Текст книги "Любовь по завещанию"

– Мягкие, – пробормотал он.

Противоречивые эмоции охватили ее, лишая здравомыслия и отвращая от цели. Ахнув, Джейн отпрянула. Повернулась к нему спиной, отчаянно пытаясь обрести утраченное самообладание.

Джейн закусила губы, стремясь подавить внутреннюю дрожь. Никто никогда не касался ее так, даже Фредерик. Это интимно. Более чем интимно. Она не должна была позволять этого.

Чего Константин хочет добиться таким поведением? Думает напугать ее?

Он заговорил мягко, удивив ее:

– Как мог Фредерик оставить после себя такую неразбериху?

Джейн не нравились мысли, на которые ее наводили странные нотки в этом хрипловатом голосе. У нее возникло впечатление, будто Константин Блэк оценивает ее как постельную партнершу.

– Фредерик просто сумасшедший, – выговорила она. – Я не имела возможности высказаться на этот счет, иначе так ему и сказала бы.

Молчание.

Он ей не верит.

Джейн сглотнула, пытаясь собраться с мыслями. На карту поставлено счастье Люка. Она не может позволить Константину Блэку одурманить ее своими чарами.

– Покончим с этой игрой в кошки-мышки, сэр. Вы знаете, чего я хочу. Все, что меня заботит, – это оставить при себе Люка. Если для этого я должна выйти за вас, значит, так тому и быть.

– Вы пожертвуете своей свободой и своим состоянием ради мальчишки? – Его тон красноречиво говорил, что в это трудно поверить.

Ее голос дрогнул.

– Люк мне как сын.

Он и был для нее сыном. Она будет бороться за него до последнего вздоха.

Ясно, что стоящий перед ней мошенник никогда не поймет глубины ее чувств. Бесполезно даже пытаться объяснить их.

Выйдя за рамки всяких приличий, Джейн выпалила:

– Так вы женитесь на мне или нет?

Ничуть не смутившись, он обезоруживающе улыбнулся:

– Не знаю. Я не решил.

Глава 5

Константину нужно было выпить. Еще! Он шагал по коридорам, через анфиладу комнат. Воздух шумно вырывался из его ноздрей.

Это не дом, а какая-то кроличья нора! Он уже прошел полпути к своей комнате, когда сообразил, что в библиотеке скучают графины с бренди. Но увы, он забыл, что в этом нагромождении комнат, коридоров и лестниц без карты не обойтись.

Уэструдеры! Провались они к дьяволу! Такие самовлюбленные, держащие себя выше всей остальной человеческой расы. Как смеет Джейн Уэструдер смотреть на него сверху вниз?

Завтра он переедет в баронские покои, и к черту ее чувствительность. Чем скорее она покинет Лейзенби-Холл, тем лучше.

Он шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Куда важнее встретиться с советниками Фредерика и выяснить, что еще можно сделать, чтобы спасти положение и не брать в жены эту самоуверенную ханжу Уэструдер.

О, он поверг ее в серьезную панику, сказав, что еще не решил, согласится ли с ее требованием. Ее вид доставил бы ему массу удовольствия, если бы его самолюбие не было так оскорблено.

Он думал, что больше никто здесь не смеет так обходиться с ним. Его отец, мать, даже Фредерик, черт бы его побрал, сделали свое черное дело. Но она… Почему его должно заботить, что она думает о нем?

Если Фредерик хотел, чтобы Люк остался с леди Роксдейл, почему не предусмотрел этого в своем завещании? Значит, у него были на то причины.

Он начнет с разговора с самим мальчиком. Пригласит его утром, после верховой прогулки.

Идя по коридору, Константин услышал шум в галерее. Кто мог быть там в такой час?

Распахнув дверь, он услышал шум и звон стали. Сдвинув брови, осторожно вошел в комнату и увидел герцога Монфора, фехтующего с незнакомцем.

– А, Роксдейл! – остановился герцог Монфор.

Константин теперь узнал противника Монфора. Адам Трент, которого он не видел много лет. Земли Трента граничили с Лейзенби на западе. В давние времена он был златокудрым мальчишкой, рассказывал Фредерику и Константину разные истории и отказывался участвовать в их озорстве. Судя по его тяжелому взгляду, это болван еще помнил давний разлад.

– Вы извините нас, мистер Трент? – бросил через плечо герцог своему сопернику. – Нам с лордом Роксдейлом нужно обсудить важное дело.

Глядя Константину в глаза, Трент отдал герцогу рапиру, потом взял сюртук и сапоги, поклонился и вышел.

Константин вопросительно поднял бровь.

– Покладистый человек ваш партнер. – Он глянул на дверь. – Я не собирался лишать вас удовольствия. Просто проходил мимо.

– Не важно. Хотите… скрестить со мной клинок, милорд? – Герцог говорил любезно, но в его медоточивом тоне чувствовалась сталь.

– Нет, спасибо. Я не фехтую.

Вздохнув, герцог повесил рапиры на стену.

– Какая жалость, что вы, молодые люди, предпочитаете варварские виды оружия! В наши дни мы проявляли большее изящество.

На самом деле Константин умел обращаться с рапирой, просто сегодня предпочел не упражняться. И не испытывал желания объяснять это герцогу.

– Вы явно предпочитаете держать руку в тонусе.

– Да. – Герцог улыбнулся, надевая сюртук. Для своих лет Монфор был на удивление мускулист. – Когда человек доживает до моих лет, ему надлежит либо заботиться о здоровье, либо обрекать себя на подагру, сердечные проблемы, более… э-э-э… интимные жалобы… – Он небрежно махнул рукой: – Плата за грехи.

– Вы говорите прямо как священник. – Константину снова захотелось выпить. Сначала финансовые проблемы, потом оскорбления Ледяной Девы, а теперь еще морализаторство герцога. Куда уж хуже?

Герцог сунул ноги в вечерние туфли.

– Возможно, я как-то задел вас? Мои извинения. Я не намеревался читать проповедь.

Он неторопливо расправил манжеты, тяжелое кольцо-печатка блеснуло на правой руке.

– Нам нужно обсудить ситуацию. – Герцог помолчал. – Думаю, я могу помочь вам.

Благодаря ночному свиданию с Ледяной Девой Константин точно знал, какова будет помощь герцога.

– Вряд ли я нуждаюсь в помощи.

– Тогда вы глупец. – Темные глаза утратили всякие следы веселья. – Вы ни малейшего представления не имеете, во сколько ежегодно обходится содержание этого поместья, так?

Взгляд Константина посуровел.

– Могу предположить.

Монфор назвал сумму, которая ошеломила бы Константина, если бы он не приготовился к шоку. Где, черт побери, взять эти деньги сверх того, что придется вернуть Бронсону?

– Пойдемте в библиотеку, – сказал герцог. – Выпьем бренди и обсудим дело.

Это была не просьба. Константину чертовски хотелось напомнить герцогу, что это его дом и его бренди, но это прозвучало бы грубо. Кроме того, ему действительно хотелось выпить.

Когда они спускались по лестнице, Константину пришлось сдерживать свой решительный шаг, подстраиваясь к неторопливой походке герцога.

– По крайней мере дом в отличном состоянии, – пробормотал герцог. – Во всей Англии вы не найдете лучшей хозяйки, чем леди Роксдейл.

Константин сдержал гримасу.

– Весьма предприимчивая молодая леди, – согласился он.

– Управление таким огромным домом, – заметил герцог, входя в библиотеку, – требует больших способностей, такта и, конечно…

– Денег.

Пройдя к камину, Константин вольготно расположился на софе, широко раскинув руки на спинке. Насколько прямолинейным будет Монфор? Константин точно знал, к чему клонит герцог, знал даже без предупреждения Ледяной Девы.

– Да, именно. – Расправив фалды черного сюртука, герцог уселся напротив Константина. – И что вы предлагаете делать?

«Предлагаете»? Вот уж предложения он делать не собирался.

– Я обдумываю свои действия, – холодно сказал Константин.

Недостаточно прямолинейно, чтобы воспрепятствовать аргументам герцога, но это лучшее, что он мог сейчас придумать. Его еще покачивало от новостей, которые вывалил на него сегодня привередливый поверенный Фредерика. Константин никак не мог обрести опору и меньше всего хотел пускаться в сложные маневры с коварным герцогом-свахой.

Темные глаза герцога широко распахнулись.

– Дружище, какой выбор вам остается, кроме брака?

Черт бы его побрал!

Нечего сидеть и кротко выслушивать подобные заявления. И что, собственно, Монфор тут делает?

После минутной внутренней борьбы Константин любезно ответил:

– Возможно, вы не слышали. Я не слишком гожусь для брака.

Герцог улыбнулся и глубже уселся в кресло. Что здесь такого забавного?

Сплетя пальцы, Монфор прижал их к губам.

– Грубо говоря, как всегда бывает в таких делах, вам нужно существенное денежное вливание, и быстро. Вы будете полностью заняты поместьем. Однако дом огромный, им трудно управлять. Ему нужна хозяйка.

Константин фыркнул.

Герцог развел руками:

– Женитесь на наследнице, и с вашими проблемами будет покончено. Титул Роксдейлов старый и уважаемый, даже если имя Константина Блэка не восстановить. Несмотря на хозяйственные неудачи Фредерика, ваши земли в хорошем состоянии. Поверьте, ни одна мамаша, у которой дочь на выданье, и бровью не поведет из-за вашей репутации, зная, что вы можете предложить.

У Константина загорчило во рту.

– Корысть.

– Необходимость, – мягко поправил Монфор. – Таков наш мир. – Он махнул рукой. – Вам нужно жениться на леди, которая понимает, что такое брак по расчету, и тогда вам будет удобно. Вам вовсе не понадобится… э-э-э… менять привычки.

Почему сегодня все толкуют о его привычках? Проклятые Уэструдеры. Возомнили, будто могут говорить и делать все, что вздумают.

– Хотите выпить? – подался вперед герцог.

– Нет, пожалуй, не стану.

Это была правда. Кипевшая ярость желчью захлестывала горло. Константин пристально смотрел на герцога.

– Давайте будем откровенны друг с другом, ваша светлость: от ваших танцев вокруг да около у меня голова кругом идет. Я ни при каких обстоятельствах не женюсь на леди Роксдейл.

Он еще не принял такого решения, но был слишком зол.

Глаза герцога заледенели, рот сжался в твердую линию. Константин чувствовал, что краснеет от собственной грубости. Он всегда гордился своей неуязвимостью для критики, отметая все колкие замечания улыбкой. Почему он позволил герцогу довести себя до непростительных оскорблений?

– Мои извинения, – натянуто сказал он.

– Это возможно? Я правильно понял? – Темные глаза герцога округлились, словно от изумления. – Как вы могли предположить, что я прочу вас – вас! – в мужья леди Роксдейл?

Презрение в его протяжном голосе кислотой жгло грудь Константина.

– Пожалуй, я все-таки выпью.

Он поднялся, но герцог тоже встал, заступив его путь. Монфор был ниже его, но Константин уже сознавал его мощь, холодную ярость и несгибаемую волю.

Как он мог хоть на секунду подумать, что новая жизненная ситуация смоет его прошлые грехи? Как он мог надеяться на новый старт? Он скорее бы брови сбрил, чем женился бы на этой заносчивой особе. Хотя заявление Монфора о том, что он никогда, ни на секунду, не рассматривал его как претендента на ее руку, раздражало.

– Когда вы постигли катастрофичность своей ситуации, разумеется, у вас возникло искушение ухватиться за соломинку. Но дам вам совет: этот путь опасен для вашего здоровья.

Константин шумно втянул воздух.

– Говорите прямо, ваша светлость. Меня утомили ваши загадки.

– Отлично, – сказал герцог мягким тоном, полным скрытого яда. – Позвольте мне перевести на понятный язык: коснитесь пальцем леди Роксдейл, и я убью вас.

Константин долго выдерживал взгляд Монфора, выбирая подходящий момент. Потом холодно сказал:

– Если вы не хотите, чтобы я не только пальцем ее коснулся, то скажите ей, чтобы убиралась из моего дома.

Глава 6

Джейн вошла в столовую, где обычно завтракали. Розамунд и Сесили пили шоколад.

В другие дни Джейн к этому времени давно бы поела, но она ждала, когда Константин Блэк вернется с верховой прогулки. Она поднялась в привычное время и отправила ему записку, велев вручить, когда он проснется. Однако он провел ее, поднявшись гораздо раньше, чем можно было ожидать от лондонского повесы.

Джейн до сих пор не могла понять, как он сумел так ее расстроить прошлой ночью. В их разговоре не было места эмоциям. Она планировала спокойный деловой разговор. Любой разумный человек понял бы преимущества такого союза.

Вместо этого от общения с ним у нее перехватывало дыхание и кружилась голова. Он лишил ее равновесия нелепым чувственным соседством и неприличными, наводящими на размышления насмешками. Она ужаснулась, припомнив свою ответную грубость. Лишь позднее ей пришло в голову, что следовало изобразить женскую беспомощность и снискать его расположение.

Нет, она бы до этого никогда не опустилась. Но почему, почему не научилась она придерживать язык?

Задумав исправить оплошность, Джейн решила подкараулить его здесь.

– Ну? – требовательно сказала Сесили. – Что произошло?

Джейн развела руками:

– Этот человек просто невозможен.

– Он не женится на тебе? – сказала Розамунд.

– Он еще не решил, – состроила гримасу Джейн. – Представь себе.

– Не решил?! – скривила губы Сесили. – Тогда он просто рыба мороженая.

Джейн никогда бы не выбрала это выражение для описания Константина Блэка.

– Нет, – покачала головой она. – Я уверена, он просто провоцирует меня.

Слишком поздно услышала она нотки обиды в собственном голосе. Нарочито не обращая внимания на вопросительно поднятые брови Розамунд, Джейн смотрела в окно. Очередное унылое утро. Она превратила эту комнату в столовую для завтрака из-за открывавшегося из окон вида, но сегодня солнца не будет. Только свинцово-серые тучи, барабанящий дождь и мрачная перспектива разговора с герцогом.

Честно говоря, единственной ее радостью было общение с Розамунд и Сесили. Сегодня утром они такие элегантные в дорожных платьях, сшитых по последней моде. Джейн подумала о своем мрачном и унылом гардеробе и вздохнула.

Значение нарядов кузин вдруг дошло до нее.

– Ох нет! Вы меня покидаете? – Она не думала, что кузины уедут так скоро.

Розамунд коснулась губ салфеткой.

– Похоже, да. У его светлости неотложное дело в Лондоне, и он настоял на том, чтобы заодно проводить и нас. Бекнем поедет с нами до Оксфорда. Жалею, что мы не можем задержаться дольше.

– Но вы только что приехали! – воскликнула Джейн. – Почему Монфор не позволяет вам остаться?

– Держу пари, он не доверяет лорду Роксдейлу в отношении Розамунд. – Темные глаза Сесили поблескивали над краем чашки. – Хотелось бы мне хоть одним глазком взглянуть на этого Буйного Барона перед отъездом. Скажи, Джейн, ты считаешь его красивым?

Константин Блэк был самым великолепным из мужчин, которых Джейн видела за всю свою жизнь, но она скорее умрет, чем признается в этом.

– В меру красивый, – позволила себе сказать Джейн. – Но не в меру беспардонный. Я не могу иметь с ним дела.

– Ага! – Синие глаза Розамунд понимающе блеснули.

– Ага? – повторила Джейн. – Что ты хочешь этим сказать? Не знаю, какие ты сделала умозаключения, но вид у тебя самоуверенный. Прошу, выброси это из головы, Розамунд.

– Она не может, – сказала Сесили. – Она неисправимый романтик.

– Брак довольно быстро вылечит ее от этого, – пробормотала Джейн.

Улыбка Розамунд погасла, словно задутая свеча.

До Джейн вдруг дошло, что она сказала. Сердце у нее заныло, внутри все сжалось. Она в ужасе смотрела на Розамунд.

Как могла она быть такой бесчувственной, такой бестактной? Судьба Розамунд тяжелее, чем у других, поскольку она любила джентльмена, которого ей не предназначили в мужья. Это был прекрасный благородный человек, отважный кавалерийский офицер, но не ровня наследнице из рода Уэструдеров. Муж, которого Монфор выбрал для Розамунд, был совсем иного сорта: большой, хмурый, грубоватый человек, которого она даже не надеялась полюбить.

– Ох, Розамунд, – прошептала Джейн. – Прости. Я не хотела!

Розамунд поставила чашку, тихо звякнув ею о блюдце. И улыбнулась Джейн вежливой светской улыбкой, которая делала ее отстраненной.

– Пустяки. Что мы можем для тебя сделать?

Отвернувшись, чтобы спрятать жалость, которая, должно быть, сквозила в ее глазах, Джейн прошла к буфету. Машинально сняла с блюда серебряную крышку и положила себе немного овсянки. Добавив в середину кусочек масла, она смотрела, как оно тает и растекается золотистыми ручейками. Потом влила молоко, и оно белой ленточкой окружило желтый центр.

Отлично, или было бы отлично, если бы у нее не пропал аппетит.

Подперев рукой подбородок, Сесили строго посмотрела на Джейн:

– Я знаю. Ты должна его увлечь.

– Ты хочешь сказать, что я должна с ним флиртовать? – сморщила нос Джейн. – Но я не умею.

– Несколько улыбок и небольшое ободрение не дадут сбиться с пути, – сказала Розамунд. – Знаешь, дорогая, порой ты довольно неприступна и неприветлива.

– Константин Блэк тверд, как кремень, – нахмурилась Джейн. – И меньше всего нуждается в ободрении.

– У тебя есть надежный способ, – заметила Сесили, отпив глоток шоколада. – Просто соблазни его.

– Что? – Джейн подавилась овсянкой.

– Будто не знаешь, – пожала плечами Сесили. – Заставь его скомпрометировать тебя, и тогда вам придется пожениться. Это случается сплошь и рядом.

– Мне? Соблазнить его? Не может быть, что ты говоришь серьезно.

– Конечно, несерьезно, – нахмурилась Розамунд. – Ведь так, Сесили?

– Я действительно не могу. Я… – запнулась Джейн. – Я не знаю, с чего начать.

В наклоне головы Розамунд был намек на любопытство. Кузина наверняка глаза бы вытаращила, узнай она, сколько лет прошло с тех пор, как Джейн делила постель с мужчиной. За исключением того последнего раза, конечно. Она подавила дрожь.

– Не думаю, что он уж очень особенный, хоть и повеса, – рассуждала вслух Сесили.

Не успела Джейн ответить, как послышались тяжелые шаги, свидетельствовавшие о скором появлении человека, которого она ждала. Он заслонил дверной проем, потом шагнул через порог и, казалось, заполнил собой всю комнату.

Глупое сердце Джейн подпрыгнуло к горлу.

– Леди. – Он поклонился с беспечной грацией, которая сделала этот официальный жест насмешливым.

Джейн представила его. Глаза Сесили широко распахнулись.

– Так вы и есть новый Роксдейл?

Он кивнул:

– Это вас удивляет?

Его зеленые глаза опасно блеснули, но Сесили это не устрашило.

– Мне следовало сразу догадаться! Вы ведь родственник Фредерика?

– Верно.

– Вы совсем не похожи.

Казалось, его черты подернулись льдом.

– Да, говорят, я пошел в мать. По крайней мере цветом волос. Валлийская кровь, знаете ли. Это может служить объяснением.

– Должно быть, она была настоящая красавица. – Повернувшись, Сесили с упреком посмотрела на Джейн: – В меру красив? Да этот грубиян просто настоящий Адонис, Джейн!

«Грубиян»?!

Три пары женских глаз рассматривали Константина.

Он подавил желание ослабить галстук. Женщины часто восхищались его внешностью, это правда, но никогда он не претерпевал такого откровенно критического анализа. Черт, он чувствовал, как смущение согревает его щеки.

Константин не позволил своим мыслям отразиться на лице.

– Счастлив услышать ваше одобрение, леди Сесили.

Поставив локти на стол, леди Сесили положила на руки подбородок и уставилась на него. Константин чувствовал себя куском хорошей говядины, к которому приглядывается мясник. Леди Сесили явно задавалась вопросом, какой кусочек от него отрезать.

– Скажите, это очень увлекательно – быть повесой? – спросила девчонка.

Блондинка удивила его, хихикнув. Она поднялась из-за стола.

– Довольно, Сесили. Ты лорда Роксдейла в краску вгонишь. И он еще не позавтракал. Идем, нам нужно проследить за укладкой вещей. – Наклонившись, она поцеловала леди Роксдейл в щеку. – Мы будем готовы к отъезду через час.

Константин почувствовал, что напряжение в его плечах немного ослабло. Он не надеялся, что они так скоро уедут. Он снова поклонился, когда дамы выходили из комнаты.

– Милорд, нам нужно продолжить разговор о ситуации, в которой мы оба оказались, – сказала леди Роксдейл. – Я умоляю вас обдумать преимущества нашего союза.

Почему она так хочет этого брака? Только из чувства долга по отношению к поместью? К Люку? Константин не мог поверить, что в ее заинтересованности в ребенке есть что-то, кроме самоуверенного намерения во все вмешиваться.

– Я их обдумываю, поверьте, – сказал он. – Но предпочел бы не давать никаких обещаний, пока не определю свое финансовое положение.

После разговора с Монфором Константин кипел от негодования. Вчера он с опрометчивой поспешностью отказался от мысли о женитьбе на леди Роксдейл. Сегодня утром долгая верховая прогулка под дождем успокоила его, и он увидел правду. Он не мог позволить себе с презрением отвергнуть решение, которое преподносила ему на блюдечке леди Роксдейл. Нет, не мог, если хотел сберечь Лейзенби.

Он задавался вопросом, не предупредить ли ее, насколько яростно возражает герцог против этого брака, но передумал. Она сама это скоро узнает. Константин задумался, насколько мнение герцога может поколебать ее. Прошлой ночью казалось, что она решительно настроена против доводов Монфора, но Константин подозревал, что ей будет нелегко.

Надеясь на время отложить дело, Константин двинулся к буфету, где стояло несколько накрытых крышками серебряных сосудов. Он взял тарелку и приподнял крышку. Овсянка. Поднял другую – яйца всмятку. Взялся за третью – пудинг, столь бледный, что наводил на мысли о чахотке.

У него в животе заурчало от разочарования. Где бекон? Где бифштекс и копченый лосось, сосиски и жареная ветчина? Он ожидал найти здесь сытный английский завтрак, вроде того, что его мать устраивала в Бродмире.

После вчерашних вечерних возлияний Константин проснулся с ужасной головной болью и решил, что единственный способ прогнать демонов – это наказать себя упражнениями на свежем воздухе. Он вернулся обратно мокрый, замерзший, проголодавшийся, только для того, чтобы столкнуться…

– Это еда для малышей, – пробурчал он.

– Здоровая и питательная.

Медленно повернувшись, Константин увидел, что леди Роксдейл смотрит на него так, будто это он странный.

– Вы еще здесь? – притворно удивился он.

Джейн заморгала и пропустила вопрос мимо ушей.

– Попробуйте овсянку. Она сегодня особенно хороша.

– Я скорее собственный язык жевать стану.

Она зачерпнула полную ложку каши и сунула в рот. Он отвел взгляд от ее шевелящихся губ. Господи, у него от голода разум помутился! Наверняка женщина, которая ест овсянку, – наименее эротичное создание во Вселенной.

– Полагаю, вы велели все это подать, чтобы досадить мне. – Константин говорил раздраженно, но, черт побери, он за себя не отвечает, когда голоден, а ему подсовывают размазню, которая годится только для инвалидов и младенцев.

Леди Роксдейл подняла брови, похоже, искренне удивившись.

– Почему? Мы с Фредериком каждый день ели это на завтрак. Спросите повариху, если мне не верите.

Она промокнула губы салфеткой и поднялась, съев, как он заметил, очень мало. И в свойственной ей манере добавила:

– Поскольку вы не потрудились заказать то, что любите, повариха приготовила обычный завтрак.

Так от него ждали, что он закажет себе завтрак? А он считал, что завтрак здесь нормальный, как в доме каждого английского джентльмена.

Это его ошибка. В Лейзенби-Холле нет ничего нормального.

Константина вдруг охватило глубокое сочувствие к своему предшественнику. Бедный Фредерик. Неудивительно, что он умер, если каждое утро был вынужден давиться этим месивом.

Леди Роксдейл вскинула подбородок:

– Если вы сообщите о своих предпочтениях, я это закажу.

Если он позволит ей хотя бы временно командовать домашним хозяйством, то никогда от нее не избавится.

– Не нужно.

Он поймал ее за локоть, когда она проходила мимо. Ее голая рука была теплая и нежная, совсем не как ее характер. Ощущение ее плоти отозвалось в той части его тела, которую он намеревался держать под контролем в ее присутствии. Под страхом смерти, если верить Монфору.

Задохнувшись, Джейн дернула руку. Щеки ее порозовели.

– Вы забываетесь, сэр!

«Нет, я как раз помню».

Константин смотрел в ее глаза, теперь потемневшие от тревоги, смущения и чего-то еще, возможно, от предвкушения. Порыв заставить эти глаза закрыться от чувственного наслаждения едва не затмил его здравый смысл.

Ведь он же не юнец, чтобы жаждать ее только потому, что она запретный плод. Хотя он горел желанием выяснить, сможет ли так же выбить ее из колеи, как она его выводит из равновесия.

А почему нет? Прошлой ночью он заглянул за ее ледяную оболочку и увидел под ней мерцание страсти. Почему бы не раздуть эти тлеющие угли в пламя?

– Я переселяюсь в покои барона, – сказал он и заметил, как вспыхнули ее глаза, как дрогнула шея, когда она сглотнула. – Вы же знаете, что это рано или поздно произошло бы.

Он ослабил хватку, превратив ее в ласку, и провел кончиками пальцев по ее руке. Эта нежная податливая кожа чуть его не прикончила. Он хотел касаться ее, целовать, пробовать на вкус, взять в плен каждый дюйм плоти.

Ее веки чуть опустились, словно глаза постепенно закрывались от безмолвного удовольствия. Потом, тряхнув головой, леди Роксдейл опомнилась и решила ускользнуть.

Она отступила, в ее вдохе была заметная – и доставившая ему удовлетворение – дрожь.

– Это ваш дом. Вы можете делать все, что пожелаете.

Он одарил ее медленной чувственной улыбкой.

– Все, что пожелаю?! – Константин намеренно выделил первое слово.

Леди Роксдейл в отчаянии посмотрела на буфет, словно вареные яйца и овсянка могли броситься ей на помощь.

– Извините за завтрак. Я должна была ожидать… – Слова, казалось, застревали у нее в горле.

Значит, она решила расположить его к себе? Чем это вызвано? Константин ждал, не столько наслаждаясь ее дискомфортом, сколько любопытствуя, что она скажет. Насколько смирит себя, чтобы угодить ему?

Она сделала новую попытку. На этот раз с решительной улыбкой.

– Я поговорю с поварихой и на следующее утро закажу завтрак, достойный короля. Вот увидите.

Ее улыбка чуть не покорила его. Даже деланная, она осветила лицо леди Роксдейл, превратив глаза в серебро, привлекла внимание к ее губам, приоткрывшим белые зубы. Губы у нее были пухлые, алые, не нуждавшиеся в помаде.

«С каких это пор ты, как идиот, вздыхаешь из-за женской улыбки?»

Женщины, напомнил он себе, улыбались ему по двум причинам: или они от него кое-что хотели, или только что это от него получили. Константин Блэк знал эту игру.

Это смягчившееся выражение вовсе не простодушно, ведь так? Даже она, жена его покойного кузена, улыбается, потому что кое-что хочет. Его кольцо на своем пальце.

– Не трудитесь, – пробормотал он. – Я сам поговорю с поварихой.

У него живот подвело от голода. Поклонившись, Константин оставил ее и отправился на кухню, которая находилась чересчур далеко от комнат, где завтракали и обедали. Неудобство, которое он намерен устранить. Вернее, устранил бы, если бы у него за душой было хоть что-то. От этой мысли его раздражение превратилось в гнев.

В холле он столкнулся с Монфором и Бекнемом, судя по виду, они только что вернулись с верховой прогулки.

Отдав шляпу дворецкому, Монфор поднял брови:

– Роксдейл. Какая приятная встреча!

К радости Константина, голод временно уступил место свирепости.

– Если вы ищете приличный завтрак, боюсь, вы обречены на разочарование.

Бекнем сбросил пальто, и оно упало в подставленные руки дворецкого.

– Не беспокойтесь, Роксдейл. Мы позавтракали в деревне.

– В деревне? – повторил Константин.

Герцог улыбнулся, хлопнув себя перчатками по ладони:

– Да. «Голова короля» славится превосходными завтраками. Ведь так, Бекнем? Мы никогда их не пропускаем, когда бываем здесь.

– Они там умеют обращаться с беконом, – подтвердил Бекнем. – Думаю, коптят. Он просто восхитительный.

При упоминании о беконе у Константина рот наполнился слюной. В животе заурчало так громко, что герцог поднял лорнет и принялся разглядывать талию Константина.

Не говоря ни слова, Константин повернулся и направился в недра дома. Черт бы побрал этих умников Уэструдеров!

Если он женится на Ледяной Деве, то никогда не избавится от ее родственничков. Они будут наводнять его дом, когда им заблагорассудится.

Константин сбежал по узкой винтовой лестнице, которая вела в кухню, и окунулся в детство.

Ах, эта кухня с полом в шахматную клетку, большим деревянным столом и скамьей у окна, где он мальчишкой поглощал горячие булочки и имбирное печенье! Запах свежеиспеченного хлеба, трав, воска. И теплые объятия Марты, руки у которой всегда в муке.

На кухне ни души. Константин слышал стук приборов по тарелкам, доносившийся из зала для слуг. Он намеревался совершить набег на кладовую, но это может подождать. Ему нужно знать, здесь ли Марта.

Когда он появился в дверях зала, разговоры тут же прекратились, вилки застыли между ртами и тарелками. Слуги, как один, поднялись, с шумом отодвигая стулья.

Он огляделся. Была пара знакомых лиц, хотя он не мог припомнить имена. Но в конце стола, как маяк, манило круглое, розовощекое, улыбающееся лицо.

Он улыбнулся в ответ:

– Здравствуй, Марта.

– Мастер Кон.

Детское имя обрадовало и взбодрило его. Шагнув вперед, Константин подхватил на руки пухлую женщину и закружил.

За что получил легкий шлепок по уху.

– Ну и ну, милорд! С какими намерениями вы спустились сюда, где вас не ждут?

– Марта, у меня на сердце легче, когда я вижу тебя. – Константин взглянул на буфет, на котором громоздились достойные блюда. – А желудку полегчало еще больше. Не возражаешь, если я угощусь?

Не дожидаясь ответа, он схватил тарелку и щедро положил себе всего. Слизнув с пальца подливу, он огляделся и увидел, что слуги все еще стоят.

– Ох, садитесь, садитесь! – Он взвесил на руке тарелку. – Я… гм… возьму это в кухню.

Марта, казалось, пришла в себя.

– Завтракайте. Я позабочусь о его милости.

Она поспешила за ним, попеременно извиняясь за отсутствие достойной пищи наверху и упрекая его, что он не пришел к ней раньше.

– Ах, бедная деточка! – по-французски причитала Марта. – Я про хозяйку, у нее никаких вкусовых рецепторов нет. – С драматическим вздохом повариха поджала губы и покачала головой: – Это пародия на кулинарию, но что я могу сделать? Я должна подчиняться приказам и подавать это пресное английское месиво. Пудинг! – Она всплеснула руками. – Да от этого плакать хочется.

– Удивлен, что ты еще здесь. – Вкусовые рецепторы Константина пели от восторга, когда он смаковал жареные грибы в сливочном соусе, сдобренном травами и бренди.

– Меня держит здесь не только преданность.

– Влюбилась в дворецкого? – подмигнул он. – Никогда не думал такого про Фидера. Вот старый черт!

– Это чудище?! – выпрямилась Марта. – Неужели похоже, что я могу влюбиться в такого?

– Тогда в кого?

Веселые огоньки в глазах сменились негодованием. Она небрежно махнула рукой:

– Не важно.

Улыбнувшись, Константин припомнил свою юношескую симпатию к хорошенькой маленькой горничной.

– А Вайолет еще здесь? Теперь она лакомый кусочек.

– Вайолет была с амбициями, – пожала плечами Марта. – Она понравилась одной гостившей здесь леди, та сманила ее и сделала своей личной горничной.

– Рад за Вайолет. Удивляюсь, что эта дама и тебя не сманила.

– Многие пытались, – повела плечом Марта. – Но мне хорошо платят, и я довольна. Но… вуаля! Теперь ты здесь, и я могу творить!