Книга: Созвездие Гончих Псов - Константин Паустовский

Это повесть об одинокой старости в конце времён. И вот чтобы такого не случилось, обычно люди выбирают скучные профессии и обзаводятся семьями в подходящий момент. Люди же, которые идут за сложной, далёкой, почти невозможной мечтой, часто обречены на одиночество — и потому что мечта не терпит «соперниц», и потому что редкий человек решится пожертвовать своими интересами ради исполнения мечты другого.

«Стол был пуст. Он не написал за этим холодным лакированным столом ни одной строчки любимому человеку, здесь он писал только вычисления и вежливые письма астрономам. Ни любимых, ни любящих не было. Нет, они были когда-то, но Мэро забыл о них».

Впрочем, нет, повесть не об этом. Дело не в старости и даже не в урагане, создававшем ощущение, будто наступил конец света. Дело в том, что группка астрономов оказалась отрезана от мира самим своим призванием. Оно сделало их сухими математиками, тогда как мечта низвелась до важной, но простой рутины. Призвание выдернуло астрономов из родной страны в маленькую французскую обсерваторию, окружённую испанскими Пиренеями и гражданской войной. За сражениями в долине учёные наблюдали так же отстранённо, как за звёздами, — война за идеалы, которые астрономам были не близки по призванию, порождала в них только лёгкую тревогу.

«Смерть всем, кто не с нами!»

— кричали плакаты. Произведение написано в 1936-м, в самом начале гражданской войны в Испании. Не сама война, но наблюдение за нею — ожидание новостей, гнетущие размышления о происходящем за тридевять земель — было личным опытом Паустовского. И жизнь, какой она была тогда, нашла отражение в повествовании: горы, обсерватория, снег, тишина. Но самое трагичное в этом тексте то, что автор мог бы и не называть место действия, — это могло быть выдуманное королевство и выдуманное противоборство. Девиз с плакатов подходит любой войне. Учёные, засевшие в горах, считали себя выше подобных варварских конфликтов, но взамен презирали всех, кто из-за этих конфликтов переживал (то есть, был не с ними).

«Я знаю, что астрономы никогда не будут стрелять друга. А об остальном я предпочитаю не думать».

В чём-то Эрве, конечно, прав. Кроме одного. Только зачерствевшее сердце может не думать о том, что где-то рядом люди стреляют друг в друга. Астрономы на деле оказались вовсе не сухарями. Война задела их за живое, хотя и неожиданным образом. Излишне будет рассказывать, каким, — повесть и без того короткая. Но всего в нескольких предложениях автору удалось перевернуть представления стариков о себе, покрывшихся ржавчиной.

Весь текст отличается этой ёмкостью: автор несколькими словами-штрихами способен передать точное впечатление, а каждое предложение бьёт прямо в цель.

«Сухие дубовые листья залетали в обсерваторию. Деревья шумели за стенами, и садовник говорил, что если ветер срывает даже дубовые листья, то, значит, будет дуть очень долго». … «Мэро не спал. Он лежал на своей узкой кровати, прислушивался к вою ветра, и чувство одиночества сжимало ему сердце. Неужели так и придется жить до смерти в этих горах, в белой комнате, похожей на больничную палату? Неужели никто не придет, не погладит седую голову и не скажет: “Спи, я посижу около тебя и почитаю, пока ты уснешь”?»

И как я рада, что, хотя к Мэро никто не пришёл, он сам не стал сидеть на месте, а отправился в путь. Какой бы печальной не была повесть, эта печаль светла и трогательна. Она меня вдохновляет.

И вот мы читаем повесть Константина Георгиевича, где он сам нарушает это правило…

Высоко в Пиренеях расположена обсерватория, на которой живут и работают французские астрономы. Они много лет наблюдают за звездами и незаметно для себя превратились в занудных ученых сухарей. А между тем, где-то внизу, на равнинах Испании идет гражданская война. Ученые предпочитают не говорить об этом, но однажды, рядом с обсерваторией терпит крушение самолет, перевозивший оружие для республиканцев. Ученые спасают летчика, но он умирает у них на руках. В сумке погибшего находится письмо, в котором тот пишет своей возлюбленной о мотивах своего поступка. Что же сделали ученые мужи, прочитав это письмо? –Что-то настолько удивительное, что у меня аж челюсть отвисла!

Под действием письма растроганные ученые решают принять бой с поднимающимися в горы солдатами Франко! Безо всякой нужды они решают убивать солдат. Занудные старики превращаются в хладнокровных убийц. Они профессионально устраивают засаду и безо всяких колебаний расстреливают врагов во главе с их командиром.

НЕ ВЕРЮ!

Не верю, что ученые так просто все для себя решили. Что они с легкостью безо всяких сомнений стали убивать живых людей. Ученые, которые по самому типу своего призвания относятся к людям рассудочным, созерцателям, вдруг превращаются в бесшабашных мачо! Паустовский вынудил их действовать противоестественно и тем самым нарушил продекларированное им правило о реалистичном развитии событий, которое вытекает из характера персонажей.

А с другой стороны, как было не нарушить?

Ведь Паустовский писал свою повесть в 1936 году, накануне кровавых событий 37-38 гг. Поэтому кто-то из советских писателей уподоблялся Пришвину – писал про цветики-лютики, кто-то издавал детские книжки со стихами, кто-то кропал производственные романы, а мэтр советской словесности Максим Горький восхвалял перевоспитание заключенных на строительстве Беломорканала. Вот и Константин Георгиевич придумал умопомрачительный финал для своего не то рассказа, не то повести – финал нереальный, вынужденный, вызывающий смущение.

Тишина была так постоянна, что даже случайно прочитанные книги Мэро воспринимал как шум. Читая книгу он конечно, не слышал никаких звуков, но живо представлял их себе и сердился тем сильнее, чем больше было в книге сутолоки и громких разговоров.

События перестали напоминать добрые сказки Туве Янссон. С войной вторглись фантасмагории Гауфа и Гофмана. После того, как Дон Кихота расстреляли солдаты, не было уже ничего удивительного в том, что профессора Обсерватории в Одиноких Горах взялись за пулеметы с тем, чтобы защитить всего лишь одну могилу и одно письмо. До самого конца повесть воспринималась как фантастический вымысел, нечто вроде "Калейдоскопа" Брэдбери. Это то, что может придумать писатель, но ведь такого не может быть на самом деле, не правда ли?! Горстка стариков и старуха (чисто по-женски выбравшая себе самую новую винтовку) против обученных и обстрелянных вояк... Напоследок несколько реплик героев этой похожей на сон истории:

- Ураганы всегда подходят в тишине - Женщины знают, как обряжать умерших. - Поэты - братья астрономов. - Придется защищать от них звезды