Текст книги "Море соблазна"

А в последнем они действительно нуждались. Ибо, как только Фелисити заглянула через отошедшую доску забора на величаво-элегантное главное здание Магнолии-Хилл, то с ужасом увидела, что весь двор усеян федеральными солдатами, беспечно расположившимися на отдых между палатками.

Глава шестая

Сильная рука Дивона остановила Фелисити именно в тот момент, когда та уже приготовилась подняться во весь рост и направиться прямиком к лагерным огням, пунктиром окаймлявшим лужайку с людьми и повозками. Без сомнения, любой из солдат, сидевших около костра, тут же проводит ее в этот роскошный белый дом с колоннами. Но вместо этого девушка была грубо повалена за изгородь, и в нее зло вонзились ледяные глаза капитана.

– Да вы хоть представляете, черт бы вас побрал, что делаете?! – голос звучал почти угрожающе.

Фелисити оставалось лишь воззриться на капитана с такой же угрозой, пыл которой не остужала даже намокшая холодной вечерней росой трава. Остановить ее в такой момент! Сейчас, когда она, несмотря на проклятую войну, находится у самой цели! Девушка села в липкую грязь под забором, и мозг ее бешено заработал в поисках выхода.

Стоит ей только закричать – и янки немедленно будут здесь, крепко держа ее за руку, Дивон почему-то забыл заткнуть ей рот.

Объяснить, кто она такая и зачем появилась здесь, будет делом минуты, и федеральные солдаты, разумеется, сразу же одобрят ее поступок. Они отведут ее в дом, который так заманчиво сияет зажженными огнями, там она, наконец, примет ванну и заснет столь необходимым после всех приключений сном. Командир, конечно же, поможет найти несчастных малюток, а возможно, и лично проследит за ее безопасным отъездом домой.

Да, именно так все и произойдет.

Фелисити зажмурилась и втянула в себя побольше воздуха, чтобы как можно громче завизжать, но тут перед ее закрытыми глазами в какой-то дымке поплыло лицо ненавистного мятежника: его зеленые глаза и красиво очерченный нос, его насмешливая ухмылка, доводившая ее до бешенства даже тогда, когда она находилась в плену обезоруживающей чувственности, и даже слабый запах лаванды, напоминавший о его чарлстонской бабушке.

А главное, те страшные побои, которые он получил, защищая ее достоинство.

Воздух бесшумно вышел из ее переполненных легких. Но, может быть, солдаты все же не причинят капитану вреда, особенно, если она как-нибудь их обманет за его счет?

Фелисити так и не удалось додумать до конца. Дивон, подняв ее рывком, петляя, потащил за собой через высящиеся прямо, как свечки, сосны.

– Куда мы бежим? – все же не повышая голоса, спросила девушка.

– Дьявольщина, мы всего лишь проверим, как… Нам нельзя оставаться там дольше.

Каждую секунду Дивон ожидал услышать за спиной грозное «стой» или, еще того хуже, тонкий посвист пущенных им вслед пуль. Янки могли оказаться где угодно.

Как только они с Фелисити, не отстающей от него ни на шаг, влетели под плотную сень толстых стволов, и, повернув к группе стоявших неподалеку построек, прислонились спиной к шаткой стене какого-то рахитичного сарая, Блэкстоун позволил себе перевести дух и на секунду прикрыть глаза.

Он прекрасно понимал, что янки разбросаны по всей территории плантации. Слава Богу, ему не раз приходилось проскальзывать у них под носом на суше и прорывать их чертову блокаду на море, но увидеть их привольно расположившимися на землях Магнолии-Хилл и знать, что подобную картину можно обнаружить и в Ройял-Оук!..

Об этом капитан Блэкстоун приказал себе не думать. У него и так хватает проблем, например в виде этой Фелисити Уэнтворт.

Открывая глаза, Дивон был почти уверен, что рыжеволосая красотка уже испарилась. Разумеется, янки ей куда ближе, чем он, и в любом случае она предпочтет их. Однако девушка оказалась на месте. Облака рассеялись, и Дивон неожиданно увидел у нее в волосах отблеск вечерней звезды. Фелисити тихо сидела возле его ног.

– Пора забирать Черничку и пускаться в путь.

Девушка приподнялась, стараясь увидеть еще что-нибудь, помимо смутного пятна его белой рубашки.

– Но… Но ведь мне же надо найти детей.

Дивон сдавленно засмеялся, и Фелисити снова опустилась на землю.

– Каких детей?! Неужели вы здесь видели каких-нибудь негритят, этак весело резвящихся где-то на полянке? Людей короля Абнера здесь больше нет.

– Но где же они? – Не могли же все негры разом исчезнуть, особенно после того, как Фелисити Уэнтворт пришлось проделать столь долгий и опасный путь.

– Не знаю, – Дивон уловил в своем голосе нотки поражения, но не стал менять его. – Просто не знаю – вот и все. Здесь неподалеку есть местечко, где можно переночевать, – он на секунду заколебался, – во всяком случае, я надеюсь, что оно еще есть.

Местечко это оказалось полуразрушенным сараем на берегу реки. Осторожно добравшись до привязанной Чернички, они пустили ее вперед и, стараясь не нарваться на патрули, двинулись к югу.

Подойдя к реке, Дивон неожиданно увидел теплившийся сквозь дыры в стене сарая огонек и почувствовал облегчение, впрочем, не совсем свободное от беспокойства.

– Постой здесь, – шепотом бросил он девушке и мгновенно скользнул в темноту.

Фелисити осталась стоять, обнимая себя за плечи, не обращая внимания на выпавшие из рук поводья и не сводя глаз с развалюхи, в окнах которой, подобно спасительному маяку, мерцал огонь. Странные, пугающие, совсем непривычные звуки окружали ее – звуки враждебной ночи. Слева неумолчно, лениво журчала река между размытыми берегами, справа густой стеной надвигался лес. Неожиданно что-то царапнуло по юбке, и девушка замерла от страха.

– Дивон! – имя это прозвучало безответной мольбой. – Капитан Блэкстоун! – Фелисити сглотнула слюну и решилась позвать чуть громче.

Но и на второй призыв не последовало ответа, кроме пронзительного крика, который, пронесясь в стылом воздухе, заставил тело Фелисити мгновенно покрыться гусиной кожей. Крик повторился, затем раздался еще один, словно бы в ответ, и дверь сарая внезапно широко распахнулась.

Свет, освещавший согнувшегося старика, хлынул наружу. Подняв керосиновую лампу, он несколько раз оглянулся прежде чем позвать капитана по имени, затем радостно шагнул навстречу вышедшему из темноты Дивону. Мужчины крепко обнялись.

Фелисити молча наблюдала их оживленный разговор и с каждой минутой чувствовала себя все более покинутой. Смертельно уставшая и напуганная, она так и не решалась выйти на освещенное пространство и вмешаться в трогательную встречу старых знакомых.

Даже когда капитан обернулся и позвал ее, она продолжала неподвижно стоять на месте до тех пор, пока он сам не подошел к ней и не дал руку. Старик с длинной бахромой седых волос, в беспорядке падавших на голые плечи, лишь равнодушно посмотрел на странное существо, выскользнувшее из окружающего мрака.

– Он пошел прятать Черничку, – объяснил Дивон, подводя девушку к дверям сарая. Зайдя внутрь, он осторожно поставил лампу на столик, который, к великому удивлению Фелисити, оказался способным выдержать эту тяжесть.

Девушка огляделась вокруг, не переставая дрожать несмотря на жару. Вся обстановка крохотного жилища была случайной и такой же ветхой, как уже упомянутый столик, и потому, испытывая мучительное желание присесть, Фелисити все же медлила, опасаясь за судьбу единственного стула. На полу в самом углу валялся ворох каких-то тряпок, а все остальное пространство заполняли старые горшки и банки. Еще большую нереальность и призрачность придавали этому странному месту наброшенные на стены москитные сетки.

Девушка вздохнула и нерешительно направилась по грязному полу к Дивону, постукивавшему пальцами по высоким напольным часам, казавшимся в подобном помещении чем-то сверхъестественным.

– Кто он? – едва слышно прошептала Фелисити, и перехвативший горло спазм выдал ее отчаянный ужас.

– Болотный Человек, – Дивон вяло повел плечом. – Никто в точности этого и не знает. Когда-то он спустился сюда со стороны индейцев, бродивших по этим местам еще тысячи лет назад.

– Индеец, – пробормотала девушка, убирая упавшие на лицо волосы. – А я думала, он раб.

Дивон рассмеялся.

– Вряд ли ему понравится такое название, хотя я и не сомневаюсь, что в нем есть какая-то примесь негритянской крови. – Он закрыл дверцу часов, за которой, как оказалось, не существовало ни маятника, ни самого механизма, и добавил: – Но, разумеется, белой крови в нем тоже предостаточно.

– Но откуда вы его знаете? И чем занимаемся мы в данный момент?

– Я осматриваю часы.

Обиженно отвернувшись, Фелисити увидела, что в дверях, видимо уже давно, стоит страшный старик и смотрит на нее глубоко посаженными темными глазами. Рука его покоилась на рукоятке ножа, подвязанного к тощему телу.

Дивон совершенно проигнорировал появление старика и его угрожающую позу, а лишь еще раз легко пробежал рукой по футляру.

– Выглядит весьма знакомо, а?

– Что ж, по-вашему, надо было оставить это янки?

– Тысяча чертей, нет! – Дивон дружелюбно посмотрев прямо в лицо Болотному Человеку. – Я никогда и ни в чем не собираюсь тебя упрекать, вот только показывать время без механизма они не могут.

– А для чего, скажите на милость, мне это ваше время? – логично возразил старик, закрывая за собой дверь. – вещица уж больно забавная. – И он ткнул костлявым пальцем в сторону опустошенных часов, а затем с важностью уселся напротив полуразбитого глиняного горшка. – Вы голодны?

При этих словах Фелисити почувствовала, что рот ее наполняется слюной, но как только старик принялся вытаскивать из горшка какие-то куски прямо руками, желание ее несколько поутихло. Дивон же, напротив, принял протянутое с благодарностью, перед этим вежливо протянув первую порцию ей. Девушка бледно улыбнулась в пространство и решилась попробовать. Еда оказалась рисом, перемешанным с мясом и приправленным неизвестной ей доселе травой и, на удивление, вкусной, так что, доев первый кусок, Фелисити благополучно съела еще три, заботливо переданные капитаном.

На протяжении всей этой на скорую руку трапезы старик не только не поинтересовался девушкой, но даже ни разу не посмотрел в ее сторону. Потом он тяжело поднялся и направился к двери.

– Даю вам немного времени, кэп, – проворчал он. – На нее. – И его скрюченный палец лениво ткнул сначала в сторону девушки, а затем в направлении вороха тряпок на полу. – Но только поторопитесь.

Фелисити вскинула глаза.

– Я не понимаю!

– Времечко для… – старик гнусно хрюкнул и сделал нижней частью своего грязного тела недвусмысленное движение, залившее лицо Фелисити краской стыда и гнева.

– Да как вы смеете… – начала она, глядя на Дивона, но тот равнодушно отвел глаза в сторону.

Его слова, сопровождаемые добродушным смешком, прозвучали, как показалось девушке, спустя целую вечность:

– Благодарю, старичина, но, боюсь, на этот раз обойдется без этого. Я слишком вымотался этой ночью.

– Вымотался?! – Старик снова хрюкнул, словно услышал в ответ совершенно немыслимое оправдание.

– Может быть утречком, – и Дивон обнял Фелисити за талию, прижимая к себе, чтобы унять ее дрожь.

Такой ответ старика, по-видимому, вполне удовлетворил, и он, закутавшись в отрепья с пола, задул свечу и преспокойно улегся. Еще какое-то недолгое время Фелисити, застывшая с раскрытым ртом, слышала, как он скребется в дальнем углу, устраиваясь поудобнее. Затем все стихло. Девушка повернулась к Блэкстоуну, тщетно пытаясь разглядеть в темноте его лицо. Впрочем, это ничуть не помешало потоку возмущения, которое она немедленно обрушила на капитана:

– Что это вы подразумеваете под словами «может быть утречком»?! Никаких…

Но окончание фразы поглотил его жесткий поцелуй, и Фелисити оказалась распластанной по его твердому горячему телу. Впрочем, на этот раз поцелуй оказался непродолжительным. Дивон оторвал свои губы и насмешливо промурлыкал:

– А то, сладенькая, что нам действительно стоит подождать до утра. – Потом капитан, не обращая внимания на ее попытки высвободить стиснутую им руку, отвел волосы над маленьким розовым ушком и еле слышно прошептал: – Держись, я все объясню позже. – Еще через некоторое время, на протяжении которого Фелисити дрожала, как в ознобе, от жаркого мужского дыхания, добавил: – Верь мне.

Верить ему?! Это было слишком. И без того уже доверчивость завела ее слишком далеко, забросила в какую-то развалину посреди болота, где хозяйничает старый индеец, намеревающийся отдать ее на… На то, о чем порядочные люди даже не говорят вслух.

Но все же, каким бы идиотизмом это ни казалось, Фелисити действительно поверила капитану Блэкстоуну – пусть даже всего лишь до его обещанного объяснения.

Жара, вероятно, совсем разморила девушку, так как только этим можно было оправдать то, что она бездумно опустилась на вонючие тряпки. Дивон тут же отпустил ее руку и вежливо поинтересовался, все ли в порядке.

Замечательно, хотела ответить Фелисити. Абсолютно замечательно. Как он смеет даже спрашивать о подобном?! Воздух был тяжелым и затхлым, почти мешающим дышать, тряпки скомканы и шершавы, и Фелисити весьма удивилась бы, если бы в них не кишели полчища паразитов. Сама она страдала от грязи и, несмотря на съеденный рис, – от голода. Но самое отвратительное заключалось в том, что лежала она рядом с бунтовщиком и блокадоломом. Сжав зубы, девушка решила во что бы то ни стало не засыпать.

Однако следующей вещью, которую Фелисити ясно осознала, было яркое солнце, струящееся через провал в стене и бьющее ей прямо в лицо. Повертев головой, чтобы свет падал хотя бы на затылок, девушка обнаружила, что лежит она вовсе не на затасканных тряпках, а… прямо на широко распростертом теле Дивона Блэкстоуна и его зеленые глаза нагло мерцают в ответ на ее недоумевающий взгляд.

– О Господи! – простонала девушка и собралась поскорее встать, однако не смогла даже пошевелиться, удерживаемая сильной рукой.

– Ш-ш-ш!

– Прекратите шипеть! – Фелисити тряхнула головой, и огненные в лучах утреннего солнца волосы закрыли Дивону лицо. – Где этот… Этот человек?

– Нэйти, как и было обещано, более чем любезно предоставил нам некоторое уединение.

– О-о-о! – Обескураженная, Фелисити не могла даже говорить. – Пустите меня!

– Сейчас.

– Если вы думаете, что я настолько благодарна вам за эти удобства, что… что я…

– Расслабься, Рыжуля, – Дивон отвел руки. Фелисити сорвалась с него, как ужаленная. – Никто ничего от тебя не требует. А твоей благодарностью я сыт уже по горло.

Фелисити стало несколько стыдно, но тем выше задрала она подбородок.

– Но ведь это было просто недоразумение!

В ответ капитан долго и пристально смотрел на нее.

– Надеюсь, – почти процедил он, опираясь на локоть. На губах у него снова заиграла улыбка. – А насчет Нэйти я просто не знаю.

– То есть? – Девушка решительным жестом убрала волосы. Нечего больше смотреть на этого негодяя, ибо и без того она знает, что в этот момент он опять улыбается своей уничижительной улыбкой, а непокорный черный локон падает ему на лоб.

– Я полагаю, будет лучше, если старичина поверит в то, что мы действительно любовники.

Фелисити невольно и не совсем пристойно прыснула.

– Лучше для вас, я так понимаю.

На этот раз пришла очередь Дивона. Он коротко усмехнулся.

– Отнюдь. Именно – для вас!

– Хм.

– Нэйти не очень-то любит посторонних. А таких, как ты, Рыженькая, и подавно. – Капитан сладко потянулся всем своим длинным породистым телом. – К тому же, он особо и не привык к дамам… исключая, конечно, употребляемых.

– Что?! – Стыд, как и вчера, снова залил все лицо девушки. – Нет, увольте, я не хочу слушать ничего подобного.

– Впрочем, от бабушки он если и не в восторге, то относится к ней вполне сносно. Но, увы, этим все и кончается.

Глядя на капитана со все возрастающим недоверием, Фелисити поднялась на ноги и попыталась рукой почистить до последней степени запыленные юбки, но, видя, что занятие это совершенно бесполезное, закрутила кудри и решительно направилась к выходу.

– Так быстро? – насмешливо приподнял брови Дивон. – Помилуй, Нэйти совсем разочаруется в моих способностях услаждать прекрасных дам.

– Вы отвратительны! – Девушка намеревалась было толкнуть шаткую дверцу, как она раскрылась сама – кто-то дернул ее с наружной стороны. Фелисити так и застыла на пороге, с ужасом глядя на морщинистое лицо индейца, оскаленное в беззубой ухмылке.

– Я ловил рыбу, – сообщил он своим гортанным голосом и протянул девушке трех нанизанных на веревку стеклянноглазых каракатиц. Ей не оставалось ничего другого, как взять их. – После такого дела надо подкрепиться. – Старик кивнул головой в сторону Дивона, уже не глядя больше на девушку, продолжавшую автоматически держать в руках дергающихся каракатиц.

– И что мне с ними делать? – Она в недоумении посмотрела на капитана – тот, не скрывая удовольствия, хохотал. Смеялся над ней! Отлично! Фелисити захотелось швырнуть этих глупых рыб прямо в его красивое лицо и навсегда покинуть проклятую лачугу. Но, увы, она даже не знала, где находится.

– Иди свари! – приказал ей индеец, сопровождая свои слова жестом, указывающим куда-то за дверь.

После этих слов капитан с неохотой встал и медленно направился к девушке. Та стояла в колеблющейся сетке пробивающегося сквозь листву солнечного света, по-прежнему сжимая в руках веревку с каракатицами, и ждала, по крайней мере, извинений, которые она, разумеется, никогда не примет. Но вместо извинений Дивон грубо толкнул ее за порог.

– Что вы делаете?! Не смейте меня трогать! – Фелисити даже замахнулась на капитана связкой каракатиц.

– А ну-ка, потише! И убери прочь эту мерзость! – Дивон вырвал у девушки веревку и отправил рыб поплавать на суше. Несчастные создания плюхнулись на землю, смачно хлопнув.

– Я уже устала от ваших просьб быть потише, – заныла Фелисити, понизив, однако, голос.

– А теперь слушай. – Дивон обнял ее за плечи и по тому, как обреченно она подалась к нему, понял, что девушка совершенно подавлена. – Сейчас я переговорю с Нэйти, чтобы выяснить, что ему известно насчет Ройял-Оук. Сюрпризов типа вчерашнего вечера с меня довольно. – Тут он сменил тон и игриво пощекотал ее. – Почему бы тебе и вправду не приготовить этих тварей, Рыжуля?

– Вы сошли с ума! – Искры гнева заблестели в глубине ее синих глаз. – Я понятия не имею о подобных штуках.

– Да здесь и делать нечего! Гляди-ка, Нэйти уже и огонь разжег.

Он повернул незадачливую хозяйку лицом к лачуге, неподалеку от которой на песчаной отмели уже стлался незаметный походный дымок. Однако Фелисити, не обращая внимания на костер, жадными глазами смотрела дальше на простирающуюся вокруг местность. Она была пустынна, и ни одно строение, за исключением халупы, в которой они провели ночь, не нарушало девственной чистоты пейзажа. Сама же лачуга при свете дня выглядела до того жалкой, что казалось, первый же прилив смоет эту груду обветшалых досок в темные мрачные глубины реки.

Увы, картина, окружавшая девушку, оживлялась лишь прогнившим сараем и крохотным костерком.

– А где же Черничка? – вспомнила внезапно Фелисити. – А заодно и мой саквояж!

– Спрятаны, – коротко бросил Дивон. – И не беспокойся, Нэйти твое золото не нужно – деньги его не интересуют.

Фелисити невольно открыла рот.

– Как вы узнали, что… То есть я, вообще, не понимаю, что вы такое говорите! Нет у меня никакого золота!

– Уймись, Рыженькая. Чемодан весит тонну, ты не спускаешь с него глаз, а ведь такая женщина, как ты, не станет дрожать из-за нескольких лент или коробки пудры, правда?

От нахлынувшей злости Фелисити вывернулась из его и без того некрепкого объятия.

– Да что вы можете знать о такой женщине, как я?!

Дивон с интересом сузил глаза, в глазах у красотки блестели неподдельные слезы, и нынешняя вспышка злости была – в этом он мог поклясться – далеко не наигранной. Почти осторожно он убрал локон, упавший ей на щеку, а когда она попыталась отвернуть лицо, мягко взял за подбородок.

– Ты права. Я действительно ничего о тебе не знаю.

Фелисити буквально задыхалась от обиды и унижения; сладкий и чистый утренний воздух неотвратимо уходил из груди, оставляя лишь мучительный вакуум, наполненный мерцающим медовым светом желания. Лицо капитана приближалось к ней, и, зная, что ни в коем случае она не должна давать ему этого поцелуя, Фелисити, тем не менее, с каждой секундой жаждала его все сильнее. Этот мятежник был грязен и потрепан, но силе, толкавшей ее к нему, не было до этого дела, и девушка в изнеможении качнулась в сторону горячего мускулистого тела.

– Эй, Блэкстоун, пора и закурить! – Скрежещущий старческий голос мгновенно разрушил остро пульсирующее желание.

Девушка приоткрыла глаза, со страхом ожидая увидеть все ту же убивающую самые лучшие чувства усмешку, но Дивон всего лишь протягивал ей связку замученных каракатиц.

– Почему же ты до сих пор ничего с ними не сделала? От неожиданности девушка взяла вручаемую ей веревку.

– Но я ведь уже сказала, что не знаю, как…

– Ничего трудного – просто почисти и бросай прямо в огонь, – кивнул Блэкстоун в сторону костра.

Фелисити еще раз беспомощно посмотрела на рыб и тихо выпустила из рук бечевку. Слишком много неверных шагов сделала она на пути к своей высокой цели, а самое ужасное – забыла уже и о самой цели.

Девушка подбежала к капитану, отворяющему дверь в лачугу, и неожиданно для себя схватила его за руку.

– Подождите! Спросите у этого… человека про детишек…

Дивон оскалил ровные зубы и уточнил:

– Детишек кормилицы? – Было странно, что после всего пережитого девица все еще продолжает твердить об этой сказке.

Но Фелисити не сдавалась.

– Да, да! – пальцы ее все отчаянней сжимали рукав его хлопковой рубашки. – Я должна найти их. Пожалуйста, прошу вас.

И снова Дивон на минуту засомневался в натуральности происходящей сцены, а сомнение – дело опасное, даже если оно продиктовано его плотским желанием и очарованием хитрой обманщицы. Пусть даже вид ее в данный момент вызывает почти жалость, ибо золотые кудри спутались и покрылись толстым налетом пыли, словно она валялась в чарлстонских притонах.

– Пожалуйста, – снова прошептала Фелисити, и Блэкстоун кивнул. В ответ ему засветилась тихая светлая улыбка. – Их зовут Эзра, Сисси и Люси. Сколько им лет, я точно не знаю, но старший уже почти взрослый. И живут они на Магнолии-Хилл.

– Ладно, я постараюсь выведать у него что-нибудь.

– Благодарю.

И, чувствуя, как с головокружительной быстротой он втягивается в синий водоворот ее глаз, Дивон решительно указал на кучку валяющейся на земле рыбы.

– Лучше свари-ка это, – попросил он, не в силах оторвать глаз от лица девушки, с которого так и не сошло выражение благодарности. Девушка покорно наклонилась, чтобы поднять рыбу, и Дивон увидел ее трогательную и непривычно добрую улыбку. Он молча повернулся, вошел в сарай и закрыл за собой двери.

Фелисити принялась за каракатиц, выглядевших, надо сказать, весьма отвратительно из-за их выпученных глаз и длинных влажных усов. К моменту разделки они, слава Богу, прекратили биться и трепыхаться, словно все еще надеялись попасть обратно в родную стихию.

Рыбу Фелисити любила всегда, а особенно вареного лосося и камбалу с миндалем; о том же, как эти кушанья готовятся, она, разумеется, не имела даже представления. Еще много лет назад, когда Артур был помладше, он часто ездил на рыбалку и не раз предлагал взять с собой и Фелисити, но мама считала, что рыбалка не самое подходящее занятие для молодой леди. Теперь девушка поняла, почему именно.

Первым делом каракатиц нужно было почистить и помыть, и Фелисити с тоской посмотрела на ближайший водоем, который представлял собой мутную и грязную реку. Не оставалось ничего другого, как идти туда, и со вздохом девушка зашагала к реке, набирая и в без того испачканные туфли прибрежный ил. Еще одна порция грязи теперь уже ничего не изменит. Ах, если бы только Иебедия и отец смогли по достоинству оценить все подвиги, которые она совершает ради них!

Брезгливо держа веревку на вытянутой руке, Фелисити дважды макнула каракатиц в воду, но чище от этого они не стали. Вероятно, их надо было хорошенько поскрести, но дотрагиваться до омерзительных тварей Фелисити ужасно не хотелось, и потому она просто начала водить связкой под водой взад и вперед. К несчастью, эта процедура закончилась тем, что одна из каракатиц принялась оживленно дергаться.

– Этого еще только не хватало! – охнула девушка и, вытащив рыб, понесла их обратно, держа на столь же безопасном расстоянии, как и прежде. Костер уже догорал, и Фелисити бросила туда предполагаемый завтрак, который обдал ее снопом горящих искр, заставивших неопытную хозяйку побыстрее отпрыгнуть. Затем из костра повалил дым, от которого, дабы увидеть, что происходит дальше с невинными жертвами, пришлось отмахиваться обеими руками. Жертвы же при этом смотрели на Фелисити укоряющими очами.

Капитан Блэкстоун вышел из лачуги, и в нос ему ударил едкий запах горелого, перемешавшись с вонючей трубкой старого Нэйти. Посмотрев на берег, он тут же увидел чадящий костер, а рядом самодовольно восседающую на чурбачке девушку.

– Чем вы занимаетесь, черт побери?

Фелисити отвела взгляд от свежего ожога на руке.

– Всего лишь жарю рыбу, как вы и просили. – Она вскочила на ноги и длинной палочкой кое-как вытащила из огня связку. – Надеюсь, вы не думаете, что я собираюсь чистить их еще раз?

Каракатицы одна за другой беспомощно ложились в прибрежную грязь.

– Еще раз? – Дивон присел на корточки, чтобы рассмотреть все повнимательней, и, когда поднялся, лицо его выражало некое замешательство. – Но ведь они не почищены вовсе!

Тыльной стороной руки Фелисити отбросила волосы на спину.

– Зато я их помыла! А не поскребла лишь потому, что было нечем! – Девушка оправдывалась тем жарче, чем сильнее становился почти утробный хохот капитана. – Не вижу ничего смешного! – обиделась, наконец, она и, видя, что смех его не прекращается, а становится все заливистее, смело сделала по направлению к Дивону шаг, а затем второй. У того на глазах уже показались слезы. – Прекратите! – потребовала Фелисити, хлопнув Дивона по руке, однако смех становился все сильнее и сильнее. – Прекратите же, кому говорят! Ох, как я вас ненавижу! – и уже не думая о последствиях, девушка кинулась на неугомонного капитана; они оба рухнули на мягкую землю. Фелисити отчаянно заколотила кулачками по его широкой груди.

– Стоп! – Дивон, извернувшись, крепко стиснул ее запястья. – Довольно, уймись! – все еще задыхаясь от смеха, пробормотал он. – Больно, в конце-то концов!

– Переживете! – Фелисити приходилось бороться не только с явно превосходящими силами противника, но еще и с подступающими злыми слезами. – Да я…

– Знаю, знаю, ты меня ненавидишь. – Капитан ловко завел обе ее руки назад так, что ее бурно вздымавшаяся грудь оказалась прижатой к его. Шумно втянув воздух, Фелисити неожиданно сдалась и поспешно закрыла глаза. Увы, было слишком поздно – светлые прозрачные капли уже просочились сквозь сомкнутые ресницы.

– Не плачь! – Перестав смеяться, Дивон потянулся пальцем к ее щеке, чтобы повторить путь, проделанный соленой слезой по грязи и копоти. Девушка вызывающе отвернулась, и, только погрузив руки в ее рыжие кудри, Дивон заставил ее посмотреть ему прямо в глаза, и глаза эти невольно сузились от того выражения презрения и ненависти, которое светилось во всем ее раскрасневшемся лице. – Что-нибудь не так, Рыженькая?

– Все так. – Девушка всхлипнула и вновь попыталась отвернуться. Руки капитана непроизвольно сжались. – Пустите меня.

– Не могу. А теперь скажи-ка мне… – но в этот момент ему пришлось резко прижать ногой ее юбки, ибо девушка попыталась его лягнуть. – Скажи мне все.

– Вы – животное.

Он коротко рассмеялся.

– Ну да, и еще жулик. И еще хам.

– Даже хуже.

– Вполне согласен, но не это же заставило тебя заплакать?

– Вы смеялись надо мной! – бросила Фелисити, но тут же поспешила взять свои слова обратно. – То есть над тем, как я приготовила рыбу.

Капитан, промолчав, улыбнулся и долгим взглядом посмотрел на голубое утреннее небо, подернутое белесой дымкой. Высоко над ними парил в тугих струях воздуха краснохвостый ястреб. Всюду царили умиротворение и тишина.

– Я виноват. Мне не следовало смеяться. Да.

– Но вы и до сих пор надо мной смеетесь.

– Отнюдь. – Дивон сделал скорбное лицо. – Возможно, вам в жизни не приходилось жарить рыбу!

– Конечно, не приходилось!

– А уж чистить – тем более!

Подобное замечание можно было оставить и вовсе без ответа.

– Вероятно, мне следовало бы объяснить все подробнее.

– Вы так думаете? – Фелисити наморщила лоб. Лицо ее находилось всего лишь в нескольких дюймах от его губ, и девушка со страхом ждала появления на этих твердо и красиво очерченных губах все той же ядовитой ухмылки. Они, тем не менее, оставались неподвижными и сомкнутыми. – Так вы не собирались сделать из меня посмешище?

– Клянусь. Я сам виноват во всем и приношу свои извинения.

Фелисити облегченно вздохнула.

– Тогда все в порядке. Я принимаю ваши извинения.

– Ну и отлично. – Теперь была самая пора отпустить девушку, но Дивон медлил, не в силах заставить себя вытащить руки из ее спутанных рыжих кудрей. Они заливали его расплавленным золотом, и пальцы капитана непроизвольно сжимались все крепче. Фелисити попробовала выскользнуть из его рук, но внезапно почувствовала, каким каменным и горячим стало вдруг тело лежащего под ней мятежника.

– Мне кажется… – девушка смутилась и так и не сумела закончить фразу, потому что увидела в глазах капитана знакомый мрачно сиявший свет, в ответ на который призывно потянулось ее собственное тело.

– Не надо… – еле слышно прошептала она.

– Не надо – что? – Он и так лежит совершенно неподвижно… по крайней мере, пока.

– Не целуйте меня.

– Почему?

– Потому… потому что я не хочу.

– Лгунья! – И легким толчком в затылок капитан прижал ее губы к своим. Боже, до чего упоителен их вкус! И его язык влажной змеей проник в глубины девичьего рта, судорожно выпивая еще не растраченную медовую сладость. Фелисити неожиданно ответила ему тем же, и Дивон, не помня себя, застонал.

Девушка находилась почти в прострации, тело ее таяло в истоме, обволакивало собой капитана, его поцелуи казались ей недостаточно глубокими, и она в забытьи желания все сильнее сжимала черноволосую голову, требуя новых упоительных поцелуев.

Дивон отчаянно горел последним пламенем – о, больше чем горел – изнемогал! – и девушка отвечала ему страстным согласием. Он перекатил ее на спину и нежно раздвинул запутавшиеся в юбках ноги. Теперь его уже не смущало то, что они лежат в грязи под палящим солнцем – желание застилало ему не только глаза, но и разум.

Фелисити извивалась под его руками, задыхаясь от восторга. Капитан стонал, не сдерживаясь, все громче и громче – и они не сразу услышали насмешливое покашливание, раздавшееся откуда-то сверху.