Текст книги "Под сенью жёлтого дракона. Том 1"

Вопрос был явно провокационный. Владимиров это понял сразу и потому с предельной осторожностью ответил:

– Мои познания в области учения Конфуция ограничены институтской программой, и потому я не могу, как вы, судить о его философии. Что касается Гегеля, я с вами согласен. Как философ он поступил опрометчиво, заявив, что было бы лучше, если бы Конфуция вовсе не знали в Европе.

Мао Цзэдун, не скрывая своего удивления, пристально посмотрел на Владимирова, снова хмыкнул, затем произнёс:

– Вы, товарищ Сун Пин, с первого дня пребывания в Яньани вызвали у меня и у некоторых моих товарищей уважение. – Он посмотрел на Цзян Цин, затем на Южина, Алеева и Долматова, потом снова перевёл взгляд на Владимирова и продолжил: – Однако мы с вами по-разному смотрим на некоторые вещи. К примеру, на Гоминьдан в его нынешнем виде, который раздирается изнутри между либералами и крайними националистами. Возьмите, к примеру, обращение Чан Кайши. Надеюсь, вы уже прочитали. Это что, позиция руководителя страны, раздираемой на куски местными милитаристами и японской военщиной?? И всё же мы готовы сотрудничать даже с таким Гоминьданом, но без Чан Кайши! Вы мне можете не верить, но он выстилает прямую дорогу в Китай американцам! Но не Советскому Союзу! И если в Коминтерне этого не понимают, нам придётся самим, насколько хватит сил, доводить дело китайской революции до конца. Ну что ж… Спасибо вам за чай. Моя жена тоже готовит хороший чай, но у вас он не хуже.

Мао встал из-за стола. За ним поднялась и Цзян Цин. Она поблагодарила Долматова за чай и, уже прощаясь, сказала:

– Я приглашаю вас всех в гости. Приезжайте, когда у вас будет время…

4

Очередная сводка Совинформбюро, которую принял Риммар, не была сколько-нибудь утешительной. Бои уже шли за Воронеж.

Прочитав короткую запись в журнале, сделанную Риммаром, Владимиров обронил:

– Воронеж – это моя Родина…

В этот же день радио Токио сообщило об успешных боях японских войск в провинции Чжацзян за город Вэньчжоу.

Южин отреагировал на эту информацию с раздражением.

– Я не могу понять, почему обе армии КПК бездействуют? Складывается такое впечатление, что у них с японцами негласный договор: вы нас не трогайте – мы вас не будем трогать!.. А вот пофилософствовать они любят!.. Ты знаешь, Пётр Парфёнович, в чём суть их философии?

– Знаю, Игорь Васильевич, – ответил Владимиров. – Вот только не знаю, как к этому относятся в Москве. На все наши донесения ни одного ответа…

К концу дня в доме появился Сяо Ли. Он уже стал для всех привычным гостем. Сяо Ли покрутил головой, понюхал воздух и сказал:

– А у вас варёной свининой пахнет… – И положил на стол принесённую с собой папку. – Это запись беседы председателя партии товарища Мао Цзэдуна с корреспондентом Эдгардом Сноу. Товарищ Кан Шэн поручил мне передать эту запись вам. Потом вернёте, – пояснил он и снова шумно втянул в себя воздух.

– За запись спасибо товарищу Кан Шэну, – сказал Владимиров. И предложил Сяо Ли: – Может по ужинаете у нас?

– С удовольствием! – ответил тот и сел за стол рядом с Алеевым.

Долматов укоризненно посмотрел на Владимирова. Молча наложил в миску из глиняного горшка лапшу и кусочек жирной варёной свинины.

– А вот то, что у вас есть, можно? Пол чашечки… – попросил Сяо Ли.

У Долматова от негодования даже выступили красные пятна на лбу. Такой наглости он не ожидал.

– Можно, – ответил Владимиров.

Долматов молча пошёл в кладовую и налил Сяо Ли пол чашки спирта. Предложил разбавить водой, но Сяо Ли отказался. Выпил, быстро поел и встал из-за стола.

– Спасибо, – поблагодарил он. – мне ещё надо сообщить доктору Ма Хайдэ, чтобы он сегодня зашёл к товарищу Кан Шэну…

Когда за Сяо Ли закрылась дверь, Долматов спросил:

– Это он про Ма Хайдэ проболтался, или специально сказал?

Владимиров уже и сам успел об этом подумать. И ещё подумал о том, что без согласия Мао Кан Шэн навряд ли бы передал эту папку ему.

– Не знаю, – ответил он.

– А я знаю, – сказал Южин, – Всё это вместе взятое – шантаж!

– Зачем? – поинтересовался Владимиров.

– Ну как зачем? Заставить нас всё время думать и теряться в догадках: что тут делал этот Эдгард Сноу, кто такой Ма Хайдэ?!

Владимиров уже готов был согласиться, но возразил Алеев, всё это время, хранивший молчание.

– Слишком примитивно для Кан Шэна, – сказал он. – Мы уже убедились: он умный игрок и нельзя его недооценивать.

– Тогда что?

Что вопрос Владимирова относился ко всем.

– А мне кажется, не стоит ломать себе голову, – заявил Долматов. – запись текста беседы Мао с Эдгардом Сноу – не столь важное событие. А по поводу Ма Хайдэ Сяо Ли мог и проговориться…

По своим комнатам в этот вечер разошлись поздно.

Владимиров до полуночи вместе с Долматовым просидел у радиоприёмника, безуспешно пытаясь найти хотя бы одну радиостанцию, которая сообщила бы о происходящем на советско-германском фронте.

…В эту ночь Владимиров так и не сомкнул глаз. В какой же раз вспомнил последнюю встречу с Марией и ребятами в аэропорту Алма-Аты. Что с ними будет, если и в самом деле всё закончиться трагедией?..

5

Тринадцатого числа Владимирову через Жэнь Биши передали, что в девять часов вечера его ждёт Мао Цзэдун.

У входной двери Владимирова встретили уже знакомые маузеристы. Один из них услужливо открыл перед Владимировым дверь и в лицо сразу пахнуло сигаретным дымом.

…Мао сидел в кресле и перебирал какие-то бумаги. Он был один. На полу вокруг валялись окурки. Завидев Владимирова тяжело встал из кресла и как медведь, в развалку, пошёл ему навстречу.

– Здравствуйте, товарищ Сун Пин!.. – сказал он, пожимая тому руку. -проходите и не обращайте внимания на беспорядок. Цзян в гостях у Су Фи, вернётся и сделает уборку.

Владимиров не мог не обратить внимания и на усталый вид Мао, и на какую-то надломленность в голосе.

Мао предложил Владимирову сесть в кресло и продолжил:

– Цзян все уши мне прожужжала разговорами о вас. Покорили вы её сердце, товарищ Сун Пин. – И тут же поинтересовался: – Что нового на ваших фронтах?

Владимиров коротко рассказал обо всём, что знал.

Мао Цзэдун слушал внимательно, сложив руки на груди. По его лицу Владимиров видел: многое из того, о чём говорил он, Мао знает.

Когда Владимиров закончил говорить, Мао некоторое время хмуро молчал, потом произнёс:

– Я прошу вас передать в Москву своему руководству: пусть советское правительство и товарищ Сталин не беспокоиться. Я распоряжусь отдать приказ нашим войскам быть в готовности к боевым действиям на тот случай, если японцы нападут на Советский Союз. Наши войска уже приступили к передислокации в районы, граничащие с территориями занимаемой японцами. Так и передайте, – повторил он.

– Спасибо, товарищ Мао Цзэдун, – поблагодарил Владимиров. – Я передам.

Несмотря на то, что в помещении и так было нечем дышать, Мао достал из кармана куртки помятую пачку сигарет и закурил.

– Я вот о чём хотел с вами поговорить, – продолжил он. Встал и медленно заходил по комнате. – Товарищ Димитров упрекает меня в том, что мы с Чан Кайши не стремимся к созданию единого антифашистского фронта. Я уже сказал: мы не против, но кто в Москве даст гарантию, что Чан Кайши снова не предаст нас? Я хорошо знаю этого человека. В 1925 году я работал с ним, и уже тогда я видел, какой вред он наносит нашей революции. И я не ошибался. Двумя годами позже он совершил контрреволюционный переворот, предал наших товарищей, а многих из них казнил… В том числе и мою жену… Однако в декабре 1936 года, после вторжения японцев в Китай, ради спасения нашего народа, я заставил себя забыть об этом, и мы заключили с Чан Кайши союз для совместной борьбы с японским нашествием. А что получили в результате? – Мао Цзэдун остановился посреди комнаты, бросил на пол сигаретный окурок, достал из кармана пачку, однако тут же сунул её в карман. – Он обложил своими войсками наши советские районы с целью задушить нас… Посудите теперь сами, с кем мы имеем дело…

В это время в дверях показалась Цзян Цин и Мао Цзэдун недовольно умолк.

Цзян Цин поздоровалась с Владимировым, потом перевела взгляд на Мао и укоризненно покачала головой.

– Как вы тут дышите!.. – сказала она. – Здесь же задохнуться можно!..

– Пойдёмте на улицу, – проговорил Мао. – Не люблю, когда женщины выражают своё недовольство… – И когда они уже вышли на площадку перед пещерой, продолжил: – На днях мы перебираемся в Цзаоюань. Настояли товарищи из политбюро. Уверяют, там безопаснее. Я ездил посмотреть. Действительно, все работы там ведут военные инженеры. Разве вам об этом никто не говорил? – вдруг спросил Мао и внимательно посмотрел на Владимирова.

– Нет, – ответил тот.

Мао Цзэдун недоверчиво хмыкнул.

– А мне казалось, уже весь Яньань знает…

…Вернувшись домой, Владимиров поделился своими соображениями от разговора с Мао Цзэдуном с Южиным, которой ещё не спал. Упомянул и о возвращении Цзян Цин от Су Фи.

– По поводу Чан Кайши, я думаю, Мао прав, – выслушав Владимирова, сказал тот. – Его можно понять… Антияпонский фронт нужен, как воздух, и в первую очередь нам. Но Мао навряд ли согласится на сотрудничество с Чан Кайши, – затем усмехнулся и продолжил. – А вот насчёт дружбы Цзян Цин с Су Фи… Тут много непонятного. Две красивые женщины не дружат… Хочешь я тебе кое-что скажу? – И не дожидаясь ответа от Владимирова, продолжил: – Когда я последний раз был у Ван Мина и зашёл разговор о докторе Ма Хайдэ… Теперь он, а не Орлов будет наблюдать за состоянием здоровья Ван Мина. Так вот, Ван Мин сказал мне, что у него сложилось мнение, что доктор Ма Хайдэ и Су Фи вовсе не супруги!..

Владимира с удивлением посмотрел на Южина.

– Это уже интересно… – проговорил он. – Однако меня больше интересует, каким образом, и главное, зачем доктор Ма Хайдэ постоянно вращается не только с партийным и советским руководством в Яньани, но и с работниками Генштаба… И ещё: куда смотрит Кан Шэн?

– Пётр Парфёнович, – прервал его Южин, – а ты никогда не задумывался над вопросом: неужели Кан Шэн не знает об этом?

– Ты хочешь сказать…

– Да, Пётр Парфёнович! – Южин утвердительно качнул головой. – Ма Хайдэ никакой не иностранный агент! Он шпионит по заданию Кан Шэна!.. Я уверен в этом на сто процентов! И ещё, обрати внимание на такой факт: кто представил Мао Цзян Цин? Кан Шэн! Кто привёз с собой из Чунцина Ма Хайдэ и Су Фи? Опять же Кан Шэн! Вот и получается, что в этой китайской опере – главный герой Кан Шэн!..

Шестнадцатого июля стало известно, что советские войска оставили Богучар и Миллерово. Воронеж ещё стоял. В этот же день несколько зарубежных радиостанций, словно сговорившись, передали: восточный поход Гитлера близится к завершению. А диктор токийского радио с восторгом сообщил: «…Наш великий западный союзник Германия на пороге триумфа!»

– Неужели всё так плохо? – произнёс Алеев после того, как Долматов вслух зачитал сделанные им записи в журнале учёта радиопередач.

Ему ответили угрюмым молчанием. А Южин в сердцах отодвинул от себя кружку с чаем так, что она за малым не опрокинулась.

– Всё!.. Надо возвращаться домой!.. – сказал он.

– Игорь Васильевич, – прервал его Алеев, – хоть ты не трави душу… – Чему-то усмехнулся и продолжил: – Я помню, как ещё в начале 1941 года Долматов принял шифровку от «Кедра». В ней сообщалось о массовой переброске японских войск с островов в Маньчжурию и сосредоточении их вблизи советской границы. Я в этот же день встретился с Чжу Дэ и всё ему рассказал. Руководству Особого района тогда ничего не стоило передислоцировать своей дивизии на Бэйлин-Калганское и Баотоуское направления, блокировать японские войска и тем самым дать нам возможность перебросить на запад хотя бы часть наших войск. Но нам даже не ответили. А сразу после нападения Гитлера на Советский Союз с нами перестали даже общаться…

Южин молча, кивком головы. И тут же добавил:

– И даже слежку за нами установили…

– Как и сейчас, – обронил Владимиров. – И всё же, друзья, работать нам придётся здесь, несмотря ни на что. Если бы кое-кто кроме Конфуция читал Квинта Горация, то наверняка запомнил бы его предупреждение: «Когда горит дом твоего соседа, беда угрожает и тебе». Но, увы! По всей видимости, Горация тут не читали…

Глава шестая

1

Совсем неожиданно в полдень восемнадцатого числа приехал Орлов.

– Не иначе как выходной взял? – пошутил Владимиров.

– Нет, Пётр Парфёнович, выходные дни мне не светят, – ответил тот. – Нас с тобой сегодня к семи часам вечера приглашает к себе Ван Мин. Я приехал, чтобы заранее тебя предупредить…

…В семь часов вечера Владимиров с Орловым уже были у дома Ван Мина.

Встретила их супруга Ван Мина Мэн Циншу. Приветливо улыбнулась и сказала по-русски:

– Проходите, пожалуйста! Муж с минуты на минуту должен вернуться. Его срочно позвали к Кан Шэну. – провела в кабинет Ван Мина и добавила: – Если хотите, называйте меня Розой Владимировной. Так меня звали в Москве.

Обстановка в кабинете была скромной: рабочий стол, несколько жёстких стульев, диван и два стареньких кожаных кресла.

Перехватив взгляд Владимирова на обстановку Мэн Циншу слегка развела руки и сказала:

– Вот так мы и живём, однако и для себя, и друзей места хватает…

В это время в дверях появился Ван Мин, увидел Владимирова и Орлова, обрадовался. Тепло поздоровался с ними, потом обернулся к супруге и укоризненно покачал головой.

– Что же ты гостей держишь на ногах!…

Усадил в кресла и обратился к Мэн Циншу:

– Что у нас на ужин?

– Лапша с соевым соусом и зеленью…

– А что-нибудь ещё есть?

– Есть немного…

– Давай тогда на стол и твоё немного.

Владимиров, и Орлов догадались: речь шла о спиртном.

Мэн Циншу тут же принесла с кухни и разложила по глубоким мискам лапшу, приправленное соевым соусом и зеленью. Затем поставила на стол полбутылки ханжи.

Судя по настроению Ван Мина, его встреча с Кан Шэном не омрачила его.

Владимиров это отметил сразу.

Когда уже сели за стол, Ван Мин сказал:

– Чан Кайши прислал Мао Цзэдун новое предложение провести встречу в Чунцине для возобновления переговоров…

Действительно, это было обнадёживающая новость. первая мысль, которая пришла Владимирову в голову: надо немедленно сообщить об этом в Центр. Но он тут же решил не торопиться. Главным теперь было – реакция Мао.

Наверное, об этом подумал и Орлов, потому как он сказал:

– Повод для оптимизма есть. Остаётся надеяться, что такая встреча состоится.

Однако Ван Мин отрицательно качнул головой.

– Нет, друзья мои, – усмехнувшись, произнёс он. – Мао не собирается лететь в Чунцин. У него совсем другие планы. К сожалению, – добавил он.

Супруга Ван Мина с укором посмотрела на него, заметив, как изменилось настроение у гостей.

– Ты не мог об этом рассказать после ужина? – сказала она.

Ван Мин виновато улыбнулся.

– Да, да… Видимо, я поторопился, – признался он. – Давайте сделаем по глотку этой удивительно непригодной для питья ханжи, но с надеждой на то, что разум нашего руководства возьмёт верх над недоверием. Знаете, как у нас по такому поводу говорят? «Если в сердце есть стремление, можно и камень просверлить».

После ужина Мэн Циншу разлила чай по кружкам.

– Расскажи, – обратилась она к Ван Мину, – как Мао говорил тебе в присутствии Кан Шэна, что, если японцы нападут на Советский Союз, войска Особого района не будут участвовать в больших боевых действиях, а ограничиться только мелкими операциями.

– Да, да! – часто закивал головой Ван Мин. – так и было!.. Он даже сказал, что Маньчжурия Китаю не нужна…

Было уже поздно, когда Владимиров и Орлов покидали гостеприимный дом Ван Мина.

Прощаясь, Ван Мин сказал:

– …Я не знаю заинтересует вас это или нет. Вчера в реке нашли труп девушки, прислуги Цзян Цин. Когда та появилась в Яньани, у неё было две прислуги. Однако одна скоро исчезла, словно сквозь землю провалилась. Теперь и другой не стало…

Мэн Циншу безнадёжно махнула рукой.

– Так все и поверили, что обе бедняги пропали по своей воле, – сказала она. – Они слишком много знали о Цзян Цин ещё со времени её пребывания в Шанхае. И о её связи с Кан Шэном… Просто Цзян Цин решила закрыть последнюю страничку своей шанхайской истории.

Владимиров не удержался:

– А как же Кан Шэн? – спросил он.

Вместо Мэн Цинши ответил Ван Мин:

– Кан Шэн не по зубам Цзян Цин. Но мне кажется, придёт и его очередь…

…По дороге домой Владимиров с Орловым ещё раз обсудили новость о предложении Чан Кайши начать переговоры в Чунцине. Это, по мнению Владимирова, был лучик света в конце тёмного тоннеля и теперь всё зависело от Мао Цзэдуна. О том, насколько это важно для Москвы, особенно сейчас, Мао не мог не понимать.

– …Его надо каким-то образом подтолкнуть к переговорам, – я сказал Владимиров, когда они уже подъезжали к дому.

– И как ты себе это представляешь? – спросил Орлов. И вдруг оживился. – Есть у меня одна мысль… – сказал он. – Но я человек суеверный… Поэтому говорить заранее не буду…

2

За два с половиной месяца пребывания в Яньани у Орлова, наконец, выдался первый свободный от операции день, и он с утра приехал к Владимирову.

– О моей работе ни слова… – предупредил он. – Буду всех вас слушать и молчать!..

– И даже, если разговор пойдёт о Мао? – насмешливо спросил Алеев.

Орлов сразу насторожился.

– А что?.. Что что-то произошло? – обратился он к Владимирову.

– Произошло, Андрей Яковлевич, – ответил тот. – Мао отказался, как и говорил Ван Мин, лететь в Чунцин на встречу с Чан Кайши.

Орлова не удивила это новость. Хмыкнул и проговорил:

– Ещё в академии мне как-то в руки попала интересная книга по античной истории. Много из того, что я в ней прочитал позабылось, но вот, что запомнилось: правитель древнего Коринфа Периандр, обращаясь к своим чиновникам сказал: «…Кто хочет править спокойно, должен оградить себя не копьями, а любовью». Казалось, чего проще, а? – и Орлов обвёл всех вопрошающим взглядом.

– Ну-у-у, Андрей Яковлевич, – заметил Южин не без иронии. – Да в тебе живёт философ!

Однако Орлов или не заметил иронии в голосе Южина, или сделал вид, что не заметил.

– Дорогой, Игорь Васильевич, медицина – сестра философии, – ответил он.

– Это тоже сказал Периандр? – не унимался Южин.

– Нет. Это уже сказал Демокрит!..

– Ну, всё! – остановил их Владимиров. – По-моему, у нас есть проблемы и поважнее…

В это время с усталым лицом из радиоузла появился Риммар. Долматов приболел, и он практически всю ночь про дежурил у радиоприёмника.

На вопрос Владимирова: «Есть что-нибудь нового?». Ответил:

– Ничего, Пётр Парфёнович… Эфир замер, как замирает природа перед бурей… – И обратился к Южину: – Игорь Васильевич, подмени меня минут на десять. Я во двор выйду…

Когда за Риммаром закрылась дверь, Владимиров спросил у Орлова:

– Андрей Яковлевич, ты говорил, что у тебя есть мысли по поводу того, как повлиять на Мао…

Орлов довольно улыбнулся.

– И даже кое-что я уже сделал, – ответил тот. И пояснил. – У меня на днях была Цзян Цин. В общем, в доступной форме я объяснил ей, что и к чему. И она согласилась со мной…

Владимиров с недоумением посмотрел на Орлова. То, о чём сообщил Орлов, показалось ему непродуманной затеей.

– И ты веришь ей? – спросил он.

– А у нас есть другой вариант? – вместо ответа задал вопрос Орлов.

– Нет…

– Ну вот видишь… Она очень беспокоится за своё здоровье. И свои проблемы никому не доверяет. Даже Мао. И это, я надеюсь, сделает её разумной.

Владимиров не стал возражать. Действительно, выбора другого не было.

…Двадцать первого числа радио Токио в течение всего дня вело передачи о триумфальных победах Германии. И каждый раз диктор заканчивал передачу словами: «…Бог благословил не только Германию, но и Японию на победоносную войну!»

В этот же день от Бо Гу в доме появился невзрачного вида уже немолодой китаец. Он спросил, кто Владимиров. Затем извлёк из рукава куртки скрученную трубочкой записку и подал Владимирову.

– Это вам, – произнёс он.

Повернулся и ушёл.

Владимиров развернул записку и вслух стал читать:

«Против ваших людей Кан Шэн готовит провокацию с участием местного населения. Будьте осторожны».

– Ну, вот и дожились! – нервно проговорил Южин, когда Владимиров закончил читать. – Всё-таки сволочь этот Кан Шэн!…

– А ты что, Игорь Васильевич, сомневался в этом? – спросил Алеев. Не стерпел и продолжил: – И делает он это, я больше чем уверен, вовсе не на свой страх и риск!

На некоторое время в комнате воцарилась мрачная тишина. Её нарушил Южин:

– Ну и что будем делать?.. Ждать, когда толпа отморозков нагрянет сюда?

– Работать, как и работали, – спокойно проговорил Владимиров. – Ра-бо-тать! – повторил он по слогам. И, наверное, для большей убедительности добавил: – Или это что-то новое для нас?..

В это время за дверью раздались торопливые шаги и на пороге появился Сяо Ли.

– Вы нас не ждали, а мы припёрлись… – отвернувшись тихо буркнул Южин.

В ответ Сяо Ли широко заулыбался.

– Здравствуйте, – сказал он и сразу перевел взгляд на обеденный стол, на котором стояла миска с соевыми лепёшками, только что принесённая с кухни Алеевым. – Товарищ Сун Пин, – обратился он к Владимирову, – товарищ Кан Шэн просит вас срочно приехать к нему. Я должен сопроводить вас…

Это было что-то новое.

– Пётр Парфёнович, можно мне с тобой поехать? – предложил Долматов.

– Зачем?

– На всякий случай, – ответил тот. И добавил: – один сопровождающей хорошо, а два лучше…

– Не надо, Леонид Васильевич, – сказал Владимиров. – Мы сами доедем. Верно я говорю?

Эти слова были обращены к Сяо Ли.

– Верно, верно, – часто закивал тот головой.

Уже по дороге Сяо Ли вдруг разговорился. Сначала он стал рассказывать о мудрой политике Мао, благодаря которому, по словам Сяо Ли, оппортунисты и соглашатели в партии так и не смогли свернуть её с пути, выбранного товарищем Мао. Затем стал говорить о наводнивших в последнее время Особый район гоминдановских шпионах и их агентах из местного населения. И как успешно с ними борется товарищ Кан Шэн.

– …Беда в том, – проговорил Сяо Ли, – что эти агенты стали проникать и в нашу партию…

Владимиров слушал молча, перебирая мысленно причины, по которым срочно вызвал его Кан Шэн.

А когда они уже стали подъезжать к зданию управления безопасности Особого района, Сяо Ли неожиданно заявил:

– …От Москвы ждать нам помощи не приходится. Как сказал товарищ Мао Цзэдун, нам придётся опираться на собственные силы.

Охранники у дверей кабинета Кан Шэна молча пропустили их, лениво окинув Владимирова безразличным взглядом с головы до ног.

Кан Шэн был в кабинете не один. В кресле у окна сидела симпатичная девушка.

Владимиров невольно задержал на ней свой взгляд.

Кан Шэн видимо это заметил, и довольная улыбка скользнула по его губам.

– Товарищ Сун Пин, – заговорил он, жестам указав, чтобы Сяо Ли вышел из кабинета, – я хочу, чтобы вы познакомились с девушкой. Её зовут Лань Пин. По-вашему, это означает голубое яблоко. И хочу вас попросить на один месяц взять Лань Пин к себе на стажировку… – и, заметив на лице Владимирова недоумение, поспешно пояснил. – Она работает преподавателем русского языка в женской гимназии. Однако, сами понимаете, для китайцев, даже преподавателей, русский язык очень сложный. Я надеюсь, вы не откажете в моей просьбе…

Просьба Кан Шэна действительно было настолько неожиданно, что Владимиров даже слегка растерялся. Он перевёл взгляд с Кан Шэна на Лань Пин и отметил про себя: судя и по лицу, и по одежде, девушка была не из простой семьи.

«Всё ясно…» – решил он, уверенный в том, что теперь и дома за ними будет слежка, а вслух сказал:

– Я не могу отказать вашей просьбе, товарищ Кан Шэн, потому как ценю наши дружеские отношения.

И хотя слова Владимирова прозвучали с лёгкой иронией, и Кан Шэн не мог этого не заметить, он довольно улыбнулся. И обратился к Лань Пин с просьбой подойти к нему.

Девушка встала и подошла к Кан Шэну. И Владимиров ещё раз убедился, насколько она привлекательна.

Кан Шэн взял её под руку и подвёл к Владимирову.

– Лань Пин, – сказал он, – с сегодняшнего дня ты поступаешь в полное распоряжение товарища Сун Пина. Ты должна делать всё, что он тебе скажет. И постарайся овладеть русским языком так, как говорят наши русские друзья…

3

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое июля первый раз за всё лето над долиной пронёсся настоящий ливень. Пепельные тучи плотно закрыли небо. Они медленно ползли над самыми вершинами гор и казалось вот-вот за волокут всю округу, испуганно притихшая, словно перед концом света.

Две небольшие речушки Яньшуй и Сяошуй, прорезающие долину, и впадающие в большую реку, превратились в бешеные потоки, подмывающие берега и сметающие всё на своём пути.

Из дома никто не выходил. И только Долматов, накинув на плечи куртку, сбегал дать собаке поесть и тут же вернулся в дом, промокший до нитки.

А Южин, вдруг, вспомнил об их с Алеевым поездке в войска восьмой армии.

– …Когда мы были уже на месте, – сказал он, – пошёл точно такой же дождь. А утром солнце на всё небо, и как будто не было дождя. И в казармах пусто. Мы спросили у начальника штаба полка: «Где весь народ?» Он ответил: «На учениях». А сам в сторону смотрит. Поехали мы посмотреть на учения, а они – в поле на сельхозработах. А потом слышим: где-то километрах в трёх от нас раздалась реденькая стрельба. Вернулись в военный городок и поинтересовались уже у командира полка: «Что там?» Отвечает: «Японцы перепутали дорогу и заехали на нашу территорию». А ещё через полчаса появляется начальник штаба полка и докладывает о разгроме большого отряда японцев, которые пытались проникнуть на территорию полка…

– А когда мы хотели проехать в район Утай, это небольшой городок на Северо-Западе провинции Шаньси, нам не разрешили, – продолжил Алеев. – Сказали, что там идут бои. На самом деле, мы узнали уже позже: там у них база по производству опиума.

– Хорошо, что дождь пошёл, а то вы об этом так и не вспомнили… – усмехнувшись, заметил Владимиров.

Алеев вяло махнул рукой.

– И что толку? У них почти все воинские части занимаются этим делом…

К концу дня дождь стал стихать, а вскоре и совсем прекратился. Небо на востоке прояснилось и сквозь редкие, торопливо бегущие на запад облака, пробилось солнце.

Владимиров вышел во двор и увидел Орлова, который подъезжал к дому.

Виду Орлова был озабоченный.

– Андрей Яковлевич, ну что снова стряслось? – спросил Владимиров.

– Стряслось, – ответил тот, сходя с лошади. – Под любым предлогом избавляйтесь от повара! Он каждый день ходит к Кан Шэну и докладывает ему не только о том, что вы кушаете, но и о чём думаете!..

Владимирова эта новость не удивила.

– Пойдём в дом, – предложил он. И уже в доме продолжил: – От повара избавиться не трудно. Скажу Кан Шэну, что мы будем сами готовить. А вот подскажи лучше, как избавиться от учительницы русского языка? Она с завтрашнего дня ежедневно будет приходить к нам на так называемую стажировку.

– Я уже слышал об этом от Бо Гу, – ответил Орлов. – Ты знаешь, чья эта девица? Племянница Кан Шэна!

– Тогда всё понятно…

И Владимиров безнадёжно махнул рукой.

– Но это ещё не всё, – продолжил Орлов. – Час тому назад был у меня Мао с Цзян Цин. Теперь они официально мои пациенты. Есть решение Политбюро на этот счёт…

На какое-то время в комнате повисла немая тишина. Её нарушил Долматов.

– Так это же хорошо, Андрей Яковлевич! – сказал он.

– Чем хорошо? – возразил Орлов.

– Ну как… Чем ближе к телу, тем ближе к дому… – попытался отшутиться Долматов.

– А если с этим телом что-нибудь случится?

Долматов пожал плечами.

– Ты же говорил, что он здоровый…

– Сегодня здоровый, а завтра всё может случиться… Ладно. Лучше скажите, какие у вас новости?

– Не утешительные, – ответил Владимиров. – немцы уже под Новочеркасском и Цимлянской. Наши отходят на Кубань и к Волге…

– Плохо… – обронил Орлов и встал со стула, опершись рукой о плечо Долматова, который сидел рядом.

Владимиров заметил, как побледнел Долматов с трудом сдерживая стон.

В группе никто кроме Владимирова не знал, что Долматов воевал в Испании и возглавлял там службу связи при главном советники по военным и морским делам в Картахене адмирале Кузнецове. В октябре 1937 года Долматов попал под артиллерийский обстрел и получил шесть ранений. В госпиталь его привезли почти трупом. Пять осколков из него извлекли. Один не удалось. И теперь он время от времени давал о себе знать.

Орлов попрощался и направился к двери.

Владимиров пошёл его проводить.

– Ты думаешь твоя затея с Цзян Цин получится? – спросил он.

– Попытка – не пытка, – ответил тот.

4

Начиная с двадцать пятого числа, в течение двух дней, несколько английских радиостанций стали передавать сообщения о готовящемся нападении Японии на Советский Союз.

Двадцать седьмого числа об этом сообщила и радио Чунцина. И даже было названо время – конец месяца.

Долматов и Риммар не стеснялись в выражениях в их адрес. А Южин заявил:

– Они провоцируют Японию! Разве непонятно…

Алеев поддержал их.

И только Орлов, казалось вёл себя, как ни в чём ни бывало. Но уже на следующий день он приехал снова мрачнее тучи.

– …Я такого маразма ещё в жизни не видел!.. – сказал он. – В госпитале с утра до вечера идут собрания! И все в чём то каются, признают свои ошибки и клянутся на верность председателю товарищу Мао Цзэдуну!.. Я поинтересовался у солдат, что они получают? Говорят, дают два раза в день кашу из чумизы… А в казармах, где они живут, даже мышей нет. Переловили и поели!.. – И неожиданно спросил: – Пётр Парфёнович, ну скажи мне честно: зачем мы здесь?

Владимирова вопрос Орлова и удивил, и озадачил.

– Андрей Яковлевич, ни тебе мне объяснять… – ответил тот.

Орлов безнадёжно махнул рукой.

– Ладно… Я приехал совсем по другому делу. Вчера меня приглашал в гости Ма Хайдэ. Живёт он, конечно, не как все китайцы. Сын у него есть. Зовут Ю Ма. Хороший мальчик. Так вот, когда Ма Хайдэ вышел на кухню, Су Фи сунула мне в карман записку и попросила передать Риммару…

– Во те на! – удивился Владимиров. – И что в записке?

Орлов молча достал из кармана свёрнутый вчетверо листок желтоватой бумаги и подал Владимирову.

– Читай…

Владимиров развернул записку. В ней Су Фи просила Риммара назначить ей встречу в удобное для него время и в любом месте. И передать ответ через Орлова.

– Да-а-а… – протянул Владимиров. – Вот это поворот!..

– Что будем делать? – спросил Орлов. – Передавать Николаю записку? И давай подумаем: что тут – любовь или провокация какая?

Владимиров неопределённо развёл руки.

– Не знаю, Андрей Яковлевич… Не знаю… – повторил он. – Надо подумать…

…На встречу с Су Фи Риммар отправился через два дня.

Встреча состоялась у Южных ворот. Долматов предложил не отправлять Риммара на встречу с Су Фи одного.

– …Может мне его подстраховать? – предложил он.

Однако Владимиров отклонил предложение Долматова.