Электронная библиотека » Константин Леонтьев » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Капитан Илиа"


  • Текст добавлен: 28 ноября 2016, 15:50


Автор книги: Константин Леонтьев


Жанр: Русская классика, Классика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Шрифт:
- 100% +

IV

Был у капитана Илии в Турции младший брат Василий; они друг друга очень любили.

Пока Илиа сперва при другом начальнике разбойничал, а потом и сам начальником стал, они с братом этим очень редко виделись. Илиа боялся, чтобы не погубить брата, чтоб его за пристанодержательство не осудили.

А когда он в Завице поправился, написал ему. У младшего брата торговля небольшая была, уже и деньги были. Обрадовался он, что старший брат жив и здоров, продал свою лавочку и приехал к нему. Тогда вдвоем им стало еще легче и лучше. Брат и здесь лавочку открыл, а Илиа продолжал лудить и посуду делать. Тогда капитан стал говорить брату:

– Видно не хочет Бог, чтобы дьявол мою душу взял. Будем жить теперь хорошо.

Еще сколько-то времени прошло все спокойно, и вдруг случилось несчастие. Задолжал один из селян младшему брату в лавочку довольно много денег.

Несколько раз ходил он и просил его заплатить, потому что этот человек был не из самых бедных, но в делах не имел ни порядка, ни чести. Ничтожный был человек. «Подожди, подожди еще!» – Сказал ему Василий наконец что-то, может быть, и грубое; а тот был сильнее его и избил молодого паликара крепко.

Когда капитан Илиа увидал избитого брата, он сказал: «Беда мне! не хочет видно дьявол, чтоб я спасся ни здесь, ни на том свете!»

Зарядил он свое албанское ружье двумя пулями, связал пули проволокой и вышел к платану.

Народу было много, и тот человек, который его брата избил, сидел тут же. Илиа подошел к нему шагов на десять, и тот вскочил. «Стой!» – крикнул ему капитан и выстрелил. Попал он ему в левую руку, и так попал обеими пулями с проволокой, что руку выше локтя почти как отрезало, на клочке повисла. Люди не знали, что делать. А Илиа зарядил вмиг опять ружье, чтобы его не тронули. Видит – никто его не трогает, и ушел домой. Хотел было бежать, но раздумал и сказал брату: «Теперь я за честь нашу с тобой, Василий, сын ты мой, покоен; но Богу я много грешен. Пусть будет, что будет».

И сам пошел к димарху без оружия и сдался.

Димарх пожалел его и сказал вздохнув: «Паликар ты мой бедный, не говорил ли я тебе, что у тебя не такие глаза, как у лудильщиков бывают!»

И все почти в Завице гораздо больше жалели Илию, когда повели его скованного в город Патрас, чем того человека, которому он руку отстрелил, потому что этот был скверный и ничтожный человек, и сварливый, и глупый, и не хозяин, и трус. А Илиа хоть и суровый вид имел, но со всеми жил хорошо, оскорблять никого не искал: с богатыми хозяевами был вежлив, к бедным добр, со стариками почтителен, с молодыми людьми иногда шутил, с женщинами осторожен и целомудрен. Говорят, будто бы был с ним в Завице и такой случай. Пригласили его тоже, как тогда в Турции, венчать девушку одну. А жених ее был не очень молод и много хуже капитана. Человек, который венчает, по-нашему зовется кум – Нунос, все равно как бы он крестил. Венчал Илиа эту девушку, она была собой хороша. Чрез сколько-то времени после свадьбы зашел он к ним, а муж в город уехал по делу. Нужно было Илиа руки помыть. Она стала ему подавать мыться и говорит:

– Кир-Илиа… что я тебе скажу, можно?

– Скажи.

– Увы мне, бедной, кир-Илиа, увы! Когда бы жених был кумом, а кум женихом! Увы мне!

– Грех, молчи! – сказал ей Илиа и тотчас ушел и ходил в дом к ним после того редко, а без мужа не ходил и вовсе.

Поэтому почти все уважали и любили его в Завице, и, когда повели его скованного в Патрас, иные заплакали даже. И та баба, которая свою несчастную Калиррое ему сватала, и та больше других плакала.

– Прощай, баба! Прощай! Калиррое кланяйся, – сказал ей капитан и улыбнулся даже ей.

В Патрасе тюрьма скверная, ужасно сырая, грязная. Долго держали Илию в этой тюрьме, и так ему было иногда тяжело, что он одного только желал, чтобы его поскорее осудили хоть бы на галеры, только бы переменить место. Наконец стали судить его. У того дурака рана уже зажила давно, и он приехал сам судиться с Илией без левой руки. Сидит как филин.

Однако и друзья капитана его не забыли. Главное, отец Эвантии. Он все был без ума от паликара и как только заметил, что и дочери он не противен, так и стал на одном, чтобы спасти его, женить его на Эвантии и успокоить навсегда. И взялся старик за дело. Больше года он старался, хлопотал, расходовал, свидетелей всячески уговаривал и усовещевал. Адвокатов разыскивал. Все наделал.

Сел судья за решетку на свое место и стал судить. Скрыть ничего нельзя. Человек сам здесь, я говорю, без руки сидит. Он хотел, дурак, и руку, говорят, привезти с собой, да не сумел сохранить ее; она и сгнила, и похоронил он ее в землю. Все даже смеялись этому.

Сидит без руки, что делать? Однако и брат младший Василий был тут, которого тот избил, и много свидетелей. Все почти обвиняли безрукого, что он и денег не платит, и ругатель, и мошенник, а Илию и брата его хвалили за их поведение в Завице.

Слушает судья, спрашивает.

Начал говорить наконец адвокат, которого разыскал старик Ставри для защиты своего друга.

Как начал он говорить, как начал говорить, у меня эта речь записана. Мне старик Ставри давал списать. У него была она записана. Сам адвокат ему дал на память, и так долго кир-Ставри бумагу эту в кармане носил и всем читал, что она жолтая стала и развалилась совсем – новую копию снимали с нее. Бывало уж позднее, когда я жил у них, придет кто-нибудь, старик толстый затрясется весь. «Где очки мои, где очки?» А дочь нарочно, как будто с пренебрежением: «Вот твои очки. Верно опять эту речь будешь читать людям… Уж наскучила она людям, оставь ты их». А старик ей: «Э, безумная! безумная! Что за слова твои! Твоего мужа, глупая, он спас». «Ну и спас, так что ж?» – говорит Эвантия, а Илиа смеется. Хорошо они жили, и речь точно была высокая.

«С самых древних времен, г. судья, наши праотцы эллины, которых слава исполнила блеском и патриотизмом всю вселенную, – с самых древних времен эти великие, эти знаменитые, эти бессмертные предки наши выше всего ценили воинское мужество и отвагу».

Долго он говорил.

– Конечно, – говорит, – руки нет. Но, во-первых, рука эта левая, а не правая. Правая гораздо нужнее. Правою рукой человек подносит ко рту пищу, необходимую для бренного тела нашего; правою он приступает к большинству трудов своих, правою рукой, г. судья, он излагает на бумаге мысли, которые внушает ему цивилизация, патриотизм, чувство равенства и благородной свободы!.. Скажу более, г. судья… Скажу гораздо более… Правою рукой, а не левой, христианин возлагает на себя символическое знамение православного креста…

Потом он вдруг подскочил к Илии, раскрыл ему рубашку на груди; а у Илии росло на груди много волос, он его за эти волосы как схватит, закричал:

– Г. судья! взгляните сюда наконец! Взгляните на этого молодца, на этого мужа, каким должен быть истинный муж.

Потом рукава капитану поднял.

– А эти руки? Это мясо железное? Или жилы, вервию подобные? Взгляните при этой мощи на этот гибкий стан, стану оленя подобный. На этот рост исполинский… На эти очи львиные!.. О, г. судья! Нас, греков, мало. Нас немного в прекрасной отчизне нашей, г. судья. И эта несчастная, прекраснейшая в мipe отчизна окружена со всех сторон свирепыми и мощными врагами. Взглянем ли на восток – мы увидим оттомана, зверя дикого во образе человека; обратим ли мы взоры наши на запад – мы узрим надменную Британию, подавляющую нас своею торговлей и механикой; мы увидим Францию, союзницу иезуитов… На северо-запад – Австрию, родину извергов, подобных три-анафемскому Меттерниху… На северо-восток… Да! на северо-восток – и там даже Полярный Колосс заставит нас задуматься своею двусмысленною политикой… Нам нужны герои, г. судья! Они необходимы нашему народу, эти мужи, которые умеют защищать оскорбленных братьев… И неужели мы пожертвуем даже одним годом свободного существования пали-кара и мужа, подобно этому Илии, который здесь пред вами теперь столь терпеливо и мужественно ожидает вашего справедливого решения?.. Пожертвовать кого же?.. и кому же? Такого героя из-за левой руки ничтожного человека!

Вот как говорил этот отчаянный адвокат. Кир-Ставри продал никак сотни полторы овец и заплатил ему.

Капитана отпустили; присудили его только к денежной пене в пользу раненого, и ее Ставри заплатил.

– И за это заплачу! все заплачу! и будет так, как желает того душа моя! – сказал он и кулаком по столу ударил. И заплатил.

Сейчас отвел Илию из тюрьмы к себе в Патрас на квартиру. Вымылся, выбрился – опять молодец; чистую одежду надел, и уехали они вместе в Завицу в великой радости.

Скоро и свадьба была после этого. На свадьбе и безрукий филин выпил и помирился.

– Руки не воротишь – Бог вам да простит, – сказал он.

С тех пор Илиа стал жить хозяином.

И хотя он, как я говорю, мало про свою жизнь любил рассказывать; однако о той старушке, которую он еще разбойником в Турции пожалел, всегда вспоминал и говорил:

– Это ее молитвы, сердечная она баба моя, спасли меня. Я так это думаю!

Когда я уходил домой, в Эпир, Илиа дал мне несколько золотых и сказал:

– Слушай, сыне мой! узнай, жива ли старуха (он и деревню назвал, и ее самой имя мне сказал). – Если жива, отнеси ей это и поклонись от меня, и все расскажи ей, что знаешь про меня. А если она, бедная, скончалась, отдай деньги на монастырь или на церковь за ее душу.

Я приехал в село это, дом старушки нашел, и дочь ее и зять меня хорошо приняли. А сама старушка около года пред этим кончила жизнь свою. Я все рассказал зятю и дочери и отдал деньги на церковь. Они очень благодарили меня и радовались.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации