Текст книги "Исчезнувшие в Кадыкчане"

– Миш, – обратился он к приятелю. – Здесь есть какое-нибудь поселение поблизости?

– А сколько мы уже проехали?

– Сто шестьдесят три километра.

– Тогда мы уже должны были доехать до Кадыкчана.

– Поселок-призрак, – пробормотал Карпухин.

– Что ты сказал?

– Ничего… – буркнул Олег и уже громко произнес, обращаясь ко всем своим спутникам: – такие дела… Запаски у меня нет. До утра мы вряд ли что-нибудь придумаем. Придется ночевать здесь.

– В машине? – спросила Семенова.

– В машине вы окоченеете, – откликнулся Карпухин. – Я зря жечь бензин не стану.

– А в поле мы не окоченеем?!

– Окоченеем. Поэтому будем искать жилье.

– Откуда здесь жилье?

– Судя по спидометру, мы должны быть возле Кадыкчана.

– Да это все равно что в поле, – отмахнулась Катя. – Здесь уж лет десять никто не живет, кроме медведей…

При упоминании медведей все поневоле придвинулись к автомобилю.

– Тебе виднее, – процедил Олег. – Если никто не живет, значит, полно брошенных домов. Забирайте вещички, будем искать какую-нибудь хибару.

Споры стихли. Товарищи по несчастью вытащили из машины сумки и рюкзаки. Олег погасил фары, проверил, насколько плотно заперты двери и багажник. Взял фальшфейер на случай встречи с медведем, достал мощный фонарь. Его луч, конус яркого света, в котором завихрялись снежинки, не столько рассек мглу, сколько сгустил ее. Карпухин шел впереди, остальные за ним. Двигались по дороге. Миша, который часто здесь проезжал, подсказал, что нужно будет свернуть с трассы, чтобы подойти к самому поселку. Углубляться в жилые кварталы путешественники не собирались. Подошла бы любая жилая постройка, лишь бы не совсем развалившаяся. Было очень холодно, ветер пробирал буквально до костей. После тепленькой машины это особо остро ощущалось. Через полчаса поисков наткнулись на забор, за которым темнел двухэтажный барак. Олег и Миша пошли на разведку.

Невысокое крыльцо было заметено снегом. Тяжелая дверь, обитая ветошью, перекосилась. К счастью, как и везде на Севере, она открывалась внутрь, иначе обледенелый сугроб, который намело на остатках крыльца, не дал бы попасть внутрь. Парни навалились и вдавили дверь в предбанник. В жилую часть дома попасть было легче, только пришлось ударить снизу вверх по приржавевшему крючку, которым внутренняя дверь была заперта покидающими жилье хозяевами. Луч фонаря выхватил заиндевевшие стены и мебель, которую жильцы не стали вывозить. Воздух внутри дома был стылым и неподвижным. Последнее обстоятельство обрадовало, оно означало, что стены, полы, окна, потолок – все цело. Оптимизма добавила печка-буржуйка.

Миша вышел на улицу, чтобы позвать друзей, а Олег продолжил обследовать дом. Он обнаружил старые кровати с панцирными сетками, в небольшом шкафчике, что висел на кухне, нашлись свечи. Вот это чистое везение! Карпухин взял одну из них, щелкнул зажигалкой и терпеливо дождался, покуда займется фитилек, затем накапал горячего воска на донышко жестяной банки из-под кофе, укрепил таким образом свечку и поставил импровизированный светильник на стол. Теперь можно было на время отключить фонарь и поберечь заряд в батарейках. Дрожащий огонек озарил кухню, отразившись в блестках изморози на стенах. И от этого трепетного и ненадежного света темная пещера заброшенного жилища разом превратилась почти в сказочный домик. Впрочем, любоваться этим преображением было некогда.

Олег присел возле буржуйки. Здесь тоже обнаружился сюрприз. На железном листе, что лежал у печки, оказалась кучка щепок и кусочки коры. Видимо, бывшие обитатели барака приготовили все это для растопки, но почему-то не успели воспользоваться. Карпухин открыл дверцу, положил в топку несколько щепок помельче и кусочек коры, но поджигать не стал. Для начала надо было убедиться, что найдутся и дрова. В этот момент послышался топот и в кухню ввалилась вся компания. Ворвавшийся вслед за ними зимний ветер едва не задул свечу. Хорошо, что кто-то догадался сразу захлопнуть внутреннюю дверь. Последним вошел Миша-Мымыл, в руках у него была охапка дров. Он аккуратно положил их возле печки. Олег благодарно кивнул и с легкой душой принялся за растопку.

Убедившись, что огонь теперь не погаснет, Олег распрямился и включил фонарь. Он решил подробнее обследовать дом, вдруг найдется что-нибудь полезное. Кроме того, следовало убедиться, что здесь нет ничего опасного. Все окна и впрямь были целы, даже занавески не сняты, не содрано покрытие пола. Похоже, что барак покинут не так давно. Ведь даже если хозяева, выезжая, не захватили с собой все мало-мальски ценное, это могли сделать алкаши, живущие поблизости. Ценным в подобной ситуации становится все. Любой металл, который либо сдадут, либо переплавят. Печку и ту разберут, если она кирпичная, снимут полы, обдерут стены, чтобы распилить на дрова. В углу одной из комнат Олег нашел сундук, но полезного в нем было мало, сплошные тряпки. Казалось, что здесь никто не живет лет пять минимум, но не покидало ощущение, что люди ушли отсюда спонтанно – на стенах висели фотографии. Впрочем, из-за пыли и плохого освещения нельзя было толком разобрать, что там изображено. Остались даже иконы в рамках. На полках стояли книги. В шкафах на кухне обнаружилась добротная глиняная посуда. Удобств в доме не было, что и понятно, но кто-то из ребят нашел ведро и поставил в предбаннике.

Когда в печурке затрещали дрова, брошенное жилище сразу стало обретать уют. Первые робкие волны тепла растопили изморозь, стены, потолок, пол стали влажными, но это не пугало путников, нашедших здесь временное прибежище. Девушки попытались навести хоть какую-то видимость порядка. Отыскали тряпки и принялись протирать ими столы и табуретки. До утра-то точно здесь гостить! Миша и Вася принесли еще дров. Буржуйка раскалилась едва ли не докрасна. Катька нашла алюминиевую кастрюльку, совершенно целую, и Миша вызвался набрать чистого снега. Его предки веками растапливали снег, чтобы добыть питьевую воду и приготовить пищу. Возникла идея погонять чайку. У Зины-Тиныл оказалась с собой коробка с чайными пакетиками. У кого-то нашлись домашние пирожки. Кто-то достал припрятанные бутерброды. Перспектива ночевки в заброшенном доме перестала казаться пугающей.

За окном окончательно стемнело. В печке уютно гудел огонь, пожирая дрова. Шестеро человек сидели вокруг стола, на котором была разложена нехитрая снедь. Чай пили из найденных тут же граненых стаканов, которые тщательно вымыли снегом. Маша включила музыку на своем телефоне, который она подзарядила еще в машине. Стало веселее. Теперь незапланированная остановка рядом с мертвым поселком стала казаться неожиданным приключением, которое можно будет с удовольствием вспоминать. Потом, когда все останется позади. Однако до приятных воспоминаний было пока далеко. Нужно было устраиваться на ночлег. Парни притащили на кухню две койки, составили их вместе. Постелили свои куртки – в доме было уже достаточно тепло. Теперь девушки могли с относительным комфортом поспать.

– Будем дежурить по очереди, мужики, – сказал Олег. – Сначала ты, Васёк. Сейчас двенадцать, следовательно, ты дежуришь до трех. Потом ты, Мишаня. Меня разбудишь в шесть. Следите за печкой.

Вася кивнул, присел перед буржуйкой на корточки, открыл дверцу, помешал кочергой, которую нашли здесь же. Убедившись, что первый дежурный заступил на пост, Олег лег на пол рядом с уже посапывающим Мымылом. Хорошо было бы включить на телефоне будильник, но осознание этого пришло уже позднее.

Глава четвертая

Сопение и храп мешались с завываниями вьюги за окнами. Потрескивали дрова в печурке. Снежная крупа барабанила по стеклам. Долгая зимняя ночь с завываниями ветра, несущего мириады снежинок. Холод и безнадежность на сотни километров вокруг. У Выргыргылеле Олсона все это было в крови. Цепь поколений его предков терялась где-то в глубине веков, в тех временах, когда Великое оледенение покрыло Евразию многокилометровым слоем льда, понизив уровень Мирового океана, благодаря чему между Чукоткой и Аляской образовался перешеек, по которому в Америку перебрались стада мамонтов, шерстистых носорогов и оленей, а вслед за ними и кочующие первобытные охотники. Выргыргылеле-Вася нередко представлял себя одним из своих далеких предков, как он подкрадывается к зверю, вооруженный лишь копьем с кремниевым наконечником или острогой с костяным. Ему нетрудно было это сделать – с таким же оружием охотился его прадед.

Попутчиком Карпухина Вася оказался за компанию со своими бывшими друзьями Мишей, Машей и Зиной. Ни самого Олега, ни его подругу Катю он толком не знал. Даже во встрече Нового года, о которой так любил рассказывать Миша, Вася не участвовал. Да и не мог. В те дни он ездил в Якутск, чтобы отвезти бивень мамонта, который по весне вымыло паводком, а Вася летом его нашел. Палеонтология интересовала юного чукчу с детства. Книжки с динозаврами и саблезубыми тиграми ему привозил отец, по телевизору часто показывали фильмы и мультики, где доисторические чудовища нападали на людей, и поначалу юный Выргыргылеле даже не подозревал, что все эти страшные или не очень твари обитали не только где-то далеко в Америке, но и прямо здесь, среди холодных равнин родного Оймяконского улуса. Поначалу он читал об этом только в интернете, но однажды отец взял его с собой в столицу республики. Там, среди прочих чудес большого города, мальчик впервые попал в Музей истории и культуры народов Севера.

Ему показалось, что он очутился в волшебной стране, где рядом с уже знакомыми ему предметами, такими как расшитая речным жемчугом малица или бубен шамана, можно было увидеть бивни и кости мамонта, скелет ископаемого гренландского кита и череп шерстистого носорога. Может быть, первый раз в жизни Вася по-настоящему осознал, что животные из книжек и мультиков когда-то жили на самом деле. И еще более сильным потрясением стало для него то, что останки этих животных может найти кто угодно, были бы силы и желание. С десятилетнего возраста Выргыргылеле ходил с отцом на охоту, попутно намывая золотой песок в ручьях и мелководных речушках. И с некоторых пор он стал пристально присматриваться к речным откосам: а вдруг выглянет из напластований глины и гальки череп какого-нибудь зверя? Со временем Вася стал понимать, что все не так просто. Палеонтолог не должен полагаться только на удачу. Он обязан вести поиски не наугад, а отчетливо понимая, что, где и как следует искать.

С этого момента у юного чукчи появилась цель. Он решил стать ученым-палеонтологом. Однако это легко сказать, но трудно сделать. Особенно если ты живешь в постепенно вымирающем поселке на границе между Республикой Саха и Магаданской областью. Вася Олсон был одним из немногих учеников Артыкской общеобразовательной средней школы, кто учился на отлично. При этом он не был уверен, что может претендовать на бюджетное высшее образование, а чтобы учиться платно, нужны деньги, которые требовалось заработать и накопить. Родителям о том, что он хочет посвятить жизнь поиску останков вымерших животных, Выргыргылеле не говорил. Они могли счесть это блажью. Он просто сказал, что собирается учиться на геолога. Профессия геолога – это солидно. Можно будет устроиться в нефтедобывающую или какую-нибудь другую компанию, занимающуюся разработками полезных ископаемых, и зарабатывать хорошие деньги. Ради такого будущего стоило постараться.

Окончив школу, Вася год отслужил в армии, вернулся и стал работать слесарем на автотранспортном предприятии. В свободное время ходил на охоту, иногда мыл золотой песок. В общем, жил обыкновенной жизнью поселковых мужчин, при этом не переставая заниматься самообразованием. Правда, о своем увлечении Вася особо не распространялся, зная, что в поселке его не поймут. Несмотря на то что вокруг Артыка простирались беспредельные просторы северо-востока Сибири, жизненный горизонт его жителей определялся насущными задачами выживания, а все мечты сводились к тому, чтобы заработать и переехать в большой город. Вася считал, что именно такая узость мышления артыкчан в планировании своей жизни и привела поселок в упадок, но мыслями своими ни с кем не делился.

Никому Выргыргылеле Олсон не признавался и в своих чувствах к Маарыйе Тумусовой. Он любил ее с пятого класса. Поначалу это была детская любовь, которая выражалась в непреодолимом желании дернуть девчонку за косичку или ткнуть в спину линейкой, но дети растут и способы проявления чувств меняются. У чукчей не принято говорить о любви. Если девушка нравится парню, он может сказать ей: «Я все время думаю о тебе» или «Ты мне снишься» – и этого будет достаточно. В отличие от европейских женщин, коренные обитательницы Северо-Востока ценят внимание само по себе, не требуя доказательств любви. И все же Вася не сказал Маше даже таких, в других культурах мало значащих для представительниц прекрасного пола слов. Он понимал, что Тумусова знает себе цену, у нее большие жизненные планы, и хотел стать для нее надежным спутником в их осуществлении, а не обузой.

* * *

В буржуйке с громким треском лопнуло полено, и из приоткрытой дверцы вылетел сноп искр. Выргыргылеле тщательно затоптал их на полу, приоткрыл дверцу и осторожно пошуровал в топке кочергой, посмотрев на экран своего телефона. С начала дежурства прошло чуть больше часа. Васе спать не хотелось – чукчи вообще мало спят – он мог бы и всю ночь продежурить, но понимал, что днем могут понадобиться силы. Как охотник и золотоискатель, Выргыргылеле осознавал, что вся их компания попала в трудную ситуацию. Метель. Покинутый жителями поселок, куда обычно никто не ездит. Может статься, что по трассе за всю неделю не проедет ни одна машина и помощи попросить будет не у кого. Тогда придется искать целый баллон для ремонта проколотого колеса в брошенных домах, и на это может уйти не один день. Значит, придется раздобывать пропитание. Наиболее верный способ – обнаружить в какой-нибудь заброшке старые припасы. Консервы или даже крупу с макаронами, которые умные хозяева хранили в пластиковых коробках или стеклянных банках с металлическими крышками.

Если такие «подарки» обнаружить не получится, придется заняться охотой. Какой зверь или птица водится в этих краях, Вася не знал, но предполагал, что местная фауна не сильно отличается от якутской. На мелкую птицу вроде куропаток можно ставить силки, а вот для охоты на крупную дичь требуется оружие. Ни дробовика, ни карабина у Выргыргылеле с собой не было. Однако его это не смущало. Недаром же он мысленно обращался к своим предкам, которые продолжали жить в каменном веке даже тогда, когда в европейской части огромной России уже вовсю дымили паровозы, города освещались электричеством, а с граммофонных пластинок голос Шаляпина извещал, что люди гибнут за металл. Изготовить острогу или лук со стрелами из подручных материалов Вася сумел бы – этому его научил еще дед, в честь которого младший Выргыргылеле и был назван. И вот сейчас, скорчившись у печурки, завороженно наблюдая за красными отсветами на полу, молодой охотник представлял, как подкрадывается к дикому оленю, выщипывающему ягель из-под снега.

Над чукчами принято смеяться, хотя они вовсе не такие медлительные и тупые, какими предстают в анекдотах. Жизнь в тундре, а тем более охота на китов и морского зверя, требует стремительной реакции, сообразительности, выносливости и силы. Кажущаяся «тормознутость» всего лишь следствие привычки обдумывать каждый свой шаг. От этой способности зависит выживание семьи, стойбища, племени. Когда-то чукотские племена держали в страхе другие народы северо-востока Евразии. Воины этого племени отличались свирепостью, превосходными доспехами и вооружением, а также умелой тактикой. Со всем этим столкнулись русские казаки, которые обладали холодным и огнестрельным оружием и никому не уступали в храбрости и воинских умениях. И все же в столкновениях с русскими и другими народностями чукчами двигала не природная жесткость, а необходимость отстоять свой край, пищевые ресурсы которого хоть и разнообразны, но не безграничны. И тот, кто напрямую зависит от милости природы, должен всегда быть готов к голоду и лишениям. И теперь кучка артыкчан, которые отправились развлекаться на популярный горнолыжный комплекс, оказалась в положении пленников стихии, что так щедра на плохие сюрпризы.

Вышло время его дежурства, и Вася безжалостно растолкал спящего Мишу, а сам повалился на тряпки, которые Олег нашел в сундуке, и тут же заснул. Мымыл некоторое время крепился. Около часа он просидел возле буржуйки, клевал носом и не заметил, как задремал. Он проспал время, когда нужно было разбудить Карпухина, который сам не проснулся. Дрова в печурке прогорели. За окнами забрезжил серый рассвет. Из бесчисленных щелей в барак просочился холод, и спящие путники стали пробуждаться. Олег вскочил одним из первых и тотчас все понял. Он не стал никого ни в чем упрекать. Сам виноват. Надо было будильник поставить. Миша старался не смотреть ему в глаза. Сразу принялся хлопотать возле погасшей печки. Карпухин поманил Васю и, когда тот приблизился, негромко сказал:

– Васёк, давай к машине сбегаем, что-то неспокойно у меня на душе.

Выргыргылеле кивнул, и они вышли в предбанник. Олег рванул входную дверь на себя. В темный закуток хлынул белый свет, освежающий ледяной воздух и ввалился сугроб снега, который намело за ночь. Парни вышли на крыльцо, привыкая к ослепительному сиянию наступающего дня. В первые мгновения казалось, что ничего, кроме снега, в окрестностях не осталось. Метель, словно голодный зверь, сожрала все, что сумела настигнуть. Однако при внимательном рассмотрении стало заметно, что ей удалось не все. Там и сям виднелись просевшие крыши. Столбы с оборванными проводами. Черно-белые, облепленные снегом поперечины штакетника. А чуть поодаль зияли темными провалами окон заброшенные пятиэтажки. И ни малейших следов того, что этот поселок-призрак когда-то был связан с большим миром.

– М-да, – проговорил Карпухин. – И где мы вчера оставили машину?

– Я помню, как мы шли… – сказал Вася Олсон.

– Да? – не слишком удивился Олег. – Тогда веди!

Они шагнули с крыльца, вернее, ухнули в свежие наметы снега, сразу провалившись по пояс. Если вчера еще было какое-то подобие улицы, то теперь все вокруг превратилось в сплошной сугроб. Парни не шли, а плыли, помогая себе руками, словно пробирались через болото, затянутое ледяной тиной. За ними оставалась широкая полоса разрыхленного снега, которая могла со временем превратиться в сравнительно удобную тропу. Главное, чтобы опять не началась метель. Карпухина, впрочем, сейчас волновало другое. Как он ни вертел головой, нигде не видел своего внедорожника. Не могло же его замести по самую крышу, или – могло? Автовладелец цеплялся за эту надежду, как за соломинку. Он присматривался к любому бугорку, который хоть сколько-нибудь выдавался над белоснежной равниной. И когда Вася внезапно остановился, Олег не заметил этого и едва не ткнулся носом ему в спину.

– Что случилось?

– Ничего, – откликнулся Выргыргылеле. – Просто мы пришли.

– Как – пришли? – опешил Карпухин. – А где моя тачка?

– Не знаю, – со свойственной ему невозмутимостью проговорил Олсон.

– А с чего ты взял, что это то самое место, где мы вчера встали?

– Это трудно объяснить, – проговорил Вася. – Однако, если присмотреться, то можно понять, что мы на трассе.

Олег завертел головой и увидел, что холмистую равнину справа и силуэты городских построек слева разделяет ровная полоса, к тому же кое-где обозначенная темными черточками выглядывающих из снега вешек.

– Ну да, мы на трассе, – согласился он. – Так может, место другое?

– Можешь мне не верить, – пожал плечами его спутник, – но если я и ошибся, то всего на несколько метров в обе стороны.

Карпухин угрюмо кивнул. Он понимал, что Выргыргылеле прав. У чукчей природное чувство ориентации в пространстве. Без него они бы не могли кочевать в тундре и промышлять морского зверя в открытом море. Останься автомобиль на месте, его не могло занести снегом настолько, чтобы он совершенно слился с дорогой. Да вот только от этого понимания легче не становилось. Если внедорожник все-таки пропал, значит, его кто-то угнал. Вряд ли далеко. По такой дороге сейчас не пробьешься ни в сторону Магадана, ни в обратном направлении. Выходит, неизвестный угонщик спрятал внедорожник где-то поблизости. Вероятнее всего, среди заброшенных домов. Это несколько утешало. Правда, все следы успело уже замести, но даже это не делало поиски совсем уж безнадежными.

Машину надо найти – это понятно, да и разобраться с тем, кто ее угнал, тоже не мешало бы, но ради того, чтобы заняться поисками личного авто, он не может бросить друзей, у которых нет ни еды, ни по-настоящему теплой одежды, ни связи, ни реальной возможности в ближайшие часы выбраться из этой западни. Возможно, кто-нибудь другой на его месте рассудил бы иначе, но только не он. Да и неизвестный угонщик никуда не денется вместе с внедорожником. Покуда не придет спецтехника, чтобы расчистить колымскую трассу, можно оставаться спокойным за судьбу тачки. Люди важнее. Он завез их сюда, он же и вывезет. Олег с тоской оглядел горизонт, где белая равнина сливалась с белесым небом, и махнул рукой своему спутнику, дескать, возвращаемся.

Возвращаться было легче, все-таки тропа была уже в некоторой степени протоптана. Барак, который вдруг стал домом для заблудившихся в пурге путников, теперь был виден издалека. Над железной трубой, торчащей из плоской крыши, поднимался дымок. Во двор вывалили девчонки. Они швыряли в другу дружку пригоршни сухого легкого снега, визжали и смеялись. От этой веселой беззаботности Карпухину стало совсем тяжко. По складу своего характера он больше любил радовать, чем огорчать. В этой злополучной поездке ему только и приходилось, что расстраивать своих друзей. Поэтому он не стал им ничего говорить, когда девчонки со смехом накинулись на него, осыпая снегом. Натянуто улыбнулся и поспешил скрыться в доме.

– Вот что, пацаны, – сказал он, обращаясь к парням. – Похоже, что скоро нам отсюда не выбраться…

– А что случилось? – спросил Миша-Мымыл.

– Машина пропала, – ответил Вася-Выргыргылеле.

– Как пропала? – изумился тот. – Угнали?

– Скорее перегнали и спрятали, – ответил Олег.

– Олег, прости… Сам не знаю, как заснул.

– Ладно, забудь! – отмахнулся Карпухин. – Сейчас надо думать, как нам найти не только мою тачку, но и какую-нибудь жратву. Да и свечи не помешают.

– Надо обыскать дома! – поспешил проявить инициативу Мишаня, хотя и без него было ясно, что делать.

Олег кивнул.

– Разобьемся на пары, – сказал он. – Расходимся веером и осматриваем дома, которые более-менее целы. Только будьте внимательны. Если полы гнилые или потолки провисшие, лучше не суйтесь.

– А кто с кем пойдет? – не удержался Яткыргын.

Карпухин насмешливо посмотрел на него. Он догадывался, что Мишаня неровно дышит к Семеновой, поэтому сказал:

– Каждый из нас возьмет с собой по девчонке. Я пойду с Зиной. Вася – с Машей. А тебе, Мишаня, поручается Катя. Не позволяйте девчонкам соваться в сомнительные места. Если что найдете из жрачки, показывайте им. Пусть посмотрят, пригодно ли это к употреблению. Еще… Связь здесь не работает, так что в случае чего возвращайтесь сюда и ждите остальных. Смотрите в оба, мужики. Я на вас рассчитываю.

Сказав все это, Олег вышел на крыльцо. Увидев его хмурое, серьезное лицо, девушки притихли и вопросительно на него уставились.

– Девчата, – обратился он к ним. – Хватит валяться в снегу. Давайте в дом, вам нужно обсохнуть.

– А когда мы опять поедем, Олежек? – спросила Катя, ласковой интонацией как бы подчеркивая свою близость к нему.

– Когда найдем целую резину.

– Целая резина – это хорошо, – хохотнула Семенова.

Остальные девушки ее не поддержали, слишком пошлая оказалась шутка.

– А вот для того чтобы ее найти, придется постараться, – без улыбки продолжал Карпухин. – А заодно какую-нибудь еду и свечи.

Его серьезность проняла даже Катю.

– Свечи? – переспросила она. – Ты думаешь, мы застрянем здесь до утра?

– В лучшем случае – до утра!

– Я не понимаю, что происходит, Олег! – едва не завизжала Катя. – Мы уже должны были быть на месте!

Парень с трудом сдержался, чтобы не выматериться. Глубоко вздохнув, он четко произнес:

– Во-первых, я никого силком сюда не тащил. Все поехали добровольно. Во-вторых, если мы сейчас начнем кидаться друг на друга, то наверняка пропадем. В-третьих, я сказал идти в дом и сушиться!

Семенова успела уже узнать характер Олега, поэтому больше не сказала ни слова. Все три девушки вернулись в барак. Сняли с себя куртки и верхние утепленные штаны и развесили для просушки. Благо Миша натопил печурку так, что и дышать-то было трудно. Через час все шестеро были готовы для начала поисков. За это время белесая мгла разошлась и выглянуло солнце. Решили, что будут обследовать ближайшие кварталы, расходясь веером, исходной точкой имея барак. Вася-Выргыргылеле был счастлив и мысленно благодарил Карпухина за то, что тот дал ему в напарницы Машу Тумусову. Чтобы ей не пришлось барахтаться в сугробах, он двинулся вперед, захватив с собой широкую доску и проминая ею снег. Конечно, это замедляло продвижение, но и торопиться было незачем. Ближайший барак, который стоял на пути Васи и Маши, был всего-то в трех десятках метров.