Текст книги "Капкан на диких охотников"

Глава 6

Командир партизанского отряда Георгий Кирпич, широкоплечий высокий мужик в комсоставской форме, но без знаков различия, выслушав Анохина, задумался.

– Об исчезновении партизанских подрывников я, конечно, слышал, но как-то не предавал этому особого значения: война есть война. Однако дело получается неординарное. Да и последняя группа РДГ, с которой мы должны были выполнить особое задание, к нам не явилась. Я вот думаю, надо вам встретиться в ближайшее время с командирами разведчиков или подрывников, у которых исчезли эти группы. Другого выхода нет. У меня налаживанием связей с другими партизанскими отрядами ведает командир разведки Антонов. Кстати, работал в областном НКВД, человек опытный, но отчаянный. Иногда даже слишком. Но без этой встречи, видно, не обойтись.

На встречу с командирами партизанских разведок, которые занимались одновременно в отряде и контрразведывательной деятельностью, пошли разом Алексей Анохин и Сергей Смелевич. Естественно, под другими фамилиями, они представились партизанам как Орехин и Смолин. Сейчас им нужно, по совету Кирпича, срочно встретиться с этими людьми. Именно в этих отрядах исчезли в последнее время группы подрывников. Хорошо, что между этими отрядами было налажено взаимодействие. Не раз участвовали в совместных операциях, и в том Анохин и Смелевич выигрывали сейчас во времени.

По своим соображениям, командир разведки отряда «Чекист» Пётр Антонов рекомендовал пригласить на встречу сегодня только командиров разведок отрядов «Смерть фашистам» и «Родина», последний больше знали как отряд Орловича, по фамилии командира. Люди эти были проверены в деле, опытные и надежные. К тому же командиры разведок двух других отрядов были на заданиях.

Встреча состоялась в деревне Харьковка, что недалеко от Орши, которая имела и непосредственную близость к прилегающим лесным массивам, простирающимся до Могилевской области. В трех специальных пунктах встречи связных и разведчиков командиры оставили на всякий случай по паре человек из числа сопровождавших, а сами огородами пошли в Харьковку. Партизаны Орловича прибыли прямо в деревню на своих конях. Они знали: в Харьковке теперь не стоял полицейский отряд, а староста имел с ними тесную связь. Кстати, встреча состоялась в доме тестя старосты, что рядом с небольшим болотцем около лесного массива.

В отличие от командира Антонова, высокого стройного мужчины лет тридцати пяти, командиры разведок отрядов «Смерть фашистам» и «Родина» были словно родные братья: среднего роста, широкоплечие, с русо-рыжими усами. И одеты одинаково: в темных поддевках, серых кепи и кирзовых сапогах, в которые были заправлены защитного цвета комсоставские галифе. У всех прибывших были при себе на поясе под поддевками пистолеты, а у командира разведки «Чекист» из кармана торчала рукоять ручной гранаты.

Хозяин дома, жвавый дедок, с седой коротко стриженой головой и такой же бородкой, несмотря на жаркую погоду, стоявшую на оршанщине в конце мая, был одет в старую стеганую телогрейку и зимнюю шапку с завязанными поверх потертыми темно-коричневыми ушами, тут же поставил на стол чугунок с дымящейся отварной картошкой. Потом принес большую фарфоровую тарелку с нарезанными кусками сала и луком, а также подал на стол круглый бохан ржаного хлеба.

Все это он делал молча. Постояв минуту у двери, то и дело вопросительно посматривая на Антонова, очевидно, хорошо его знавшего, ожидая в любую минуту какую-нибудь команду. Но тот чуть заметно отрицательно кивнул, и дедок поспешил за дверь.

– Садитесь, товарищи, – пригласил Антонов прибывших в дом партизан, и первым присел на широкую лавку недалеко у стены. – Заодно и подкрепимся с дороги.

Все тут же расселись. Анохин и Смелевич заняли места рядом напротив Антонова.

– Это товарищи из-за линии фронта, – показал рукой на Анохина и Смелевича Антонов. – Их интересует сложившаяся здесь ситуация – наши исчезнувшие или уничтоженные группы подрывников.

Все переглянулись: «За линией фронта об этом знают?»

– Так и нас это вельми интересует, – сиплым, простывшим голосом сказал командир разведки отряда «Смерть фашистам» Аркадий Кирпичев. – Очень странно все это.

– Под Осиновкой был почти полностью уничтожен неделю назад отряд Метелицы, хотя он и небольшой: всего около двадцать пять человек, но здорово трепал немцев на дороге Минск – Москва, – вступил в разговор командир разведки «Родина» Сергей Лавринов.

– А где и при каких обстоятельствах были уничтожены ваши группы подрывников? – внимательно рассматривая лица командиров разведки, вступил в разговор Смелевич. – Нас интересуют все малейшие подробности.

– Наша была уничтожена около деревни Рюмино, – начал Аркадий Кирпичев.

– В самой деревне или?.. – остановил на нем взгляд Смелевич.

– Нет, у оврага, точнее, в самом овраге.

– У оврага или в овраге? – допытывал Сергей.

– При выходе из оврага, – вдруг покраснев, ответил Кирпичев.

– Перед ним или за ним были лес, кусты или поле? – дотошно уточнял подробности Смелевич.

– Перед оврагом – поле, сбоку – кусты, переходящие в лес. Я сам там не раз бывал, – рука Кирпичева стала еле заметно подергиваться, будто он был на допросе.

– А до железной дороги сколько метров?

– Метров триста.

– И что есть еще у той самой дороги?

– Ну, канава небольшая.

– Сколько человек ваших там погибло?

– Четверо. Двое на месте. Двое – чуть дальше. Но я там сам не присутствовал.

Анохин понимал, что хочет знать Смелевич. Все эти детали сейчас имели большое значение для того, чтобы правильно представить произошедшую картину засады и каким-то образом найти ключ этих событий.

– Что сталось с трупами подрывников? – продолжал расспрашивать Сергей.

– Жители деревни говорили, что их увезли немцы на грузовике. Один полицай из Рюмино рассказывал сельчанам, что у двоих он видел простреленные в затылок головы.

– А с вашими где и как это случилось? – обратился Смелевич к командиру отряда «Родина».

– У дороги Орша – Могилев, – ответил командир разведки «Родина» Лавринов.

– Сколько было людей в той группе? И что потом с их трупами?

– Трое наших было. Так и оставили их у дороги, не могли к ним подойти выжившие двое, потому что раздались еще выстрелы из пистолета прямо рядом из кустов. Наши в ответ пальнули в ту сторону из автомата, но дальше побоялись идти. Местные жители похоронили их у себя на кладбище. Говорили, у одного то ли штыковая, то ли ножевая рана – прямо в спину. Нам сейчас там опасно появляться, немецкий батальон СС квартирует.

– Кто-нибудь из жителей того села слышал еще выстрелы или взрывы в этот день или после?

– Нет, никто вроде ничего не слышал. Утром местный селянин вел свою овцу на привязь пастись, тогда и обнаружил трупы. Да, еще жители Светочевки рассказывали, что неделю назад к ним заходили странные незнакомые партизаны. Нагло требовали сало и хлеб, вели себя как-то очень нахраписто. Мужика одного деревенского избили, когда обнаружили у него запрятанный в сарае кусок сала. «Мы за родину сражаемся! – кричали они. – А вы тут на печи сидите и обжираетесь свиным салом!»

– И в какую это пору было? Когда приходили незнакомые партизаны? – вступил в разговор Анохин, разговаривая более мягко, отметив про себя допросный тон Смелевича, а это сковывало партизан.

– Вечером, при закате солнца.

– А с какой стороны они появились в той деревне?

Командир разведки «Родина» пожал плечами.

– Мы сами в Светочевке не были, опасно там сейчас. Оттуда один наш хлопец родом, неделю назад на свой страх и риск навещал больную мать, так он и рассказал про это.

– В Светочевку всегда было опасно ходить, – вступил в разговор Антонов. – Там часто у дороги останавливаются немцы, жандармерия недалеко находится, в деревне Застенки. Это всего в километре. Да и засады там немецкие бывают регулярно. Мы готовимся потрепать их жандармерию, но пока силенок у нас маловато. А сейчас еще и немецкий батальон СС там стоит. Но вот большой вопрос об исчезнувших бесследно двух группах разведчиков. Ушли и словно растворились.

Капитан Смелевич еще задавал вопросы. Атмосфера была какая-то тяжелая, напряженная, будто действительно здесь шел допрос. Под конец встречи Анохин, ощущая сложившуюся ситуацию, решил разрядить обстановку.

– А картофель наш, наверное, остыл уже, – развел он с улыбкой руками. – И перекусить было бы действительно не грех!

И первым протянул руку к чугунку.

– Поймите, товарищи, мы приехали совсем не инспектировать вас, а помочь разобраться в делах, мы же все делаем одно дело, – улыбнулся и Сергей, но тут же снова напустил суровый вид. – Потому что это случилось не только у вас. И у засланных групп РДГ. И какая-то получается уже система. А некоторые группы исчезают бесследно.

– И у нас группа разведчиков исчезла. Да, вот еще что, в Орше арестовали недавно две наши подпольные группы, – вздохнул Антонов. – Что-то действительно неладное происходит. И вот еще эти люди Саньки Бухарика. Косят под партизан, клянчат у людей харчи, сами ни одного немца не угрохали, а вот нас компрометируют. Но мы скоро разберемся с ними.

– Может, они еще чем занимаются? – насторожился Смелевич.

– Не-е, протянул Антонов. – У нас там свой человечек имеется, давно хочет к нам перейти, так он все сообщает.

И сам тут же протянул руку за картошкой.

– А, может, пропустим? – вопросительно вдруг перевел он взгляд на Анохина и Смелевича.

Анохин догадался, в чем дело.

– Давай! – подмигнул он Антонову.

Антонов будто ожидал этого, интуитивно понимая, что нужна разрядка после непростого разговора, пошарив рукой под столом, достал продолговатую полуторалитровую бутыль с синеватым самогоном. Потянулся к подоконнику, и тут же в его руках оказалась стопка граненых стаканов.

– Понятно, что дело у нас общее, – когда опустошили первые стаканы и стали более разговорчивыми и раскованными, сказал Кирпичев. – Немцы, почувствовав наши активные действия, тоже не сидят на месте. А тут еще наши войска дали им чесу под Москвой.

– У некоторых полицаев стали дрожать поджилки, – засмеялся Антонов. – К нам один их отряд полностью запросился перейти!

Выпили еще.

– Хороший самогон. Жаль, больше нельзя, – сказал Антонов. – Но салом мы должны точно обидеть хозяина! Лучше бы его не нарезал. Мягкое, шкурка тонкая, прямо в рот просится. Пек мужик ее, видно, на углях.

Уже выходя уже из-за стола, к Анохину неожиданно подошел Аркадий Кирпичев, отозвав чуть в сторону:

– Два дня назад командир разведки из отряда Быкова рассказал мне, что один их хлопец-связник имел такой интересный случай. Хотели в Левках захватить его неизвестные люди, кося под партизан. Уже и засаду подготовили. Только местный хлопчик его спас. Выследили, видно, гады, того связного. Но дело то очень подозрительное.

– И где тот связной сейчас? А место какое? – вспыхнули искрами глаза Анохина.

– В отряде Быкова он сейчас. Наблюдает за тем местом хлопчик местный, что предупредил об опасности. И дошли до меня сведения, что их городская связная исчезла. Та, что должна была передать сведения тому партизану. Мы с тем подпольем тоже держим связь. Я думаю, это тоже связано с тем случаем засады. Очень подозрительно.

И Аркадий Кирпичев рассказал Антонову все известные ему обстоятельства готовящейся засады на связного партизанского отряда Быкова.

– А как бы нам связаться с этим отрядом? – попросил Анохин. – Да еще лучше с тем связным?

Интуитивно Алексей почувствовал в том некую ниточку разгадки, связанную с их заданием.

– Можно… Мы с ними часто стыкуемся на заданиях. И, кстати, я собираюсь быть у них сегодня.

Глава 7

Станислав Вепрович тщательно комплектовал свою особую команду диких охотников. Бывший милиционер, служивший на Гродненщине и уволенный со службы за постоянное браконьерство, а потом работавший на лесопилке в деревне Большое Можейково, он, кажется, ожидал своего часа, когда сможет вернуться на «значимую службу», где его зауважает снова весь люд. Сын лесника, он имел прозвище Вепр, созвучное с фамилией, сызмальства приноровился к охотничьему делу. Отец часто брал его с собой на охоту, где они не всегда законным путем добывали трофеи, запрещенные законом. Но должность отца позволяла умело скрывать свои дела. Научился Вепрович от отца всем хитростям и тонкостям охотничьего ремесла, умел по следу, не хуже охотничьей собаки, выслеживать любого зверя, и даже бесшумно, утаивая дух, подходить к нему вплотную. Да и стрелял из ружья в любой позе не меньше чем в десятку.

Все эти умения пригодились ему, когда волею судьбы вдруг оказался в составе ягдкоманд, в которые его порекомендовал офицер абвера Эрих Мальт, с коим он познакомился в Гродно, когда поступал в полицейский отряд.

Именно Эрих Мальт помог ему под Борисовом, где Станислав был вскоре отмечен как лучший и очень способный ученик, а по окончании курсов сразу поставлен командиром одной из первых ягдкоманд, действующих на оршанщине.

Вепрович сразу сообразил, что от него потребуется на этой специфической работе, где успех зависел не только от одного человека. Для тех дел, на которые формировались ягдкоманды, должна быть хорошо подобрана вся группа. Одна «паршивая овца» могла испортить все, более того, привести к гибели всей команды. Обязательным условием создания ягдкоманд было включение в состав одного или двух немцев, а также человека, хорошо знавшего местность. Члены группы были предателями родины, выбравшие своей идеологией фашизм, имевшие прекрасные навыки охотников (недаром их называли дикими охотниками), умеющие хорошо стрелять, быть выносливыми и находиться в засаде несколько суток без воды и еды.

(До того времени в Белоруссии и на Смоленщине для борьбы с партизанами действовали карательные подразделения СС – зондеркоманды «Дирлевангер», жестоко расправляющиеся с партизанами и сочувствующими им лицами, безжалостно сжигая окружные деревни. Кроме зондеркоманды «Дирлевангер», боролись с партизанами и направленные в Белоруссию сформированные на оккупированной западной Украине полицейские батальоны. Еще до войны немецкая военная разведка тайно организовала на Западной Украине диверсионный батальон «Нахтигаль» («Соловей»), который с началом войны, вступив во Львов, устроил жуткую резню местных жителей, уничтожив почти полностью евреев и польское население.

С активизацией партизанского движения немецкое командование вынуждено было менять свою тактику. Группы «Дирлевангер» и говорящие на своем языке украинские отряды хорошо вычислялись партизанами и эффективно уничтожались ими. Тогда и принято было решение начальника штаба ОКВ Кейтеля о создании мобильных групп – ягдкоманд, имеющих свою специфику…)

«Здесь нужно иметь хороший охотничий инстинкт и профессиональную команду, знающую местный язык и обычаи», – говорил подчиненный Кейтеля майор Шорц, человек сообразительный и быстро схватывающий суть дела. И потому один из залогов успешной работы ягдкоманды был принцип правильного подбора команды. Как нельзя лучше подходил Вепр. Как уже отмечалось, кто-то из членов будущей команды должен был хорошо знать местность, язык и быт здешних жителей. Вепр говорил больше на западном диалекте, который отличался от говора восточной Белоруссии, поэтому вскоре подобрал в свою команду уголовника родом из Сенненского района по кличке Трут, знавшего местный язык.

Главной задачей ягдкоманд была добыча информации и захват людей, связанных с партизанами и местным подпольем, чтобы уничтожить потом эти отряды и подполье. Но вскоре они успешно зарекомендовали себя на уничтожении подрывных и разведывательных партизанских групп, а также малых отрядов, засылаемых из-за линии фронта советских РДГ (разведывательно-диверсионных групп). Поэтому в состав таких команд должны теперь были входить пулеметчики с двумя ручными пулеметами, остальные члены иметь самозарядные винтовки и пистолеты-пулеметы, желательно еще трофейные советские ручные гранаты. Обязательно в ягдкоманде должен присутствовать снайпер, а в особых случаях и радист. Группы были небольшими и компактными – от 6 до 15, максимум – 20 человек.

Команда Вепра насчитывала 15 человек, разделенная при этом на три отделения. Тактика нападения на объект тщательно отрабатывалась на временной базе. Так, например, пропуская вперед группу разведчиков или подрывников, в плен брали только того, кто шел позади группы. Передних старались прицельно расстрелять из бесшумного оружия или вырезать ножами. Убитых стремились при возможности зарыть, а место захоронения замаскировать. Связных из числа горожан брали в плен только живыми. Эти люди очень много знали, а «расколов», заставить работать на себя.

Передвигались ягдкоманды ночью. Днем в основном или отдыхали, или находились в засадах. На местах отдыха не оставляли следов: ни сломанных веток, ни вытоптанной травы, ни кострищ. Пустые консервные банки сплющивали и закапывали под корнями деревьев. Курить в местах засады и отдыха строго запрещалось!

Выследив партизанские секрет-посты, убирали их бесшумно. Подбираясь к лесным базам, старались уничтожить сразу командиров отрядов. Видя превосходящие силы партизан, уклонялись от боев. Секретность действий ягдкоманд была очень высока. На большие расстояния группу доставляли в кузовных машинах, закрытых брезентом. Высадку проводили на ходу в закрытых от дальнего наблюдения густой растительностью или полуразрушенными строениями местностях.

Теперь же, получив информацию о случае со связным отряда Быкова, Анохин и Смелевич, посовещавшись, вместе с Рюминым и Карташовым решили срочно переговорить с ним. Это не представляло особого труда, так как разведчики отряда «Чекист» должны были встречаться с отрядом Быкова из-за намеченной совместной операции.

Под вечер на лошадях они лесными дорогами прибыли на временную базу отряда Быкова. Она находилась в Шкловском районе вблизи деревни Клин, располагалась в лесу, окруженном с двух сторон болотами. Командира разведки, с которым хотели в первую очередь побеседовать Анохин и Смелевич, в отряде не оказалось: ушел вместе с двумя бойцами на задание, зато командир отряда Василь Васильевич Быков хорошо знал обстоятельства того дела.

– Настораживает то, – поведал им Быков, высокий подтянутый мужчина, в армейской, хотя без знаков различия, командирской форме, обтянутой ремнями с портупеей на боку, – что эта засада была в нашем самом надежном месте связи, которое использовали больше года. И рассказ деревенского мальца, случайного узнавшего про засаду, наводит на размышления. Очень уж странный разговор тех неизвестных.

– Поговорить бы нам с этим мальцом? – сказал Анохин.

– Да, да, – поддержал его Смелевич, – неплохо бы и на место самим взглянуть.

– Но делать это нужно чрезвычайно осторожно, с умом, – согласился Быков, набрасывая на плечи, висевший на стене светло-коричневый армейский полушубок с овечьей серой опушкой. – Я думаю, засада там может и теперь оставаться, к тому же не забрали до сих пор сообщение, переданное связной из города. А мы скоро идем почти под Копысь. Меняем эту свою временную базу, а путь к следующей будет проходить недалеко от тех мест, где расположен наш пункт связи. Да и операция вместе с отрядом «Чекист» запланирована.

– А связной этот ваш, Иван, где сейчас? – спросил Анохин.

– В отряде. Он по совместительству еще и связной, людей у нас пока маловато, поэтому каждый и швец, и жнец, – сказал Быков. – А так он – лучший подрывник, готовится к операции на шоссейку.

– Надо бы позвать его сюда, – встретив одобрительный взгляд Смелевича, сказал Анохин.

– И в той деревне нам надо обязательно побывать, – добавил Смелевич. – Кто нас может привести, кроме Ивана?

– Желательно, чтобы Иван, – Быков подошел к углу деревянного низкого барака, где была сложена небольшая печка из пепельно-серого кирпича, и поднял стоящий на металлическом кружке медный чайник. – Вот чайком я вас не угостил, с дороги-то неблизкой вы прибыли.

– Спасибо, – поблагодарил Анохин. – Позовите Ивана.

– Сейчас, – поставив обратно на плиту чайник, пошел к грубой, сколоченной из досок, двери Быков.

Приоткрыв ее, кликнул:

– Степан, кличь сюда Ивана Боровского.

Стоявший на посту у командирского барака часовой Степан с немецким автоматом на ремне коротко ответил:

– Слушаюсь, – и исчез в еловых зарослях по краю небольшой поляны, у которой были вырыты еще две землянки.

– А случайно не появлялись в ваших краях зондеркоманды? – уточнил Анохин.

– К нам сюда боятся соваться эти сволочи. А вот под Сосновкой недавно большой немецкий карательный отряд долго прочесывал лес. Возможно, была там и зондеркоманда.

– И как это было?

– Вроде была даже наводка. Хотя там находилась всегда лишь запасная база действующего отряда «Смелый». Хлопцы-партизаны там очень башковитые, – улыбнулся Быков. – Поводили по лесу этот отряд трехкратно вокруг своей базы. Бабахнули издали из карабинов, а сами в другую сторону подались. А немцы устроили такое сражение, будто там наш целый войсковой полк окопался! На деревьях вокруг все стволы пулями посечены, землянки пустые забросаны гранатами. Боятся все же нас немцы.

– Это хорошо, что боятся, – согласился Анохин.

– Вот выследили недавно немцы наш отряд на марше, пришлось принять большой бой, пятерых товарищей потеряли.

В дверях появился Иван Боровский. Одет он был в поддевку черного цвета, перевязанную солдатским ремнем, в шапке-кубанке, которую обычно носил, будучи в отряде. Серые глаза смотрели открыто из-под русых бровей. Взгляд был больше обращен к командиру, чем к незнакомцам.

– Звали? – спросил он.

– Звал, – Быков молча показал на деревянный табурет, стоявший недалеко от грубо сколоченного стола, покрытого цветной клеенкой. – Садись, Иван. Товарищи желают побеседовать с тобой.

– Расскажите, Иван, – сразу начал разговор Анохин, – про тот случай, который произошел с вами в деревне. Про несостоявшуюся засаду. Кто был тот ваш связной, с которым вы тогда должны были встретиться или получить донесение?

– Раньше связным был паренек из Орши, Мишка его звали. Потом он ушел в партизаны. И мы условились с ним местом наших встреч сделать эту баню. И даже договорились, где донесения там прятать, Мишка сообразительный: он придумал разные условности. Например, коробки – это танки, овцы – солдаты немецкие. Ну, и так далее. А если личная встреча нужна, то тогда пучок травы, завязанной в узел. И встречались мы тогда на переправе. А место то в бане очень удобное. Иногда мужики на рыбалку приезжают из округи и даже ночуют там. Баба Лукерья сама баней сейчас не пользуется, потому и разрешает. Но перед уходом в партизаны Мишка сказал мне, что новой связной будет девочка или девушка-подросток по имени Катя. Я даже удивился, как она будет сюда из Орши приходить? А Мишка сказал, что у нее знакомые в Зубово живут, и ездить она станет на велосипеде, когда будет позволять погода, – рассказывал Иван. – И однажды…

Иван вдруг замялся, вопросительно взглянув на Быкова, тот одобрительно махнул головой.

– Что? – впился глазами в него Смелевич.

– Когда надо нам было получить срочные сведения, я увидел, как от бани отъезжает девушка на велосипеде. Она спросила меня только: «Ты – Иван?» – «Да», – ответил я. «А я – Катя».

– И больше не встречались лично? – уточнял Сергей. – И в какое время дня это было?

– Да под вечер уже. И удивило меня, что именно в этот час была девочка. Но велосипед она закатывала в предбанник, земляные следы от колес еще остались. В баню я тогда быстро зашел, донесение из города уже лежало в условленном месте.

– А в том донесении важное было что? – спросил Анохин. – Срочное?

– Я донесение не читал. Прихожу в деревню затемно. А тогда матери еще нес мазь для ноги, разболелась она у нее.

– А этот паренек из вашего села, что вас предупредил, где он сейчас? – спросил Смелевич.

– Генка? В деревне. Хороший, сообразительный пацан. Все хочет в партизаны к нам пойти. Не раз подстерегал меня со своим дружком Жоркой и просил о том. Говорил, что даже оружие они собрали для партизан. Я и попросил его понаблюдать теперь за баней, но туда пока самому ни в коем случае нельзя соваться.

– И правильно предупредил. А оружие надо бы у них забрать, а то воевать нечем. Отряд-то растет, – отозвался Быков. – Да, может, их и связными нашими сделать, мальцы, видно, действительно башковитые?

– Можно, – радостно вскинул голову Иван. – Мальцы надежные. Знаю еще, что они на дороге к нашей деревне какие-то шипы в пыль зарывали, когда по ней немецкий грузовик ехал, так передние колеса там точно немцы прокололи. А со связными это правильно, когда мы в Горецкие леса пойдем, кто тут будет связь держать? Главное, чтобы они согласились, ведь желают только в партизаны.

– В партизаны успеют, – нахмурился Быков, – нам нужны здесь в первую очередь связные. А таким образом мы их и испытаем.

– А как часто вы обычно забираете сведения от того связного? – задал вопрос Смелевич и, взглянув на Анохина, добавил. – Не просрочить бы нам? А то у тех «товарищей» могут возникнуть подозрения.

– Подозрения? – переспросил Быков. – Ах, да.

– Обычно через два-три дня, – ответил Иван. – Но бывало и четыре. Это когда немцы с бобиками тут прочесывали лес.

– Мы хотим побывать в вашей деревне. И сделать это надо как можно скорее, – добавил Анохин, у которого уже появились на этот счет свои соображения. – Посмотреть бы лично на эту баньку. Как, командир, можно это быстро организовать да отпустить с нами Ивана?

– Оно-то можно. Но не опасно ли вам туда сейчас идти? Банька эта меня очень настораживает, – ответил Быков, а в голове промелькнула мысль: «А все же надо бы как-то увидеть связную…»

– Ну, с банькой мы разберемся. Хотя соваться в нее просто так не стоит, – слегка прикусил верхнюю губу Сергей, продумывая подробности визита в деревню.

– С этой ситуацией банной надо поскорее разобраться. Да, и потом срочно связаться с оршанским подпольем и поменять точку связи.

– Сейчас менять нельзя, чтобы не вызвать подозрений, – задумчиво произнес Анохин.

– Товарищей нужно свести в село, – обратился Василий Васильевич к Ивану. – Это теперь на первом месте. Нам нужна надежная и проверенная связь. Одним лесом в наших делах, сам знаешь, не обойдешься. Связи с окружным миром нужны крепкие, в этом во многом заключается успех в наших делах.

– Слушаюсь, товарищ командир! – глубоко вздохнул Иван.

– Тогда собирайся немедля в дорогу, – закончил разговор Быков.