Книга: Живой как жизнь - Корней Чуковский

Из сказанного следует, что борьба за культуру речи может быть лишь тогда плодотворной, если она сочетается с тонким чутьём языка, с широким образованием, с безукоризненным вкусом и, главное, если она не направлена против всего нового только потому, что оно новое.

Но вот "канцелярит" - это уже другое дело. Если не сдерживать его развитие, то "живой как жизнь" русский язык может стать "мёртвым как смерть". А к чёрствым штампам и дежурным фразам детей с малых лет приучают в школе. Кстати, об этом же говорил Уильям Зинсер в своей книге "Как писать хорошо" - это буквально практическое руководство, как отучить себя от канцеляризмов.

У Чуковского мне особенно понравилась глава "школьная словесность", каждая мысль в ней находила отклик в моём сердце. Ничего не изменилось за полвека - уроки литературы всё такие же тусклые, скучные и сухие, хотя изучают на них одно из лучших творений человечества.

Учителя очень часто обращаются к ученикам с общей формулой: "писатель своим произведением хотел сказать..." Хотел, да не мог: не хватило, стало быть, ума и таланта. А вот учебник сейчас вам всё растолкует.

И, наконец, в заключительных главах книги автор разбивает последние аргументы пуристов, доказывая, что русский (и не только) язык не может подчиняться строгим правилам, как в математике. Потому что отступления от здравого смысла и незнание точной этимологии и делают наш язык живым, музыкальным и художественным.

В самом деле, может ли питать уважение к девушке тот, кто называет ее чувихой или, скажем, кадришкой? И, если влюбившись в нее, он говорит, что вшендяпился, не ясно ли: его влюбленность совсем не похожа на ту, о которой мы читаем у Блока.

Зато вот этот принцип не помешало бы взять на вооружение нашему министерству образования:

Дети, подростки, юноши, по-моему, должны прежде всего знать стихи Пушкина, а уж во вторую очередь — о стихах Пушкина”.

По мере прочтения понимаешь, что книга ни в коей мере не устарела, она, как и русский язык живая, как жизнь.

Иногда привычные слова вдруг приобретают новый смысл, который более актуален, чем прежний. Таково, например, слово спутник, которое внезапно прогремело на всех континентах в качестве всемирного термина, применяемого к искусственным небесным телам, из-за чего первоначальное, старое, “земное” значение этого слова сразу потускнело и зачахло. В нашей стране уже растет поколение, которое даже не слыхало о том, что в жизни бывают спутники, не имеющие отношения к космосу.

Тогда же в просторечии утвердилось словечке обратно - с безумным значением опять. Помню, когда я впервые услышал из уст молодой домработницы, что вчера вечером пес Бармалей “обратно лаял на Марину и Тату”, я подумал, будто Марина и Тата первые залаяли на этого пса.

На некоторые ударные формы смотришь с недоумением, не меньшим, чем сам Корней Иванович. И мысленно радуешься, что не сбылся его прогноз об их повсеместном употреблении.

И тут мне сделалось ясно, что, несмотря на все свои попытки защитить эту, казалось бы, совершенно законную форму, я все же в глубине души не приемлю ее. Ни под каким видом, до конца своих дней я не мог бы ни написать, ни сказать в разговоре: пальта, пальту или пальтом. И нелегко мне чувствовать расположение к тому человеку — будь он врач, инженер, литератор, учитель, студент, который скажет при мне: — Он смеялся в мой адрес. Или: — Матеря пришли на выбора.

Но ближе к середине меня обуял гнев. Нет, серьезно. Я представила череду писем, где мне "выкачены претензии" а-ля "в вашей статье вульгаризм" и "у вас целых два иноязычных слова". У Корнея Ивановича бескрайнее терпение, но... Отрывки писем, косных, безудержно боящихся, и при этом уверенных в своей правоте, на грани ортодокса. Не удовлетворят их ни Пушкин, ни Ожегов. Не существует авторитетов и вариантов. И вот она - вторая часть; последовательный, едкий, научный комментарий к тем опасностям, против которых восстают читатели.

1. Одни читатели непоколебимо уверены, что вся беда нашего языка в иностранщине, которая будто бы вконец замутила безукоризненно чистую русскую речь. Избавление от этой беды представляется им очень простым: нужно выбросить из наших книг, разговоров, статей все нерусские, чужие слова — все, какие есть, и наш язык тотчас же вернет себе свою красоту. Эти борцы с иностранщиной настроены очень воинственно, и когда я позволил себе насмешливо выразиться о каком-то литературном явлении снобизм и назвать какое-то музыкальное произведение опус, я был во множестве писем осыпан упреками за свое пристрастие к иноязычным словам. 2. Другие читатели требуют, чтобы мы спасли нашу речь от чрезмерного засилья вульгаризмов — таких, как лабуда, шмакодявка, буза, на большой палец, железно и пр. 3. Третьи видят главную беду языка в том, что он чересчур засорен диалектными, областными словами. 4. Четвертые, напротив, негодуют, что мы слишком уж строги к областным диалектам и гоним из литературного своего обихода такие живописные речения, как лонись, осенесь, кортомыга, невздоха, а также старорусские: всуе, доколе. 5. У пятых еще сохранились обывательские, ханжеские, чистоплюйские вкусы: им хочется, чтобы русский язык был жеманнее, субтильнее, чопорнее. Увидев в какой-нибудь книге такие слова, как подлюга, или шиш, или дрыхнуть, они готовы кричать караул и пишут автору упреки за то, что он позволяет себе бесчестить и уродовать русский язык.

И если некоторые даны в духе "все пройдет и это пройдет". Работаем с метафорой "лес".

Пускай она, эта буря, и повалит какую-нибудь одряхлевшую сосну или ель. Пускай где-нибудь под тенью дубов разрастется колючий бурьян. Лес все же останется лесом, какая бы судьба ни постигла его отдельные деревья или ветви. Даже в те эпохи, когда в язык проникает наибольшее число новых оборотов и терминов, а старые исчезают десятками, он в главной своей сути остается все тем же, сохраняя в неприкосновенности золотой фонд и своего словаря и своих грамматических норм, выработанных в былые века. Сильный, выразительный и гибкий язык, ставший драгоценнейшим достоянием народа, он мудро устойчив и строг.

То в канцеляризмах Корней Иванович также видит проблему. Работаем с метафорой "река".

Пусть философия бездействия имела свой смысл в былые эпохи, когда творческая воля людей так часто бывала бессильна в борьбе со стихиями — в том числе и со стихией языка. Но в эпоху завоевания космоса, в эпоху искусственных рек и морей неужели у нас нет ни малейшей возможности хоть отчасти воздействовать на стихию своего языка?

Что показалось недоработанным: отрицая канцелярские нормы (того же научного стиля), не дает образца позитивного. Идем к идеалу через богатый список внутренних отсылок к именам маститых лингвистов. И завуалированное послание "читайте классику" и "открывайте словари". А вот инструмент по обучению нам в руки: "оформляем подписку на "Русский язык в школе"; не читаем учебники - читаем тексты".

Нет ни на миг остановки, и не может быть остановки. Здесь все движется, все течет, все меняется. И только пуристы из самых наивных всегда воображают, что язык - это нечто неподвижное, навеки застылое, - не бурный поток, но стоячее озеро.

Про слова иноязычного происхождения много чего сказано: здесь и вечная полемика ратующих за стерильную чистоту русского языка с приверженцами заимствований, и мои любимые рассуждения о том, что будет, если заменить все иностранные слова, пусть уже прижившиеся в русском языке, на топталище (тротуар), ячество (эгоизм), сверкальцы (бриллианты) и т.д. Чего только стоят шаротык (бильярд) и любомудрие (философия)! Сейчас это действительно звучало бы смешно, а слова в скобках не воспринимаются как чужеродные. И я спокойно отношусь к заимствованиям хотя бы по той простой причине, что язык не может развиваться обособленно. Экстралингвистические факторы никто не отменял. Заимствования были, есть и будут! Звучит не очень патриотично по отношению к родному языку? Я так не думаю, это просто констатация факта. Однако мои чувства сильно задевает, если люди бездумно хватают иностранные слова за шкирку и бросаются ими направо и налево. Это вот к слову об индижестии в заголовке, а еще о тренде заменять существующие русские понятия на английские. В этом ведь нет ни грамма логики! Я понимаю, когда это делается из каких-либо стилистических (в т.ч. юмористических) соображений, но по большей части это просто для фана. Это же кул! И если послушать некоторых людей... Они ищут себе джоб, прокачивают скиллы, ходят шопиться со своими френдами, планируют ближайший уикенд и холидэйз со своим бойфрендом (фэмили/герлфренд/подставь нужное). Каюсь, я сама люблю иногда извратить свою речь подобным образом, но это бывает нечасто и, в большинстве случаев, в среде собратьев-лингвистов, когда мы в шутку беседуем на "рунглише". Так что здесь я всеми руками и ногами за то, чтобы вовремя остановиться. Хотя бы из уважения к своему языку.

А ещё я сделала такие открытия в области этимологии, что они мне покоя не дают уже который месяц: задумывались ли вы, что глагол куролесить восходит корнями к греческому kyrie eleison (Господи, помилуй)? И что слово берлога, такое русское, такое родное, образовано от двух немецких слов: Bär (медведь) и Loch (дыра)? Это ли не восхитительно? О сколько нам открытий чудных... :)

Не был обделен вниманием Корнея Ивановича и канцелярит - болезнь XX-го (а сейчас можно с уверенностью сказать, что и XXI-го тоже) века. И вот здесь очередное откровение: Чуковский пишет о том, что мы привыкаем к штампам и канцелярской речи ещё со школьной скамьи. И ведь это действительно так. Стоит лишь вспомнить школьные сочинения, которые все как под копирку должны быть построены по одной и той же схеме, cодержать одни и те же фразы. А школьники, как губки, впитывают в себя всю эту гадость, и не видно за этими повторяющимися из тетради в тетрадь строками настоящей личности. Да что там, не видно даже, читал ли тот или иной школьник "Обломова", про которого с показным упоением пишет. Все спряталось за безликими, но такими "правильными" фразами с чужого плеча. И пока наш безымянный школьник старательно выводит "позиция автора заключается в следующем", "автор в своем произведении поднимает несколько актуальных и в наше время проблем", эти самые авторская позиция и поднятые проблемы остались за пределами его взора. Не понимает он, о чем пишет.

Книга и правда очень занимательная. Чуковский рассматривает язык со всех сторон, говорит почти обо всех проблемах, которые он видит. И пусть что-то немного устарело, а язык все-таки претерпел некоторые изменения за прошедшие десятилетия, книга не теряет своей актуальности, и основная идея ее вечна - нужно любить русский язык. Мне очень, очень нравится, с каким трепетом Чуковский о нем отзывается. И я согласна: язык нужно оберегать, холить и лелеять, ласково обнимать, трепать за ушком. И тогда он будет на вашей стороне, он будет делиться своими богатствами. А если мы будем эти самые богатства нагло и беспардонно расхищать, разбрасываться ими и пинать язык, всеми силами показывая свое к нему пренебрежение... пожалуй, язык начнет деградировать и потащит за собой в бездну и народ, который туда его загнал.

Для него русский язык - это маленький ребенок со своими причудами, находящийся в постоянном развитии. Он так ласково говорит обо всех изменениях в нем, как будто мы с ним разговариваем о внуках. В процессе чтения создается непередаваемое ощущение диалога с автором, потому что он обращается напрямую к каждому читателю, выкладывая все свои огорчения, недоумения и заботы по поводу новых языковых явлений.

С первой страницы я начала обогащать свой фонд занимательных рандомных фактов. Мне и до этого ясно было, что современный словарь был чужд какому-нибудь Карамзину, но то, что ему еще не было знакомо слово "факт", повергло меня в шок. Сложно представить, что когда-то не было слов, которым теперь даже синоним трудно подобрать или объяснить по другому. Меня это удивляет и восхищает.

Можно считать "Живой как жизнь" сборником анекдотов, а можно и сильно загрустить, если увидишь на страницах себя. Мне часто казалось, что Чуковский пишет именно про меня. Сядешь писать что-нибудь, а лезет на бумагу сплошная канцелярщина. И смешно становится от этого, но больше грустно.

Помню, как страшно я был возмущен, когда молодые люди, словно сговорившись друг с другом, стали вместо <до свидания> говорить почему-то <пока>.

Интересно, как бы отнесся Корней Иванович к чмоки-чмоки , которые слышно сейчас вокруг.

В третьем "Иноплеменные слова" - звучит такая фраза,

Русский язык так своенравен, силен и неутомим в своем творчестве, что любое чужеродное слово повернет на свой лад, оснастит своими собственными, гениально-экспрессивными приставками, окончаниями, суффиксами, подчинит своим вкусам, а порою и прихотям.

И здесь приводится столько примеров иностранных слов, что я даже не могла предположить, что они являются не исконно русскими. Но особенно мне понравилась глава или рассказ "Канцелярит". Слово "канцелярит" в нашу речь ввел именно Корней Иванович и уже много лет оно не выходит из нашего лексикона. Здесь речь идет о том, насколько в обыденную речь въелись шаблонные фразы, которые должны применяться только в официальных и деловых бумагах.

Шаблонами люди чаще всего говорят по инерции, совершенно не переживая тех чувств, о которых они говорят. Поэтому в старое время было так много шаблонов именно в бюрократической речи, созданной специально затем, чтобы прикрывать наплевательство к судьбам людей и вещей.

Ведь я даже не подозревала, насколько мы уже очень давно стали прятать свои чувства и отношение к людям, даже самым близким, за стандартные фразы. Мы не чувствуем уже этой границы, настолько въелись они в нашу речь. Прочитав "Живой как жизнь" мне очень страшно писать на нее отзыв, потому что на моей душе она оставила большой отпечаток. Я готова согласиться с каждым словом написанным здесь. Очень хочется сказать произнесенным, настолько стиль ее написания похож на непринужденную беседу. Но было страшно наделать те же ошибки, которые я осознала и которыми я согласилась. И без них, я так понимаю, не обошлось. Советую всем эту книгу к прочтению. И думаю, что неплохо было бы ввести ее в школьный курс.

Талант Чуковского как исследователя языка и популяризатора раскрылся для меня впервые. Очень часто фразы в книге напоминали мне о собственной неграмотности, или неумении построить грамотное, но при этом осмысленное предложение. Хорошо, если этот импульс - следить за своей речью - останется в голове подольше.

Даже если вас не интересует развитие и изменение языка -- почитайте эту книжку на досуге, в ней много просто забавных примеров :)