Текст книги "Бремя верных. Книга первая"

Глава 5. Тайны волхвов

У славянского жреца только три

основных дела: воду в ступе толочь,

вилами по воде писать и баклуши бить.

Славянская пословица

Четыре десятка, что пришли в помощь Белояру, расположились лагерем в небольшом урочище, у подножья Голого Камня, как называли местные смоляне скалу на берегу реки Вопь2323
  Вопь (Опь) – река в Смоленской области, правый приток Днепра. Название происходит от литовского апе – вода, река. Считается, что Вопью называлось раньше верхнее течение самого Днепра, как и в Белоруссии Днепр назывался Березиной.


[Закрыть]. Ещё издали разведчики сотника различили запах похлёбки, ржание лошадей и громкие голоса наёмников-северян, по привычке не считающих необходимым говорить тише в присутствии посторонних.

Белояр приметил, что Вольга слегка поморщился: старый вояка не любил пришлых в своём отряде, но что ж поделаешь, если варяги2424
  Варяги – общее название славянских племён вендов, обитавших в Северной Европе по берегам Балтийского (тогда – Варяжского) моря. Слыли отличными мореходами, ходили даже до Аравийского полуострова, клады вендов находили раньше на 100 лет, чем схроны викингов, которых считают их потомками. Из варягов-вендов в последствии вышли славянские князья, основатели династии Рюриковичей. Ими были построены Новгород, Ладога, Белоозеро и другие древние города на Севере.


[Закрыть] действительно были опытными бойцами, и преданными, к тому же. Не зря князья киевские издавна призывали их ко двору. Так распорядился воевода, а с этим не поспоришь.

Едва десяток показался из леса, как навстречу выехали трое воинов, Белояр попридержал лошадь, сделал знак остальным подтянуться. Стражники остановились супротив него, слегка поклонились:

– Здрав будь, Белояр, спокойна ли дороженька сюда была?

Поклонился и сотник, снял шелом, провёл ладонью по мокрым от пота волосам – солнышко уже пригревало – и ответствовал:

– И вам по здра́ву, ратнички… Дорога непроста была, признаться, хотелось бы отдохнуть малость, прежде чем дальше двинемся.

– Тебя, сотник, ждёт на обед сам волхв Милова́н, он и приказал навстречу ехать.

– Вот и славно, – улыбнулся с искренним облегчением Белояр. – Ведите к нему, да покажите, где можно поставить палатки моим дружинникам…

К волхву на поклон сотник собрался только через час2525
  Час у славян был равен 1,5 современным часам, в сутках – 16 часов. Час делился на 144 части, часть – на 1296 долей, доля – на 72 мгновения, мгновение – на 760 мигов, миг составляли 160 сигов (от сюда и слово «сигануть», т.е. перемещаться быстро).


[Закрыть], когда принял баньку, привёл в порядок одежду и немного подкрепился из общего котла десятка. А заодно и прикинул, как и о чём говорить с Милованом.

Зелёный шатёр волхва стоял чуть в стороне, у широкого подножия Камня. Подле даже не было охраны, ветер слегка колыхал откинутый полог. Чуть пригнувшись, сотник вошёл.

Внутри царил полумрак, свет проникал сквозь неплотную ткань и освещал скромное убранство помещения. Небольшой дорожный сундук, самотканый ковёр на земле, маленький стол с кувшином на нём, пара невысоких скамеек с подушками, набитыми ароматными травами прошлогоднего сбора.

Сам Милован восседал прямо на полу чуть в стороне от столика, глаза его были полуоткрыты, усы чуть шевелились, волхв возносил хвалу Светлым богам. Заслышав, что в шатре появился посторонний, приоткрыл светлые, словно водянистые глаза и пронзительно глянул на вошедшего. Но признав сотника, чуть улыбнулся:

– Здравствуй, добрый человек. Я рад, что твой отряд, Белояр, добрался сюда без потерь, хотя, как до меня доходят слухи, потрепали тебя по пути твари неведомые, и есть тебе, что рассказать. Как ты понимаешь, я пошёл за десятками не потому, что дела для меня не нашлось при воеводе. Поверь, там тоже сей момент такие дела заворачиваются – врагу не пожелаешь. Хазары готовят какую-то пакость, и по всему выходит, что вовремя князь дружину в поход послал. Ну, да Сварог воеводе в помощь… Расскажи-ка мне, Белояр, что с твоим отрядом приключилось такого, что ты решил поход продолжить далеко за пределы той деревни, в которую тебя послали?

И Белояр, мгновение подумав, рассказал всё без утайки, но и без прикрас, не забывая самые «мелкие мелочи», как любил говаривать когда-то воевода Ярополк. Упомянул он и о Елизаре, прибившемуся к отряду, о странных следах подле деревни рассказал особо, добавив, что посылал по ним лучших следопытов, да вернулись те ни с чем.

Поведал волхву сотник и о своих ночных видениях и страхах, поделился странным опытом, благодаря которому удалось научить дружинников какому-то необычному приёму мечевого боя…

На этом месте Милован слушал внимательно, а на последнем рассказе вскочил и шагнул к Белояру, одёрнул у него на груди рубаху и коснулся медальона… И одёрнул руку, словно ожёгся, чем несказанно удивил сотника, который вовсе не чувствовал на груди жара амулета.

Волхв сложил руки на груди и долго сверлил Белояра пристальным взглядом, всё порываясь нечто сказать и не находя слов. Наконец, он выдавил:

– Откуда у тебя ЭТО?

И он ткнул пальцев в грудь воина. Белояр смутился:

– Это самое ценное что у меня есть, Милован… Амулет Рода нашего, мне от отца достался, как старшему в семье. А ему от его отца и так с незапамятных времён ведётся. Говорят, от всякой нечисти схорони́т, если в него верить.

– И веришь? – Милован наклонил голову к левому плечу и стал сразу похож на любопытную птицу-галку… Сотник чуть не расхохотался: настолько было поразительное сходство. А вслух ответил твёрдо:

– Верую, волхв. Ещё как верую. И тому есть основания.

Старик покачал седой головой, его волосы, стянутые кожаным ремешком, как обручем, колыхнулись, засияли серебром седин в свете масляной лампады.

– Дай мне его посмотреть, – он требовательно протянул руку, а Белояр, сняв с шеи ремешок, несмело положил амулет на подставленную ладонь.

Волхв поднёс вещицу к глазам, долго всматривался в переплетение узора на обратной стороне амулета, шевеля при этом губами, словно бы читал какую-то надпись или молился богам. Потом вернул амулет сотнику, сцепил руки за спиной, словно боялся, что они сами собой потянутся к удивительному оберегу. Тихо сказал:

– Уж и не чаял я, что появится в мире этот ключ… Думалось, все они утеряны, да так и в Ведах писано, дескать со времён Удгарда хранил Род три ключа от других миров при себе, да потом, когда разделил Удгард на Свет и Тьму, создал Чёрное и белое и поставил светлых и тёмных богов править миром, ключи те передал он богам: Сварогу, Перуну и Симарглу. Но с годами утерялись ключи, ибо, как говорят люди, «…любому своё только дело мило, а дело чужое всегда кажется скучным». Не видели боги нужды в этих ключах и забыли их истинное предназначение. А со временем и утратили. Но, как показывает Жизнь, по крайней мере один ключ всё-таки сохранился, точнее – был найден и сохранён людьми, и это – истинное Чудо!

Волхв вернулся на своё место, указал Белояру на скамью напротив себя, протянул кубок с мёдом.

– Глотни с дороги и задавай вопросы. Их, я смотрю, у тебя накопилось в достатке…

Белояр неспеша отпил добрый глоток, поставил кубок на столик, протёр губы лежащим тут же вышитым петушками рушником.

– Есть вопросы, как ни быть… Что за миры, от которых ключ у меня на шее висит?

Милован задумался на мгновение, казалось, он решает, говорить ли что-то заветное этому человеку или всё-таки воздержаться, но всё-таки решился.

– Любой из нас знает, что Род создал тёмных и светлых богов из частичек Удгарда – Хаоса, когда делил его на Свет и Тьму. Боги должны были поддерживать порядок и управлять мирами. Миров, как ты помнишь, три – Явь, Навь и Правь. Светлые Боги поселились в Прави, а Навь заняли Тёмные. Люди и стихийные боги стали жить в Яви – явственном мире. Символами созидания стали Сварог и его жена Лада, темных возглавили Боги-разрушители. Но не думай о них плохо: и у Света, и у Тьмы свои задачи есть. Например, тёмные боги уничтожают то, что отжило, что не имеет право на существование. Между Правью и Навью нет точек соприкосновения, поэтому противостояние богов постепенно затихло, и наступило равновесие. Но время от времени боги спускались в явный мир, и он стал полем войн и божественных сражений. Вот тогда и создал Род себе ещё одного помощника, могучего волшебника и переговорщика, способного всех примирить и находить решения, приемлемые для всего Мироздания. Велес стал Богом Трёх Миров, и Род наделил его способностью проникать во все миры без ключа. Теперь по всему выходит, что и люди обрели тот дар бога, сберегли, даже не понимая, что хранят…

Милован замолчал, потом расхохотался, тряхнул головой, словно сбрасывал морок:

– Даже уму не постижимо… Ведать не ведал, что когда-то его увижу и… где? На шее простого сотника княжеской дружины!

Белояр взглянул ему прямо в глаза:

– Так от какого же из трёх Миров висит у меня на шее Ключ?

Волхв замер, словно поражённый молнией… Потом тихо сказал:

– Не ведаю того… Время покажет. Думаю я, друже, что сие не токмо ключ…

Он поднялся, шагнул к выходу и одёрнул полог:

– Ступай, сотник Белояр. Отдохни, вечером собирай военный совет, познакомься поближе со новыми своими дружинниками. И я подойду, авось, и помогу в чём…

Всё оставшееся до вечера время Белояр провёл с десятком, досматривали оружие, решали, что ещё нужно подготовить для долгого похода, кто будет заниматься с воинами боевой подготовкой. Он вовсе не собирался прекращать упражнения, начатые накануне, более того, была задумка привлечь к этому и вновь прибывших дружинников. Правда, пока было неясно, как они сами к этому отнесутся.

В шатёр Милована он заявился чуть раньше означенного срока, но там уже были все в полном составе: десятники Пахом, Горностай и Жихарь из дружины да варяг Орест со своими вендами, вооружёнными, как уже успел заметить до этого Белояр, вельми справно: у каждого была добротная кольчуга, шелом с маской, закрывающей пол лица, крепкий сколоченный круглый щит с медным умбоном, длинный меч, а у некоторых и боевые топоры. Варяги представляли собой большую силу, были свирепы в бою и верны тем, кто их нанимал. С Орестом на Совет пришёл и его помощник, невысокий, но кряжистый Гонта, отличный следопыт и рубака. Все расселись на ковре, оставив волхву место на стуле с высокой спинкой, и тихо переговаривались промеж собой в ожидании начала. Разговоры стихли с приходом Белояра. Он кивком поздоровался со всеми и собирался было занять своё место подле Милована, но его окликнул Жихарь, весёлый и хитрый воин, которого сотник знал ещё по походам прошлого и позапрошлого лета:

– Здрав будь, Белояр, рад буду ходить под твоей рукой… Только вот скажи, отчего скрытным стал, не делишься сокровенными с братьями-дружинниками?

Белояр даже остановился и выжидательно посмотрел в смеющиеся глаза десятника.

– В чём же ты меня упрекаешь? – спросил с наивозможнейшим добродушием и спокойствием, хотя у самого кошки на душе заскребли. А Жихарь оглянулся на всех, словно ища поддержки, и выпалил:

– А вон твои вои промеж собой какие-то необычные игры с мечами ведут, нам неведомые… так может скоро в общем строю стоять придётся, а биться станем что, все вразнобой?

Остальные загалдели, правда, более одобрительно, как отметил про себя Белояр, а вслух сказал только:

– Если игрища такие по нраву пришлись – присылайте своих бойцов на поле с утра, мы покажем, как и что. Авось, и сгодится наука такая вам.

– Сгодится-сгодится, – засмеялся Орест. – Я тоже приметил, что твои дружинники вытворяют… Не иначе, как сам Сварог надоумил тебя такое напридумывать… Ловко и опасно. Хочу научиться так.

Следом и другие начали проявлять интерес. Как оказалось, занятия Белоярова десятка отметили все, только не хотели поперёд других в подмастерья напрашиваться. Белояр поднял руку, успокаивая вече:

– Успокойтесь, братья-дружинники, мои люди сами только эту премудрость осваивать принялись. А если и вы рядом встанете, так мы быстрее научимся этому искусству, к тому же гуртом легче будет разобраться, а то и своего добавить в общее дело.

В этот момент вошёл Милован, опустился на своё место, Белояр сел подле него. Волхв некоторое время молчал, потупив взор, остальные старались не дышать, чтобы не нарушить волнительную тишину собрания. Наконец, Милован поднял голову и заговорил:

– Не стану скрывать, братья, никто не ожидал, что поход сей станет столь важным не только для нашего княжества, но и для народа нашего, для всех: от берегов моря Варяжского до Большой Ладоги, от Ильмень-озера до Киев-града. На землю нашу пришла напасть неизвестная, нечто, с чем мы никогда не сталкивались.

Десятники зашептались, мелькнула пара снисходительных улыбок, но волхв на них даже и не отреагировал, а продолжил.

– Вы все не первый год отражаете удары супостата. Мы били хазар всегда, хотя иногда и сами биты бывали. Все со мной согласятся: ныне хазарин уже не тот, что при отцах наших и дедах. Поубавилось у него силушки, пощипали ему перья гадкие…

Вот теперь дружинники довольно закивали, мол, что есть, то есть… Не боится никто нынче на этих землях степных конников. Научились бить их, да и те не в силе больше.

– Но напасть пришла сегодня не от хазарина, да разразят его Перуновы молнии, вовсе нет… теперь ходит по деревням нашим бо́льшая беда: стали люди пропадать бесследно, а то и вовсе сгорать заживо в каком-то пламени, не иначе как пришедшем к нам прямо из Тёмного мира. Десятки сёл стоят безлюдными, сотни стариков и девок, выйдя поутру по воду или на покос, обратно домой не возвращаются. Вот Белояр, вы все его хорошо знаете и верите ему, он уже столкнулся с неведомой силой и только чудом не сложил в той схватке голову. Можете спросить его десяток, тех, кто присутствовал при том бое. Дадено вам на всё времени до вечера, а там вновь соберёмся и решим, как нам дальше поступать, как лучше исполнить княжий наказ. Идите, думайте и не приходите на совет без мыслей, что и каким образом мы станем делать уже завтра.

Совет завершился далеко за полночь, когда уже почти все костры в лагере потухли, и даже головни на кострищах уже отливали тёмно-пурпурным цветом. Свой десяток дожидался командира в полном составе, настороженные взгляды выдавали настроение воинов.

Белояр опустился на кошму подле костра, принял из рук Одинца миску с уже основательно перезревшей на углях похлёбкой и, отхлебнув пару ложек, вдруг глянул на окружающих шальным глазом:

– Ну, что, вояки, принимайте завтра пополнение, десятники порешили всех дружинников вкупе с варягами обучить вашим тайным приёмам. Так что станете теперь обучителями. У меня на это нету времени. Все занятия проводить с утра, до трапезы. Потом подгоняем доспехи, Тихомир правит оружие, в общем, готовимся к дальнему походу. Боюсь, други мои, что не видать вам дома до белых мух.

Он опустил ложку в пустую миску и оставил её возле костра. Не сказав никому ни слова, отправился к своей палатке. Белояр меньше всего хотел бы показать своим дружинникам, что впервые в жизни не уверен в том, что делает.

…Только когда Милован стал неторопливо рассказывать десятникам историю о неведомом зле, Белояр уяснил для себя всю глубину того, что происходит здесь, на землях, находящихся под хазарским игом. Ему казалось, что он столько видел уже в этом походе, что хватит на годы рассказывать деткам зимними вечерами у тёплой печи. Но оказалось, что он не ведает и толики малой из происходящего…

Опустевшие деревни передовые отряды дружин, совершавших походы в землю Хазарскую, отмечали уже давно, года два как. Но поначалу списывалось всё это на лихость басурманов и человеческие страхи, которые гнали людей с насиженных мест куда угодно, только бы прочь от ненавистного врага.

Но при тщательном осмотре поселений постепенно стало выясняться, что люди вовсе не спешили прочь с насиженных мест! То тут, то там обнаруживалась скотина, нетронутая утварь, не разграбленная случайным перехожим людом, одежда и добротная обувь, которую уж точно бы никто просто так не оставил…

И тогда перед глазами волхвов – а именно они первыми смогли объединить в одно целое эти знания и сделать правильные выводы – раскрылась ужасающая картина: тысячи мирных людей просто пропадали без вести, не оставив о себе прощального упоминания!

В тайне от непосвящённых, чтобы не сеять паники отправляли князья отряды якобы на разведку, и то один, то другой отряд приносили всё новые подробности. Так, например, Белояр увидел следы сожжённых людей и сам подвергся нападению. А другим встречались «темники» и «бродники»…

Темников отыскал в прошлом годе отряд, отправившийся по осени разведать, не готовят ли хазаре перед зимой какую пакость. Ворогов обнаружить не довелось, зато на пути дружинников оказалась странная деревенька. По первоначалу она не производила впечатления чего-то необычного: несколько домиков на пригорке, мелкая домовая живность бегает окрест, правда без особого пригляда: тощая да запущенная, видно с первого глазу. И нигде на улицах не попадались дружинникам княжеским люди. Пока они не зашли в первую попавшуюся избу…

О том, что они увидели там, рассказывали потом шёпотам только самым своим приближённым людям, да и то не всем. В полутёмной избе жили отец с матерью и дочь, девица лет десяти. Старших не было, может отошли куда, теперь неведомо. Но те, что остались…

Женщина лет двадцати семи молча толкла зерно в ступе. Ликом она была черна, как поняли потом воины – от голода превеликого: скулы обострились, были обтянуты тонкой, словно пергамент, кожей. Глаза ничего не выражали, прозрачными каплями уставившись в одну точку. Тощие руки монотонно месили превратившееся от времени в камень тесто, но она этого словно бы и не замечала.

Сидевший за столом мужчина был столь же неприглядного вида: заросший бородой по брови, он перебирал перед собой зерно, точнее – что от него осталось. При этом он раскачивался взад-вперёд на скамейке, словно ясень под порывами ветра.

Маленькая девочка, сидя у ног матери, чуть склонив голову, ласкала невидимого кота, губы её, бледные и истончившиеся, бесшумно шевелились, словно бы произнося слова сберегающего заклинания. А сам кот, высохший и истлевший, лежал поодаль, почти у двери. И всё это происходило в полной тишине, нарушаемой лишь завыванием ранней осенней метели…

Видавшие виды и реки крови, закалённые в битвах дружинники бежали прочь из деревни и не остановились, покудова не свалились на снег в полном изнеможении. Воевода, поразмыслив, решил никому не говорить о страшной находке, кроме князя и старших волхвов. Так и удалось сохранить сие событие в секрете. Это потом уже было найдено несколько таких же «тёмных» деревень. Но сколь не искали причину происшедшего волхвы, ясности их поиски не приносили. А потом появились «бродники»…

…Однажды, двигаясь лесом, на небольшой поляне дозорные натолкнулись на необычного человека: одетый в лохмотья мужчина в потрёпанной одежде не по времени года молча брёл куда глаза глядят. «Не по времени года» ещё мягко сказано: стояла глубокая осень, первый снег уже лёг ровным ковром, а мужчина шёл босяком, изодранная ветвями деревьев в рваные клочья рубаха, столь же потрёпанные порты́, босые ноги – зрелище ещё то даже для привыкших ко всему дружинников!

Младший из дозорных попытался заговорить с путником, даже ухватил его за руку, но тут же одёрнулся: человек был холодным, как речной лёд! И как он мог в таком состоянии двигаться по лесу, оставалось тайной. Понимая, что ничего с ним поделать они не могут, воины отступили и просто смотрели, как несчастный уходит от них в лесную чащу, оставляя следы в сугробах, бывших тут почти по колено…

И снова призадумались волхвы, собирали даже Большой Круг, на котором спрашивали у богов совета. Чего решили, тут уж Милован откровенничать не стал, сказал только, что, когда князь Старой Ладоги услыхал о том, что происходит на соседних землях, он позвал Милована и напрямую спросил его, от хазар идёт эта напасть, или что-то ещё лихоманит окрест? Волхв посвятил его в тайну великую, и порешил тогда князь послать отряд большой под видом защиты от кочевников, а на самом деле для большой разведки. И вот теперь, когда Белояру довелось новые знаки выискать, им придётся пойти вглубь земли хазарской, насколько сие возможно, и выискать причину страшных бед, постигших родные земли. Воевода послал с Белояром лучших из лучших, наказав им слушаться сотника во всём и пообещав по возвращении каждому выжившему награду великую, правда какую – не сказал. И от того интерес они проявили к новшествам, что отрабатывали дружинники белояровы. Выжившими остаться всем охота, да и любопытство гложет: что же это за награда такая?

Белояр перевернулся на другой бок и натянул подбитый мехом дорожный плащ почти на голову: из-под полога шатра тянуло холодом недавней зимы. Сотник прислушался к ровному дыханию Вольги, с которым они делили кров на походе. И даже слегка позавидовал: старый рубака словно бы и не волновался от того, что в округе делается! Для него всё было просто: прикажут идти – пойдёт, скажут убить – порубит в лоскуты… А всякие такие благоглупости пусть остаются волхвам, у воина нет на них времени…

Белояр некоторое время ещё поворочался, устраиваясь поудобнее и стараясь погнать прочь ненужные мысли, и не заметил, как провалился в тёмную яму сна без сновидений.

Глава 6. Стрибожьи2626
  Стрибожьи внуци – внуки Стрибога, славянского бога Ветра и Воздуха. Стрибог, сын Сварога и Лады, родился, когда Сварог ударил своим молотом по Алатырь-камню.


[Закрыть] внуци

Своя сторона по шёрстке

гладит, чужая насупротив.

Славянская пословица

Никогда он не представлял такой силы под своим командованием. Шеренги воинов шли, не прекращаясь, ну, по крайней мере ему так казалось. Хотя, если поразмыслить, всего-то навсего пять десятков. Далеко не армия. Но в тех условиях, в каких оказался маленький отряд под командованием Белояра, и это была могучая сила.

Они тронулись под утро на пятый день с той поры, как десяток Белояра прибыл в стойбище. Шли лесом, стараясь избегать открытых пространств, а если и попадались поляны, то пересекали их только после того, как разведчики докладывали о том, что поблизости нет чужого люда. Пластуны стали главной движущей силой маленького войска, его глазами и ушами. Наверное, никто и никогда не предавал такого значения разведке, как Белояр. Он и сам не мог понять, откуда у него почти что маниакальная страсть ко всеведению.

Он и раньше без своевременных сведений о противнике ощущал себя слепоглухонемым, а уж теперь и особенно, когда сражаться предстояло чуть ли не с призраками. Разъезды он отправлял теперь не только вперёд по ходу отряда, но и в стороны, стараясь оградить войско от атаки с флангов. Конные разведчики не покидали сёдел всё то время, что основная масса была на марше. Когда останавливались на полуденный отдых, Белояр назначал новые пары и отправлял их вперёд. Таким образом он был всегда готов к возможному нападению.

Дружинники, которым поначалу эта его опаска казалась чуть ли не причудой и даже какой-то странностью, скоро стали понимать, что во всём, что делает новоиспечённый сотник, есть вполне определённый смысл. Особенно доверие к Белояру укрепилось после того, когда даже самые упёртые ветераны признали новую тактику мечного боя весьма эффективной и необычной, что должно было дать маленькому войску в бою определённые преимущества.

Единственное, что беспокоило сотника, это хазарская конница. Тяжеловооруженные всадники с длинными пиками, на конях, закованных в кольчужную броню, могли стать для пеших мечников крепким орешком. А дробить и без того малый отряд, пересаживая половину мечников на лошадей, не обученных конному бою, представлялось Белояру наихудшей идеей. Так и целостность отряда нарушишь и полноценную конницу не получишь. Короче говоря, куда не кинь – везде клин. А как обезопасить себя от вражьей конницы, сотник пока не придумал, но почему-то виделось ему, что, когда такая нужда придёт, он найдёт решение и этого вопроса.

Двигались небольшими переходами, экономили силы. Вечерами, когда разбивали лагерь, перед ужином десятки беспрекословно занимались отработкой боя и перестроением отряда, стараясь довести общую слаженность до состояния, близкого к идеальному. И с каждым таким занятием из небольшого, в общем-то сборного отряда постепенно вылеплялось вполне себе боеспособное войско. О чём однажды Белояру сказал даже предводитель варягов Орест.

Сбросив после упражнений с себя кольчугу и подкольчужную рубаху, здоровяк усмехнулся в русую бороду и хлопнул Белояра по плечу громадной лапищей.

– Богатая у тебя идея, сотник… Сколь не хожу в походы, никогда не ощущал себя столь защищённым. Дюже плотные разъезды, мимо мышь не проскочит. А с такой слаженностью мы сломаем хребет любому войску, если, конечно, удастся место для боя под себя подобрать, да и придумать ещё, как хазарских конных воинов если и не обезвредить, то, хотя бы, сделать их не столь опасными.

И тут Белояра словно бы молния ударила: ну, конечно, нет нужды истреблять вражью конницу, нужно придумать, как сделать её бесполезной. А эта беда уже не виделась сотнику столь уж неодолимой. Что-то крутилось в голове, но пока ускользало. Белояр не сомневался, что придумает и тут что-нибудь, обязательно придумает.

На одном из привалов, когда закончилось время вечерних упражнений, сотника призвал к себе волхв. Милован в последнее время редко общался с десятниками и Белояром, на марше он ехал в хвосте колонны, погруженный в какие-то свои мысли. Его слуги на привале наскоро готовили ему ужин, после чего он уже не выходил из своего шатра. Рано поутру он отправлялся на подобающую ритуалу поляну и возносил моления свои поднимающемуся над миром Яриле. Потом коротко завтракал и выезжал в путь следом за войском.

Войдя в шатёр, сотник поклонился волхву, опустился на предложенную ему скамью.

– Вот что мыслится мне, Белояр, – нарушил первым молчание старый волхв. – Так мы можем двигаться до скончания этого мира. Вперёд, сами не ведая – куда. Без знаний о враге дальше невозможно двигаться. Нужно встать лагерем и послать твоих пластунов выведать, где хазары стойбище держат. И захватить одного для полного дознания. Иначе мы можем дойти до дома самого Ярилы, что далеко на Восходе, а Врага так и не найти. Но ведаю я, что возле хазарского стана он прячется, а может и в согласии с ними действует. Так что без «языка» нам дальше никак нельзя. Согласен со мной, сотник?

Белояр отрешённо кивнул. Он и сам последние пару дней только об этом и думал. Да и Вольга намедни разговор об этом заводил. Дело говорит Милован, сегодня же и отправлю сразу пять пар пластунов по разным направлениям, сделал себе мысленно зарубку сотник. А вслух произнёс:

– Ты бы, Милован, подготовил обереги тем моим людям, кто на разведку пойдёт. Мало ли с каким лихом им в поиске дело иметь предстоит? Твоя магия уж точно лишней им не будет.

Милован кивнул.

– Дело говоришь. Пусть принесут свои метки Рода, я заговорю их от порчи и зла всякого. А уж с луками и мечами твои воины без магии справляются прекрасно.

Белояр поднялся:

– До заката принесу амулеты. И расскажу, как мыслю разведку вести. Есть тут свои придумки, но нужно посоветоваться…

Милован сделал неопределённое движение рукой, останавливая сотника:

– Постой, Белояр, есть у меня к тебе ещё один вопрос.

Сотник склонил голову, выжидая.

– Скажи, тебе ещё снились вещие сны? Или те, которые ты сам не можешь однозначно истолковать?

Сотник задумался, разглядывая идолище в углу шатра, изображение Перуна. Потом проговорил:

– Даже и не знаю, как сказать… Мы на походе, сил уходит много, по ночам все спят, как убитые. Без сновидений, словно в омут проваливаются. Но чуется мне, что где-то на краю сна бродит нечто, если ты понимаешь, о чём я сейчас… Что-то тревожное, но вместе с тем и манящее. Это то, о чём ты спрашиваешь?

Теперь уже задумался волхв. Спустя какое-то время промолвил:

– И мне то неведомо. Ладно, будем ждать, когда всё само решится. Ступай, сотник, отдыхай, набирайся сил да про амулеты не забудь.

Говорят же в народе: не поминай лихо к ночи… Сон пришёл именно в эту ночь, когда пластуны отряда отправились на поиски «языка». То ли общее волнение сыграло свою роль, то ли постоянные мысли о возможном столкновении с хазарскими всадниками не давали покоя уже долгое время, но едва Белояр уснул, как ему пришло удивительное по своей красочности и содержанию видение.

Словно бы он со стороны видел некую картину боя, когда относительно небольшая кучка пеших воинов была застигнута на открытом пространстве кавалерией врага. Казалось бы, что могут сделать несколько десятков мечников против несущейся на них конной лавы? Но пешие не растерялись, они бросились к обозам и достали оттуда… длинные пики, каждая не менее пяти-шести локтей длиной! Построившись в три ряда, они заняли оборонительную позицию, при этом первый ряд опустился на одно колено и упёр затыльники своих пик в землю. Ряд второй сделал упор своего более длинного оружия из щитов воинов третьего ряда, а самые длинные пики копейщики, составлявшие третий ряд, положили на плечи стоящих перед ними дружинников. И когда конная орда налетела на ощетинившийся рядами многочисленных копий строй, то атака моментально захлебнулась: конечно же, многие пики были поломаны в первые же мгновения страшного натиска, но самое главное было сделано. Конники потеряли темп, а когда перед рядами мечников образовался завал, те побросали копья и выхватили короткие мечи… И началось избиение.

Белояр проснулся в холодном поту, при этом сознание работало поразительно чётко и ясно. Теперь он знал, что не боится более нападения хазарской конницы. И твёрдо был уверен, что победа в таком столкновении останется за его дружиной.

Когда он поутру приказал дружинникам готовить древки для копий, причём разной длины, они даже и не удивились. На всё про всё ушла половина дня, но пока не вернулись разведчики, движение вперёд всё равно не имело смысла, поэтому Белояр проводил занятия перевооружением и тренировкой своего отряда.

Его задумку воины поняли и одобрили сразу: все-таки среди них не было новичков, для каждого этот поход был далеко не первым, и все привыкли не только слепо выполнять приказы командиров, но и постоянно учиться, причём у всех – и у своих, и у врагов. Только тот, кто живёт в постоянном поиске, может рассчитывать на то, что выживет в испепеляющем пламени войны. Равнодушным и ленивым нет места в рядах дружинников, они быстро становятся пищей для воронов на полях сражений. И дружинники радовались тому, что их командир не просто слепо исполняет волю князя, но и неустанно заботится о боевой выучке отряда, которая и есть залог успеха в боях.

Поэтому снова и снова строились и перестраивали свои порядки дружинники, глухо поругивая сотника, но, тем не менее, с удовольствием усваивая новую ступень ратной науки. Понимая, что отныне они становятся чем-то новым, особо мощным в этом мире, и что равным им в воинских умениях пока не будет на полях сражений.

Вечером у костров только и было разговоров что о новой тактике боя против всадников. Вспоминали свой далеко не всегда успешный опыт, прикидывали, как может оно вывернуться, если атака произойдёт, к примеру, в урочищах гор или, напротив, на гладкой равнине. Как тогда выстраивать дружину, и какие подвохи могут быть для той или иной стороны. Но в целом сходились в том, что сотник Белояр дело показал, если и не разбить зело сильную или большим числом нападающую конницу, то уж остановить её в таком строю вельми возможно. А когда окончательно стемнело, пожаловали и пластуны-разведчики…

Повезло не всем: только две пары приволокли пленных, остальным пришлось довольствоваться просто наблюдением за вражеским войском. А оказалось оно не далее, как в паре часов неспешным шагом и числом около двух сотен, пополам пеших и конных. По мнению одного из разведчиков, хазары встали табором и готовятся к какому-то дальнему переходу, поскольку в достатке зерна в мешках на обозных подводах, да и сами кони взнузданы по-походному: снята лишняя тяжёлая броня, боевые сёдла также лежат в подводах. Судя по всему, хазарин собирается делать вылазку налегке, оставляя всё лишнее в лагере. Это подтвердили и пленные: один был из конной сотни, а второй кашеварил в обозе.