Текст книги "Великолепный любовник"

Граф вошел и запер за собой дверь.

– Мне передали, что вы ищете меня.

Джорджи не могла произнести ни звука. Господи, как больно, унизительно и… волшебно снова видеть его. Они не встречались шесть лет, с того злополучного дня, когда она разорвала помолвку. И вот теперь стоят друг против друга, и между ними повисло молчание, напоминающее затишье перед бурей.

Он развязал узел шейного платка и подошел к столику с умывальными принадлежностями.

– Раздевайтесь. Я займусь вами через минуту.

Глава 2

У Джорджи потемнело в глазах. Пришлось опереться о каминную полку, чтобы не упасть. Она ослышалась? Наверняка…

Конечно, она не стала просить Бэкенхема повторить. Она точно знала – слух ее не подвел. Маркус только что приказал ей раздеться. Он подумал, что они, что она… Волна обжигающего жара пробежала по лицу Джорджи.

После встречи с маркизом Стейном удивляться не следовало. Но ведь речь шла о Бэкенхеме. Он никогда не позволял себе фривольностей в ее адрес, даже когда они были обручены.

Время от времени Джорджи приходилось слышать от горничных истории о похождениях лорда Бэкенхема и о его достижениях в постели.

Поэтому, даже оскорбленная его наглостью, Джорджи была заинтригована. Жгучее любопытство подталкивало ее к искушению сейчас же узнать, насколько правдивы слухи.

Не обращая внимания на ее замешательство, Бэкенхем развязал галстук и небрежно бросил его на стул.

Хотел ли он своим жестом подчеркнуть обыденность подобной ситуации?

Джорджи была в смятении, будто мир перевернулся, и белое стало черным. Неужели все это время Бэкенхем позволял себе вещи такого рода? Репутация обольстителя его не преследовала, а самой Джорджи никогда бы и в голову не пришло, что Маркус мог быть дамским угодником.

Граф продолжил раздеваться. Пальцы его сильных красивых рук отстегнули цепочку часов, положили их на умывальник и перешли к пуговицам жилета. Она быстро закрыла глаза. Но даже едва различимый мягкий шелест одежды заставлял ее трепетать.

Шелковый жилет скользнул вниз по батистовой рубашке и присоединился к сюртуку. Джорджи открыла глаза, не в силах противиться искушению, и увидела, что он действительно избавился от жилетки и уже ловко расстегивал манжеты. Бэкенхем закатал рукава рубашки и погрузил руки в таз с водой.

Наблюдая за процессом умывания Маркуса, Джорджи почувствовала боль и тоску в сердце. Она могла быть здесь совсем в иной роли – если бы не ее наивность, необдуманность ее поступков, если бы не его безразличие и нежелание понять… Ослепляющая ревность вспыхнула в ее душе по отношению ко всем познавшим его женщинам.

Ведь он принадлежал только ей одной. И так было всегда.

Бэкенхем дважды плеснул в лицо водой и вытерся полотенцем. Затем одним быстрым движением он сбросил с себя рубашку. Ей следовало отвернуться, но она не могла оторвать глаз. Мощное, мускулистое, еще влажное тело и его влекущая красота гипнотизировали Джорджи.

Все происходило слишком быстро. Смутно она понимала – нужно уйти, прямо сейчас, пока еще не слишком поздно. Но голос разума заглушало охватившее ее волнение. Все ее тело в одно мгновение объяла уже забытая сладкая истома.

Джорджи вспомнила тепло губ Бэкенхема, его поцелуи распаляли желание. Она готова была сгореть, лишь бы заставить Маркуса потерять контроль над собой. Тем не менее на протяжении всей их помолвки его поцелуи были нежными, не более того. Мускусный аромат опасности, которым сегодня веяло от него, был ей не знаком.

Быть может, он раскрывал свою истинную натуру лишь перед женщинами определенного сорта?

От одной только мысли у нее перехватило дыхание.

Вместо того чтобы найти более подходящее объяснение его поведению, она выпалила:

– Лорд Бэкенхем, я наслышана о ваших подвигах и хочу заметить, что нынче вечером вы не в форме. Куда подевалась ваша галантность?

На долю секунды мужчина замер, затем опустил полотенце и медленно повернулся к ней лицом. Тени, отбрасываемые свечами, играли на обнаженном торсе, в темных глазах мерцали огненные язычки пламени.

– Разве вы явились сюда в поисках галантности, дорогая? Сомневаюсь.

Захваченная врасплох, Джорджи умолкла. При виде обнаженного лорда Бэкенхема самообладание покинуло бы любую девушку. Джорджи окинула взглядом его широкие плечи, грудь, покрытую темными волосами, рельефные мышцы рук.

Она посмотрела ему в глаза, – большие блестящие глаза цвета темного шоколада. Лицо с довольно крупными чертами обрамляли иссиня-черные волосы.

Тишина в комнате была до того пронзительной, что он сжал челюсти, тихо скрипнув зубами.

Внезапно Джорджиана поняла: он не ожидал увидеть ее здесь, скорее всего, даже не узнал. За кого же он ее принял? Или анонимность его вовсе не волновала?

Ее горло сжалось от одной лишь мысли о другой женщине в жизни Бэкенхема.

– Или я ошибаюсь? – спросил он, сделав шаг ей навстречу.

Джорджи не нашлась что ответить. Бэкенхем был прав. Она так сильно ждала его поцелуя, что губы приоткрылись в предвкушении. Ей хотелось дотронуться до него, хотелось делать такие вещи, в которых нельзя было признаться самой себе.

Но самым большим ее желанием было преподать лорду Бэкенхему хороший урок.

Вне всяких сомнений, она играла с огнем. Сколько бы Джорджиана ни кокетничала с ним, ни дразнила его во время помолвки, ее жених никогда не терял контроля над собой, с ним она чувствовала себя в безопасности. Сейчас Джорджи наблюдала совсем другого Бэкенхема.

Возможно, перешептывания светских дам, обмахивающихся веерами, имели основание, и лорду Бэкенхему действительно не было равных в постели.

От мысли, что сплетни могут оказаться правдой, ее колени ослабли.

Джорджи чувствовала себя весьма неуверенно в тускло освещенной комнате наедине с графом Бэкенхемом.

Но уйти она была просто не в состоянии.

Когда Ксавье сказал ему, что какая-то незнакомая дама ждет его, Бэкенхем не поверил, посчитав, что кузен решил его глупо разыграть. Он взял ключ из рук хозяина и поспешил освободить женщину из заключения.

Он никак не рассчитывал встретить здесь Джорджиану Блэк.

Бэкенхем мгновенно узнал ее. Но ее присутствие в этом доме было настолько невероятным, что поначалу он не мог понять, как себя вести.

Какого черта она здесь делает? Неужели Джорджи согласилась стать частью очередного хитроумного плана Ксавье?

Почему она сослалась на Бэкенхема – если только слова кузена были правдой?

Все его тело напряглось. Если Ксавье посмел приставать к ней, Бэкенхем разорвет его на куски…

Но оказалось, что Джорджи в порядке и не пострадала ни от рук Ксавье, ни от чьих бы то ни было еще. Хотя ее грудь поднималась и опускалась слишком быстро, Бэкенхем готов был приписать волнение затруднительному положению, в которое она попала.

Он узнал бы Джорджи из тысячи других женщин, пусть даже в карнавальном костюме. Кружевная маска могла закрыть ее лицо целиком, спрятать пухлые соблазнительные губы, однако ей не удалось скрыть особенный блеск глаз.

Джорджи припудрила волосы, что было настоящим преступлением против природы и одновременно ловким способом маскировки. Ни одна леди не желала бы раскрыть свое инкогнито на подобном вечере. Тем более незамужняя. Огненные локоны Джорджианы Блэк выдали бы ее мгновенно.

Участие в подобной вакханалии было чрезвычайно опасным и подвергало риску ее репутацию. Бэкенхем должен был убедить Джорджи покинуть поместье и проводить домой. Но все его джентльменские порывы не имели ни единого шанса против бушующего океана гнева, горечи и желания.

Он опустил взгляд. Плавные изгибы ее тела были причиной многих бессонных ночей.

Что-то в позе Джорджи делало ее таинственной, манящей и, черт побери, такой самоуверенной, что он пришел в ярость. Ей не место в этом особняке, на этом карнавале. Бог свидетель, он хотел бы разнести в щепки весь этот дом и всех его гостей.

Пережив фарс их помолвки и печальные последствия разрыва, он все еще цеплялся за образ невинной девочки, которую знал всю жизнь. Ее присутствие здесь сегодня вечером перевернуло его мир вверх дном.

Он наблюдал, как она подняла руку, коснулась мочки уха. Это движение напомнило ему прежнюю Джорджи. С новой силой вспыхнула ярость, а примешавшееся к ней желание подсказало ему решение.

Очевидно, мисс Джорджиана Блэк явилась на это скандальное мероприятие с целью найти мужчину, способного соблазнить ее.

Что ж, этим мужчиной будет он.

Бэкенхем не выдал себя и ничем не показал, что узнал Джорджи. Если ей хотелось походить на светских блудниц-аристократок, она должна узнать, как с блудницами обходятся джентльмены, посещающие подобные вечера. Намеренно грубо он приказал ей раздеться.

Бэкенхем ждал, что она поставит его на место и оскорбленно выбежит из комнаты. Она ведь знала, кто он такой, даже если предпочитала скрывать собственное имя.

Но Джорджи молчала. Была ли она поражена, шокирована, испугана? Тишина сводила его с ума.

Бэкенхем тянул время за раздеванием и умыванием, руки его дрожали, тело напряглось от волнения. Стоило ему только сделать первый шаг и дать волю желанию, он уже не смог бы совладать с собой.

А потом она произнесла:

– Куда подевалась ваша галантность?

Так значит, она придавала большее значение процессу, нежели факту обольщения. Сейчас лорд не был расположен к учтивости. Но ему удалось разгадать ее настроение – она не сказала «нет», она лишь попросила сменить тон.

Джорджи заявила, что слышала о нем как об искусном любовнике. Что ж, это даже льстило его самолюбию. Бэкенхем понимал, что их встреча не будет похожа на другие. По сравнению с восхитительной, яркой и такой живой Джорджианой Блэк другие женщины казались лишь блеклыми тенями.

Прохлада воды остудила жар его тела, но не затушила языков пламени желания внутри его. Он сделал шаг к ней навстречу. И тут на него нахлынули воспоминания. На протяжении всей помолвки ему приходилось держать себя в руках, ведь она была девственницей, а он был благородным кавалером. Спасение он находил лишь в фантазиях о том, как скоро они поженятся и он сможет обладать ею – каждую ночь, если того пожелает. И каждое утро, день и вечер.

Мечты сгорели в одночасье, стоило лишь ей разорвать помолвку.

Но сегодня…

Бэкенхем был в отчаянии – и ликовал. Сегодня вечером он наконец-то сможет воплотить мечты в жизнь.

– Вы не разделись, – сказал он хрипло. – Вам помочь?

У Джорджи закружилась голова, пульс резко участился. Все происходило слишком быстро. Если она не остановится сейчас, будет поздно.

Она покачала головой:

– Нет, я лишь…

– Возможно, стоит начать с поцелуя.

Медленно Маркус протянул руку к ее лицу и скользнул пальцем под край кружевной маски.

– Нет, – вскрикнула она. Ее рука взметнулась в воздух, она схватила его за запястье в попытке не дать снять маску. Джорджи боялась его реакции, если раскроется ее инкогнито. Ярость или пренебрежение? Возможно, он вовсе не будет удивлен. Она не знала, что хуже.

Рисковать было нельзя.

– Как вы темпераментны. – Бэкенхем слегка склонил голову набок. Затем он поднес к ее лицу другую руку. Кончики его пальцев нежно дотронулись до подбородка, погладили шею.

– Я не сниму маску. Я только…

Осторожно он приподнял кружево маски.

Прохладный воздух обжег приоткрытые губы. Она с трудом сглотнула и выпустила его руку.

Он провел пальцами по напудренным волосам и взял ее голову в свои ладони. Дрожь пробежала по ее спине.

Маркус наклонился к ней, согревая ее губы своим теплым шепотом:

– Неизвестность всегда возбуждает сильнее, вы не находите?

Прежде чем она успела ответить, он впился в ее губы, страстно притянув к себе.

Ее сердце едва не вырвалось из груди. Бэкенхем не играл и не флиртовал с ней, о нет, этот поцелуй воплощал собой жгучее влечение. Джорджи почувствовала, как его горячий влажный язык проникает в ее рот, и ускоряющийся вихрь желания завладел ею.

Ее рука скользнула вверх и зарылась в волосах Бэкенхема. Его тело было еще влажным, от него исходил едва уловимый аромат цитрусового мыла, который всегда напоминал о нем.

Бэкенхем обнял девушку одной рукой за талию. Его медленные проникновенные поцелуи сводили Джорджиану с ума.

Он накрыл ладонью ее грудь, его руки были властными и требовательными.

Джорджи издала тихий, беспомощный стон. Она должна была остановить его, но прикосновения дарили сладкую муку, заставляющую молить о бесконечном продолжении. Когда Бэкенхем принялся расстегивать ее корсаж и покрывать горячими поцелуями освобождающиеся от одежды груди, легонько покусывая их, Джорджи прильнула к нему целиком, поддавшись неге, словно воск, тая в его объятиях и бессвязно бормоча.

Жажда наслаждений была опасной, безрассудной, а благоразумные намерения остановить его натиск проигрывали мятежному духу ее плоти.

Маркус лучше ее самой чувствовал сокровенные тайны ее плоти и умел доставить ей неземное наслаждение. Каждое прикосновение было для нее сродни сладострастной пытке, а каждая ласка повергала в ужас от сознания, что все может закончиться.

Он был воплощением всех ее желаний. Его поцелуи утоляли ее любовную жажду. Стоило ему немного замедлить движения, как из ее уст вырывался стон протеста.

Расстегнутое платье Джорджи упало к ее ногам. Он развернул ее спиной к себе и начал покрывать ее шею и затылок медленными поцелуями, в то же время нежно обнимая ее и лаская ладонями полную грудь. По всему ее телу пробегали разряды тока, от чего кончики пальцев слегка подрагивали. Его горячее дыхание и игривые легкие укусы обжигали чувствительную кожу так, что она не могла сдержать крик.

Горячий влажный язык провел дорожку от ее шеи до плеча, не миновав нежной впадинки возле ключицы.

Отказываясь повиноваться разуму, с ее губ непрестанно слетали сладостные стоны. Джорджи откинулась назад, прильнув к нему всем телом.

Где-то глубоко внутри Джорджи боялась позволить себе радость наслаждения. Даже сейчас, когда тело млело от движений его пальцев и языка, в сердце ее звенела боль одиночества. Стоит этой ночи закончиться, им придется расстаться навсегда.

Она чувствовала, как, прижатый к ее спине, его стержень наливается желанием и твердеет. Дыхание Бэкенхема стало резким и прерывистым, его тепло щекотало ее шею. Вопреки ожиданиям, он не шептал ей на ухо слов нежности, не расточал комплименты. Джорджи подумала, что ему не хотелось тратить лишних слов и эмоций на соития со случайными женщинами.

Внезапно ей показалось, что мужчина, раздевавший ее, соблазнявший ее с холодным расчетом, без капли любви или нежности, незнакомец. И она была для него чужой. Маркус не мог знать, что перед ним его бывшая невеста, Джорджиана Блэк.

Джорджи повернулась к нему лицом, но прежде чем она успела сказать хоть слово, он снова накрыл ее рот поцелуем, полным такой обжигающей страсти, что мысли покинули ее сознание. Он скользил губами вниз по ее шее, каждым касанием заставляя ее тело трепетать от наслаждения. Она откинула голову назад и, впившись ногтями в его широкие плечи, в приступе страсти выкрикнула его имя.

Бэкенхем замер. Затем отвернулся и тихо выругался.

Джорджи была в смятении.

– Что случилось? – прошептала она. – Что-то не так?

– Черт возьми, ничего не получится.

Подавленная ярость в его голосе потрясла ее сильнее, чем его любовный пыл.

Бэкенхем отступил назад с жестом отчаяния, схватившись руками за голову. Она ждала, когда он заговорит, но он лишь покачал головой, схватил свою одежду и направился к двери.

Он бросал ее.

Горе внезапной потери разрывало ее сердце. Не в состоянии контролировать себя, Джорджи выкрикнула ему вслед:

– Маркус!

Он остановился и оглянулся.

Она тихо прошептала:

– Не уходи.

Она стояла перед ним, обнаженная, абсолютно беззащитная, и умоляла его остаться.

Бэкенхем смотрел на нее, сжимая дверную ручку.

– Одевайся и уезжай, тебе здесь не место, – произнес он сурово и тихо затворил за собой дверь.

Глава 3

Бэкенхем быстро шагал по коридору, слишком поздно осознав, что в спешке даже не надел рубашку.

Досадуя на себя, он вошел в ближайшую спальню. В комнате с тяжелыми парчовыми шторами царила темнота. Он нащупал стул, бросил на него свои вещи и начал одеваться.

Она позвала его по имени. Кроме нее, никто не называл его так, даже кузены, близкие ему как родные братья и сестры.

«Маркус» – один звук его имени из ее уст, и он потерял всякую решимость завершить начатое.

Всего лишь воспоминание о ее сладком хрипловато-теплом голосе заставило его трепетать от разлившегося по телу горячего возбуждения.

Бэкенхем заправил рубашку в брюки, пытаясь игнорировать тугое напряжение в чреслах. Он желал ее так же яростно и нестерпимо, как и шесть лет назад, как и все эти годы. В глубине души Бэкенхем это понимал и сознательно избегал лондонского общества все эти шесть лет, – избегал ее.

Он не был сентиментальным, но часто проклинал свою слабость и глупость, – никак не мог пересилить себя и пойти на бал, зная, что там будет она, отвергнувшая его женщина. Он не мог даже находиться в одном с ней графстве.

Но, несмотря на силу притяжения, за все время обручения он ни разу не позволил себе неподобающего поведения. Шокированный неожиданностью их встречи, он испытал сильнейший прилив ярости. А ярость разбудила похоть.

Его сегодняшнее поведение было недопустимым, оставалось лишь радоваться, что Джорджи пожелала сохранить свою анонимность. Он осудил бы любого мужчину, так грубо нарушившего джентльменские правила.

Бэкенхем застегнул жилет и надел сюртук. Галстук был так измят, что он даже не стал пытаться привести его в порядок. Хорошо, что отведенная ему спальня находилась на том же этаже. Добраться до нее незамеченным будет довольно просто.

С этой мыслью Маркус поспешил в свою комнату и наткнулся там на поджидающего его кузена. На нижнем этаже разгоралась оргия, но Ксавье предпочел покинуть своих гостей, чтобы беспардонно вмешаться в дела Бэкенхема.

Бэкенхем выругался. Его внешний вид – помятая одежда и спутавшиеся волосы – казался наглядным подтверждением произошедшего.

– Так быстро? – Ксавье взглянул на него со злорадным огоньком, брезжившим в глубине сапфировых глаз. – Кому следует принести соболезнования – тебе или таинственной незнакомке?

Бэкенхем послал кузену взгляд, полный негодования.

В ответ Ксавье оскалился.

– Кажется, сегодня ты запятнал репутацию величайшего любовника на свете.

– Иди к черту.

Ксавье искренне забавляла сложившаяся ситуация. Не удостоив кузена ответом, Бэкенхем пересек комнату и нетвердой рукой налил себе бокал бренди. Напиток обжег горло и разлился по телу умиротворяющим теплом. Кожа все еще горела от подаренных ему страстных поцелуев.

Взглянув на свое отражение в зеркале, он не мог не отметить, что выглядел так же прискорбно, как и чувствовал себя. Скулы отливали темным румянцем, волосы всклокочены, рубашка расстегнута, запачканный пудрой галстук похож на мятую тряпку.

Бэкенхем осушил стакан и налил себе еще.

– Не знаешь, кто она? – спросил он Ксавье резко, не глядя в его сторону.

Ответа не было так долго, что Бэкенхем повернулся взглянуть в лицо кузену и понять, догадался ли тот о личности его таинственной посетительницы… Если Ксавье узнал Джорджиану Блэк, то Бэкенхему придется спасать ее репутацию и жениться на той, кого он не видел шесть лет и больше не хотел видеть никогда в жизни. В свою очередь, Ксавье напряженно всматривался в глаза кузена, пытаясь найти ответ на вопрос в его лице.

Наконец Ксавье произнес:

– Нет. Я не знаю, кто она.

Бэкенхем вздохнул с облегчением, стараясь придать своему голосу безразличный тон.

– Ты сказал, что меня спрашивает какая-то леди. Чего именно она хотела?

Ксавье пожал плечами:

– Она только сказала, что находится под твоим покровительством.

– Это все? Но что заставило ее сказать это? – он нахмурился. – Ты распускал руки?

– Меня поражает изящество твоих формулировок. По крайней мере, поверь, едва она произнесла твое имя, я прекратил всяческие попытки флирта. Никогда бы не стал переманивать добычу у моего любимого кузена.

Бэкенхема захлестнула волна ненависти и острое желание пустить в ход кулаки. Ему потребовалось несколько глубоких вдохов и пара глотков бренди, дабы сдержаться. Джорджи ничем не показала признаков расстройства или оскорбления. Он должен был простить Ксавье его фривольность.

Он процедил:

– В дальнейшем я буду благодарен, если ты воздержишься от того, чтобы совать нос в мои дела.

– Леди пыталась завлечь тебя в свои сети, насколько я понимаю, – сказал Ксавье сухо. – Она бы больше преуспела, попытавшись скомпрометировать святого.

– Позволь поинтересоваться, приложил бы ты к этому руку, если бы знал о ее планах? – грубо спросил Бэкенхем с изрядной долей недоверия.

Черт, он выражался как педант, да еще и лицемер. Был бы он моральным эталоном – развернулся бы и ушел сразу, как только узнал ее. Или даже прочел бы ей лекцию о разлагающем влиянии разврата и моральном падении женщины, присутствующей на подобной вакханалии, и проводил бы ее домой.

Но он этого не сделал, и в нем снова проснулось отвращение к самому себе.

Он вспомнил, как она прошептала его имя, какими мягкими и нежными были ее поцелуи, как он застал ее врасплох своим прикосновением. Только сейчас Бэкенхем понял, что ее ответ был лишь защитной реакцией. Помня о разрушенной разрывом помолвки репутации, шокирующем поведении после, о самом факте ее появления в доме маркиза Стейна, он искренне полагал, что за эти шесть лет Джорджи обрела опыт любовных приключений. И все же…

Вдруг его пронзила мысль. Боже, как мог он оставить Джорджиану одну в этом доме? Что, черт возьми, на него нашло?

Решительно поставив бокал на стол, он подошел к платяному шкафу и достал свежий шейный платок.

– Что дальше? – спросил Ксавье. – Легендарный любовник почтит своим присутствием мой скромный прием? Иначе дамы взбунтуются.

– Нет, – Бэкенхем быстро завязал платок, надел жилет и сюртук, пригладил руками волосы, оправил манжеты и повернулся к двери. – Я вспомнил об одной вещи, – коротко пояснил он.

Бэкенхем вспомнил, что был джентльменом.

Следующий час граф провел в бесплодных попытках отыскать Джорджиану. Он ожидал увидеть ее где-нибудь в центре зала, из мести бесцеремонно флиртующей с каким-нибудь хлыщом.

Тем не менее ему так и не удалось ее найти. Если она не нашла себе укромного уголка в чьей-нибудь спальне, приходилось заключить, что девушка покинула особняк.

Несмотря на свою безрассудную смелость и независимость, Джорджиана Блэк когда-то была леди, на которой он намеревался жениться. Ему следовало отбросить в сторону предвзятость и проследить, чтобы она благополучно добралась домой.

Бэкенхем был обязан узнать, где она остановилась в Брайтоне, и убедиться в ее безопасности. В этом состоял истинный долг мужчины и джентльмена.

Проклятая совесть не давала ему покоя. Находясь наедине с Джорджи в одной спальне, участвуя в этом скандальном маскараде, он целовал ее, прикасался к ней. Господи, да его кожа до сих пор хранила тепло ее мягких, сочных губ, ощущение полноты ее груди в ладони…

Если падение дамы происходит за закрытыми дверями, в отсутствие свидетелей, разве оно перестает быть падением?

Никто их не видел и не узнает их тайны, но разве сам Бэкенхем когда-нибудь сможет забыть о событиях этого вечера?

Разум подсказывал ему единственно верное решение.

Но сначала он собирался все обдумать. Утро вечера мудренее. Хотя что-то подсказывало – сегодня ночью ему будет не до сна.

Нужно было поскорее найти Джорджи и проводить ее домой, а уж потом продумать следующий шаг.

На этот раз удача благоволила Джорджиане. После долгих бесплодных поисков она увидела сестру, садившуюся в экипаж лорда Мейкписа.

Джорджи поспешила к карете. Но, разглядев лицо мужчины, сопровождавшего ее сестру, резко остановилась на гравиевой дорожке. С губ сорвалось ругательство. Лорд Пирс склонился над рукой Вайолет.

Пирс – человек, разрушивший ее счастье, расстроивший их с Маркусом помолвку.

Он стоял там, высокий, элегантный, красивый и весьма опасный. Пирс был не так высок и плечист, как Маркус. Он сильно проигрывал Бэкенхему во всем.

Тем не менее когда Джорджи было восемнадцать, опыт и цинизм лорда Пирса ее сильно интриговали. Он не скрывал своего интереса к ней, и это льстило девушке. Его внимание было бальзамом для гордости, уязвленной показным безразличием Бэкенхема.

Разумеется, лорд Пирс охотился за ее состоянием. Даже будучи юной восемнадцатилетней девушкой, Джорджи была достаточно проницательна и прекрасно понимала его мотивы. Она не поддалась дьявольским чарам, хотя откровенность его ухаживаний возбуждала.

Она кокетничала с ним, танцевала на балах, но всегда следила за реакцией Бэкенхема. И хотя казалось, что ей удается блюсти свою добродетель, Пирсу все-таки удалось разрушить их жизнь.

Он спешно покинул Англию шесть лет назад, и Джорджи надеялась никогда не встретиться с ним снова. Теперь Пирс вернулся. Зачем?

Он не должен застать ее на подобном приеме. Уже то, что он увидел здесь ее сестру, было слишком опасно, но этого уже не исправить. По крайней мере, Вайолет догадалась надеть маску. Ее простое домино полностью скрывало платье, капюшон покрывал волосы.

Джорджи убедилась, что Пирс не уселся в экипаж вместе с Вайолет и Мейкписами. Она подозвала лакея и попросила подать ей карету.

Когда наконец появился нанятый экипаж, Джорджи подобрала юбки и поспешила вниз по ступенькам.

Пирс остался стоять на своем месте, наблюдая за резвившимися в фонтане гостями.

Он ни за что не узнал бы мисс Блэк в маске.

Тем не менее она поспешила пройти мимо него на почтительном расстоянии.

Сердце в ее груди бешено стучало. Добравшись до кареты и захлопнув за собой дверцу, она спокойно откинулась на спинку сиденья. Тело налилось теплым пьянящим чувством облегчения.

Не оборачиваясь, она следила за Пирсом уголком глаза, пока карета отъезжала от парадного подъезда.

Джорджи позволила себе расслабиться и самодовольно усмехнуться, когда вдруг увидела его руку, поднятую в приветственном жесте.

Девушка старалась выглядеть хладнокровной, но в голове уже билась тревожная мысль о знакомстве Пирса с ее сестрой и связи этого с его самодовольным жестом.

Конечно, он не узнал ее. А быстрый, уверенный взмах руки вполне мог бы быть безличным жестом в адрес неизвестной дамы.

Внутри все сжалось. Стоит Пирсу узнать ее тайну и пустить слух в обществе, как жизнь Джорджи будет загублена.

Направляясь в особняк лорда Стейна, Джорджи хотела лишь спасти сестру от позора. Вместо этого на ее пути встали два человека, которых она надеялась никогда больше не увидеть.

К моменту приезда домой ее волнение переросло в праведный гнев, заставивший ее ворваться в спальню сестры без предупреждения.

Маленькая шалунья, Вайолет, уже спала, уютно закутавшись в одеяло. Ладони были трогательно сложены под щекой, как у ребенка. Легкая улыбка замерла на розовых губах. Светлые шелковистые волосы водопадом струились по подушке. Должно быть, она отпустила горничную и не стала заплетать на ночь косы.

Любого эта сцена обезоружила бы, но у Джорджианы возникло непреодолимое желание разбудить сестру и потребовать объяснений.

Как могла она выглядеть такой невинной, счастливой и умиротворенной после сегодняшней выходки?

Страх за сестру обострил чувство гнева Джорджи. Если Пирс решит обратить на нее свои чары, у бедняжки не будет ни единого шанса. Вайолет была умной девочкой, но противопоставить уловкам Пирса ей было нечего.

Лишь бы только сегодняшняя ночь не обернулась трагическими последствиями.

Бэкенхем вернулся в особняк. Он обыскал весь дом и сад с прилегающей территорией, но так и не нашел Джорджи. Оставалось надеяться, что она последовала его совету и уехала.

Он проклинал свое безрассудство, подтолкнувшее его явиться на этот прием, и все сегодняшние поступки.

Он приехал в Брайтон посоветоваться с Ксавье по поводу поиска подходящей невесты, а в результате встретился с единственной женщиной в Англии, которая не могла стать его женой.

Бэкенхем терзался мыслью, не дававшей ему покоя, – он должен принять на себя ответственность за сегодняшнее поведение. Окажись на месте Джорджианы любая другая дама, он был бы обязан предложить ей брак. Так поступил бы любой честный человек. А ведь он всегда считал себя джентльменом. Независимо от сопутствующих этому решению проблем, он не мог уклониться от долга чести.

Рассчитывать на то, что никто не узнает их тайны, что Джорджи опять прикроется своей маской, что он возьмет себе в жены кого-то еще и снимет с себя подозрения, было не по-мужски.

Не в состоянии думать о повторном предложении руки и сердца он сосредоточил свои усилия на поиске Джорджи.

Бэкенхем сделал еще один круг вокруг фонтана, еще раз отказав во внимании плескавшимся в нем назойливым нимфам. Тогда-то он заметил ее, спешившую вниз по лестнице, одной рукой придерживая свои пышные юбки.

Сердце в груди подпрыгнуло от радости. Но она бежала вовсе не к нему, а к ожидающей ее карете.

Будто окаменев, Маркус не мог сдвинуться с места – только проводил экипаж взглядом, пока тот не скрылся за воротами.

Порыв бежать за каретой, вскочить в нее на ходу и прижать Джорджи к себе сменился совсем другим чувством, когда Бэкенхем увидел еще одну до боли знакомую фигуру.

Этот негодяй, лорд Пирс, стоял у подъезда, прощальным жестом руки провожая Джорджи.