Текст книги "Руины в цветах"

Кристина Той
Руины в цветах

Иллюстрация на обложку и в блок LINK

Дизайн обложки Екатерины Климовой

Copyright © Кристина Той, 2023

© LINK, иллюстрация

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Плейлист

Extreme Music – Bring Me To Life

Like A Storm – Break Free

Bullet For My Valentine – Tears Don’t Fall

Seether & Amy Lee – Broken

Sum 41 – With Me

Red – Hymn For The Missing

Evanescence – My Immortal

Peter Andre – Only One

Bullet For My Valentine – P.O.W.

Hoobastank – The Reason

Bullet For My Valentine – Road To Nowhere

Foo Fighters – Tired Of You

Pendulum – Witchcraft

Pendulum – Crush

Three Days Grace – Give In To Me

Darren Hayes – Roses

Sting – Fragile

Within Temptation – Angels

Takida – To Have And To Hold

Matthew Barber – Where The River Bends

Aspen Grove – July 19

Плейлист составлен Аленкой (t.me @al_mo_bookss)

В голову не пришло ничего путного, что я могла бы сказать вам о книге до ее первой главы, поэтому скажу только то, что пока вы читаете ее, помните: все законы, ситуации и персонажи в ней – выдуманные.

Любые совпадения – случайны.

Доводилось ли вам когда-нибудь наблюдать за красным небосводом в двенадцать часов дня? Это был последний день ядерной войны – тогда запустили самую мощную ракету – МОР I, положившую конец нормальной жизни человечества. Все небо, усыпанное миллионами звезд, вмиг заполыхало в огне. С чем бы я мог сравнить это?.. Смело могу сказать: ад уже долгое время был рядом, и в тот момент мы просто сорвали с него последние декорации земных реалий.

Всего через месяц после ее запуска случилось невозможное – в бесплодной, как всем казалось, почве появились намеки на жизнь. И словно напоминание о том, что натворил человек, все растения вокруг как будто напитались кровью. Представьте себе алые ростки, через года вырастающие в алые леса. Что стало с черными морями, загрязненными людьми – не известно. Но одно мы знали точно: кислорода на Земле больше не было.

12 августа 2012 года – этот день считается началом отсчета новой эры. День, когда началась Третья мировая война. Сразу восемь стран выпустили ядерные ракеты по соседним государствам. В результате ужасающей войны, которая продлилась пять лет, погибло более трети населения планеты.

Но еще в начале военных действий создатели ракеты МОР I возвели над несколькими большими городами купола высотой около километра. Нет, изначально купола возводились без расчета на то, что ракеты все-таки запустят. Дело в том, что в ходе войны постепенно разрушался озоновый слой. Погубил свой дом сам человек.

Из рассказа Миши Слота.

Эрику и Анне

Глава 1

14.05.2030

Аня бегала глазами по комнате, наблюдая за тем, как яркие лучи задорно танцуют на лице спящего брата. Много раз она слышала в свой адрес, что ей повезло застать то время, когда солнце согревало землю, но сама она всегда пожимала плечами и отвечала, что не помнит, каково это – ощущать тепло большой звезды на коже. Для нее бетонные стены стали совсем родными. В отличие от сверстников, Аня не пыталась каждый день поймать момент смены искусственного освещения на настоящее солнце, возвышающееся над куполом. Считала это поводом лишний раз расстроиться. Расстроиться и вновь неосознанно вернуться к мыслям о своей настоящей семье. Она была единственной из них, кому удалось пережить войну, и то благодаря другу отца – генералу Мише Слоту. Он нашел ее в еще уцелевшем жилом доме и приютил в этих бетонных секторах.

Глядя на Аню – худую, с бледной кожей и светлым, почти белесым цветом волос, – сразу можно было догадаться, что она не родная сестра Эрика. Вот он – спит напротив, по другую сторону комнаты, и совсем на нее не похож. Смуглый, кудрявые волосы цвета смолы и темно-карие глаза. Точная копия ее спасителя, сын своего отца. А кем был ее собственный отец, Аня знала только по рассказам Миши. Человек, которого она не помнила, работал военным инженером. Так он и погиб – на поле боя. Иногда Аня представляла себе, как он, безымянный солдат, не успевший проститься с родными, лежит где-то в земле за тысячи километров от стены в куче таких же «безымянных» тел. А отцом его дочь теперь называет его лучшего друга. О матери Аня не знала вообще ничего. Никто из посвященных так и не рассказал ей, что Мариса не смогла пережить смерть новорожденного мальчика, а после и потерю мужа. Окутанная невыносимой печалью, она шагнула в окно. Вот и получилось, что по сей день в голове Ани мама была жива.

Все, что Аня помнила из тех времен – так это то, как она проснулась в холодной квартире на кровати родителей, совсем одна. Окно было распахнуто, и морозный ветер, залетающий в комнату, заставлял вздрагивать занавески и развороты старых газет на журнальном столике. Но проснулась она не от холода, нет, а от стука в дверь. Вскочив и открыв ее, Аня с непониманием рассматривала папиного друга в военной форме и двух полицейских, стоявших за ним. Гости спросили, дома ли мама, на что Аня сонно пожала плечами. Миша присел и протянул к ней руки, старательно сдерживая слезы, а молчаливые солдаты отвернулись, делая вид, что разглядывают стены. Никто не хотел и не знал, как сказать трехлетней девочке, что ее мать лежит на холодном бетоне по ту сторону окна.

После этого Миша привез Аню к себе и сказал, что теперь она будет жить с ними. Война длилась уже больше трех лет, потому Эрик и Аня ни разу не встречались до этого момента, хоть их отцы и дружили. Тихой скромной девочке было не до новых знакомств, но она сразу поняла, что ее новый друг не даст ее в обиду, и с первого же дня поселилась в его комнате. Спала она на детской кроватке в виде машинки «Формулы-1», а Эрик, не закатывая сцен, временно переселился на пол. На обычный матрас от старой кровати.

Сегодня Ане исполнялось шестнадцать лет, по законам послевоенного времени этот возраст считался совершеннолетием. Теперь ей предстояло выбрать профессию, чтобы стать полезной для общества, или же, как грозилась мачеха, ее отправили бы к сброду в первый или второй сектор.

Аня пыталась заставить себя встать с кровати, но ощущение, что тело ее – неподъемный кусок металла, только усилилось. Каждый день она вела борьбу между желанием жить как нормальный, «полезный» человек и желанием бросить все, скатившись к «сброду». Сейчас это была очередная маленькая победа. Аня вновь открыла глаза и, широко зевая, села на край матраса. Неохотно потянулась к небесам, нарисованным на потолке, тем самым поправив лямку майки, сползшую с плеча, и взглянула на часы.

– Эрик, – прошептала она так, словно смирилась со всеми катастрофами этого мира. – Ты работу проспал.

Опаздывать в этом мире полезных людей было нельзя: сразу выдадут штраф, запишут в личное дело и этим попортят репутацию, а дальше, как говорится, по накатанной. Поэтому Аню, привыкшую вечно опаздывать на уроки, немного удивило спокойное поведение брата. Он опаздывал редко, но именно в такие моменты сестра наблюдала его воистину воинственный настрой. Прям как учил их отец в детстве. А вот Аня, что в детстве, что сейчас, любила подолгу любоваться на искусственные лучи и раздражала взрослых своей нерасторопностью.

– Сегодня же четырнадцатое? – тихо спросил он, даже не пошевелившись.

– Четырнадцатое.

– Мая?

– Мая.

– Значит, все верно, – ответил Эрик, накрываясь одеялом и поворачиваясь лицом к стене с таким усилием, словно мягкий матрас был тягучей лужей. – У тебя же день рождения, я попросил выходной еще в начале месяца. Поэтому собирайся на учебу, получай хорошие оценки… А после мы поедем в третий сектор, праздновать.

– Правда?

Голубые глаза на бледном лице распахнулись от удивления. Да, их семья не была бедной, и уж тем более им было далеко до «сброда» в первом и втором секторах, но и денег на поездку в другой сектор никто бы из родителей не выделил. «Бессмысленные» расходы на дорогу, на аренду жилья, потому что на последний вечерний поезд они точно не успеют, и уж тем более на «незаслуженные» забавы.

«Все эти развлечения и попытки построить мир, каким он был до катастрофы – пыль в глаза. Мы словно в воображаемом кошмаре на краю пропасти», – повторяла Эрику мать на любые просьбы сходить куда-то всем вместе. И это понятно. Ей было страшно. Страшно, что сломаются стены, страшно, что семья все же опустится за черту бедности, и они будут драться друг с другом за кусок хлеба. Страшно было и самой Ане.

– Дорого же…

– Пусть деньги останутся моей заботой. А прогуляешь занятия – я передумаю.

У Ани не было сомнений: он с ней прощается.

* * *

– Внимание! Они очень опасны! Если вы знаете мутировавшего человека, немедленно сообщите властям! Для помощи в выявлении таких людей обратитесь к любому офицеру или воспользуйтесь сайтом администрации. Самосуд запрещен! Повто…

– Выключи! – процедила Аня сквозь зубы и крепко закрыла уши.

– Эту рекламу нельзя пропускать, – виновато прошептал Макс, выключая телефон и пряча его в карман. – Ладно, видимо, потом посмотрю.

– Гребаная пропаганда. Уже снится, – продолжила шипеть Аня.

– Какая пропаганда! Ты знаешь, какие они опасные! – Вина в его голосе резко сменилась испугом.

– Какие?

– Они агрессивные! Ты же видела в трансляции!

Конечно, она видела и то, какими пытались показать мутантов. Трансляция публичной казни: по ту сторону экрана человек, с виду не отличавшийся от нее и Макса, просто защищался, когда его убивали. Аня всегда вспоминала забавную присказку про кол в сердце вампира: «Ведь обычный человек не умрет, если ему кусок древесины в сердце воткнуть?» Сама она говорила так: «Ведь обычный человек не станет защищаться, просто желая выжить?»

– Ты вообще в курсе, что у нас в школе случилось? На прошлой неделе Жнецы пятого сектора пришли к парню из параллельного класса. Он согласился на лечение, а вчера у него случился приступ агрессии, он напал на врачей… Кажется, его медикаментозно усыпили.

«Как дворнягу», – с отвращением подумала Аня, а вслух сказала:

– Да что за нелюди? – Она произнесла это довольно громко и, к сожалению, в тот момент, когда в класс вошла учительница.

– Что за разговоры? Анна, только вас и слышно! Есть чем поделиться с нами? Так поделитесь! – недовольно произнесла тощая женщина в черном обтягивающем платье и направилась к Ане.

Каждый шаг заставлял кости ее таза выпирать вперед – такова была особенность пугающей походки Анабель Бор, учительницы истории.

– Вы все еще не запомнили, что, если учитель присутствует в классе, должна быть полная тишина?! Или хотите получить отрицательную характеристику в аттестат?

«Конечно,» – подумала Аня. Ни знания, ни оценки давно не являлись показателем того, что тебя возьмут на работу. Только хорошая характеристика.

– Что вы! Вот Макса убеждаю, что история – интересный предмет. – Аня, стиснув зубы, попыталась мило улыбнуться, но понимала, что выражение ее лица сейчас не лучше, чем тогда, когда на спор ей пришлось сжевать лимон. Впрочем, она знала: все обойдется. Анабель не умела отличать сарказм от правды.

– Анна, раз уж мне предстоит выдать вам мало-мальски положительную оценку, начнем опрос с вас. Сколько секторов сейчас насчитывается на планете?

– На нашем континенте – пять. Другие континенты не изучены после войны.

– Кто принял решение их возводить?

– Леди пятого сектора, Мира Соколь.

– Никогда не забывайте добавлять, что Мира Соколь начала строить их вместо того, чтобы воевать. Это было одно из самых важных решений для человечества. Строить! А не разрушать! Если бы не она, нас бы не было в живых сейчас. А теперь вы же мне и ответите, чем важен каждый сектор.

Аня знала эту информацию; знала, что и ее стоило добавить в ответ – их заставляли заучивать это лучше, чем теоремы и формулы. Знала, и все равно медлила перед тем, как продолжить отвечать. Ее пугала агрессивная манера допроса учительницы. И вот случилось то, чего она больше всего боялась: она все забыла. То, чему учили с пеленок, превратилось в пустоту. Поэтому Аня выдала то, что еще смогла выудить из кусочков памяти.

– Секторы № 1 и № 2 – самые маленькие, по площади сравнимы с бывшей столицей России – Москвой. Поскольку возводились они в качестве эксперимента, то и застроены по большей части домами, к сожалению, не совсем пригодными для нормальной жизни. Здесь поселились беженцы, выжившие после войны, и правительство не сильно заинтересовано в перестройке этих секторов.

– Чем он важен? – поторапливала Анабель, терпение ее явно было на исходе.

– П – производственная часть. Вся опасная промышленность концентрируется в этих секторах.

– Только не вздумайте ляпнуть это где-нибудь на собеседовании.

С первых парт послышались смешки, и страх Ани сменился злостью.

– А что?! Правда глаза режет? Неприятно, что там на людей плевать хотели? А чем важен третий сектор? М? Развлечениями, музеями и аттракционами? И как? Часто удается убежать от реальности и страха, что вот-вот эти чертовы купола лопнут?!

В классе повисла тишина. Аня поправила форму элитной гимназистки, которая в миг ей стала словно мала, и выпрямила спину.

– Дело не в том, что правда, а что нет, Анна Слот. Дело в том, что люди хотят от вас услышать. Научиться понимать это и использовать – вот показатель того, что вы достаточно осознанны для совершеннолетия. А если вы бунтуете вместо того, чтобы что-то менять, – это откидывает вас на одну ступень с ребенком.

Ступень. Откидывает. Одни ступени. Всю жизнь их учат видеть мир в карьерных ступенях, где каждый «не тот» шаг – пропасть и страх. Волна апатии и беспомощности захлестнула Аню. Невидимый ошейник на ее шее затянулся, на миг перекрыв кислород. Но ей хватило сил вдохнуть еще раз.

– Макс, вам, по праву сидящего рядом, следующий сектор.

– Сектор № 4 – промышленный. Славится двумя заводами: сладостей и техники. Завод сладостей – единственный, производит кондитерские изделия на все пять секторов. Но технический завод в сложившийся ситуации более важен. От него зависят все купола, их работа и безопасность.

При упоминании о заводе сладостей Анабель возмущенно вскинула бровь, но не успела ничего сказать. Макс поспешил заработать дополнительный балл.

– Сектор № 5 – центральный, здесь находится управленческая часть. По площади его можно сравнить с довоенным Сиднеем – крупнейшим городом Австралии, двенадцать с половиной тысяч квадратных километров. Также пятый сектор называют столичным, здесь решается множество вопросов, связанных с восстановлением, медициной, научным прогрессом, законом и порядком. Проживают тут преимущественно богатые семьи и семьи глав правительства.

– Сектора, их строение и значение? Когда их возвели и зачем? – произнесла Анабель тоном, которым старательно заваливала лучших учеников.

– После войны была проведена глобальная перестройка. Защитные купола расположили рядом, что помогало людям восстановить нормальную жизнедеятельность. Не осталось ни стран, ни наций. Просто выжившие. Чтобы добиться возобновления кислородных ресурсов, пришлось строить бетонные блоки для сохранения почвы под секторами. Все сектора напоминают огромные бетонные горшки с землей, позволяющей сохранить растения такими, какими они были до войны: их структуру, цвет и функции. Четыре сектора расположены вокруг центрального и соединены между собой опоясывающим скорорельсом. Скорость поездов по нему достигает пятисот километров в час, поэтому дорога между секторами занимает максимум четыре часа. Центральный же соединен с каждым напрямую, так что время пути между ним и любым другим в два раза меньше. Над скорорельсами возвышается трехметровый купол. Это помогает защитить дорогу и поезда от предполагаемых выживших хищников, не давая тем прыгнуть под поезд и нарушить движение, – закончил Макс.

– Дай бог вам закончить академию с положительной характеристикой, Макс. Связались же вы на свою голову с этой особой.

«Бога в этом мире давно нет», – хотелось выкрикнуть Ане вслед уходящей учительнице, но она промолчала и прикрыла глаза.

«Быть где угодно, но не здесь». Где угодно, но не здесь. Не в этих белых стенах, полных искусственного света, с лицемерными людьми и их попытками верить в прекрасное будущее. Пусть это будет балкончик на берегу моря, где она сидит, свесив ноги, словно одна из героинь старых фильмов. Наслаждается видом полудня, слушает шум прибоя и не думает о том, как выжить в гребаном мире, где по лестнице благополучия можно сделать всего один шаг вперед и бесконечное множество – назад.

Где угодно, но не в стенах академии, не в стенах купола… И тем более не дома.

* * *

После войны и перестройки собственное жилье считалось роскошью, но Миша Слот получил его как военнослужащий. Квартира была небольшая: коридор с обоями стандартного бежевого цвета (не менявшимися с момента переезда), две комнаты и кухня, расположенная напротив спальни Эрика и Ани. Так как солнечная сторона дома досталась ребятам, кухню пришлось освещать посредством светлых обоев и ламп. И теперь казалось, что там всегда лето.

Это место стало любимым у Лиды Слот. Чего нельзя сказать о комнате детей: она туда вообще не заходила. С самого начала Лида холодно приняла Аню, ведь, зная характер мужа, была уверена, что Миша будет любить приемную дочь не меньше, чем своего сына. А что, если и сын полюбит ее больше, чем Лиду?

Эта ревность лишь только разгоралась, но ее вполне хватило на тот момент, чтобы количество раз, когда Аня проходила по коридору и заглядывала в комнату родителей, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Недовольство Лиды подогревалось тем, что, по просьбе отца, Эрик спал теперь на полу, а через пару дней к нему перебралась и Аня. Каким возмутительным показалось это Лиде! Она долго говорила с ребятами о том, что им не стоит спать вместе, но все было бесполезно.

Со временем Эрик, окруживший Аню заботой, стал ей самым близким человеком на этой планете. И она всегда считала, что на плечи брата, который был старшее ее всего лишь на два года, упало слишком много проблем. Теперь, когда они все еще жили вместе, но уже по разные стены комнаты, Аню не покидала мысль, что вся эта забота Эрика – не по-настоящему.

* * *

– Я готова!

Аня ворвалась в квартиру быстро, как метеор, что было ей несвойственно, и бросила рюкзак на пол в коридоре. Затем торопливо сняла кеды и начала искать Эрика: осмотрела сперва комнату, после, осторожно приоткрыв обычно распахнутую, а сейчас закрытую дверь, заглянула на кухню.

Там был не только Эрик. За столом спиной к Ане сидел рыжий парень. По наступившей тишине и устремленному на нее взгляду Эрика Аня поняла, что своим появлением прервала важный разговор. Незнакомец медленно обернулся и осмотрел ее с головы до ног. Ухмыльнулся. С виду он был ровесником Эрика. Его заостренное лицо напоминало морду хитрого лиса. Она недолго всматривалась в него и, кроме выразительных скул, отметила небольшой шрам, рассекающий левую бровь.

– Вот это у тебя фигура! Ничего лишнего! – Ухмылка не сходила с его лица.

– Я кастрирую тебя, если хоть пальцем ее тронешь! – моментально вскипел Эрик.

– Понял – принял. Только смотреть, – примирительно развел руками рыжий.

– Дюк, ты человек умный, не хочу ломать тебе челюсть сейчас, когда у нас еще много незаконченных дел.

Лицо гостя сразу стало серьезным.

– Ты жесток. Я тебя понял, повторять не надо.

– Меня не будет три дня, не бей тревогу.

Эрик встал из-за стола и направился к выходу. Аня, словно запуганный зверек, поспешила следом.

– Три дня, говоришь… Я буду скучать по тебе, Эрик.

Дюк покинул кухню вслед за Аней и вновь пристально осмотрел ее, на этот раз со спины. Эрик не останавливаясь прошел в комнату за вещами, которые они с сестрой в спешке собрали утром. Оставшись в коридоре с Аней, гость не спешил уходить.

– Был рад познакомиться, – прошептал он, наклоняясь к лицу Ани и почти касаясь своим слегка вздернутым носом ее щеки. От такой неожиданности Аня широко раскрыла глаза. Она замерла на месте, руки, стягивающие кофту на месте выреза, судорожно прикрывали грудь.

– Не… не…

– Не взаимно, она хочет сказать, – перебил растерявшуюся Аню Эрик. – Отойди, не пугай ребенка. – Он неспешно поднял рюкзаки и направился к выходу. – Сначала обидел, потом вторгся в личное пространство…

– Я же похвалил ее фигуру, сделал комплимент, так сказать, – выпрямился Дюк.

Ростом он был как Эрик – где-то метр девяносто. Теперь Аня смотрела на асимметричный вырез его белой майки. Сложно понять, было ли так задумано или футболка порвалась, но сомнений не вызывало одно – парень любил бывать в передрягах. Такой вывод Аня сделала, заметив под майкой массивный шрам, рваными кривыми линиями переходящий с груди на плечо и шею.

– Маленькая извращенка, – прошептал Дюк с широкой улыбкой на лице.

– Иди уже… – смутилась Аня, натянув рукава на ладони и прикрывая ими красные от стыда щеки.

– И правда, пора… – Дюк не спеша прошел в нескольких сантиметрах, прощаясь с ней взглядом, и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Эрик протянул Ане ее рюкзак. Она быстро схватила его и, выглянув в коридор, ощутила укол разочарования. На пороге, с большими пакетами в руках стояла мачеха, а Дюк словно испарился.

– О, Аня, ты уже пришла! Хорошо, как раз поможешь накрыть на стол.

– И… из… – пробормотала Аня, ловя себя на мысли, что компания рыжего парня нравилась ей больше.

– Мам, мы уезжаем, я тебя предупреждал. Едем в третий сектор праздновать день рождения Ани, – вмешался Эрик, забрасывая лямку рюкзака на плечо.

– Ах да… Выходные. Быстро же они наступили! – Лида заметно помрачнела. Конечно же, ей не нравилась идея совместной поездки, ведь это бесполезная трата денег и полное отсутствие контроля с ее стороны.

Аня кивнула и отошла в сторону, чтобы мать Эрика смогла войти в квартиру.

– А когда домой? Вещи все взяли? Эрик, оденься попроще. Кофту в сумку, там жарко. – Оставив пакеты в коридоре, мать кинулась дергать Эрика за теплую синюю кофту. После чего обняла, скрестив руки у него на спине. – Я буду так переживать, – жалобно произнесла она.

– Мам, я не маленький, – закатил глаза Эрик. Ему было ужасно неудобно за эту демонстрацию любви к нему и за неприязнь матери к Ане. Да и сама Аня в этот момент хотела провалиться сквозь землю, он читал это по ее лицу. Она развернулась на пятках и быстро вышла за порог.

– Я подожду на улице, – проговорила она, захлопнув дверь.

– Неблагодарная… Неблагодарная, – тихо произнесла Лида полным упрека голосом, продолжая при этом обнимать сына.

– Я пошел, – прошептал Эрик.

– И ты туда же…

Эрик быстро спустился по лестнице вслед за Аней, а его мать так и осталась стоять в коридоре.

Эрик нашел сестру уже в такси. Аня сидела на заднем сиденье, казалось, уже откатавшего свое черного беспилотника и, подпирая щеку рукой, смотрела в окно на детскую площадку, на детей, гуляющих с родителями. Он не видел ее лица, но понимал, о чем она думает. В детстве она спросила его: «Каково это, когда тебя любят родители? Что-то меняется в твоей жизни?» Тогда Эрик был мал, чтобы ответить на этот вопрос, но больше Аня его не задавала.

Он сел рядом и, обняв, прижал ее к себе так, что голова Ани оказалась у него на груди. Сейчас ей это было необходимо.

Уже на полпути к вокзалу Аня приободрилась, несмотря на большую пробку впереди, и начала приставать с расспросами:

– Эрик, а кто этот рыжий парень?

– Дюк? Друг… Знакомый… Коллега по работе. Называй, как хочешь, – улыбнулся Эрик. – Понравился?

– Да нет, я не об этом, просто… Нечасто встретишь твоих друзей, особенно у нас дома.

– Он сам пришел. По работе. Дело срочное.

– По нему и не скажешь, что у него есть работа. Он не похож на прилежного гражданина. По крайней мере нашего купола.

– Почему? – усмехнулся Эрик.

Аня не понимала, как объяснить, что тут, в четвертом куполе, все пытались произвести хорошее впечатление, показать манеры и образованность, а этот покалеченный парень в шрамах – словно не из этого мира. Настоящий хам и глупец, и не боится таким себя демонстрировать. В его глазах она не видела ни страха, ни стеснения. Всего на минуту она готова была признаться, что ей хочется стать такой же – не зависящей от мнения чужих людей.

– Ты права, – ответил Эрик, поняв, что Аня уже не ответит. – Он со второго. Устроился к нам как лучший механик.

– Разве такое возможно? – искренне удивилась Аня. Возможно ли в этом чертовом мире сделать столько шагов вперед? Да еще и такому сомнительному человеку, как Дюк?

* * *

На вокзале они едва успели запрыгнуть в тамбур вагона и сделать всего пару шагов, как поезд начал движение. Это означало, что у них осталось совсем мало времени, чтобы занять свои места. Потом поезд начнет набирать максимальную скорость, и передвигаться по вагону первые пятнадцать минут будет сложно.

В вагоне вдоль коридора шел ряд купе без дверей, по четыре места каждое. Белые стены, два мягких черных кресла напротив двух таких же. А между ними – раздвижной столик. Кроме Эрика и Ани в купе никого не было, и это давало возможность свободно вести беседы на темы, о которых запрещалось говорить даже дома. Но Эрик был слишком увлечен чтением, поэтому они ехали молча. Спустя некоторое время Аня, вглядываясь в алую даль, решилась прервать тишину:

– Интересно… – Она сделала небольшую паузу, все же раздумывая, стоит ли задавать вопрос. – А что там, за куполом?

– Смерть, – недолго думая, произнес Эрик. От книги он так и не оторвался.