Текст книги "Бросить Word, увидеть World. Офисное рабство или красота мира"

Первые ангелы пути

20–23 мая 2004

Агуа Далс и Грин-Вэлли, Калифорния, США

770-й километр пути

«Добро пожаловать в оазис!» – Навигатор с широкой улыбкой поприветствовал меня и вручил мне банку «Севен-ап». Он подвязал свою широкополую бежевую шляпу шнурком под подбородком и своим широким носом, расстоянием между зубами и немного пухловатой фигурой напоминал лошадку. Главный По Птичкам непринужденно стоял рядом с ним. Одет он был в типичную для пустыни одежду: шорты цвета хаки, рубашка с длинным рукавом, широкополая шляпа, которая благодаря прикрепленному к ее нижней части платку обеспечивает защиту шеи от солнца. Когда мы втроем утром вышли от Софли, ангелов пути в Агуа Далс, наши вещи были удивительно чистыми.

«Оазис» – это водный запас в пустыне Мохаве. По пути на этом участке росли только низкие кусты чапараля, но оазис находился в середине одной из редких чащ калифорнийского каменного дуба. Как только я вошла в тень низких деревьев, я тут же улыбнулась, увидев жизнерадостные декорации: надувная резиновая пальма, пластиковый скелет с надписью «МТХ 2004» на лбу и розовый фламинго. Рядом стояли два синих холодильника и дюжина четырехлитровых пластиковых бутылок с водой. Навигатор и Главный По Птичкам расположились на двух складных стульях, пока я направилась к одному из холодильников. Когда открыла крышку, из холодильника поднялся холодный пар: под толстым слоем кубиков льда лежало огромное количество банок с прохладительными напитками и пивом. Я взяла холодную банку спрайта, открыла ее и одним глотком выпила половину банки.

«Ох, какая красота!» – выпалила я, когда приземлилась на третий складной стул.

«Этот водный запас оставили Андерсоны. Должно быть, они приходили сюда несколько часов назад, чтобы наполнить холодильники свежими кубиками льда и напитками», – объяснил Навигатор.

Я опустошила банку еще одним глотком и взяла из холодильника банку «Севен-ап». Перед тем как открыть банку я подержала ее на лбу. Это благотворно влияет на организм при тридцатиградусной жаре в тени.

«А Софли нас разбаловали», – задумчиво сказал Главный По Птичкам. Когда я все же открыла банку и сделала глоток холодного сладкого лимонада, то подумала о прекрасном спокойном времени, которое мы провели в Агуа Далс.

Донна и Джеф Софли – самые известные ангелы пути на всем Маршруте тихоокеанского хребта. В маленьком южно-калифорнийском городке Агуа Далс они в своем огромном доме принимают проходчиков, проявляя практически профессиональную эффективность. Уже при входе в так называемый рай путешественников огромная информационная табличка сообщает проходчикам о порядке использования стиральной машины, компьютера с доступом в интернет и автомобиля. Да, Софли сдают в аренду путешественникам даже два своих стареньких автомобиля, на которых те могут добраться до магазина для путешественников «Рэй» в Лос-Анджелесе или прочих магазинов и оплатить счета. Рядом с ключами от автомобилей лежит карта местности с описанием дорог ко всем необходимым магазинам. Там же есть шутливое указание: «Там цивилизация. Она может быть неприятной». В специальной кладовой лежат посылки с едой и прыгающие коробки. Они отсортированы в алфавитном порядке и хранятся на высокой этажерке. В обычном почтовом отделении обычно находится меньше посылок, чем здесь. Дальнейшее времяпрепровождение путешественников проходит в зависимости от их состояния здоровья и степени утомления – в одной из бесчисленных комнат в пристройке, в старом доме на колесах или просто в огромном саду, неподалеку от конюшен Софли. В этой части Калифорнии было дождливо как никогда.

На третью ночь Донна Софли выселила меня из двухместной комнаты в палаточный лагерь, что было прямым указанием на то, что постепенно наступает время уходить. Неудивительно, ведь в ту ночь у них остановилось сорок семь проходчиков. Но уже в тридцати пяти километрах от них, то есть в дне пути, ждали следующие ангелы: Терри и Джо Андерсоны. Андерсоны не только содержат пять водных запасов в округе, но также кормят и принимают путешественников в своем «Каса де Луна» («Лунном доме»). Название «Лунный дом» обусловлено тем, что проходчикам требуется примерно месяц, то есть один лунный цикл, чтобы добраться от мексиканской границы до дома Андерсонов. Прозвище «Комната для сумасшедших» обещало интересные встречи.

Навигатор тут же заявил, словно прочитав мои мысли: «Софли – это для проходчиков как корпоративная Америка. Андерсоны же предлагают детский сад для хиппи-путешественников». Мы от души посмеялись над этим комментарием. После этого Навигатор и Главный По Птичкам достали из холодильника по банке пива.

Почти два часа мы расслабленно сидели на стульях в тени каменного дуба. Но до Андерсонов было еще почти двенадцать километров. В шестнадцать часов мы с Навигатором собрались идти, передав наши места Пакмэну и Уайлдфлауэр, которые только что пришли.

После выхода обратно под беспощадно палящее солнце нам понадобилось несколько минут подождать, пока кровообращение снова пришло в норму после продолжительной паузы в тени. Мы молча шли друг за другом, при этом я могла рассмотреть рюкзак Навигатора, на который был нашит маленький радужный флаг. Я с минуту подумала, как бы подипломатичнее начать разговор, и спросила Навигатора: «Когда я в Германии встречаю кого-либо с радужным флагом на рюкзаке, я делаю вывод, что он гей. Здесь это работает так же?»

Навигатор, улыбнувшись, повернулся ко мне и сказал: «Да, в США это работает точно так же. Ты правильно все поняла: я – гей». Через несколько секунд он печальным голосом добавил: «Я заметил, что остальные уже с месяц задают мне тот же вопрос. Но кроме тебя еще никто не осмелился поговорить со мной об этом».

«Ну я ведь живу в Берлине, и у меня много друзей-геев. Я не вижу в этом ничего особенного», – попыталась я его приободрить.

Навигатор, очевидно, обрадовался моей попытке приободрить его и возможности наконец с кем-то об этом поговорить:

«К сожалению, в США все совсем по-другому. Я никогда не встречал ни одного гея-проходчика. Для большинства я вообще первый гей, которого они знают лично. И поэтому некоторые относятся ко мне несколько напряженно».

Все следующие три часа, в течение которых мы шли до «Каса де Луна», Навигатор много рассказывал мне о своем каминг-ауте, как к нему отнеслась семья и путешественники. За год до этого он прошел по Аппалачской тропе, но у него не хватило терпения и он рассказал остальным проходчикам о том, что он гей, на что получил смешанную реакцию.

«Сначала проходчики относятся к тебе странно. Но тут они не отличаются от средних американцев: многие никак не могут свыкнуться с тем, что ты гей», – признался он.

Тем не менее наше совместное путешествие закончилось достаточно весело, так как он рассказывал о поездках со своей группой путешественников: «Они были абсолютными слабаками. Ты представляешь, они выбились из сил уже через десять километров пути…»

Около семи часов вечера мы добрались до дома Андерсонов. В немного неприбранной гостиной нас уже ждали хозяева дома, три других путешественника и огромное блюдо с салатом Тако. Джо Андерсон поприветствовал нас баночкой пива и ребрышком в другой руке: «Добро пожаловать в “Каса де Луна”, хиппи!»

Его жена Терри тут же выставила перед нами бумажную тарелку и взглядом указала на салат: «Кушайте – не обляпайтесь!»

Нам не нужно было повторять дважды, поэтому поход в душ пришлось отложить. Мы положили полную тарелку салата и присоединились к остальным путешественникам, которые сидели на диване из крупногабаритного мусора. Как только подошли Пакмэн, Уайлдфлауэр, Главный По Птичкам и еще один проходчик по кличке Жесткий, тут же появилось настроение для вечеринки. Телевизор был включен на полную, две собаки Андерсонов гавкали, все, кроме меня, пили пиво.

И никто не замечал сладковатого запаха, исходившего от самокрутки Жесткого. Настроение достигло вершины, Жесткий стал объяснять мне, бедному незнающему Немецкому Туристу, термин mooning: он, улыбаясь, поднялся со своего места, встал спиной к нам и спустил штаны так, чтобы мы могли видеть его белую задницу. Mooning, насколько я поняла, означает «оголить задницу» и является американской формой общественного протеста…

Вечеринка закончилась нормально, в девять вечера, – полночь для путешественников. Кто уходит до восхода, не должен долго сидеть после заката. Но что хорошо, так это то, о чем нам сказал Джо Андерсон перед тем, как мы пошли спать: «Тот, кто ложится спать в двадцать один час, может выпить немного пива после девяти часов утра».

Мы, хихикая, под светом налобных фонарей отправились в сад дома Андерсонов и быстро поставили палатки между кустами манзаниты. Спустя двадцать пять минут я слышала только шелест спальных мешков и пластиковых пакетов, а после этого только тихий храп.

Как только я в своей привычной манере проснулась с первыми лучами солнца, то есть в пять утра, уже могла услышать тихое перешептывание. Я высунула голову из палатки и увидела Пакмэна и Уайлдфлауэр, которые были одеты в пуховики и вязаные шапки и сидели на диване напротив моей палатки. Диван-развалюха был частью украшения сада Андерсонов. Пуховик и шапка должны были служить защитой при низких температурах в утренней пустыне.

«Доброе утро, Немецкий Турист. Завтрак будет готов через десять минут», – поприветствовали меня они.

«Что на завтрак?» – спросила я удивленно.

«Оладьи и вафли, – ответили мне ребята. – Но Терри нужно еще несколько минут, прежде чем начать кормить голодную шайку».

Немногим позже, когда я, заспанная, пробиралась к кухне Андерсонов, я почувствовала приятный запах свежесваренного кофе и увидела улыбку на лице Терри. Терри Андерсон стояла у плиты, одетая в розовую пижаму, и делала оладьи. Уже в половину шестого утра у нее во рту дымилась сигарета, в волосах были бигуди и розовые плюшевые домашние тапочки на ногах. Она поприветствовала меня радостным возгласом: «С добрым утром, дорогая!»

На МТХ ангелы пути отличаются друг от друга так же сильно, как и проходчики. Андерсоны, честно говоря, принадлежат к категории «Суровые, но добросердечные». И ничего не поделаешь: их просто нужно любить.

Девять голодных проходчиков накинулись на первую партию оладий, вафель, пока Терри стоически жарила следующую. Я отказалась от утреннего кофе, но съела семь вафель. Это, конечно, не было рекордом, так как Пакмэн, сидевший рядом со мной, съел десять.

Перед тем как попрощаться, Джо сфотографировал нас для своего альбома, посвященного МТХ. Путешественники один за другим незаметно проходили к неофициальной коробке для пожертвований, в роли которой выступала кружка для пива, находившаяся за диваном. Как и все ангелы пути, Андерсоны предлагали свою помощь бесплатно. Они рассматривают проходчиков в качестве просто друзей, с которыми они еще не познакомились. Они радуются разговорам с ними и их обществу. Но за пиво, еду и бензин для путешественников платят не они: перед уходом каждый путешественник оставляет небольшую сумму денег в качестве пожертвования. Конечно же, в рамках своих материальных возможностей.

С сигаретой в руке Джо и Терри крикнули нам на прощание: «Присматривайте там друг за другом, сумасшедшие хиппи…»

«Так точно», – подумала я и отвернулась.

23 мая – 3 июня 2004

Пустыня Мохаве – Сьерра-Невада, Калифорния, США

770–1123-й километры пути

Пустыня Мохаве абсолютно непредсказуема и полна экстрима. В некоторые дни сорокаградусная жара казалась висящим надо мной тяжелым одеялом, и иногда мне было практически нечем дышать. Любой дорожный мост по пути в течение дня превращался в какой-то лагерь для сумасшедших. Повсюду лежали упаковки от гамбургеров и высушенный коровий помет, и между этими упаковками и пометом в тени моста сидели, пережидая жару, путешественники, а несколькими метрами выше мимо с шумом постоянно проезжали машины.

Частное землевладение в пустыне Мохаве ограничивает возможность планирования прямого маршрута по необходимой местности. Вместо этого километры МТХ проходят прямо по дорогам вдоль практически бесконечного забора из колючей проволоки. Или по акведуку, подающему воду из озера Моно в город Лос-Анджелес. Это тоже своеобразное впечатление: идти по пустыне с языком, приклеенным к нёбу, слушая при этом шум текущей по трубам воды – так близко и так далеко. Акведук – это все-таки закрытая система водоснабжения.

Ландшафт был пустынным. Помимо пыльных кустов чапарали там росли огромные Джошуа-Три – вид агавы, который может вырастать до пяти метров в высоту. Снова и снова можно было наткнуться на мусор: остовы автомобилей, поломанные домики на колесах, частные свалки металлолома. За одним из заборов из колючей проволоки я даже увидела допотопные беговые лыжи. Каждую ночь я слышала вой койотов.

Вдруг погода впала в другую крайность. Из-за воронки в горах Техачапи дует настолько сильный северо-западный ветер, что здесь поставили самую большую в Калифорнии станцию с ветряными мельницами. Для каждого проходчика это в полном смысле слова «потрясное впечатление», да и для меня тоже: я старалась (при весе в почти восемьдесят килограмм плюс рюкзак) при подъеме не потерять равновесие при порывах ветра. Чем выше мы поднимались в горы Техачапи, тем холоднее становилось. Наверху на хребте проходчики укрылись от ветра в низких зарослях и, трясясь, сделали перерыв на обед. Они были одеты в шапки, перчатки и теплые куртки.

Пустыня Мохаве пропустила нас через свои жернова и беспощадно отсеяла некоторых. Увы, Красивые Ноги был не единственным проходчиком, который попрощался с нами в первые недели. Мэтт и Бен, с которыми я начала поход в Кампо, даже не успели получить клички и сошли с пути уже через две недели. Они сошли так же, как и еще четверо парней, с которыми я познакомилась на вечеринке, посвященной открытию, еще пять недель назад, как с подающими надежду проходчиками.

Но я и не думала сдаваться. Несмотря на полное отсутствие подготовки, у меня вопреки ожиданиям не было проблем с телом: не было ни прыщей, ни боли в коленях или в голенях, только некоторая боль в мышцах в первые дни. Свою дневную норму в тридцать три километра я выполняла с легкостью, идя лишь чуть-чуть медленнее, чем остальные. Бронзовый загар и сброшенный лишний вес: я была уже на пути к тому, чтобы превратиться в робота, который может пройти десятки километров.

В самом начале пути мне было абсолютно все равно, дойду я до Канады или нет. «Путь – вот она, цель», – думала я. Но теперь я вбила себе в голову: я обязательно дойду до границы.

3 июня 2004

Кемпинг «Кеннеди Мэдоус», Калифорния, США

1123-й километр пути

«Если я сейчас увижу еще хоть один кактус, начну кричать», – объявил Бак 30, как только вошел на веранду универмага «Кеннеди Мэдоус» и кинул рюкзак и треккинговые палки в угол.

«Да уж, следующие несколько недель не увидеть кактус маловероятно», – сказала я, ухмыльнувшись.

«Ну, я надеюсь, вероятно, – смеясь, ответил Бак 30 и открыл дверь с москитной сеткой, ведущую в магазин. – И поэтому я пойду и возьму двухлитровую холодную бутылку с колой в качестве напитка, чтобы отпраздновать прожитый день».

«Кеннеди Мэдоус» – это ворота в горы Сьерра-Невада. Уже тогда мы находились на высоте примерно две тысячи метров. В следующие три недели мы будем на высоте до четырех тысяч метров идти от перехода до перехода – и так на всем протяжении гор, пока не пересечем их.

В июне эта дорога часто может быть недоступна. В зависимости от того, сколько осадков выпало зимой, к этому времени большая часть Сьерра-Невады покрыта снегом. Если год выдался снежным, то проход сквозь горы невозможен. Путешественникам нужно либо переждать снег, что может настолько сбить график, что они не успеют добраться до канадской границы до наступления зимы, либо объехать Сьерра-Неваду и позже вернуться назад, чтобы пройти этот участок. Это большая проблема Соединенных Штатов, где расстояния огромны, а сеть государственных дорог практически отсутствует. В конце зимы проходчики со страхом наблюдают за увеличением толщины снежного покрова через интернет, чтобы оценить, с каким количеством снега им придется столкнуться в июне. Часто поздний весенний снегопад заставляет похоронить все оптимистические надежды на неснежный год. Сьерра-Невада – это вместе с тем самое большое ограничение на всем МТХ. Так что нет никакого смысла начинать путешествие с мексиканской границы в середине апреля, поскольку в начале июня пройти через Сьерра-Неваду не представляется возможным. Проход в обратном направлении, то есть с севера на юг, также очень рискован, поскольку есть возможность добраться до гор сразу после первого снегопада. Но мне в этом году повезло. Уже зимой толщина снежного покрова была ниже средней, и никакой поздний снегопад не смог бы изменить ситуацию в худшую сторону – у нас был год с немного отличающимися в лучшую сторону показателями снежного покрова.

Но снег был не единственной проблемой для проходчиков. В июне из зимней спячки выходят бурые медведи. После спячки они особенно голодны, а в это время года обычно природных источников питания не так уж и много. Любой проходчик, который с полным рюкзаком еды находится один в своей палатке, представляет особенный интерес для медведя. До 1950-х годов в Йосемитском национальном парке для развлечения посетителей проводились так называемые медвежьи шоу. В ходе этих шоу медведей приманивали едой, и поэтому они потеряли свой природный страх перед людьми. Последствием были бесчисленные «вторжения» медведей в палатки и припаркованные автомобили, а также нападения на людей. В конце 1990-х годов власти парка ввели жесткую программу по защите медведей, чтобы снова отучить животных от людей. Теперь посетителей убедительно просят держаться от медведей подальше и не кормить их. Все официальные места для палаточных лагерей оборудованы специальными баками для медведей и боксами для хранения еды, а всем путешественникам необходимо иметь с собой противомедвежий бидон.

Изменение ландшафта от пустыни до высоких гор, а также проблема со снегом и медведями для проходчиков означают только одно: вся экипировка должна быть приспособлена для дальнейшего похода. Кемпинг «Кеннеди Мэдоус» в течение десятилетий признан идеальным местом для этого. Кемпинг находится на южной окраине Сьерра-Невады и предлагает проходчикам следующие удобства: возможность установки палатки, небольшой, но оснащенный всем необходимым магазин, душ, стиральную машину, бельевую веревку, телефон и, прежде всего, еду. Владельцы магазина за небольшую плату берут на хранение и отправляют посылки. Почти каждый проходчик отправляет сюда свою прыгающую коробку и посылку с едой, после чего устраивает себе заслуженный выходной. В начале июня «Кеннеди Мэдоус» превращается в настоящую Мекку для проходчиков.

Итак, на грубовато сделанной деревянной веранде магазина «Кеннеди Мэдоус» лежало, сидело и стояло около двадцати путешественников. На столах для пикника и деревянных лавках был полнейший хаос: разорванные пакеты, ведра из-под краски, противомедвежьи бидоны, ледорубы, пластиковые пакеты и, помимо этого, сотни шоколадных батончиков, упаковок с лапшой и коробочек с мюсли. Пахнет кремом от загара, средством от комаров и барбекю, которое на углях приготовил для проходчиков хозяин магазина. На заднем фоне работает дизель-генератор, так как «Кеннеди Мэдоус» не подключен к электросети. Постоянно трезвонил допотопный монетный телефонный автомат на стене, и какому-то проходчику звонили из дома, так как сотовые телефоны там не ловили сеть.

Со скрипом открылась москитная сетка магазина, и оттуда на веранду вышел Бак 30 с огромной бутылкой колы в руке и двумя пакетами за пазухой. Он со стоном приземлился на деревянную скамейку рядом со мной.

В этот момент из уборной магазина вышли Спрайт и Козел, на которых были только солнечные очки и подкладки от палатки вокруг таза. Их темные окладистые бороды и загорелые до локтей руки необычно контрастировали с абсолютно белым торсом.

Бак 30 чуть не подавился колой. «Эй, вы что, под “Блюз Браззерс” косите?» – фыркнул он.

«Ну да, – расслабленно ответил Спрайт и поправил очки. – Мы всегда держимся самого актуального тренда для проходчиков».

Даже я больше не смогла сдерживать смех. В солнечных очках они точно источали холодный шарм Джона Белуши. При этом все прекрасно знали о том, что одеты так странно они были только по одной причине: в такой день, как тогда, проходчики стирают всю свою немногочисленную одежду. Сменной одежды у тех, кто путешествует налегке, с собой нет, поэтому во время стирки приходится одеваться в непромокаемую одежду или, как Спрайт и Козел, заматываться в подкладку от палатки.

«С точки зрения моды для путешественников – это вообще ничто», – раздалось откуда-то рядом с нами. Все повернулись и уставились на Пакмэна, который тоже был одет в не менее оригинальный костюм. Почти непроницаемая противомоскитная сетка скрывала лицо бугая ростом метр девяносто, который медленно поднялся. На нем были перчатки, рубашка с длинным рукавом и непромокаемые штаны, заправленные в носки. В одной руке он крутил ледоруб, в другой – держал противомедвежий бидон, как бы готовый бросить его.

«Я Сьерра-Монстр – ужас всех медведей и москитов!» – прогудел он глубоким басом, сымитировав при этом Йети.

«Точно, – хихикая, перебила его Уайлдфлауэр, его жена. – Я думаю, мошкара бы подохла со смеху».

Настроение в «Кеннеди Мэдоус» было и веселым, и напряженным одновременно. Как и остальные, я была просто счастлива тому, что наконец-то, спустя полтора месяца, пустыня осталась позади. Лежащая перед нами Сьерра-Невада была, наверное, наилучшим отрезком МТХ, и предвкушение этого наполняло нас какой-то эйфорией и новой энергией. Однако в то же время этот отрезок нас пугал: мы будем пробираться через дюжину покрытых снегом проходов, через бесконечные старые снега и пересекать бурные реки. Сотни голодных бурых медведей поджидают нас в горах, и миллионы москитов хотят нас искусать. Сьерра-Невада – это испытание огнем для проходчиков. Кто пройдет Сьерра-Неваду, тот дойдет и до Канады.

Весь день я провела на веранде. Необходимо было уладить сотни мелких дел: принять душ, постирать и развесить белье, разобрать экипировку, починить то, что нужно починить, и заменить то, что нужно заменить, посмотреть содержимое моей прыгающей коробки и упаковать ее для дальнейшей отправки, перелить крем от загара и средство от комаров, подстричь ногти на руках и ногах, ну и так далее. Ну а также точить лясы, есть, пить и веселиться.

До пяти часов вечера, то есть до закрытия магазина, Бак 30 купил себе еще одну бутылку колы, а Пакмэн с женой взяли себе по пиву «Корона». Я вложила свои деньги в большую упаковку картофельных чипсов и воду. В сомнениях попыталась в течение шести дней хранить еду в противомедвежьем бидоне, объем которого составлял одиннадцать литров. Чтобы использовать весь объем бидона, я купила полтора килограмма «Эм-энд-эмс» и засыпала шоколадное драже в бидон.

«Немецкий Турист, тебе теперь придется сделать два шланга: один для воды, а второй для “Эм-энд-эмс”», – пошутил над моей стратегией Пакмэн.

«Не завидуй, – невозмутимо ответила я и тут же закрыла крышку бидона. – Зато теперь у меня все в бидоне, согласно предписаниям».

«Ну, мы, конечно же, не можем того же сказать о себе, – подтвердила Уайлдфлауэр и указала на ярко-оранжевый контейнер, стоявший рядом с ней. Он был доверху наполнен баночками с арахисовым маслом и огромным количеством шоколадных батончиков. – Мы уместили только две трети от всей нашей еды».

«А почему у вас бидон выкрашен в такой яркий цвет?» – поинтересовался Бак 30, который выпил уже почти половину второй бутылки колы.

«Потому что нам нужно будет хранить бидон снаружи палатки по ночам. Когда придет медведь и не сможет открыть эту штуку, он, конечно же, станет с ней довольно энергично играться. А чтобы мы потом смогли найти бидон, мы покрасили его в сигнальный цвет», – объяснил Пакмэн.

«Ну тогда вам нужно надеяться на то, что медведь не выкинет эту штуку в ближайшую реку», – нашел что ответить Бак 30 и сделал еще глоток колы.

«Вы имеете в виду, что мы пройдем через эти переходы при сегодняшнем количестве снега?» – спрашиваю я ребят и тем самым озвучиваю вопрос, который в тот момент беспокоил всех.

У Бака 30 был готов ответ: «Вообще нам нужно взобраться в сам проход. Вниз мы сможем спуститься на заднице».

«Ты имеешь в виду скатиться? – переспросила я. – Как на санках, но без них? Не слишком ли это опасно?»

«А в чем опасность?» – поинтересовался Бак 30.

«Ну, можно ведь потерять контроль и уже не иметь возможности затормозить или как-то управлять…»

«Для торможения и управления можно использовать ледоруб или треккинговые палки. Кроме того, сидеть в этот момент на заднице очень удобно».

«Ну, я этого не знаю, – скромно сказала я, – кроме того, штаны, я уверена, придут в негодность».

«Да ну, брось, – возразил Бак 30, ухмыльнувшись, и сказал: – Just duct tape your ass and go for it – просто обклей зад скотчем – и вперед!»

Пакмэн, Уайлдфлауэр и я сначала засмеялись, когда представили это, но потом я задумалась, поскольку шутку Бака 30 по поводу скатывания можно было интерпретировать философски. Я подумала обо всех тех сомнениях и мыслях, которые почти удержали меня от похода по МТХ. Вместо того чтобы просто просчитать риски, а после этого принять решение и последовательно исполнять его, я потратила кучу энергии на бессмысленные раздумья. Возможно, мне нужно было делать больше вещей в жизни с этим девизом. Не ставить бесконечно все под сомнение, а решить один раз и просто сделать. Я глубоко вдохнула пряный аромат сосны, который висел в вечернем воздухе, и, улыбаясь, пробормотала себе под нос новую мантру: «Просто обклей зад скотчем – и вперед».

7 июня 2004

Гора Уитни, Калифорния, США

1226-й километр пути

«Черт!» Я озадаченно открыла глаза и спросила себя, кто может так громко ругаться в шесть утра. Мой взгляд упал на зеленую стенку палатки, и, еще сонная, я удивлялась этому странному тусклому цвету. Я осторожно открываю изнутри свой спальный мешок и высовываю руку, чтобы провести ею по кажущемуся таким странным полотнищу палатки. На мое лицо плавно осыпаются кристаллики льда.

«Это ведь не может быть взаправду», – снаружи продолжают ругаться. Я подумала о том же и высунула голову из палатки. Снаружи стоял Сауспоу с двумя плоскими досками в руке.

«Эй, что случилось?» – поинтересовалась я.

«У меня замерзли носки», – ответил он и помахал двумя брусками в воздухе.

«О, нет!» – дошло до меня, когда я дотянулась до своих ботинок. После нескольких переходов через реки днем ранее они совсем промокли и замерзли.

«Ну, удачи тебе с надеванием ботинок», – ехидно сказал Сауспоу и засунул носки в подмышки. Мы поставили палатки в Крабтри Мэдоу на высоте в три тысячи сто метров. Температура ночью опустилась ниже нуля.

«А мы вот как раз размораживаем наши бутылки с водой, – послышался из палатки голос Пакмэна. – У нас тоже все замерзло».

«Да уж, хорошее начало дня», – пробубнила я себе под нос и снова легла на пенку.

Но спокойной я была недолго. «Эй, Немецкий Турист, давай тоже принимайся за работу. Или ты не с нами?» – потребовал Сауспоу.

Он был прав: сегодня не тот день, чтобы медлить. Как почти каждый проходчик, я хотела попасть на гору Уитни высотой в четыре тысячи четыреста двадцать один метр. Эта гора является самой высокой в США, исключая Аляску. Гора Уитни находится немного в стороне от МТХ, до нее можно добраться по развилке от Крабтри Мэдоу за день. Поэтому мы, одиннадцать человек, здесь и остановились, чтобы именно сегодня совершить этот подъем. Я нехотя вылезла из своего спального мешка и начала собираться. Завтрака пришлось немного подождать, так как вода, так же как и у Пакмэна с Уайлдфлауэр, абсолютно замерзла за ночь и для начала мне нужно было согреть ее теплом своего тела, чтобы она оттаяла.

Но не успела я выбраться из палатки, как мое недовольство мгновенно улетучилось. Вид покрытых снегом вершин гор вокруг меня был просто завораживающим. Еще дрожа, я втягиваю холодный чистый горный воздух, и он действует на меня как наркотик. Какое-то древнее чувство счастья накрыло меня и наполнило все мое тело. Я могла бы рассмеяться в голос от такой радости. Но вместо этого я подняла голову к небу, закрыла глаза и еще раз глубоко вздохнула. Теперь я была готова к этому дню.

Где-то час спустя я и несколько других путешественников начали подъем. И хотя маршрут был не из легких, у меня было настолько приподнятое настроение, что я на все смотрела с улыбкой: даже на то, как соскользнула при первом переходе через реку и по колено ушла в ледяную талую воду. Мы прошли пару бирюзовых горных озер, которые были настолько чистыми, что можно было увидеть дно. Они были обрамлены отвесными гранитными скалами, которые казались невозможными для подъема. А между ними были зеленые горные луга, цвет которых был приглушен недавно прошедшей угнетающей зимой и отражающей белизной старых снегов. А наверху – сияющее голубое небо без единого, даже самого маленького облачка. Картинка была настолько идеальной, что я могла бы принять ее за вычурный фотомонтаж, если бы сама не была здесь.

На озере Гитар мы сделали первый небольшой привал, чтобы пополнить запасы воды и перекусить. Я смотрела на покрасневшие, улыбающиеся лица своих товарищей и чувствовала, что им это так же по душе, как и мне. Этот завораживающий ландшафт поразил нас до глубины души. Мы почти ничего не говорили, мы просто наслаждались глубоким, практически бесконечным спокойствием, царившим вокруг. На краю луга мы внезапно увидели двух чернохвостых оленей, которые бесшумно паслись, пока не заметили нас и тут же не ускакали. После этого мы услышали пронзительный свист. Я посмотрела в небо, так как думала, что причиной шума могла быть хищная птица. Но Уайлдфлауэр без слов толкнула меня и показала в направлении озера. Из-за яркого солнца мне пришлось моргнуть, чтобы понять, что она имеет в виду. И в конце концов я увидела забавную голову грызуна, выглядывавшую из норы: это был сурок. Звук, которым сурки предупреждают друг друга об опасности, похож на крик птицы. Но этот нас не боялся: он, с любопытством принюхиваясь, высунул свой черный носик из норы и наблюдал за нами из безопасного укрытия с опущенными ушками.

Три часа спустя, через сотни и сотни метров в высоту, мы все-таки дошли до вершины. Одну за другой мы покоряли вершины горы Уитни. Температура была около восьми градусов по Цельсию, но над нами светило сверкающее полуденное солнце. А вид с вершины был просто завораживающим. Не важно, в какую сторону я повернусь, все равно увижу перед собой бесчисленное множество гигантских гранитных образований. Они выглядят так, будто какой-то гигантский ребенок играл с ними, как с кубиками. На этом фоне я почувствовала себя карликом. Вместе с десятью другими путешественниками я сделала привал на обед. Мы остановились между двумя обломками горных пород.