Текст книги "Трудно отпустить"

Глава 2. Деккер

– Хантер Мэддокс.

Точно ничего хорошего.

Каждый нерв в моем теле инстинктивно реагирует на два слова, слетающие с губ моего отца.

Силюсь понять, что он имеет в виду, но мысли разлетаются. Я пытаюсь представить, с чего он решил, что я подхожу для этой работы, когда именно Хантер разбил мне сердце.

Хотя откуда отцу об этом знать? Сообщения посреди ночи, ставящие меня в известность, где и когда мы встретимся. Быстрый секс в гостиничных номерах, когда мы случайно оказывались в одном городе. Никаких обещаний, только физическое влечение. Откуда кому-нибудь об этом знать, когда я сама притворялась, что отношусь к нашим сексуальным игрищам как к чему-то обыденному, без привязанностей?

Даже перед самим Хантером.

Но я смотрю на отца, который не собирается отступать.

– Ты же шутишь, да? Пытаешься меня разыграть? – спрашиваю я то ли веселым тоном, то ли тоном, говорящим «да ни за какие коврижки».

– Хотелось бы мне, чтобы все было так. – По крайней мере, в его голосе слышится раскаяние, и я задаюсь вопросом, не подсказывает ли ему отцовское чутье, что мое случайное знакомство с Хантером переросло в нечто большее. – Знаю, раньше между вами кое-что было, и…

– Кое-что? – фыркаю я, понимая, что реагирую, опираясь на собственные эмоции, а не на то, что действительно известно моему отцу. В ответ он лишь вскидывает бровь. – Да, конечно. Что-то вроде того.

– Несколько месяцев назад я видел, как ты разговаривала с ним на ESPY[3]3
  ESPY Award – премии, присуждаемые американским телеканалом ESPN ведущим спортсменам и командам, а также за лучшие моменты в соревнованиях за истекший календарный год.


[Закрыть]. Не думал, что вы враждуете.

Никакой вражды.

Скорее – невысказанные чувства.

– Это плохая идея, с какой стороны ни посмотри.

– В личном плане или в профессиональном?

Ох уж этот тон, говорящий, чтобы я собралась, была жесткой и вела себя профессионально. Этот тон сам по себе выговор, но я все равно не отвечаю. Потому что размышляю о том, как переманить в «Кинкейд Спорт Менеджмент» мужчину, который, хоть и раздражает меня во всех других отношениях, все же опустошил меня эмоционально и пробудил во мне взрывную сексуальность, о существовании которой я и не подозревала.

– Как ни крути, Декк, нам нужно его заполучить.

– Почему? – Одно слово, но сколько же в нем напряжения.

– Потому что это его год.

– Год для чего? – фыркаю я. – Чтобы быть придурком и разрушить то, что у него есть?

– Чтобы выиграть Кубок Стэнли.

– Не согласна…

– Выслушай меня, – говорит отец, вскинув руки. То, как тихо он говорит, доказывает, что он обдумал все гораздо лучше, чем я. – Хантер играет в НХЛ уже двенадцать лет. Десять из них он переходил из команды в команду, пока «Лесорубы» не возложили на него все свои надежды, потому что парень действительно хорош.

– Мне все равно, на кого они возлагают надежды. Этому не бывать. – Я поднимаюсь с места и, раздумывая, начинаю мерить комнату шагами. – Он оскорбил парня в инвалидном кресле. Ходят слухи, что он устраивает драки в раздевалке с членами своей же команды. Руководство им недовольно. И вдобавок…

– Так ты все же следила за его статистикой.

У меня подкашиваются ноги, но я позволяю словам повиснуть в воздухе, потому что любой ответ будет похож на оправдание. С чего бы мне оправдываться из-за мужчины, который мне безразличен?

– Я слежу за многими спортсменами.

– Понимаю, – говорит он тем отеческим всезнающим тоном, который выводит из себя и на который я совсем не хочу обращать внимания. – Вопрос в том, почему он так себя ведет. Зачем вдруг портить карьеру и безупречную репутацию, над которой трудился двенадцать лет?

– Я же не психолог, пап.

– Нет, – наклоняется он вперед, – но ты знаешь его лучше, чем любой в этой комнате.

Черт.

Он прав, но я все равно хочу оспорить его теорию, лишь бы не встречаться снова с мужчиной, который разбил мне сердце.

– Поручи его Леннокс, – предлагаю я, хотя ненавижу даже саму мысль об этом. – А мне доверь кого-нибудь другого. – Одно только упоминание о Хантере, как и красочные образы, которые, возможно, все еще живут в моих фантазиях, вызывает панику.

– Хантер и Леннокс? – усмехается отец. – Они же как масло и вода. Совсем не похожи.

– Ну так и я тоже, – бросаю в ответ, силясь понять, почему отец вообще решил, что я смогу убедить Хантера.

Да это же как поднести горящую спичку к бензину.

Хотя тот раз с маслом мне очень даже понравился.

– Мы можем использовать ваше прошлое как преимущество.

– Одно дело, если это играет на руку компании. Но что насчет меня? – спрашиваю я, наконец показывая, что для меня это значит нечто большее.

В голове проносятся обрывки воспоминаний. Страстный вызывающий зависимость секс всегда подчеркивался нашей неспособностью быть друг с другом нежными. И, несмотря на это, я все же умудрилась в него влюбиться. Захотела большего.

Он даже не попытался меня остановить, когда я решила уйти.

– Он тот, кто нам нужен, дочка, – заявляет отец, отрывая меня от документального фильма, что уже разыгрался в моей голове. – У него феноменальная статистика. Он вот-вот побьет рекорды как по голам, так и по передачам. На льду его нет быстрее, и никто так же виртуозно не управляется с клюшкой.

– Ты забыл упомянуть, что он полнейший придурок, – саркастически улыбаюсь я.

– Разве не все мы немного придурки? – Отец, приподняв брови, возвращает мне точно такую же улыбку. – Послушай, если в ближайшем будущем он не получит травм, то станет одним из величайших игроков. Как клиент он принесет нам огромную выгоду.

– Или он совсем слетит с катушек и нам придется спасать его разваливающуюся на глазах карьеру.

– Тогда давай вмешаемся и убережем его от этого, потому что Сандерсон, судя по всему, не собирается этого делать.

– Все не так просто.

– Проще некуда, Декк. После этого сезона ему нужно будет перезаключить контракт, а это может означать хорошую прибавку. Учитывая его плохое поведение и то, что он вот-вот побьет давно установленные рекорды, мы можем помочь ему добиться желаемого. Ты можешь помочь ему. Многие годы я следил за ним, восхищался им, так что могу точно сказать – в последнее время Хантер испытывает трудности.

– Я не нянька, пап.

– Мне ли этого не знать, – разносится по комнате его смешок. – Я не прошу тебя с ним нянчиться. Лишь встретиться и поговорить. Отправься с командой на следующую игру и посмотри, сможешь ли что-либо сделать. Подкупи его тем, что все понимаешь. Сандерсон в последнее время гонится только за статистикой, выбирает самых ярких, не заботясь, обладают ли его клиенты хоть каким-то талантом. А ты знаешь, что случается с самыми яркими звездами.

– Они сгорают.

Отец кивает, не отрывая от меня взгляда, который вдруг становится серьезным.

– Мы можем с легкостью утверждать, что с нами Хантер получит куда больше. Приведи в пример тех, чьи контракты мы расширили во время переговоров.

– Думаешь, из-за этого он бросит Сандерсона? – фыркаю я. – Мое появление лишь вынудит его бежать куда глаза глядят.

Или заняться сексом. А такого допустить нельзя, учитывая, что между нами должны установиться профессиональные отношения, о которых и говорит мой отец.

– Ты себя недооцениваешь, Деккер. Всегда недооценивала.

В комнате воцаряется молчание, пока мы смотрим друг другу в глаза. До нас доносится приглушенный разговор моих сестер в главном офисе, но все мое внимание сосредоточено только на отце.

– Пап? Что происходит? Компании грозит опасность? Как прошел твой визит к врачу? То есть… откуда такие идеи?

На его губах медленно расцветает нежная улыбка, такая же как и его голос, когда он отвечает:

– Все в порядке. Просто пришло время вам принять участие в семейном бизнесе. – Но я в это не верю. – Подготовься как следует. Не стоит недооценивать Хантера. Тебе нужно…

– Погромы в барах, драки с товарищами по команде, доведение детей до слез… Уже не терпится начать, – вздыхаю я.

– Он был самым ценным игроком НХЛ два года подряд, так что, думаю, в этом году он выиграет Харт Мемориал Трофи[4]4
  Награда Национальной хоккейной лиги (НХЛ), ежегодно вручаемая игроку, ставшему самым полезным для своей команды в регулярном сезоне.


[Закрыть]. Ты все указываешь на недостатки, но они совсем не повлияли на его игру. Выясни, почему он ведет себя подобным образом, когда не на льду. Ты же сама знаешь, что это на него не похоже.

Отец прав. Я это знаю. Раньше я не видела, чтобы он игнорировал фанатов. Тем более детей. Но я не могу примешивать к этому собственные эмоции. Не в этот раз.

– Прямо сейчас тебе лучше собрать вещи и подготовиться к путешествию, – добавляет отец, отодвигаясь от стола.

– Что?

– Ты слышала. Сегодня вечером, пока будешь лететь в Чикаго, подумаешь, как лучше подобраться к Хантеру.

– Уже сегодня? – повторяю я, но смысл услышанного доходит до меня не сразу.

– Да, сегодня.

– Хочешь, чтобы я просто так взяла и пустилась в путь? – уточняю я, как будто никогда раньше ничего подобного не делала. Но речь идет о Хантере. Моей тайной слабости и несчастной любви. – У меня были планы с Чедом. Очень важный ужин с коллегами. Я не могу просто…

– Можешь. Уверен, он поймет. – Улыбка отца натянута, выражение лица суровое. – Как будто он когда-нибудь отменял работу ради тебя.

– Ты к нему придираешься, – бормочу я.

Отец останавливается и поворачивается ко мне лицом.

– Совсем нет. Просто он не ищет серьезных отношений, так что я ума не приложу, что ты в нем нашла. Да, для своего типа он успешен и привлекателен, но обычно тебя это мало волнует…

– Для какого такого типа?

– Белоручек, – выдерживает он мой пристальный взгляд. – Может, он и выглядит соответствующе, дорогая, но рядом с ним у тебя глаза не горят. Хочешь быть с ним друзьями – пожалуйста. Потому что он уж точно много с кем дружит.

– Сама как-нибудь разберусь, – предупреждаю я, но ненавижу укол, который чувствую из-за того, что отец думает, будто я недовольна своими отношениями. Ведь они должны быть приятными в любой форме… даже если речь идет о нескольких вечерах в месяц, парочке милых ужинов и механическом сексе. В таких отношениях, если их вообще можно так назвать, разговоры об обязательствах не только не предусмотрены, но и нежеланны.

– Верно, разберешься. Уверен, Чед все поймет. Ведь раньше он и сам не раз предпочитал тебе работу. – Отец берется за дверную ручку. – Как я уже сказал, ты запросто сможешь сесть на самолет сегодня же вечером и успеть на следующую игру «Лесорубов». – Он открывает дверь конференц-зала и оглядывается через плечо. – Удачи.

Глава 3. Хантер

Отец:

Сегодня ты играл неуклюже.

Какой из тебя капитан, если ты не можешь контролировать команду?

Твой процент попаданий тоже резко снизился. Количество передач хоть и подскочило, но до брата тебе еще далеко.

Глава 4. Деккер

И так всегда.

Возбуждение от игры и рев толпы поднимают мне настроение, проясняют разум и обеспечивают прилив адреналина, который напоминает о том, почему я люблю свою работу.

В баре «Танк» полно народу. Напитки текут рекой, а все телевизоры настроены на спортивный канал. Репортеры SportsCenter[5]5
  Американская ежедневная телепрограмма спортивных новостей.


[Закрыть] освещают самые захватывающие моменты матча, который я только что лично наблюдала.

– Правда, что игроки зависают здесь после матчей? – спрашивает девушка, которой слегка за двадцать, пока устраивается на соседнем стуле. Платье из лайкры, без сомнения, предназначенное, чтобы привлечь внимание кого-то из команды, облегает каждый изгиб ее восхитительного тела.

Кто-нибудь точно клюнет, особенно после эйфории от одержанной победы.

– Да, поговаривают, что они сюда частенько заглядывают, – бормочу я, одаривая девушку улыбкой. Хотя я точно знаю, что игроки скоро появятся. Каллум пообещал встретиться со мной здесь. А куда идет он, туда идут и остальные.

– Ты их уже встречала? То есть мне нравится хоккей… честно говоря, я его обожаю, но игроки – совсем другой вид одержимости. А в «Лесорубах» столько красавчиков. То есть что бы я только ни отдала… – Она замолкает, когда ее отчаяние становится явным. Я хочу предупредить, что она станет развлечением на ночь и ей никогда не перезвонят, даже если пообещают. Но, посмотрев на девушку еще раз, я осознаю, что она сама это понимает и даже не имеет ничего против.

Нет смысла проявлять заботу, когда жертва идет на это добровольно.

– Они классные ребята. С ними весело проводить время, но совсем невесело встречаться.

В баре раздаются восторженные возгласы, за которыми следует порыв холодного воздуха из открывающихся дверей. Я не оборачиваюсь, но по нарастающей болтовне и тому, как девушка в лайкре поправляет волосы, понимаю – прибыли «Лесорубы» из Нью-Джерси.

Я не поворачиваю головы, чтобы посмотреть, как они дают пять взволнованным поклонникам, надеющимся провести со своими идолами хотя бы несколько секунд, или женщинам, надеющимся добиться большего благодаря коротким юбкам и обтягивающим топам. Они пройдут в дальний угол, где смогут видеть всех, кто входит или выходит из их зоны. Так, если фанаты станут слишком назойливыми, охрана их усмирит.

«Танк» известен своим темным пивом, легкой атмосферой и возможностью встретить хоккеистов.

Хорошо это или плохо, зависит от вечера.

Я сосредотачиваюсь на SportsCenter и благодарю бармена за то, что так быстро принес мне еще один бокал вина.

– Стоит ли мне переживать, что ты почтила нас своим присутствием? – слышится рядом низкий тенор, и кто-то сжимает мое плечо.

– Каллум Уитерс, – с искренней улыбкой отвечаю я на ухмылку моего клиента и замечаю на его скуле красную ссадину от драки, в которую он ввязался на сегодняшней игре. – Кто-то уже должен отучить тебя устраивать потасовки на школьном дворе.

– Это часть моей работы, мамочка. – Смех Каллума заразителен и совершенно не сочетается с темными резкими линиями, из которых состоят черты его лица.

– Уверен?

– Ага. – Он поднимает палец, чтобы заказать себе выпить. Ему даже не нужно говорить, чего он хочет, потому что Каллум бывает здесь всякий раз, когда находится в городе.

– Понравилось сидеть на скамейке штрафников?

– Дикман – придурок. Об этом даже его фамилия говорит[6]6
  Игра слов. Первая часть фамилии Дикман (Dickman) переводится как «половой орган».


[Закрыть], – отзывается Каллум об участнике команды соперников, с которым обменялся парочкой ударов на льду. – Он это заслужил. Нечего было толкать Хантера. Судьи ничего не заметили, но как по мне, такой колющий удар[7]7
  Действие игрока или вратаря в отношении соперника, совершаемое концом крюка клюшки.


[Закрыть] – хрень собачья.

– Прием и правда был грязным, – признаю я, бросая взгляд поверх его плеча туда, где собрались остальные участники команды. Чтобы отыскать того самого.

– Дикман всегда нечестно играет. – Каллум фыркает и делает глоток пива. – Ну, рассказывай, почему явилась сама, когда у нас выездная игра. На то должна быть причина.

Да. Причина, которую я не хочу признавать.

Глава 5. Хантер

Невозмутимая.

Непоколебимая.

Раскованная.

Вот какими тремя словами можно описать женщину, сидящую в конце барной стойки в гребаном «Танке».

Я окидываю взглядом черные туфли на высоком каблуке, бледно-розовый свитер и темные брюки, а также светлые волосы. Она выглядит элегантно, но дерзко, великолепно, но все же скромно, сдержанно, что чертовски раздражает… И, конечно же, невероятно профессионально.

И ни одна из этих мелочей не умаляет того факта, что мне знаком каждый дюйм ее тела.

Деккер Кинкейд.

Матерь божья, да при одном только ее виде, мысли о ней или воспоминании у меня сводит яйца.

Слова замирают на кончике языка, рука, в которой держу пиво, останавливается на полпути ко рту, стоит мне только заметить, как она болтает с Каллумом. Пусть Деккер и сидит ко мне спиной, я тут же узнаю изгиб ее плеча.

– Что-то не так? – спрашивает Фрэнки.

Я качаю головой и снова поворачиваюсь к нему, изо всех сил стараясь припомнить, что именно хотел сказать.

Чтоб тебя, Деккер.

Каким-то образом она всегда занимала мои мысли, хотя я из тех парней, которые не интересуются ничем, кроме хоккея… и семьи.

Но я все же снова бросаю взгляд в ее сторону. Меня выводит из себя то, что Каллум кладет руку на спинку ее стула, а после, запрокинув голову, одаривает ее ненатуральным и слишком уж громким смехом.

Да, он ее клиент. Несложно догадаться, что он трахнул бы ее, будь у него шанс.

Черт, да любой парень в этом баре был бы рад это сделать.

Я-то уж знаю. Ведь я один из тех счастливчиков, который когда-то удостоился такой чести.

Счастливчик? Лучшего слова не подобрать, потому что при виде нее внутри меня просыпается целое буйство чувств.

Невероятный секс. Мы занимались им часами напролет, но нам всегда было мало. Напряженность, с которой она смотрела на меня, когда у двери гостиничного номера сообщила, что наши… ни к чему не обязывающие отношения исчерпали себя.

Я убедил себя в том, что она нашла другого.

Притворился, что мне все равно.

Но теперь, когда я увидел ее сидящей прямо здесь, понимаю, что все совсем наоборот. Прошло почти три года… с тех пор как наши отношения, или что там у нас было, подошли к концу. Но одного взгляда на нее хватило, чтобы я вспомнил все: каждый вздох, каждый стон.

И черт побери, я не отказался бы раствориться в ней еще на несколько часов.

Я пытаюсь сосредоточиться на том, что говорит Фрэнки, но все мои мысли заняты Деккер, так что я не перестаю бросать в ее сторону взгляды. Я думаю о том, чего мы так и не успели, о неожиданном желании снова увидеться с ней… чтобы проверить, влечет ли ее еще ко мне.

– Верно? – спрашивает Фрэнки, привлекая мое внимание. Черт, я веду себя как придурок.

– Да. Все верно. Я… эм… Я хотел кое с кем поболтать.

Не дожидаясь ответа, пересекаю бар. Этим вечером здесь полно народу: хоккейные зайки[8]8
  Англ. Puck bunny – термин, используемый для описания женщины – хоккейной фанатки, чей интерес к этому виду спорта, как предполагается, в первую очередь мотивирован сексуальным влечением к игрокам.


[Закрыть] жаждут внимания, а парни покупают нам выпивку, чтобы отпраздновать победу.

То, что местные жители поддерживают тех, кто разгромил их команду, могло бы показаться досадным. Хотя в последнее время мы так хорошо играем, что фанаты просто тянутся к тому, кто популярнее.

– Чумовая игра, Мэддокс, – кричит кто-то справа от меня, и я, не замедляясь, приподнимаю бутылку пива в знак признательности.

– Уитерс, – зову я товарища по команде, и Каллум, подняв на меня взгляд, дергает подбородком в знак приветствия, а после спешит договорить то, о чем уже начал рассказывать Деккер.

– Мейсен тебя зовет, – говорю я, когда он замолкает.

– Зачем? – Каллум смотрит мне в глаза, пока сам я не удостаиваю Деккер и взгляда.

– Понятия не имею, но он тебя ищет, – лгу я.

С нетерпением жду еще несколько секунд, пока он закончит беседу с Деккер, после чего опускаюсь на освободившийся рядом с ней стул.

Приподняв палец, прошу бармена Донни принести мне еще одну бутылочку пива. При этом не забываю указать на бокал Деккер, чтобы он повторил и для нее.

– Далеко же тебя занесло от дома, – бормочу я, чувствуя тонкий аромат ее духов. Она пахнет как лето и солнечный свет.

– Просто поездка по работе.

Ее голос. Боже, такой мягкий, будто ногти царапают мою кожу.

– Что? Никаких «гори в аду»? Или «сдохни, Мэддокс»? Или «Давай подыщем номер в отеле, чтобы заняться этим на любой поверхности»?

Я наконец-то поворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее. Темно-карие глаза кажутся слишком большими для ее лица, во всех положительных смыслах. У нее мягкие губы и прямой нос, кончик которого покрывает россыпь веснушек. Но этим веснушкам меня не одурачить. Я знаю, что Деккер Кинкейд – настоящая секс-богиня, которая иногда заставляла меня молить о большем. И мне не стыдно в этом признаваться.

– Ты что, заболела?

– Очень смешно, – отвечает она, закатывая глаза.

– Стараюсь, – толкаю я ее колено своим. – Так ты здесь по работе, а не ради удовольствия?

Она приподнимает бровь и на губах ее появляется намек на улыбку.

– Все всегда крутится вокруг работы.

– Не когда дело касается нас.

– Не было никаких «нас», – утверждает Деккер, но я лишь фыркаю в ответ.

Мой низкий смешок полон скрытого подтекста, и то, как Деккер расправляет плечи, подсказывает, что она и сама знает, что солгала.

– Ты права. Не было никакого умопомрачительного секса. Никаких следов от твоих ногтей на моей спине. Ни укусов на моих ключицах. – Я пожимаю плечами. – Не знаю, как для тебя, Деккер, но как по мне, мы были великолепны в том, что касалось удовольствия.

– Очень жаль, что со всем остальным мы не справились.

– Может, наша фишка в изменчивости, – отзываюсь я. Это слово – единственный способ описать нас в спальне. Изменчивы в желании. Изменчивы в нужде. Изменчивы в настроении. – Помнишь тот бар на крыше в Лос-Анджелесе? – спрашиваю я, хоть и знаю – она не забыла. – Стояла жаркая летняя ночь. На тебе был тот миленький сарафанчик, когда мы расположились в углу патио. Мне пришлось зажать тебе рот, чтобы заглушить стоны. Иначе нас бы застукали. – Я мычу, чтобы показать, как сильно наслаждаюсь воспоминанием. – Господи, как же сексуально.

Деккер, хоть и отводит глаза и слегка качает головой, не спорит. Она помнит ту невероятную ночь – секс на крыше, страх быть пойманными, а следом секс в отеле. То стало единственным случаем, когда мы встретились где-то еще, а не в номере. До сих пор я задаюсь вопросом, почему мы не делали подобного чаще.

Она порвала со мной при следующей же встрече.

– Ты хорошо играл сегодня, – возвращает меня к реальности голос Деккер.

Я усмехаюсь ее попытке сменить тему и наклоняюсь так, что мои губы оказываются у ее уха.

– Можешь сидеть здесь с видом чопорной профессионалки, но я-то знаю, что твои трусики уже намокли, а желание разгорается все ярче, потому что ты помнишь, как чертовски хорошо нам было вместе.

Безуспешно стараясь отодвинуться от меня, Деккер ерзает на стуле и прочищает горло. После этого она поворачивается, чтобы взглянуть на меня без тени волнения и повторить:

– Ты хорошо играл сегодня.

Моя улыбка становится шире. Вот как она хочет, чтобы все было? Притвориться, что от нашей встречи не разгораются старые искры? Что крошечная ее часть не жаждет все повторить? Но ведь это она все закончила. И все же… то, что она ведет себя так, словно между нами ничего не было, выводит меня из себя. Я никогда ее не забывал.

А она, получается, меня забыла?

Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди, чтобы дать себе время придумать ответ и побороть необходимость напомнить о нас Деккер.

– Моя игра? Это вещь субъективная.

– Субъективная? – смеется она, и этот звук прорывается сквозь сексуальное напряжение, которое возникает между нами так же легко, как и раньше, когда мы оказывались в одной комнате. – Два гола. Три передачи и отличный блок-шот, чтобы помочь Катцену восстановиться после первой отбитой шайбы. Ну знаешь, очень субъективно. – Она закатывает глаза, чем заставляет меня рассмеяться. Мой взгляд скользит по V-образному вырезу ее свитера, который не показывает ничего, но намекает на все.

Черт.

– Ну пропустил-то я еще больше, – заявляю я, когда понимаю, что мы ведем вежливую беседу, хотя обычно всегда ссоримся.

Зрители аплодируют, когда в заключительных титрах SportsCenter показывают один из моих голов. Я оглядываю толпу, слоняющихся по бару товарищей по команде, чтобы понять, зачем Деккер приехала.

Понятное дело, не из-за меня.

– Так почему ты здесь? – уточняю я. – Так сильно скучала по мне?

В ее глазах мелькает тень, которая исчезает так же быстро, как и появилась.

– Не льсти себе.

– О, тогда дело и правда официальное. – На секунду наши взгляды встречаются. – Могу помочь тебе совместить это дельце с удовольствием.

Она указывает на меня бокалом.

– Спасибо за напиток, но…

– Оставь деньги себе, – отталкиваю я обратно купюры, которые она кладет на барную стойку. – Как и такое поведение.

– А ведь у нас почти получилось вести себя цивилизованно. – Ее улыбка полна сарказма. – Была рада повидаться.

– Ты опять за свое? – Хватаю ее за запястье, не позволяя уйти.

– За свое? – Деккер хоть и отдергивает руку, но остается на месте.

– Убегаешь, ничего не объяснив.

Ее свирепого взгляда достаточно, чтобы догадаться – она поняла, в чем дело. Помнит нашу последнюю встречу так же отчетливо, как и я.

– Не думала, что мой приезд в Чикаго как-то связан с тем, что я задолжала тебе объяснение.

Как же она сексуальна, когда упрямится. Всегда такой была. Возможно, я просто забыл, насколько… А может, с годами она стала увереннее, и эта уверенность только усилила все остальные ее качества.

– Дай-ка подумать, – начинаю я, полностью игнорируя ее замечание и наслаждаясь тем, как из-за этого она злится еще больше. – Ты здесь по работе, но не побывала в клубе ни до, ни после игры. Хотя раньше всегда так делала. – Я откидываюсь на спинку стула и внимательно смотрю на нее. – Пусть некоторые члены команды – твои клиенты, но ты не празднуешь с ними, – усмехаюсь я. – А предпочитаешь остаться незамеченной. Значит, ты приехала, чтобы увести чужого клиента.

– Кто назначил тебя официальным детективом «Лесорубов»?

– Рядовой Хер прибыл на службу, – шутливо отдаю я честь, за что получаю от нее свирепый взгляд. – И, детка, – добавляю я, просто потому что понимаю, что это выведет ее из себя, – ты забыла, что я тебя знаю.

– Я тебе не детка, и ты меня не знаешь. – В ответ на это я лишь приподнимаю бровь, но Деккер продолжает: – А еще я предпочитаю называть это вербовкой.

– Понял, пусть будет вербовка. А разве это не то же самое, как использовать слово «позаимствовал» вместо «украл»?

– Больше как «идиот» вместо «придурок», – говорит Деккер, но я не покупаюсь на невинный взмах ее ресниц.

– Мне всегда нравился твой рот, – шепчу я, прежде чем отпить из бутылки, при этом не отрывая от нее взгляда.

– Так разговор окончен? – уточняет она, хоть и не предпринимает попытки уйти. Это становится ответом на все мои вопросы. Она и правда приехала, чтобы заполучить кого-то из игроков.

– Ты охотишься не на Каллума, поскольку он уже твой клиент. – Я встаю и вытягиваю шею. – Может, это Хеффнер, – указываю я бутылкой пива на другую сторону бара, где наш здоровенный защитник болтает сразу с несколькими дамами. – Нет. Его нелегко переманить. К тому же у него солидный и долгосрочный контракт. Тогда Финч? – уточняю я. – Кажется, он не слишком доволен своим агентом, поэтому переманить его на свою сторону будет несложно. Я почти уверен, что ты здесь ради него.

– Спасибо за информацию. Приберегу ее на потом, но кто вообще сказал, что я здесь в поисках клиента?

– Тогда чтобы найти себе компанию на ночь? – Я широко улыбаюсь и развожу руки в стороны. – Если так, то я весь твой.

– Не льсти себе. – Она неторопливо раздвигает и снова скрещивает длинные ноги, а я оглядываю каждый их дюйм.

– Значит, ты здесь только на одну ночь? Прилетела из Нью-Йорка, чтобы посмотреть игру, а потом посидеть в баре, болтая с ребятами, но при этом… никого не вербуешь?

Она на мгновение застывает, и это становится мне подсказкой. Деккер точно хочет украсть чужого клиента.

– Просто хотела насладиться атмосферой того, когда команда выигрывает, игроком, который на пике, – мотает она в мою сторону подбородком. – И отдохнуть от повседневности.

– Как поживает… как его там? – спрашиваю я, думая о парне, с которым видел ее в прошлый раз в Нью-Йорке. Или это было на ESPY? В любом случае ее спутник был слишком выхолощенным, слишком смазливым. Совсем не таким, какой ей нужен.

Деккер хоть и держала его за руку, но взгляд ее был прикован ко мне.

Речь точно не о парочке, созданной небесами, а я подонок, раз радуюсь этому.

– Ну, если учитывать, что этим вечером я должна была пойти с ним на деловой ужин… – Она вскидывает брови и пожимает плечами, но за этим явно скрывается нечто большее.

– Так что? Он не может свыкнуться с тем, что у его девушки шикарная карьера, потому что это напоминает ему о том, какой маленький у него член? – Слова сами собой срываются с языка, и я удивлен приступом ревности, который охватывает меня при мысли о них вдвоем.

Деккер уже открывает рот, чтобы защитить дружка, но ее нерешительность о многом говорит.

– Когда отец поручил мне прилететь сюда, Чед решил…

– Чед? Что это вообще за имя?

– Да. Чед, – решительно кивает она. – Он сказал, что устал от того, что я вечно ставлю работу выше него…

– А сам, скорее всего, только так и поступает.

Деккер делает глоток вина.

– Так что все в прошлом.

– Мне жаль, – лгу я.

– Нет, не жаль, – выдавливает она улыбку. – Ты его терпеть не мог.

– Да я с ним даже не встречался.

– Но все равно на дух не переносил. Было понятно по тому, как ты на него смотрел, когда мы столкнулись на благотворительном гала-концерте. – Она бросает на меня взгляд поверх бокала.

Я смеюсь и склоняю голову набок.

– Ты права. Терпеть его не мог. Он был недостаточно хорош для тебя.

А еще я не могу вынести даже мысли о том, что к тебе прикасается кто-то другой.

– Сказал мужчина, который его совсем не знает.

– Мне и не нужно с ним знакомиться. Любой будет тебя недостоин, Декк, – заявляю я, встречаясь с ней взглядом. В том числе и я.

– Это тебя не касается, – бурчит она, и ее слова повисают в воздухе. Потому что, черт меня дери, между нами столько всего осталось невысказанным. Как, например, причина, по которой она ушла. Или почему я позволил ей это сделать. – К тому же ты меня знаешь. Я плоха в выстраивании отношений.

– Так вы не стали вешать ярлыки?

– Даже не пытались, – фыркает она.

Деккер произносит это так, словно долго пыталась уговорить себя поверить, что между ними нечто большее, а теперь чувствует облегчение от того, что не надо больше самой себе дурить голову.

– Так ты проделала весь этот долгий путь, чтобы прокатиться на моем члене в память о былых временах? – Отчасти я пытаюсь снять напряжение, но также хочу увидеть ее великолепную улыбку.

– Да. Именно так. – Вздохнув, она сухо интересуется: – Ты что, правда соблазняешь женщин такими фразочками?

– Чтобы их соблазнить, мне даже разговаривать не приходится.

– Господи помилуй. А ты еще удивляешься, почему мы все время ссорились. – Для пущей убедительности она закатывает глаза.

– Мы ссорились, потому что ты не могла мной насытиться и потому что я… – Я запинаюсь, поскольку предпочитаю не заканчивать эту фразу. Возможно, потому что попросту не в состоянии это сделать. Может быть, потому что я начал испытывать к ней чувства… а чувства – та еще хрень.

– Потому что ты… что? – заинтересованно уточняет она. Улыбка, что медленно расплывается на ее губах, творит с моими внутренностями нечто незаконное.

Я пользуюсь моментом, чтобы сменить тему. Последнее, что мне нужно, – это вдаваться в обсуждение того, что не играет никакой роли. Какую боль причинил мне ее уход, как он стал единственной вещью, о которой я почти был готов пожалеть. Видеть ее теперь подобно пощечине, напоминающей, как хорошо нам было вместе и как плохо было врозь.

Но прежде всего то, как я чувствовал себя с ней, когда все остальное в моей жизни катилось к чертям.

Я рассматриваю этикетку на бутылке, когда кто-то на другом конце бара запевает «С днем рожденья тебя» и позволяет мне сменить тему.

– Ты чертовски умна, Кинкейд. Ты знаешь, что в баре, полном «Лесорубов», никто не обратит внимания, если ты поболтаешь с кем-то из них.

– Ошибаешься, – отвечает она низким голосом и поворачивается ко мне: – Никому и дела нет до того, где я или с кем разговариваю.