Текст книги "Рыскач. Артефакты истинных магов"

– Вы гость князя, – спокойно ответил Ковон, и ворота распахнулись.

Лейтенант было подобрался, но резко выдохнул и, побледнев, сделал шаг назад. В воротах стоял Ковон, держа в одной руке заряженный арбалет, а в другой… веер. Веер был очень интересный и, естественно, не женский, хотя, может быть, его когда-то дамы и использовали. Это был артефакт истинных: о таком оружии мне приходилось слышать, но я никогда его не видел. На каждой пластине переливались угрожающим цветом камни. Казалось, они предостерегают – ни шагу, а то… Веер в руках Ковона выглядел очень грозно. Еще бы, пять заклинаний – а именно из стольких пластин и камней состоял веер. Я разглядел пять камней и вроде бы сумел их опознать. На пластинах были алмаз, аметист, агат, опал и рубин. Точно сказать, какое заклинание заложено в пластину веера, невозможно без предварительного изучения; если рубин – символ огня, это не значит, что веер выпустит заклинание огня: ведь камень впаян в пластину веера, а что из себя представляет пластина – я не знал. Поэтому можно только предположить, что в руках Ковона оказались пять смертоносных заклинаний и один смертоносный болт в арбалете. Войдя во двор, Ковон захлопнул ворота.

– Князь никого не желает видеть! Если только с санкции суда! – вновь объявил он, а потом чуть слышно хмыкнул.

– Что случилось-то? – спросил я его.

– Князь расскажет – он сейчас в кабинете. О коне и поклаже позаботятся, оставляйте все здесь.

Где кабинет князя – я знал, но еще ни разу там не был. Когда входил в дом, то, оглянувшись, увидел возницу, который пытался договориться с Вороном. Конь не давал взять себя под уздцы, а возница что-то пытался ему объяснить, уворачиваясь от зубов агрессивно настроенного коня. Чем закончилось их противостояние, я не видел, но решил, что нашла коса на камень, и результат непредсказуем.

Гунер перебирал на столе какие-то бумаги и на мой приход почти не отреагировал. Только махнул рукой в сторону кресла. Я молча сел и огляделся. Да, именно таким я представлял себе свой кабинет в старости! Тяжелая массивная мебель, тут и там старые книги и различные артефакты. Красота! Мне осталось лишь завистливо вздохнуть: ведь о таком я только мечтал.

– Значит, решил попытать удачу? – оторвавшись от бумаг, вдруг спросил меня Гунер.

– Ничего другого не остается, – пожал я плечами; ну не объяснять же ему, что пытаться ослабить связь с амулетом вряд ли удастся. Если же и удастся, то жить в страхе, что она в любой момент вернется…

– К сожалению, времени нет, – о чем-то своем сказал князь. – Я ведь хотел тебя обучить, как обходить простенькие ловушки истинных. Могу лишь предложить тебе пару артефактов, которые помогут избежать неприятностей.

Артефакты были мне очень интересны, но сейчас они отошли на второй план. Меня раздирало любопытство о причине происходящего за воротами. Князь ведь не мог об этом не знать!

– Там Ковон… – начал было я.

– Это не твои проблемы, – перебил меня князь, нахмурившись, – сейчас речь о тебе.

Князь встал и прошел к шкафу; открыл дверцу и принялся что-то искать на полках. Я молча сидел и прикидывал, сколько у меня осталось денег. Выходило, что сумма внушительная, но по меркам стоящих артефактов ничтожна. Гунер тем временем выложил на стол пяток предметов. Два перстня, браслет, кинжал и амулет. Амулет был меньшей копией того, который я у него видел. Такой же изумруд, намного мельче по размеру. Он имел форму броши и прикалывался к одежде. Сделан был очень искусно и, на мой взгляд, мог стоить несколько сотен золотых. Хотя предназначен он был для другого ношения, но оправа и форма говорили за себя. Браслет был интересный: сделан из металла, в ширину – два сантиметра, а на его поверхности нанесены какие-то руны, переплетающиеся с мелкими камнями. Браслет – не замкнутый, а так называемый пружинящий, имеющий вид разорванного кольца. Для чего он служит – я не имел ни малейшего представления. Кинжал – обычный, с мелким алмазом; такие я встречал. Предназначался он для резания всего и вся, ледяная кромка лезвия могла разрезать даже камень, если магический заряд в кинжале присутствовал. Стоил такой «ножичек» около сотни золотом. Перстни с рубином и опалом: предположительно – заряд огненного шара и испарения. Стоили от полусотни каждый, в зависимости от резерва камня: резервы эти были большими, и перстни навскидку тянули до двухсот золотых. Да, вещички интересные, и ведь наверняка у князя есть еще много таких. Я тихонько вздохнул: моих денег хватит едва ли на маленький амулет от отравления. Перевел взгляд на князя – тот о чем-то сосредоточенно думал.

– Большего я тебе предложить не могу, – он развел руками, – извини.

– Да у меня на это и денег-то не хватит, – хмыкнул я.

– Потом отдашь! – махнул рукой Гунер.

– Нет, – твердо ответил я.

Брать в долг, который еще неизвестно, смогу ли когда-нибудь вернуть, я не собирался. Князь кинул на меня быстрый взгляд и кивнул головой: мол, так и думал.

– Перстни стоят по сто пятьдесят, кинжал – сто двадцать, брошь от смертельной дозы яда – двести, браслет от ловушек – пять сотен золотом, – озвучил он стоимость артефактов.

Про себя я порадовался, что сумел достаточно точно оценить стоимость магических вещей, но радость от этого быстро улетучилась. Денег у меня оставалось чуть больше пяти с половиной сотен золотом, и их хватит далеко не на все. Что лучше взять? Брошка заманчива и сделана – любо-дорого посмотреть. Вот толку-то от нее? Предостережет она меня от смертельной дозы, а от маленькой я сознание потеряю, и делай со мной что хочешь – недавний пример показателен. Брошь не беру! Кинжал – хорош! Наверняка пригодится. Взять? Ладно, подумаем. Перстни – незаменимая вещь в походе, от разбойников точно спасут, но у меня есть перстень с молнией, так что обойдусь. А вот браслет интересен, но стоит, сволочь, дорого! Однако надо подробнее о нем узнать.

– И как он работает? – спросил я Гунера, взяв браслет в руки и разглядывая его со всех сторон.

– Он надевается на любую конечность, – хмыкнул князь, – в том смысле, что и на ноге он будет работать. Обо всех магических ловушках он не предупредит, но о простых – предостережет. При наличии магической ловушки в трех метрах начнет сжиматься, чем ближе будешь подходить – тем сильнее будет его действие.

Да, вещь незаменимая для рыскачей! И всего-то пять сотен? Не верю!!! За такую вещичку и тысячу отвалят, хотя… ловушки-то разные, он наверняка от всех простых предупреждает, какие опытные рыскачи с закрытыми глазами преодолеют.

– А чего цена так невелика? – высказал я свои сомнения.

– Заряжать его надо, – пожал плечами Гунер, но потом добавил: – Чтобы мне его зарядить до работоспособного состояния, приходится раз пять все свои силы тратить.

– Иными словами, для зарядки нужно не менее недели? – удивился я.

Гунер кивнул в знак согласия.

– А в течение какого времени действует? – уточнил я: бывает ведь, что и в спокойном состоянии артефакты расходуют магию.

– Разряд происходит только от активных ловушек. Примерно о пяти ловушках предупредит – и разрядится в ноль.

– Беру! – выдохнул я: браслет мне будет нужнее, чем кинжал и все остальное. Лучше купить одну нужную вещь, чем десяток второстепенных.

Выложив из карманов все деньги, я отсчитал пять сотен и положил на стол. Браслет же нацепил на руку повыше локтя. Оставшиеся деньги я пересчитал и чуть не прослезился: их осталось всего пятьдесят два золотых и сколько-то серебрушек; медь я считать не стал.

– Кинжал не возьмешь? Отдам за тридцать золотых, если ты мне еще свою лампу отдашь, – предложил мне Гунер.

– Лампе цена сорок – пятьдесят золотых в базарный день. Да и неисправна она, – решил я ничего от него не скрывать.

– Где-то, может, и сорок – а я даю девяносто, – улыбнулся Гунер, но потом пояснил: – Не волнуйся, я ее за сто золотых продам: когда починю, естественно. Так что внакладе не останусь.

– Тогда – по рукам! – согласился я и отсчитал еще тридцать золотых. У меня осталось двадцать два золотых – чуть больше, чем когда я покинул родной город! Но вещичками-то какими обзавелся! Пристегнув кинжал, я начал вставать, но потом плюхнулся назад, вспомнив, что вокруг дома что-то творится непонятное. – Так что все же происходит? Ковон вон во всеоружии в воротах! Какие-то военные дом в осаду взяли!

– Тут все сложно. – Тень пробежала по лицу Гунера. – Рэн, ты помочь ничем не сможешь, а…

– А вдруг… сможет? – раздался от двери голос.

Оглянувшись, я вытаращил глаза, а моя челюсть отвисла. Такого я представить просто не мог!

Глава 4
Пути-дороги

– Рэн, ты чего? – усмехнувшись, спросил… вернее, спросила Кин.

Вернее, не Кин, а…

– Ты кто? – сумев взять себя в руки, спросил я.

Дело в том, что на пороге кабинета стояла девушка. Что это не парень – было ясно, ведь парень женское платье не наденет! А вот лицо я узнал мгновенно – Кин! Гунер же сидел и посмеивался; вот ведь, а еще князь! Меня тут за дурака несколько дней держали, и наверняка каждый про себя надо мной посмеивался. Но я-то хорош! Девчонке предложил ночевать вместе… не это, конечно, а то, что вел себя с ним… ней на равных… У, даже спать предложил в одной комнате! Ой, а утром… а потом я еще и чувствовал себя, как извращенец. Хотя природу не обманешь, ведь тело-то мое среагировало адекватно! Сразу поняло, кто рядом с ним! Я оценивающе посмотрел на Кин, пока так ее называть решил. Невысокая, с длинными пшеничными волосами, симпатичным личиком и гибким телом, выглядела она в женском охотничьем костюме великолепно. Утверждать, что она писаная красавица, я бы не стал, но она была в моем вкусе, ей только бы подрасти немного. На вид – не более пятнадцати-шестнадцати лет. А вот наряд свидетельствовал о принадлежности к высшему свету. Материал темно-зеленого френча и штанов – шелковый дорогущий бархат, как и невысокие сапожки из мягчайшей кожи морского ящера, – все говорило о благосостоянии владелицы. Кинжал, висевший на широком поясе, подчеркивающем талию, тоже стоил немало. А ведь в день, вернее, ночь нашего знакомства у нее такого богатства не наблюдалось.

– Кто я? – переспросила девушка, проходя и присаживаясь напротив меня в кресло. – Я… – она хихикнула и приложила ладошку ко рту, – девушка.

– Я догадался, – мрачно ответил я.

– Хватит вам, – усмехнулся князь, – Рэн, раз ты понял только сейчас, что Кин девушка, то позволь представить ее. Это графиня Кинэлла Рамайява.

– И что же графиня в таком виде делала у меня ночью? – ехидно спросил я.

Мое душевное состояние восстановилось, и удивление сменилось неожиданной злостью на самого себя и на всех окружающих.

– Э-э-э… дело в том, что гостевых апартаментов у меня немного, и тебе были выделены ее покои, так как Кинэллу в гости я не ожидал, – объяснил мне князь.

Из всего этого я понял только то, что Кинэлла нередко гостит у князя; это позволяет предположить между ними определенную связь. И хоть разница в возрасте огромна, но и не на такое идут нынешние девицы, чтобы подправить свое финансовое положение. Мне все стало практически ясно. Ворота осаждает муж данной графини, узнавший о своих немалых рогах, или разъяренный отец. Но это их дело, мне сейчас о себе заботиться надо.

– Не ожидал, – с ноткой презрения в голосе произнес я и бросил быстрый взгляд на графиню.

– Да чего тут неожиданного-то? – удивился князь. – Жизнь, она и не такие фортели выкидывает.

– Да, тут я согласен, – кивнул я, чувствуя, что к князю у меня неприятия вовсе нет.

– Рэн, так вышло, что ты можешь мне помочь, – как-то устало произнесла Кинэлла.

– Чем? – хором спросили мы с князем.

– Чтобы отвязаться от моего опекуна, мне надо выйти замуж. Других вариантов нет, – хмуро сказала девушка.

Выходить замуж ей не хотелось, но, видно, припекло, и я ей был нужен только для того, чтобы решить ее проблемы. За Гунера она выйти по каким-то соображениям не могла, а я – идеальная кандидатура. Почти одной ногой на том свете, фактически без роду и племени. Когда все формальности будут улажены, она сможет официально стать любовницей князя, и никто не посмеет ее в этом упрекнуть.

– Но тогда ты потеряешь свой титул, – возразил я.

Законы в этом королевстве очень жесткие: выходя замуж, дама принимает титул своего мужа, даже если он – простой крестьянин, а она – графиня. Она лишается своих земель и привилегий. Если же графиня выходит за дворянина, то лишается половины своих земель. То ли земель у нее вовсе не осталось, то ли… непонятно. Неужели у них такая любовь?

– Да черт с ним, с титулом! – воскликнула Кинэлла.

– Так! – хлопнул ладонью по столу князь. – Рэну надо рассказать правду, а то он невесть что себе нафантазирует! Кинэллу воспитывал отец, мой давний друг и товарищ. Он был не шибко богат и влиятелен, да и не хотел этого, хотя и имел возможности. – Гунер задумался. – Да… возможности и таланты у него были, но свою жизнь он посвятил дочери: после трагической гибели жены он почти не вылезал из своего поместья на окраине королевства. У меня он с Кинэллой гостил раз в год, перед ежегодным королевским балом, так за ней и закрепились апартаменты, в которых я тебя поселил. То, что произошло в графстве почти год назад… Мне ничего не было известно, и дело это мне совершенно не нравится, тем более в свете кор… – Гунер оборвал себя на полуслове. – Впрочем, суть такая. Отец Кинэллы погибает на охоте, через три дня в графстве объявляется пятиюродный дядька, десятая вода на киселе – Стокес, который предъявляет документы, что он является опекуном Кинэллы и управляющим графством. Так решил княжеский суд. А через три месяца Стокес говорит, что намерен выдать замуж Кинэллу за князя Викона. А одна из подписей в документе суда была именно этого князя. Кинэлла сумела сбежать только через два месяца после оглашения этого решения. Тут-то она и застала тебя.

А вот это в корне меняло все мои размышления, и я по-новому взглянул на девушку, которой пришлось пережить столько потрясений за короткий срок. Выходит, что дом обложили из-за нее, чтобы вернуть строптивую девушку и не сбивать чьи-то коварные планы.

– И ты ничего не можешь сделать? – удивился я, обращаясь к князю.

– Могу, – пожал князь плечами, – сейчас закон не на нашей стороне, а времени нет. Оспорить решение суда и добиться повторного рассмотрения загадочной гибели отца и непонятного опекунства над почти взрослой девушкой я смогу, но на это уйдет не меньше недели. За этот срок они осуществят свои планы, и Кинэлла будет замужем. Впрочем, может, я смогу добиться и расторжения ее брака, хотя… это будет очень сложно.

Зная духовные законы и законы королевства, я бы на это и вовсе не надеялся. Ведь девушка уже будет замужем не только по законам королевства, но и перед богами. Да уж, история дурнопахнущая, но я-то тут с какого боку? Мог бы Гунер и сам жениться! Как бы отвечая на мои мысли, он сказал:

– Фиктивный брак со мной невозможен, это принесло бы Кинэлле намного больше проблем в будущем. И тут даже не косые взгляды светского общества – к таким поворотам многие привыкли, – есть еще один момент… Он касается меня; не буду его озвучивать, но поверь мне – это будет самый плохой выход.

– А ты мог бы взять меня в жены – понарошку, конечно; а потом, когда правда про мое опекунство выплывет наружу, мы бы развелись, – стараясь не смотреть на меня, тихонько проговорила Кинэлла.

– Но это если я доживу, – криво улыбнулся я, а потом посмотрел на девушку. – Если же не доживу, то на расторжение брака и возврат своего титула тебе надеяться не стоит.

Ведь если в браке муж не выполняет своих обязанностей и признается виновным, то жена может требовать возврата своих прав до замужества. Такие случаи редко, но встречаются: женщине могут вернуть все привилегии или оставить приобретенные в браке, на ее усмотрение. В моем случае такого решения можно было и не добиться, если я к тому моменту не решу проблему со своим амулетом.

– Это не важно, – ответила Кинэлла.

Я хмыкнул про себя; действительно, не важно! Какое ей до меня дело, выживу ли я или нет! Денег у нее уже сейчас намного больше моих жалких пары десятков золотых, ей главное – отвертеться от замужества с каким-то князем. Гунеру я поверил, но он что-то скрыл, это очевидно. И кажется мне, что взгляды, которыми они обменивались, все же имели особый смысл.

– Рэн, нам обратиться больше не к кому. Нет тут ни одного благородного. То, что ты зашел попрощаться и Кинэлла увидела в этом подсказку богов, – уже надежда! – Князь был мрачнее тучи. – Обложили нас крепко. Если принесут решение суда о выдаче Кинэллы, мне не справиться с королевской стражей. А решение принесут с минуты на минуту, в этом я убежден. Помоги еще раз, я тебе за это две тысячи дам. Или ты больше хочешь?

Так, теперь меня купить пытаются?! В конце концов, они мне помогали, и с моей стороны было бы свинством не помочь им. Но от меня ждали условий, и мне стало неприятно.

– А как мы сможем провернуть эту аферу? – спросил я, давая понять, что согласен. Потом, спохватившись, добавил, а то мои слова могли быть двояко поняты: – Денег я не возьму!

– И каковы твои условия? – сощурившись, спросила, или, вернее, прошипела Кинэлла.

– Нет у меня условий, – развел я руками. – Если только, когда окажусь в тяжелой ситуации, вы мне придете на помощь.

– Вот и договорились! – воскликнул Гунер. – Рэн, я никогда не забуду того, что ты для нас сделал. А сейчас поступим так…

Князь принялся озвучивать свой план, и чем больше я его слушал, тем крепче становилась моя уверенность, что Кин удастся избежать незавидной участи. А вот что это даст мне? Да ладно! От меня ведь не убудет, а помощь хорошим людям, которые мне помогали, может, зачтется: не на этом, так хоть на том свете!

И вот мы на своих позициях. Я верхом на Вороне, а Кин, свернувшись в три погибели, лежит в дорожном мешке позади меня. Как она туда поместилась, для меня осталось загадкой. Но от первоначального плана, по которому Кин должна была играть роль моего слуги, мы отказались. Если приехал в гости один человек, то и уезжать должен тоже один. А мальчик-слуга при нем будет выглядеть подозрительно – ведь девушка уже использовала прием с переодеванием. Поклажа же вызвать подозрения не должна, тем более она не была объемной. Но от отвлечения внимания осаждающих отказываться было нельзя.

– Жаль, что мало погостил, – как можно громче, чтобы его услышали за воротами, сказал мне Гунер.

– Дела! Да и у вас тут проблемы есть, и не до меня, – ответил я.

– Ладно, передавай привет матушке от меня. – Князь мне подмигнул и, пожав руку, махнул Ковону, чтобы тот открыл ворота.

Как и ожидалось, за воротами выстроились воины.

– И что это здесь происходит? – делая вид, что очень удивлен, спросил Гунер.

Вперед шагнул лейтенант:

– Извините, ваша светлость, нас не пропускают ваши слуги. Дело в том, что у нас приказ князя Викона доставить сбежавшую подопечную господина Стокеса. Господин Стокес настаивает, что у вас находится графиня Рамайява.

– И что? Мало ли какие у меня гости! – возмутился Гунер.

Я заметил, что шторка на карете колыхнулась: нас внимательно рассматривали, и следующий шаг должен быть за противниками. Я же решил подыграть Гунеру:

– Да, в столице свои какие-то непонятные правила игры. Приеду домой, обязательно всем расскажу!

– Да это просто недоразумение! – махнул рукой Гунер. – Езжай, тебе еще пару часов в пути быть, а то ночь скоро! А вам, – князь обратился к лейтенанту – это так просто с рук не сойдет! Можете расставаться со службой уже сейчас.

Князь все больше распалялся, но никто не переходил невидимую черту, что пролегала между створками ворот. Я тихонько тронул Ворона, который, на удивление, вел себя смирно. То ли возница его образумил, то ли конь чувствовал, что сейчас происходит что-то непростое. За воротами я плавно направился в сторону городских ворот, хотя мне надо было совершенно в другое место, и первоначально не планировалось так поступать. Я решил, что меня обязательно захотят проверить, – и не ошибся! Не отъехал я и двадцати метров, как ворота в дом князя с треском захлопнулись, а через минуту меня догнал лейтенант.

– Извините, но я должен удостовериться в вашей личности, – обратился он ко мне.

Догнал он меня на карете, стоя на подножке, а вот возница недвусмысленно поглаживал арбалет, направив его на Ворона.

– Я что же, на графиню похож? – хмыкнул я, но документ о дворянском происхождении, так вовремя появившийся у меня, протянул.

– Значит, вы – сэр Рэнион Ангугрон, – утвердительно сказал лейтенант, но явно не для меня, а для того, кто находился в карете.

– Да, – кивнул я, забирая документ и пряча его.

Фамилию мне князь придумал совместно со мной. Простому люду фамилии ведь не полагались, но негласные у них были: кому-то с детства кличка прилипла, кто-то своих родственников объединял. Мне же фамилию выдумали из части названий наших королевств. Можно было взять фамилию Брона, но я ее так и не узнал, как и то, каким же титулом он обладал – ведь его жена звалась леди. Но я ему был не родной, и… впрочем, жалеть о его фамилии было просто глупо.

– Скажи, а молодую девушку ты не видел в доме князя? Такая щупленькая, несчастная, можно сказать – кожа да кости; но нос высоко задирает, – спросил лейтенант.

– Извините, но я спешу. А в дела князя лезть не собираюсь, как никогда туда и не лез! – ответил я. – К тому же меня интересуют больше дамы, у которых формы более пышные.

Не знаю, чем бы все закончилось, но с другого конца улицы послышался конский топот, и трое всадников на всем скаку вылетели из переулка и осадили разгоряченных коней перед воротами князя. Один из них крикнул на всю улицу:

– Ваша светлость! Решение у меня, можно обыскивать!

Рассмотреть кричавшего я смог плохо, но голос запомнил: какой-то он был жутко писклявый, с хрипотой – жуть, одним словом. Воспользовавшись появлением новых персонажей, я тронул коня и поспешил скрыться, тем более что ко мне интерес они потеряли.

В одной из подворотен я сгрузил с коня свою поклажу и аккуратно распаковал Кин. Девушка что-то бурчала себе под нос и минут пять приводила в порядок свои затекшие конечности. «Действительно – кожа да кости», – хмыкнул я про себя, вспоминая слова лейтенанта.

– Готова? – уточнил я у Кин.

– А куда деваться, – вздохнула та.

До храма было рукой подать, но пробирались мы к нему со всеми предосторожностями: мало ли что… Вообще-то странная получалась картина. Я верхом – а девушка идет рядом. Тут дело было не во мне, Ворон проявил норов и сажать на свою спину Кин отказался. Хорошо хоть, что предупредил заранее, осуждающе заржав, и в воздухе клацнул зубами.

– Теперь я понимаю, почему ты назвал его Вороном! – отскакивая от коня, проговорила девушка.

– Да, он такой! – уклончиво ответил я, в душе гордясь своим скакуном. – Ничего, вместе пойдем, тем более – тут недалеко.

– Ты лучше верхом, – предложила девушка, а потом хихикнула: – Высоко сидишь – далеко глядишь.

Спорить с ней я не стал, просто согласился и запрыгнул на Ворона. Какое-то время мы шли молча, а потом я, спохватившись, спросил:

– А ты не знаешь, что нас ждет в храме?

– Нет, я в таких мероприятиях не участвовала, – отрицательно покачала головой девушка.

Я задумался: все, что знал о заключении брака, не подходило к нашей ситуации. Мало того что она графиня, а я благородный, так ведь ей еще и семнадцати лет нет! Гунер же дал размытые указания: мол, найдете храм, заявите о желании соединить свои сердца – и все. А он еще дал письмо, правда, запечатал и сказал, что, если возникнут проблемы, – отдать храмовнику. Ворона я пристроил в ближайшем трактире неподалеку. Тяжело вздохнул и, забрав ждущую меня в переулке Кинэллу, отправился к храму.

Да, он был побогаче, чем в нашем городке. Хотя снаружи выглядел строго: здание с устремляющимися вверх шпилями, которые символизируют, что связывают богов со смертными. Говорят, что иногда обратная связь с богами происходит, но таких счастливцев я не встречал. Так, уняв охватившую меня дрожь, стараясь выглядеть уверенно, я поднялся по ступеням и вошел внутрь. Кинэлла сжимала мою руку и следовала за мной. В вечерний час народу в храме не было. Лики богов взирали на нас со стен и икон в обрамлении свечей, в воздухе витал аромат благовоний. А в зале высились вверх колонны, в которых строители или храмовники сделали ниши, каждая из которых служила для поклонения тому или иному богу. Огонь от свечей играл на ликах богов, и казалось, что они присутствуют тут наяву. Рука девушки дрогнула, ей тоже стало не по себе. Я взглянул на свою спутницу. Кинэллу бил озноб.

– Ты чего? – тихонько спросил я.

– А как ты думаешь – о чем я мечтала в своих грезах? Неужели думаешь, что выходить вот так замуж… – Она не договорила: к нам устремился храмовник.

На вид ему было лет пятьдесят, а по белой одежде с вышитыми золотом изображениями богов я догадался, что перед нами сам настоятель.

– Приветствую вас в храме, молодые люди, – произнес он тихим проникновенным голосом.

– Здравствуйте, – вместе и чуть смущенно ответили мы.

– Что вас привело сюда в вечернее время?

– Мы хотели бы пожениться, – заикаясь, вымолвил я.

– Вот как? – внимательно окинул нас взглядом храмовик. – Позвольте полюбопытствовать, почему?

– Так сложилось, – пожал я плечами.

Врать в храме мне не хотелось, вот и пришлось лукавить.

– Родители-то знают? – всепонимающе усмехнулся настоятель.

– Нет, – мотнула головой Кин.

– Если нет никаких ограничений – то воля ваша. Я бы на вашем месте все хорошо обдумал: ведь если у вас есть корыстные планы, то боги могут не освятить такой брак.

Ходили в народе легенды, что однажды один влиятельный вельможа решил получить в свое распоряжение богатства девушки. Он охмурил ей голову и добился разрешения у ее отца, который был тяжело болен и переживал, что его кровиночке будет не на кого опереться. Вельможа подсчитывал уже барыши и даже отдал приказ, по которому сразу после церемонии молодую жену должны отвезти в самые дальние угодья. Вот только богиня любви не оставила молодую девушку. На церемонию в храм она пришла в виде обычной женщины. А когда обряд был почти завершен, кинула под ноги жениха шар правды и спросила о его чувствах. Не знаю, правда или нет, но жених на едином дыхании рассказал все, что он чувствует. Молния, возникшая из шара, поразила вельможу в сердце. Богиня же громовым голосом, который был слышан чуть ли не на всей планете, в чем я сильно сомневаюсь, сказала, что впредь так будет с любым, кто вздумает врать богам. В этой истории что-то было – ведь в каждом храме, даже самом бедном и отдаленном, наутро появились шары правды. Их никогда не заряжали, но работают они и по сей день.

– Корысти у нас нет, – отрицательно покачал головой я.

– Что надо делать? – твердым голосом спросила Кинэлла.

– Пошли, – приглашающе махнул нам настоятель и пошел в глубь храма.

Он подвел нас к нише, которая светилась розовым и голубым: цвета, символизирующие влюбленность и, как я называл, дурость. Тут-то настоятель узнал, что Кинэлле нет семнадцати, того возраста, когда дама самостоятельно может принимать важные решения. Что она – графиня, а я – простой дворянин.

– У вас должны быть веские причины для такого поступка! – нахмурившись, сказал настоятель.

Рука Кинэллы дрогнула, и по ее телу пробежала дрожь, которую я почувствовал. Планы могли сорваться. Рассказывать правду смысла не имело, нас просто взашей выгонят и… по сути, будут правы. Тут-то я протянул настоятелю письмо князя, а сам, сделав вид, что смутился, сказал:

– Понимаете, мы разделили ложе и…

– Что? – разом спросили меня Кин и настоятель. Эх, если бы здесь был только настоятель… а так он теперь с подозрением смотрел уже и на Кинэллу.

Так что пришлось девушке покраснеть и признаться:

– Если ты про кровать, одно одеяло и объятия, то…

– Все, все! – поднял руки настоятель. – Я только прочту письмо князя.

Несколько минут царила тишина, пока он внимательно читал письмо Гунера, когда же заговорил – тяжесть упала с наших плеч.

– Сразу бы сказали, что родни у обоих нет, и вы давно являетесь самыми близкими людьми друг другу! Князь, зная вас обоих, благословляет на этот союз, хоть и не может здесь присутствовать. Я совершу обряд! Возьмитесь за руки и приложите другую руку к шару богини любви!

В глубине ниши покоился шар правды. Синхронно поежившись, мы сделали пару шагов вперед и возложили руки на шар.

– Ваши чувства взаимны и искренни? – спросил настоятель.

– Да! – дружно ответили мы.

– Вы не можете обойтись друг без друга?

– Да!

– Глубоко ли ваше познание друг друга?

– Глубоко!

– Что ж, данным мне правом я объявляю вас мужем и женой! – торжественно проговорил настоятель, а потом чуть улыбнулся: – Можете поцеловаться!

Под пристальным взглядом настоятеля я ткнулся губами в губы девушки. Назвать это поцелуем нельзя, но соблюсти рамки приличия необходимо. Ведь жена она мне теперь! Губы Кинэллы были холодны, а взгляд наполнен презрением, так мне показалось. В этот момент ее зрачки расширились, и голубые глаза девушки стали еще более выразительнее. Не успев отреагировать, я и сам застыл в изумлении. У меня в голове кто-то хихикнул:

– Это моя территория! Ведь вы в храме! Позволю себе подарить тебе свадебный подарок в виде напутствия. – Игривый голос умолк на мгновение, а потом серьезно произнес: – Беги, быстрее беги и найдешь, а отрекаясь – обретешь!

– Ну хватит вам! – довольно произнес настоятель. – Нацелуетесь еще!

Мы с Кинэллой одновременно отпрянули друг от друга, я бы даже сказал – шарахнулись. Конечно, она была мне симпатична, но ведь я просто помог ей в трудную минуту. На что-то большее рассчитывать не приходилось, тем более что она явно относится ко мне как к инструменту. И ладно, у меня и без нее проблем выше крыши. Теперь и совет богини из головы не выходит. В том, что голос принадлежал богине любви, я не сомневался. Что она подразумевала под сказанным? Бежать, впрочем, мне действительно надо; в дорогу, и желательно – как можно быстрее. Слабость накатывала временами, и сейчас случился очередной такой эпизод. Ноги задрожали, а по лицу заструился пот.

– С вас два золотых, – объявил настоятель.

Я молча отдал деньги; у меня их было немного, но не требовать же со своей… жены! Это было бы как-то смешно. Через минуту мы обзавелись двумя документами о том, кем являемся друг другу. Поставив подписи в храмовой книге о совершении обряда бракосочетания, мы наконец-то покинули храм.

На улице уже смеркалось; хотя, по ощущениям, в храме мы провели немного времени, но похоже – часа два прошло.

– Куда сейчас? – не глядя на меня, спросила Кинэлла.

– Можно я буду называть тебя Кин? – спросил я: почему-то короткое имя мне нравилось больше. – А ты зови меня Рэн.