Текст книги "Пророк смерти"

Понятно, почему Николь так настойчиво пыталась дозвониться до него. Она знала, что этот поход в зоопарк значит для Бена.

– Встретимся в два часа у тюленей?

– Спасибо, – прошептал он в телефон.

– Прости?

– Я говорю спасибо. Это правда здорово. Я даже не осознал еще до конца.

– Отлично. Кстати, на этой неделе я просто на одном дыхании прочитала все твои статьи. Классная тема.

Николь явно хотела перевести разговор в другую плоскость, чтобы отвлечь Бена от его мыслей.

Глава 3

Бен думал о том, как Лиза обняла и поцеловала его на прощание, когда он уезжал в Африку. Ее светлые волосы были заплетены в две косички.

Когда подъехало такси, Бен на прощание помахал своей маленькой семье. У Николь и Лизы в глазах стояли слезы. Он обещал своим дорогим людям, что вернется через пять дней. В итоге он отсутствовал семь дней, а через несколько месяцев после возвращения потерял все: семью, самого себя, а потом еще и работу редактора в уважаемой берлинской газете. Спустя пять месяцев после возвращения Бена из Эфиопии издатели сообщили ему, что, к сожалению, он им больше не подходит. И Бен не мог не согласиться с ними. Он попросту был больше не в состоянии сосредоточенно работать. Часами сидел просто так и ничего не делал. А если и писал, то ничего достойного не выходило. Когда коллеги спрашивали его о чем-то, он дерзил в ответ, а если критиковали его работу или если кто-то делал не то, что он требовал, Бен реагировал в таком агрессивном тоне, какого не знал за собой прежде. В конце концов его освободили от работы и хотели, чтобы он обратился за медицинской помощью и вернулся после курса психотерапии. В ответ на это Бен уволился. Факт в том, что он больше не годился для написания статей в рубрике «Взгляд в мир», где слишком часто шла речь о беспорядках, войнах и насилии. Работа над подобными темами неизбежно приводила к тому, что он снова возвращался в тот дом с дуэлью и долго не мог найти выход. Именно по этой причине больше не мог писать никаких статей.

Гораздо тяжелее, чем проблемы на работе, Бен переносил разлуку с семьей.

– Если ты полетишь туда, можешь уже не возвращаться к нам, – предупредила его тогда Николь. Он абсолютно серьезно воспринял ее угрозу и заверил, что это в последний раз. Но он постоянно это говорил. И сейчас вынужден пожинать последствия.

Еще никогда Бен не был так близок к смерти, как в том доме в Африке. После того как он пережил дуэль, похитители сдержали свое обещание отпустить выжившего. Они скрутили его, завязали глаза и после часовой езды выкинули из машины на площади какого-то маленького поселения. Жители деревни сообщили в полицию. Два часа спустя местные полицейские по его описаниям нашли дом с лежавшими там трупами Майка и Кевина. Примерно в то же время в Сеть было выложено видео с жестокой дуэлью. Еще до этого он, не сдерживая слез, успел по телефону сообщить Николь о случившемся. Через несколько дней, дав подробные показания, Бен смог вернуться домой.

– Работа для тебя важнее, чем семья. Тебе же все равно, что мы здесь с ума сходим от страха за тебя, – упрекнула его жена перед отъездом.

Он решительно возражал. Оправдывался тем, что мир должен узнать, как страдают люди в Эфиопии. Он хотел написать о голоде, чтобы привлечь внимание к этому ужасному обстоятельству.

Когда ему было двадцать девять, он уехал из Берлина и два года проработал в одной крупной гамбургской газете. И очень радовался, что ему поручили репортажи о зарубежных государствах. Будучи убежденным пацифистом, он верил, что, рассказывая о кризисных странах и уделяя особое внимание нуждам живущих там людей, он может внести свой вклад и изменить там что-то к лучшему. Вернувшись в Берлин и познакомившись с Николь, он все равно остался верен своей теме. Однако Николь так и не смирилась с тем, что для некоторых репортажей ему приходилось выезжать в кризисные регионы и снова подвергать себя непредвиденной опасности. Она не хотела жить в постоянном страхе за него. После рождения Лизы восемь лет назад он по настоянию Николь наконец-то отказался от иностранных репортажей и возглавил рубрику «Взгляд в мир», что лишь в редких случаях вынуждало его отправляться в командировки. Перед Николь же он оправдывался тем, что контактные лица на местах доверяли только ему и соглашались говорить исключительно с ним.

Тогда он особенно наслаждался возможностью вернуться к старому занятию и сменить свой костюм и письменный стол главного редактора на уличную одежду и походные ботинки. Как Индиана Джонс: с одной стороны – хитроумный университетский профессор, с другой – любопытный и ищущий опасностей сорвиголова. Только во время последней операции его план не сработал. Все пошло не так и закончилось катастрофой, последствия которой отразились на его дальнейшей жизни.

Уже четыре месяца, как Бен снова работал репортером. В одной берлинской бульварной газете, принадлежащей его другу Виктору фон Хоенлоэ – наряду с частным банком и множеством фабрик, – и отвечал там за раздел «Курьезы».

Последняя публикация Бена была посвящена ясновидению. Статья представляла собой серию из шести частей и завершалась в сегодняшнем субботнем выпуске. Честно говоря, это была всего лишь попытка впечатлить Николь. Кроме того, она должна видеть, что он распрощался с тяжелыми темами и сейчас находится в поисках историй, которые ни в коем случае не могут подвергнуть его опасности.

В последние дни Бен расспрашивал о своем будущем двух женщин и одного мужчину, которые заявляли, что они ясновидящие. Но не говорил им, что он журналист. Как и ожидалось, все трое предсказали ему совершенно разное. Первая женщина, которую он посетил, разложила карты и сказала Бену, что ему предстоит счастливая жизнь. Вторая женщина увидела в хрустальном шаре, что Бена ждет много денег. Оба предсказания его не удивили: стандартный репертуар, который хотят услышать те, кто ходит к ясновидящим. Когда Бен думал о своем последнем тестируемом кандидате, у которого был только вчера утром, его охватывало очень неприятное чувство. Мужчина почему-то произвел на него жуткое впечатление. Его звали Арнульф Шиллинг, и жил он в старинном доме на Шпрееталь-аллее с садом, граничащим с Рувальдским парком.

У Шиллинга были длинные седые волосы, которые спадали на плечи, и седая окладистая борода, доходящая ему до груди. Одет в темно-коричневый костюм. На вид ясновидящему, напоминавшему мрачного мага Сарумана из фильмов «Властелин колец», было около семидесяти. Колющий взгляд его глубоко посаженных глаз буравил Бена насквозь. Николь сказала бы, что Бен почувствовал негативную ауру этого человека.

Арнульф Шиллинг пригласил Бена в гостиную и указал на старое мягкое кресло. Когда Бен расположился, Шиллинг поставил стул прямо перед креслом и сел напротив Бена, так что их колени почти соприкасались.

Бен рассказал мужчине ту же историю, что и обеим предыдущим ясновидящим: он недоволен своей профессиональной и личной ситуацией и не видит никакой надежды, что это скоро изменится. Бен намеренно дал минимум информации о себе. Если протестированные до этого ясновидящие пытались целенаправленными вопросами выудить из него сведения, чтобы затем слепить более или менее подходящую версию будущего, то длинноволосый не проронил ни одного лишнего слова, лишь уставился на Бена проницательным взглядом. Потом Шиллинг улыбнулся, прочистил горло, взял Бена за руки и закрыл глаза. Спустя примерно минуту он сильно вздрогнул. Словно от удара тока, он резко выпустил ладони Бена и откинулся назад. Потом с сочувствием посмотрел на Бена. На лице появилось озабоченное выражение. Отличный номер, подумал Бен.

Шиллинг откашлялся, словно подбирая правильные слова.

– Вас ждет большое несчастье, – сказал он затем.

У Бена на губах застыла улыбка.

– Какое еще несчастье?

Шиллинг серьезно посмотрел на Бена и нахмурился.

Он словно раздумывал, что можно рассказать своему клиенту.

– Вас будут окружать мертвые, – сказал он наконец. Бен помрачнел. Хотя он и не верил в эту чушь, слова старика смутили его. Оба предыдущих кандидата хотели подсластить ему жизнь исключительно радостными перспективами. А этот человек, без сомнения, добивался обратного.

– Что вы имеете в виду?

– В ваших глазах я увидел ужасные вещи, которые вам вскоре предстоит пережить.

Этот мужчина шарлатан, его предсказание слишком неопределенное. Смерть когда-то настигнет каждого, а он вспомнит об этом человеке и скажет себе: он это предсказал.

– И что же вы увидели? – Бен был уверен, что Шиллинг попытается увильнуть от прямого ответа. В каком-то смысле так и случилось.

– В таких случаях, как ваш, я стараюсь избегать конкретики. В конце концов, я тоже могу ошибаться, и тогда было бы неправильно обременять вас.

В отличие от Бена Николь искренне верила в ясновидение. Не осталось почти ни одного гадателя на картах, у которого она еще не побывала. Этих трех он выбрал специально, потому что знал: их еще не было в списке Николь, и поэтому она особенно заинтересуется его серией статей на эту тему и устроенным напоследок тестом ясновидящих в субботнем выпуске.

Но Бен не сдавался. Он хотел, чтобы Шиллинг проговорился и выдал конкретное предсказание, которое потом, само собой, окажется неправдой.

– Но если я буду знать, что предстоит, мне, возможно, удастся это предотвратить. Не могли бы вы дать мне какую-то реальную подсказку? Чтобы я сумел распознать беду, о которой вы говорите.

Шиллинг медленно покачал головой:

– Поверьте, вам лучше оставаться в неведении. Вы все равно не сможете ничего изменить.

Постепенно Бену становилось не по себе. Скользкий тип.

– Может, вы ждете, что я заплачу вам за эту информацию?

Теперь бородач удивленно поднял глаза. Несколько секунд его голубой взгляд, казалось, сверлил Бена.

– Вы не верите в ясновидение, верно? Считаете, все то, чего нельзя научно доказать, не существует. Вероятно, и в Бога не верите. – Мужчина даже не дождался ответа Бена. – Ладно. Как хотите. Я докажу вам, что прав и знаю, что готовит для вас будущее.

Мужчина снова ухмыльнулся и погладил бороду.

– Я скажу, какое будущее разглядел в ваших глазах. Когда вы потом сами это увидите, то знайте: беда уже пришла.

Шиллинг снова выражался загадками. А потом назвал точную деталь, которая опять же ничего не раскрывала. Это были дата и время: 24 июня, 2 часа 41 минута. Затем ясновидящий поднялся и проводил Бена до двери.

Глава 4

После душа и двух чашек кофе Бен почувствовал себя лучше. Он радовался, что Лиза сама ищет сближения, и надеялся, что скоро его дочь опять будет видеть в нем нежного отца, а не убийцу. Он желал, чтобы она забыла сцены из того видео. Если дочь позволит, он просто обнимет ее и прижмет к себе. Бен подумал, что неплохо было бы принести ей подарок. Лучше всего красивую одежду, например какую-нибудь футболку, но он не был уверен, что сможет угодить ее вкусу.

Бен вспомнил, как Лиза любила позировать перед большим настенным зеркалом в прихожей квартиры и устраивать там собственные модные показы. Но когда заметила, что он наблюдает за ней, смутилась и тут же перестала. Он думал о чудесных семейных отпусках. Особенно запомнилась четырехнедельная поездка в автокемпере. В конце Николь сделала большой фотоальбом, который они уже бесчисленное количество раз рассматривали вместе, сидя на диване, с Лизой посередине. В несколько этапов они доехали до Андалусии, каждые два дня ночуя в новом месте. Плавали в маленьких бухтах с кристально чистой водой, и он, с ведром и сачком, часами помогал Лизе ловить у берега мелких рыбешек или строить огромные замки из песка. Оторвавшись от прекрасного фильма, который прокручивался перед его внутренним взором, и переведя взгляд на часы, Бен заметил, как его губы сложились в улыбку. Он бы все отдал за то, чтобы вернуть то время. До сегодняшнего дня у него было мало надежды, а после того как Николь подала на развод, шансы и вовсе сократились. Но предстоящий поход в зоопарк с семьей воодушевил его. Появилось ощущение, что, возможно, еще не все потеряно.

Мысленно все еще пребывая в тех счастливых днях, Бен проверял одежду, в которой был вчера вечером, на наличие своих ценных вещей. Связку ключей, как обычно, нашел в переднем кармане джинсов, неаккуратно брошенных рядом с кроватью, а в заднем кармане лежало портмоне. Однако поиск мобильного ни к чему не привел. Телефона не было ни на комоде, ни на столе. Не оказалось его ни в одном из карманов кожаной куртки, в которой Бен был вчера. Звонок со стационарного аппарата на мобильный тоже не помог выяснить местонахождение пропажи. Бен не услышал нигде звонка, хотя никогда не ставил сотовый на беззвучный режим. Значит, оставил телефон в квартире у Тамары Энгель. Сейчас около полудня. У него достаточно времени, чтобы забрать телефон и при возможности выяснить у Тамары, как он добрался домой.

Выйдя из подъезда и ступив на тротуар, Бен задался вопросом: удачная ли вообще идея вот так неожиданно появиться у Тамары? В конце концов, он не мог вспомнить события прошлого вечера. Может, он вел себя неподобающим образом, и она его выставила. Или – Бен надеялся, что это не так, – они оказались в одной постели. По пути к метро – станция находилась всего в двухстах метрах от дома, где Бен снимал квартиру, – он еще раз попытался восстановить в памяти, что именно случилось вчера вечером после телефонного разговора с Николь.

Виктор и Бен встретили Тамару у касс кинотеатра. В последний раз они с Виктором виделись три года назад на встрече бывших одноклассников и вообще-то собирались поддерживать контакт. Но как часто бывает в подобных случаях, это так и осталось в категории благих намерений. Тамара одна воспитывала семилетнего сына Тима. Раз в месяц баловала себя походом в кино, пока ее мама присматривала за мальчиком. Вообще-то она условилась пойти на фильм с подругой, но та в последний момент отказалась. Тамара решила не портить себе мероприятие, которого уже давно и с нетерпением ждала, и отправилась в кино одна. Так и получилось, что они втроем пошли на один и тот же фильм, на котором Бен, правда, не мог сконцентрироваться. В голове у него вертелась одна мысль: Николь решила развестись. Через полчаса после начала фильма Виктор получил эсэмэс-сообщение, содержание которого оказалось настолько важным, что ему немедленно пришлось покинуть кинозал. Виктор фон Хоенлоэ был потомком дворянской семьи, которому – вслед за предками – удалось приумножить унаследованное богатство. Единоличное управление империей всевозможных предприятий требовало от Виктора быть на связи в любое время дня и ночи. Почти не случалось такого вечера, чтобы не звонил телефон и от Виктора не потребовалось какого-то решения. Виктор пожелал Тамаре и Бену хорошего вечера и выскочил из кинозала.

Вероника, жена Виктора, ушла от него тринадцать лет назад вместе с их общим сыном Йоханнесом. С тех пор Бен видел своего друга исключительно в сопровождении верных хостес, которых Виктор нанимал, когда представлялся случай появиться с дамой. Но по-настоящему близкой женщины в его жизни не было.

После фильма Бен с Тамарой зашли в американское кафе за углом, где съели по куску теплого пирога с персиками. Тамара заметила, что мыслями Бен где-то далеко. И в какой-то момент он рассказал ей о намерении Николь развестись с ним. В ответ на это Тамара тоже разоткровенничалась. Ее бывший муж был заядлым игроком и проиграл небольшое состояние, которое досталось ей в наследство от родственников. Кроме того, это болезненно ревнивый и распускающий руки холерик. Он часто бил ее, даже на глазах у Тима. Все это естественным образом вырвалось из нее. Видимо, ее уже давно никто вот так не слушал. После развода Тамара открыла свое дизайнерское бюро. Но в таком креативном городе, как Берлин, многие занимались подобным бизнесом, и они с Тимом едва сводили концы с концами.

Выйдя из кафе, Тамара спросила, не сможет ли он проводить ее до дома. В такое позднее время она редко ходит по улицам, к тому же все еще боится бывшего мужа, которого уже несколько раз видела перед домом, где она временно снимает квартиру.

Когда такси остановилось перед подъездом, было уже начало первого. Тамара попросила Бена подождать, пока она проводит маму, потому что та не очень обрадуется, если ее дочь появится посреди ночи в сопровождении незнакомого мужчины. Десять минут спустя Бен уже сидел в Тамариной гостиной на удобном диване, обитом коричневой искусственной замшей. С того момента он больше ничего не помнил. Отрезок времени до пробуждения час назад словно стерли из его памяти.

Глава 5

Когда и после третьего звонка дверь подъезда семиэтажного дома никто не открыл, Бен вытащил из кармана куртки блокнот и написал Тамаре записку с просьбой позвонить ему и указал свой домашний номер телефона. Только он собрался бросить листок в почтовый ящик, как из дома вышел пожилой мужчина. Приветливо улыбнувшись, придержал дверь для Бена. Тот вошел в подъезд и поднялся на четвертый этаж, где находилась квартира Тамары. Прикинул: если подсунуть записку под дверь, Тамара наверняка найдет его сообщение еще сегодня. В почтовом же ящике маленький листок легко не заметить, а может, она вообще будет проверять почту лишь в понедельник.

Он хотел присесть, чтобы просунуть листок бумаги под дверь, но заметил, что та лишь прикрыта. Он толкнул дверь, и она легко и беззвучно подалась.

– Тамара, ты дома? Это я, Бен! – крикнул он в глубь комнаты. Он уже намеревался оставить записку на комоде, который стоял слева у стены в прихожей, но тут его что-то смутило. В прихожей было темно. Дверь в гостиную была открыта, а рольставни все еще опущены. А ведь уже почти час дня. Бен почувствовал: что-то не так. Он подумал о Тамарином муже, склонном к насилию. Что, если он видел, как вчера ночью она привела к себе в квартиру другого мужчину?

Бена бросило в холодный пот. Он с порога пошарил рукой по стене, включил свет и осмотрелся, чтобы понять, что случилось. А это его вообще касается? Стоит ему только войти и проверить, все ли в порядке, как наверняка в тот же момент придет Тамара, которая просто занимала у соседки пару яиц, и застанет его шныряющим по чужой квартире.

Нет, его любопытство, крайне необходимое для журналиста, достаточно часто заводило его в щекотливые и неприятные ситуации и было сейчас абсолютно неуместно. Наверняка есть какое-то логическое объяснение. Когда он снова выключил свет и уже хотел идти, из комнаты слева донесся глухой звук. Бен почувствовал, как у него на руках поднялись волоски и по телу побежали мурашки. Звук напоминал сдавленный крик.

Бен, как в трансе, направился к двери. Сердце колотилось, дыхание было быстрым и прерывистым. Когда его пальцы обхватили дверную ручку, перед глазами снова замелькали первые сцены из заброшенного дома в Эфиопии. Поднимающийся в нем страх вызвал эти видения. Он закусил нижнюю губу. Плевать на сотовый – мелькнула мысль, лучше просто развернуться и уйти. У него хватает собственных проблем, и самое главное сейчас – не опоздать в зоопарк на встречу с дочерью. «В два часа у тюленей», – тихо сказал он себе. Это его немного успокоило.

Но кто-то пытался привлечь к себе внимание. Бен не мог просто исчезнуть и сделать вид, что все в порядке. Он собрал все свое мужество, нажал на ручку и толкнул дверь. Дверь подалась, но, наткнувшись на какое-то препятствие, открылась лишь наполовину. Матовый свет из прихожей падал в ванную комнату, облицованную кафелем песчаного цвета. Помещение производило мирное впечатление. Не было слышно ни звука. Никаких признаков, что кто-то здесь нуждается в помощи. Может, ему показалось? Но тогда почему дверь не открывалась шире? Бен нажал на выключатель слева на стене. Под потолком вспыхнуло несколько спотов, и послышалось тихое жужжание вентиляционной системы. Бен еще раз вздохнул, сказал себе, что наверняка ошибся. И заглянул за дверь. В тот же момент ужас пронзил его буквально до мозга костей.

Он смотрел в воспаленные и заплаканные глаза маленького ребенка. В глаза, которые уставились на него, словно парализованные от ужаса и страха. Ребенок – руки за спиной – был прикован наручниками к нижней перекладине полотенцесушителя. Широкий скотч закрывал рот и половину лица мальчика. Бен опустился на колени и попытался разжать наручники, но не смог оторвать их от батареи.

Он не ошибся. Здесь произошло что-то ужасное. Бен старался не показать свое напряжение ребенку, который испуганно отстранялся от него и вжимался в стену. По всей видимости, это Тамарин сын Тим. Но где его мать? Бена охватила паника. С каждой секундой ужас все сильнее овладевал им. Несколько мгновений он был не в состоянии думать или что-то делать.

– Успокойся, я помогу тебе, – наконец сказал он. – Все будет хорошо, Тим. Тебя ведь так зовут?

Мальчик не реагировал. Только сейчас Бен заметил, что он дрожит всем телом. Бен осторожно попытался отклеить скотч – похоже, это причиняло мальчику дикую боль. Когда липкая лента была снята, Тим заскулил, как подстреленная собака, и из глаз хлынули слезы. Затем он начал сопеть и фыркать через нос, выплюнул на кафельный пол пробку и издал самый громкий и пронзительный крик, какой Бен когда-либо слышал. Лицо мальчика покраснело, на шее напряглись и выступили вены. Кто, ради всего святого, сделал это с ребенком? Какой сумасшедший был способен на такое: связать семилетнего мальчика и, с кляпом во рту, оставить в темной комнате? К этому как-то причастен его отец?

– Тихо, тихо, все позади, – прошептал он. Но малыш дергался и мотал головой в разные стороны. Дергал наручниками, кольца которых впивались в запястья и уже оставили кровавые раны.

Бен спрашивал себя, как долго мальчик просидел прикованным здесь на полу. Это должно было случиться после того, как он покинул квартиру. Только когда это было? На вопрос могла бы ответить Тамара. Но где она сейчас? Она не могла не заметить, что ее сын не спал в постели. Только если с ней что-то случилось. И тут Бену пришло в голову: кто бы ни сделал это с ребенком, сначала нужно было нейтрализовать мать, которая наверняка пыталась помешать. У Бена затряслись руки.

– Все хорошо. Я помогу тебе, – шептал он невменяемому мальчику, сам не зная, как это сделать. У Тамары в квартире вряд ли найдутся инструменты, с помощью которых он сможет разжать цепь наручников или отпилить секцию батареи. Нужно позвонить, вызвать полицию и скорую помощь.

Лишь сейчас Бен заметил, что мальчик уставился на штору для ванны. Бена снова бросило в холодный пот. Сердце его сжалось, давление в груди предвещало скорый приступ паники. Как только Бен понял, что там, за шторой, скрывается нечто ужасное, все вокруг него исчезло – все, кроме этой белой, с разноцветными цветами шторы, которая словно надвигалась на него. Тим все еще кричал, но до Бена доносились лишь приглушенные звуки. В его фантазии разыгрывались ужасные сцены. Он осознал, что не штора приближается к нему, а он, словно в замедленной съемке, двигается в ее сторону. Тим сделал вдох и снова зашелся криком:

– Мааааааа…

Одним рывком Бен отдернул штору в сторону. И вздрогнул, как будто внутри его взорвалась бомба.

– …маааааа! – закончил Тим свой крик, чтобы тут же зареветь снова. – Мама!

Комната закачалась у Бена перед глазами. Он больше не знал, что делать.

«Я не могу оставить мальчика здесь одного. Но нужно сообщить в полицию и вызвать врача. Проклятье, ну почему никто не придет на помощь?»

Потом он уже больше не мог справиться с дрожью. Колени не слушались и начали биться друг о друга. Бен опустился на пол. Эту дрожь он знал с той самой дуэли. На четвереньках Бен пополз к двери. То, что он увидел, навсегда останется в его памяти, как и вид мертвого Кевина Маршалла. Образы трупа Кевина и увиденного в ванной мелькали перед внутренним взором Бена. По лицу стекал пот. Ему мерещился металлический запах крови, которая впиталась в песчаный пол полуразвалившегося дома. Там, куда трех мужчин притащили умирать.

При этом Бен не видел никакой крови в ванной. Но весь ужас, через который пришлось пройти Тамаре, отражался в ее глазах – безжизненные, они с укором смотрели на него со дна ванны, до краев наполненной водой.

Наконец Бен добрался до телефона, который подзаряжался на комоде в прихожей, и набрал номер службы спасения. Тим перестал кричать. Из ванной сейчас доносились только тихие всхлипывания. На лестничной площадке ни звука. Никого, кто из-за шума решил бы посмотреть, в чем дело. Один гудок – и на другом конце сняли трубку.

– Тут женщину убили. Ее сын был свидетелем, – проговорил, запинаясь, он. Потом назвал адрес и положил трубку. Нужно вернуться к ребенку. Кто-то должен быть рядом с Тимом, пока не приедут полиция и скорая. Но между Беном и ванной словно возникла невидимая стена, которая не пускала его назад. Как будто он должен добровольно вернуться в тот проклятый дом в Эфиопии, где все начнется с самого начала.

Наконец он преодолел себя и присел рядом с Тимом, обнял рукой сотрясающееся тело мальчика и притянул к себе, словно ребенок должен был придать ему силы, а не наоборот. Но все мгновенно изменилось, когда Бен поднял глаза и взгляд упал на стену над ванной. Написанное черным фломастером послание набросилось на него, как тигр бросается на свою ошарашенную добычу. И Бену пришлось признать то, что он до сих пор отказывался воспринимать всерьез. Предсказание Арнульфа Шиллинга сбылось. «Вас будут окружать мертвые», – сказал он. На кафельной стене над ванной кто-то написал время, над которым он еще вчера смеялся, услышав его от ясновидящего, и от которого сейчас у него в жилах застыла кровь: 24 июня, 2:41.