Текст книги "Мио-блюз"

8
Вторник

Сразу после часу ночи опять раздался звонок. Как и вчера. Разница лишь в том, что на сей раз я не спал. Лежал на спине без сна, глядя в потолок. Я начал до смерти бояться кошмаров, которые меня преследовали. До смерти бояться, потому что мне было все труднее держать на расстоянии их источник. Самую грязную тайну. Настолько грязную, что даже Люси о ней не знала. Если бы мы не ездили в Техас. Тогда бы воспоминания не вырвались наружу так, как сейчас.

А сверх того, понятно, еще и проблема с воспрянувшей полицейской энергией. Все это не могло не действовать мне на нервы. Люси спала рядом. Беспокойно ворочалась. Когда на ночном столике завибрировал телефон, она мгновенно села в постели. Как солдат, уснувший в разгар боя и внезапно разбуженный.

Скажу честно, я раза два глянул на мобильник и только потом взял его в руки и ответил:

– Да?

На другом конце линии молчали. То есть ничего не говорили. Но я отчетливо слышал дыхание. И еще до того, как услышал голос, догадался, что звонит та же самая женщина, что и минувшей ночью. Сюзанна.

– Говорите, что вам надо, или я вешаю трубку.

Я сам себя не узнавал. Стал беспредельщиком. Плевать хотел на вежливость. И на терпение.

– Мне очень жаль, что я вчера не пришла.

Мне тоже. Вдобавок я почувствовал облегчение. Потому что беспокоился, не случилось ли с ней что. И если да, то не по моей ли вине.

– Что стряслось?

– Возникли препятствия.

– Это я и так понимаю, вопрос был не об этом.

– Я не рискнула. Ясно? Струсила. Побоялась встретиться с вами. Извините.

Вроде бы не плачет. Ну и хорошо. Не уважаю людей, которые плачут, когда просят прощения.

– Кого вы так боитесь?

Вообще-то я не собирался продолжать дискуссию по телефону. Хотя она звонила на полученный от меня новый номер, есть серьезный риск, что и этот номер уже спалился.

Она подумала о том же.

– А стоит ли говорить об этом по телефону? – спросила она.

Чертовски хороший вопрос. Я точно знал лишь одно: я совершенно измучен, чтобы отправиться в ночную вылазку.

В телефоне что-то скрипнуло, уронила она его, что ли?

– Мне известно только то, что я видела, – сказала она. – Больше ничего.

– Когда Мио исчез?

– Да.

Я прикидывал, как лучше всего действовать дальше. Слежки за мной почти наверняка нет. В том смысле, что никто не сидит ночами прямо напротив моего дома в машине, не ест сосиски и салат с креветками. Но если полиция прослушивает разговор, проблема та же, что и накануне. Им понадобится не слишком много времени, чтобы явиться на то место, где мы с Сюзанной назначим встречу. После недолгих размышлений я решил “спалить” еще один телефон, но от встречи отказаться.

– Я дам вам другой номер, перезвоните по нему, – сказал я.

Когда я отложил мобильник и достал другой, Люси тронула меня за плечо.

– Что происходит, Мартин?

– Думаю, ей есть что рассказать.

Люси испытующе посмотрела на меня:

– Ладно. – Она вылезла из постели. – Хочу пить. Тебе принести водички?

– Да, спасибо.

Она вышла из спальни. Невыносимо видеть, как исчезает из виду ее спина. Меня охватил нелепый и вместе с тем панический страх, что я вижу ее в последний раз. Я вдруг понял, что это веская причина нашего теперешнего сожительства. Ведь я хотя бы знаю: она жива.

Зазвонил третий телефон. Мы регулярно покупали все новые и новые. Если мне придется оставить адвокатскую практику, я наверняка получу место телефониста.

– На сей раз я хочу, чтобы вы все рассказали по телефону, – коротко сказал я в трубку. – Никаких встреч, сперва мне надо знать, какая у вас информация.

– Я понимаю, вы мне не доверяете, но…

– Я сейчас вообще никому не доверяю. Ничего личного, просто таковы обстоятельства.

Она молчала. Вроде как сникла. Так или иначе, не говорила ни слова. Лишь немного погодя сказала:

– Не знаю, с чего начать.

Зато я знал:

– Начните с Бобби. Как вы вступили с ним контакт?

– Он пришел в “Тролльгорден”. Злой и взбудораженный. Сперва несколько раз приезжала полиция, а через некоторое время он. Многие сотрудницы испугались. Сказали, что, если он не уйдет, вызовут полицию.

Она чуточку оживилась.

– Он вам угрожал?

– Не прямо. Во всяком случае, мне так казалось. Я тогда работала в садике временно, почасовиком, ну, то есть при необходимости они меня вызывали. И я как раз работала те несколько недель, когда Мио оказался у приемных родителей, а потом исчез. Когда в садик явился Бобби, я не работала. Пришла получить справку. Может, потому и истолковала ситуацию иначе.

– В каком смысле иначе?

Вернулась Люси со стаканом воды в руках. Она пролила воду на рубашку, которая местами стала прозрачной. Раньше я бы тотчас завелся, но сейчас меня это не тронуло. Может быть, это и называют – повзрослеть?

– Ну, остальные вроде как перепугались. А мне стало его жаль. Взгляд такой печальный, вовсе не дикий, не свирепый. Когда его прогнали, он сел в машину и заплакал. Я увидела его, когда через некоторое время вышла на улицу. Я… я больше не могла молчать. Дала ему свой телефон. Он позвонил уже через час-другой.

Я потер глаза, чтобы хорошенько прояснить мысли.

– Почему Бобби приехал в садик? И когда это было?

– В конце минувшей весны. Он словно долго-долго думал о покойной сестре и пришел к выводу, что не может просто так забыть о случившемся с нею. Кто-то наверняка что-то видел, сказал он. Не верится ему, что ребенок может исчезнуть так, как исчез Мио. Вот он и хочет выяснить, почему персонал лгал полиции.

Мысли Бобби походили на мои собственные. Всегда хоть кто-нибудь что-то видел. Всегда.

– Они правда лгали полиции?

– Нет, – тихо сказала она. – Но полиция говорила не со всеми.

Я выпрямился.

– Как вы сказали?

– Это правда. Например, они не говорили со мной. Ведь, когда пропал Мио, я, согласно расписанию, уже ушла домой, но на самом деле по окончании смены меня попросили задержаться в другой группе. А эти часы записаны отдельно. Думаю, полиция этого не заметила.

– Значит, когда Мио исчез, вы находились во дворе?

Женщина, которая назвалась Сюзанной, откашлялась.

– Нет. Я была в здании, с одним из ребятишек. Он был простужен и температурил, и мне пришлось ждать, когда за ним придет мама. Он на полу играл в “Лего”. А я стояла у окна, мечтая поскорее уйти домой.

Я почувствовал, как сердце застучало быстрее.

– Вы стояли у окна? Что же вы видели?

– Задний двор садика. Там нет игровой площадки, только парковка и грузовая площадка. Дети туда пройти не могут, со стороны игровой площадки установлена ограда.

Сердце заколотилось еще быстрее.

– Что вы видели? – повторил я.

Голос у меня охрип.

– Они появились вдруг, как бы ниоткуда. Я видела их со спины, но точно знаю, это был Мио. Я узнала его по курточке и по шапке. Но в первую очередь по желтым резиновым сапожкам. Он шел рядом с высокой женщиной, которая держала его за руку.

– Шел сам? Она не несла его на руках?

– Нет, а с какой стати? Он ее знал.

Я больше не мог усидеть в постели, встал.

– Кто она?

– Ее зовут Ракель, она изредка подрабатывала в “Тролльгордене” той осенью, когда пропал Мио.

Я старался осмыслить услышанное.

– И вы никому об этом не сказали? – Я почувствовал прилив ярости.

– Меня никто не спрашивал, – почти выкрикнула она, защищаясь.

Я спросил о другом:

– В котором часу он пропал?

– В половине четвертого. Полиция приехала в четыре. А я как раз ушла.

Я глубоко вздохнул.

– Господи боже мой, почему же вы не подняли тревогу, когда его уводили?

– Так я же не поняла, что это похищение! В ту пору все вокруг Мио было очень странно. А Ракель и раньше у нас работала. Я верила, что у нее есть какие-то уважительные причины забрать Мио.

Вера делает с людьми поистине диковинные вещи. Например, они становятся явно неразумны.

– Ладно, но вы ведь наверняка слышали сообщения по телевизору и по радио? – сказал я. – Мио объявили в розыск по всей стране.

Сюзанна ответила так тихо, что я едва расслышал:

– Я боялась сказать, что́ видела.

– Почему?

– По той же причине, по которой с трудом рискнула позвонить вам. Я боюсь, что для меня это плохо кончится.

– Вам угрожали?

– Нет. Но… Все это сложно.

– Так не пойдет, – сказал я.

Тут Сюзанна не выдержала. Ударилась в слезы, черт побери.

– Она видела, как я совершила большую глупость, – прошептала она.

– Кто?

– Ракель.

– Значит, вы боялись, она сообщит про вашу глупость, если вы расскажете, что видели, как она увела Мио?

– Да.

Я вздохнул.

– Вы меня чертовски заинтриговали. Выкладывайте, что ж такого ужасного вы натворили, раз не посмели сказать, что видели похищение маленького мальчика.

– Я совершила кражу. Одна из воспитательниц переезжала, и ей разрешили на время оставить кой-какие ящики в пустой конторе. Я случайно видела, как она копается в одном из ящиков. И там в деревянной шкатулке лежали замечательные украшения. Не могу рассказать, почему так поступила. Но вечером я вернулась и стащила шкатулку. А Ракель меня видела.

За окном пролетела какая-то птица, совсем близко. Терпеть не могу птиц, с самого детства. Окно было открыто, и я знаком попросил Люси закрыть его.

– Что Ракель делала в садике после работы? – спросил я.

– Не знаю. Знаю только, что она видела, как я стащила шкатулку. И на следующий день заявила мне: “Я видела, что ты совершила кражу. Помни об этом”.

– Прямо так и сказала?

– Да.

Я подумал вслух:

– Она не сказала, что сообщит другим, что вы воровка? Ведь, как я понимаю, когда кража обнаружилась, поднялся большой шум.

– Да, конечно. Я боялась ходить на работу.

Почему же Ракель не сообщила ни полиции, ни коллегам, что стала свидетелем кражи? Вывод напрашивался сам собой. По какой-то причине она не хотела говорить, что тоже находилась тогда в садике. Или не хотела привлекать внимание к своей персоне.

– Я не знала, что делать, – сказала Сюзанна. – Но… мне правда были очень нужны деньги. И я продала все украшения. В общем, за хорошую цену. Решила свои проблемы.

Решила одни проблемы и создала новые, подытожил я. Вдобавок ее поступки вызывали вопросы. Очень много вопросов, а времени у меня, как я чувствовал, маловато.

– К сожалению, мне по-прежнему трудно понять ваше поведение, – сказал я. – Ракель еще чем-то напугала вас, чтобы заставить молчать?

Сюзанна помедлила с ответом.

– Как раз перед тем, как пройти с Мио через калитку парковки, она остановилась под уличным фонарем. Потом обернулась, будто знала, что я стою там и гляжу на нее. Она посмотрела прямо на меня, подняла руку и приложила палец к губам. Клянусь! Если бы взгляд мог убить, я бы умерла на месте. Мне стало так страшно, что я бросилась прочь от окна. И не сказала никому ни слова. Потому что поняла: если пикну, попаду в скверный переплет.

На секунду-другую я задумался. В ее рассказе были логические пробелы, придется нам еще побеседовать, и не раз.

– Несмотря на все страхи, вы явно по-прежнему там работаете, – сказал я. – И несмотря на кражу. Черт, неужели вам ничуточки не стыдно?

– Детскому саду был предписан режим строгой экономии. Я, понятно, думала, что мне не придется больше там работать, что они откажутся от почасовиков. А они, наоборот, предложили продлить договор. Я не могла не согласиться.

Слова слетали с ее губ так легко. Не могла не согласиться. Не могла сказать “нет”. Так уж вышло. Не помню, когда я последний раз сталкивался с настолько безответственным человеком.

– Вы никому словом не обмолвились. Пока в детский сад не явился Бобби. И тут вы вдруг надумали с ним поговорить.

– Только познакомившись с ним, я поняла, что натворила. И больше не могла жить по-прежнему. Как я ни боялась, мне было необходимо кому-нибудь рассказать. И я рассказала ему. После этого мы поддерживали контакт. Он говорил, что ходил в полицию, но они ему не поверили. Мне надо пойти самой. А я опять струсила. В следующий раз, когда я разговаривала с Бобби, он назвал ваше имя. Сказал, что вы со мной свяжетесь. Но этого не случилось. В конце концов я позвонила Бобби. Ответил какой-то мужчина, полицейский. От него я узнала, что Бобби нет в живых. И положила трубку.

Я вздохнул.

– Полиция вас еще не навестила? Они ведь могут в случае чего отследить ваш телефон.

– Вряд ли. Я звонила по мобильнику с незарегистрированной симкой. Как и сейчас.

Настал мой черед помедлить.

– Сюзанна, как мне быть с вашей историей? – сказал я немного погодя. – Своего настоящего имени вы не назвали. И контактов с полицией не хотите.

– Но вы же найдете способ использовать мой рассказ!

– Ладно, говорите, как вас зовут, черт побери. Я же знаю, что не Сюзанна.

– Нет, не скажу.

– А Ракель? Ее-то фамилию вы можете мне назвать.

– Миннхаген, – ответила Сюзанна. – Ракель Миннхаген.

Я записал.

– Я вам позвоню, – сказал я. – Давайте ваш номер.

Она отказалась:

– Не воображайте, что вы решаете, как мне быть. Тут решаю только я сама.

9

– Ну, кого же я угробил на сей раз?

На встрече с Дидриком Стилем и его коллегой юмор был не к месту, но, увы, у меня уже не осталось сил думать о тактике. Правда, я с радостью отметил, что коллега Дидрика удивился. Он не ожидал, что мне известно, по какому поводу меня снова вызвали в полицию.

Люси, как обычно, сидела не шевелясь, с непроницаемым видом. Дидрик пропустил мой выпад мимо ушей.

– Где ты был позапрошлой ночью? – спросил он.

– А что?

– Отвечай на вопрос.

– Дома.

– Всю ночь?

Нет, я был в городе, гонялся за таинственной женщиной, которая назвалась Сюзанной.

– Да.

– Кто может это подтвердить?

– Люси.

Дидрик со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Наверно, вы и сами понимаете, что вам надо уточнить роли в своем маленьком спектакле, а? Люси не может быть твоим юридическим представителем и одновременно обеспечивать тебе алиби, Мартин.

– Вот как?

Дидрик устало махнул рукой, примерно как я, когда с Беллой совершенно нет сладу. Но он не напугал меня. Напротив, я получил подтверждение, что за мной нет круглосуточной слежки. В противном случае он бы не стал спрашивать, где я был ночью.

– Может, все-таки перейдете к делу, – сказала Люси. – У нас нет времени попусту здесь рассиживаться, работы хватает.

– Могу себе представить, – вставил коллега Дидрика.

Его звали Стаффан. Скажи он, что его фамилия Скотник, я бы не удивился. Жаль, подумал я, что полицейские, которые стараются выглядеть импозантно, зачастую терпят неудачу. Все дело в том, что они не понимают таких слов, как “импозантный”.

– Давайте сосредоточимся, – решительно произнес Дидрик, и я невольно спросил себя, с кем же он разговаривает: со мной или со своим коллегой. – Мартин, мы снова заберем твою машину. Она на улице?

Он что, шутит?

– Ты же не всерьез. Кого задавили на сей раз?

На мой вопрос Дидрик не ответил, только повторил:

– “Порше” на улице?

– Нет. Мы пришли пешком.

Это решение мы приняли более-менее спонтанно. Пройтись от конторы, вместо того чтобы ехать на машине.

– Вы имеете предъявить нам конкретное подозрение, или мы можем идти? – сказала Люси.

Вот молодец, одобрительно подумал я, насмехается над тугодумами-полицейскими, но одновременно я ужасно боялся, что уйду из управления, так и не узнав, что произошло. Или кто убит.

– Новый наезд со смертельным исходом, – сказал Дидрик. – И свидетель утверждает, что совершил его мужчина, сидевший за рулем “порше-911”. В данных обстоятельствах вполне естественно, что мы сразу подумали о Мартине.

Уму непостижимо, как мы вообще когда-то могли быть приятелями. Мне становилось все больше не по себе и хотелось поскорее убраться отсюда.

Дидрик смотрел на меня, слегка приподняв брови:

– Элиас Кром.

Я напрягся, стараясь не подать виду. Вполне успешно.

– Вы с ним знакомы? – спросил у меня Стаффан.

Не сей раз он пытался изобразить лукавство. Весьма неудачно.

– Нет, – сказал я.

– Нет? – переспросил Дидрик. – Ты в самом деле уверен?

– Конечно, – сказал я. – Я незнаком с Элиасом. Однако встречался с ним. Это он приходил ко мне под видом Бобби.

Дидрик серьезно посмотрел на меня:

– Значит, именно Элиас Кром изначально втянул тебя в историю с Сарой Техас?

– Да.

– По-моему, ты говорил, это был Бобби.

Я вздохнул. Тяжко и глубоко.

– Я так думал. А потом понял, что так быть не могло. Я ведь уже рассказывал.

– Верно, – кивнул Дидрик. – Только вот ты забыл упомянуть про Элиаса. Почему?

Потому что Люцифер потребовал, чтобы теперь в полицию ничего не просачивалось, – таков был правильный ответ. Но этого я, конечно, не сказал.

Только пожал плечами.

– По-моему, вас вообще не особенно интересует, что я имею сказать.

– Так ведь вы ничего и не сообщаете, – ввернул Стаффан.

Я не ответил.

Сперва Дженни. Потом Бобби. А теперь вот Элиас. Все, кто снабжал меня информацией, погибли, один за другим. Как такое возможно? Кто так следил за мной, что сумел (или сумела) выйти на Элиаса? Я же знать его не знал, пока Борис не дал мне его контактный телефон и адрес. Звонить я не стал, отправился прямиком к нему домой. В принципе я был уверен, что хвоста за мной тогда не было. Но только в принципе. Люциферов подельник знал, что в ту ночь я останавливался в “Гранд-отеле”. Откуда он это узнал, мне вычислить не удалось. Напрашивался вывод: неужели убийство Элиаса заказал Люцифер?

Нет, не верю. Очень уж топорно.

– Мартин?

Люси положила руку мне на плечо.

– Мы закончили, – сказал я и встал.

– Похоже, ты спокоен, несмотря на такое известие. – Дидрик тоже встал.

Он как бы сухо подвел итог.

– А что именно я узнал? Что убит человек, с которым я пару раз встречался. Что свидетель видел, как его сбила машина, похожая на мою. Чертовски неприятно. Но на сей раз все очень просто.

– То есть?

Я не мог понять, радуется Дидрик или тревожится.

– Потому что на сей раз, Дидрик, ты задаешь не те вопросы.

Он скрестил руки на груди, ожидая продолжения.

– Ты спросил, где я был позапрошлой ночью. Но забыл спросить, где был “порше”.

Говорят, у людей отвисает челюсть. Как ни смешно, но так оно и есть. Вопрос лишь в том, почему она отвисла у Дидрика. Он что же, был совершенно уверен в моей вине? В таком случае почему не взял меня под стражу?

– Рассказывай, – коротко бросил он.

– Машина в сервисе, – сказал я. – Белла уронила на пол апельсин. Он закатился под педаль тормоза. И когда я стал тормозить, все там перепачкал. Два дня назад я отогнал “порше” в сервис, чтобы его почистили, и пока не знаю, когда получу машину обратно. Честно говоря, мне не к спеху. Ночью она стоит под замком – в помещении мастерской. Позвони и проверь. У меня не было возможности забрать ее на момент убийства. Да и вообще, если хочешь знать.

Я не мог не насладиться триумфом. Наконец-то хоть какая-то удача.

– Можете позвонить, когда захотите подробно поговорить о Мартиновом “порше” и его причастности к убийствам, – сказала Люси. – Поскольку теперь совершенно очевидно, что, как мы и говорили с самого начала, кто-то другой пытается подставить Мартина под все эти преступления.

Дидрик опустил глаза, уставился в свой блокнот.

– Возможно, мы действительно придем к выводу, что Мартинов автомобиль не имеет касательства к последнему убийству, – сказал он.

– Еще бы, – сказала Люси.

Дидрик резко сглотнул и не ответил. Нервы у него тоже были на пределе. Меня это порадовало.

– Ваш преступник начинает небрежничать, – сказал я. – Первые убийства, то бишь двойное убийство, были осуществлены по четкому плану. А вот позавчерашней ночью нет. Он или она, вероятно, думали, что достаточно угнать первый попавшийся “порше”.

Я говорил чертовски самоуверенно, но, по правде, был смертельно напуган. Ведь существовал крохотный риск, что последнее убийство действительно совершено на моем “порше”. Что убийца каким-то образом выкрал его из сервиса. Вопрос в том, что́ это будет означать касательно уверенности полиции в моей вине.

– Как я уже сказала, звоните, – обронила Люси.

Мы вышли из кабинета. Дидрик проводил нас до главного входа.

– Вот еще что, – сказал он, когда мы подошли к двери-вертушке.

Я кивнул.

– Тебе знаком некий Борис Миканович?

Не знаю, откуда во мне взялся такой самоконтроль, но, к собственному удивлению, я и бровью не повел. Как реагировала Люси, я заметить не успел.

– Нет, – сказал я. – А что?

Дидрик покачал головой.

– Забудь, так, пришло в голову.

У меня есть альтернатива. Можно на этом закончить и уйти. А можно остаться и потолковать. Я выбрал второе. Поскольку хотел выяснить, почему Дидрик спросил про мафиозного босса, с которым я в последнее время так сблизился.

– Ну, довольно вопросов, которыми ты сыплешь несколько спонтанно, – сказал я. – Кто этот Борис и почему ты о нем упомянул?

Дидрик вроде как колебался, но недолго.

– Его имя всплыло в расследовании убийства деда и бабушки Беллы, – сказал он.

Мне показалось, что вот сейчас меня хватит инфаркт. Пальцы и руки онемели, грудь так сдавило, словно на нее уселся слон.

– А кто он? – спросила Люси.

Хорошо, она тоже в игре. И действует хладнокровнее меня.

– Мафиозный босс, – ответил Дидрик. – Из крупных.

– И ты думаешь, я с ним знаком? Невысокого же ты мнения обо мне.

Дидрик наклонил голову набок.

– Я не уверен, что ты заслуживаешь высокого мнения, Мартин.

Это уж чересчур, с меня хватит.

– Спасибо. – Я шагнул к вертящейся двери.

– И тебе спасибо, – сказал Дидрик.

– Привет Ребекке.

Не знаю, почему я так сказал. Может, хотел напомнить, что когда-то мы были знакомы. Я не видел жену Дидрика несколько лет. А Дидрик не из тех, кто любит распространяться о своей семье. Хотя нет, когда они с Ребеккой усыновили своего единственного ребенка, он рассказывал так много и так подробно, что я едва не уснул.

Дидрик не ответил, и я бросил взгляд через плечо. Он замер как громом пораженный.

Я остановился, судорожно копаясь в памяти. Они разошлись? Или хуже того – она умерла?

– В чем дело? Я не хотел быть бестактным.

Тут Дидрик вроде как снова ожил.

– Ничего страшного, – сказал он. – Я передам.

Он отвернулся, собираясь уходить. А потом словно бы вспомнил, что забыл о чем-то спросить или рассказать.

– Кстати, – сказал он. – Элиас Кром.

– Да?

– Он не умер.

Мы с Люси сперва переглянулись, потом уставились на Дидрика.

– Но ты же…

– Нет. Это ты так сказал. Я спросил про Элиаса не потому, что его сбила машина, а потому, что вчера по телефону ты назвал его имя.

Мысли в голове мчались как ракеты.

– Так кто же в таком случае убит? – спросила Люси.

Лицо Дидрика приняло какое-то странное выражение.

– Фредрик Уландер. Журналист. По всей видимости, он работал над чем-то секретным.

Клянусь, я словно оказался в свободном падении. Фредрик Уландер мертв. Если не считать Люси и Бориса, единственный человек, которому я доверил всю свою историю.

– Ты что-то побледнел, – сказал Дидрик. – Откуда ты его знаешь?

Тут врать было незачем:

– Мы когда-то учились на одном курсе.

– Не знал, что ты учился на журналистике.

– А я и не учился. Это он учился на юридическом. Но только два семестра.

Дидрик кивнул.

– Не знаешь, случайно, какими секретами он занимался?

– Нет, – ответил я, коротко и решительно.

– Ладно, – сказал Дидрик. – Тогда будем разбираться сами.

Он круто повернулся, пошел прочь. И больше не возвращался.