Текст книги "Приют горного странника"

– Милейший Павел Иванович, я ее тоже очень крепко люблю… Ну, мы отвлеклись. Вернемся к нашим баранам…

Павел Иванович открыл альбом.

– Здесь у меня собраны марки Царской России, полная серия с наклейками… эти охватывают период с 1857 по 1867 годы, как видите, каждый лот оценивается в десять копеек по тогдашнему курсу…

Мужчины так погрузились в предмет их увлечения, что не заметили, как около двери в мансарду появилось еще одно лицо.

После того, как Леопольд Фомич покинул номер Дормидонта Ниловича и опять прошествовал на второй этаж, Инессу Львовну охватило сильное любопытство. Она сначала подавляла его, но, в конце концов, любопытство одержало победу. Инесса Львовна, стараясь ступать как можно тише, поднялась в мансарду. Дверь оказалось незапертой, и она слышала, о чем велся диалог внутри комнаты. Отчетливо звучал голос Павла Ивановича:

– Эта марка 1857 года гашеная, точечный штемпель. На рынке сегодня ее стоимость не менее сорока тысяч… а вот и вертикальное Вердже…

Инессе Львовне стал понятен предмет беседы. Очевидно, речь шла о редких, коллекционных экземплярах марок. Ее любопытство еще более возросло. Она колебалась, но не смогла себя перебороть и осторожно открыла дверь.

– Ох, прошу извинить мое вторжение, – она с невинно-рассеянным выражением лица обвела взглядом комнату. – Какой у вас замечательный вид из окна. Потрясающе! Эта комната предназначена для отдыха?

Тут ее взгляд как бы случайно переместился в сторону сидящих мужчин. Она успела заметить, как Павел Иванович быстро закрыл альбом.

– Извините, если я вам помешала. Вижу, вы тут что-то рассматриваете.

Она приблизилась к столику.

– А что это у вас?

Мужчины, застигнутые врасплох, и не пытались деликатными фразами маскировать свое нерасположение к общению с Инессой Львовной. Ей достаточно было беглого взгляда на них, чтобы понять – она тут нежелательная персона. Но любопытство пересиливало неловкость, которую испытывала Инесса Львовна. Она стояла около столика в надежде на приглашение присоединиться к просмотру альбома. Любопытство жгло, но затянувшееся молчание было не в ее пользу.

– Ну… все понятно, – Инесса Львовна еще раз оглядела комнату. – Не буду вам мешать. А здесь уютно, очень уютно.

И она, придав лицу гордый, с оттенком пренебрежения вид, быстрым шагом покинула комнату.

– Да… эта женщина не страдает комплексом скромности, – Павел Иванович встретил понимающий взгляд Леопольда Фомича.

– Полагаю, сейчас нам не нужны желающие пообщаться, – Леопольд Фомич поднялся и запер на ключ дверь. Они продолжили неторопливо беседовать, внимательно рассматривая марки.

Настроение Инессы Львовны опять было испорчено. Она вернулась в свой номер, задержалась перед овальным настенным зеркалом.

…Нет, я определенно похудела. Еще бы! Сначала эта получасовая тряска по камням в такси… Да и обед был так себе, посмотрим, что предложат на ужин.

Она откинула со лба волосы и придирчиво изучала свое лицо.

…Ужасно! Даже для моих шестидесяти.

Она считала, что окружающие постоянно смотрят на нее, оценивают, обсуждают. И от этого ощущения ей делалось не по себе. Ей казалось, что она не так ходит, нелепо одевается и, вообще, все делает не так. И, в довершении ко всему, эта злосчастная прогулка вдоль озера.

…Зачем я только напросилась на нее?.. Эта парочка отнеслась ко мне неприязненно. Это еще не самое неприятное, хуже того – они меня просто не замечали! А если и обращались ко мне, то в их голосах сквозила ирония! Нашли девочку посмеяться! Пусть на себя посмотрят! Да что эти Непрухины… молодые еще… ну, а эти-то, мужики, каковы, а? Подумаешь, рассматривают альбом! Можно же элементарно вести себя вежливо, по-джентльменски с дамой. На столе – бутылка коньяка, бокалы, можно и предложить даме, просто, ради знака внимания. Я и не собиралась разглядывать потрепанные марки, нужны они мне… Потрепанные, но, судя по их разговору, дорогие! Живешь тут на пенсию, с трудом откладываешь на недельный, летний отдых, а тут, похоже, одна марка столько же стоит.

Приближалось время ужина, Инесса Львовна спустилась вниз и заглянула в столовую: Елизавета Капитоновна сервировала столики. Инесса Львовна задержалась в биллиардной комнате, переключив внимание на картины. Вскоре на лестнице показались Непрухины. На Люсе было облегающее фигуру белое платье с крупными черными квадратами, ее черные волосы были собраны на затылке в хвост.

Инесса Львовна поморщилась.

…Воображает из себя девочку-подростка. И этот дурацкий хвост совершенно не идет ей.

Инессу Львовну так и подмывало подойти к Люсе и высказать свое мнение ей в лицо.

…А ее муж… уж если быть откровенной, то его искалеченная фигура кроме жалости ничего не вызывает. Да еще эти разные по размеру глаза, кажется, он ими просвечивает тебя насквозь, как рентген… Уф, неприятная пара.

Она, презрительно хмыкнув, отвернулась и сосредоточила внимание на картинах. Стук палки по ступенькам заставил ее снова обратить взор на лестницу.

…Вот и противный старикашка. Не знаю почему, я вроде бы почтительно отношусь к пожилым людям, но этот старик интуитивно вызывает неприязнь. Я вообще не пойму, что он тут делает? Почему ему позволяют приходить в столовую в этом потрепанном плаще и сапогах? Здесь ему что, проходной двор какой-то?! Существуют же элементарные правила этикета! Так извольте, находясь в культурном заведении, им следовать. Понятно, он – такая глухомань, что и не слышал об этих правилах, но куда смотрит Леопольд Фомич? Он позиционирует себя этаким… джентльменом, мог бы деликатно намекнуть старику, что при дамах надо соблюдать правила поведения, принятые в порядочном обществе…

Из столовой выглянула Елизавета Капитоновна:

– Уважаемые гости, добро пожаловать на ужин.

Инесса Львовна заторопилась, чтобы занять свое место за столиком.

– Хозяюшка, куда прикажите присесть? – зашамкал губами вошедший в столовую Дормидонт Нилович.

– Присаживайтесь сюда, Дормидонт Нилович – Елизавета Капитоновна указала место, которое в обед занимал Леопольд Фомич.

– Постойте, – выпалила Инесса Львовна. Ее испугала перспектива оказаться бок о бок с этим неприятным субъектом. – Здесь же сидел Леопольд Фомич. Куда он сядет?

– Не беспокойтесь, – с извинительной улыбкой ответила Елизавета Капитоновна. – Леопольд Фомич занимается приготовлением бани, поэтому он поужинает попозже.

Дормидонт Нилович, охая, приставил к стене палку и опустился на стул рядом с Инессой Львовной. Прищурив глаз, он вдруг погрозил ей пальцем:

– Пошто впереди старика-то бежишь? Старика везде вперед пущать надобно… Ишшо поживи с мое-то, узнашь, что старость – не сладость, да в карман ее не засунешь, – он горестно вздохнул.

Инессу Львовну бросило в жар. Она хотела тут же вскочить и пересесть за другой столик, но в этот момент в столовой появился Павел Иванович.

– Приятного аппетита. Вижу, я опять опоздал к раздаче. Надеюсь, мне что-нибудь перепадет?

Его опрятный вид и доброжелательная улыбка успокоили разбушевавшиеся нервы Инессы Львовны. Она даже громко рассмеялась в ответ на его шутливое замечание.

– Да, служба службой, а ужин – по расписанию, так сказать, – Павел Иванович, потирая ладони, занял свое привычное место. – Я только что выходил на улицу и почувствовал приятный дымок березовых дровишек. Растапливаете баньку?

Из кухни появилась Елизавета Капитоновна:

– О… это любимое занятие моего мужа. Вечером вас ожидает русская банька. А присутствующий среди вас Дормидонт Нилыч – хороший рыбак, и его сегодняшний улов я и предлагаю вам продегустировать.

Она широко улыбнулась и стала аккуратно расставлять тарелки на столики.

– А какая рыбка-то, дедушка? – обратился к старику Глеб.

– В энту пору да ишо и местечко коли знамо, так и знатна рыба клюет-то, – Дормидонт Нилович обвел присутствующих упрятанным под густыми бровями взглядом, достал из плаща платок и промокнул лоб. Затем вернул платок в обвислый карман плаща и, кряхтя, продолжил. – Рыбка-то знатна, коли знамо, как к ней идить-то. Седни харис клевал, да ишшо окунишка пожаловал.

– Если кто из гостей желает макароны с сосисками, то я сейчас принесу, – предложила Елизавета Капитоновна.

– Принесите мне, пожалуйста, – с напускной вежливостью попросила Инесса Львовна.

Дормидонт Нилович поглядывал на Инессу Львовну, поглаживая бороду и покряхтывая:

– Опробуйте рыбку-то, опосля где ишо таку отведаете-то.

Все, за исключением Инессы Львовны, с аппетитом поглощали предложенное угощение. Дормидонт Нилович продолжал крутить головой, двигая туда-сюда бровями, внимательно изучая лица гостей. Остановив свой взгляд на присоединившейся к их столику Елизавете Капитоновне, он вымолвил:

– Што тута говорить-то, все у вас ладно, хозяюшка, все чин по чину… ан… так ведь и… – он замялся, словно собираясь с мыслями и, виновато щурясь по сторонам, проговорил:

– Так ведь в народе-то как ишо говорят: «Не надо нам хоромного стекла, лишь бы водочка текла», – и дед, хрипло засмеявшись, стал оглядываться, ища поддержки у окружающих.

Инесса Львовна, до того с трудом сдерживавшая нарастающее раздражение, тут не вытерпела:

– Надо иметь уважение к окружающим, вы ведь не в кабак пришли, а в культурное учреждение и, вообще, вы могли бы снять головной убор в общественном месте, где присутствуют дамы!

Если бы Инесса Львовна могла сейчас взглянуть на себя в зеркало, то пришла бы в ужасное расположение духа: она раскраснелась, глубокие морщины избороздили лоб, а искаженный в гневе рот придавал лицу брезгливую гримасу.

Дед молчал, и в столовой воцарилось молчание. Гости сосредоточились на своих тарелках. Нависшую напряженную паузу нарушил робкий голос Люси:

– Извините, а можно еще соли? У нас пустая солонка.

– Ох, какая я разиня! – Елизавета Капитоновна всплеснула руками и, мысленно поблагодарив Люсю за отвлекающую спасительную реплику, принесла из кухни соль.

– Вот и сольца нашлась, – не унимался дед. – Соль всему голова, без соли и жито трава… Да-а, вона раньше как… соль была на вес злата…

Инесса Львовна метнула такой взгляд в сторону старика, что сидевший напротив нее Павел Иванович почувствовал острую необходимость вмешаться и разрядить грозовую тучу, сгущавшуюся в столовой. Он обратился к вернувшейся с кухни Елизавете Капитоновне:

– Вы продукты закупаете в магазинчике напротив?

– Нет, этот магазин обслуживает жителей поселка, да еще приезжие гости иногда там делают покупки. Муж ездит в Лесогорск и берет продукты оптом. Получается выгоднее.

– Вы говорите про городок, на пути к вам? – голос Инессы Львовны дрожал, выдавая раздражение. – Он весь покрыт пылью и дымом! Создается ощущение, что ты попал на какую-то большую шахту: кругом горы каких-то шлаков или еще чего-то…

– Это отвалы отработанной горной породы, – пояснила Елизавета Капитоновна. – Отработанная медная руда, к сожалению, сваливается неподалеку, практически в черте Лесогорска. И за многие годы работы меднорудного комбината образовались эти горы.

Инесса Львовна взорвалась от негодования:

– Но они что! О людях вообще не думают?! Чем там дышат люди?! Я пока пересаживалась с автобуса на такси, так меня до слез замучил кашель… Эта едкая пыль создает какой-то сладковатый привкус во рту. Она же проникает в легкие! А потом возникают всякие болезни! Ну, у нас же богатое государство, и ему легче всех лечить, чем предотвращать болезни!

Опять наступила пауза, но ненадолго. Павел Иванович обратился к соседнему столику, занимаемому четой Непрухиных:

– Вы далеко ходили вокруг озера? Дошли до староверов?

– Мы собирались дойти и посмотреть на этих старообрядцев, – бодрый голосок Люси пришел на смену нескончаемому потоку жалоб Инессы Львовны. – Но путь оказался длинным, да… к тому же еще, вся тропа была в огромных лужах, идти было тяжело, и мы вернулись.

– Люся, будь до конца откровенной, – прервал ее Глеб. – Она не договаривает, что все время теребила меня за рукав и шептала: «Давай вернемся, а то я боюсь, вдруг из-за кустов выскочит медведь».

– Не смешно, Глеб, – заметила с укоризной Люся. Она собиралась еще что-то добавить, но в этот момент Дормидонт Нилович, стараясь не привлекать к себе внимания, сильно ткнул пальцем в бок Инессу Львовну, сопроводив свои действия вопросом:

– Ты пошто рыбку-то не кушаешь? И некажешь ничево про нее? Она бы тебе хорошо пошла…

Лицо Инессы Львовны и так не отличалось благожелательностью в этот вечер, но тут оно изменилось до неузнаваемости: гримаса ярости перекосила рот, глаза расширились от гнева:

– Да вы что себе позволяете?! Совсем с ума спятили!

Причина, вызвавшая эмоциональный всплеск, осталась незамеченной окружающими, и они с недоумением посмотрели на Инессу Львовну.

– Нет, вы посмотрите на него! Он же ткнул меня чем-то в бок! Да он – больной на голову!

Она в бешенстве бросила вилку на стол, вскочила и выбежала из столовой. Следом за ней поднялась Елизавета Капитоновна:

– Дормидонт Нилович, любая шутка имеет свои границы, и любые остроты приятны в меру. Вы, похоже, увлеклись… – и она поспешила вслед за Инессой Львовной.

Дормидонт Нилович достал из кармана платок и тщательно протер лоб, на котором блестели крупные капли пота.

– Да я-то што? – он виновато оглядывался по сторонам. – Сижу тут… опенок опенком… Дай, думаю, спрошу, пошто она рыбку-то не пробует. Нет, коли энтова ей неидет так ты скажи, пошто не скажешь-то. Я хоть и дед дремучий, а пойму.

Он помолчал немного, покачал головой:

– А палец-то на што? – дед поучительно выставил вверх указательный палец в качестве средства для начала общения. – У нас, в деревни-то таково обращение было. Во-о, суть где! В пальце. Он те и перст, он те и глас!

Старик несколько раз потряс поднятой рукой, пристально обводя присутствующих насупленным из-под бровей взглядом.

Елизавета Капитоновна сумела догнать Инессу Львовну у дверей номера.

– Вы что-то хотели мне сказать? – Инесса Львовна резко обернулась, сжав губы в гримасу обиды и презрения.

Елизавета Капитоновна, считая себя ответственной за произошедший неприятный случай, смутилась и покраснела. Инесса Львовна была готова вскипеть, бросить какую-нибудь дерзость в лицо Елизавете Капитоновне, но, видя, в каких расстроенных чувствах пребывала хозяйка гостевого дома, смягчилась, остыла и примирительным тоном сказала:

– Я не дурочка, я все понимаю. Не ваша в том вина, что старик совсем выжил из ума.

– Инесса Львовна. Я организую так, что, впредь, Дормидонт Нилович будет посещать столовую отдельно от гостей.

– Спасибо вам. Я ценю вашу заботу, – Инесса Львовна натянуто улыбнулась и скрылась в номере.

Елизавета Капитоновна, спускаясь в столовую, встретила Дормидонта Ниловича. Старик, кряхтя, поднимался ей навстречу:

– Ну, спасибо, хозяюшка… вижу, сделал малость лишку… так извиняйте уж меня. Будут в рай зачислять, так оно мне и зачтется…

Стараясь держать себя спокойно, четко выделяя каждое слово, Елизавета Капитоновна произнесла:

– Уважаемый Дормидонт Нилович. Рада слышать, что признаете свою вину за случай в столовой и, надеюсь, вы извинитесь перед Инессой Львовной.

– Пошто не извиниться-то?! – старик, недоумевая, развел руками. – За извини плату не требуют…

И, постукивая палкой, он, охая, продолжил медленно подниматься по лестнице.

Глеб из ковша плеснул воду на каменку печи. Послышалось шипение, и клубы пара, обдав жаром лицо, окутали баню. Распаренный березовый веник источал аромат летнего леса. Глеб еще раз окунул его в таз, достал, дал сбежать воде и начал легко помахивать над лежащей на полке Люсей.

– О! Как чудесно, Глеб! Нет, русскую баню ничем не заменишь. Как здесь хорошо. А какой стоит аромат соснового и березового леса! – Глеб похлестывал веником спину Люси. – Я не жалею, что настояла на нашем приезде сюда.

Лицо Люси раскраснелось от жара, глаза блестели:

– Интересно, как там наша дочурка с мамой? Надо им позвонить.

– Завтра с утра пойдем на вершину, оттуда, говорят, есть связь с миром. Я тоже пытался позвонить на работу, но телефон – вне зоны действия сети.

– Надеюсь, ты не собираешься и тут заниматься своей работой? Дай преступному сообществу вздохнуть свободно и насладиться безнаказанностью.

– Но… от бездействия у меня притупится профессиональный нюх.

– Опять ты мне про свой нюх… После сегодняшнего инцидента за ужином я уже боюсь, как бы и здесь не произошло какое-нибудь преступление, – иронично заметила Люся.

Уже совсем стемнело. Елизавета Капитоновна в столовой встречала гостей:

– Проходите, проходите, милые гостюшки… прошу на чашечку чая. Надеюсь, наша банька пришлась вам по вкусу?

– Мы просто улетели от восторга, Елизавета Капитоновна! – Глеб и Люся последними из гостей оказались в столовой. Павел Иванович и Инесса Львовна уже сидели за своим столиком. В компании с ними находился Леопольд Фомич.

Инесса Львовна не сразу решилась принять приглашение и посетить баню, очень сильными были раздражение и обида. Пробыв некоторое время в номере, поостыв, она решила, что поскольку случай предоставляет шанс и, тем более, посещение бани входит в стоимость отдыха, то было бы глупо с ее стороны не воспользоваться им. Баня оказала благотворное, успокаивающее воздействие на взвинченную нервную систему Инессы Львовны, а отсутствие в столовой Дормидонта Ниловича еще более укрепило ее в благоприятном расположении духа.

– А знаете ли вы, что посещение бани приносит большую пользу душе и телу, если придерживаться научного подхода, – теперь уже Леопольд Фомич поучительно поднял указательный палец.

– Да что уж там научного, – Инесса Львовна полностью расслабилась и искренне рассмеялась. – Преподайте нам урок.

– Вам, дорогая Инесса Львовна, с удовольствием. Итак, поначалу необходимо посидеть, на полке, ну… кто где может… повыше – пожарче, пониже – посвежее. Пропотеть хорошо, с потом выйдет вся нечисть, – он рассмеялся. – После этого можно выйти в прибанок, отдышаться и снова окунуться в жар. Теперь начинаем париться. Венички заготавливают заранее, замачивают в теплой воде. Кстати, насчет березовых веничков, их заготавливают в июне, когда листва уже набрала сок, но еще не стала жесткой…

Они продолжали беседу. От банной тематики, переключились на здоровое питание, обсудили влияние экологии на человека. Чай с заварными пирожными, домашнее варенье, создавали в столовой теплую атмосферу.

– Баня, походы в горы – все это замечательно, – рассуждала Инесса Львовна. – А как насчет вашего озера? Медвежье, кажется, оно называется? Туда приходят искупаться медведи?

– Не беспокойтесь, медведи купаться в озеро не ходят. Озеро расположено в горной впадине, – Леопольд Фомич откинулся на спинку стула с чашечкой чая в руке. – Его питают родники, подземные реки, создавая проточность воды.

– Мы прогуливались сегодня по берегу, и я обратил внимание, что все дно довольно каменистое, – вмешался Глеб, хранивший до этого молчание.

– Купаться-то можно? – не отступала от него Инесса Львовна. Выбирая место для отдыха, она учитывала расположение водоемов, так как считала, что купание в естественных условиях благотворно влияет на здоровье.

– У нас здесь высокогорье. Озеро расположено на высоте свыше семиста метров над уровнем моря, и жара не такая, как на равнинах. Добавьте к этому значительные суточные колебания температур. Поэтому, даже в июле, вода не прогревается выше шестнадцати-восемнадцати градусов.

– Жаль… а я рассчитывала, что смогу позагорать и искупаться, – вздохнула Инесса Львовна. – Я слышала, в горах загар сильнее и дольше сохраняется?

– Пережариться можно, солнечная радиация в горах значительна. Тем более, постоянно дующие ветры создают обманчивое ощущение прохлады…

– Здесь, наверное, полчища комаров, слепней и прочей кусающей твари? – не унималась Инесса Львовна.

– И тут могу вас успокоить, – Леопольд Фомич благосклонно взглянул на нее. – Если бы вы приехали в июне или июле, без специальных мазей, вас бы сожрали, особенно донимают слепни: их укусы болезненны и долго не заживают. А сейчас, в конце августа, их уже нет…

Его прервал звонок со стороны калитки. За ним последовал собачий лай. Леопольд Фомич и Елизавета Капитоновна вопросительно посмотрели друг на друга.

– Мы вроде никого сегодня больше не ждем, – в голосе Елизаветы Капитоновны звучал вопрос. – Все, забронировавшие места гости, уже на месте. Если только кто-либо проездом, мимо, переночевать. Бывает и такое, едут транзитом, находят по Интернету наш гостевой дом и среди ночи просятся на ночлег.

Звонок повторился. Буян заливался лаем.

– Пойду, посмотрю, кто пожаловал, – Леопольд Фомич нехотя поднялся.

– Надеюсь, пришелец не окажется еще одним добрым старичком с палочкой, – Инесса Львовна саркастически рассмеялась.

Худшие опасения Инессы Львовны оказались беспочвенными. Леопольд Фомич вернулся в столовую в сопровождении коренастого мужчины с пышными черными усами.

– Петр, – приветствовала незнакомца Елизавета Капитоновна. – Давненько к нам не захаживали. Дорогие гости, – она обратилась к присутствующим. – Позвольте представить вам нашего соседа.

– Иду мимо, смотрю… окна светятся, ну, думаю, загляну на огонек, погутарить, – раскатистый, окающий басок Петра заполнил пространство столовой.

– Петр, присаживайтесь… – Елизавета Капитоновна повернулась к чете Непрухиных. – Вы не будете возражать против нового соседства за вашим столиком?

– Будем только рады, – приветствовал его Глеб.

– Я не с пустыми руками. Как говорится: «От нашего стола вашему». Давай хозяин, угощай гостей, – неуклюже переваливаясь, Петр достал из захваченного с собой пакета бутылку вина.

– Никак из магазинчика товар-то, – прищурив глаза, приценивался к бутылке Леопольд Фомич. – Презент от тебя с Клавдией?

– Обижаешь, хозяин, – щеки Петра побагровели, глаза беспокойно метнулись в сторону Леопольда Фомича. Он напоминал ученика, застигнутого учителем за списыванием задания. – Это – из моих личных запасов.

– Вот вам рыбка, – Елизавета Капитоновна поставила перед Петром тарелку. – Один из наших гостей принес свой улов.

– Похоже, безалкогольный вечер нам не грозит, – ирония сквозила в словах Инессы Львовны. Она пристально оглядывала Петра. – Постойте, так вы работаете в магазине, напротив? И ваша жена там работает?

– Угу, – изрек Петр, мгновенно нацелившись вилкой на манящий золотистой поджаркой рыбий бочок. – А вы с ней, что… знакомы?

Инесса Львовна передернула плечами и, повернувшись к мужчинам за ее столиком, быстро зашептала:

– Да она у него бешенная. Я ничего не собиралась покупать, просто, по приезде, зашла спросить, почему не открывают. А она как выскочит за мной на крыльцо. Да вы же, Павел Иванович, как раз подъехали. Сами все видели, как она стояла и орала…

Леопольд Фомич сделал вид, что не расслышал шепота Инессы Львовны. Он посмотрел в сторону Елизаветы Капитоновны:

– Лизушка, принеси нам бокалы.

На столиках оказались бокалы, наполненные вином.

– Уважаемые гости. Мы, я имею в виду себя и мою дорогую хозяюшку – Елизавету Капитоновну, мы рады приветствовать вас в нашем гостевом доме. Надеюсь, вы хорошо устроились. Позвольте мне пожелать вам приятного отдыха, знакомства с нашими горами и лесами. Мы же, в свою очередь, возьмем на себя ваши бытовые заботы. Предлагаю тост за ваш полноценный отдых.

Вино сыграло свою раскрепощающую роль, и беседа в столовой потекла непринужденнее. Даже Инесса Львовна пренебрегла строгими принципами культурного учреждения и попробовала вино. Об отсутствующем Дормидонте Ниловиче никто не вспоминал. Петр, давно стремившийся в общество, где можно свободно погутарить, сразу вошел в роль рассказчика:

– Да… места здесь хорошие. Сейчас ягоды пошли. Если на вершину хребта поднимитесь, так там, среди можжевельника и камней, прямо россыпи ягод: и брусника, и черника, и шикша…

– А что за шикша? – прервала его Инесса Львовна. – Я не слышала о такой ягоде.

– Ее еще вороникой или водяникой называют, – пояснила Елизавета Капитоновна. – У нее листья узкие, жесткие, напоминают палочки, а ягоды черные, пресные на вкус.

– Зато, – добавил Леопольд Фомич, – эта невзрачная, пресная на вкус ягодка отлично утоляет жажду, лечит головную боль, а витаминов в ней больше, чем в клюкве…

– Еще бы туда подняться, на этот хребет, – недоверчиво заметила Инесса Львовна. – Подъем сколько времени занимает?

– Если так это… не спеша идти, – Петр начинал осваиваться в новой компании, – то подъем займет часа три. Вся тропа размечена, и с пути вы не собьетесь. Правда, в некоторых местах придется карабкаться на карачках…

– Что? Такой крутой подъем? – недоверчиво спросила Люся.

– Ну… это уже совсем, когда к вершине будете пробираться. Там камни большие, и приходится хвататься за них руками и ползти, как на четвереньках только вертикально.

– Кстати, Люся, – вспомнил Глеб. – Мы же принесли грибы и хотели узнать, они съедобны или нет. Ты их положила у двери и забыла.

– Ой, действительно. Подождите, я сейчас принесу.

Люся вернулась в столовую, держа в руках полный пакет рыжевато-коричневых грибов.

– Ну-ка, ну-ка, – Петр заглянул в пакет. – Ну… это опята, стопудово! Вы их на тропе к староверам брали?

Люся утвердительно кивнула.

– Их там сейчас море, – Петр вальяжно развалился на стуле. – Если знать еще места, так за полчаса можно пару ведер запросто насобирать. Там же ими все пни усажены… А знаете, что… – он замер на полуслове. – Я там осенью на медведя наткнулся!

Некоторое время в столовой царила тишина. Петр оглядел присутствующих, оценивая произведенный им эффект.

– Слушай, Петька, ты мне всех гостей своими медведями распугаешь. У нас же бизнес провалится, – прервал его Леопольд Фомич, но Петр, не обращая внимания, продолжал, напустив на себя таинственный вид:

– Вы думаете, про медведей байки языком чешут? Вы отдыхаете здесь только один день, а я тут живу и всякого навидался… Медведи здесь есть! – категорично отрезал Петр и налил себе полный бокал вина.

– Вы нас не пугайте, – Инесса Львовна посмотрела по сторонам. – Вы, может, и не боитесь медведей, но мы же – женщины, – она бросила быстрый взгляд на Люсю. – Мы приехали сюда отдохнуть, посмотреть горы. Нам не нужны здесь медведи. Послушайте, тут же туристический кластер, как я понимаю. Гостевые дома и все такое… Куда смотрят организаторы?! Давно пора переловить всех медведей и переселить их куда-нибудь подальше.

– Петр у нас любитель потравить байки, – Елизавета Капитоновна улыбнулась. – Кто желает еще чаю?

– Ага, байки потравить! – обиженно воскликнул Петр. – Не верите?! Вот, слушайте, ты же Леопольд сам знаешь, что это правда, слушайте. Прошлой осенью, ну еще первый снежок только-только припорошил, иду я, значит, на рыбалку. Озеро-то еще не подернулось льдом. Вот, иду я, значит, по тропе к староверам, там у них клев хоть куда! И вдруг… вижу, около тропы куча такая… из листьев и снежком припушена. Ну, я встал, думаю, что же это такое? Еще пару дней назад ее здесь не было. А нюхом-то чую… запах, воняет, ну не при женщинах будет сказано… Короче, сильно плохо пахнет. И куча-то эта у самой тропы лежит. Ну, я возьми ее да… садком-то. Смотрю… куча зашевелилась, зашуршала опавшими листьями, снег, сухие ветки с нее осыпаются и… бац! Медведь поднимается во весь рост передо мной!

Петр остановился и повернулся к Леопольду Фомичу:

– Фомич, плесни, горло пересыхает.

Глотнув вина, он помолчал, высматривая желающих возразить ему, но гости замерли, ожидая продолжения рассказа.

– Я, конечно, опешил, но это только наперво. Он-то встал, не разобрав, кто и откуда идет. Они же, медведи, подслеповаты. Видят плохо, зато нюх у них ого-го! Так вот, я и говорю, этот поднялся и стоит ко мне задом. Ну, я возьми и как садани его садком по заднице… – Петр посмотрел на присутствующих женщин, но его слова, по-видимому, не смутили их. – Он повернулся и так зырит на меня, медведь-то, вижу, он спросонья-то… очухаться еще не может. Ну, я его по башке садком… жасть! Жасть!.. Ну, умора!

Лицо Петра расплылось в самодовольной улыбке.

– И, что? Медведь вас не тронул? – Люся испытывала недоверие к Петру и, в тоже время, страх перед медведями.

Петр свысока посмотрел на нее, его усы одобрительно зашевелились, а глаза еще ярче засверкали из-под густых, черных бровей:

– Это я его больше не тронул, – он пригладил рукой усы. Его лицо светилось. В этот момент Петр переживал самые радостные эмоции. – Он как сиганет! Только пятки засверкали. Ну… и со страху-то… ну, не к столу будет сказано…

Петр хотел еще чем-то дополнить свою историю, как очередной звонок прервал его.

– Мы никого не ждем, тем более, уже скоро одиннадцать, – Елизавета Капитоновна вопросительно взглянула на Леопольда Фомича. – Лео, посмотри, кто там.

Все затихли в ожидании. Из холла послышался визгливый женский голос, перемежаемый репликами Леопольда Фомича. Голоса приближались, и вместе с Леопольдом Фомичем в столовую вошла Клавдия.

– У-у… ты, мать твою через колено, – заерзал на стуле Петр. – Не даст и пяти минут посидеть с хорошими людьми, погутарить.

– Ах, вот он где! Рассиживает, значит! – взгляд Клавдии молнией метнулся в сторону Петра. – Ох, уж извиняйте за позднее вторжение, здрасьте всем, – Клавдия поклонилась. – Приятного вам аппетита. Хорошо у вас тут, Лизавета, ох, хорошо. Уют такой… – глаза Клавдии завистливо обежали столовую и вернулись к насупившемуся Петру:

– А я-то думаю, он крышу бани чинит, – она безостановочно затараторила, подперев руками бока. – Нет, вы посмотрите на него, ты мне что сказал? Пойду, гляну конек на крыше у бани. Там доски отошли, ну и вода чердак заливает. Я думаю, он как примерный муж, сидит на крыше, потом смотрю, уже темень за окном. Я-то думаю, ну молодец, заработался до темна. Потом мысля другая… Ой, а как же он там в темноте-то, на крыше? Опасно же?! Ну, я и бегу, а его нет!

– Слышь, Клавдия, ты помалу громкость-то убавь, а то уши уже заложило, – Петр исподлобья уставился на жену. – Да сидел я, сидел на крыше… стемнело, ну, думаю, щас слезу, фонарь возьму. Стал на лестницу ступать, да неловко… видать, в темноте-то не туда ступил. Чувствую, нога не шибко, а так… занемела. Ну, думаю, куда я теперь… на крышу-то, а тебе мешать не хотел, ты там бухгалтерией занималась. Вот… я, стараясь не греметь, и зашел к Леопольду.

– Вижу, что ты, стараясь не греметь, мягонько спрыгнул прямо за стол с бутылочкой…

В их пререкания осторожно вмешалась Елизавета Капитоновна:

– Клавдия, присаживайся на чашечку чая. У нас сегодня гости приехали…

Клавдия еще раз осмотрелась по сторонам, и тут ее взгляд наткнулся на Инессу Львовну, которая демонстративно отвернулась в сторону.

– Нет… спасибо, Лизавета. В другой раз мы с тобою почаевничаем. Пойдем, Петр, надо Муську загонять. Ты тут, наверное, опять про медведей байки строчишь?