Текст книги "Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)"

Кристиан Готтхильф Зальцманн
Книжка для раков. Книжка для муравьев

© Маттиас Дрегер, издательство «Райхль», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Введение

Кристиан Готтхильф Зальцманн появился на свет 1 июня 1744 года в тюрингском городке Зёммерда близ Эрфурта. Его мать, Рахель Маргарета Сибилле, была дочерью местного аптекаря, отец, Иоганн Кристиан Зальцманн, – дьяконом и впоследствии пастором в Зёммерде. «Помоги, Боже! [Gott hilf]» – таким было первое желание, высказанное отцом, опасавшимся за жизнь ребенка, и поэтому на следующий день при крещении мальчик получил имя Кристиан Готтхильф.

Таким образом, свое детство Зальцманн провел в духовной атмосфере дома лютеранского пастора. Благодаря матери смышленый мальчик уже в пять лет научился читать и писать; после школьных занятий отец обучал его дома еще и латыни, так что чуть позже по просьбе одного несведущего в этом предмете учителя он мог исправлять работы его учеников.

В 1759 году отца Зальцманна приглашают в Эрфурт в качестве дьякона; поэтому юный Зальцманн не оканчивает школу, а готовится к университету дома благодаря частным урокам, прежде всего по древним языкам.

В семнадцать лет он становится студентом близлежащего университета Йены, избрав для изучения теологию. Он держится вдалеке от обычных, зачастую грубых студенческих проделок своих товарищей по учебе и ведет скромную, трудолюбивую жизнь. В это время он занимается наблюдениями за природой, чему прежде всего способствовали прогулки в прелестный и очаровательный Рауталь в окрестностях Коспеды. Природа ведь о многом говорит, а все, что порождается ею, играло важную роль в учебно-воспитательном процессе в заведении Шнепфенталь, которое он возглавил позднее. Формируется основа мировосприятия будущего талантливого воспитателя – он учится по малому судить о великом, видеть в природе труд Творца. Эта тяга к природе, к исконному, практическому, полезному, впоследствии становится главным элементом в воспитательной работе Зальцманна. Уже в его раннем труде «О самых действенных средствах привить детям религию» красной нитью проходит эта черта: в полную противоположность моде своего времени, Зальцманн хочет, отталкиваясь от простого, подвести ребенка к высшему, прежде чем ознакомить с учением о триединстве и догматами Кристианства, сперва привить детям доброту, понимание ценности хороших поступков и связанную с ними радость, чтобы затем выстраивать на этом все остальное. Благодаря погружению в природу в часы уединения в Раутале с Зальцманном происходит радикальная перемена, которую он впоследствии назовет своим «духовным обновлением».

После экзамена по теологии в Эрфурте в 1768 году Зальцманн получает скромное место пастора в Рорборне под Эрфуртом и четыре года трудится там в качестве проповедника и пастыря своей деревенской общины. В Рорборне у своих собратьев он познакомился с Софией Шнелль, 14-летней, но для своего возраста уже очень зрелой дочерью священнослужителя в замке Виппах. 15 мая 1770 года состоялась свадьба счастливой пары; за годы их брака София должна была подарить своему супругу не меньше пятнадцати детей.

Уже вскоре после свадьбы для молодой семьи наступают тяжелые времена в Рорборне, где сперва через несколько недель после рождения умирает их первенец, а затем родители Софии, оставившие после себя двух осиротевших дочерей в возрасте семи и двенадцати лет, которых Зальцманн и его жена берут к себе. Из-за этого их финансовое положение становится еще напряженней, а потому предложение занять место дьякона в Эрфурте с дотацией в 30 талеров, которое Зальцманн принимает по совету и просьбе своей супруги, пришлось очень кстати.

Тогдашние условия жизни в Эрфурте едва ли можно себе представить; Боссе и Мейер рассказывают об этом в «Жизни Зальцманна»: «Город был страшно измотан Семилетней войной. Нескончаемые прохождения войск, расквартирования и контрибуции всех ведущих войну сторон нанесли тяжелый ущерб благосостоянию жителей. К этому надо добавить неурожай, голод и эпидемию 1771–1772 годов, охватившую всю Тюрингию. Многие люди были унесены болотной лихорадкой и оспой, выжившие влачили жалкое существование, страшная нужда толкала на многочисленные преступления, нравы дичали. В самом городе смертность была вдвое больше, чем в прошлые годы; одних только священников от коварной болезни умерло семь человек, заразившихся при исполнении своих обязанностей. Вскоре один за другим умерли и оба пастора в церкви Андреаса, а потому Зальцманна, в третье воскресенье после Пасхи прочитавшего свою первую проповедь в качестве дьякона, уже в день Вознесения сделали пастором церкви Андреаса»[1]1
  «Chr. Gotth. Salzmanns Schriften», Reihe Padagogischer Klassiker, Pichlers Witwe & Sohn, Wien 1886; переиздано в «Salzmanns pädagogische Schriften II», Reichl Verlag, ca. 2008.


[Закрыть].

Смена деревенской идиллии Рорборна, четыре года которой Зальцманн причислил к «самому счастливому времени своей жизни», на Эрфурт должна была означать для Зальцманна немалую жертву, тем более что еще в Рорборне он вынашивал планы создать в деревне собственное учебно-воспитательное заведение. Вместо этого, будучи пастором и духовником, он сталкивается в Эрфурте со всей тяжестью человеческих бед. Лишения этого времени производят на Зальцманна тяжкое впечатление, его приемный сын Аусфельд пишет об условиях жизни в Эрфурте: «Профессия часто приводила его в обители горя, в хижины бедняков, в покои больных, в исправительные дома, тюрьмы (иногда в глухие, сырые лачуги, затерявшиеся под рыбным базаром, в которые через маленькие железные решетки вместе с грязью улиц разве что иногда попадал и луч света) и дома для сирот. Сколько несчастных предстало перед его взором, как часто сердцем его, полным любви к людям, овладевало сострадание, искреннейшее участие к бедам этих несчастных!»

Именно здесь Зальцманн становится пламенным поборником лучшей жизни. Нищета, с которой он сталкивается в Эрфурте, находит свое детальное литературное выражение в шеститомном романе «Карл фон Карлсберг, или о человеческой нищете», в котором Зальцманн не только разоблачает недостатки того времени, но и показывает пути, какими можно их устранить.

Аусфельд сообщает об этом времени следующее: «Очень скоро он осознал, что главные источники бед, от которых страдает так много людей, надо искать в них самих; что невежество, суеверие, неверие, лень, корыстолюбие, безрассудность и другие пороки влекут за собой уйму бед. Размышления навели его на два главных средства: 1) людям нужно открыть глаза на источники нищеты, от которой изнемогают они и их братья, и им нужно привить убеждение, что только от них зависит, избавятся они или нет от множества бед; и 2) детей надо воспитывать лучше, обучать целесообразней, чем прежде».

В Эрфурте в семье Зальцманна рождаются пять детей. Зальцманн как отец внимательно наблюдает за их задатками и наклонностями. «Свой педагогический опыт, – часто говорил он впоследствии, – я накопил в кругу моих детей».

Его дети получают простую, но здоровую пищу, преимущественно из собственного сада, носят простую одежду, у них мало игрушек, зато они проводят больше времени вне стен дома, на лоне природы, прежде всего в домашнем садике, где отец – который сам сажает деревья, выращивает овощи и растит цветы – может оберегать их от улицы и регулярно занимать занятиями, которые им приходятся по душе. Да и «приятные вечерние развлечения, которые он устраивает для того, чтобы улучшить настроение себе самому и наставлять малышей, во многом способствуют счастью уютного семейного круга»[2]2
  «Развлечения для детей и их друзей» (8 томов, Крусиус, Лейпциг, 1778–1787) стали первым писательским трудом Зальцманна.


[Закрыть] (Аусфельд).

Благодаря своей мягкости, своей терпимости, своему общему благотворному влиянию Зальцманн приобрел большой авторитет, а также многих друзей и почитателей, причем не только в Эрфурте.

Смелой публикацией труда «О самых действенных средствах прививать детям основы веры»[3]3
  Крусиус, Лейпциг 1780; переиздано в «Педагогических сочинениях Зальцманна II», 2008.


[Закрыть], который радикально порывает с прежней практикой по большей части бездумного заучивания наизусть и делает акцент на формировании у детей правильного образа мыслей, Зальцманн навлек на себя гнев ортодоксальных эрфуртских священнослужителей, тем более что, будучи лютеранином, он продолжал по-дружески общаться с католическими священниками и монахами. Некий проповедник главной эрфуртской церкви предложил даже заклеймить «опасные новшества» с кафедры, что, правда, имело противоположный эффект – этот труд стал известен более широким кругам и только увеличил аудиторию Зальцманна.

В 1780 году Зальцмана пригласили на работу в учебно-воспитательном заведении «Филантропин» в Дессау, основанном в 1774 году Базедовым.

В свое время «Филантропин» был самым знаменитым учреждением такого рода. Зальцманн работал здесь с 1781 по 1784 год учителем религии и богословом. При поступлении он получает звание профессора и 400 талеров жалованья. Хотя Зальцманн нашел в «Филантропине» в Дессау многое из того, к чему он стремился и что было частью его собственных планов и размышлений, кое-что в этом институте его представлениям все же не соответствовало. Позднее Зальцманн пишет (в работе «Еще кое-что о воспитании…», 1784) о своем отношении к «Филантропину»: «Эта связь с институтом в Дессау была для меня необычайно важной. Я пришел на место, где самостоятельно мыслящие воспитатели уже несколько лет работали и продолжали работать, имея почти неограниченную свободу, и благодаря этому получил возможность судить, что в искусстве воспитания осуществимо, а что – нет, почему этот план удался, а другой потерпел неудачу, почему данное учреждение добилось столь многого, а по какой причине не добилось большего. Поэтому я всю жизнь буду себя считать должником сего замечательного учреждения и никогда не забуду, что все, что мне еще предстоит сделать на этом свете, не состоялось бы, если бы руководители этого учреждения не пригласили меня к себе и не позволили мне наблюдать за их работой и в ней участвовать.

Но чем больше я понимал суть этого учебно-воспитательного заведения, тем больше убеждался, что план, который лежал здесь в основе, хотя и был очень хорошим, но не тем, что я тогда вынашивал. Мне не оставалось ничего другого, как выбрать один из четырех путей, и я долго не мог решить, какой именно. Или постараться постепенно включить мои идеи в уже существующий план, или употребить мою энергию на то, чтобы этот план опровергнуть, и предложить свой, или покинуть институт и найти себе место, где я мог бы реализовать свои идеи, или отказаться от моего плана и работать строго по существующему».

Вскоре Зальцман решил покинуть Дессау, чтобы в сельской местности осуществить свои давно вынашиваемые планы по созданию собственного воспитательного учреждения.

Осуществить этот замысел Зальцманну помогли прежде всего три человека: Рудольф Захариас Беккер, издававший для «Филантропина» «Дессаускую газету для молодежи и их друзей», герцог Эрнст II Готский и Альтенбургский, а также садовник при дворе в Готе Хр. Г. Вемейер. Еще в конце 1782 года Зальцманн посвятил Беккера в свои планы создания собственного института, и тот свел его с герцогом. Герцог, образец правителя, «отец соотечественникам, воодушевленный важностью своей миссии, преисполненный чувством долга, беспрестанно что-либо делавший во благо своей страны» (Боссе), благосклонно отнесся к планам Зальцманна, более того, предложил Зальцманну одну из своих усадеб для запланированного института! Но Зальцманн хотел создать нечто самостоятельное, полностью независимое, и герцог Эрнст II поддержал покупку имения Шнепфенталь, которое по поручению Зальцманна разыскал и за 8000 мейсенских гульденов (в пересчете – 7000 имперских талеров, из них 4000 талеров – дар герцога) приобрел Вемейер.

Великодушие, с которым герцог Эрнст с самого начала поддерживал предприятие Зальцманна, и наделение Шнепфенталя важными преимуществами и привилегиями позволили Зальцманну сравнительно легко разорвать связь с Дессау, хотя поначалу он очень болезненно переживал разлуку со своими тамошними воспитанниками. И еще до того как Зальцманн подал прошение об увольнении из «Филантропина», чтобы обеспечить себе и своей семье безбедное существование в будущем, он заключил с издателем Крусиусом из Лейпцига договор, по которому тот обещал каждый год выплачивать определенную сумму денег, а Зальцманн взамен – создавать определенные писательские труды.

29 февраля 1784 года семья Зальцманна покинула Дессау, и небольшая группа путешественников, состоявшая из родителей, тети Евы, шести детей, маленького Аусфельда и верной служанки, 7 марта появилась в Шнепфентале.

Мы вышли бы за рамки этого предисловия, если бы детальней остановились на создании института воспитания в Шнепфентале и его разнообразных учреждений. Но некоторые особенности стоит упомянуть: Зальцманн придавал большое значение ориентированному на природу физическому воспитанию и развитию своих питомцев; укрепление тела и обучение лучшему владению им включало в себя даже относительно напряженный физический труд.

Время подъема зависело от времени года. Зимой ученики вставали в шесть часов, весной и осенью – в пять, летом воспитанники обычно поднимались уже в четыре часа, затем с пяти до шести часов «работали лопатой», то есть занимались земляными работами – с помощью лопаты и тачки заменяли каменистую почву плодородной садовой землей и разбивали грядки. Таким же образом насыпался грунт и перед домами воспитанников – так появились пригодные для садоводства участки земли.

Десятиминутные перерывы между лекциями, начинавшимися в семь часов, проводились на открытом воздухе. После лекций в течение часа можно было переработать и усвоить изученное.

Физическое закаливание вообще и движение в частности играют важную роль в системе воспитания в Шнепфентале. Зальцманн (1808) сообщает, что движению – прежде всего в виде гимнастики (с 11 до 12 часов дня) и прогулок, игр или даже верховой езды ежедневно уделялось три часа. Более того, Шнепфенталь можно рассматривать как колыбель гимнастических занятий в Германии: в 1785 году Зальцманн решил безвозмездно взять к себе на воспитание обоих детей фрау Риттер, молодой вдовы из Кведлинбурга, потерявшей своего мужа-врача. Карл и Иоганн присоединились к его сыну Фридриху и юному Аусфельду. Одновременно он принял на работу учителем в Шнепфентале их прежнего гувернера, Иоганна Христофа Фридриха Гутсмутса. По прибытии в Шнепфенталь Гутсмутс[4]4
  См. «Общую немецкую биографию», где, кстати, Гутсмутса называют «отцом немецкой гимнастики». Работа Гутсмутса, опубликованная в 1793 году, «Гимнастика для молодежи» является первым систематизированным учебником по гимнастике. В появившемся три года спустя сочинении Гутсмутса «Игры и упражнения для отдыха тела и души для молодежи» вообще впервые описываются правила бейсбола.


[Закрыть] застал там лишь одну-единственную «площадку для гимнастических упражнений, наполовину свободную, наполовину устланную книгами», которую после собственных упражнений, раздумий и изучения гимнастики древности он постепенно оборудовал особыми гимнастическими снарядами и приспособлениями, и в дальнейшем эта площадка приобрела значение образцово-показательного примера для многочисленных посетителей Шнепфенталя.

Учебно-воспитательное заведение Зальцманна в Шнепфентале, гравюра, 1810 г.

Карл Риттер, до 1796 года воспитывавшийся в Ш., начиная с 1817 года опубликовал 21-томный труд «География в отношении к природе и истории человека»; наряду с Гумбольдтом Риттер считается основателем научной географии.

Затем к работе в институте удалось привлечь выдающегося филолога Кристиана Людвига Ленца, до этого преподававшего в дессауском «Филантропине». Ленц, который, как и потом другие воспитатели в Шнепфентале, в 1788 году женился на одной из дочерей Зальцманна, вызвался наряду с английским и греческим языками обучать также и плаванию, и, таким образом, с лета 1790 года в качестве учебной дисциплины в Шнепфентале было введено плавание. Кроме того, при воспитании своих десятерых детей семья Ленца придавала большое значение осторожному приучению своих детей к свету, воздуху и воде; поэтому их дети были абсолютно здоровы. В 1793 году Ленц описал физическое воспитание своей дочери Туснельды Гертруды, его необычайно интересное сообщение напечатано в приложении в оригинале[5]5
  Archiv fur Erziehungskunde fur Deutschland, Drittes Bandchen, bei Friedrich Severin, Weisenfels und Leipzig 1793.


[Закрыть].

Подробнее о здоровом образе жизни своих питомцев Зальцманн высказывается в работе «Еще кое-что о воспитании…»: «Кроме того, многие болезни я надеюсь предотвратить образом жизни, который мы ведем. Одну часть своего времени мы проводим сидя, другую – в движении. Помимо того что нами выделено время на игры, у нас имеется масса дел, которыми можно заниматься не иначе как на открытом воздухе. У каждого из нас есть свой садик, который, однако, надо обязательно обрабатывать, чтобы получать от него удовольствие и иметь пользу. У нас есть свои пруды, один из которых несколько отдален; но за ними нужно постоянно приглядывать, чтобы наши карпы и форели однажды вдруг не исчезли. Тут и там, зачастую на отдалении многих миль, имеется также нечто особенное, мы должны отправиться туда в путешествие, если хотим это увидеть. Далее, как я потом покажу, мы планируем иметь свою аптеку и свой естественноисторический музей, для чего должны повсюду собирать материал. В подобных делах мы не можем действовать с оглядкой на непогоду, а должны принимать ее такой, какой дарует ее милостивый Господь.

Не страшно, что у моих воспитанников, которых я постепенно приучил к своему образу жизни, под проливным дождем насквозь промокнет одежда. Меня это будет столь же мало тревожить, как погружение под воду моих уток».

А в перепечатанной здесь «Книжке для муравьев» (раздел «Что должен выучить воспитатель?») Зальцманн советует: «Итак, дорогие друзья! Если вы не только зоветесь воспитателями, но и действительно хотите ими быть, закаливайте свое тело! (…) Каждый день выходите на свежий воздух, не взглянув сперва через оконное стекло, какая погода на улице».

Гимнастический городок в учебно-воспитательном заведении в Шнепфентале (начало XIX столетия), первый подобного рода в Германии.

Но здоровый образ жизни, само собой разумеется, мог быть лишь фундаментом для воспитания питомцев в Шнепфентале.

При воспитании личности в центре внимания стояло использование собственных сил и их развитие. Поэтому Зальцманн придавал такое большое значение самостоятельному изготовлению сперва игрушек, а затем всяческих «полезных приспособлений и инструментов».

В этом стремлении с 1792 года Зальцманна поддерживал филолог Бернхард Генрих Блаше[6]6
  Блаше опубликовал множество сочинений, посвященных развитию сноровки у молодых людей, начиная с работы «Картонажный работник, или руководство по работе с картоном: предназначается преимущественно воспитателям»; Шнепфенталь, Книжный магазин учебно-воспитательного учреждения, 1797.


[Закрыть]. Блаше считается одним из пионеров уроков ручного труда в школе как формы «физических упражнений для развития здоровья, а также метода надлежащим образом побуждать к очень полезному чередованию умственной и физической деятельности».

В превосходной краткой биографии Зальцманна радио Средней Германии в общих чертах характеризует значение его института в то время: «В 1790 году “Филантропин” приютил у себя 29 учеников, десять лет спустя их число уже удвоилось. На рубеже нового столетия Шнепфенталь стал именем нарицательным среди просветителей и педагогов во всей Европе. Ученые из Амстердама и Арагона, бургомистр Роттердама, Клопшток, Виланд, Жан Поль, Гёте и Фихте – все они хотели получить собственное представление о новом методе воспитания, разработанном Зальцманном. Ученики приезжали из всех земель, да и дворянство отдавало должное шнепфентальскому учреждению при воспитании собственного потомства.

Чем же объясняется безграничная и стойкая привлекательность шнепфентальского «Филантропина»? Зальцманн организовал обучение, движимый уважением к ребенку и его правам и руководствуясь желанием еще при жизни избавить человека от его бед. Формирование религиозного образа мыслей, моральное совершенствование, воспитание характера и тренировка ума точно так же обязательно входили в него, как и знакомство с родной страной и с природой, как гимнастические упражнения и ручная работа в школьных мастерских или в саду. В будние дни обучение регулярно проводилось как в школьном здании, так и на природе; устраивались торжества и праздники. Шнепфентальцы были школьной семьей. Путешествия и прогулки тоже стали средством обучения детей; передвигаясь пешком или на фургоне, Зальцманн попутно не просто передавал знания, а добивался того, чтобы они стали для детей чувственным опытом.

До конца жизни Зальцманн лично заботился о ежедневном утреннем и воскресном богослужении в молитвенном зале Шнепфенталя. Хотя он мог проводить «частное богослужение» с литургией, полной свободы готская высшая консистория ему все же не предоставила – в проведении крещения, венчания, отпевания, конфирмации и т. п. пастору Зальцманну было отказано. Это еще больше укрепляло его в мысли отвергать церковь, которая не хотела служить человеку, а стремилась лишь к авторитарной правоверности и не ведала каких-либо сомнений. Логичным образом в своей последней крупной работе “Книжка для муравьев, или наставление по разумному воспитанию воспитателей” (1806) Зальцманн выдвинул способность к самокритике в качестве одного из главных требований к учителям. В “самой благородной из всех профессий” настоящий авторитет может завоевать только тот, кто, видя ошибки своих воспитанников, сперва ищет причину плохого результата в себе самом»[7]7
  www.mdr.de/geschichte/pesonen/138959.html


[Закрыть].

Зальцманн умер 31 октября 1811 года, его жена София, на протяжении сорока лет бывшая ему верной спутницей жизни, скончалась еще раньше – 15 декабря 1810 года.

Учебно-воспитательное заведение в Шнепфентале Зальцманна – единственное учреждение филантропов, сохранившееся до наших дней. После смерти Зальцманна институт возглавлял его сын Карл, а с 1840 года до недавнего времени – потомки дружившей с Зальцманном семьи Аусфельдов.

Школа Зальцманна в Шнепфентале, национализированная в 1935 году, а с 1991 года – гимназия, с 2001 года прежде всего специализируется в языках, и каждый год в ней учатся более 700 учеников[8]8
  www.salzmannschule.de


[Закрыть].

Кристиан Готтхильф Зальцманн был не только одаренным воспитателем, но и столь же одаренным писателем. Он обладал удивительной наблюдательностью, талантом облекать свои знания в слова так, что их легко могли также понять все те, кто имеет дело с детьми.

Пожалуй, самые важные и вместе с тем самые известные произведения Зальцманна – появившаяся еще в 1780 году «Книжка для раков» и напечатанная в 1806 году «Книжка для муравьев». «Книжка для раков» уже при жизни Зальцманна была переведена на датский (1783), голландский (1791) и шведский (1794) языки; затем последовали издания на старочешском (1824), русском (1831), венгерском (1832), румынском (1848), украинском (1900), латышском (1902), японском (1904) и финском (1926). В немецком языковом пространстве «Книжка для раков» постоянно переиздавалась, библиография Зальцманна, принадлежащая потомку Аусфельда Вольфгангу Пфауху[9]9
  Wolfgang Pfauch: C. G. Salzmann-Bibliographie. Unter Berucksichtigung von Besitznachweisen in Bibliotheken herausgegeben von Wolfgang Pfauch und Reinhard Roder. Hermann Bohlaus Nachfolger, Weimar 1981.


[Закрыть], с 1780 года напечатано свыше 40 изданий.

Следует также упомянуть издание 1870 года, в котором ответственный редактор Карл Рихтер приводит изменения в изданиях «Книжки для раков», вышедших при жизни Зальцманна[10]10
  Лейпциг, издательство Siegismund & Volkening. В 1869 году Рихтер подготовил в том же издательстве для серии «Педагогическая библиотека» столь же тщательно выверенное издание «Книжки для муравьев» с вариантами текста в разных изданиях наряду с примечаниями.


[Закрыть].

Так, в предисловии к первой части «Книги об элементах морали» (Лейпциг, 1782) он пишет: «Суди и поступай, как ты хочешь, чтобы судили и поступали твои дети. Ребенок всегда больше верит твоим поступкам, чем твоим словам. Если последними ты противоречишь первым, то последним он не поверит, а будет подражать твоим поступкам. Ты можешь сколько угодно рассуждать о том, что гнев безобразен, но если по малейшему поводу ты сам приходишь в ярость и употребляешь крепкие и резкие выражения в отношении своих друзей и подчиненных, то ребенок не верит, что гнев может быть безобразен, ведь его любимый отец или его любимая мать предаются ему. Он будет вести себя не так, как ты говоришь, а так, как ты поступаешь.

Благодаря наблюдениям за многие годы я убедился, что чуть ли не всем порокам дети учатся у своих родителей, начальников и других людей, с которыми они часто общаются, и что мы уже многого достигнем, если больше не будем учить детей дурному. Эту мысль более пространно я выразил в книжице “Наставления хотя и не по разумному, но все же модному воспитанию детей”. В ней в сатирическом тоне даны правила, с чего нужно начинать, если хочешь сделать детей испорченными и больными, и под каждым правилом приведены примеры родителей, следовавших этому правилу. Родители, которые серьезно намерены дать детям хорошее воспитание, могли бы по меньшей мере из этого вынести, чего им со своими детьми делать не надо».

А в первом выпуске «Посланий из Тюрингии» 1788 года (с. 605–612) Зальцманн знакомит читателей с «Книжкой для раков» в форме следующего разговора письмоносца с трактирщиком:

Трактирщик. Ну, будет чем его позабавить?

Письмоносец. Он что-нибудь знает о «Книжке для раков»?

Трактирщик. Ни о чем таком в своей жизни не слышал. Там что, говорится о том, как воспитывать раков или как их ловить?

Письмоносец. Там нет ни слова о раках. Вообще-то, там сказано: наставление по неразумному воспитанию детей.

Трактирщик. По неразумному воспитанию? Тогда, наверное, он не будет ее читать. О разумном, быть может, он бы прочел.

Письмоносец. На! (вытаскивая книгу) Пусть все-таки почитает!

Трактирщик. Боже милостивый! Что это еще за штуку написали о неразумном воспитании! Ха, ха, ха! По-моему, люди и так уже весьма неразумно воспитывали своих детей, не получая никаких наставлений.

Письмоносец. В том-то и дело. Тот, кто написал книгу, думает, что и без того уже было написано много наставлений по разумному воспитанию и почти никто им не следовал; раз уж людям повсюду хочется воспитывать своих детей неразумно, вот он и решил рассказать, как правильно взяться за это дело. Он дает правила, как следует поступать, чтобы дети лгали, воровали, научились обманывать, стали непослушными, драчливыми, завистливыми, больными и немощными. И по каждому правилу он рассказывает небольшую историю.

Трактирщик. Что ты такое говоришь! Книгу надо бросить в огонь!

Письмоносец. Только не так поспешно, дорогой крестный! Пусть он сперва прочтет, а потом мы друг с другом поговорим. Я хочу ему раскрыть кое-что, как я это понимаю. Пусть послушает!

После того как была приведена история о том, как можно научить детей видеть призраков, которую можно прочесть в «Книжке для раков», разговор продолжается.

Трактирщик. Ага, теперь я кое-что понимаю! Не правда ли, человек, который написал эту книгу, хочет, так сказать, ткнуть людей носом и показать им, что, если их дети больные или невоспитанные, то они виноваты сами?

Письмоносец. Совершенно верно! Таково, собственно, его мнение. Иной раз ради забавы давал я почитать книгу другим людям. Потом многие пожимали мне руку и благодарили.

Трактирщик. Но почему она называется «Книжка для раков»?

Письмоносец. Из-за того, что в ней изображен один старый рак со своими детьми.

Трактирщик. Но при чем тут раки?

Письмоносец. Вот это я и хочу ему сказать: один старый рак говорил своим детям, что они не должны пятиться задом – но сам пятился задом.

Трактирщик. Так, теперь мне понятно…

Появившись на свет в 1806 году, «Книжка для муравьев» пережила больше пятидесяти изданий в разных издательствах, по большей части в виде отдельной публикации, иногда также в собраниях классических трудов по педагогике. Уже в год первого издания появилось голландское издание (1806), годом позже – датское (1807), затем последовали венгерское (1889), чешское (1878), румынское (1894), болгарское (1895), шведское (1897), итальянское (1902), португальское (1904), а между 1906 и 1934 годом – несколько японских изданий. Примечательно, что и «Книжка для раков», и «Книжка для муравьев» на английском, французском или испанском языке не издавались, при том что можно найти французское и многочисленные английские и американские издания «Книги об элементах морали».

«Книжка для раков» и «Книжка для муравьев» входили не только в сборники работ педагогов-классиков – в ХХ веке обе работы иногда выходили вместе в одном томе (Verlag Volk & Wissen, Reclam). Такое объединенное издание главных педагогических трудов Зальцманна имеет смысл, ибо и «Книжка для раков», и «Книжка для муравьев» адресованы в первую очередь воспитателям – а в конечном счете всем тем, кто в силу своей профессии постоянно имеет дело с людьми!

Этого мнения, очевидно, придерживался и сам Зальцманн, ибо в одном из своих последних трудов, в рассказе «Судья Паппель» (опубликован в «Посланиях из Тюрингии», 1812), он вкладывает в уста проповедника, беседующего с судьей, слова: «Тут я хочу дать вам с собой еще “Книжку для раков” и “Книжку для муравьев” Зальцманна, в которых эти материи изложены пространнее». А в одной из сносок Зальцманн извиняется перед читателем: «Простите автору, что он рекомендует свои собственные сочинения. Это происходит лишь потому, что какие-либо другие работы, где так наглядно была бы показана истинная причина человеческой порчи, ему неизвестны».

В обзоре сочинений Зальцманна, напечатанном в приложении, была предпринята попытка упорядочить по группам отчасти весьма различающиеся публикации. Первую группу образуют сочинения по педагогике, адресованные в первую очередь родителям и учителям. В этой группе «Книжка для раков» и «Книжка для муравьев» являются самыми популярными произведениями, поэтому они публикуются вместе и составляют первый том педагогических сочинений Зальцманна.

Детальные рассуждения Зальцманна на тему воспитания («Еще кое-что о воспитании вместе с уведомлением о создании учебно-воспитательного заведения», 1784) наряду с описанием существующих («Учебно-воспитательное заведение в Шнепфентале», 1808) образуют ядро второго тома педагогических сочинений, дополненного монографией «О самых действенных средствах привить детям религию» (1780). Третьим томом серии должно стать переиздание монографии «О тайных грехах юности», труда, в котором Зальцманн дает родителям ценное разъяснение пороков, которые и сегодня еще, по-видимому, присущи многим молодым людям.

Наряду со своими сочинениями педагогического содержания Зальцманн пытался распространять в народе знания об улучшении человеческих отношений, также в форме романов и рассказов. При этом его принцип сколь прост, столь и эффективен: Зальцманн либо непосредственно преподносит свои знания и опыт в диалогах соответствующих персонажей, либо же главный герой размышляет о своей судьбе, своих прошлых и задуманных поступках, основываясь на этике, которая содействует, должна содействовать хорошему в людях! При этом читатель, разумеется, вживается в действующего персонажа и получает возможность, идя за ним в огонь и в воду, вместе с ним переживать и следить за шагами его развития. Тем самым Зальцманн дает читателю простые, но прочные рамки духовной «небесной механики» требований обыденной жизни, которая ни в чем не уступает кеплеровской небесной механике космических тел, более того, даже ее превосходит, поскольку работает лучше, чем любая механика. События, в которые Зальцманн побуждает читателя включиться в своих рассказах, начинаются на самом простом уровне, где причина и следствие рассматриваются и прослеживаются исключительно в естественнонаучном биологическом ракурсе. В ходе событий опыт персонажей романа накапливается, приобретает все более высокое качество, пока, наконец, читателю не становится очевидным управляющее судьбами влияние Творца – реальная сила, в чьей преисполненной любви действенности Зальцманн сам десятилетиями снова и снова мог переживать связь с Небесным Отцом.