Текст книги "Будь тем, кем хочешь. Наука о том, как изменить себя"

«Она, несомненно, была не в себе»

Американская предпринимательница и дизайнер Кейт Спейд прославилась благодаря своим ярким и привлекательным сумкам, а впоследствии ее творческий гений породил новый стиль жизни под маркой Spade. Говорили, что особая энергетика созданных ею вещей, от канцелярских принадлежностей до моделей одежды, отражает ее личность – яркую, жизнерадостную и обаятельную. Миллионы людей, включая Мишель Обаму и Николь Кидман, были очарованы ее вещами в стиле ретро. Однако лишь самые близкие знали, что бóльшую часть жизни эта женщина провела, сражаясь со своими демонами. А 5 июня 2018 г., когда демонов стало слишком много, 55-летняя Кейт повесилась в своей квартире на Манхэттене.

Спустя несколько дней ее муж и деловой партнер Энди Спейд выступил с публичным заявлением. «Она, несомненно, была не в себе», – сказал он и поведал миру, что его жена страдала от глубокой депрессии и тревожности[137]137
  «Read Husband's Full Statement on Kate Spade's Suicide,» CNN, June 7, 2018, https://edition.cnn.com/2018/06/07/us/andy-kate-spade-statement/index.html.


[Закрыть]. Кейт, которая как-то подметила, что модные аксессуары должны «вбирать в себя личность владельца, а не наоборот», пала жертвой своей собственной колоритной личности, разрушенной депрессией.

Как это ни печально, подобные истории довольно распространены. В 2016 г. более 10 млн американцев пережили как минимум один приступ тяжелой депрессии[138]138
  National Institute of Mental Health, «Major Depression,» accessed October 20, 2019, at https://www.nimh.nih.gov/health/statistics/major-depression.shtml.


[Закрыть] и почти 50 000 человек покончили с собой[139]139
  American Foundation for Suicide Prevention, «Suicide Rate Is Up 1.2 Percent according to Most Recent CDC Data (Year 2016),» accessed October 20, 2019, at https://afsp.org/story/suicide-rate-is-up-1–2-percent-according-to-most-recent-cdc-data-year-2016.


[Закрыть]. Когда люди пишут о своем опыте депрессии и тревожности, в их рассказах часто присутствует тема негативного влияния этих недугов на личность.

Личность является продуктом привычного мышления и отношения человека к окружающим, а именно эти ее аспекты страдают от клинической депрессии и тревожности, высасывающих из человека энергию, порождающих черные мысли и внушающих отвращение к любым формам социализации. Поэтому почти неизбежным следствием психических заболеваний является ослабление свойств личности, связанных с экстравертностью, и повышение невротизма. В статье для журнала Vice австралийский комик Патрик Мальборо так описал свою депрессию: «Когда ваш разум расшатан, а день течет по порочному кругу бездействия и тяжелых мыслей, очень непросто найти силы на то, чтобы сходить на выступление друга, выпить кофе или хотя бы ответить на сообщение»[140]140
  Patrick Marlborough, «Depression Steals Your Soul and Then It Takes Your Friends,» Vice, January 31, 2017, accessed October 20, 2019, at https://www.vice.com/en_au/article/4x4xjj/depression-steals-your-soul-and-then-it-takesyour-friends.


[Закрыть].

Это свидетельство подкрепляется результатами долгосрочных исследований, в ходе которых оценивались черты личности людей до и после развития депрессии. Оказалось, что люди с высокими показателями невротизма чаще страдают от тревожности и депрессии, а проблемы с психическим здоровьем, в свою очередь, усиливают невротизм. Например, одно голландское исследование, с участием нескольких тысяч добровольцев и посвященное изучению клинической депрессии и тревожности, показало, что оба этих недуга приводили к повышению невротизма, а депрессия – еще и к снижению экстравертности и сознательности[141]141
  Julie Karsten, Brenda W. J. H. Penninx, Hariëtte Riese, Johan Ormel, Willem A. Nolen, and Catharina A. Hartman, «The State Effect of Depressive and Anxiety Disorders on Big Five Personality Traits,» Journal of Psychiatric Research 46, no. 5 (2012): 644–650.


[Закрыть].

Биполярное расстройство – еще один психиатрический диагноз, проявляющийся в депрессивных состояниях, перемежающихся с маниакальными фазами, характеризующимися всплеском энергии, возбуждением, неспособностью к концентрации и повышенной раздражительностью. Переход от депрессивной фазы к маниакальной у людей с биполярным расстройством выглядит как радикальное изменение личности. В маниакальной фазе человек внезапно превращается в экстраверта, наделенного фантастическим драйвом, – например, самопровозглашенного пророка с космическим уровнем открытости миру, а в депрессивной, напротив, в подобие гранаты с коротким фитилем, готовой в любой момент взорваться и начать раздражаться (особенность, характерная для людей с низкой доброжелательностью)[142]142
  J. H. Barnett, J. Huang, R. H. Perlis, M. M. Young, J. F. Rosenbaum, A. A. Nierenberg, G. Sachs, V. L. Nimgaonkar, D. J. Miklowitz, and J. W. Smoller, «Personality and Bipolar Disorder: Dissecting State and Trait Associations between Mood and Personality,» Psychological Medicine 41, no. 8 (2011): 1593–1604.


[Закрыть]. «В маниакальной фазе больной считает себя необыкновенным человеком, которому все под силу, и думает, что его предназначение – быть с людьми, – сказала в 2017 г. в интервью The Guardian молодая женщина по имени Кэт. – Темная сторона маниакальной фазы – утрата самоконтроля»[143]143
  «Experiences of Bipolar Disorder: 'Every Day It Feels Like I Must Wear a Mask,'» The Guardian, March 31, 2017, accessed October 20, 2019, at https://www.theguardian.com/lifeandstyle/2017/mar/31/experiences-of-bipolar-disorder-every-day-it-feels-like-i-must-wear-a-mask.


[Закрыть].

Высокий невротизм обуславливает подверженность биполярному расстройству, а также более распространенным униполярной депрессии и тревожности. Но некоторые специалисты полагают, однако, что предрасположенность к биполярному расстройству диктуется особым, гипоманиакальным типом личности, способствующим развитию заболевания на каком-то одном этапе (или нескольких этапах) жизни. Вот некоторые из пунктов опросника, разработанного в 1980-х гг. Марком Экбладом и Лорен Чепмен и используемого для выявления этого типа личности[144]144
  Mark Eckblad and Loren J. Chapman, «Development and Validation of a Scale for Hypomanic Personality,» Journal of Abnormal Psychology 95, no. 3 (1986): 214.


[Закрыть]:

● Я часто одновременно и чувствую себя счастливым, и испытываю раздражение.

● Я часто испытываю настолько сильное беспокойство, что не могу усидеть на месте.

● Я часто испытываю приливы счастья и энергии, граничащие с эйфорией.

● На встречах и вечеринках я, как правило, бываю душой компании.

● Я создан для того, чтобы заниматься политикой и выигрывать выборы.

● Большинство моих достижений связаны с короткими приливами вдохновения.

● Порой я чувствую, что, пока следую своему призванию, со мной не случится ничего плохого.

Обладатели гипоманиакальной личности соглашаются с этими утверждениями. Первые три утверждения позволяют выявить склонность к гипоманиакальным настроениям – повышенной возбудимости и неконтролируемым всплескам энергии; четвертое и пятое говорят о мании величия и представлении о себе как о душе любой компании; последние два связаны с переживанием состояний высокой творческой активности.

Представление о том, что этот опросник помогает предсказать риск развития биполярного расстройства, весьма спорно. Некоторые психологи считают, что тест не только определяет свойства личности, присущие ей на протяжении жизни, но также может указывать на симптомы уже развившейся мании. Отражая симптомы этого недуга, он, естественно, указывает и на риск его развития[145]145
  Gordon Parker, Kathryn Fletcher, Stacey McCraw, and Michael Hong, «The Hypomanic Personality Scale: A Measure of Personality and/or Bipolar Symptoms?» Psychiatry Research 220, nos. 1–2 (2014): 654–658.


[Закрыть]. Другая дискуссия между медиками, связанная как с униполярной, так и с биполярной депрессией, развернулась вокруг вопроса о том, исчезают ли последствия этих психических заболеваний для личности после купирования симптомов или же, наоборот, становятся более устойчивыми и продолжительными – явление, известное как «эффект шрама».

На сегодняшний день результаты исследований в этом направлении неоднозначны: притом что у большинства страдавших униполярной депрессией после выздоровления наблюдалось восстановление черт личности, изменившихся под воздействием болезни (приведшей к усилению невротизма и интровертности), в ходе ряда исследований обнаружились признаки более стойких пагубных изменений[146]146
  Johan Ormel, Albertine J. Oldehinkel, and Wilma Vollebergh, «Vulnerability Before, During, and After a Major Depressive Episode: A 3-Wave Population-Based Study,» Archives of General Psychiatry 61, no. 10 (2004): 990–996; Pekka Jylhä, Tarja Melartin, Heikki Rytsälä, and Erkki Isometsä, «Neuroticism, Introversion, and Major Depressive Disorder – Traits, States, or Scars?» Depression and Anxiety 26, no. 4 (2009): 325–334; M. Tracie Shea, Andrew C. Leon, Timothy I. Mueller, David A. Solomon, Meredith G. Warshaw, and Martin B. Keller, «Does Major Depression Result in Lasting Personality Change?» American Journal of Psychiatry 153, no. 11 (1996): 1404–1410; E. H. Bos, M. Ten Have, S. van Dorsselaer, B. F. Jeronimus, R. de Graaf, and P. de Jonge, «Functioning Before and After a Major Depressive Episode: Pre-Existing Vulnerability or Scar? A Prospective Three-Wave Population-Based Study,» Psychological Medicine 48, no. 13 (2018): 2264–2272.


[Закрыть]. Например, проводившееся в Финляндии в течение пяти лет исследование нескольких сот пациентов показало, что опыт депрессии накапливается и приводит к стойкому усилению невротизма, и особенно той его составляющей, которую психологи называют «избеганием вреда»: человек, пытаясь любыми способами избежать причинения ему ущерба, впадает в крайний пессимизм, становится робким и быстро утомляется[147]147
  Tom Rosenström, Pekka Jylhä, Laura Pulkki-Råback, Mikael Holma, Olli T. Raitakari, Erkki Isometsä, and Liisa Keltikangas-Järvinen, «Long-Term Personality Changes and Predictive Adaptive Responses after Depressive Episodes,» Evolution and Human Behavior 36, no. 5 (2015): 337–344.


[Закрыть]. Другое исследование с участием пациентов, страдающих биполярным расстройством, показало, что, как правило, уровень импульсивности, агрессивности и враждебности у них заметно выше, чем у людей с униполярной депрессией. При этом невротизм и открытость новому опыту выражены сильнее, а сознательность и экстравертность, напротив, слабее, чем у людей, не страдающих психическими заболеваниями. Если эти показатели черт личности не были свойственны человеку до болезни (чего пока нельзя исключать), то полученные результаты могут свидетельствовать об «эффекте шрама»[148]148
  Barnett, «Personality and Bipolar Disorder: Dissecting State and Trait Associations Between Mood and Personality,» 1593–1604.


[Закрыть].

Предположение, что депрессия оставляет шрамы на «теле» личности, звучит неутешительно, но финские ученые уверяют, что этот эффект может быть полезен в эволюционном смысле: если депрессия была вызвана неблагоприятными обстоятельствами, то оставленный ею «шрам» усилит бдительность и осторожность, а значит, повысит шансы на выживание. При этом проблема, конечно, остается: повышенная осторожность и оборонительный стиль поведения могли быть выгодны нашим предкам, которые жили в мире, где угрозы для жизни возникали на каждом шагу, но сегодня, когда ценятся уверенность в себе и коммуникабельность, такое поведение трудно считать эволюционным преимуществом. К сожалению, если «эффект шрама» действительно существует и будет доказан, придется признать, что одним из последствий депрессии является попадание людей в ловушку негативной спирали, повышающей риск рецидивов: усиливающийся невротизм повышает риск развития болезни.

Но есть и хорошие новости: лечение антидепрессантами, транквилизаторами и применение различных психотерапевтических методов может нивелировать, по крайней мере, некоторые пагубные последствия психических заболеваний для личности. В частности, было доказано, что антидепрессанты, увеличивающие количество серотонина (так называемые селективные ингибиторы обратного захвата серотонина, или СИОЗС), усиливают экстравертность и снижают невротизм. Исследование пациентов с депрессией, продолжавшееся год, показало, что у тех, кто принимал препарат пароксетин, показатель экстравертности возрастал в 3,5 раза, а невротизма – снижался в 6,8 раза по сравнению с пациентами, принимавшими плацебо[149]149
  Tony Z. Tang, Robert J. DeRubeis, Steven D. Hollon, Jay Amsterdam, Richard Shelton, and Benjamin Schalet, «A Placebo-Controlled Test of the Effects of Paroxetine and Cognitive Therapy on Personality Risk Factors in Depression,» Archives of General Psychiatry 66, no. 12 (2009): 1322.


[Закрыть]. Более глубокий анализ показал, что как минимум некоторые положительные изменения были вызваны лекарствами, оказывающими непосредственное воздействие на биологические структуры, лежащие в основе личности, а не просто были следствием затухания симптомов депрессии.

Исследования с участием пациентов, проходящих курс когнитивно-поведенческой терапии, показали, что она меняет показатели черт их личности, особенно невротизма и экстравертности.

Источник: Sabine Tjon Pian Gi, Jos Egger, Maarten Kaarsemaker и Reinier Kreutzkamp, «Does Symptom Reduction After Cognitive Behavioural Therapy of Anxiety Disordered Patients Predict Personality Change?» Personality and Mental Health 4, № 4 (2010): 237–245.

Аналогичная ситуация складывается и с тревожностью. Например, исследование пациентов, страдающих тревожностью и прошедших курс когнитивно-поведенческой терапии, или КПТ (психотерапевтический метод, позволяющий выявлять неосознанную мотивацию человека и переводить ее на уровень сознания), показало, что у них наблюдается снижение невротизма и рост экстравертности (см. рис.)[150]150
  Sabine Tjon Pian Gi, Jos Egger, Maarten Kaarsemaker, and Reinier Kreutzkamp, «Does Symptom Reduction after Cognitive Behavioural Therapy of Anxiety Disordered Patients Predict Personality Change?» Personality and Mental Health 4, no. 4 (2010): 237–245.


[Закрыть]. Причиной было не только смягчение симптомов тревожности, но и непосредственно воздействие КПТ на личность (вероятно, благодаря изменению привычного мышления и поведения пациентов).

Британский журналист Оливер Камм описал эффекты КПТ, основываясь на личном опыте общения с клиническим психологом в процессе лечения депрессии и тревожности. «Лечение проходило не по Фрейду, а скорее по Сократу, – пишет он, – в форме диалога, нацеленного на то, чтобы выявить и изменить деструктивные элементы моего мышления. Психолог объяснил, что моя депрессия – серьезное заболевание, но ничего таинственного в нем нет. Оно возникло из-за когнитивных искажений. Путь к выздоровлению и последующей защите от рецидивов лежит через исследование убеждений, которые привели к психическому срыву, и их замене на более позитивные»[151]151
  Oliver Kamm, «My Battle with Clinical Depression,» The Times (London), June 11, 2016, accessed October 20, 2019, at https://www.thetimes.co.uk/article/id-sit-on-the-stairs-until-i-was-ready-to-open-the-front-door-it-could-take-an-hour-z60g637mt.


[Закрыть].

Психическое заболевание может украсть у человека его характер, превратив уверенного в себе экстраверта в нервного отшельника, но эти изменения обратимы, и при правильном лечении и поддержке поврежденную личность можно исцелить – по крайней мере, в некоторых случаях.

Травма: раскол личности или позитивные изменения?

Когда Тара обнаружила, что ее дочь-подросток Кейт принимает противозачаточные таблетки, она, как и многие другие матери, столкнувшиеся с фактом потери их чадом невинности, испытала глубокое потрясение. Но в отличие от большинства матерей сильное эмоциональное переживание спровоцировало у Тары радикальное изменение личности: внезапно в ней проснулись подростковое бунтарство и соответствующие интересы, а саму себя она стала отождествлять с девочкой по прозвищу Ти.

Когда Кейт вернулась домой, она обнаружила Ти в своей спальне. Та невозмутимо рылась в ее гардеробе в поиске модных тряпок, чтобы собрать себе крутой прикид. В особой манере, свойственной тинейджерам, Ти пригласила Кейт прошвырнуться по магазинам, помахав кредитными карточками, которые она позаимствовала у своей главной личности, Тары. Кейт не испугалась, как можно было бы ожидать. Она узнала в Ти субличность своей матери – одно из ее эго-состояний, в которые ее повергал стресс. Кейт не только не испугалась, но даже крепко обняла Ти, ведь, в конце концов, та была ее любимицей среди маминых альтернативных личностей.

Это сцена из телевизионной комедийной драмы «Такая разная Тара»[152]152
  «Такая разная Тара» («Соединенные Штаты Тары», United States of Tara) – американский сериал, транслировавшийся в 2009–2011 гг. – Прим. ред.


[Закрыть], получившей высокую зрительскую оценку, в том числе за точность изображения психического заболевания, известного как диссоциативное расстройство идентичности (ДРИ), которое раньше называлось расстройством множественной личности. Этот диагноз является одним из самых спорных в истории психиатрии. Люди с ДРИ переключаются между разными, иногда диаметрально противоположными идентичностями, причем часто не запоминают происходящее с ними внутри той или иной роли.

Вымышленная история Тары Грегсон в исполнении Тони Коллет и трех ее субличностей (по ходу сюжета их становится больше) – подростка Ти; благочестивой женщины и образцовой матери по имени Алиса; и ветерана войны Бака с вечной сигаретой во рту и замашками мачо может показаться неправдоподобной. Однако множество не менее драматичных реальных историй говорит об обратном.

ДРИ напоминает коллизию, лежащую в основе сюжета повести Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Недавняя публикация в профильном научном журнале результатов исследования на эту тему была так и озаглавлена «Познакомьтесь с доктором Джекилом…». В статье фигурирует вышедший на пенсию психиатр, у которого диагностировано ДРИ. Одна из его субличностей – 19-летний раздолбай Льюис, а другая – Боб, четырехлетний мальчик в инвалидной коляске, пребывающий в постоянной депрессии[153]153
  Shuichi Suetani and Elizabeth Markwick, «Meet Dr Jekyll: A Case of a Psychiatrist with Dissociative Identity Disorder,» Australasian Psychiatry 22, no. 5 (2014): 489–491.


[Закрыть]. Когда бывший психиатр, которого авторы статьи называют доктором С., вступал во внебрачные связи, он утверждал, что не помнит о них, и во всем винил Льюиса, а когда пытался покончить с собой в свои 60 лет, возлагал ответственность на малыша Боба.

Ясно, что ДРИ – весьма необычное состояние, бросающее вызов основам нашего представления о самих себе. Неудивительно, что специалисты расходятся во мнениях относительно интерпретации столь странного и драматичного явления. Доминирующая точка зрения такова: это своего рода защитный механизм, формирующийся в результате сильной психологической травмы (как правило, полученной в детском возрасте, особенно в тех случаях, если у ребенка не было надежной фигуры первичной привязанности – любящего и заботливого взрослого). Согласно этой гипотезе, у ребенка развивается одна или несколько альтернативных личностей, помогающих ему избежать травмы и адаптироваться к враждебному миру, и впоследствии такая стратегия выживания сохраняется и во взрослой жизни. Как рассказала журналу Mosaic Мелани Гудвин, директор работающей со страдающими ДРИ благотворительной организации First Person Plural и сама страдающая этим расстройством: «Если вы попали в ужасную, невыносимую ситуацию, вы диссоциируетесь, отстраняетесь от самого себя, просто чтобы выжить. Травма как бы заставляет вас застыть во времени. И поскольку травма теперь тянется годами, диссоциации происходят постоянно»[154]154
  Emma Young, «My Many Selves: How I Learned to Live with Multiple Personalities,» Mosaic, June 12, 2017, https://mosaicscience.com/story/my-many-selves-multiple-personalities-dissociative-identity-disorder.


[Закрыть].

В соответствии с этой версией, у большинства страдающих ДРИ травма в анамнезе. Уже упомянутый доктор С., будучи ребенком, в течение многих месяцев был прикован к постели; в тот же период умер его младший брат, а мать, как сообщают ученые, была холодной и равнодушной женщиной. Мелани Гудвин говорит, что в детстве, начиная с трехлетнего возраста, она подвергалась жестокому обращению. Крис Костнер Сайзмор, у которой в числе субличностей были Ева Уайт и Ева Блэк и чья история легла в основу фильма 1957 г. «Три лица Евы», говорит, что в трехлетнем возрасте уже успела повидать тяжелое ранение своей матери, вытащенного из воды утопленника и распиленного пополам мужчину, погибшего при аварии на лесопилке. Чтобы следовать типовой схеме, сценаристы упомянутого выше сериала вписали в историю Тары Грегсон жестокое обращение и изнасилование.

Впрочем, некоторые клинические психологи, такие как покойный Скотт Лилиенфельд[155]155
  Скотт Лилиенфельд (1960–2020) – профессор психологии (Университет Эмори), сторонник доказательной медицины, популяризатор психологической науки, автор научно-популярных книг по психологии. – Прим. ред.


[Закрыть] и Стив Линн, скептически относились к предположению, что у людей с ДРИ развиваются отдельные личности. В качестве аргумента они ссылаются, например, на тесты, доказывающие, что такие люди в действительности не страдают амнезией в отношении опыта их множественных личностей – просто они убеждают себя в ее наличии. В то же время психологи-скептики отказываются верить, что пациенты с ДРИ намеренно изображают забывчивость, и объясняют их состояние неспособностью анализировать собственные мысли и чувства, а это, наряду с нарушениями сна и трудностями эмоционального характера, препятствует поддержанию непрерывности самосознания. Согласно такому социокогнитивному подходу, особо внушаемые, склонные к фантазиям и необычным переживаниям эмоционально нестабильные люди пытаются объяснить себе свой запутанный внутренний мир посредством повествования от лица нескольких идентичностей. Причиной этого (по крайней мере, в некоторых случаях) становится представление о раздвоении и более сложных сценариях раскола личности, почерпнутое из художественной литературы или общения с психотерапевтом.

Ситуация осложняется еще и тем, что психологические травмы, полученные в раннем детстве, могут привести к другой проблеме, тесно связанной с ДРИ, – пограничному, или эмоционально неустойчивому, расстройству личности. Как и в случае с ДРИ, у страдающих этим расстройством наблюдаются частые перепады настроения, трудности в общении и проблемы с целостностью самовосприятия, но обычно оно не предполагает наличия нескольких устойчивых самоидентичностей. (Тем не менее страдающие пограничным расстройством личности подвержены намного более высокому риску развития ДРИ.)

Обнадеживающая новость, подтверждающая центральный тезис этой книги о перспективах и потенциале позитивного преобразования личности, состоит в том, что к настоящему моменту наблюдается значительный прогресс в оказании помощи людям с подобными расстройствами. В случае ДРИ психотерапевты стремятся создать доверительные отношения с пациентами, помогают им проработать давние травмы, обучают методам контроля над эмоциями и поддерживают процесс примирения и интеграции альтернативных личностей. Первые исследования указывают на эффективность таких усилий[156]156
  Bethany L. Brand, Catherine C. Classen, Scot W. McNary, and Parin Zaveri, «A Review of Dissociative Disorders Treatment Studies,» Journal of Nervous and Mental Disease 197, no. 9 (2009): 646–654.


[Закрыть].

Если же говорить о пограничном расстройстве личности, то долгие годы преобладало пессимистичное представление, что оно неизлечимо, поскольку проблемы характера насквозь пронизывают личность, а так как личность считалась высеченной в граните, то и патология рассматривалась как нечто незыблемое. К счастью, сегодня благодаря диалектической поведенческой терапии (ДПТ) и аналогичным подходам доказано, что люди с пограничным расстройством личности способны менять свои мыслительные и эмоциональные привычки (например, учась толерантности и управлению негативными эмоциями), приобретать новые социальные навыки и постепенно трансформировать черты личности таким образом, чтобы они помогали им становиться здоровыми и счастливыми.

ДПТ, в основе которой лежат буддийские принципы, нацелена на то, чтобы научить людей с пограничным расстройством личности достигать душевного равновесия, принимать в себе то, что они изменить не в силах, и корректировать те аспекты личности, изменение которых возможно. Сеансы терапии представляют собой индивидуальные встречи с психотерапевтом, а также групповые занятия для развития социальных и эмоциональных навыков. Существует и другой подход, в рамках которого психотерапевт помогает пациенту понять причины его поведения и поведения окружающих, чтобы помочь научиться строить глубокие и здоровые отношения с людьми. Например, психотерапевт помогает пациенту понять, как его, пациента, поведение влияет на окружающих и какой должна быть его адекватная реакция на эмоции окружающих.

Таким образом, хотя травма и способна причинить вред личности, при условии достаточного упорства и поддержки пациент может освоить новые социальные навыки, эмоциональные привычки и специальные техники, помогающие вернуть контроль над личностью и добиться ее устойчивых позитивных изменений.

Другая хорошая новость заключается в том, что травмирующий опыт, как и в случаях с повреждениями головного мозга, которые иногда могут благотворно влиять на личность, в отдельных случаях также способен вызывать долгожданные позитивные изменения – процесс, который психологи называют посттравматическим ростом. В его основе лежит представление о том, что травма может привести к переоценке прожитой жизни, приоритетов и мировоззрения. Такие позитивные посттравматические изменения зафиксированы медиками у многих групп населения – от онкологических больных до пострадавших от стихийных бедствий.

Для оценки посттравматического роста обычно используется шкала, разработанная американскими психологами Ричардом Тедески и Лоуренсом Калхауном и фиксирующая изменения по пяти характеристикам[157]157
  Richard G. Tedeschi and Lawrence G. Calhoun, «The Posttraumatic Growth Inventory: Measuring the Positive Legacy of Trauma,» Journal of Traumatic Stress 9, no. 3 (1996): 455–471.


[Закрыть]:

● Отношение к окружающим. (Усилилось ли у вас ощущение близости с людьми? Возможно, вы осознали, что есть замечательные люди, на которых можете положиться?)

● Новые возможности. (Появились ли у вас новые интересы? Или вы увидели новые возможности, которых раньше не было?)

● Внутренняя сила. (Стали ли вы чувствовать себя сильнее? Сможете ли вы теперь лучше справляться с жизненными трудностями?)

● Духовные изменения. (Укрепилась ли ваша религиозная вера?)

● Благодарность судьбе. (Стали ли вы больше ценить каждый прожитый день?)

Что касается черт личности, то посттравматический рост может проявляться в форме повышения открытости новому опыту, доброжелательности, сознательности и снижения невротизма, хотя на сегодняшний день исследований, посвященных изменениям личности в этом контексте, очень мало. Например, одно из таких немногочисленных исследований, в котором оценивались личности супругов пациентов, скончавшихся от рака легких, показало, что по мере адаптации к понесенной утрате многие из них стали более экстравертными, доброжелательными и сознательными[158]158
  Michael Hoerger, Benjamin P. Chapman, Holly G. Prigerson, Angela Fagerlin, Supriya G. Mohile, Ronald M. Epstein, Jeffrey M. Lyness, and Paul R. Duberstein, «Personality Change Pre– to Post-Loss in Spousal Caregivers of Patients with Terminal Lung Cancer,» Social Psychological and Personality Science 5, no. 6 (2014): 722–729.


[Закрыть].

Полагаю, что и мне довелось испытать нечто вроде посттравматического роста после того, как в 2014 г., за две недели до рождения моих двойняшек, я вдруг остался без работы. Конечно, это несопоставимо со стихийным бедствием или автокатастрофой, но представьте, что вы теряете работу, когда двое наследников готовы вот-вот появиться на свет!

Я присоединился к команде быстрорастущего технологического стартапа из Нью-Йорка всего за месяц до увольнения и должен был вести корпоративный блог. Устоять перед соблазном (ощущение новизны, значительно более высокая зарплата и всевозможные льготы, которых у меня отродясь не было, – чего стоила хотя бы корпоративная карточка Starbucks) я не смог. Решение о смене работы далось мне нелегко, но семья была согласна с тем, что это прекрасная возможность.

Нанял меня только что назначенный директор по маркетингу. Я должен был писать статьи, в основном психологические рекомендации дизайнерам, способствующие вдохновению, то есть делать именно то, что мне так нравится. Но вскоре после того, как я приступил к работе, стало ясно, что у основателя компании и генерального директора были совсем другие планы. Подобная неразбериха не редкость в быстрорастущих стартапах. (Что касается компании, о которой идет речь, то она преодолела болезни роста и стала весьма успешной.) Работодатель любезно смягчил нанесенный удар выходным пособием, но это не избавило меня от нарастающей паники и неприятного холодка в животе. Как сообщить эту новость жене? Это само по себе было для меня травмой.

Однако в последующие дни и недели я почувствовал, как меняются мои приоритеты. Я увидел все преимущества моей прежней, пусть и не такой увлекательной, но гораздо более надежной работы, на которую мне удалось вернуться через несколько месяцев (это отдельная история). Да, с карточкой Starbucks пришлось расстаться, но зато я открыл для себя особую ценность своего предыдущего места работы и испытал доселе неведомое мне ощущение баланса между карьерными амбициями и новыми семейными обязанностями (на самом деле увольнение могло означать для меня затяжной отпуск по уходу за ребенком). Эта ситуация заставила меня пережить унижение, но в то же время стать более рассудительным и почувствовать себя счастливым.

Прекрасной иллюстрацией концепции посттравматического роста служит старая поговорка – нет худа без добра. Если вы переживаете тяжелые времена сейчас или столкнетесь с серьезными проблемами в будущем, пусть вас утешит мысль о том, что этот опыт способен помочь измениться к лучшему. Как недавно написал в Twitter психолог Скотт Барри Кауфман: «Неприятности – отстой, но преодолевать их здорово. Чем больше неприятностей удается преодолеть, тем более стойкими мы становимся»[159]159
  Scott Barry Kaufman, Twitter post, November 23, 2018, 7:35 p. m., https://twitter.com/sbkaufman/status/1066052630202540032.


[Закрыть].

Некоторые психологи скептически относятся к концепции посттравматического роста. Они полагают, что он может наблюдаться, в частности, в тех случаях, когда пережившие травму начинают замечать светлую сторону, при этом не меняясь к лучшему. Но я считаю, что эта концепция не просто имеет право на существование, но и очень близка к истине, особенно учитывая зафиксированные случаи роста способности противостоять вызовам внешней среды и эмоциональной устойчивости. В частности, недавно проведенный метаанализ (анализ результатов множества научных работ, дающий общую картину последних достижений в рассматриваемой области) позволяет сделать вывод, что для многих детей и молодых людей, больных раком, посттравматический рост – явление вполне реальное[160]160
  Jasmin K. Turner, Amanda Hutchinson, and Carlene Wilson, «Correlates of Post-Traumatic Growth following Childhood and Adolescent Cancer: A Systematic Review and Meta-Analysis,» Psycho-Oncology 27, no. 4 (2018): 1100–1109.


[Закрыть]. Другое недавнее исследование показало, что люди, пережившие тяжелые невзгоды, в среднем, как правило, более сострадательны (повышенная доброжелательность)[161]161
  Daniel Lim and David DeSteno, «Suffering and Compassion: The Links among Adverse Life Experiences, Empathy, Compassion, and Prosocial Behavior,» Emotion 16, no. 2 (2016): 175.


[Закрыть], а те, кто пережил больше травм, лучше контролируют свои мысли и воспоминания (важное свойство сознательности).

Я поделился с вами пугающими и вдохновляющими историями изменений личности, которые могут повлечь за собой психические и телесные травмы и болезни. Эти истории и результаты многочисленных исследований наглядно демонстрируют, насколько хрупка и пластична личность, как сильно она зависит от биологических процессов, нарушаемых вследствие несчастных случаев, стресса и патологий. В то же время иногда эти изменения могут быть к лучшему или же их можно обратить вспять с помощью правильного лечения, помощи и поддержки. (Если вы или кто-то из ваших знакомых оказался в ситуации, подобной описанным в этой главе, настоятельно рекомендую обратиться за профессиональной помощью.) В конечном счете случаи патологических изменений служат еще одним доказательством того, что личность не стоит на месте, а постоянно меняется и это непрерывный процесс.

Десять шагов на пути преобразования личности