Текст книги "Связанные местью"

Я огляделась по сторонам, но его нигде не было видно. Попыталась избавиться от нелепого ощущения, что за мной следят. Мне было не выгодно вести себя сейчас как параноик. Если я опозорюсь, то пройдет немало времени прежде, чем меня снова пригласят на подобное мероприятие. Или, что еще хуже, Козимо может решить, что я не подхожу ему в жены. Мать с отцом никогда не простили бы меня, если бы такое вдруг произошло.

– Смотрите, кто к нам идет, – пробубнила Триш себе под нос, и на какой-то нелепый момент, от которого у меня чуть было не остановилось сердце, я действительно подумала, что это может быть Гроул.

Повернулась посмотреть, о ком она говорит, и почувствовала, как жар прилил к моим щекам. Козимо направлялся в нашу сторону. На нем был двубортный костюм серого цвета. Его темно-русые волосы были зачесаны назад, на носу красовались очки в тонкой оправе.

– Он похож на брокера, – тихо прокомментировала Триш.

Он занимался финансовыми вопросами Фальконе, так что ее сравнение было не так уж и далеко от правды. Костюм сидел на нем как влитой. Я никогда не видела, чтобы он носил что-то другое, кроме костюма. Тем острее его образ контрастировал с образом человека, за которым я шпионила всего пару секунд тому назад.

Триш и Анастасия сделали шаг в сторону, прижимаясь друг к другу и притворяясь, что дают нам с Козимо немного личного пространства, что, конечно же, было лишь притворством, так как я понимала, что они будут подслушивать, запоминая каждое сказанное нами слово.

Сомневалась, что они посмеют использовать их против меня. В конце концов, они были моими подругами, но рисковать мне не хотелось.

Козимо остановился гораздо ближе, чем следовало, взял мою ладонь и поднес к губам. Я чуть было не закатила глаза от этого жеста, хотя какая-то часть меня упивалась тем, что Триш и Анастасия обменялись оценивающими взглядами.

– Могу я пригласить тебя на танец? – спросил он ровным и спокойным голосом. Тон его голоса был всегда одинаковым, как и весь его хорошо продуманный образ в дорогом деловом костюме. Триш однажды сравнила Козимо с хорошо смазанной машиной. Сравнение подходило ему идеально. Он бросил взгляд в сторону моих подруг, но не произнес ни слова. Я чувствовала себя скованно. У меня было странное ощущение, что если я сейчас излишне эмоционально буду реагировать на жениха, то Анастасия разозлится. Иногда я понятия не имела, что, черт возьми, с ней происходит.

Я позволила ему увести меня в сторону танцпола, осознавая, что мои подруги с плохо скрываемым любопытством следят за нами. А наблюдали за нами не только они. Мои родители также пристально следили за нами. Я буквально съежилась под силой их пристального внимания, прикованного к нам.

«Не споткнись», – повторяла я себе снова и снова, когда мы начали двигаться в такт музыке.

Когда мы танцевали, стоя близко друг к другу, я ожидала некоторого трепета, учащенного пульса, но ничего из этого не было. Козимо, естественно, не выглядел так, словно безумно влюблен в меня. Конечно для заключения брака любовь не обязательное условие, но ее наличие не помешало бы.

Козимо попытался завязать разговор. Погода, комплимент по поводу моего платья, в общем все то, что, по его мнению, могло бы меня заинтересовать. Но мне было скучно все это слушать.

Мои подруги все еще наблюдали за Козимо и мной. Хотя «наблюдать» было не совсем подходящим словом в случае с Анастасией. Видели бы вы тот взгляд, которым она одарила меня! Я и вправду надеялась, что она поскорее найдет себе подходящую пару. Зная ее характер, она, вероятно, просто разозлилась, что в кои-то веки я оказался на шаг впереди. Хотя я бы не возражала, если бы мой отец потратил больше времени, чтобы найти для меня более подходящую пару. Я перевела взгляд с нахмуренного лица своей подруги в тот угол, где раньше стоял Гроул. Он все еще не вернулся.

– Мы с подругами заметили здесь одного парня, – заговорила я, прервав Козимо. – Подруги сказали, что его зовут Гроул. Он выглядел…

Но мне не дали договорить. Козимо еще сильнее сжал мою талию.

– Ему следовало бы оставаться там, где ему самое место, – произнес он очень резко, чем очень удивил меня. А затем он ободряюще посмотрел на меня. – Не волнуйся. Ты в безопасности. Он прекрасно понимает, что ему запрещено приближаться к таким женщинам, как ты.

Я открыла рот, чтобы задать еще несколько вопросов, но Козимо покачал головой.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

В тот момент не хотелось больше ни о чем говорить, поэтому я позволила Козимо вести бессмысленную светскую беседу. Тем не менее, я осмотрела зал в поисках Гроула.

Козимо отвел меня обратно к подругам, и мы с Анастасией переглянулись. Ее хмурый взгляд, очевидно, тоже не ускользнул от его внимания. Будь я чуточку храбрее, я бы спросила у нее прямо, в чем проблема. Но мне не хотелось устраивать скандал на моей первой вечеринке.

Козимо извинился и направился к группе мужчин, среди которых был и Фальконе. Триш протянула мне очередной бокал шампанского.

– Как это было?

– Хорошо, – машинально ответила я, не желая признавать тот факт, что мне было глубоко фиолетово на моего будущего жениха.

– Вы мило смотрелись вместе, – слащаво пропела Анастасия. Удивление захлестнуло меня, и я сразу почувствовала, что расслабляюсь. Очевидно, Анастасия поняла, что у нее нет причин ревновать Козимо ко мне. Наконец-то пришло время насладиться вечеринкой.

Глава вторая

КАРА

Я заблудилась. Три бокала шампанского опьянили меня, и я плохо ориентировалась в пространстве. Этот дом был настоящим лабиринтом. Вряд ли здесь можно было чувствовать себя комфортно. По крайней мере, я не могла себе представить, что когда-нибудь буду чувствовать себя комфортно в месте, подобном этому. Но, возможно, портреты Фальконе почти в натуральную величину тоже играли здесь не последнюю роль. Взгляд его холодных глаз, казалось, следил за мной, куда бы я не пошла.

Я нащупала в сумочке свой мобильный и вытащила его, но заколебалась. Было ли уместно звонить Анастасии или Триш, чтобы сказать им о том, что я заблудилась в поисках уборной? Они бы даже не дослушали меня. Атмосфера между нами все равно была напряженной после моего танца с Козимо. Не стоит давать им повод для раздражения.

Не в первый раз я пожалела о том, что со мной рядом нет Талии. Вместе мы бы посмеялись над ситуацией, она бы еще долго дразнила меня, но беззлобно. Она не стала бы использовать это против меня, сплетничая с кем-нибудь.

Я замерла, с внезапным ужасом осознав, что не доверяю даже двум своим лучшим подругам. Я покачала головой. Таков был мир, в котором я жила. «Нельзя доверять людям, даже тех, кого ты зовешь друзьями» – вот, что всегда говорил отец. Я никогда не хотела ему верить. Я положила телефон обратно в сумочку. Ни за что не собиралась сейчас звонить кому-либо.

О матери все равно не могло быть и речи. О Козимо тем более. Он был для меня все равно что незнакомец. И у меня было ощущение, что так будет вплоть до дня нашей свадьбы и, возможно, еще очень долгое время после.

С тихим вздохом я пошла дальше. В какой-то момент я бы точно наткнулась на что-то, что указало мне путь обратно на вечеринку.

Я завернула за очередной угол – все они действительно выглядели одинаково, когда заметила чью-то фигуру. Кто-то стоял всего в нескольких шагах от меня. Наконец-то хоть кто-то подскажет мне куда идти.

Мой восторг сменился шоком, а потом и страхом, когда я поняла, с кем столкнулась. Гроул. Он не шелохнулся. Просто стоял там. Высокий и внушительный. Казалось, он пробыл в этом коридоре достаточно долго. Наверное, караулил жертву. И тут я как назло совсем одна. Не будь смешной.

Но как бы мне ни хотелось посмеяться над посетившей меня мыслью, у меня было такое чувство, что я была не так уж далека от истины. Страх и восхищение боролись во мне, и я напомнила себе, что он не причинит мне вреда. Мой отец был слишком важным человеком для Фальконе, а это означало, что и я тоже имею определенный статус. Возможно, Гроул был безжалостен, как любой убийца, но он определенно был умным монстром. И все же я надеялась, что мои телохранители скоро найдут меня. Но видели ли они вообще, как я покидала вечеринку? Они пытались дать мне и моим подругам немного свободы. Теперь же я жалела, что они это сделали.

Гроула наблюдал за мной, но его взгляд ничего не выражал. У него были очень широкие плечи, и костюм сидел на нем впритык, а из-под сверкающей белизной рубашки проглядывало что-то черное, наверное, одна из его многочисленных татуировок. Я никогда их не видела, но нельзя быть частью какого-то общества и делать вид, что не слышишь то, о чем все говорят. Даже в костюме, будучи одет как любой мужчина из нашего круга, он не мог скрыть своей истинной сущности. Его татуировки – намек на монстра, облаченного в дорогой костюм – нельзя было скрыть. Мне стало интересно, как он выглядит без костюма. Только при одной этой нелепой мысли мои щеки залились краской. Я определенно переборщила с количеством выпитого спиртного.

Он лишь на какую-то долю секунды нахмурился, а затем его лицо приобрело непроницаемое выражение. Я же поймала себя на мысли, что снова долго пялилась на него оценивающим взглядом. Вероятно, мне не очень хорошо удалось скрыть свои мысли о нем. Ошибка, которая способная разрушить все в нашем мире. Мои родители учили меня быть воспитанной.

Однако дверь за его спиной показалась мне смутно знакомой. Она вела в главный вестибюль. Я не пошевелилась. Открыть эту дверь означало приблизиться к нему.

Это было нелепо. Я была не просто обычной девушкой. И мы были не на улице, а в доме самого Фальконе. Гроул бы ничего мне не сделал. Даже у него имелись правила, которым он был вынужден следовать. Я была вне пределов его досягаемости, как и все девочки из семей, подобных моей. Сколько бы глупостей ни болтала Анастасия, но Гроул ничего не мог мне сделать.

Я расправила плечи и сделала несколько решительных шагов по направлению к Гроулу. Ближе к вечеринке, напомнила я себе, когда мой пульс участился. По какой-то причине мне это показалось похожим на охоту. Гроул был охотником, а я добычей, что даже не имело особого смысла, поскольку он почти не двигался с момента моего появления в коридоре.

– Я Кара, – поспешно сказала я. Может быть, если бы мне удалось разговорить его, он бы больше не казался таким опасным, но он никак не отреагировал, только смотрел на меня с непроницаемым выражением лица, а потом дверь позади него распахнулась, и появилась моя мать.

Ее взгляд остановился на мне, затем она перевела его на Гроула, и выражение ее лица стало жестким.

– Кара, мы с твоим отцом ищем тебя. Возвращайся на вечеринку, – велела она, полностью игнорируя мужчину, стоявшего с нами в коридоре.

Я кивнула и буквально промчалась мимо Гроула. Его глаза следили за мной, но он не издал ни звука. Кстати, глаза у него были янтарные, а не темные, как казалось издалека. Когда я повернулась к нему спиной, мое тело охватила дрожь, и мне пришлось сдержаться, чтобы не оглянуться через плечо.

В тот момент, когда мы с мамой вышли из коридора в пустынный холл, она схватила меня за руку.

– О чем ты думала, оставаясь наедине с этим… этим человеком? – Она практически выплюнула последнее слово. Ее глаза были широко раскрыты, в них плескалось отчаяние. – Поверить не могу, что его впустили. Ему самое место в клетке в кандалах, подальше от всех порядочных людей.

Ее ногти впились в мою руку.

– Мама, ты делаешь мне больно.

Она отпустила меня, и я, наконец, прочла эмоции на ее лице. Это был не гнев, а беспокойство.

– Я в порядке, – твердо произнесла я. – Я заблудилась и наткнулась… – Я перебирала в уме подходящие имена, чтобы назвать его иначе чем Гроулом, потому что это прозвище казалось слишком грубым, чтобы использовать его в присутствии моей матери, но ничего не придумала.

– Кара, ты не можешь вот так сбегать, не думая о последствиях своих действий.

– Я направлялась в дамскую комнату. А не сбегала, – возмутилась я.

– Козимо – хорошая пара. Смотри не испорти все.

Я моргнула, не веря своим ушам.

– Вот что тебя беспокоит!

Мама сделала глубокий вздох и прижала руку к моей щеке.

– Я беспокоюсь о тебе, а значит и о твоей репутации. В этом мире девушка – пустое место, если у нее запятнана репутация. Мужчины – дело другое. Они могут поступать так, как им заблагорассудится, и это даже наоборот поднимает их репутацию. Мы же вынуждены следовать иным стандартам. Нам суждено быть их тылом. Мы должны компенсировать их промахи. В этом состоит наше предназначение. Мы должны быть нежными, покладистыми и добродетельными. Мужчины же хотят все, что попадает в поле их зрения. Нам же суждено держать свои потаённые желания под замком, даже если мужчины сделать это не в силах.

Не впервые она говорила мне нечто подобное, но то, как она подчеркнула слово «желание» заставило меня забеспокоиться о том, что она знала о реакции моего тела на близость Гроула.

Впрочем, ей не стоило волноваться. Мой страх перед этим человеком, перед всем, что он собой являл, и перед тем, на что был способен, превзошел тот едва ощутимый трепет от возбуждения, которое мое тело испытывало рядом с ним.

ГРОУЛ

Я наблюдал за тем, как они покидают коридор. Дверь захлопнулась, и я снова остался один. Ее ванильный аромат все еще витал в воздухе. Сладкий. Такие, как она, всегда выбирали сладкие ароматы. Я не понимал, почему они хотят казаться еще более хрупкими, источая ароматы нежных цветов.

Я потянул себя за воротник. Слишком тугой. Мне было невыносимо носить его. Все эти костюмы с жесткими воротниками. Не мой это стиль одежды. Воротничок давил на шрам на моей шее. Вот же собачий ошейник! Дорогой костюм, рубашка – все это не мое. Люди никогда не позволяли мне забыть об этом.

Выражение лица ее матери напомнило мне, почему я ненавидел подобные мероприятия. Люди не хотели видеть меня рядом. Они хотели, чтобы я делал за них грязную работу, и им нравилось говорить обо мне всякое дерьмо, но они боялись запачкаться о меня. Мне было насрать. Они ничего для меня не значили.

Я понимал, что они наблюдали за мной так, словно я был цирковым животным. Я был предметом сплетен этого вечера. Девушка, источавшая сладкий аромат, тоже наблюдала за мной с другого конца бального зала. Смотрела, надо сказать, пристально.

Но эта девушка удивила меня. Я знал, как ее зовут. Фальконе в последние несколько недель слишком часто упоминал о ней и ее семье. Кара. Скоро она узнает, каково это – впасть в немилость.

Несмотря на то, что мы оказались с ней наедине в коридоре, она не сбежала от меня с воплями. Она даже не выглядела испуганной. Несомненно, страх присутствовал; он всегда был, но еще было и любопытство – потому что я был монстром, которого они боялись, и это очаровывало.

Мне было все равно. Она была всего лишь девушкой. Девушкой из высшего общества в красивом платье с еще более красивым лицом. Мне было наплевать на красоту. Она ничего не значила. Красота была мимолетной, тем, чего можно лишить в мгновение ока. Тем не менее, я несколько раз за вечер искал ее взглядом. Представлял, как срываю это красивое платье, представлял, как пробегаю своими недостойными руками по ее изгибам. Но все же я заставил себя отвести взгляд и покинул бальный зал, прежде чем смог сделать какую-нибудь глупость. Она была кем-то, кем я не мог обладать. Той, о ком я даже не смел грезить. Ею можно было восхищаться издалека. И это было к лучшему.

КАРА

Той ночью вскоре после того, как мы вернулись домой, Талия пробралась в мою комнату. Я могла разглядеть ее стройную фигуру в тусклом свете, проникающем сквозь занавески. Она присела на край моей кровати.

– Не спишь?

Я улыбнулась. Возможно, она все еще злилась на меня, но ее любопытство, как всегда, пересилило.

– Нет, – прошептала я.

– Хочу знать подробности, – сказала она, вытягиваясь рядом со мной. Ее лицо было так близко, что я явственно ощущала запах ее мятного дыхания.

– Ну, это было и вполовину не так захватывающе, как ты себе воображаешь, поверь мне. Но тебе бы пришлись по вкусу нарядные платья.

– Должно быть, произошло что-то интересное. Что насчет Фальконе? Он и правда такой страшный?

– О, он был просто жуткий, но знаешь, кто оказался еще страшнее?

Она покачала головой, затаив дыхание.

– Гроул. Я натолкнулась на него в коридоре.

– Гроул, – с ноткой сомнения повторила она. – Кто он?

– Головорез Фальконе. Он весь покрыт татуировками. К тому же, он не может нормально говорить. Говорят, его речь похожа на рычание.

– Правда? Я могла поклясться, что она думает, будто я над ней подтруниваю.

– Правда.

– Ты что с ним говорила?

– Нет, – сказала я, жалея, что не услышала его голос. – Он лишь пялился на меня, не отрываясь. Это было странно.

– Жаль меня не было рядом. Вместо этого мне пришлось весь вечер пялиться в телик.

– Прости, – тихо произнесла я, нежно касаясь ее плеча. – Возможно, в следующий раз и тебе разрешат пойти на вечеринку.

– Сильно сомневаюсь в этом, – пробормотала она, затем резко села. – Лучше пойду к себе, пока мама меня не застукала. Она вскочила с кровати и на цыпочках направилась к двери. – Прежде чем уйти, она сказала: – Кстати, от тебя несет спиртным.

Я бросила в нее подушкой, но она увернулась, отскочив к двери.

Я все еще пребывала в возбуждении от прошедшей вечеринки. Сон не шел. Я нерешительно сунула руку под одеяло, проникая в пижамные штаны. Отдаваясь потребности в разрядке, которая требовалась мне с тех пор, как я увидела Гроула, я нащупала сокровенную точку, дарящую неземное блаженство. Темнота помогала перебороть внутреннее сопротивление и беспокойство о том, что меня поймают на горячем. Даже слова моей матери, эхом отдававшиеся в голове, не смогли остановить меня. «Веди себя благопристойно, будь целомудренной. Это грех».

Образ этого наводящего страх и ужас мужчины будоражил мое естество, и мне было сложно противостоять возникшей потребности. «Неправильно», – кричал мой разум, но я прогнала эту мысль, пока, наконец, мое тело не расслабилось, получив разрядку. Было так волнительно представлять себе образ этого опасного человека!

Через несколько секунд на меня нахлынуло знакомое ощущение того, что я грязная. Это был грех. Мама не переставала повторять мне эти слова с того дня, как два месяца назад поймала меня за рукоблудием. С тех пор я сдерживала свои греховные желания до сегодняшнего вечера.

Я глубоко вздохнула, желая, чтобы мое сердце перестало бешено колотиться, чтобы мое тело перестало напоминать мне о том, что я только что сделала.

С тех пор как мама застукала меня, наши отношения стали напряженными. Я едва могла это выносить. Она избегала смотреть мне в глаза. Впрочем я тоже. Я была почти рада своей быстро приближающейся свадьбе, потому что так бы я смогла избежать осуждающих взглядов, которые бросала на меня мать. Я все еще ощущала, как волна неприкрытого стыда захлестывает меня, когда вспоминала тот злополучный день и выражение шока на лице моей матери. Я и раньше мастурбировала, но в тот день я впервые поняла, насколько это было неправильным. Тогда я поклялась себе никогда больше не позволять своему телу брать верх над моим разумом, и сейчас нарушила данное себе же обещание. Под покровом ночи я осмелилась снова сделать это и все из-за мужчины, о котором мне не следовало даже думать, не говоря уже о том, чтобы грезить о нем. Это неправильно.

Я была слаба и грешна, но в краткие моменты удовольствия я чувствовала себя куда более живой, чем когда-либо еще в моей жизни.

Глава третья

КАРА

Я понимала, что все идет из рук вон плохо, когда наблюдала за отцом во время ужина. Он нервничал, как загнанный в ловушку зверь. Талия переглянулась со мной. Ее темные брови вопросительно приподнялись. Она пыталась вести себя так, как будто она уже взрослая. Но временами казалось, что она уверена в том, что мне известно чуть больше, чем ей. Так уж сложилось, что в нашем доме всегда было больше вопросов, чем ответов.

Я слегка пожала плечами, переведя взгляд на маму, но ее внимание было сосредоточено на отце. При этом на ее лице было точно такое же выражение любопытства, что и у Талии. Мы так и остались без ответов. Отец пристально смотрел на свой iPhone, но экран оставался черным. Чего бы он ни ждал и на что бы ни надеялся, этого так и не происходило. Его пальцы нервно постукивали по столу из красного дерева. – Брандо, ты едва прикоснулся к еде. Тебе не нравится жареная говядина? – спросила мама. Она провела два часа на кухне за приготовлением блюд для нашего традиционного семейного воскресного обеда. В остальные дни за готовку отвечал наш личный повар.

Отец подскочил на стуле. Он перевел взгляд сначала на маму, затем на Талию, а потом и меня. Его глаза налились кровью, и мне стало не по себе. Я никогда раньше не видела его таким. Отец всегда отличался спокойствием и хладнокровием. Его мало что могло встревожить. Но после вечеринки у Фальконе он казался несколько напряженным.

– Я не голоден, – произнес отец, прежде чем снова перевести взгляд на экран своего мобильного телефона.

Я взглянула на его чуть выпирающий животик. Отец любил поесть, и никогда еще мамино жаркое из говядины не пропадало даром.

На экране его телефона высветилось сообщение, и лицо отца побледнело. Я отложила вилку в сторону, больше не испытывая голода. Отец вскочил на ноги. Его стул опрокинулся и рухнул на деревянный пол. Мама тоже встала, но мы с Талией словно приросли к своим местам. Что происходит?

– Брандо, что…

Отец умчался прежде, чем она успела закончить фразу. Немного поколебавшись, мама последовала за ним. Я уставилась на закрытую дверь, пытаясь уловить хоть что-то из их разговора, а потом поднялась. Талия все еще сидела на стуле, как приклеенная. Она моргнула, глядя на меня.

– Что нашло на отца?

– Без понятия, – призналась я. Я бегло глянула на дверь, разрываясь между желанием побежать за нашими родителями, чтобы выяснить, что происходит, и необходимостью соблюдать заведенные правила. Нам не разрешалось вставать из-за обеденного стола без разрешения. Мне не нравилось это правило, но я всегда ему следовала. В конце концов, семейные обеды были единственным временем, когда наша семья собиралась вместе.

Дверь в столовую снова распахнулась, и отец вернулся с двумя пистолетами в руках. Он положил один из них на стол, вытащил телефон и прижал его к уху. Я во все глаза уставилась на оружие. Я знала, кем был наш отец и чем он зарабатывал на жизнь. Осознавала с тех пор, как себя помню, хотя мама, Талия и я жили вполне обыкновенной жизнью. До сих пор отец старался поддерживать в нас иллюзию того, что мы обычные законопослушные люди. Для него это не представляло особого труда, потому как еще несколько месяцев назад мы с Талией посещали частную школу для девочек на полном пансионе и бывали дома только по выходным и во время каникул. А скоро я должна была полностью погрузиться в приготовления к собственной свадьбе, и в конце концов я перееду к Козимо, а Талия вернется в школу. Я никогда не видела, чтобы он открыто демонстрировал оружие. Если честно, я никогда раньше не видела оружия так близко. Отец был связан с мафией, как и все, кто развивал свой бизнес в сфере азартных игр в Лас-Вегасе. Я не знала, чем именно он занимался, но я была уверена, что он управлял большей частью казино, принадлежащих Каморре.

Мать вошла в столовую. Выглядела она совершенно сбитой с толку, но отец даже не взглянул в ее сторону.

– Когда вас ждать? – зашипел отец в трубку. Через мгновение он кивнул. – Тогда мы будем готовы. Поторопитесь.

Наконец он повернулся к нам. Он пытался выглядеть спокойным, но его попытки оказались тщетными. У него дергался левый глаз, что сводило меня с ума.

– Талия, Кара, пожалуйста, соберите вещи. Берите только самое необходимое, чтобы хватило на пару дней.

Мать застыла как соляной столб.

– Брандо?

– Мы едем в отпуск? – спросила Талия с надеждой и наивностью, которыми мне сейчас хотелось бы обладать.

Отец всегда потешался над нами, если мы говорили что-нибудь глупое. Только не сегодня.

– Не веди себя глупо, Талия, – рявкнул он. Она подскочила на стуле, явно застигнутая врасплох резким тоном.

– У нас неприятности? – осторожно поинтересовалась я.

– У меня нет времени обсуждать с вами детали. Все, что вам нужно знать прямо сейчас, это то, что у нас не так много времени, поэтому, пожалуйста, захватите с собой все необходимое.

На экране телефона высветилось очередное сообщение. Отец с облегчением опустил плечи.

– Они здесь.

Он выбежал из столовой без всяких объяснений. На этот раз мы все трое последовали за ним в прихожую. Отец открыл входную дверь, и вошли несколько мужчин, которых я никогда раньше не видела. Выглядели они брутально: джинсы, кожаные куртки, кроссовки, странные татуировки и автоматы Калашникова наперевес.

Они выглядели как парни, с которыми меньше всего хотелось бы столкнуться в темноте – или вообще когда-либо сталкиваться. Они скользили по мне взглядами, что-то просчитывая. Они принадлежали к тем людям, завидев которых хочется перебежать на другую сторону улицы, чтобы только случайно с ними не встретиться.

Мне пришлось сдержаться от того, чтобы не скрестить руки на груди, словно защищаясь от них. Отец вытащил конверт из кармана пиджака и протянул его одному из этих парней. Талия коснулась моей руки. Хотелось бы утешить ее. Ведь она явно искала поддержки, но мои собственные нервы были на пределе.

Один из парней заглянул внутрь.

– Где остальное? – спросил он с сильным акцентом. Они были русскими? В их внешности было что-то славянское, но я постаралась выбросить из головы мысли о том, что они были русскими. Отец работал на Каморру, и ни для кого не было секретом, что русские были врагами. Разве мы не становились изменниками, впуская этих людей в наш дом? У меня голова шла кругом, но я держала вопросы при себе, опасаясь, что все станет еще хуже.

– Ты получишь их, как только мы с моей семьей окажемся в безопасности в Нью-Йорке. Таков был уговор, Владимир, – заговорил отец.

Талия бросила на меня растерянный взгляд, а я вся обратилась в слух. Зачем мы ехали в Нью-Йорк? И что такого совершил отец, что ему понадобилось привлекать русских, чтобы они обеспечили его безопасность? Он редко говорил о бизнесе в нашем присутствии, но всякий раз, когда я случайно слышала обрывок разговора о Нью-Йорке или русских, то понимала, что они наши враги.

Владимир обменялся взглядом со своими спутниками, затем быстро кивнул.

– Проблем не должно быть. Завтра ты окажешься в Нью-Йорке.

Отец повернулся к нам.

– Почему вы все еще здесь? Я же сказал вам идти собирать вещи. Поторопитесь!

Я колебалась, но мама схватила Талию за руку и повела ее к лестнице. Через мгновение я последовала за ними, но, уходя, все же оглянулась через плечо. Русские переговаривались друг с другом. Отец, казалось, доверял им или, по крайней мере, верил, что у них было достаточно сильное желание получить оставшуюся сумму денег, и они доставят нас в Нью-Йорк. Я кое о чем вспомнила и, догнав маму и Талию, прошептала:

– Почему Нью-Йорк? Думала, мы не можем поехать туда, потому что заправляющая там семья не в ладах с боссом отца.

Мать остановилась.

– Где ты об этом услышала?

– Толком не знаю. Иногда я подслушиваю. Но ведь это правда, верно?

– Нью-Йорк – сложная тема. Я не была там очень давно.

В ее голосе слышалась тоска. Я открыла было рот, чтобы спросить ее об этом, когда внизу раздался грохот, а затем послышались мужские крики.

– Нам нужно спрятаться, – прошептала мама, таща Талию в сторону главной спальни. Я уже собиралась последовать за ними, когда на лестнице раздался грохот приближавших шагов. Я молниеносно протиснулась в ближайшую ко мне комнату, оказавшуюся спальней Талии, и спряталась в ее забитом под завязку шкафу. В самом низу лежала куча одежды, и я постаралась глубже зарыться в нее. Через щели в двери шкафа я все еще могла разглядеть большую часть комнаты, но не всю, поскольку свет, проникавший из коридора, был тусклым. Едва успела присесть на корточки и замереть, как дверь в комнату распахнулась. Мое сердце бешено колотилось в груди. Кто-то, пошатываясь, вошел. На мгновение свет упал на лицо мужчины, и я узнал в нем одного из русских. У него текла кровь из раны на руке. Он подошел к окну. Собирался ли он сбежать через окно? Он попытался приподнять створку, но из-за ее просто заклинило.

Я глубже зарылась в кучу одежды, стараясь не дышать. Следом вошел другой, намного выше и мускулистее первого, и схватил русского. Все произошло слишком быстро, но что-то в вошедшем показалось мне знакомым. Завязалась короткая борьба. Русский вытащил нож, но ему так и не удалось им воспользоваться. Второй схватил русского за шею, резко вывернув ее. Я подавила вскрик, когда увидела, как тело русского покатилось по полу, столкнулось с дверью так, что она распахнулась настежь, и осталось теперь лежать неподвижно. Пустые, мертвые голубые глаза невидяще смотрели в мою сторону. Мертв. Убит.

Я снова перевела взгляд на убийцу. Он стоял ко мне спиной. Но я знала кто он. За последние пару недель, прошедших после вечеринки, он снился мне несколько раз.

То был Гроул.