал бесценные труды лучших мастеров старшего народа, протыкая их насквозь, в надежде обнаружить тайник, но раз за разом меч упирался в каменную стену, издавая неприятный звон.

Устав, следопыт вышел на балкон, чтобы перевести дух. Внизу зияла кромешная пустота. Вид пропасти, ведущей на еще более нижние уровни, внушал трепет. Где-то там в глубине бездны отступники хранили запасы кристаллов, ставших их главным оружием.

Успокоившись, он вернулся в комнату, чтобы еще раз оглядеть помещение. Внимание его привлекла фреска, не замеченная им прежде. На одной из стен виднелось изображение братьев, за спинами которых возвышалась богиня Гаетейн. Алтман почувствовал, что двигается в правильном направлении. Проведя пальцами по изящным линиям, следопыт нащупал небольшой выступ. Надавив на него, он привел в действие механизм, заставивший плиту сдвинуться с места.

Радостная улыбка отразилась на лице Алтмана, и он смело сделал шаг навстречу собственной смерти. Впереди послышался шорох. Следопыт немного согнулся в коленях и, отскочив, моментально выхватил меч. Из тьмы на него двигалось несколько силуэтов. Выставив перед собой факел, он убедился, что принадлежат они наложницам Лотэйра.

«Неужели этот психопат спрятал их здесь, и они были взаперти все это время?» – пронзила сознание Алтмана ужасная мысль.

Но истина оказалась куда более ужасной. Когда между следопытом и пленницами оставалось меньше полутора метров, одна из них вскинула голову вверх, и Алтман не заметил жизни в ее глазах. Следопыт попятился назад, силуэты резко ускорились. Он развернулся и побежал. Издав шипящий крик, отступницы устремились за ним. От их вопля покрывающие голову следопыта волосы встали дыбом. Находясь в кромешной темноте, едва освещаемой факелом, будучи панически напуганным, Алтман пропустил дверь, ведущую к единственному шансу на спасение. Через секунду путь для отступления уже был отрезан.

Преследователи не знали страха. Следопыт срубил уже не одну голову, но отступницы продолжали напирать на него, заставляя выбежать на балкон. Прижавшись к перилам, Алтман из последних сил отмахивался от окруживших его тварей. Одна из наложниц Лотэйра, желающая ощутить вкус плоти, впилась зубами в сжимающую факел руку следопыта. Единственный источник света полетел с балкона в пропасть. Оказавшись в полной темноте, следопыт понял, что это конец. Он не видел ничего за пределами протянутой руки. Шли секунды, а противник все не нападал. В какой-то момент ему даже показалось, что рядом никого нет.

Леденящий душу звук заполнил пространство. Алтман готов был поспорить, что потерявшие человеческий облик твари ехидно посмеиваются над ним. Они напали все разом, впиваясь своими зубами в разные части его тела. Вопль боли и ужаса следопыта эхом раздался по пещере. Беспорядочные укусы перегрызли цепь на его шее, и окровавленный кулон упал к ногам отступника.

Приняв, что живым ему отсюда не уйти, Алтман прислонился спиной к перилам балкона и со всей силы оттолкнулся ногами от земли. Падая в бездну, он утащил за собой несколько тел, бывших когда-то прекрасными отступницами. Падение его сопровождалось предсмертным криком.

Отправившийся в полет немногим ранее, факел первым достиг дна этой пропасти и погрузился в озеро вязкой черной жидкости, заставив моментально вспыхнуть его поверхность, озаряя все вокруг. Падающий за ним Алтман успел увидеть то, что заставило его испугаться куда больше стремительно приближающейся смерти. Яркий свет пылающего озера открыл его взору полчища ужасных чудищ, молчаливо бредущих вдоль берега озера. Когда пламя охватило его тело, Алтман уже не переживал о своей судьбе и лишь сожалел о том, что не сможет предупредить этот мир о приближающейся угрозе.

Стоя на коленях в том самом зале, где он когда-то царствовал, Лотэйр слышал эхо последнего крика своего старого друга. Губы растянулись в ехидной улыбке с легким оттенком грусти. На балконе его покоев навсегда остался лежать раскрывшийся от удара кулон. Капли свежей крови стекали по портрету красивейшей из представительниц эльфийского народа.

Глава 1. Первый день последней эпохи

Кэр медленно открыл глаза. Испытывая легкое чувство эйфории человека, решившего, что его земные страдания уже окончены, он непонимающим взглядом осматривал окружающее его убранство. Ветхий дом, в котором он пришел в себя, источал гостеприимство, сравнимое с тем, что мог подарить заблудившемуся в грозу путнику появившийся на горизонте трактир.

Сознание Итана возвело временную стену для защиты его рассудка от травмирующих психику воспоминаний. Глупая улыбка блуждала по лицу аурлийца. В противоположном конце комнаты, закинув ногу на ногу, в кресле расположился изящный силуэт, с благодарностью готовый принять то тепло, что мог предложить создающий в комнате атмосферу уюта камин.

Лейтенант попытался окликнуть незнакомца, но в горле так пересохло, что ему не удалось издать даже намека на звук. Мир плыл перед его глазами, отчего поначалу ему показалось, что в кресле сидит Сирин. Аурлиец попробовал пошевелиться, но малейшее телодвижение отразилось невероятной болью в ноге, поставив Итана перед фактом, что его бренное существование еще не окончено.

Кэр не помнил, чтобы когда-то успел повредить ногу. Немного согнувшись, он дотронулся рукой до источника боли. Кожа в том месте казалась какой-то неестественной. Медальон, до этого момента спокойно лежавший у него на груди, скатился и бесшумно упал на кровать. Вернувшиеся в ту же секунду воспоминания хлынули в сознание Итана непрерывным потоком. От неожиданности Кэр резко приподнялся на кровати, не обращая внимания на сопутствующую боль. Глаза его расширились, дыхание стало очень обрывистым, сердце бешено застучало. В голове судорожно проносились обрывки последних событий. Аурлиец принялся метаться по кровати, насколько это позволяла сковывающая боль.

– Очнулся, наконец, – панические телодвижения аурлийца привлекли внимание фигуры в кресле.

– Где я?! Что произошло?! – просипел Кэр, безуспешно пытаясь подняться с кровати.

Фигура с проворностью кошки вскочила с кресла, и, к своему ужасу, Кэр увидел, что перед ним стоит отступница. Ее серая с оттенком синего кожа и абсолютно белые прямые волосы не вызывали в этом сомнений. В поисках защиты Кэр рванул к стоявшей рядом с кроватью тумбе, чтобы швырнуть во врага стоявший на ней кувшин, но в глазах неожиданно потемнело, и он вынужден был повалиться обратно на свое ложе.

– Тише, малыш. Мы ведь не хотим, чтобы ты умер? Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать тебя в мире живых, – голос отступницы был убаюкивающе обаятельным.

Представший перед глазами Кэра мир продолжал рассыпаться. Видя, что он безуспешно пытается что-то сказать, отступница наполнила чашу водой и помогла ему утолить жажду.

– Не переживай, скоро ты снова сможешь ясно мыслить. Это последствие целебного отвара, который спас твою жизнь. Учитель велела позаботиться о тебе, – взгляд ее пугающе холодных голубых глаз утверждал, что если бы не полученный приказ, она давно бы уже бросила аурлийца умирать.

У Кэра в голове вертелось множество вопросов, но задать их ему было не суждено. Сознание покинуло лейтенанта, оставляя его один на один со своими кошмарами. Когда он вновь пришел в себя, сквозь окна уже пробивалось полуденное солнце. Камин давно успел потухнуть, а в комнате кроме него никого не было.

В этот раз аурлиец чувствовал себя значительно лучше. Скинув одеяло, он слегка приподнял голову, чтобы осмотреть свою ногу, половину верхней части которой покрывали следы от ожогов. Наросшая кожа смялась и была похожа на морскую гладь, усыпанную множеством мелких волн. Итан не хотел смотреть на свое увечье, но в то же время не мог оторвать от него взгляд. Аурлиец попытался встать с кровати, но вновь безуспешно.

Густая растительность на лице и отросшие, слипшиеся волосы говорили о том, что с последних событий прошло довольно много времени. Судя по тем ощущениям, что возникали при соприкосновении с одеялом, из одежды на нем была лишь набедренная повязка. Кэр постарался крикнуть хоть что-то, чтобы привлечь к себе внимание, но вместо этого из гортани вырвался слабый хрип. Итану казалось, что на стенках его горла осел самый настоящий пепел.

Аурлиец буквально ощущал источаемый им запах пота, и, судя по всему, его портрет сейчас представлял из себя печальное зрелище. В сознании крутился ворох вопросов: Где он? Сколько прошло времени с момента резни, учиненной Оглом? Почему он в руках отступников? Известно ли его товарищам, оставшимся в Камграде, о судьбе отряда? Лейтенант до крови закусил губу, пытаясь болью внешней заглушить боль внутреннюю.

Больше всего на свете Кэр не хотел сейчас оставаться один на один со своими мыслями. Прошло несколько мучительно долгих часов, прежде чем в комнату кто-то вошел. Итану не хватило сил повернуть голову, чтобы осмотреть своего гостя. Лейтенант чувствовал, что если в ближайшее время не сделает глоток воды, то, скорее всего, умрет.

Вошедший отступник пододвинул к кровати стул и уселся рядом с аурлийцем. Мужчина выглядел бледным даже по меркам своего народа. Несмотря на ловкость движений, лицо его выглядело уставшим. Круги под глазами превратились в треугольники, вершины которых доходили практически до середины щек.

Стражник аурлийца походил на мертвеца не меньше своего пленника. Он произнес несколько фраз на наречии, схожем с языком жителей Долины. Кэр пожалел, что за время нахождения в Камграде не уделил хоть какое-то время его изучению. Осознав, что собеседник его не понимает, отступник повторил фразу на другом языке, который лейтенант слышал впервые. Увидев непонимание, отразившееся на лице аурлийца, отступник скорчил недовольную, но снисходительную гримасу.

– Уве, – представился он, приложив ладонь к сердцу.

Кэр открыл рот, но в этот раз ему не удалось издать даже хрипа. Он молился о том, чтобы отступник догадался предложить ему воды. Уве оказался весьма сообразительным. Наполнив кубок, стоявший на тумбе у кровати, он поднес его к иссохшим губам моряка. В этот момент Кэр готов был расцеловать своего врага. Отступник трижды наполнял кубок до краев, прежде чем аурлиец почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Значительная часть содержимого попадала мимо рта, и Кэр ощутил, как под ним промокла простыня, причиняя дополнительный дискомфорт голове, шее и плечам.

Уве еще раз попробовал задать свой вопрос на обоих наречиях, но и в этот раз не получил положительного результата. Тогда он оставил своего подопечного и вернулся лишь через полчаса, неся в руках чашу, доверху заполненную гуляшом. Отступник проявил невиданную для врага заботу, убедившись в том, что Кэр съест все до последнего кусочка, несмотря на то что аппетита у больного не было и в помине. Во время трапезы Уве озвучивал названия окружавших их предметов.

Эта ситуация заставляла сердце моряка в очередной раз разрываться от боли, увлекая его в те дни, когда за ним ухаживала Ноа. Однако подобное отношение лишний раз укрепило в сознании аурлийца мысль о том, что отступники вовсе не жаждут его смерти, а напротив, заинтересованы в его выздоровлении. В их бескорыстии Итан искренне сомневался, но сейчас у него хотя бы было время прийти в себя и обдумать план действий.

Отобедав, Кэр испытал прилив сил, позволивший ему, превозмогая боль, вновь дотянуться до больной ноги. Кончики пальцев нащупали рельефный участок кожи, в очередной раз утверждающий, что на его ноге теперь красуется след от сильного ожога. Уве оставил Итана одного, и лишенный возможности иного выбора аурлиец провалился в сон. Раз за разом ему снилась точная реконструкция трагедии, возникшей по вине Огла.

Отступник вернулся только вечером. Случайно уронив одно из принесенных поленьев, он разбудил аурлийца. Заметив, что Кэр открыл глаза, Уве немного склонил голову в знак извинения. Растопив камин, он вновь позаботился о том, чтобы моряк вдоволь напился и отведал пищи.

– Кэр, – представился аурлиец, будучи признательным за его заботу.

Отступник улыбнулся, довольный тем, что его пациент вновь способен говорить. На всякий случай он повторно представился, приложив руку к сердцу.

– Где я? – спросил лейтенант в надежде, что Уве известно наречие древних, но тот лишь непонимающе развел руками.

Кэру оставалось только ждать возвращения той самой отступницы, которую он увидел, впервые открыв глаза в этой комнате. Если сознание не играло с ним злую шутку, она должна была знать язык древних. Уве стянул с Кэра одеяло, чтобы осмотреть ожог. Видя страх в глазах аурлийца, он снисходительно улыбнулся, давая понять, что все не так уж и печально. После вечерней трапезы отступник ненадолго вышел и вернулся в сопровождении двух не виданных аурлийцем прежде существ.

Высокие, но тощие, они выглядели невероятно жалко. Сутулые, с безжизненными глазами и тонкими руками, существа прикладывали явные усилия, чтобы удержать таз, полный воды. В первую очередь в глаза бросались заостренные кверху уши необычного размера. Шеи их сжимали тяжелые на вид деревянные браслеты. Смачивая тряпки в воде, они достаточно активно принялись протирать тело Кэра. От их прикосновений тело аурлийца бил озноб.

Знаний, полученных от Лазара и других жителей Долины, было достаточно, чтобы понять, что сейчас его омывают представители эльфийской расы. Некогда великий народ, попав в рабство Империи, теперь проклинал свое бессмертие. Практически никому из них не удалось сохранить рассудок. Со временем, не выдерживая страданий и позора, каждый из них уходил в себя, превращаясь в безвольную марионетку, способную выполнить любой приказ. Несмотря на все их старания, Кэр все еще ощущал исходящий от него неприятный запах.

В ближайшие несколько дней отступница так и не появилась. Аурлиец уже мог позволить себе некоторые телодвижения, но подняться с кровати все еще был не в силах, даже при помощи Уве. На четвертый день в комнату вошла она. Немного поведя носом, отступница подошла к окну и распахнула ставни, впуская в комнату свежий воздух. Усевшись в свое кресло у потухшего камина, она легко провела рукой, предлагая аурлийцу занять место в соседнем. Следовавший по пятам Уве что-то прошептал ей на ухо, давая понять, что дела Кэра еще не настолько хороши, чтобы он мог позволить себе столь далекое путешествие из одного конца комнаты в другой.

Не скрывая своего недовольства, женщина подошла к стулу, стоявшему возле кровати аурлийца. Даже в такой ситуации лейтенант не мог не оценить ее красоту. Кожаный корсет, надетый поверх красной туники, подчеркивал ее тонкую талию. Высокие сапоги доходили практически до середины бедра. К одному из них крепились ножны для небольшого кинжала. Острые контуры лица подчеркивали ярко-голубые глаза. Длинные белоснежные прямые волосы были собраны в хвост. Однако Кэр не обманывался, за этой красотой таилась большая опасность.

– Рада, что тебе удалось выкарабкаться, – произнесла она на языке древних без малейшего акцента.

– Расскажи мне все, – аурлийцу было по-прежнему тяжело говорить, и он не собирался тратить немногочисленные силы на конкретные вопросы.