Текст книги "World of Warcraft: Раскол. Прелюдия Катаклизма"

«Скоро ему понадобится постель побольше», – подумала Джайна, Андуин рос как на дрожжах. Над кроватью не висели узорчатые драпировки, а стены не украшали картины – кроме одной. Это был портрет Андуина и его матушки, королевы Тиффин, написанный, когда принц был еще младенцем. Джайна предположила, что Тиффин умерла вскоре после того, как закончили портрет. Королева погибла от удара камнем, брошенным во время бунта Братства Справедливости. Именно на этот несчастный случай намекала Джайна в разговоре с Варианом, когда пыталась объяснить ему, в каком положении оказался Тралл. Сын Тиффин никогда не знал матери.

У кровати стояли небольшой таз и простая тумба, а на ней – кувшин с водой. Неподалеку находилась потушенная жаровня, согревавшая комнату зимой. В комнате виднелась еще одна дверь, вероятно, ведущая в гадероб, где хранилась одежда и регалии Андуина. По крайней мере, Джайна думала, что это гардероб, ведь в покоях принца не нашлось даже шкафа. Посреди комнаты рядом с небольшим столом стоял одинокий стул, на столе лежали книги, пергамент, чернильница и перо. Следуя этикету, Андуин пододвинул для Джайны стул, помог ей снять плащ, повесил его, а затем встал рядом, сложив руки. Очевидно, он был все еще зол после недавнего разговора с отцом.

– Ты промокла насквозь, – сухо заметил принц. – Я прикажу, чтобы тебе принесли горячего чаю.

– Спасибо. От чая я не откажусь, – улыбнулась ему волшебница.

Андуин ответил тем же, но его улыбка была натянутой и не коснулась глаз. Он потянул за плетеный шнурок у двери.

– Клянусь, когда мы увидимся в следующий раз, ты будешь ростом с отца, – подначила его Джайна, надеясь приподнять ему настроение, и опустилась на приготовленный стул.

Юноша слегка поморщился.

– Ты про какую версию моего отца? – Как и подобало принцу, он говорил спокойно, тщательно контролируя тон своего голоса, но в словах Андуина слышалось столько желчи, что Джайна, хорошо его знавшая, вздрогнула.

– Твой отец сожалеет, что ты увидел это, – мягко заметила она.

– Ну конечно он сожалеет, – таким же спокойным голосом согласился Андуин. – Вот только я за свои годы повидал уже очень многое.

Он стоял прямо, расправив плечи и сцепив руки за спиной. Интересно, его уже просватали? Джайна вдруг поняла, что не знает этого, и надеялась, что нет. Андуин был прав: он действительно многое повидал за свою короткую жизнь, и Джайне хотелось верить, что у него еще осталось хотя бы немного времени, чтобы побыть просто мальчишкой.

– Ой, ну будет тебе, – протянула она, с досадой отмахиваясь. – Хватит меня смущать. Стоишь тут такой, словно древко копья проглотил. Запрыгивай на кровать и поболтай со мной. Ты же знаешь, я терпеть не могу формальности.

Словно трещина на льду, тающем под первыми весенними лучами солнца, на губах Андуина проступил легкий намек на улыбку. Джайна подмигнула ему, и Андуин улыбнулся – немного смущенно, но все же по-настоящему.

Послышался мягкий стук в дверь. На пороге появился седовласый слуга.

– Ваше высочество, что я могу для вас сделать?

– Заварите чай из мироцвета. Две чашки. Ой, – принц повернулся к Джайне, – ты замерзла? Я могу попросить Уилла разжечь огонь в камине.

Джайна изогнула бровь, и, приподняв руку, махнула в сторону камина, в котором моментально вспыхнул огонь.

– Не стоит, но все равно спасибо.

Увидев демонстрацию ее магии, Андуин рассмеялся.

– Я и забыл. Тогда только чай. А, еще немного хлеба и меда. И даларанского острого сыра. И несколько яблок, – Джайна была тронута. Андуин запомнил, что яблоки и сыр были ее любимыми лакомствами. – Спасибо.

Джайна спрятала улыбку. Мальчик, безусловно, рос. Когда Уилл ушел, Андуин, исполняя ее просьбу, устроился поудобнее на кровати и уставился на волшебницу своими ярко-голубыми глазами, которые видели гораздо больше, чем подозревали взрослые.

– Вот так-то лучше. Я пришла к тебе не нотации читать и не извиняться за твоего отца, – начала Джайна. – Я пришла дать тебе возможность немного повеселиться, если хочешь.

Андуин приподнял золотистую бровь.

– Да ну? По-ве-се-лить-ся? – Он произнес слово нарочито коряво. – А как это вообще делается?

– Как можно чаще. Тебе это точно пойдет на пользу. Твой отец действительно расстроен, что тебе пришлось увидеть такое. Мы с ним немного поговорили, и оба решили, что тебе не помешает иметь возможность время от времени сбегать от всего этого.

Андуин с любопытством взглянул на нее.

– Что именно ты задумала?

– Хочешь как-нибудь приехать ко мне в гости в Терамор?

Андуин был в Тераморе лишь однажды, во время страшной бури. Он должен был присутствовать на мирных переговорах, которые оказались грубо прерваны. Джайна надеялась дать ему новое, более приятное впечатление от этого места.

Но Андуин, очевидно, обладал присущей молодым людям жизнерадостностью, и вместо того, чтобы расстроиться, просиял.

– Снова побывать на границе? Я очень этого хочу! Я тогда почти ничего и не увидел. Там все еще сражаются с драконами?

– Уже нет, – покачала головой Джайна, шутливо вздыхая. – Но я уверена, что там найдется какое-нибудь приключение для тринадцатилетнего парня.

– Мне тринадцать с половиной, – важно поправил ее Андуин. – Почти четырнадцать.

– Признаю, не права.

– Но… Это же очень далеко.

– Не для мага.

– Ну конечно же, нет. Я и не про тебя говорю, тетушка Джайна, а про себя.

Она улыбнулась ему.

– Есть у меня одна штука, которая может сделать путешествие намного легче, – Джайна порылась в прикрепленной к поясу сумке и извлекла оттуда небольшой овальный камушек, покрытый округлыми голубыми рунами. – Вот. Лови!

Джайна бросила камень Андуину, который с легкостью его поймал.

– Красивый, – улыбнулся принц, рассматривая подарок и проводя пальцами по рунам.

– Красивый и очень редкий. Не сжимай его пока так крепко, а то закроешь пальцами письмена. Узнаешь эти руны?

Андуин всмотрелся в надписи.

– Тут твое имя и какое-то слово… «Дом», – наконец прочитал он.

– Все верно. Смотрю, ты продолжаешь делать уроки. Я изготовила его специально для тебя. Еще до… сегодняшнего дня… я думала, что, может, ты захочешь изредка навещать свою старую добрую тетушку Джайну.

Андуин нахмурился, отбрасывая с лица локон светлых волос.

– Ты не старая, – возразил он.

– Уроки дипломатии ты тоже выучил на отлично, – Джайна широко улыбнулась. – Но ты прав. Это – камень возвращения.

– Но руна же означает «дом».

– Правильно, но «камень дома» звучит убого. А «камень возвращения» – мелодично.

Андуин усмехнулся, вертя камень возвращения в руке, и произнес немного свысока:

– Конечно, девчонки всегда переживают из-за такой ерунды.

– Бывало, что королевства возникали и рушились и из-за меньшего, – заметила Джайна.

– Тоже верно, – согласился он. – Так как же работает этот камень возвращения?

– Сожми его покрепче и сосредоточься.

Андуин послушался. Джайна встала и подошла к нему, положив свою ладонь поверх его руки. От неожиданного прикосновения юноша удивленно открыл глаза и увидел, как слабое голубое свечение охватило сначала руку волшебницы, а затем и его.

– Так мы свяжем камень с тобой, – тихо произнесла Джайна. Он кивнул в знак того, что понимает, и снова закрыл глаза. – Сосредоточься. Представь, что камень – это часть тебя. Пусть он станет твоим.

Джайна почувствовала, как что-то перешло от нее к Андуину. Мягко улыбнувшись сама себе, волшебница отпустила его руку.

– Вот так. Теперь он твой.

Андуин снова посмотрел на камень, широко улыбаясь. Юноша явно был восхищен.

– Он ведь полностью волшебный, верно? Это не гномский механизм?

Джайна кивнула.

– И, боюсь, он способен переместить тебя только в Терамор. Уже там мы сможем телепортировать тебя обратно домой.

– Ну да, иначе дворфы с их грифонами, наверное, разорились бы, – произнес Андуин, и в его словах мелькнул изредка проявлявшийся прагматизм.

– Только когда будешь использовать его, не забывай про время, – закончила Джайна, поднимаясь. – Камень в буквальном смысле перенесет тебя ко мне домой. Лучше заходи в середине дня.

Андуин, улыбаясь, продолжал смотреть на камень, и Джайна приободрилась. Она определенно поступала правильно. Волшебница протянула к нему руки, и Андуин, соскочив с кровати, обнял ее и положил голову ей на плечо. «Он точно подрос», – подумала женщина, обнимая принца за плечи, которые стали шире, чем она помнила. Этот мальчик в своей жизни прошел через трудности, испытания и утраты. Но он все еще мог смеяться, мог обнимать свою «тетушку», мог радоваться тому, что окажется на границе.

«Свет, пусть он остается мальчишкой немного дольше. Пусть он познает хоть какие-то радости мира прежде, чем ему придется принять на себя взрослые обязанности… снова».

– Ты можешь об этом пожалеть, тетушка Джайна, – проговорил принц, отстраняясь и глядя на нее с серьезным выражением лица. Из-за тона его голоса сердце Джайны екнуло.

– Почему ты так говоришь, Андуин?

– Потому что я, наверное, буду все время ходить к тебе в гости.

С ее плеч словно гора свалилась.

– Думаю, это несчастье я перенесу.

Джайна Праудмур, правительница Терамора и могущественная волшебница, рассмеялась, словно девочка, и потрепала принца Штормграда по златоволосой голове.

Глава восьмая

В кои-то веки стояла сухая погода, и на небе почти не было туч. Двое орков верхом на волках ехали через Пылевые топи.

Один орк был постарше, другой помоложе, но оба выглядели так, словно уже несколько недель бродили по болоту в своих старых и грязных одеждах. Они были закутаны в не по размеру огромные плащи – мудрая предосторожность в этих обычно дождливых краях. Их волки, правда, вряд ли могли принадлежать таким незадачливым хозяевам: звери выглядели на удивление холеными и здоровыми. Но и они после многих дней странствий по лужам и трясинам были целиком покрыты грязью.

Их путь завершился у брода, который вел к маленьким островкам под названием Залив Яростных Волн. Всадники слезли с волков и вместе с ними двинулись вплавь. Когда они оказались на противоположном берегу, орки поспешили отойти в сторону от начавших неистово отряхиваться животных.

Орк помоложе достал подзорную трубу и поднес к глазам.

– Мы вовремя, – сказал он.

К ним приближалась маленькая шлюпка, в которой возвышалась одинокая статная фигура. Как и орки, она была с ног до головы закутана в плащ, но по ее неприкрытым тонким и изящным рукам было понятно, что в лодке – женщина, и что она – человек.

Когда лодка подошла поближе, молодой орк вошел в воду. Ухватившись за нос шлюпки, он с легкостью вытащил ее на берег, а затем протянул руку, чтобы помочь даме. Не колеблясь, она взялась за его громадную, грубую ладонь – ее собственная едва обхватывала два его пальца – и позволила поухаживать за собой.

Выбравшись из лодки, она отбросила с лица капюшон, явив золотистые волосы и сияющую улыбку.

– Тралл, – тепло произнесла Джайна Праудмур, – когда-нибудь мы все-таки должны встретиться при более приятных обстоятельствах.

– Да будет воля предков на то, чтобы такой день настал поскорее, – с чувством пророкотал Тралл своим глубоким голосом. Он тоже снял капюшон, открыв грубое, бородатое орочье лицо с такими же как у нее голубыми глазами.

Джайна сжала его руку, а затем отпустила, повернувшись к его спутнику – пожилому орку с белыми волосами, собранными в пучок.

– Эйтригг, – Она сделала небольшой реверанс в его сторону.

– Леди Джайна. – Его голос звучал более сдержанно, чем у Тралла, но он все равно приветствовал ее с теплом. Кивнув, Эйтригг отошел в сторону на возвышенность, чтобы встать на страже, пока его вождь и волшебница беседуют.

Джайна снова повернулась к Траллу, нахмурившись.

– Спасибо, что согласился увидеться со мной. Учитывая… недавние события, я подумала, что нам лучше встретиться здесь, а не как обычно, на Колючем Холме. До Штормграда дошли вести о… происшествии в Ясеневом лесу.

Тралл поморщился и заскрежетал зубами.

– До меня тоже дошли вести о случившемся в Ясеневом лесу. – В его голосе звучала едва сдерживаемая ярость. Джайна позволила себе улыбнуться.

– Я знала, что ты не можешь стоять за этим. Что слухи о твоей причастности лживы.

– Конечно же они лживы! – процедил Тралл. – Я никогда бы не допустил подобного варварства. И если я заключаю с Альянсом договор, значит, я собираюсь его придерживаться. – Он вздохнул и потер руками лицо. – И все же… Не буду врать, Оргриммар и Северные степи отчаянно нуждаются в ресурсах. А в Ясеневом лесу их полным-полно.

– Но добывать их таким путем неправильно, – покачала головой Джайна.

– Я это знаю, – резко ответил Тралл, но затем продолжил мягче: – Вот только остальные, похоже, не понимают таких… тонкостей. Джайна, я не давал разрешения на тот налет, и я в бешенстве от того, как жестоко обошлись с часовыми. Я глубоко сожалею о нарушении договора. Но многие приняли исход этой бойни… с энтузиазмом.

– Что? – Джайна широко распахнула глаза. – Знаю, некоторые члены Орды кровожадны по своей природе, но, признаюсь, я была лучшего мнения о них в целом. Я думала, что ты…

– Я сделал так, как посчитал правильным… хотя теперь иногда сомневаюсь. – Последнее Тралл прибавил вполголоса, а затем громко добавил: – Джайна, у нас кровавая история. И чем больше судьба склоняет нас к выживанию, тем отчаяннее становятся наши поступки.

– Ты принял гонца от Вариана?

Тралл скривился еще сильнее.

– Да. – Они оба знали, что было в переданном гонцом письме. Вариан передал очень сдержанное, по своим меркам, послание. Он потребовал от Тралла официального извинения и подтверждения того, что орк чтит условия договора, а также осуждения произошедшего и передачи виновных на суд Альянса. В таком случае Вариан был готов посмотреть сквозь пальцы на «вопиющее нарушение договора, направленного на укрепление мира и сотрудничества между нашими народами».

– Что ты собираешься делать? Ты знаешь, кто виновен в этом?

– У меня нет доказательств, но есть подозрения. И я не одобряю такой поступок.

– Ну конечно же не одобряешь, – согласилась Джайна, неуверенно посматривая на него. – Тралл, в чем проблема?

Он вздохнул.

– Я не одобряю этот поступок, – повторил орк, – но я не уступлю требованиям Вариана.

Пораженная, Джайна уставилась на него с приоткрытым ртом.

– О чем ты говоришь? Вариан считает, что ты намеренно нарушил договор. Его просьба вполне обоснованна, и в случае отказа у него будет идеальный повод, чтобы обострить ситуацию. Быть может, мы уже стоим на пороге войны!

Тралл поднял большую зеленую ладонь.

– Пожалуйста. Выслушай меня. Я пошлю Вариану письмо с заявлением, что я не давал приказа на этот набег. Я найду виновных и призову их к ответу. У меня нет желания развязывать войну. Но я не могу извиниться за причиненный вред, и я не выдам Альянсу подозреваемых. Они – часть Орды. И они будут держать ответ перед Ордой. Отдать их Вариану… нет. С какой стороны ни посмотри, это будет предательством по отношению к моему народу. И, честно говоря… это просто неправильно. Вариан никогда бы не пошел на такое, исходи подобная просьба от меня. И он был бы прав.

– Тралл, если ты не отдавал приказ, значит, ты не в ответе за…

– Но я в ответе. Я – вождь моего народа. Одно дело укорять их за нарушение закона, и совершенно другое – покушаться на их достоинство. На саму их сущность. Ты не понимаешь, как думает Орда, Джайна, – тихо проговорил Тралл. – Именно это дало мне мое необычное воспитание. Я понимаю, как обе стороны воспринимают происходящее. Мой народ голодает, они жаждут чистой воды, им нужна древесина, чтобы строить дома. Они считают, что эльфы обошлись с ними несправедливо, закрыв торговые пути. Они считают нежелание удовлетворить их базовые потребности жестокостью, и кто-то где-то решился ответить тем же.

– Они перебили ночных эльфов, содрали с них кожу – и ты считаешь это соразмерно запрету на торговлю? – Джайна повысила голос.

– Из-за отсутствия торговли дети голодают, болеют, оказываются без крыши над головой, под открытым небом. Эта логика… Раз я ее вижу, то и другие тоже могут так думать. Это нападение дало нам то, в чем мы отчаянно нуждались, и если я открыто осужу его, то будет казаться, будто я осуждаю нужды своего народа. Я покажусь слабым, и, поверь мне, многие захотят воспользоваться моментом моей кажущейся уязвимости. Я вступил на опасную тропу, друг мой. Мне нужно упрекнуть их, но при этом не пересечь черту. Я извинюсь за нарушение договора, но не за кражу, не за убийства и даже не за то, как они были совершены.

– Я… разочарована, что ты избрал этот путь, Тралл, – честно проговорила Джайна.

– Твое мнение много значит для меня. Всегда значило. И все же я не буду пресмыкаться перед Варианом и не буду принижать отчаянных потребностей моего народа, необходимых для выживания.

Некоторое время Джайна молчала, скрестив руки на груди и опустив глаза.

– Думаю, я понимаю тебя, – наконец, заключила она, произнося слова медленно, с горечью в голосе. – Свет, как же мне тяжело это признавать. Но ты тоже должен кое-что понять. События у Врат Гнева очень сильно навредили взаимоотношениям Орды и Альянса. Мы потеряли почти пять тысяч человек у одних только Врат Гнева, Тралл. А утрата верховного лорда Болвара Фордрагона стала большим ударом для многих.

– Как и гибель Саурфанга Младшего, – заметил Тралл. – Лучший из лучших, сраженный в расцвете сил и превращенный в… ты знаешь. Не думай, что Орда легко пережила ту войну.

– О, я и не думаю. Но… это трудно вынести. Особенно когда так много павших погибли от рук Орды, а не Плети.

– Гнилесс никогда не был частью Орды! – прорычал Тралл.

– Мало кто в состоянии различить эту грань. И даже сейчас есть те, кто сомневается. И ты это знаешь.

Тралл кивнул и тихо зарычал. Джайна понимала, что его гнев был направлен не на нее, а на Гнилесса и всех тех, кто стоял за тем предательством. Тех, кто заявил о преданности Орде, в действительности готовясь ударить в спину.

– Сначала одно, теперь другое. Правителям Альянса становится все труднее доверять тебе, – продолжала Джайна. – Многие, включая Вариана, считают, что ты недостаточно сделал для разрешения проблемы, когда она возникла. Публичное осуждение и самого вторжения, и его последствий поможет изменить к лучшему то, как Альянс видит и тебя, и Орду. И давай смотреть правде в глаза – это была не обычная потасовка, а настоящий кошмар.

– Согласен. Но если я предам подозреваемых преступников суду Альянса, то мой народ никогда не оправится от этого ужаса. Для них это будет позором, и я никогда так не поступлю. Они попытаются свергнуть меня и будут правы.

Джайна спокойно посмотрела на него.

– Тралл, мне кажется, ты не до конца осознаешь серьезность ситуации. Из этого не выйдет ничего хорошего. Если ты своим молчанием поддержишь то, что на самом деле осуждаешь, то втянешь Орду в войну. А Вариан…

– Вариан чересчур вспыльчив, – отрезал Тралл.

– Как и Гаррош.

Тралл вдруг засмеялся.

– Эти двое даже не подозревают, насколько они похожи.

– Из-за их сходства и несдержанности снова могут начать гибнуть живые существа, а война в Нордсколе была совсем недавно.

– Ты знаешь, что я не хочу войны, – покачал головой Тралл. – Я привел свой народ сюда, чтобы избежать бессмысленных столкновений. Но, честно говоря, с твоих слов получается, что Вариан в любом случае ко мне не прислушается. Он не поверит мне, даже если я и в самом деле публично осужу это нападение. Ведь так?

Джайна не ответила, а лишь сильнее нахмурилась.

– Я… Я бы постаралась его убедить.

Тралл печально и ласково улыбнулся, положив громадную ладонь на ее тоненькое плечо.

– Я выскажу свое презрение к нарушению данного Ордой слова… но не более того, – он посмотрел на окружавшую их мрачную болотистую местность. – Я выбрал Дуротар, чтобы дать моему народу место, где они могли бы начать новую жизнь. Медив сказал мне привести их сюда, и я решил прислушаться к нему, хотя ничего не знал об этом континенте. Когда мы прибыли сюда, я увидел суровый край. Он не цвел так, как земли Восточных королевств. Даже в местах, где есть вода, как здесь, например, было трудно существовать. И все-таки, несмотря на это, я решил остаться. Дать моему народу шанс испытать свой дух на этой земле. Их дух все еще крепок, но земля… – Тралл покачал головой. – Мне кажется, Дуротар отдал нам все, что мог. Я должен позаботиться о нем, о своем народе.

Джайна посмотрела ему в глаза. Она коснулась своих волос, чтобы убрать с лица мешавший золотистый локон. Жест был девичий, но в ее глазах и словах читалась воля правителя.

– Я понимаю, что в Орде все устроено иначе, чем в Альянсе, Тралл, но… Если ты найдешь способ сделать то, о чем я прошу, тебе откроется еще одна возможность, которой иначе не будет.

– В любую секунду нас окружает множество возможностей, Джайна, – возразил Тралл. – Будучи в ответе за тех, кто нам доверяет, мы обязаны рассматривать каждую их них.

Волшебница протянула к нему руки, и орк взял их в свои ладони.

– Тогда мне остается только надеяться, что Свет укажет тебе путь, Тралл.

– И я надеюсь, что твои предки будут оберегать тебя и твой народ, Джайна Праудмур.

Джайна тепло улыбнулась ему, как в недалеком прошлом улыбалась другая светловолосая девочка, и затем вернулась в свою шлюпку. Однако, когда Тралл могучим движением оттолкнул шлюпку от берега, он заметил небольшую складку меж бровей волшебницы. Джайна все еще была встревожена.

Как и он.

Тралл скрестил руки на груди, глядя, как вода несла Джайну прочь, в сторону дома. Эйтригг тихо спустился с холма и присоединился к своему вождю.

– Какая жалость, – произнес Эйтригг, по-видимому, в пустоту.

– Что именно? – спросил Тралл.

– Что она не орк, – пояснил Эйтригг. – Сильная, умная, с большим сердцем. Сама по себе вождь. Она бы выносила сильных сыновей и храбрых дочерей. Когда-нибудь она станет для кого-то отличной спутницей жизни, если сама того захочет. Жаль, что она не орк, и не может стать твоей.

Тралл не сдержался. Он запрокинул голову и громко рассмеялся, спугнув сидевших на соседнем дереве ворон, которые злобно закаркали и, хлопая крылями, полетели искать место потише.

– Мы только что закончили воевать с Королем-личом и самим Кошмаром. Наш народ голодает, страдает от жажды и возвращается к варварскому образу жизни. Король Штормграда считает меня животным, а стихии остаются глухи к моим мольбам. А ты говоришь о женщинах и продолжении рода?

Старый орк остался совершенно невозмутим.

– Когда же еще об этом думать? Тралл, Орда сейчас в очень шатком положении. Под вопросом даже твой статус вождя. У тебя нет ни спутницы, ни ребенка – никого, кто бы продолжил твой род, если ты вдруг отправишься навстречу предкам. Ты, кажется, даже не думаешь об этом.

Тралл зарычал.

– У меня есть заботы посерьезнее, чем заводить интрижки, искать себе возлюбленную или делать детей, – отрезал он.

– Как я и говорил, именно из-за этих забот так важно завести семью. К тому же ты нигде в мире не найдешь такого умиротворения и ясности, как в объятиях своей истинной возлюбленной. И сердце никогда не радуется так же сильно, как при звуке смеха твоего ребенка. Эти радости ты откладывал, наверное, слишком долго. Я сам когда-то знал их, хотя их у меня и отняли. Но я не променял бы эти радости ни на что другое – ни в этой, ни в какой-либо иной жизни.

– Не нужно читать мне нотации, – проворчал Тралл.

Эйтригг пожал плечами.

– Возможно, ты прав. Возможно, говорить должен ты, а не я. Тралл, ты чем-то встревожен. Я стар и многое повидал в жизни. А еще я научился слушать других.

Он шагнул в воду, его волк последовал за ним. Секунду Тралл стоял на месте, а затем пошел следом. Когда они добрались до берега, оба орка запрыгнули на спины ездовых волков и больше не разговаривали. Пока Тралл собирался с мыслями, они некоторое время ехали молча.

Он думал о том, чем никогда ни с кем не делился, даже с Эйтриггом. Возможно, Тралл мог бы рассказать об этом Дрек’Тару, если бы шаман все еще оставался в здравом рассудке. Как бы то ни было, Тралл хранил в себе этот холодный узел страшной тайны. Глубоко внутри он вел войну сам с собой.

Они ехали уже довольно долго, когда Тралл, наконец, заговорил:

– Возможно, ты все-таки можешь понять, Эйтригг. Ты тоже сталкивался с людьми, и не только в бою. Я стою на границе двух миров. Меня вырастили люди, но рожден я был орком, и я впитал силу обоих народов. Я знаю оба эти народа. Когда-то это знание помогало мне. Не хвастаясь, могу сказать, что оно сделало меня необычным вождем с необычными навыками. Я мог работать рука об руку с обеими сторонами, когда это было необходимо для выживания всего Азерота. Тогда мое наследие хорошо послужило мне и, через мое руководство, Орде. Но… я не могу не задаваться вопросом… Служит ли оно им и теперь?

Эйтригг, так и не отрывая взгляда от дороги, лишь буркнул что-то под нос, давая Траллу знак продолжать.

– Я хочу позаботиться о своих братьях. Чтобы они были обеспечены и находились в безопасности, чтобы могли уделять внимание своим семьям и заниматься своими обрядами, – Тралл слегка улыбнулся. – Чтобы могли находить себе возлюбленных и растить детей. Чтобы у них было все, на что есть право у любых разумных существ. Чтобы им не приходилось все время видеть, как их родители или дети уходят на войну и не возвращаются. Но те, кто продолжает требовать битвы, не видят того, что вижу я: сейчас большая часть населения Орды – это старики и дети. Мы потеряли почти целое поколение.

Его голос прозвучал устало, и Эйтригг, видимо, тоже это заметил, потому что наконец подал голос:

– Мне кажется… твоя душа болит, друг мой. Ты сам на себя не похож. Сомневаешься в себе, впадаешь в отчаяние.

Тралл вздохнул.

– Похоже, в последнее время все мои мысли черны. То предательство в Нордсколе… Джайна даже не может себе представить, как я был ошарашен, как потрясен. Потребовались все мои навыки и способности, чтобы после случившегося удержать Орду от раскола. Наши новые бойцы… они набили себе руку, истребляя нежить. Но это совсем не то же самое, что сражаться с живым врагом, у которого есть семья и друзья, который смеется и плачет. Они легко привыкли к убийству, и оттого мне труднее сдерживать их, призывая к понимаю и даже сочувствию.

Эйтригг кивнул.

– Однажды я ушел из Орды, потому что устал от их любви к жестокости и насилию. Я вижу то же, что и ты, Тралл, и я так же боюсь, что история повторится.

Они выехали из тени болот на дорогу, ведущую на север. Жар от палящего солнца быстро согрел их. Тралл огляделся. Эти места очень точно называли Северными степями, и сейчас здесь было жарче, чем обычно. Земля высохла, и Тралл практически не видел признаков жизни. Оазисы – спасение Северных степей – стали пересыхать по тем же таинственным причинам, по которым и появились.

– Не помню, когда в последний раз я попадал под дождь в Дуротаре. И стихии молчат в то время, когда что-то явно идет не так… – вождь орков покачал головой. – Я помню свой трепет и радость, когда Дрек’Тар назвал меня шаманом. Но все же я ничего не слышу.

– Быть может, их голоса заглушают другие, требующие твоего внимания? – предположил Эйтригг. – Иногда, чтобы разобраться со многими проблемами, нужно решать их по очереди.

Тралл задумался над его словами. Они показались ему мудрыми. Многое бы изменилось, если бы он только понял, что не так с этой землей, и смог исцелить ее. У его народа появилось бы что есть и где укрыться. Им бы не пришлось брать у тех, чьи сердца полны злобы и ненависти. Между Ордой и Альянсом ослабла бы напряженность. И, быть может, тогда Тралл смог бы сосредоточиться на том, о чем говорил Эйтригг: на собственном наследии, личном покое и счастье.

И Тралл точно знал, куда идти, чтобы услышать голоса стихий.

– Я лишь однажды был в землях моего отца, – сказал он пожилому орку. – Думаю, стоит отправиться туда еще раз. Дренор – это мир, повидавший слишком много буйства и страдания стихий. Быть может, Запределье – то, что от него осталось – все еще помнит те времена. Моя бабушка, Гейя, – могущественная шаманка. Она сможет указать мне путь, когда я попытаюсь прислушаться к израненным стихиям того места. И, быть может, эти стихии помнят что-то из страданий собственного мира – что-то, способное помочь Азероту.

Эйтригг хмыкнул, но Тралл знал его достаточно хорошо, чтобы распознать в глазах друга искорки одобрения.

– Чем скорее ты этим займешься, тем скорее у тебя появится спиногрыз. Будешь качать его на коленке, – улыбнулся старый орк. – И когда ты туда отправишься?

Приняв решение, Тралл почувствовал облегчение и рассмеялся.

Глава девятая

Джайна размеренно гребла, погруженная в свои мысли. Тралла что-то беспокоило. Что-то помимо сложившейся ситуации. Он был разумным, способным правителем с большим сердцем и великим умом. И все же Джайна оставалась убеждена, что его молчаливое принятие столь беспощадной и жестокой расправы в Ясеневом лесу не приведет ни к чему хорошему. Тралл мог сохранить доверие своего народа, но при этом потерял бы доверие Альянса. Точнее, то, что от этого доверия еще оставалось. Джайна могла только надеяться, что вождь Орды найдет тех, кто за этим стоял, и быстро с ними разберется. Второе подобное происшествие могло обернуться катастрофой.

Волшебница причалила, пришвартовала свою маленькую лодочку и, все еще погруженная в мысли, зашагала в сторону крепости. Она беспокоилась о Тралле и его отношениях с Ордой. За все время, что Джайна его знала, орк никогда не казался таким… неуверенным в своей власти над народом. Ее потрясли его выводы и то, как он собирался действовать дальше. В душе Тралл никогда бы не стал оправдывать подобное бессмысленное насилие. Вот почему Джайна не понимала, как он мог оправдывать его публично.

Она дежурно улыбнулась стражникам и поднялась на вершину башни, где находились ее покои.

А Вариан… Очевидно, король все еще с большим трудом справлялся с последствиями воссоединения своих половин. Он нуждался в покое, хотя бы на время, но судьба распорядилась иначе. Альянс оказался ввергнут в войну с человеком (если его еще можно было так назвать), который когда-то был другом детства Джайны и который недавно загубил десятки тысяч жизней. А что же юный Андуин? Он оказался способным подростком, внимательным и умным. Но он хотел отца, который… ну… мог бы стать ему отцом, а не тем, кто…

Джайна вошла в гостиную, где в очаге весело танцевал огонь. Уже наступил поздний вечер, и потому волшебница не удивилась тому, что слуги приготовили все для чаепития.

Но она очень удивилась, когда увидела светловолосого молодого человека с чашкой в руках и блюдцем на коленях. Он повернулся к ней с озорной улыбкой.

– Здравствуй, тетушка Джайна, – поздоровался юноша. – Твой камень возвращения сработал идеально.