Текст книги "Об ангелах и бесах"

Ангелы и… дети

В Акафисте «Слава Богу за все», любимом многими православными, есть такие слова: «Слабым беспомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель…» Как часто верующие родители рассказывают, что лица их малышей, крещеных, часто причащаемых, озаряются вдруг каким-то светом. И вот ребенок смотрит и кого-то, невидимого родителям, видит.

В этой связи приведем рассказ митрополита Вениамина (Федченкова):

«Граф Апраксин, в присутствии членов Синода, в 1920 году в Херсонском монастыре рассказал о своих девочках (Марфиньке и Наденьке) следующее:

“Они уже были в постельках (в Ялте). Я, по обычаю, вошел к ним в спальню, чтобы на ночь перекрестить их. Двери отворялись бесшумно. Слышу их разговор:

– А как ты думаешь: они ныне придут к нам? – говорит одна.

– Я думаю, придут…

О ком это они? – о родителях, что ли? Спрашиваю:

– Кого вы ждете еще? Кто – придут?

– Ангелы, – просто ответили они.

– Какие Ангелы?

– Беленькие, с крылышками.

– Они к вам ходят?

– Да!

Я больше ни о чем не спрашивал. Молча перекрестил и со слезами радости вышел”.

Жена у него тоже – “святая”, из рода князей Барятинских… О ней тоже нужно было бы записать знающим жизнь ее… Смиренница была… И чистая… И верующая душа…

Лишилась всего, но она никогда не роптала не только на Бога, но даже и на большевиков… Святые были и из аристократов, а не только из простого народа…» (из книги «О вере, неверии и сомнении»)

В книге священника Г. Орлова «Ангел Хранитель», вышедшей в Москве в 1905 году, читаем:

«Один ремесленник (по занятию портной) работал в той комнате, в которой в колыбели спал его ребенок. Вдруг среди веселого настроения духа, которое возбуждала в нем его честная работа, без всякого видимого повода им овладел какой-то непонятный страх, словно от спазмы сжалось его сердце, и какое-то смутное чувство говорило ему, что жизни спящего в колыбели ребенка угрожает какая-то опасность. Мало этого – он совершенно отчетливо услыхал внутри себя голос, кратко и ясно говоривший ему: “Встань скорее и возьми ребенка из колыбели”.

Ремесленник не послушался сейчас же этого неизвестного голоса. Он старался даже успокоить себя разными соображениями. Ребенок спал по-прежнему крепко в своей постельке; ничто его, кажется, не беспокоило в комнате; на улице также все было тихо. Откуда же может грозить опасность его жизни? Должно быть, это просто воображение его создало такое беспокойство душевное. “Нужно прогнать, рассеять свои мысли», – решил портной и, взяв снова иголку для работы, постарался даже затянуть песню. Действительно, ему удалось успокоиться на несколько мгновений; но потом вдруг по-прежнему объял его страх, на этот раз гораздо сильнее прежнего, и опять он услыхал внутренний голос: “Встань скорее и возьми ребенка из колыбели”.

Опять отец прекращает свою работу и песня как бы сама собою замерла на устах его. Внимательно он озирается кругом и осматривает всю комнату, начиная от своего рабочего стола и до последнего отдаленного уголка ее. Так как он решительно нигде не нашел какого-либо повода опасаться за ребенка, а последний по-прежнему крепко спал в своей постельке, то ему показалось неразумным из-за какой-то воображаемой опасности беспокоить ребенка

Не слушая, таким образом, голоса, он опять сел на свое место за рабочим столом и принялся за работу, но у него уже исчезла прежняя веселость; он не напевал более песни.

Напрасно употреблял теперь он все усилия к тому, чтобы преодолеть какими-либо соображениями свой страх. Через несколько мгновений страх снова возвратился, и гораздо сильнее прежнего; в сердце же его, с силою громового удара, опять раздался голос: “Встань скорее и возьми ребенка из колыбели”.

Теперь он, наконец, сделал то, чего требовал предостерегающий его голос. Мгновенно он был уже у колыбели ребенка, поспешно взял его и отнес на свое место, где сам сидел перед этим. Едва только он успел занять свое место, как в том углу комнаты, где находилась колыбель, раздался сильный грохот. Весь потолок мгновенно рухнул, повалился на то место, где стояла колыбель малютки. Все это место было совершенно покрыто мусором и отвалившимися кусками штукатурки. Ребенок проснулся от сильного шума и заплакал, но он был цел и невредимо покоился, на руках отца, который, будучи глубоко тронут случившимся, прижимал его к своему сердцу.

Какой живой радостью объята была бедная мать, когда, услышав громкий шум, со смертельной бледностью в лице вбежала в комнату; она боялась, что муж и ребенок ее убиты, а они оба остались целы и невредимы».

О том, как грехами мы отгоняем данного нам Богом Ангела Хранителя

Церковь однозначно исповедует, что у каждого из нас есть небесный друг, помощник нам в духовной жизни, защитник от бесовских воздействий. Соответственно мы об этом никогда не должны забывать, но всегда помнить о невидимом присутствии Ангела Хранителя. И помнить, что в наших силах воспользоваться помощью Ангела, призывая его, прося наставить, укрепить, вразумить, но в наших же силах и… отогнать Ангела от себя.

Наши грехи, нечистая, злая жизнь оскорбляет нашего Ангела. Грех – не только оскорбление Бога, это вызов святым небесным покровителям, например имена которых мы носим, и нашему Ангелу Хранителю. «Ангел не отступит от всех уверовавших в Господа, если только не отгоним его сами плохими делами. Как пчел отгоняет дым и голубей смрад, так и Хранителя нашей жизни, Ангела, отделяет прискорбный и смердящий грех… Поскольку святого Ангела, ополчающегося вокруг боящихся Господа, имеет каждый из нас, то грехи могут стать причиной бедствия: нас перестанет закрывать стена, то есть святые силы, которые делают людей непобедимыми, пока пребывают с ними», – с горечью пишет св. Василий Великий.

И далее: «Всякая душа, оставшаяся (за укоренение во зле) без защиты Ангела Хранителя, предается на разграбление врагам и на попрание».

Когда одного старца благочестивая семья спросила: почему в их жизни постоянные ссоры, скандалы, всевозможные нестроения, старец ответил: «Вы своими грехами прогнали ваших Хранителей, и вашим поводырем по путям семейной жизни стал лукавый!»

В житии св. Нифонта Кипрского (IV век), сподобившегося за добродетельную жизнь многих удивительных откровений, мы читаем: однажды Нифонт шел домой из храма и у одного из домов увидел плачущего юношу, прекрасного лицом и одеждою. Для окружающих это был просто юноша, пусть красивейший, чем иные, но все же обычный юноша. Своему же святому подвижнику Господь открыл, что это был Ангел Хранитель одного из людей. Нифонт обратился к Ангелу и спросил его о причине слез. «Я приставлен хранить одного человека, который в этом доме теперь проводит время с развратной женщиной и тем весьма огорчает меня, потому что я не могу видеть беззаконие, которое он творит», – признался Ангел. И добавил: «Как мне не плакать, видя в какую тьму падает образ Божий?..» «Почему же ты не научишь его отстать от греха?» – спросил преп. Нифонт. Ангел отвечал: «Я не могу к нему приблизиться: как только он стал грешить, он сделался рабом бесов, и я уже не имею над ним власти, так как Бог сотворил человека свободным, показав ему тесный и пространный путь: каким хочет, таким и идет».

В житии того же святого мы встречаем много иных удивительных видений, которых сподобился этот подвижник. Так, Нифонт временами видел, что среди людей ходят страшные и отвратительные бесы. Иногда бесы что-то нашептывают людям, и те начинают грешить: клевещут, ссорятся, воруют… Однажды Нифонт увидел, как к работающему человеку подошел бес, что-то пошептал ему на ухо. Затем подошел к сидящему неподалеку и ему то же что-то пошептал. Оставив работу, эти люди начали ссориться и браниться.

Однажды Нифонт видел бредущего по городу монаха, погруженного в молитву. Для всех людей это был просто бормочущий человек… Нифонт же видел, как из уст монаха вылетало огненное пламя и достигало до неба. Рядом с молящимся человеком шел и Ангел Хранитель его с огненным копьем и этим копьем отгонял бесов, так что те к монаху не могли даже приблизиться.

Про московского юродивого Василия, прозванного Блаженным, рассказывали, что, проходя мимо домов, в которых вели благочестивую беседу или читали Священное Писание или совершали домашнюю молитву, Василий улыбался и иногда бросал в углы таких домов камни. На вопрос, зачем он это делает, блаженный отвечал: «Я радуюсь святости таких домов и благочестиво живущих в них, а камнями я отгоняю бесов, которые не могут находиться в доме и поэтому сидят на его стенах».

А когда св. Василий проходил мимо домов, в которых пелись нескромные песни, устраивались соблазнительные игры или люди пьянствовали, он со слезами обнимал углы таких домов. На вопрос, зачем он это делает, св. Василий отвечал: «Святые Ангелы Хранители наши, приставленные к нам Богом для нашего хранения, не терпя таких несвойственных христианам увеселений, не могут пребывать в том доме и сидят на углах снаружи дома в скорби и унынии. Я приветствую Ангелов и прошу их умолить Господа о спасении людей, к которым они приставлены».

Про св. Павла Препростого (IV в.), имевшего дар видения горнего мира, читаем в его житии. Однажды, войдя в монастырь, блаженный Павел встал у храма. Начиналась вечерняя служба, и в храм собирались иноки. Все входили в церковь с радостными лицами и просветленной душою, и, как видел Павел, с каждым в храм входил его Ангел Хранитель. Один же брат шел в церковь с лицом мрачным, душою озлобленной, будучи окружен бесами, из которых каждый влек его к себе. Ангел Хранитель следовал в отдалении со слезами. Видя это, святой опечалился, скорбел и молился о брате.

Когда церковная служба окончилась, св. Павел наблюдал за монахами, выходившими из храма. И вот он увидел, как прежде мрачный брат выходит радостным. Лицо прежде озлобленного монаха сияло, Ангел Хранитель его поддерживал за руку, бес, не смея приблизиться, плелся позади и рыдал. Павел поведал окружающим, что он видит, и спросил брата, что произошло. Монах, видя себя обличенным Божиим человеком, честно рассказал окружающим, что до сего дня были у него грехи, с которыми он не хотел расставаться. Но вот сегодня, сказал он, услышал в храме слова пророка Исаии: «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды… Тогда… говорит Господь: если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну[54]54
  Белоснежная шерсть молодого ягненка.


[Закрыть] убелю»[55]55
  Ис. 1, 16–18.


[Закрыть]. «Услышав сие, – сказал монах, – я умилился душою, отверзлись во мне духовные очи и, познав свое злодейство и нечестие, я с сокрушением сказал в душе своей Богу: “Ты, Господи, пришел в мир для спасения грешных. Исполни сегодня это мною на деле. Даю тебе отныне обет: при помощи Твоей никому не только не делать зла, но и оставить всякое беззаконие и служить Тебе, Владыко, чистой совестью, только ты приими меня кающегося, не оттолкни меня…”. С такими обещаниями, – продолжал монах, – я вышел из церкви, твердо решив в сердце своем не грешить более».

Ангелы – наши наставники в благочестии

Главная задача Ангелов Хранителей – конечно, не поддержание в здравии нашего тела, а помощь нашей душе… И несомненно, что Ангелы Господни вразумляют нас, наставляют, учат, словом, помогают стать лучше, чем мы есть.

Когда я учился в Духовной семинарии, мне подарили книгу о замечательном человеке, Франке Деффе, основателе организации «Легион Марии». Эта организация привлекает мирян к проповеди о Христе. Причем для этого не обязательно ехать в Африку или куда-то еще. Христиане, вступившие в эту организацию, учатся проповедовать посреди того общества, окружения, коллектива, в котором они живут и трудятся.

Вся жизнь Ф. Деффа, этого Ирландца века, как его часто называют христиане на Западе, была наполнена чудесами. Но мне хочется привести одно, которое, по-моему, говорит о своеобразном тесте, проверке, устроенной Ф. Деффу Господом:

«…Стояла глубокая ночь. Франк, как это случалось очень часто, работал над корреспонденцией, когда в дверь внезапно позвонили. У входа стоял мальчик примерно двенадцати лет, грязный, весь в лохмотьях, и просил позволения провести ночь в обители «Звезда Утренняя». «Сейчас слишком поздно, – отвечал Франк, – уже миновала полночь, и “Звезда Утренняя” заперта. К тому же, это обитель для мужчин, а не для детей. Но заходи».

Мальчик показался ему голодным, и Франк пошел на кухню и вернулся с полным подносом всякой снеди – все, что он нашел в шкафу для провизии. После того как мальчик поел с заметным аппетитом, встал вопрос о постели. Франк спал на так называемой кровати а 1а francaise, на которой вполне можно было разместиться вдвоем; но он был очень чувствителен ко всему, что относилось к чистоте и гигиене. Мальчик же был не только грязен на вид, но в его лохмотьях могли гнездиться паразиты. Однако Франку не хотелось укладывать ребенка на полу, и, учитывая поздний час, он решил разделить с ним свою постель.

Наутро мальчик исчез, не оставив ни малейшего следа своего присутствия. Для Франка осталось загадкой, как мальчику удалось выйти из дому, не разбудив его, ибо сон у него был очень легкий.

Когда Франк вернулся с утренней Мессы, он встретил девушку из обители Regina Coeli, у которой был ключ от дома и которая по утрам готовила ему завтрак.

Она остановила его: “Мистер Дефф, кто был этот очаровательный мальчик, которого я встретила сегодня рано утром, когда он выходил отсюда?” – “Мальчик? А как он выглядел?” “Ну, лет примерно двенадцати, и он был изумительно красив!” Девушка описала необычного гостя, ни словом не упомянув о его грязи и лохмотьях, но не переставая им восхищаться. Несомненно, речь шла о том же самом мальчике. “Я думаю, что я тогда приютил Господа”– скажет Франк позже» (из книги «Ирландец века»).

Но мне кажется, что удивительным гостем Ф. Деффа был Ангел, посланный для того, чтобы проверить доброту этого человека.

Эта своего рода проверка была устроена образованному христианину… Но для Бога все люди – дорогие чада, и Он заботится и о самых простых…

Вот какой знаменательный случай из своей жизни рассказывал митрополит Московский Иннокентий, бывший раньше в сане священника (его тогда звали отцом Иоанном) миссионером на Алеутских островах:

«В апреле 1825 года в великий пост я отправился в первый раз на остров Акун к алеутам, чтобы приготовить их к говению [то есть подготовить к Причастию]. Подъезжая к острову, я увидел, что они все стояли на берегу наряженными, как бы в торжественный праздник, и когда я вышел на берег, то они радостно бросились ко мне и были чрезвычайно со мной ласковы и предупредительны. Я спросил их: почему они такие наряженные? – Они отвечали: “Потому что мы знали, что ты выехал и сегодня должен быть у нас”. – Кто же вам сказал, что я буду у вас сегодня, и почему вы меня узнали, что я именно отец Иоанн? – “Наш шаман, старик Иван Смиренников, сказал нам: ждите, к вам сегодня приедет священник; он уже выехал и будет учить вас молиться Богу; и описал нам твою наружность так, как теперь видим тебя”.

Это обстоятельство хотя чрезвычайно меня удивило, но я все это оставил без внимания и стал готовить их к говению, предварительно объяснив им значение поста и прочее. Явился ко мне и этот старик-шаман и изъявил желание говеть и ходил очень аккуратно, и я все-таки не обращал на него особенного внимания и во время исповеди упустил даже спросить его: почему алеуты называют его шаманом? – и сделать ему по этому поводу некоторое наставление. Приобщивши его Св. Тайн, я отпустил его… – И что же? К моему удивлению, он после причастия отправился к своему тоену и высказал ему свое неудовольствие на меня, а именно за то, что я не спросил его на исповеди, почему его алеуты называют шаманом, так как ему крайне неприятно носить такое название от своих собратий, и что он вовсе не шаман. Тоен, конечно, передал мне неудовольствие старика Смиренникова, и я тотчас же послал за ним, для объяснения; и когда посланные отправились, то Смиренников попался им навстречу со следующими словами: “Я знаю, что меня зовет священник, отец Иоанн, и я иду к нему”.

Я стал подробно расспрашивать о его неудовольствии ко мне, о его жизни, – и на вопрос мой, грамотен ли он? он ответил, что хотя и не грамотен, но Евангелие и молитвы знает. Тогда я спросил его объяснения, почему он знает меня, что даже описал своим собратьям мою наружность, и откуда узнал, что я в известный день должен явиться к вам и что буду учить вас молиться? Старик отвечал, что ему все это сказали двое его товарищей. “Кто же эти двое твои товарищи?” – спросил я его. “Белые люди, – отвечал старик, – они, кроме того, сказали мне, что ты в недалеком будущем отправишь свою семью берегом, а сам поедешь водою к великому человеку и будешь говорить с ним”. “Где же эти твои товарищи, белые люди, и что это за люди и какой они наружности?” – спросил я его. “Они живут недалеко, здесь в горах, и приходят ко мне каждый день”. И старик представил их мне так, как изображают Св. Архангела Гавриила, т. е. в белых одеждах и перепоясанных розовою лентою через плечо. “Когда же явились к тебе эти белые люди в первый раз?” – “Они явились вскоре, как окрестил нас иеромонах Макарий”.

После сего разговора, я спросил Смиренникова: а могу ли я их видеть? “Я спрошу их”, – ответил старик и ушел от меня. Я же отправился на некоторое время на ближайшие острова, для проповедования слова Божия, и, по возвращении своем, увидав Смиренникова, спросил его: “Что же, ты спрашивал этих белых людей, могу ли я их видеть, и желают ли они принять меня?” “Спрашивал, – отвечал старик, – они хотя и изъявили желание видеть и принять тебя, но при этом они сказали: зачем ему видеть нас, когда он сам учит вас тому, чему мы учим? – Так пойдем, я тебя приведу к ним”.

“Тогда что-то необъяснимое произошло во мне, – говорил отец Иоанн Вениаминов, – какой-то страх напал на меня и полное смирение. Что, ежели в самом деле, подумал я, увижу их, этих Ангелов, и они подтвердят сказанное стариком? – и как же я пойду к ним? ведь я же человек грешный, следовательно, и недостойный говорить с ними, и это было бы с моей стороны гордостью и самонадеянностью, если бы я решил идти к ним; и, наконец, свиданием моим с Ангелами я, может быть, превознесся бы своею верою или возмечтал бы много о себе… И я, как недостойный, решился не ходить к ним…».

1 мая 1828 года о. Иоанн написал донесение архиепископу Иркутскому Михаилу, в котором сообщает об алеуте Смиренникове и об удивительных делах: случаях исцелений им, о том, как он по просьбе голодавших сородичей «послал кита» – кит выбросился на берег, и т. д. В донесении он пишет о «белых людях»:

«Я, конечно, усомнился, не хитрая ли и тончайшая это сеть искони лукавого? и спросил его: как они учат молиться, себе или Богу, и как жить с другими? Он отвечал, что они учат молиться не себе, но Творцу всяческих, и молиться духом и сердцем, и иногда молились с ним весьма долго; и учат исполнять, словом, все чистые христианские добродетели (кои он подробно мне рассказал), а более всего советуют соблюдать верность и чистоту, как в супружестве, так и вне супружества (и это, может быть, потому, что здешние жители более всего склонны к сему); сверх того, учили его и другим внешним добродетелям и обрядам, как то: как изображать крест на теле, не начинать никакого дела не благословясь, не есть рано поутру, не жить вместе многим семейством; не есть вскоре убитой рыбы и зверя еще теплого; а некоторых птиц, животных и растений морских совсем не употреблять в пищу и прочее.

После сего спросил я его: являлись ли ему они ныне, после исповеди и причастия, и велели ли слушать меня? – Он отвечал, что являлись, как после исповеди, так и после причастия, и говорили, чтоб он никому не сказывал исповеданных грехов своих, и чтобы после причастия вскоре не ел жирного, и чтоб слушал учения моего, но не слушал промышленных, т. е. русских, здесь живущих; и даже сегодня на пути явились ему и сказали, для чего я зову его, и чтоб он все рассказал и ничего не боялся, потому что ему ничего худого не будет. Потом я спросил его: “Когда они являются ему, что он чувствует, радость или печаль?” Он сказал, что в то только время, когда он сделает что-нибудь худое, увидев их, чувствует угрызения совести своей, а в другое время не чувствует никакого страха; и поелику его многие почитают за шамана, то он, не желая таковым быть почитаем, неоднократно говорил им, чтобы они отошли от него и не являлись ему; они отвечали, что они не диаволы, и им велено не оставлять его, и на вопрос его: почему они не являются другим? они говорили ему, что им так велено.

Можно подумать, что он, услышав от меня или научившись от кого-либо другого, рассказывал мне учение христианское, и только для прикрасы или из тщеславия выдумал явление ему духов – пестунов (то есть, наставников. – свящ. К. П.). Но в опровержение сего скажу я сверх того, что все чистые алеуты почти совершенно чужды гордости, тщеславия и пустосвятства. Сам же он, будучи безграмотен и нисколько не зная русского языка, не мог ни читать, ни слышать от других учения христианского. Наконец, дабы удостовериться, точно ли являются ему пестуны его, я спросил его: могу ли я видеть их и говорить с ними? он отвечал, что не знает, а спросит у них; и действительно, чрез час приходит и говорит, что они сказали на то: “и что он хочет еще знать от нас? Ужели он еще почитает нас диаволами? Хорошо, пусть видит и говорит с нами, если хочет”»…

На это донесение высокопреосвященный Михаил отвечал нижеследующим письмом, от 5 мая 1830 года, из Иркутска:

«Подлинно, происшествие это редчайшее и в наши времена неслыханное. Нелицемерно скажу Вам в глаза и заочно, что Вы, не дав места любопытству превознестись над своею верою, блаженнее всех тех, кои веруемые вещи, подобно св. апостолу Фоме, подвергают осязанию. Но как неверие Фомино в наших церковных песнях названо добрым, то и я желал бы, и многие другие пожелают со мною, чтобы Вы, в большее прославление благочестивой нашей веры, решились, если еще жив будет старик Смиренников, видеться и говорить с духами, ему являющимися. Большей предосторожности к сему не требуется, кроме чистой веры Вашей и сердечной молитвы: помните только при сем свидании и в продолжение онаго Молитву Господню, которую и повторите вместе с духами. Разговор же Ваш с ними может быть не иной, как о судьбе новообращенных алеутов, Ваших прихожан, коим какого Вы желаете добра просите их испросить онаго у Бога. Что Бог, по дару Христа Своего, даст Вам узнать, о том сообщите мне на письме в удобное время или на словах при будущем приятном свидании»! Но отцу Иоанну Вениаминову так и не удалось увидеть самому «белых людей». Когда он, по получении им разрешения от архиепископа Михаила на это свиданье, возвратился на остров Акун, то не нашел уже в живых старика Смиренникова…